Мажор. Прилип как банный лист

Глава 14

Ангелина.

Ни капли неловкости, вот от слова совсем. Будто мы с Гордеевым уже сотни раз оставались наедине. И признаюсь, он был хорош: я лишь намекнула, а он всё сделал сам и довел меня высшей степени удовольствия.

Перед тем как спуститься вниз, я быстро забежала в ванную, смыть запахи, которые сбивали меня и вели совершенно в другое русло. Сейчас есть дела поважнее. Тема родителей и свадьбы висела в воздухе, и, в общем, шанс поссориться был велик, но решение, казалось, лежало прямо перед нами супер простое и очевидное.

— Гордеееев! — кричу на весь дом. — Засранец! Обманщик!

В руках у меня миска с мясом, которое, по словам Свята, должно было сгореть. Но оно идеально целое, ни следа от огонька.

За спиной слышу скрип ступенек, медленно поворачиваюсь, а он смотрит на меня, глаза бегают, затылок чешет, будто ни при чём. Но теперь-то бежать некуда.

— Это как понимать⁈

— Что? Ничего же плохого не произошло.

— Действительно. Кушать сладкое перед основным — вредно. А ты это правило нарушил.

— Я не мог устоять, когда меня так манили твои булочки.

Он подходит ко мне вплотную, руки ложатся на талию, а губы начинают скользить по шее. Я ненавидела, что он так легко превращает мою злость в слабость. Таю в его ласках. Тело слабеет, становится ватным, и тарелка почти выскальзывает из моей хватки, но Свят ловко её перехватывает.

— Не знал, что настолько ты по мне сохнешь. Хотя догадывался, — смеётся.

Насупившись, хватаю полотенце со стола и мчусь за ним, пока он бегает вокруг кухонного островка.

— Я тебе сейчас покажу, как я без ума. И только смерть нас разделит, Гордеев!

— Я не против, — издевательски хохочет. — Только давай сначала поженимся.

И вот после этих слов замираю, сразу же оседаю на стул.

— Это уловка? — он смотрит подозрительно.

— Садись. Поговорим.

— А мясо? Может, стоит все-таки насадить его на шампура?

— Никуда оно не денется. Я уже настроилась, что его нет. Так что садись!

Парень разливает вино по бокалам и усаживается напротив.

— Свят, — слегка вздыхаю. — … я остаюсь при своём, свадьба нам сейчас не нужна. Мне нравится всё именно так, — развожу руками. — Встречи без напряга, ухаживания, внезапный секс. Желание дать тебе по морде, а потом растворяться в твоих руках. Все это стоит пройти, прежде чем стать мужем и женой.

— Почему ты думаешь, что свадьба разрушит всё это? Просто штамп.

— Сказать легче, чем сделать. Я не хочу по слову родителей. Хочу, чтобы ты сам к этому пришёл… мы пришли. Прости, но я не собираюсь идти у них на поводу.

— Это и есть решение? Просто забить?

— Да. Если они так хотят свадьбу — пусть устраивают. Я лично не приду.

— Геля… — лицо Свята мрачнеет. — Отец сказал, что любое наше кривое действие, и он создаст проблемы твоим родителям. Я повлиять не смогу.

Я смотрю на него, то ли чудной, то ли корону на голову своему отцу раньше времени надел.

— Гордеев, алё… Твой отец отличный манипулятор. И насколько я подслушала разговор моего, твой и сам в выигрыше от сделки. А свадьба будет, не будет, да какая вообще разница? А ты, кажется, сериалов пересмотрел. — кидаю в него тряпку.

— Эй, а разве что-то не может пойти не так?

— Ну что, например? — смотрю на настенные часы. — Они уже пару часов как подписали бумаги. Думаешь, если их дети решат не жениться, кто-то готов лишиться прибыли? Не смеши меня.

— Откуда такая уверенность?

— Тебе ещё учиться и учиться, студент. — отвечаю с сарказмом и поднимаю бокал. — Поэтому мы можем делать так, как нам вздумается. Если им нравится всё это организовывать — пусть. Сходишь на примерку костюма, я — платья. А на торжество не придём, тем самым и проучим родителей. Если будем угождать всегда, то до старости с их шеи не слезем.

— Ты права, — он тянется своим бокалом к моему, и мы закрепляем все звонким ударом стекла о стекло.

— Вот и славненько. А теперь поедим?

Я полна эйфории, только вот от Гордеева такой же реакции совсем не вижу. Он какой-то странный, загруженный что ли.

— Свят, в чём дело? — накрываю его ладонь своей. — Ты расстроился из-за свадьбы? Я понимаю, хочешь меня окольцевать, но потерпи немного. — смеюсь задорно, но он лишь слабо ухмыляется. — Так… что случилось?

Святослав тяжело вздыхает, убирает руку, пальцы свои нервно заламывает под столом.

— Было ещё кое-что… о чём мы с отцом говорили.

— Касается нас? Моей семьи?

— Нет. Это касается моей мамы.

— С ней что-то случилось? — спрашиваю осторожно. Вообще я особо не лезла в его семейную драму. Знаю только, что рос Гордеев под воспитанием нянек и отца, который вечно был занят на работе. А где его мать, никогда не задавалась этим вопросом, а спрашивать боялась, вдруг надорву зажившую рану.

— Нет. С тех пор, как она ушла, я её больше не видел. Даже не знаю, где она.

Он поднимает глаза, полные тоски и уязвимости. Никогда ещё я не видела Гордеева таким, от уверенного парня остался маленький мальчик. И мне захотелось обнять его так, будто я могла вернуть то, что он потерял.

— Я хочу заняться её поисками. Но боюсь, отец сразу всё пронюхает и начнет мешать.

— Если ты не против, то я могу поговорить со своим папой. Договорюсь с ним, чтобы никому не говорил.

Гордеев смотрит на меня с нежностью, протягивает руку, и я с охотой вкладываю в его свою ладонь.

— Иди ко мне. — притягивает в свои объятия и ныряет в мою макушку. Чувствую его горячее дыхание, крепкие уверенные руки и мне рядом с ним невероятно хорошо. — Спасибо. — шепчет мне тихонько, а я прижимаюсь к нему еще сильнее, чтобы он чувствовал, что не один. А я окончательно для себя поняла, что в этот миг готова идти с ним в любую бурю.

Все последующие дни летели один за другим. Мы, как и договорились, играли роль примерных жениха и невесты. Моя мама вся ушла в подготовку и даже не заметила, что я просто забила на свадьбу. Мне было плевать на цвет, музыку, гостей… абсолютно всё равно. Но платье мерить я поехала и решила, ничего страшного, если присмотрю что-то на будущее. И какая девочка не мечтала прочувствовать этот момент в нарядах принцессы.

— Покрутись, Ангелина, — дирижирует мама. Я крутилась уже раз сотый, но занятие оказалось в принципе забавным. Белые платья такие красивые, что глаза разбегаются.

— Неплохо вроде, — выдаю оценку, расправляя пышную юбку.

— Меня не устраивает «неплохо». Нам нужно лучше всех. Снимай эти шторы!

Закатив глаза и смиренно приняв тот факт, что моей маме всегда будет что-то не так, иду в примерочную, но едва захожу, как меня прижимают к стене.

— Эй! — вскрикиваю от неожиданности.

— Тихо, — аккуратно мне закрывает рот никто иной, как Гордеев. Его глаза горят азартом, драйвом и тем самым огоньком, который будоражит все мое нутро. — Ты невероятно красива, — шепчет Свят и медленно убирает руку.

— Ты как здесь? А если мама заметит?

Он выглядывает из-за двери, а потом назад закрывает и выдает:

— Твоя мама слишком увлечена. А вот я соскучился.

Целует. Страстный, требовательный поцелуй разжигает внутри пожар. Сотни мелких бабочек своими крылышками щекочут низ моего живота. Напряжение между нами нарастает. Желание кружит голову и сносит крышу. Забываю где я, зачем. Есть только мы. По телу лава. Я горю.

— Совсем немного поиграем, идёт? — отрывается от моих губ. Его безумная улыбка, я в ней тону и согласна всегда на все. Без слов, просто притягиваю его снова к себе. Губы в губы. Вновь. Без остановки. Так что воздуха не хватает. Я поймала себя на мысли, что примерочная превратилась в нашу маленькую вселенную, где нет никого, кроме нас.

Пробираюсь к нему под футболку, четко ощущаю, как впиваюсь своими ногтями в твердые бугорки его мышц. Только вот у парня дела не так хорошо. Ему тяжело проникнуть ко мне под всей этой грудой фатина.

— Чёрт!

— Не порви, — смеюсь, и всё возбуждение уходит в другое русло. — Лучше бы пришёл, когда я бельё буду выбирать.

— И это тоже будет?

— Угу, — киваю, облизываю губы. — Жду тебя через час, через два магазина по правую сторону. Мама точно поведёт меня именно туда.

— Мне начинает нравиться вся эта подготовка.

— А мне ты нравишься.

Я снова тянусь к нему, но нас прерывает моя мама.

— Лина! Ты сняла платье⁈

Ее голос звучал так громко, что казалось, стены дрожат, и вся магия нашего момента разрушилась моментально.

— Да, почти, — быстро чмокаю Свята и поворачиваюсь к нему спиной, указывая на то, что мне нужна помощь. Парень помогает, при этом продолжает меня искушать. Он целует мое плечо. Пальцами щекоча проходит по спине… Устоять сложно. Почти нереально.

В общем, по факту так проходил почти каждое наше уединение. Но об одном я не забывала, и уже через пару дней после проведенных выходных за городом, обратилась за помощью к своему папе. Он, конечно, не сразу пошел мне на встречу, боясь проворачивать дела за спиной Гордеева старшего. Я знала, что играю опасно, но щенячьи глазки всегда были моим оружием, и папа сдался.

— Только видимо все зря.

Адрес матери Святослава мы нашли. Но сам парень отказывается к ней ехать. Особенно после того как узнал, что у женщины другая семья и даже есть дочь.

И пускай после моего поступка он меня на мгновение возненавидит, но я точно знаю, что это будет правильным решением.

Три недели спустя.

— Ты уверена, что мы не пойдём на церемонию? Самая красивая невеста сегодня.

— Только сегодня? — обижено надуваю губы. — Вот ещё одна причина, почему этот брак не должен состояться, — говорю серьёзно, а потом смеюсь, чтобы разрядить обстановку. — Свят, всему своё время. А сегодня дела поважнее. Улизнем, когда нужно будет выходить к алтарю.

— И чем займемся? Хотя честно сказать, меня колотит. Нервы.

— Гордеев, ты ли это? Не хочешь уходить по-английски, так давай мы им видео запишем.

— Не знаю. Мне лично сказать нечего.

Я понимала, что впереди нас ждёт хаос, но именно этот хаос был нашим совместным выбором. Назад дороги нет.

Всё получилось, как мы спланировали. Я с укладкой, в свадебном платье и полушубке, а он в костюме. Нарядные, но нервные. Ведь Гордеев еще не знает, что сегодня мы летим к его маме. Зал гудел голосами, объявлениями рейсов, а я чувствовала, как сердце бьётся быстрее обычного. Сейчас мы стоим в аэропорту, и я до последнего стараюсь держать все в тайне. Секунды тянулись мучительно долго, и я чувствовала, что вот-вот сорвусь.

— Так куда мы летим?

— Свят… В общем… Можешь на меня ругаться, обижаться… Но мы летим к ней. К твоей маме.

Парень молчит. Тяжело сглатывает, а потом проводит рукой по лицу.

— Зачем⁈ Воронцова, зачем⁈ А если она не захочет меня видеть? — переходит на крик, тем самым привлекая к нам еще больше внимания. Которым, мы, кстати, совсем не обделены.

— Тихо! Ты не узнаешь, пока не слетаешь. А если так, то хотя бы будешь знать, что отец не врал. Свят, я же вижу, что ты не перестаешь думать о ней. — начинаю оглядываться по сторонам. — И где девочки⁈ Во мне уже сто дыр просверлили! — злюсь, топаю ногой. Я ненавидела эти взгляды, будто мы цирковое представление.

Свят в моменте словно выдыхает, прижимает меня к себе:

— Все смотрят, потому что ты, я еще раз повторюсь, очень красивая невеста.

И всё же в его голосе было столько тепла, что я на миг забыла про злость.

— Да ну? На нашу настоящую свадьбу я выберу другое платье. То, которое мне самой понравится.

— Значит, всё-таки думаешь стать моей женой?

— Не загадывай. Если ещё раз дашь заднюю в нашем плане, свадьбы тебе не видать. Понял?

— Понял. Спасибо, Геля.

— Спасибо в карман не положишь. А вот то, что целуешь меня сегодня мало — это да… — вновь надуваю губы. Гордеев мгновенно схватывает намёк и целует. Но углубиться мы не успеваем.

— Мы пришли! — врываются в идиллию мои девочки.

— Наконец-то. Быстрее, я хочу выглядеть как обычный человек.

Хватаю чемодан, и, открыв его, начинаю рыться. Только почти сразу замираю в ужасе. Внутри сияла целая дискотека, и я представила себя ходящей гирляндой.

— Это что⁈ Стразы, блёстки, пайетки… Мне куда это всё в Сургуте носить?

— Где⁈ Ты бы хоть уточнила, что брать, — Ритка пыхтит.

— Лин, можно купить уже там, в чем проблема? — вмешивается Свят, пытаясь сгладить ситуацию.

— А сейчас что? Как диско-шар выглядеть? — пыхчу. Поднимаю глаза на Вику, потом на Риту… У одной неплохие джинсы, у другой свитерок и куртка. — За мной, девчонки.

— Куда⁈

— Раздевать вас буду.

Подруги переглянулись так, будто я сошла с ума, но я уже знала, что спасение найдётся именно в их вещах.

Сидим в самолёте, а на сердце тревожно, особенно после рассказа девчонок о нашей «свадьбе» со Святом. А вернее о ее несостоявшейся пародии. Салон гудел тихими разговорами, где-то щёлкали ремни безопасности, а я ловила каждое движение Гордеева.

— Мы ведь правильно поступили? — поглядываю на него.

С его лица пропала вся тревога, он словно смирился и стал моей опорой. И мне стало обидно и спокойно одновременно, ведь он будто принял всё, а я всё ещё металась. Хотя изначально все это придумала именно я.

— В любом случае мы уже все сделали. И время назад не вернуть. Твои подруги сказали, что родители вроде как всё сгладили, праздник остался праздником.

— Ну да… Родители может, и выкрутились, но я уверена, мама мне по приезду такой выговор устроит. Бедные мои уши.

— Ангелин… — неожиданно называет он меня полным именем.

— Не нравится мне это. Звучит как-то… Ангелина… — каверкаю свое имя. — Что задумал? Признавайся.

Он смеётся, берёт мою руку, целует её с нежностью.

— Ничего, что тебе, надеюсь, не понравится. Ты много говорила о самостоятельности. Так вот я прислушался. И… — тянет паузу, а у меня тревога с каждой секундой его молчания только растёт. — В общем вот. — протягивает ключ. Металл холодно блеснул в его ладони, и дыхание мое сбилось.

— Это что? От сердца твоего? — хмыкаю. — Ты же сказал, что запал на меня давно. Или соврал?

— Ничего не соврал. Это ключ от квартиры. Съёмной, правда, и хоромы так себе, но уютно.

— Гордеев… — произношу его фамилию с опаской. — Ты что сейчас… мне?

— Да, Воронцова. Хочу, чтобы мы делили каждое утро вместе. Раздражай меня, поучай… Жаль, теперь я не смогу врываться к тебе в комнату неожиданно. Но думаю, и без этого нам будет хорошо.

— Отец твой знает?

— Нет, конечно. Кстати, он уже разрывает мой телефон.

— Отключи, как я сделала ещё тогда, когда мы сбегали.

— Вот снова поучаешь, — усмехается и целует. — Так ты будешь жить со мной?

— У меня есть время подумать? Хотя… знаешь, не буду. Конечно да! — громко кричу и надеваю брелок с ключами на палец. Голос мой перекрыл шум двигателей, и я сама удивилась своей смелости.

Люди в самолёте, видимо, подумали, что мне сделали предложение. Громкие хлопки и радостные возгласы встретили нас прямо перед взлётом, когда стюардесса скомандовала занять места.

Такое начало нашей поездки мне по душе.