Любовь - слепа

ГЛАВА 39. ПРОЩАНИЕ

Просыпаюсь от того, что стало нестерпимо жарко. Одежда намокла от пота, и прилипла к телу.

"Боже, что со мной?"

Глаза не открываются, голова налита свинцом, а конечности затекли. Что-то тяжёлое придавило меня к кровати, и не даёт пошевелиться.

"Господи… Что это?"

С трудом разлепляю тяжёлые веки, и понимаю, что Макар лежит рядом, закинув на меня ногу, а его забинтованная левая рука покоится на моём боку.

"Блин! Он такой горячий, как печка! Неужели жар?"

— Эй… Макар, проснись… — дотягиваюсь до его лица, и легонько похлопываю по щеке, она немного шершавая от двухдневной щетины.

Он сонно моргает глазами, пытаясь сфокусировать взгляд.

— П-привет… — увидев свою позу, он резко дёргается, убирая руку, и тут же корчится от боли. — Ай! Блять!

— Всё нормально… Не дёргайся…

— Прости, это не специально… Видимо во сне…

— Говорю же, всё нормально…

Макар освобождает меня от давления своих конечностей, и я наконец-то могу подняться с кровати.

— Мне кажется, что у тебя жар. Надо измерять температуру.

— Я всегда такой… горячий.

— Хм… Возможно, но мне надо убедиться. Заражение крови — не шутка.

— Эмм… У тебя есть обезболивающее? Рука болит, пиздец…

— Да конечно. Сейчас принесу…

…

Меняю одежду на сухую и чистую, беру градусник, стакан с водой и таблетку.

"Так странно… Он у меня дома… В моей кровати… Какой-то сюр…"

Воспоминания о вчерашнем вечере болезненным эхом отдаются в голове и сердце.

"Надо же ещё похоронить Оскара…"

…

Возвращаюсь в спальню. Макар выглядит очень плохо, он бледный и болезненный.

— Температура нормальная, слава Богу, — говорю я, выключая градусник.

— Я говорил тебе, что всегда такой горячий…

— А я, наоборот, всегда мёрзну и руки холодные, смотри… — в порыве беру его ладонь, он сжимает мои пальцы, но не двигается, только молча смотрит в глаза.

Одёргиваю руку, как будто прикоснулась к кипящему чайнику.

— Я не кусаюсь… Чего ты дёргаешься?

— Я просто, — не могу подобрать слов.

— Знаешь, я всё понимаю… Не дебил. Я не сделаю ничего такого о чём буду потом жалеть…

— Я тоже…

— Просто, хотелось подержать тебя за руку. Мне так хуёво… Не физически… Ты понимаешь…

Слеза медленно скатывается по его щеке, потемневшей от щетины. Сажусь в кровати рядом с ним, и беру его руку.

— Так?

— Да, — он сжимает мою ладошку, и отворачивается.

— Не сдерживайся… Ты можешь поговорить со мной… Или поплакать…

Его глаза подёрнуты влагой, кончик носа покраснел, а подбородок дрожит как у обиженного ребёнка.

— Знаешь… Я же хотел отказаться от боя. После разговора с тобой… Но теперь… Я убью его!

— Не стоит… Оскара не вернуть…

— Господи… Я… Как я скажу Матвею об этом? — стонет Макар.

— Он отдал свою жизнь, за тебя. Не подведи его…

— Не подведу… И даже больше, — он стискивает зубы, глаза наливаются кровью.

— Месть обоюдоострая палка…

— К чёрту лирику… Он будет ссать кровью… Этот уёбок… Иначе, я не прощу себя до конца жизни, — его голос дрожит от напряжение и невыплаканных слёз.

— Ох… Мак… Пожалуйста не надо… Ради меня, — мою я, в слабой надежде, что он прислушается.

На миг парень зажмуривается, потом открывает глаза, и я вижу адское пламя в их тёмной глубине.

— Нет, малая… Даже ради тебя…

Тяжёлый выдох вырывается из моей груди, но по его лицу понятно, что он не отступится. Единственное, что я могу сделать, это поддержать его в этом нелёгком деле.

— Я буду рядом, — шепчу я, прижимаясь щёкой к его жёстки волосам.

Он кивает и одними губами шепчет.

— Спасибо…

— Мак…

— Что?

— Надо похоронить Оскара, — эти слова даются очень тяжело.

Лицо Макара бледнеет ещё больше.

— Ещё одни похороны, — вздыхает он.

— Животных хоронят иначе, чем людей. Я всё организую сама, если тебе тяжело…

— Нет… Я должен быть с ним…

…

Ветеринарный врач проводит осмотр тела, и выдаёт справку о смерти животного. Потом мы едем в крематорий, где прощаемся с Оскаром навсегда. Прах собирают в красивую белую урну, и вмы с Макаром отправляемся на кладбище домашних животных. Этот день останется в памяти кровоточащим клеймом. Сегодня его похоронили, а только вчера он был полон сил и энергии. Но его больше нет и этого не исправить. Он ушёл, оставив в душе зияющую дыру, хоть появился в моей жизни совсем недавно. Обратно я иду, не разбирая пути, унося в сердце любимый образ.

…

Всю дорогу до дома мы оба молчим. Это тягостная тишина, в которой каждый вспоминает Оскара таким, каким запомнил его. Но в какой-то момент Макар нарушает тишину.

— Я не представляю, как сказать об этом Матвею… Это убьёт его…

— Но ведь на его месте мог быть ты… Каким бы прекрасным ни был пёс, но ты человек, ты его брат…

— Но ведь именно! Я виноват в этом, — Макар сжимает кулак на здоровой руке.

— Не смей так думать! Виноват тот ублюдок с ножом!

— Но если бы я не трахал его сестру…

— Он бы нашёл другой повод. Ты уже однажды пострадал от рук его подпевал.

— Ты права. И кто-то должен поставить его на место…

— Макар, сказать, что мне страшно за тебя, ничего не сказать, — я закусываю губу, чтобы не разрыдаться.

— Но…

— Дослушай пожалуйста, — прошу я.

— Я просто хочу быть рядом. Знаю, что ты всё равно это сделаешь. И я буду рядом, ты не один…

ПАрень тяжело вздыхает.

— Блять… Мне никто этого не говорил… Никогда…

— У тебя был Матвей, а теперь есть ещё и я.

— Спасибо…

— Нет… Не благодари. Это тяжело для меня. Зная, на что ты идёшь. Но я не хочу, чтобы ты был один в этот момент… Как я, тогда в переулке… Когда ты спас меня… Ты был рядом!

— Чёрт, я и забыл об этом… Как в другой жизни было.

— Да всё сильно изменилось с тех пор, — соглашаюсь я, со всхлипом вздыхая.

— Бой на следующей неделе… В выходные. Где и когда, неизвестно. Сообщение с местом и временем пришлют в последний момент, — выпаливает на одном дыхании парень.

— Ого, какая конспирация…

— Всё серьёзнее чем кажется… Это ведь незаконно.

— Я как будто в кошмарном сне, который не заканчивается…

— Можно я поживу у тебя до боя? Думаю этот уёбок может опять попытаться вывести меня из строя. Теперь благодаря этой шлюшке Вике, он знает где я живу….

— Да конечно. Какие вопросы, соглашаюсь я без возражений.

— У Матвея операция совсем скоро. Я должен закрыть вопрос с этим уёбком Таблоидом, пока Мот в клинике. Иначе братуха влезет, как всегда.

— Да, хорошо, что он ничего не знает. Не будем говорить ему про Оскара пока что…

— И про бой тоже. Главное, чтобы операция прошла успешно.

— Согласна…

…

Оставшееся до боя время Макар изо всех сил старается быстрее восстановиться, и не потерять форму. Он тренируется, отжимаясь на одной руке, бегает, приседает, делает растяжку, пьёт протеиновые коктейли, витамины и спит по двенадцать часов в день.

У Матвея всё хорошо, его готовят к предстоящей операции, берут необходимые анализы, проводят дообследование. Он ещё не был так близок к цели, как сейчас. И мы с Макаром изо всё сил стараемся не выдать своих тайн, чтобы не спровоцировать его на отказ от лечения.