Любовь оружейной принцессы

Глава 23

Глава станичной администрации Петр Андреевич Засядько приезжал на работу ровно в десять утра, ни минутой позже. Бывший глава ОВД «Левобережное», майор милиции привык к дисциплине, сам ее строго соблюдал и от подчиненных требовал. Да и жена его, Александра Ильинична Романова, терпеть не могла расхлябанности. Долгие годы работала директором школы, а потом передала бразды правления своему сыну Максиму. Преподавала физику в школе, но недавно ушла на пенсию, чтобы ухаживать за внучкой, которую им родила новая жена Макса, москвичка Саманта. А как иначе, если девочку назвали Александрой в честь бабки, Санькой? Чудо-девочка росла, да у Макса и двое других детей от первого брака были умными и хозяйственными.

Петр Андреевич не собирался участвовать в избирательной кампании, он считал себя закоренелым ментом, тридцать лет на службе, прошел путь от станичного сержанта до майора. Однако «московская мафия», как называли приезжих москвичей, то ли в шутку, то ли всерьез, черт его знает, посоветовала ему выдвигать свою кандидатуру. Ну, если надо, так выдвинул, не будешь же отказываться, если пасынок, Макс, женат на москвичке, а та лучшая подруга Марины Луговой, гендиректора винзавода, и сама выскочила за москвича, а истинный хозяин завода Барсуков — владелец московских казино и ресторанов. По-видимому, он и решил, что нужен новый глава администрации — или мэр станицы, как говорил народ. И чего только не скажут теперь!

Выдвинул свою кандидатуру и легко опередил на выборах прежнего главу Льва Пустоватого, теперь Лев Никанорович у него главным бухгалтером служит. И никаких обид, понимает, что к чему, да они ведь давние друзья, работали вместе еще при советской власти.

В кабинете все оставил как было — и стол, и кресло, и даже флаг России, который стоял в углу при Пустоватом. Дело ведь не в мебели или атрибутах власти, а в руководстве станицей. Не так-то просто руководить, когда все тут хозяйничают сами по себе. Но он свою должность понимал как координирующую для всех этих независимых хозяев. Сегодня нужно было обсудить бюджет станицы на следующий год, потом выслушать хозяина местного агропромышленного комплекса Вадима Нильгу, что ему надо для посевной и как работает консервный завод.

Петр Андреевич сосредоточенно изучал проект бюджета, тут надо было подумать, как уговорить депутатов станичного совета повысить за счет местного бюджета ставки местной милиции. Ведь шел на выборы с намерением искоренить преступность, ликвидировать наркомафию, все посадки конопли искоренить. Хорошо сказать — искоренить, а кто будет этим всерьез заниматься за три тысячи в месяц? Нужна агитация, пропаганда, нужны премии за информацию и, понятное дело, хорошая зарплата ментам. А уж заставить их работать он сумеет!

Телефон зазвонил неожиданно, и не какой-нибудь, а телефон специальной связи с краевой администрацией. И чего это им понадобилось с ранья? Уж не проверка ли едет?

— Засядько слушает! — сказал он, торопливо схватив трубку аппарата без кнопок.

— Петр Андрееевич, Хасан Белов тебя беспокоит, — услышал Засядько голос помощника главы краевой администрации. — У тебя как дела, все нормально?

— Нормально, Хасан. Работаем по графику, так сказать.

— Я вот по какому поводу беспокою. Петр Андреевич, к тебе направляется один солидный бизнесмен, Колчин его фамилия, может, слышал?

— Ну а как же? Наш парень на его дочке был женат… Ну и что из этого?

Бизнесменов московских Засядько не боялся, приезжал Барсуков, и не раз, нормальный мужик. А его жена Валентина так и совсем местная, у Александры Ильиничны в школе училась.

— Петр Андреевич, он через час будет в Краснодаре, еще через час полетит на вертолете к тебе в Левобережную. Сопровождать будет Авдюшкин.

— Сам Семен Иванович Авдюшкин?! — изумился Засядько. — А что случилось? На вертолете?

— Да, у тебя есть где приземлиться?

— Конечно! На стадионе возле школы, там… вполне сядет вертолет. А он что, такой важный, этот Колчин?

— Очень важный. Ты его уж встреть хорошо, Петр Андреевич. Ну там… хлеб-соль организуй, местную элиту представь. Наверное, ему нужен этот ваш парень, зять его. Предупреди, чтобы тоже был на встрече. И не пьяный. В общем, все понял, да? Не ударь в грязь лицом, тебе это не надо, такое мнение тут есть, понимаешь?

— Послушай, Хасан… А что, он такой… этот Колчин?

— Я тебе позвоню, когда вылетит. Не подведи, Петр Андреевич, ладно? Ну давай, я бы сам прилетел, но не тот уровень. Ты все понял?

— Спасибо, Хасан, я твой должник! Бутылка за мной.

— Не забудь, когда приеду к тебе, — засмеялся Белов.

Положив трубку, Засядько тут же схватил другую, принялся обзванивать подчиненных ему людей. Первым делом велел явиться Станиславу Ткачуку, которого оставил вместо себя начальником ОВД «Левобережное» или главным ментом станицы, посодействовал, чтобы старлея досрочно дали. Потом пригласил к себе Марину Луговую, тезку Петра Батистова, хозяина свинофермы, директора агропромкомплекса Вадима Нильгу, директора школы Макса Романова, председателя станичного совета Геннадия Трухина. В общем, всех самых солидных жителей станицы. Трухин пришел первым, так как его кабинет был в этом же доме, огорчился, что обсуждение бюджета откладывается, но с пониманием отнесся к ситуации. Ткачук пришел вторым, но ушел первым, ибо понял задание — обеспечить приземление вертолете на местном стадионе и безопасность вокруг него, и помчался выполнять его. Вскоре подъехали и другие.

— Не понимаю, при чем тут я, директор школы? — спросил Максим Романов. — Если приезжает какой-то бизнесмен из Москвы, то это его проблема, пусть прилетает хоть на вертолете, хоть на космолете, мне плевать на него.

— Макс, успокойся, — сказала Марина. — Если это важные гости, нужно их принять, как полагается у нас. Хорошо.

— Максим, не говори чепуху! — разозлился Засядько. — Его сопровождает сам Авдюшкин Семен Иванович! Ты не знаешь, кто такой Авдюшкин?

— Понятия не имею. И не хочу иметь.

— Он курирует все спецслужбы в краевой администрации! — рявкнул Засядько. — И может такие проверки тебе устроить, мало не покажется! И вообще!..

— Петр Андреич, вы меня уже сажали якобы за убийство, слава Богу, поняли, что ошиблись. А проверки — да пожалуйста, моя школа первая в районе, все документы выложу и докажу, что воровства нет. Или вы сделаете, что будет?

— Макс, остынь! — воскликнула Марина. — Едет большое начальство, не из района, а из Краснодара и, может, из самой Москвы. Раз Авдюшкин сопровождает этого Колчина, значит, не простой это бизнесмен. Ну и встретим его как полагается. Ты — директор лучшей школы района, я — директор лучшего в крае винзавода, Петр Иванович Батистов — хозяин успешной свинофермы, Вадим Ильич Нильга — полевод и консерватор наш. Чего нам стесняться? Все покажем, накормим, напоим дорогих гостей, пусть знают, что есть на земле такая замечательная станица, как Левобережная.

Романов иронично усмехнулся, но возражать не стал. Другие начальники тоже согласно кивали. Все ведь понятно — встретим дорогих гостей радушно, как это принято у казаков. А заодно и не станем наживать влиятельных врагов в Краснодаре, а может, и в самой Москве, зачем? Глядишь, и друзей приобретем, это ведь всем выгодно.

— Я думаю, надо накрыть столы в клубе, — задумчиво предположил Засядько.

— Зачем? — живо отреагировала Марина. — Этот Колчин ведь с семьей прибывает? Ну так и встретим его посемейному. У меня дома. Я сейчас мобилизую девчонок с завода, пусть готовят, накрывают стол. Места у меня много, все поместятся. Кстати, Славик, зять этого важного Колчина, недавно был у меня в гостях, мы его приняли как своего, хороший вечерок получился.

Засядько досадливо поморщился. Выходит, приняли, а его не позвали! А кто тут главный в станице, черт побери?! Небось считают старым… Батистов и Нильга понимали, что Марина тянет одеяло на себя, но молчали. У них тоже были двухэтажные дома, могли бы встретить высоких гостей не хуже… Но хитрая баба опередила, уже прикормила важного зятя, что ж тут скажешь?

— Решено, — заявил Засядько, с неодобрением глядя на Романова. — Марина устроит домашнее, так сказать, застолье. Все мы будем встречать высоких гостей на стадионе. Надо, чтобы Недосекин не дурил, тоже был. С родителями.

— Не думаю, — возразил Романов.

— Ты все время не думаешь так, как другие! Макс, чертов родственник! — заорал Засядько, забыв, что они тут не одни. — Что ты все время мне палки в колеса вставляешь?! Я поговорю с твоей матерью!

— Петр Андреевич, все дело в том, что мы не знаем, с какими намерениями летит к нам Колчин, — спокойно сказал Романов. — Насколько я понимаю, у Славика Недосекина были проблемы и с женой, и с ее родителями. Непонятно, что они теперь хотят. Поэтому родители Славика пусть будут дома.

— Я поддерживаю Макса, — кивнула Марина. — Если с добрыми намерениями — пусть едут к Недосекиным, транспорт обеспечим, а потом все вместе — ко мне.

Засядько почесал затылок, оглядел собравшихся и решительно махнул рукой:

— Порешили! Но Славика нужно предупредить, чтоб как огурчик был. Никаких там, понимаешь… Я сам займусь этим вопросом. А вы машины для гостей обеспечьте, своих охранников — в помощь Ткачуку. Да и продуктами помогите Марине. Петя, свинину тащи свежайшую и нежнейшую, сможешь?

— Конечно, атаман, — заверил мэра Батистов.

Нильга тоже поклялся, что предоставит Марине лучшие свои соленья и маринады, а Романов только руками развел. Мол, согласен с вами.

Откладывать с визитом к Недосекиным Засядько не стал, ведь скоро уже Белов будет опять звонить, сообщать о вылете, значит, потом никак нельзя отлучаться. Досадливо морщась, надел черное длинное пальто и вышел на станичную площадь перед административным зданием. Вот ведь чертова одежка, это пальто! Пришлось купить, положение обязывает, но как же неудобно в нем ходить, запутаться можно и нос расквасить себе. Привык зимой и летом в милицейской форме щеголять, просто и понятно, а главное — выдают бесплатно, и смотрелся он в ней истинным начальником. А в длинном пальто… Клоун, да и только!

— Давай, Тимофей, к Недосекиным, — сказал Засядько, усаживаясь на переднее сиденье белой «Волги».

— К Славику, что ли? Он на днях из Москвы прикатил. Хотите должность предложить в администрации? — поинтересовался водитель, включая двигатель.

— Ты поменьше болтай, побольше делай, — пробурчал Засядько. — Больно грамотный стал.

— А что у него там, в Москве, с богатой женой сталось? — не унимался водитель, выезжая на площадь. — Говорят, вроде как сделку очень важную сорвал Славик. А какие он сделки мог там прокручивать? Нет, парень классный, я ничего не скажу, но насчет сделок Славик не тот человек, чтобы их прокручивать.

— Сделки не прокручиваются, а заключаются! — рявкнул Засядько. — Хватит болтать!

— Да нет, я чего? Все талдычат об этом, а никто не в курсе… И сам он какой-то странный приехал. Может, к наркоте пристрастился? Там же богатые все «кок» нюхают, с понтом американцы.

Засядько повернул голову, не говоря ни слова, смотрел на водителя с полминуты, а потом отвернулся. После этого Тимофей не проронил ни звука. «Волга» остановилась у штакетного забора, Засядько вышел из машины, стукнул кулаком в калитку. Из будки выскочил дворовый пес, метнулся к воротам и, натянув цепь, яростно залаял, глядя на калитку. Через пару минут на веранде хлопнула дверь, во двор вышел Славик.

— Кто там? — недовольно спросил он.

— Засядько. Выйди, Славик, разговор имеется.

— Елки-палки! — с тоской пробормотал парень, направляясь к калитке.

Совсем забыл, что Засядько уже не мент, а глава станичной администрации, и пришел, наверное, не за тем, чтобы разбираться по поводу синяка на заднице Нинкиного ухажера.

— Дядь Петь, — сказал он, распахивая калитку, — да я просто пинка ему дал…

— Охолонь, парень, дело серьезное, можно сказать, государственной важности. Твой тесть — Колчин, так?

— Ну так… Бывший тесть. И мне плевать на все эти государственные дела, не имею к ним никакого отношения. А что, из ФСБ интересуются?

— При чем тут ФСБ? Он скоро прилетит, через пару часов, сюда, к нам. На вертолете, с дочкой.

— Афанасий Егорович прилетает к нам?! — изумился Славик. — На вертолете?

— С дочкой. Я приехал посоветоваться… Ты как… придешь встречать, на стадионе за школой приземлится, или… что? Я ж ни хрена не понимаю в ваших отношениях.

— А я его приглашал, чтобы встречать?

— Понятно. Тогда, значит, вот что. Будь дома, наверное, он захочет с тобой увидеться. А иначе зачем ему прилетать сюда?

Славик усмехнулся, качнул головой. Спасибо уже за то, что не арестовывать его пришел, а ведь могло и такое случиться!

— Дядь Петь, шнурки поглажу и буду ждать.

Засядько насупился:

— Ты мне это… умника из себя не строй, понял? На вертолете человек прилетает!

— Да он и на дачу на вертолете прилетал, — усмехнулся Славик. — Ну и что?

— Короче, такие дела. Сидишь дома, ну, стол тут накройте, я велел Батистову и Марине, чтоб родителей твоих отпустили, пусть все сделают как полагается. Все ж таки родственники… Надо встретить. Ну а потом — это ваши дела, как хотите, так и решайте их. Ты все понял?

— Конечно, дядь Петь. Матери с отцом рабочие дни засчитают? Я лично против, чтобы у них из-за меня убытки были.

Засядько только рукой махнул, мол, хватит болтать, готовься к встрече, быстро сел в «Волгу» и уехал, а Славик еще долго стоял у раскрытой калитки, глядя вслед удалявшейся машине.

Тесть на вертолете прилетает! Это известие больше всего возмущало, да не то слово — прямо-таки бесило! Прилетал уже однажды на вертолете, так удивил и напугал, что он тут же согласился жениться на его дочери.

Да нет, ничуть об этом не жалеет, но ведь ни черта не получилось. И вот опять он прилетает с дочкой на вертолете, важно выходит, Засядько и прочие начальники кланяются, а тесть едет к нему, Ленка при всех томно целует мужа: «Ах, мой дорогой, поехали в Москву!..» Он виновато улыбается, согласно кивает: «Да, конечно, я поеду», — и все довольно аплодируют…

И кому это, на хрен, нужно? Она могла бы позвонить ему! Сама или через ребят связаться с Федором, попросить его, чтобы встретился с ним и набрал номер Ленки. И дал бы ему трубку. Это что, так сложно? Сказала бы все, что думает, что сказать можно только наедине. Так нет, устроила какое-то грандиозное шоу! На вертолете…

«Да пошли вы со своими вертолетами!..»

Славик купил в магазине две бутылки водки и полкилограмма колбасы и стремительно зашагал по улице. Уже знал, куда идет. К Федору нельзя — быстро достанут, к другим друзьям тоже, которые нормальные, да они все, наверное, на работе. Но есть же давние знакомые… и не совсем нормальные. Например, Серега Буровик, это кличка у него такая, потому что работал по три месяца где-то в Сибири на буровой. Институт культуры окончил, клубом заведовал, но потом клуб приватизировали, и Серега подался в буровики, записался простым рабочим, окончил курсы, стал вроде мастером. Хорошо там зарабатывал, дом приличный построил, жену с Севера привез, красавицу Земфиру. Но та выдержала полгода станичной жизни, а потом ушла к какому-то бизнесмену из Плавнинска. Серега, когда вернулся из очередной командировки и узнал об этом, бросил работу и ударился в запой. Что-то похожее было у директора школы Романова: жена сбежала в Краснодар, не выдержав испытаний станичной жизнью и малой зарплатой учителя, тогда Романов был преподавателем истории. Но Макс выдержал и своих детей воспитал как надо. А Серега так и не смог подняться после той личной трагедии, продал свой дом, вернее, обменял его с приличной доплатой на убогую хатенку. Но и те деньги скоро пропил и вот уже три года работает грузчиком в магазине, раза два в неделю, на большее его не хватает. Однако в станице к нему относятся с пониманием, не увольняют. И не обижают, об этом Славик лично позаботился. Как вернулся из армии и понял, что над Серегой молодежь просто издевается, сказал: «Кто его тронет, будет иметь дело со мной». Сказал не очень громко, но после того, как раз пять набил морды непонятливым, его услышали, а самое главное — поняли.

К нему-то и шагал Славик с двумя бутылками местной водки, говорят, стала хорошей, не пробовал еще, но для Сереги, наверное, будет самое то.

На окраине станице он остановился у покосившейся калитки. Толкнул ее, распахнулась, шагнул вперед к двери саманной хаты с облупившимися стенами, некому было побелить их. Дверь была незаперта, Славик толкнул ее, вошел в темные сени, толкнул другую дверь, увидел Буровика, сидящего за столом. Высокий брюнет с голубыми глазами, красивый был мужик… Но теперь глаза стали мутными, волосы поседели, растянутая футболка, драные спортивные штаны, на столе — черствая горбушка, а вонь какая в хате стоит!

— Ты, Славик? — спросил Буровик, повернув к нему голову. — Ты хороший парень! Слышал, проблемы с миллионершей возникли? Да это нормальное явление.

— Серега, открой окна и затопи печку, у тебя тут воняет и холодно.

— Нормально, Славик. Как в душе, так и вокруг нее, полная гармония. Вчера выпил с кем-то… угостили. А сегодня — ничего. На работу идти не могу, надо похмелиться, а денег тоже нет. Гармония не очень приятная…

Славик поставил на стол две бутылки водки, положил сверток с колбасой. Серега с удивлением посмотрел на него:

— Спасибо, друг, но…

— Короче, такие дела. Выпей немного и давай топить печку, проветривать помещение. Хочу задержаться у тебя на время, не возражаешь?

Буровик свинтил пробку, жадно глотнул из горлышка, поставил бутылку на стол.

— Сделаем. Надо нарубить дров, растопить печку… Закусить у меня есть чем, как-то пытаюсь существовать, огурцы солил осенью… Хотя на хрена? Ты не знаешь? И сам не могу понять, зачем нужно коптить этот свет…

— Серега, я пойду нарублю дров, а ты хоть немного открой форточку, вонь тут у тебя… Жуткая!

— В душе то же самое, Славик. Слушай, ну ты и козел! Подлец самый настоящий! Что ты сделал? Защитил меня, морды бил тем, кто издевался надо мной… А зачем? Кто тебя просил об этом? Давно бы кончил с этой дерьмовой жизнью, все равно ловить нечего, но теперь не могу! Жалеют — то еду принесут, то дров подкинут…

— Не ругайся, Буровик, — хмуро буркнул Славик. — У меня тоже полный аншлаг. Давай лучше делом займемся, а? Я пошел дрова рубить, а ты форточку открой пока.

— Там слева лежат поленья, позавчера притащили… И топор есть… правда, ржавый…

— Нормально. Не пей без меня, ладно? — сказал Славик и вышел во двор.