Любовное море

Глава 7

Сегодня многие молодые пары после знакомства сразу планируют семью, детей, кота и ипотеку. И это служит веским доказательством того, что им плевать друг на друга.

Ведь настоящая любовь — это отсутствие вообще, каких бы то ни было планов на будущее. Это отсутствие самого будущего. Это одно сплошное, бесконечное «сейчас», которое длится вечно, замерев, как в одном райском стоп кадре.

И их «сейчас» длилось больше двух месяцев. Больше двух месяцев волнений, эмоций, переживаний и утопаний в цветах собственной страсти.

Но на дворе уже царил август. И об этом говорили проклятые электронные календари на телефоне, компьютере, планшете. А им со злобной усмешкой поддакивали прохладные ночи, и некоторые желтые листья, которые хоть и поодиночке, но уже встречались на деревьях.

Впервые с конца мая, Максим пришел на свидание с Леной в легкой куртке. Это немного встревожило его душу. Он почувствовал какой-то холодок, исходящий, скорее не с улицы, а изнутри него самого.

Но эта мысль быстро покинула его разум. Ведь свидание с любимой девушкой — это всегда счастье. Неважно, когда оно происходит, в мае, августе или на Марсе.

Лена вышла из своего дома, как всегда в легком городском наряде. Она была в длинной юбке и также в коротенькой куртке, которая добавляла ей некой женственности.

Влюблённые как обычно нежно поцеловались и отправились в старый парк, находящийся «на отшибе» поселка, в который они договаривались сходить заранее.

— Вечер. Холодно. Ты в этой юбке не замёрзнешь, — заботливо сказал парень, пытаясь представить какого бы ему было в таком наряде.

— А ты меня разве не согреешь? — Как всегда, игриво заявила Лена.

— Слушай, вот отморозишь себе свои дамские прелести, будешь знать!

— Отморожу, в августе? Помогите, мой парень сумасшедший!

— Решила затролить? Ну, сейчас кто-то у меня получит…

Максим в шутку погнался за девушкой. И как это бывало у них уже много раз, такая погоня закончилась страстным поцелуем. И только тот факт, что они находились посреди улицы, не дал этому поцелую кончиться чем-то еще.

Дальше они шли более-мене спокойно, рассматривая дома, как будто они все были новыми и, философствуя на темы, которые давно были скучными, но им казались весьма свежими.

— А ты, куда поступать будешь? — Вдруг спросил Макс. Это был его первый серьёзный вопрос, за все время, которое он провёл с Леной.

— Вообще, я хочу быть журналистом. Поэтому в наш универ на жур. фак., скорее всего.

— Вооу… Не хило, — Максим представил, как Лена со стянутыми в хвост волосами рассказывает о внешней полите России, делая интервью для Первого канала. И его это даже немного возбудило.

— А ты? — Нарушила его грезы девушка.

— Вообще, я компы люблю и все, что с ними связано. Поэтому может стану программистом каким-нибудь. У меня с математикой все нормально. Хотя раньше я ее ненавидел. Такая вот жиза…

— Ага, а ЕГЭ кто с горем пополам сдал?

— Это по русскому! Не напоминай мне лучше!

— Так значит, программист? Будешь сидеть дома за монитором, курить сигару и смотреть на фикус на подоконнике. А я будут ездить по разным странам, видеть разных там президентов, рассказывать про них. А ты такой: «Ой, карамба. Сортир забился! Чтоб вы все сдохли, я программист!»

— Эй…. Ну тебя вообще. Иди мути с каким-нибудь журналюгой, раз все так хренова.

Максим явно наигранно обиделся. Но Лена восприняла это всерьез и принялась его успокаивать. Все это кончилось тем, что парень резко подхватил ее на руки и с криком пронес несколько метров.

Когда они наконец-то заглянули в парк, то на город уже опускался закат. Они прошли по заросшим аллеям. И вышли на небольшую полянку, где ранее были качели «Лодочки», старательно спиленные теперь ярыми охотниками за металлом.

На этой поляне валялось внушительное дерево. И максим сразу же уселся на него.

Лена же не торопилась этого делать. Она вдруг залезла в недра своей маленькой куртки и вытащила оттуда что-то белое. Это было похоже на какой-то конверт.

— Максим, я понимаю, что нам скоро придется ненадолго расстаться, — серьезно заявила она.

Макс сразу же помрачнел. Ведь до этого она говорила, что поедет в Москву по важному делу. И он понимал, что ей действительно надо отправиться на специальные курсы, которые помогут без проблем поступить в желанный институт. И на этих коротких курсах она будет без него.

Это же всего десять дней разлуки, которые вполне могут компенсировать социальные сети, скайп, разговоры по телефону. Поэтому такой вопрос был, кажется, уже решен и полностью ясен.

Но, правда, это все равно не особо радовало. Ведь, как говорил классик, с любыми нельзя расставаться даже на единый миг. А тут целых десять дней. Десять дней, которые предстоит пережить.

— И я решила сделать кое-что в память об этом лете. Я даже не знаю, как сказать. Но это лето было лучшее, в моей жизни. Я как будто только родилась и начала жить. Я даже не заметила, как прошли эти несчастные два месяца, — продолжила девушка.

Максим смотрел на конверт в руке любимой. Обычно в таких конвертах таится что-то странное и весьма негативное. Что же там может быть? Доказательства страшного преступления? Тест на беременность? Споры сибирской язвы?

— Наркотики! Точно. Она хочет предложить мне наркотики. Они все городские такие. Сначала играла со мной в любовь, а теперь хочет подсадить меня на какую-то дрянь. Не спроста мы пришли на этот чертов пустырь, — подумал парень, и ему стало страшно и странно одновременно.

— Я даже не знаю, что делать, — продолжила свою речь Лена. — Может это покажется тебе странным. Но я почему-то решила тебе показать, так что прости, если что…

— Да что там у тебя такое! — Максим вскочил с дерева, ощущая, как чувство неприятного ожидания разрывает его на осколки.

— Только не кричи, пожалуйста. Но у меня здесь стих. Я его для тебя написала, как бы в память обо всем этом, — щеки девушки загорелись румянцем. Она посмотрела вниз, на вытоптанную траву.

— Стих… Ты так мялась из-за стиха? Я даже не знаю, — Макс взялся за голову.

— Но я просто думала, что не умею это делать. И у меня получилось плохо. Так что я вообще не хотела его показывать. И, наверное, зря сказала….

— Нет! Нет, ты что! Это же круто, любимая! Я даже не ожидал, что ты что-то такое сделаешь. По идее, это я должен был…

— Ну, ты же программист у нас.

Максим кивнул головой, как бы показывая, что литературным талантом он, мягко говоря, обделен.

— Ну, так мне это читать или лучше не стоит? — Смущенно заявила девушка, помахивая белоснежным листком.

— Читай, милая! Конечно, читай! Зачем ты вообще спрашиваешь?

Лена сначала хотела стать на поваленное дерево, чтобы оказаться на возвышении. Но потом ей показалось, что так она будет выглядеть, как трехлетний ребенок на стуле на новогоднем утреннике. Поэтому она развернула листок и начала читать, что называется, «без реверансов».

Стих, написанный накануне ночью девушкой, звучал так:

Когда она закончила, то ее дыхание было сбито, словно после стометровки. А на щеках еще больше горел румянец.

— Боже, да это круче, чем у Пушкина! Я просто в шоке, — воскликнул Максим. — Иди ко мне, моя самая любимая в мире поэтесса!

Он схватил девушку своими длинными руками, и они в тысячный раз принялись целоваться.

Когда солнце село, и ночь окутала город своим мрачным покрывалом, то молодые люди уже были около подъезда Лены и нежно прощались до следующего дня.

— Слушай, мне серьезно понравился твой стих. Он написан вроде как про море. Но на самом деле, там все про нас, — заявил парень, гладя возлюбленную по волосам.

— Ну, раз ты не специально меня хвалишь, и тебе и правда нравится, то можешь оставить стих себе. Будешь читать его без меня на ночь.

— Не надо об этом! — Коротко отрезал Макс. — А стих возьму, с большим удовольствием возьму!

Парень взял в руку бумажку и положил в нагрудный карман.

— Вот видишь? У самого сердца.

— Ой, еще скажи, что он от бандитской пули тебя спасет, как в кино!

— Ну, от пули, может быть, и нет, но часть тебя всегда будет со мной. А это для меня лучшее спасение…

— Ой, Макс, да ладно тебе! Не нагнетай пафоса.

Лена шлепнула своего кавалера в область груди ладонью. И он улыбнулся, делая вид, что никакого нагнетания нет.

Хотя эта его улыбка была полной противоположностью всем тем крикам отчаяния, которые пробудились в его душе, не давая ему мыслить нормально.

Вечер второй половины августа выдался холодным, мрачным и мокрым. Такое чувство, что он чувствовал настроение Макса, и как изощренный маньяк, хотел сделать еще больнее.

В этот вечер парень должен был последний раз увидеться с Леной. А потом расстаться с ней на десять дней. Он прекрасно понимал, что не все парни находятся рядом со своими девушками вечно.

Многие в его городе-поселке вообще уезжали в Москву и на Север (или как тут говорили на «Севера») на заработки. Тогда разлука длилась целым месяцами. И ничего. Никто от этого не умер. По крайне мере, почти никто…

Но ему было плевать на все это. Ему было плевать на тех толстых и накрашенных куриц, которые только и умеют, что рожать детей не по своей воле и тянуть с мужа деньги. Разлука с такими, это скорее избавление, чем тягость.

Но его Лена не была такой. Легкая, беззаботная, но в тоже время рассудительная и здравомыслящая. А чего стоило ее милое, нежное лицо? А ее белые, натурально-белые волосы? Да такую жемчужину нельзя оставлять ни на одну секунду, не говоря уже о безумно длительных десяти днях!

Чувствуя, что скоро все кончится, парень не выходил из дома весь день. Он даже не открывал окно, пытаясь отрешиться от всего мира. Незадолго до назначенного Леной времени, он вышел из своей «крепости» на кухню.

Там он выпил стакан холодной воды и только тогда заметил свою мать, которая по своему обыкновению крутилась в районе плиты.

— Ты будешь что-нибудь есть? — Задала дежурный вопрос она.

— Ну, мам, какой… Мне идти уже скоро…

— Ну, тогда как придёшь, поешь.

— Да. Рано или поздно я действительно поем.

Максим резко развернулся и хотел выскочить на улицу из этой темной квартиры, где все его раздражало и убивало. Но его мать не хотела отпускать сына так просто.

— Не переживай. Все будет нормально, — с долей понимания заявила она. — Никуда твоя девочка не денется. Ей тоже надо на подготовку съездить, чтобы потом хорошо поступить. Ты же мне сам говорил. А теперь злишься.

— Я не на кого не злюсь!

— Я все вижу, Максим. Успокойся. Будете с ней переписываться. Это же не конец света.

— Для меня это начало конца света! Эти чертовы подготовительные курсы, на которые она едет, этот временный разрыв. Во всех фильмах после всего такого что-то происходит! А ты мне говоришь, что надо просто успокоиться?

— Спокойствие — это всегда хорошо. Просто успокойся, и все сразу станет нормально.

Тетя Люда вытирала какую-то тарелку. И ее серьезные слова на фоне этого выглядели как-то нелепо.

Поговорив с матерью еще пару минут, Максим оделся и вышел на улицу. Он направился к дому Лены, чтобы проводить ее в путь, который она должна была проделать на машине своих родителей.

Кстати, во всей этой любовной, летней вакханалии Макс так и не познакомился с ее родителями… И возможно, что сейчас в суете этого отъезда ему предстояло сделать все-таки, такой важный жест.

Только его это нисколько не пугало. Его сейчас не пугало ничего, даже собственная смерть. Единственное, чего он боялся, так это того, что не сможет сдержать эмоций и расплачется, как трехлетний малыш прямо при Лениных родителях. Ему жутко этого не хотелось. Но он чувствовал, что это вполне может случиться.

Когда парень оказался на улице, то понял, что уже начало темнеть. Дождь срывался мелкими брызгами, как из огромного пульверизатора. А деревья тревожно шумели, будто у них был разум. И этот разум что-то тревожило.

Он пошел куда-то вдаль этого городского холода. Он шел быстрее обычного. Попутный ветер как бы подгонял его вперед, говоря: «Покончи с этим быстрее, не медли!».

Максим проскочил через так знакомые ему улочки, с досадой почувствовав, что собрал своими кроссовками половину луж, которые там находились.

При входе во двор девушки он увидел большую ветку, которую оторвало очередным порывом ветра от могучего дерева. Почему-то вид этого куска древесины, покрытого зеленью, вызвал в его душе некоторое смятение.

Но преодолевая все свалившееся на него чувства, он пошел дальше, надеясь на, то, что все будет нормально, несмотря на более чем скользкое предчувствие внутри.

На улице никого не было. Наверное, они еще не вышли из дома. И проводят все приготовления к отъезду внутри этой просторной съёмной или нет (Макс точно не знал) квартиры.

Но ничего. Он сейчас позвонит и уточнит, что к чему. Возможно, она выйдет немного раньше, чем её родители. И они будут полчаса или даже больше целоваться под ее окнами, вопреки непогоде, чтобы запомнить вкус этого поцелуя на то время, когда будут порознь.

Чувствуя неимоверную вибрацию внутри тела, парень достал свой мобильник и набрал так знакомый для него контакт. Пошел вызов, который ознаменовался расходящимися по экрану полосками.

Но вот дозвониться до девушки так и не удалось.

— Ничего страшного. Поставила на бесшумный. Я тоже часто так делаю, когда куда-то собираюсь и опаздываю, — подумал Макс.

Но при этом ее домофон также не хотел отвечать. Ее не было ни в одной соц. сети. Она будто специально скрывалась от кого-то или чего-то. И достать ее на данный момент, не представлялось возможным.

После нескольких минут пыток домофона и «сидения в телефоне», Максим оставил свои бессмысленные попытки. Несмотря на все коммуникации нашего времени, он был полностью бессилен. И ничего теперь не могло ему помочь.

Осознав тот факт, что с Леной не получится сейчас связаться, Макс почувствовал, как внутри что-то провалилось. Стало как-то необычно неловко, будто, он вышел на сцену с важным докладом и с него слетели штаны.

Черт, машина! Надо посмотреть, где их машина. Этот большой внедорожник, на котором они приехали. Он всегда стоял на одном месте.

Машины нет. Ее нет. Она пропала. Может быть, ее угнали? Навряд ли… Неужели произошло самое страшное? Нет. Не может быть. Этого явно не могло случиться!

Вдруг Максим увидел странную бабку, которая шла как раз к подъезду Лены. Такие бабки всегда его бесили своим недовольным видом, непонятной одеждой не по погоде и привычкой вести себя так, будто они создали эту тупую вселенную.

Но сейчас жирная старуха была как раз кстати.

— Здравствуйте. Извините, — заявил парень, подойдя к ней, а точнее, почти подбежав. — А вы не подскажете, Вятские из вашего подъезда уже уехали?

— Эти из города приезжие, что ль? — Просмотрела бабка, не отвечая на приветствие парня.

Макс хотел сказать что-то в уточнение, но этого не потребовалось.

— Эти городские еще днем укатили. Не понравилось им, что ль у нас в посёлке, не ясно. Может мы для них не той породы, или еще чего. Быстро убежали, даже не поздоровались ни с кем. А все ставили из себя культурных. У них родственники, говорят, отсюда, с этих мест родом.

Слушая эти причитания, Максим осознал весь ужас той катастрофы, что на него свалилась. Он медленно начал пятиться назад, уже не слушая то, что говорит его престарелая собеседница.

— А ты-то сам хоть кто такой будешь? Дружок что ль девочки ихней или родственник может? — Видя странное поведение Максима, забеспокоилась бабка. — Эй, паренек. Парень! Ты чего? Я щас позвоню, куда следует!

Но парень ее уже не слышал. Он быстрым шагом уходил из этого странного, непривычно широкого двора куда подальше. Он чувствовал, что случилось то, о чем он боялся даже подумать.

И это убивало его без всяких пуль или ножей. То, что он подозревал, было смертельным для него, и он не хотел сам себе говорить это.

Но мы можем про это сказать. Лена его обманула, сказав другое время своего отъезда. Специально или случайно, или ее заставили обстоятельства? Это не важно. Важно то, что это было не хорошо. Очень не хорошо…

Максим выскочил со двора так, будто за ним кто-то гнался. Хотя, кроме осеннего ветра, не известно, откуда взявшегося в августе, этого никто не делал.

Не видя перед собой практически ничего, он принялся петлять по переулкам и улицам, подобно самолету, у которого сломалось навигационное оборудование.

Парню казалось, что вокруг него образовалась целая комиссия из разных «Максимов», которая пыталась во всем разобраться, но пока без особого успеха.

— Какого черта! Она тебя кинула. Неужели нельзя было как-то, хотя бы как-то, сообщить о том, что она уезжает раньше?! Если бы ты сделал так, то она бы тебя точно прибила! Ты же сам это прекрасно понимаешь, — говорил один член этой комиссии.

— Начнем с того, что ситуации бывают разные. Может у нее, что случилось с интернетом, а родители начали торопить, а телефон сломался и все такое. Иногда это случается. Так что нет повода для серьёзного беспокойства, — отзывался второй внутренний эксперт.

— Да забей ты вообще, чувак. Она объявится сама завтра и ещё прощения просить будет. Выпей немного пивка в честь окончания этого чертова лета и иди в свою теплую нору подальше от всего этого говна, — это был голос пофигизма. Но его-то как раз Максим слушал меньше всего.

Не зная, что ему делать: смеяться или плакать, ждать или бежать, думать, что все кончено или отнестись ко всему с юмором, парень блуждал по тем местам, где когда-то они гуляли с Леной.

Он смотрел на вечер, который постепенно уступал место промозглой ночи, и в душе его, как выпущенная из огромного сосуда, разливалась боль. Та самая анестезия шока, которую он получил около ее подъезда, медленно отходила. И боль, чувствуя свое превосходство, занимала все новые и новые позиции.

В конце концов, парень почувствовал, что его сердце буквально разрывается на части. Не помня себя, он упал на колени и заявил своей девушке, которой не было рядом и в помине.

— Зачем! Зачем ты так со мной? Ты же знаешь, как я тебя люблю! Я так боялся, что у нас ничего не получится. Мне так было страшно, что ты ответишь отказом…. Но теперь, когда мы все лето были счастливы, ты так со мной поступаешь. Я же пятьсот раз говорил тебе, что боюсь этих гребаных курсов, этого гребаного расставания! Ты пятьсот раз успокаивала меня по этому поводу! А теперь, просто уехала не попрощавшись! Неужели нельзя было хоть как-то сказать мне? Хотя бы передать соседям какую-то весточку. Я же умру, если что-то пойдёт не так! А ты так издеваешься надо мной, как будто тебе доставляет это удовольствие, сука!!!

Когда приступ тянувшей чёрной боли прошел, то Максим понял, что он стоит посреди тротуара около автобусной остановки. Слава Богу, что вокруг никто не ходил в этот предосенний вечер. А иначе, парень вполне мог бы стать не желательной звездой интернета. Но ему чудом повезло…

Поднявшись с колен, Максим понял, что уже фактически наступила ночь. Окна окрестных домов начали загораться по одному. Полоска заката где-то вдали бесследно растаяла. А дороги и тротуары превратились в черные борозды.

Делать было нечего. Надо идти домой. Ведь как бы ты не выл на луну, подобно волку, эта самая луна навряд ли тебя услышит.

Сгорбившись, как старый бездомный, Максим направился к своему дому. В глубине души он надеялся, что Лена вскоре позвонит и все объяснит. Но пока этого звонка не было, он был самым несчастным человеком на планете.

Вот Макс миновал автостанцию и большой супермаркет. Вот он уже прошел мимо парка. Теперь оставалось просто перейти дорогу и выйти на «прямую наводку» к своему дому.

Парень спокойно ступил на твердь асфальта, погруженный в не самые приятные мысли. Его взгляд был направлен куда-то вниз.

Но вдруг он заметил где-то сбоку ярко горящее солнце. Он посмотрел на него отрешенным взглядом и провалился в приятную темноту.

В этой темноте смутно слышались какие-то голоса, в том числе и голос Лены. Там было не тепло, но и не холодно. Темнота была настолько родной, что казалось, это она его когда-то породила. И выходить из этой самой темноты точно уж не хотелось.