Любовь и расчет

Глава 18

Несомненно, мистер Блэкшир испытывал теперь раскаяние. Какой честный человек не испытывал бы сожаление после того, как лишил леди девственности, поразвлекся с ней и отправил домой? И было не важно, что она сама уговорила его лечь с ней в постель, а потом и овладеть ею. Он найдет способ взвалить всю вину на свои плечи, внушив себе, что должен был устоять.

— На следующем углу мы повернем.

Кейт заставила Роуз пойти длинным путем. Вернувшись домой в измененном состоянии, она не могла найти себе места и заняться обычными делами. Прогулка за сестрами в школу еще больше ее взбудоражила. Когда Роуз высказала желание сходить в магазин, чтобы купить шелк для вышивания какого-то особого оттенка пурпурного платья, Кейт с радостью предложила составить ей компанию. На полпути она вдруг вспомнила, что тоже должна кое-что сделать.

— Наверно, они очень добрые, раз дали папе свой экипаж. Им все известно о нашей семье?

Роуз, которая провела в школе мисс Лоуэлл весь день, не знала, что Кейт должна была сходить на Саут-Одли-стрит еще утром. Так что визит этот не мог вызвать у нее подозрений и вопросов.

— Да, они все знают. И они на самом деле очень хорошие.

Мисс Смит проявляла к ней доброе отношение с самого начала. Великодушная, тактичная, преданная и, как вчера выяснилось, благородная. И хотя сама Кейт не дотягивала до высокой планки личных качеств подруги, она по крайней мере умела оценить благородство, когда с ним сталкивалась. И умела ответить благодарностью.

«Не знаю», — ответила она мистеру Блэкширу, когда он спросил ее о планах на замужество, и не слукавила. Она не знала, что будет делать. Но точно знала, чего не будет. Это было начало.

Луиза сидела в гостиной дома с одной из своих сестер, когда Кейт и Роуз проводили в комнату. При их появлении она встала и вышла навстречу.

— Я сожалею по поводу твоей бабушки. — Луиза сжала ладони Кейт. — Матушка узнала об этой потере сегодня утром от леди Харрингдон. Мы думали о тебе и твоей семье сегодня весь день.

Кейт извинилась, что пришла с визитом во внеурочное время, пояснив, что хотела как можно раньше поблагодарить Луизу и ее мать за проявленное сочувствие. Последовало радостное знакомство младших девочек. Присутствующую пятнадцатилетнюю сестру Луизы звали Каролина. Она не только проявила желание увидеть шелк для вышивания, о котором они упомянули, но и поинтересовалась, зачем он понадобился. Книга, которую она отложила в сторону при появлении девушек, оказалась романом, который Роуз недавно прочитала.

Луиза предложила сестре показать младшей мисс Уэстбрук домашнюю библиотеку. Возможно, найдется что-то, что та захочет взять почитать. Когда младшие девочки ушли, старшие могли посекретничать.

Кейт опустилась в кресло рядом с диваном Луизы. Ее подруга сидела молча в ожидании. Воспитание не позволяло ей забросать Кейт очевидными вопросами: как твой отец? как его приняли в Харрингдон-Хаусе? сожалел ли он об уходе? Но выражение ее лица свидетельствовало, что она готова выслушать Кейт, хотя настаивать не станет, если подруга предпочтет данной темы не касаться.

Кейт отдала предпочтение второму, ибо ее больше волновали другие вопросы.

— Эти розы прислал лорд Баркли?

На столике у другого конца дивана стоял букет кремовых роз в хрустальной вазе.

— О да. — Этого вопроса Луиза не ожидала и слегка опешила. — Вчера леди Харрингдон придала этому слишком большое значение. Не думаю, что он хотел выразить нечто большее, чем простую сердечность.

— Они прелестны. — Ее собственные цветы были бледно-розовыми и тоже очень красивыми. Кейт могла сидеть и гадать, как оценить этот факт, а могла высказать мнение, наиболее выгодное для всех. — Не думаю, что он хотел лишь проявить любезность.

— Не знаю. — Луиза потупила взгляд, и щеки ее залила краска. Когда она снова подняла глаза на Кейт, в них отразилась озабоченность. — Он вел себя очень дружелюбно на балу у Кэткартов, но не проявил никаких признаков особого внимания, свидетельствующих о чувствах.

Это потому что разрывался между искренней девушкой, разделявшей его интересы в политике, и расчетливой красавицей, бросившей все силы на завоевание его расположения. Кейт не могла вспоминать о вечере без чувства стыда.

— Луиза, я хочу быть с тобой предельно откровенной. Надеюсь, ты не против. — Вчера она не рискнула бы это сказать. Сегодня же, совершив нечто столь неприличное, она ничуть не колебалась. — Я надеялась найти жениха, чье положение позволило бы мне повысить мое собственное, улучшить виды моих сестер на будущее и помочь моей семье вернуть утраченную респектабельность. Лорд Баркли благодаря своему титулу и великодушному уважению, оказываемому моей семье, представлялся мне идеальным кандидатом в супруги, и я пыталась использовать его с этими прагматическими целями в своих интересах.

Луиза кивнула. Она не могла не заметить, что Кейт говорила все это в прошедшем времени.

— Но, наблюдая за вами на том же балу, я обратила внимание, как хорошо вы подходите друг другу. И я очень рада, что он отдает предпочтение тебе.

Пока это предпочтение еще не было явным, но в скором времени станет. Розовые розы, вероятно, значили то же самое, что и розы, которые обычно дарили ей мужчины, поддавшиеся ее очарованию. Кремовые розы свидетельствовали о здравом смысле человека, которому блеск кокетливой красотки не помешал оценить достоинства и ум мисс Смит.

— Я не уверена в его предпочтении. — Луиза опустила плечи, как будто до сего момента не могла в присутствии Кейт расслабиться. — Но признаюсь тебе, что весьма высокого мнения о нем. Только, пожалуйста, не говори об этом леди Харрингдон.

Доверительная улыбка, исполненная надежды, осветила глаза Луизы ярче любой голубой ленты в волосах.

— Ни словом, ни намеком.

Кейт приложила палец к губам в знак молчания. Мистер Блэкшир тоже использовал этот жест в постели, когда потребовал, чтобы она оценивающе взглянула на его наготу. Все ее тело еще сохраняло волнующий трепет, и слегка кружилась голова. И не только от утренних воспоминаний.

Она только что отказалась от планов, которые строила всю свою сознательную жизнь. Вряд ли ей удастся найти другого кандидата в женихи, столь отвечающего ее амбициям, как лорд Баркли. Во всяком случае, в ближайшее время. А то и вовсе ее надеждам не суждено сбыться.

Все же Кейт испытывала не разочарование, а скорее чувство удовлетворения от собственных добрых дел. Она подстригла Луизу перед балом у Кэткартов, придав ее облику немало привлекательности. Она приложит силы, чтобы Луиза всячески поддерживала внимание лорда Баркли, и, возможно, найдет способ, как подстегнуть и его самого. Кейт обладала для этого необходимым талантом. Возможно, помогая другим реализовать свои романтические надежды, она получит не меньшую радость, чем от реализации собственных.

— Следуя твоему примеру, скажу откровенно, что наверняка найдется немало джентльменов, для которых твои достоинства будут важнее респектабельности твоей семьи. — Открытая, добросердечная идеалистка Луиза. Если барон не влюбится в нее, то будет самым большим идиотом на земле. — Я часто слышу от своего брата, что в обществе многое меняется в оценке таких вещей. Уверена, что, когда выйдешь замуж, исполнятся все твои чаяния. А пока можешь со своими сестрами рассчитывать на помощь и дружбу моей семьи.

— Спасибо, — с трудом выдавила из себя Кейт из-за вставшего в горле комка и опустила глаза на сложенные на коленях руки.

Отказ от лорда Баркли она представляла как жертвоприношение. В награду она получит удовлетворение от сознания того, что поступила правильно. Никаких дополнительных выгод она не ожидала.

Когда младшие девочки вернулись из библиотеки, лицо Роуз сияло и в руках она сжимала три тома. По дороге домой сестра рассказала, что Каролина попросила ее принести вышивку, когда придет возвращать книги, чтобы они могли похвастаться друг перед другом своими работами.

Кейт посетила неожиданная мысль, раньше не приходившая в голову. Возможно, то, что она надеялась получить посредством замужества, достижимо иными средствами. Не исключено, что дружба с Луизой и лордом Баркли — если все у них пойдет по плану — позволит семье Кейт добиться признания. Может быть, тогда не только ее, но и сестер начнут приглашать на приемы, и не придется притворяться, что ты ищешь место компаньонки.

Между Смит и Уэстбруками могли завязаться реальные искренние отношения. И у Роуз появится подруга.

Может быть, в итоге она не все испортила, как думала. Может быть, в действительности как раз много чего добилась.

По прибытии домой Кейт ждал еще один радостный сюрприз: франкированное письмо на плотной бумаге цвета слоновой кости с едва различимыми на внешней стороне датой и подписью. Адресовано письмо на этот раз было не ей.

— Это в наибольшей степени похоже на извинения, которые я мог получить от Эдварда, — сказал папа за обедом. — То есть от лорда Харрингдона, — кивнул он детям. — Вашего дяди.

Насколько Кейт помнила, граф до этого никогда не был ни «вашим дядей», ни Эдвардом. Это тоже она могла причислить к одному из своих завоеваний.

На Виолу, как и ожидалось, письмо не произвело особого впечатления.

— Мне казалось, что извиниться он должен был перед нашей мамой. — Она повернулась к матери. — Вряд ли он потрудился прислать письмо и тебе.

— Нет. Было бы странно, если бы он так поступил. Мы ведь не представлены друг другу.

Ни королева, ни герцогиня, ни графиня не могли бы сравниться с ней в достоинстве и благородстве, с каким она ответила, отрезая себе при этом кусочек тушеного мяса.

— Если он не извинялся, то что же написал? — не удержалась от вопроса Кейт, хотя это было сугубо личным делом папы. — Значит ли, что он снова признает тебя? А маму?

— Пока еще рано рассуждать, как все обернется. — Папа, в свою очередь, резал рыбу. — Я и сам пока не знаю, чего хотел бы. Двадцать три года — большой срок жизни без кого-то. К этому привыкаешь. — Он встретился глазами с Кейт, и она поняла, что он имел в виду свою мать и те двадцать три года, за которые она стала ему совершенно чужой. — И Виола права насчет вашей матери. Я не могу пойти на примирение без нее и признания, что с ней поступили дурно.

— Не стоит об этом беспокоиться. — Притом что родителей разделяло полстола, мама сумела произнести это так, как будто они с папой беседовали с глазу на глаз. — Я всю свою жизнь прожила без одобрения лорда Харрингдона и никогда не испытывала в этом необходимости. Важно то, что сделает тебя счастливым. Логично предположить, что примирение двух братьев, живших много лет в отчуждении, может этому способствовать.

«Я хочу, чтобы ты была счастлива. Все остальное вторично». То одно, то другое сегодня словно нарочно заставляло Кейт думать о мистере Блэкшире. Она сказала ему, чтобы поговорил с братом, в ответ на что он поцеловал ее в нос и справился, за кого она может выйти замуж.

— По поводу того, что он написал, Кейт, большая часть останется между нами. Но кое-что могу рассказать и думаю, что тебе это будет особенно интересно. — Папа по другую сторону стола улыбнулся. — Некоторые из твоих предположений оказались правильными. Внимание к тебе со стороны леди Харрингдон было обусловлено желанием моего брата сделать что-то для нашей семьи. Вероятно, он хочет как-то загладить вину, что так долго не замечал нашего существования. Еще он сказал, что его жена очень довольна тобой и считает, что Уэстбруки могли бы тобой гордиться. Но что стало для меня полным сюрпризом, так это то, что Эдвард рекомендовал меня лорду Баркли, когда тот обмолвился, что ищет барристера, который помог бы ему овладеть искусством оратора.

Выходит, что граф думал о папе и искал способ незаметно помочь его семье еще до того, как Кейт получила записку от леди Харрингдон. Однако вчера, когда он имел все основания попросить ее привезти отца к его умирающей матери, смелость и братские чувства отказали ему.

И тогда ему выпал второй шанс. Стараниями Кейт, мисс и миссис Смит, мистера Блэкшира и мистера Керли папа все же приехал, и лорд Харрингдон решил написать письмо. Таким образом, человек продвигался к благородной цели, делая шаг вперед и шаг назад, и вмешательство третьих лиц помогало ему вернуться на верный путь, когда сбивался с дороги.

Шевельнувшись на стуле, Кейт со всей остротой вспомнила, что и сама утром сбилась со своего пути. Легла в постель к мужчине и встала уже не добропорядочной девушкой, какой была до сих пор. Как будто все это произошло не с ней, как будто услышала сплетню, сложила осуждающе губы и покачала головой. С другой стороны, случившееся представлялось единственным логичным результатом трехлетнего знакомства с мистером Блэкширом. Как будто с первого дня знакомства они медленно, но неуклонно шли к этой развязке.

«Что ты будешь делать потом?»

«Не знаю. Мне хотелось бы, чтобы все обстояло иначе».

Кейт протянула руку за стаканом.

— Значит, мистер Блэкшир должен благодарить лорда Харрингдона за возможность работать с лордом Баркли, не так ли?

Странно, как все переплелось, вернее, было переплетено с самого начала.

— Я не стала бы ему советовать писать благодарственное письмо. — Виола с видимым удовольствием ухватилась за новую возможность выразить неодобрение. — Сомневаюсь, что граф утруждает себя чтением писем от людей, имеющих профессию, но не имеющих титула.

Ви не знала худшего. Лорд Харрингдон, безусловно, не обрадовался бы корреспонденции от человека со столь шокирующими родственными связями, как у мистера Блэкшира. Возможно, даже лорд Баркли сочтет обстоятельства неприемлемыми, когда узнает о них, и положит конец всяким надеждам мистера Блэкшира на политическое будущее.

А может быть, и нет. Общество меняется, как сказала Луиза. Лорд Баркли уже проявил себя как человек беспристрастного ума по отношению к ней самой. И если есть на свете джентльмен, способный оценить мистера Блэкшира по его личным достоинствам, а не по злосчастной женитьбе его брата, так это барон.

Кейт бросила взгляд на напольные часы. Прошло всего несколько часов с тех пор, как она ушла от него, а ей уже снова хотелось с ним увидеться и рассказать обо всем, что произошло с той минуты, как расстались, и услышать его новости. Но если он укорял себя за то, что лишил ее целомудрия, то очень нескоро у них появится в доме.

«Мне бы хотелось, чтобы все обстояло иначе».

Она струсила. А ведь должна была сказать: «Я люблю тебя. Помоги мне найти в себе силы сделать правильный выбор. Скажи, что я достаточно сильная, чтобы перенести снижение своего статуса, и умная, чтобы помочь тебе подняться». Возможно, он ответил бы, как уже отвечал, что она не та женщина, чтобы быть с ним рядом. По крайней мере она бы знала, что ей хватило смелости сказать это. Чтобы быть честной.

Не важно. Его дружба и надежда, что он помирится с братом, если хочет этого, сделают ее счастливой. Не думая о себе, она сделает все для его счастья, потому что это главное, когда любишь кого-то.

По наивности Ник думал, что на стук ему откроет лакей. И что у него будет минута-другая, чтобы подняться по лестнице, сориентироваться на месте и подготовиться к встрече, которая все еще представлялась несколько преждевременной. Но когда дверь открылась, перед ним стоял сам Уилл. Судя по спокойному, жизнерадостному лицу, он только что оторвался от занимательной беседы и чувствовал себя готовым к любым неожиданностям, которые могли поджидать его на пороге дома.

Выражение его лица всегда поразительно легко прочитывалось. Его брови приподнялись на четверть дюйма и тут же вернулись на место, что значило удивление. Веселые огоньки в глазах погасли, как задутая свеча. На смену им пришла не злость или холодность, а любопытство и готовность посмотреть, куда этот неожиданный визит приведет.

— Ник. — При звуке его голоса показалось, будто они разговаривали только вчера. — Проходи.

— Я не помешал?

Но он уже перешагнул через порог.

— Моему блестящему обеду со сливками общества? Вряд ли. — Уилл закрыл за братом дверь. — У нас и вправду гости, но ты не помешал. Снимай пальто и поднимайся наверх.

Кэткарт — было первой мыслью. Марта — второй. Третьей — что Уилл удивительно ровно отреагировал на отрекшегося от него брата, появившегося у него на пороге после года молчания.

Поднимаясь вслед за Уиллом по ступенькам, Ник незаметно огляделся. Раньше ему не случалось никого навещать в окрестностях Ганс-Тауна, поэтому он не представлял, в каких условиях здесь живут люди. Скромно — было весьма точным определением. Ступеньки были добротными, обои яркими и не вздувшимися. Никаких следов запустения или грязи, хотя домик был определенно крохотным и количество прислуги — минимальным, раз никто из нее не счел своей обязанностью ответить на стук в дверь.

«Ты никогда бы не смог привести сюда Кейт Уэстбрук». Господи, что за непрошеные мысли! Он никуда не собирался ее приводить. Кто он такой, чтобы судить об этом? Кэткарт — виконт; Марта — жена наследника баронета, но никто из них не брезговал приходить сюда. Да и мог ли он по-прежнему считать мисс Уэстбрук пустышкой после всего того, что он наблюдал у нее в последние дни?

Следуя за братом, он обогнул лестничную площадку и дальше по коридору вошел в первую из двух дверей, за которой открывалась гостиная. Здесь на диване рядом с неприступной миссис Блэкшир сидела его младшая сестра с серьезным лицом.

— Лидия, — произнес Уилл, входя в комнату. — Позволь представить тебе моего брата Николаса. Ник, это моя жена Лидия Блэкшир.

Ник кивнул, и миссис Блэкшир тоже. Ее лицо ничего не выразило. После двух встреч он привык к этому. Но между ними протянулась невидимая нить понимания. Он бы не пришел сюда сегодня, если бы вчера утром она не появилась на скамейке на Брик-Корт с листком бумаги и слегка завуалированным приглашением.

— Ник, как приятно тебя видеть. — Марта все еще испытывала затруднения со светскими любезностями, но хотя бы старалась произносить их с некоторым энтузиазмом. — Надеюсь, что ты не истратишь все свои слова на Уилла, пока я буду отсутствовать. Мы с миссис Блэкшир собирались подняться наверх. Она хотела показать мне свое новое платье.

— В самом деле. — Жена Уилла поднялась сразу за Мартой. — Надеюсь, вы нас простите. Мне давно уже не терпится показать это платье миссис Мерквуд.

И обе они направились к двери. По пути Марта схватила Ника за руку и, наградив пламенным взглядом, с пылающим лицом заторопилась вон из комнаты.

Ему не стоило смеяться над сестрой, во всяком случае, над ее проявлением сердечных эмоций, когда столько лет она проявляла к нему полное равнодушие. Поначалу он думал, что сумеет пересилить приступ смеха, хотя мысль, что Марта хочет взглянуть на чье-то там платье, тоже представлялась в высшей степени абсурдной.

Но тут он случайно перехватил взгляд Уилла, который, сжав губы, также давился от смеха. В его глазах плясали веселые искорки. Им как будто снова было восемь и десять лет, и они сидели рядышком на церковной скамье и толкали друг друга в бок каждый раз, когда преподобный Робертс произносил некое слово, очень веселившее обоих.

Ник прыснул. Вполголоса. Сестра не заслуживала, чтобы над ней подтрунивали. Хотя все представлялось таким абсурдным — их с миссис Блэкшир сдерживаемая враждебность, шитая белыми нитками уловка оставить их с Уиллом наедине и само его присутствие в этом доме, — что он нашел выход, рухнув на освободившийся диван и дав свободу своему веселью.

Уилл тоже расхохотался, упав в кресло, стоявшее под прямым углом к дивану, и закрыв лицо руками. Около минуты они не могли остановиться, предаваясь тихому веселью. Когда же успокоились, то от возникшей между ними неловкости почти не осталось и следа. Двадцатилетние привычки возобладали над теми, что выработались за последние девять-десять месяцев.

Уилл вытер глаза и кивнул вслед ушедшим женщинам:

— Знаешь, у нее нет никакого нового платья.

— Я так и думал. — Ник откинулся назад, уютно устроившись в углу дивана, и понизил голос до театрального шепота: — Мне кажется, я ей не нравлюсь.

— Нет? — Его брат самодовольно улыбнулся, зная об искренней любви своей жены. — Дело в том, что я ей тоже с первого раза не понравился. Так что я не стал бы терять надежду. — Он выглядел таким счастливым в этой крохотной гостиной, в обстановке стесненности, столь не похожей на ту, в которой вырос. — А пока можешь утешиться избыточным проявлением сестринской любви.

— Все этот чертов Мерквуд; ушел и изменил ее до неузнаваемости. — В действительности все обстояло не совсем так, но ему хотелось о чем-то горячо высказаться, и человек, женившийся на его младшей сестренке, после того как совратил ее, был вполне подходящей для этого мишенью. — Тебя не было здесь, когда она жила в первом браке, но тогда она выглядела спокойной и уравновешенной, какой мы ее всегда знали. Но стоило появиться этому парню, как она стала вытворять необъяснимые вещи и вести себя так, как мы сегодня наблюдаем.

— Я не виню ее в этом, как не виню и ее мужа. Любовь всех нас заставляет совершать необъяснимые поступки. — Уилл откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу. — Я сам тому яркий пример. Уверен, что в один прекрасный день ты узнаешь это из собственного опыта.

Ник мог бы придумать с десяток ответов. Пошутить, к примеру, на тему, как младшие братья набираются наглости говорить старшим об опыте. Еще раз обругать мистера Мерквуда. Сменить тему.

Но ничто из этого не пришло на ум. В смятении чувств, которое при ближайшем рассмотрении могло сойти за любовь, он сидел и молчал.

— Ага. — Уилл опустил локти на подлокотники и сцепил пальцы. — Я тут размышлял, что могло подтолкнуть тебя к этому визиту? Она примет тебя, или твои родственные связи являются непреодолимым препятствием?

Его брови озабоченно нахмурились. В тот день, когда он объявил о своем решении, Уилл принес извинения, зная, чего это будет стоить остальным Блэкширам.

— Это не совсем так… — Ник неопределенно взмахнул рукой. — В мои намерения не входило просить ее. Дело не в этом. — Какого лешего он пытался сказать? Ник уронил руки. — Все чертовски сложно.

— А разве в нашей жизни что-нибудь бывает просто? — Уилл изучал его лицо. Его черты выражали сдержанное сочувствие. — Лучше расскажи мне все по порядку. Как ее зовут? Где вы познакомились?

И Ник рассказал, чувствуя себя эгоистом и невежей, хотя это ему в первую очередь следовало расспросить Уилла о его жизни, обсудить их отчуждение и выяснить, смогут ли они снова стать друзьями. К тому же он не имел права нарушать тайну частной жизни Кейт рассказом даже в самых общих словах о том, что произошло между ними.

Но он уже ничего не мог с собой поделать. Слова полились из него, как вода из опрокинутого кувшина. С кем еще мог он откровенно поговорить? Он не делился секретами со своими коллегами или друзьями, не обсуждал дела такого рода с сестрами или правильным и неизменно корректным Эндрю.

А вот Уилл, его младший брат, знал, что такое человеческая слабость, и не испытывал нужды выказывать отвращение или неодобрение вместо того, чтобы сразу перейти к практическим вопросам. Может ли она забеременеть? Может ли пожалеть о случившемся после того, как рассеется туман скорби? Может ли рассказать родителям? Позволяет ли ему доход жениться?

Осознание пришло во время беспристрастного разбора фактов и возможностей. Нет, не как вспышка молнии, осветившая черноту комнаты, а скорее как постепенное таяние морозного узора на стекле, когда скрытое прежде проступает со всей четкостью.

Он должен просить ее руки. И не потому, что она могла забеременеть. Приняв обычные предосторожности, он был уверен, что этого не произошло. Не из чувства вины, что обесчестил ее, или страха перед гневом ее родителей. И даже не по причине головокружительной влюбленности, которая воодушевляла его надежды три года назад.

Он должен был просить ее выйти за него замуж, потому что не мог представить, как она положит голову на чужое мужское плечо, чтобы поведать о своих сомнениях. Не мог вообразить, что наступит такое время, когда они смогут вести лишь светские беседы, потому что шутить и обмениваться колкостями с чужим мужчиной замужней женщине не пристало. Ник не мог допустить, чтобы она делилась своими надеждами и чаяниями, победами и провалами с другим человеком. Как не мог представить, что и он будет рассказывать о своих достижениях и проблемах не ей, а другой женщине.

— Мы совсем не подходим друг другу. Менее подходящую пару трудно вообразить.

Он не собирался этого говорить и все же сказал.

— Однако это не помешало вам стать друзьями, — заметил Уилл спокойно, барабаня пальцами по подлокотнику кресла.

— Нет, как видишь. — Ник безропотно наблюдал утром, как она уходит, потому что ее счастье было для него превыше всего. А должен был спросить напрямую, не может ли он сделать ее счастливой. — Несмотря на нашу несовместимость, мы все же сумели подружиться.

В жизни нет ничего невозможного.

Хотя все было не так просто. Его сомнительного дохода, даже с учетом сбережений, не хватит на шелковые платья и бумагу с льняным волокном. Его родственные связи не позволят ей достичь того уровня социального статуса, о котором она мечтала.

Однако на его вопрос о ее планах она не ответила: «Я надеюсь, что лорд Баркли сделает мне предложение» или «Выйду за первого человека благородного происхождения, который позовет меня замуж». Кейт прислонила голову к его плечу и пожалела, что судьба не торопится им навстречу.

Но все еще могло сложиться по-иному. Почему бы и нет? Они с ней могли стать другими. Могли изменить свои планы. Могли довериться друг другу и двинуться вперед.

— Ты всем доволен, Уилл, да? — Ник обвел комнату жестом. — И твоя жена тоже? Тебя устраивает этот дом и не мучает то, что тебя нигде не принимают?

— Не стану лгать. Мне не хватает тебя и наших старших брата и сестры. И я сожалею, что мой брак принес трудности в твою жизнь. — Уилл нахмурил брови и снова побарабанил пальцами по подлокотнику. — Больше я ни о чем не жалею, но не стал бы никому рекомендовать следовать моим путем, если положение не безвыходное. Наш с Лидией предыдущий жизненный опыт… подготовил нас к нынешним условиям, научил радоваться и маленькому дому, и немногочисленным друзьям. Для неподготовленного человека жертва будет куда больше.

То есть придется нелегко, если следовать путем брата. В таком случае благоразумно выбрать невесту, которую не страшат трудности.

Да и жить им необязательно в столь стесненных условиях. Кое-какие средства у него все же имелись. Если залезет в сбережения, то сможет купить приличный дом и даже его обставить. Правда, придется повременить с покупкой земли, но это может подождать. Он умел быть терпеливым. Очень много хорошего происходит с теми, кто готов и умеет ждать.

Ник расплылся в улыбке. Он, наверное, со стороны выглядел полным идиотом. А его рассказ о содеянном и намеки на опрометчивые надежды и вовсе делали его таковым. Или того хуже — негодяем и непомерным лицемером, который обесчестил девушку и признался в этом человеку, от которого высокомерно отказался по причине его скандальной связи.

Уилл смотрел на него, нахмурив лоб, озабоченный его проблемами, как если бы все эти месяцы они сохраняли дружеские отношения. Ник вытянул перед собой ноги и провел рукой по волосам. Позже, когда их отношения восстановятся, он непременно спросит брата, как он живет в столь стесненных обстоятельствах. Возможно, он и с женой Уилла подружится, чтобы послушать и ее историю.

А сейчас, довольный решением, пришедшим только что в голову, он продолжал улыбаться.

— Господи, как же я рад, что тебя не убили на той дуэли.

Он так долго ждал, чтобы произнести эти слова.

К концу визита Нику удалось достичь некоторой сердечности с миссис Блэкшир в обсуждении содержания дома и обслуги. Это было неплохо для начала. Со временем их отношения смогут улучшиться.

Однако прежде чем обратиться к Кейт, следовало преодолеть еще один барьер, и немаловажный. Визит к Уиллу и его жене помог Нику стать откровенным в признании своих ошибок. Таким образом, он был во всеоружии, когда следующим утром отправился навестить лорда Баркли в его доме на Чарлз-стрит.

— Я не до конца был честен с вами с самого начала. — Сидя напротив барона, Ник старался изо всех сил не думать о том, как было бы приятно работать в таком месте. Разбирать почту. Изучать обсуждаемые в парламенте вопросы и готовить барону отчеты. — Мне очень не хотелось упустить этот шанс с вытекающими из него преимуществами. По причине чего я не рассказал вам то, что вы имеете право знать и рано или поздно узнали бы иным путем. Это не попытка оправдать мою неискренность, а всего лишь стремление объяснить ход моих мыслей.

Баркли кивнул:

— Это проясняет слова лорда Литтлтона, сказанные вам на балу у Кэткартов. Они заставили меня задуматься.

Барон до прихода Ника читал документы, и теперь они лежали, разбросанные в беспорядке по всему столу, требуя участия секретаря.

— Прошу прощения, что поставил вас в такое положение. Вы не должны были услышать сплетни из чужих уст. — Ник набрал в грудь воздуха. — Хочу сказать, что вчера я навестил брата и намерен впредь поддерживать с ним отношения.

Барон с задумчивым выражением лица потер подбородок.

— Вы должны сознавать, что это затруднит осуществление ваших политических амбиций.

— Они и так были бы для меня труднодостижимыми. — Ник повел плечом. На самом деле он почти примирился с этим. — Я отказался от Уилла, когда он объявил о своем намерении жениться, но обнаружил, что мог бы с таким же успехом продолжать общаться с ним, поскольку бойкот брата ничего хорошего мне не принес. Солиситоры значительно сократили передачу мне дел, и количество приглашений на светские приемы тоже существенно поубавилось. Полагаю, что если восстановлю с ним связь, станет еще труднее во всех отношениях. И все-таки я решился на это.

Баркли некоторое время молча изучал его.

— С моей стороны выглядело бы бесчестно прервать наше партнерство из-за этой связи, не так ли? Тем более я выступаю защитником интересов демобилизованных солдат. Это дело не должно пострадать.

— Вероятно. Но вы могли бы расстаться со мной на том основании, что я повернулся спиной к одному из тех, о благосостоянии кого вы печетесь. Я хорошо запомнил ваши слова. Либо на основании недостаточного ко мне доверия.

Лицо барона осветила улыбка.

— Барристер до мозга костей. Советую вам прекратить свои откровения, пока не нашли довод, способный показаться мне убедительным.

Надежда, постоянный спутник Ника последнего времени, воспрянула духом. Значит, Баркли еще не услышал причину, которая могла бы убедить его расторгнуть их договоренность.

— Правда состоит в том, Блэкшир, что я не придаю большого значения вещам такого рода, чтобы вы знали. Ваше имя, если помните, стало известно мне не в той связи, как Литтлтону. И я не могу представить, чтобы обучение ораторскому искусству у джентльмена, брат которого женился на женщине с дурной репутацией, запятнало мое собственное имя. Даже секретарь, брат которого женат на такой женщине, вряд ли может повредить моей респектабельности. — Барон сделал паузу и набрал в легкие воздух, как его учила миссис Уэстбрук. — Но в будущем потребую от вас предельной честности, если возьму вас на должность своего секретаря. Я рассчитываю, что человек на этом месте должен быть абсолютно честен со мной и никогда не скрывать то, что, по его мнению, мне будет неприятно узнать.

Насколько Ник понял, это был намек, что настал час истины. Он выпрямился и тоже сделал глубокий вдох.

— Чтобы быть с вами до конца честным, я должен исправить ложное впечатление, которое оставил у вас и по другому делу. Это касается мисс Уэстбрук.

Хотя безопаснее было бы сначала поговорить с Кейт. Возможно, что в зависимости от ее ответа, ему не в чем было бы признаваться барону.

Однако здесь он утратил ощущение безопасности.

— Боюсь, я ввел вас в заблуждение относительно моих чувств к ней. В свою защиту скажу, что я и себя обманывал. — Его сердце гудело, как церковный колокол, ведь он снова поставил на карту свои амбициозные планы. — Мы друзья, как я сказал вам. Это правда. Но недавно я осознал, что уже давно люблю ее.