Любовь игрока

Глава 14

— Успокойтесь, Ипполита, — произнес Брайт тихо, — со мной вам ничто не угрожает.

Порция резко повернулась, готовая дать ему достойный отпор, но какая-то нежность в его взгляде удержала ее.

— Итак, — сказал он, воспользовавшись моментом, — Нерисса взяла вас под свое покровительство. Вам очень повезло.

— После моего позора. Вы на это намекаете? — ответила Порция, ускоряя шаг.

— Я ни на что не намекаю, — заметил Брайт, улыбаясь. — Просто ее положение в обществе и уважение, которым она пользуется, — это именно то, что вам сейчас так необходимо.

— Если вам нужны слова благодарности за то, что вы меня ей представили, считайте, что вы их уже получили, милорд.

— Ваше счастье для меня выше всякой благодарности, уверяю вас, — заметил Брайт, легко нагоняя Порцию.

Порция знала, что правила хорошего тона требуют от нее вести сейчас с ним непринужденную беседу, но не могла себя заставить это сделать. Как она может болтать с этим человеком о погоде и других пустяках после их отвратительной вчерашней близости.

— Надеюсь, вас не очень огорчило наше маленькое приключение?

— Прошу вас, забудьте о нем, милорд.

— Вы всегда просите меня забыть о наших встречах, — сказал он с печалью в голосе, — а мне так трудно

Это сделать.

— Пожалуйста, милорд…

— Как хотите, — легко согласился он. — Тогда, может быть, вы позволите преподать вам несколько уроков? Давайте начнем с пресловутого флирта.

Порция совершенно растерялась, находясь под обаянием этого человека и опасаясь общения с ним. Она прибавила шаг, стараясь догнать пару, идущую впереди.

— Думаю, это ни к чему, милорд.

— Это приказ Нериссы, а мы должны повиноваться королеве нашего общества.

— Мне кажется, повиновение не в вашем характере Брайт догнал ее и, взяв за руку, заставил остановиться.

— Знаете, вы не должны отталкивать меня. Вспомните условия нашего пари.

— Милорд, прошу вас, не вспоминайте об этом! — взмолилась Порция, чувствуя, как запылали ее щеки.

— Тогда вы должны всячески ублажать меня. Я предлагаю вам заняться флиртом, чтобы получше узнать друг друга.

— Не вижу в этом смысла.

— Почему?

— У нас слишком разные вкусы.

— Неужели?

Брайт взял Порцию под руку.

— Я не очень хорошо знаю ваши вкусы, мисс Сент-Клер. Вы любите жареного барашка?

Порция бросила на него быстрый взгляд и увидела на его лице невинную улыбку.

— Вы же знаете, что я желаю вам только добра, продолжал Брайт.

— Нет! — закричала Порция, отмахиваясь разом и от него самого, и от его слов, а главное, от его притягательной силы.

Брайт слегка нахмурился:

— Тогда, может быть, вы любите цыпленка?

— Милорд, прекратите! — попросила Порция, едва сдерживая смех,

— Вас что, еда вообще не интересует?

— Естественно, интересует!

— И я так думаю. Я помню, что вы едите, как лошадь.

— Я отказываюсь говорить с вами на эту тему, — процедила Порция сквозь зубы.

— Тогда давайте поговорим о любви.

Открыв от удивления рот. Порция застыла на месте.

— Еда или любовь? — спросил он с вежливой улыбкой. — Так что мы выбираем?

— Что за тон? Что за разговоры? Вы пытаетесь ставить мне какие-то условия?

— Естественно, нет. Просто я стараюсь быть благоразумным и пытаюсь найти точку соприкосновения наших интересов.

— Вы ведете себя отвратительно! — закричала Порция, отнимая руку.

— Совсем нет. Ничуть. Я ищу общую тему разговора, которая была бы интересна для нас обоих.

— Библия, — отрезала Порция, ускоряя шаг в надежде догнать Нериссу и лорда Эндовера.

Она надеялась, что Брайт наконец отстанет от нее, но не тут-то было. Нагнав ее, он процитировал:

— «О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая!» — И тихо добавил:

— Или без оных.

— Это из Библии, милорд? Не помню, чтобы там были такие слова.

— Возможно, ваша Библия сокращена для молодых невинных девиц.

— Что за глупости! Мои ноги совершенно обычные, и я вовсе не дщерь именитая.

— Да, но вы носите сандалии?

— Этого, милорд, я не могу отрицать, — ответила Порция, все больше раздражаясь.

— Могу я продолжить?

Голос Брайта был глубоким и прекрасным, когда он продолжил:

— Округление бедр твоих как ожерелье, дело рук искусного художника. Живот твой — круглая чаша…

— Прекратите! — пришла в негодование Порция и остановилась. — Это не Библия, и меня пугает, что вы связываете такие непристойности со Священным писанием!

Громкий голос Порции привлек внимание не только Нериссы, но и других проходящих мимо пар.

— Ты все сопротивляешься, — весело заметила Нерисса. — А я-то думала, что ты учишься флиртовать.

Взгляд Нериссы перебегал с одного лица на другое, пытаясь понять, что произошло между Брайтом и Порцией.

Порция пристально смотрела в зеленые с крапинками глаза своего мучителя.

— Я не выношу лжи? — сказала она. Наступила тишина, и затем Нерисса промолвила;

— Порция, как невежливо обвинять джентльмена во лжи.

Порция понимала, что зашла слишком далеко, но не собиралась сдаваться.

— Если я не права, то принесу милорду свои извинения, — заявила она, гордо вскинув подбородок.

— Если вы не правы, мисс Сент-Клер, то вам придется принести больше, чем извинения. Вы заплатите мне штраф. Я прав, миссис Трелин?

— Абсолютно правы, милорд, — ответила Нерисса, наслаждаясь каждой минутой этого разговора.

— Порция была чертовски зла на них.

— Это несправедливо, милорд, — уже более кротко заявила она.

— Несправедливо обвинять джентльмена во лжи. Итак, вы снимаете свои обвинения?

Порция начала нервничать: вспыльчивая натура опять подвела ее, и она снова попала в затруднительное положение. Однако она хорошо знала Библию и была уверена, что там нет подобных непристойностей.

— Я не снимаю своих обвинений, милорд, — сказала она, решив не поддаваться ему. — А какой штраф заплатите мне вы, чтобы искупить вину?

Глаза Брайта смеялись, и она внезапно вспомнила их последнее пари. Он предупреждал ее, что ничего нельзя принимать на веру. Но если она и не разбирается в тонкостях любовных отношений, то зато очень хорошо знает Библию.

— А какой штраф вы бы хотели получить, дорогая леди? — спросил Брайт. — Поцелуй?

Порция чуть не задохнулась от возмущения.

— Я хочу получить свободу от вас, милорд. Навсегда. Чтобы никогда не видеть вас снова, не слышать ваш голос, чтобы вы никогда не дотрагивались до меня.

Глаза Брайта расширились, а Нерисса от изумления открыла рот.

— Как вы опрометчивы, — сказал Брайт очень тихо. — Вы еще услышите обо мне, мисс Сент-Клер, и относительно ваших слов, и относительно долга.

Резко поклонившись, он ушел. Лорд Эндовер последовал за ним.

— Что ты наделала, глупое создание? — прошипела Нерисса. — Одно дело избегать его, но чтобы вот так публично бросить ему вызов…

— Он лжец, — заявила Порция, глядя вслед уходящему Брайту. Тот уходил с гордо поднятой головой, широко расправив плечи. Все мужчины по сравнению с ним казались неуклюжими.

— Я в этом сильно сомневаюсь, — сказала Нерисса. — В чем он солгал тебе?

Порция решила во что бы то ни стало выбросить из головы негодяя и все события, с ним связанные. Ей было противно даже вспоминать приведенную якобы из Библии цитату. Как он посмел так обращаться со Священным писанием?!

— Все это глупости, — ответила она Нериссе. — В одном я твердо уверена: теперь он перестанет преследовать меня.

Нерисса покачала головой и направилась к карете.

Приехав домой, Порция сразу взяла Библию и тщательно просмотрела ее, обращая особое внимание на строки, которые она читала реже всего. Ничего подобного тому, что цитировал Брайт, в книге не было.

Наконец-то она победила и навсегда освободилась от Брайта Маллорена!

В этот день Трелины обедали дома. Порция была в своем лучшем платье из голубого шелка, и хотя оно не могло сравниться по красоте с парчовым, отделанным дорогими кружевами платьем Нериссы, оно вполне соответствовало окружающей обстановке. Горничная Нериссы уложила волосы Порции в красивую прическу, украсив ее белыми розами. Порция чувствовала, что выглядит хорошо и ей не стыдно за свою внешность. Она была в прекрасном расположении духа. Встреча с Брайтом Маллореном закончилась ее победой, и теперь она избавилась от него навсегда. Кроме того, под покровительством Трелинов она находится в полной безопасности.

После обеда, когда они перешли в гостиную выпить чаю, Нерисса стала упрашивать мужа поехать на званый вечер к Уиллби.

— Моя дорогая, я не хочу, чтобы ты утомляла себя, — ответил лорд Трелин.

— Трелин, скука еще более утомительная вещь.

— Ты ведешь себя не очень вежливо по отношению к нашей гостье.

— Но я думаю прежде всего о Порции, Трелин, — ответила, покраснев, Нерисса. — Ты же знаешь, что я хочу ввести ее в общество. Как я это сделаю, если все время буду сидеть дома?

Порция пыталась протестовать, говоря, что она счастлива и без развлечений, что ей хочется посидеть дома, но Нерисса не обратила ни малейшего внимания на ее протесты. Порцию охватила паника: ей не хотелось идти туда, где она вновь может встретить этого ужасного человека или где в ней могут узнать несчастную Ипполиту. Она умоляюще посмотрела на лорда Трелина, но он уже поддался уговорам жены.

— Как пожелаешь, дорогая, — сказал он, сдаваясь. Этот человек определенно ни в чем не мог отказать Нериссе.

— Если мы уж решили выйти в свет, — сказала обрадованная Нерисса, — то должны непременно попасть на раут к Дебенгемам.

— Может, мне все-таки лучше остаться дома, — попросила Порция. — Мое платье…

— — Оно очаровательно, — заявила Нерисса тоном, не допускающим возражений. — Я одолжу тебе свой жемчуг.

— Я все же не возражала бы остаться дома, — сделала последнюю попытку Порция.

— — Но ты ведь моя компаньонка. Порция, — решительно заявила Нерисса, и вопрос был решен.

Горничная надела на шею и запястье Порции сверкающий жемчуг, приколола такую же брошь к ее платью и украсила жемчугом волосы. Посмотрев в зеркало, Порция решила, что выглядит великолепно. Нерисса одолжила ей даже и веер — чудесную вещичку, украшенную золотом и жемчугом, которая придала ее туалету совершенно законченный вид. Однако, когда горничная предложила подложить ей под щеки подушечки и слегка подрумянить лицо. Порция с содроганием отказалась.

— Но ты слишком бледная, — заметила Нерисса.

— Терпеть не могу косметики, — объяснила Порция.

— Какая ты все-таки странная, — рассмеялась Нерисса. Когда они уже выходили из дома. Порция спросила, куда они все же направляются и что за люди там будут. Нерисса махнула унизанной кольцами рукой:

— Все и никто. Ну, почти никто, а возможно и все, — ответила она шутливо. — У Уиллби все бывает очень чинно: классическая музыка и прочее, а это значит, что самые приятные люди высшего общества будут развлекаться где-нибудь еще. У Дебенгемов несколько по-другому.

Порция с облегчением вздохнула. Она поняла, что лорд Трелин не любит шумные вечера, а Брайт Маллорен вряд ли захочет пойти туда, где нужно слушать классическую музыку и вести себя чинно.

Сделав такой вывод. Порция решила, что будет развлекаться. Сегодня ее первый, а возможно, и последний выезд в свет, и она должна навсегда запомнить этот вечер. По крайней мере у нее в памяти должны остаться великолепие этого вечера, а может, и тот, кто таким несчастьем вошел в ее жизнь.

Вскоре их карета стояла в ряду таких же карет и портшезов в ожидании, когда именитые гости смогут высадиться у дверей дворца Дебенгемов. Дворец располагался на соседней улице, и Порции казалось смешным ехать туда в карете, но Нерисса заверила ее, что ходить на такие вечера пешком не принято.

— Господи! — воскликнула Порция, осматривая из окна кареты длинную вереницу людей. — Похоже, здесь собрался весь город.

— Только элита, — самодовольно заметил лорд Трелин, и Порция поняла, что он гордится своей принадлежностью к ней. Она подозревала, что он наслаждается видом толпы, стоящей по обеим сторонам улицы и глазеющей на проезжающие мимо роскошные кареты. Кто-то из зевак узнал Нериссу, и в толпе стали шептать ее имя.

Польщенная, Нерисса в знак приветствия слегка склонила голову, и на ней засверкали знаменитые бриллианты Трелинов. Ничего не скажешь — она выглядела подлинной королевой света.

«Может, ради этих бриллиантов и положения в обществе Нерисса и вышла замуж за лорда Трелина?» — подумала Порция, но, решив, что нехорошо вмешиваться в интимные дела своей хозяйки, прекратила думать об этом.

Она высунула голову из окна кареты и стала наблюдать за движением вереницы гостей.

— Люди выходят из дворца с таким же удовольствием, с каким входили туда, — заметила она. — Похоже, что раут очень скучный.

— Святая простота, — рассмеялась Нерисса, — считается дурным тоном задерживаться там надолго. Все, как и мы, спешат в другие места. Мы поприветствуем хозяев, пройдем через анфиладу комнат — вот и все.

— А что потом?

— Потом мы уедем. Выйти оттуда гораздо труднее, чем войти. Как это ни смешно, но мы обязаны проделать весь этот путь.

Порции хотелось спросить, почему, но она заранее знала ответ — так принято.

Все было так, как сказала Нерисса. Они подошли к дворцу, все окна которого ярко светились, и присоединились к очереди великолепно одетых мужчин и женщин, чтобы подняться по лестнице, где у входа их ждали хозяева. Глаза Порции болели от нестерпимого блеска дорогих украшений. Запах свечей и потных тел вызывал тошноту. Порция видела, как нескольким женщинам и мужчине стало дурно и их унесли в сад. Она молила Бога, чтобы с ней не случилась такая же неприятность.

Наконец настал их черед. Они поздоровались с лордом и леди Дебенгем и прошли в комнаты. О том, чтобы присесть и отдохнуть, не могло быть и речи — вся мебель из помещения была вынесена.

Несмотря на давку, Нерисса была в прекрасном настроении. Она приветствовала всех, и все приветствовали ее. Она плыла через анфиладу заполненных народом комнат, как капитан большого корабля, а Порция и лорд Трелин следовали за ней, как маленькие суденышки.

Порция была представлена такому количеству людей, что у нее разболелась голова. Лорд Трелин с видом собственника стоял рядом с женой, явно гордясь ею.

К ним подошел высокий человек в черном бархатном, украшенном рубинами костюме и склонился к руке Нериссы, соблюдая определенную дистанцию. Несмотря на то, что они друг другу улыбались, между ними чувствовалась некоторая натянутость.

— Лорд Ротгар, — сказала Нерисса, я Порция навострила уши.

Между маркизом и его братом не было большого сходства, разве что рост и какая-то особая аура. Волосы маркиза были напудрены, но Порция разглядела, что они абсолютно черные. Черты его лица были приятными, но никто не решился бы назвать их ангельскими или схожими с дьявольскими.

Порция была представлена маркизу, и он с необыкновенным изяществом склонился к ее руке.

— Еще одна прекрасная Сент-Клер, — сказал он. —Вы обе затмите Лондон.

Присев в реверансе, Порция скромно ответила, что никак не может сравниться красотой с леди Трелин.

— Одной такой красоты хватит на целый мир, мисс Сент-Клер. Возможно, вы превзойдете ее своей добродетелью.

Его замечание невольно прозвучало оскорблением. Похоже, что все Маллорены не отличались воспитанностью.

— Все стремятся быть добродетельными, милорд, — ответила Порция, глядя ему прямо в глаза.

Губы маркиза растянулись в вежливой улыбке.

— Какое интересное наблюдение, — сказал он и, поклонившись лорду Трелину, отошел в сторону.

Насмешка, прозвучавшая в этих словах, разозлила Порцию, ей захотелось наговорить этому человеку дерзостей.

Нерисса, уловив настроение Порции, нервно рассмеялась и стала быстро обмахиваться веером.

— Итак, ты хотела бы поссориться и с Ротгаром, — сказала она. — Но должна сказать, я лично побаиваюсь маркиза.

— Он не посмеет причинить тебе вреда, дорогая, — сказал лорд Трелин, с любопытством поглядывая на Порцию, которая стала опасаться, что он учинит ей новый, похожий на инквизицию, допрос.

— Конечно же, он не причинит мне вреда, Трелин, — с улыбкой ответила Нерисса. — Он просто не посмеет, однако он очень странный. Говорят, его мать была сумасшедшей.

— Сумасшедшей? — удивилась Порция.

— Говорят, что она убила своего ребенка, младшего брата маркиза, а затем покончила с собой. В жилах Маллорена течет дурная кровь.

— Что касается дурной крови, — заметил лорд Трелин, — то она течет только в Ротгаре. У остальных его братьев была другая мать, совершенно очаровательная женщина. Я ее немного помню.

— Ты слишком добр к ним, Трелин, — сказала Нерисса, состроив кислую мину, — но согласись, что все они плохо воспитаны.

— С этим я вполне согласен, дорогая. Ба, вот и еще один представитель этой семейки!

Порция проследила за его взглядом и увидела в толпе Брайта Маллорена, одетого в красновато-коричневый бархат. Ее сердце сильно забилось, и она была готова убежать, но все-таки взяла себя в руки. Она напомнила себе, что он может и не оказать ей чести подойти к ней.

Порция посмотрела на мужа Нериссы и была поражена той неприязнью, которая была написана на его лице и которую он даже не пытался скрыть. Почему он так сильно не любит этого человека? Почему он смотрит на него, как на соперника?

Порция с трудом заставила себя остановить разыгравшееся воображение. Что это она, в самом деле? Сначала лорд Хитерингтон, теперь лорд Брайт. У лорда Трелина нет ни малейшей причины не любить Брайта, да и вообще всех Маллоренов.

Однако Порция продолжала следить за лордом Брайтом, и он слегка поклонился ей. Ей вдруг стало жарко, и она принялась быстро обмахиваться веером, продолжая украдкой наблюдать за ним.

Брайт направлялся к ним, время от времени останавливаясь у небольших группок собравшихся вместе гостей. Не обошел он и группу миссис Финдлейсон, которая, как когтями, вцепилась ему в руку. Весь свет знал, что Брайт нацелился на миссис Финдлейсон и ее богатство. Он и сам знал, что не имеет никакого права флиртовать с другой женщиной, держать с ней пари, вызывать в ней страсть на широкой кровати борделя, преследовать ее.

Он не должен приближаться к ней! Не должен!

Но он приблизился.

К этому времени Порция была ни жива ни мертва.

— — Чем это вы так возбуждены, мисс Сент-Клер? — Он осторожно взял из ее рук веер и помахал им перед ее лицом. — Вероятно, вы просто не привыкли к такой давке?

Порции захотелось обрезать его, напомнив о своем желании никогда больше не видеть Брайта, но она почему-то не осмелилась сделать этого.

— Вы совершенно правы, милорд.

— Вы уже просмотрели вашу Библию? Порция застыла, но смело посмотрела ему в глаза. Сейчас они были скорее золотистыми, чем зелеными, но это были глаза человека, который, целуя ее, наблюдал за ней.

— Я читаю ее ежедневно, милорд, — ответила Порция ледяным тоном.

Продолжая обмахивать ее веером, Брайт посмотрел на девушку с явным недоверием.

— Не прислать ли вам другую Библию? Конечно, с позволения леди Трелин.

Нерисса нервно рассмеялась:

— Библию, милорд? Это что-то новенькое! Вы ударились в религию?

— Религия — удивительно благородное дело, леди Трелин.

Сказав это, Брайт с шумом сложил веер и вложил его в онемевшую руку Порции.

Все трое смотрели вслед удаляющемуся Брайту.

— О чем он говорил? — поинтересовался лорд Трелин.

— Ничего интересного, милорд, — поспешила заверить его Порция, чувствуя, как у нее кружится голова. Это от духоты или от самоуверенности Брайта? Почему он так уверен в себе?

Она попыталась убедить себя, что это обычная манера поведения таких людей, как Брайт Маллорен. Нерисса изучающе посмотрела на Порцию.

— Однако лорд Брайт абсолютно прав. Ты что-то слишком раскраснелась, и твои щеки горят почти как твои волосы. Впрочем, ты произвела впечатление. Твоя изящная фигурка делает тебя гораздо моложе, чем ты есть на самом деле, и, кроме того, ты удивительно легкая и грациозная.

Нерисса решительно направилась к выходу, и все последовали за ней.

— Спасибо, — прошептала Порция, чувствуя себя школьницей, которую похвалили за хорошо выученный урок.

Они вышли на улицу, и к ним подкатила карета Трелинов.

Впереди их ждал вечер у Уиллби.

Несколько минут спустя Брайт и Эндовер тоже начали спускаться по лестнице.

— Куда теперь? — лениво спросил Эндовер. — Не понимаю, почему мы сегодня решили вести себя согласно правилам приличия и появились в таком скучном месте?

— Теперь мы отправимся на вечер к леди Уиллби. Эндовер остолбенело посмотрел на друга:

— Скрипучее сопрано и пылкие гарпии? Мой дорогой, я начинаю разочаровываться в тебе.

— И напрасно, — улыбнулся Брайт.

— Ах, так! Тогда что же так влечет тебя к Уиллби?

— Спорим, что Трелины направились именно туда.

— При твоей везучести мне лучше принять это на веру.

— Осведомленность, а не везучесть. Именно поэтому я так часто выигрываю. В это время года лорд Трелин удостаивает своим присутствием только несколько приемов. Сейчас они поехали или к Уиллби, или домой. Ставлю на то, что они у Уиллби.

— Сколько? — спросил с интересом Эндовер. Они спустились в холл, и слуги подали им плащи.

— Мой дорогой Эндовер, — сказал Брайт, — ты действительно жаждешь расстаться с частью своего богатства?

— Я хочу, чтобы с ним расстался ты. Спорю, что они не у Уиллби!

— Давай только на сотню, — со вздохом предложил Брайт. — У меня есть чувство жалости.

Они прошли через двойные двери и вышли в ночную тишину.

— Спорю на двадцать пять фунтов, что ты хочешь поговорить с Нериссой без свидетелей.

— Секрет моего успеха в том, что я никогда не держу пари, зная что-то наверняка. Супруг Нериссы ляжет костьми, но не подпустит меня к ней. Я для него bкte noir *. Одному Богу известно, почему.

* Чудовище (фр.)

— Да у тебя же был роман с его женой!

— Мой дорогой, половина Лондона крутила с ней роман, прежде чем он стал ее в чем-то подозревать. Откровенно говоря, мне даже жаль его.

Подозвав факельщика, они направились к дому Уиллби.

— Если не Нерисса, тогда Дженни Финдлейсон, но мне кажется, ты охладел к ней.

— Я начал думать, что мы не подходим друг другу.

— Хвала Всевышнему! Кто же теперь стал объектом твоей любви?

Брайт промолчал, и Эндовер, как бы размышляя, добавил:

— Мне кажется, что ты ухлестываешь за сестрой Апкотта.

— Ухлестываю? Разве это в моем характере?

— Не в твоем характере посещать подобного рода вечера или покупать девственниц.

Брайт удивленно посмотрел на друга. Раньше тот никогда не делал ему подобного рода замечаний.

— Итак, я жду объяснений.

— Они утомляют меня.

— Значит, вопрос не подлежит обсуждению?

— Как ты догадлив.

— Ну, твое дело. Если ты станешь объектом насмешек в клубе, то пеняй только на себя.

Некоторое время они шли молча. Затем Эндовер спросил:

— А что стало с той сказочной амазонкой с Дрезденской улицы?

— Ее брат уехал из Лондона, и она сейчас в надежном месте у своих родственников.

— Быстро сработано даже для тебя.

— Я здесь ни при чем.

Они свернули за угол и оказались на улице, где находился дом Уиллби.

— Итак, — продолжал рассуждать Эндовер, — нас сейчас интересует кузина Нериссы, мисс Сент-Клер. Похоже, из-за нее у тебя не будет скандала, но почему ты раньше не поговорил с ней?

— Из-за своей щепетильности. Ты же все слышал. Я не могу приближаться к ней, пока не докажу, что я не лжец.

— Ах, да, я совсем забыл, — рассмеялся Эндовер. — Кажется, она невзлюбила тебя.

— Она просто заблуждается.

— Неужели? А почему ты не доказал, что говоришь правду?

— Это легко сделать, но мне хочется выбрать подходящее время и место, чтобы потребовать от нее штраф.

— А что в этой девушке привлекательного? По-моему, она пуританка и слишком прямолинейна, чтобы нравиться, да к тому же плоская как доска.

— Ты так думаешь? — спросил Брайт с неподдельным удивлением. — Пуританство вполне излечимо, а прямолинейность я нахожу привлекательной. Ты знаешь, меня неудержимо влечет к женщинам, которые пытаются стрелять в мужчину. Это не совсем обычно.

— Действительно, — рассмеялся Эндовер. — Когда же это случилось и почему она хотела застрелить тебя?

— Она приказала мне остановиться, а я не повиновался.

— Значит, ты уже имел ее, и она стала твоей рабой?

— Мой дорогой Эндовер, ты грязно мыслишь. Давай-ка лучше войдем в дом Уиллби и посмотрим, нельзя ли как-нибудь управиться со скрипучим сопрано и пылкими гарпиями.