Магические приливы

Глава 2

Кейт

Когда люди предсказывали Апокалипсис, то всегда ожидалось, что он наступит быстро. О, будут войны, стихийные бедствия и другие предварительные события, которые могут занять какое-то время, но сам момент конца света будет стремительным. Огненный дождь, ядерное грибовидное облако, метеорит, катастрофическое извержение вулкана… И когда магия обрушилась на нас в первый раз, она дала именно то, чего мы ожидали.

Самолёты упали с неба. Электричество отключилось. Оружие переставало срабатывать. Обычные, нормальные люди превратились в монстров или начали стрелять молниями из кончиков пальцев. Из ниоткуда появлялись кровожадные, мифические существа. Три дня бушевала магия, а затем исчезла, оставив после себя горы трупов. Когда мир пришёл в себя и попытался собрать осколки, магия вернулась, и начался медленный Апокалипсис.

Мы назвали это первое магическое цунами Сдвигом, а всё, что было после Сдвига — пост-Сдвигом. Магия волнами, без предупреждения накрывала наш мир, подавляя технологии, постепенно превращая небоскрёбы в пыль и медленно, но верно меняя саму суть нашего существования. Пейзаж, климат, флора, фауна, люди — ничто не осталось нетронутым. Никто не мог предсказать, как долго продлятся эти волны и насколько сильными они будут. За последние полвека мы научились с ними жить.

Уилмингтону повезло больше, чем большинству городов. Во всяком случае, больше, чем Атланте, откуда мы приехали. Во-первых, он был на сто с лишним лет старше. Возраст помогал. И он был не таким застроенным, как Атланта, где некогда сверкающие офисные башни и высотные здания лежали в руинах. Магия сильно потрепала город, но не превратила его в руины.

Уилмингтон не остался невредимым. Некоторые из самых высоких зданий рухнули. Мемориального моста через реку Кейп-Фир больше не существовало. Он обрушился во время первой магической волны. Здание Мерчисон-Билдинг медленно превращалось в пыль, пока окончательно не взорвалось. Шпиль Первой баптистской церкви, некогда самой высокой точки города, однажды обрушился на улицу, убив несколько человек. Но основной ущерб был нанесён наводнениями.

Поднялся уровень моря, отчасти из-за глобального потепления, предшествовавшего Сдвигу, а отчасти из-за проблем с магией, которые никто до конца не понимал. Теперь некоторые районы города напоминали Венецию с её мостами, иногда прочными, иногда наспех сколоченными из подручных материалов, с каналами, прудами и болотами.

Мы с Томасом ехали по одному из таких мостов, и копыта коней гулко стучали по изношенному дереву. Он ехал на старой гнедой кобыле. Я ехала на Обнимашке. Когда Томас впервые увидел Обнимашку, он покосился на неё. Она была ростом в десять футов, включая двухфутовые уши, и была покрыта разномастными чёрными и белыми пятнами. Она была ослицей, точнее, гигантской ослицей.

У лошадей были свои преимущества, но большинство из них легко пугались. Однажды я ехала на Обнимашке по шаткому мосту, кишащему магическими змеями, и она переступала прямо через шипящих гадов, словно их там и не было, а потом загарцевала, когда мы добрались до твёрдой земли.

К сожалению, Обнимашка не смогла убедить Томаса в моей крутости. Вытянуть из него информацию было всё равно, что вырвать зуб. Он совсем мне не доверял, и, пока он ехал рядом со мной, всем своим видом показывал, что, по его мнению, отправляться со мной в это приключение было очень плохой идеей.

Я уже встречала людей, похожих на Томаса. Он держал всё в себе. В хаосе безумного танца магии и технологий Томас был безмятежной скалой, на которую всегда могла положиться его семья. Он решал проблемы самостоятельно, без лишней шумихи. Вот только теперь похитили его сына, и он не мог решить эту проблему самостоятельно. Многие люди были бы в отчаянии, их эмоции выплескивались бы наружу, но Томас ушёл в себя ещё глубже. Он был на грани кататонии. Рано или поздно он взорвётся. Лучше бы это случилось раньше, до того, как мы доберёмся до места назначения.

Я сталкивалась со всевозможными подонками, но торговцы людьми были на самом верху моего списка мерзавцев.

— Как это произошло?

— Они приехали на машине и забрали его с улицы, — сказал Томас.

— Что он делал в это время?

— Он играл в футбол со своими друзьями.

— И они забрали только его? Друзей не тронули?

Томас кивнул.

Это пахло целенаправленным захватом.

— Дарин в чем-то особенный?

— Нет.

— У него есть враги?

— Нет.

— Он красивый? Кто-нибудь им одержим?

— Нет.

— У него есть какая-нибудь магия?

Последовала небольшая пауза, прежде чем Томас ответил.

— Нет.

Ах, вот оно что! Нам придется поработать над частью доверия.

— Вы пробовали обратиться в Орден? — спросила я.

Томас вздохнул.

Орден милосердной помощи был рыцарским орденом, который функционировал как частная правоохранительная организация. Они принимали прошения от общественности и взимали плату по скользящей шкале. Их услуги стоили недорого. Их определение «помощи» было довольно своеобразным. Их определение «человека» тоже было довольно тонким.

— У нас есть небольшое отделение в Уилмингтоне, — сказал Томас. — Там всего три рыцаря. Они заняты.

Правда, но похищение ребёнка стало бы приоритетом даже для перегруженных работой рыцарей. В Дарине было что-то такое, что Томас хотел скрыть. Если я буду давить на него, то ничего не добьюсь.

Ладно, это устраивало. День еще только начинался.

— Что за человек Дарин?

Томас повернулся и посмотрел на меня так, словно я ударила его.

— Что он за ребенок? — спросила я.

— Вы хотите знать, какой у меня сын? Я вам расскажу. У Джейсона есть друг, который приезжает сюда на лето, чтобы навестить бабушку и дедушку. Прошлым летом они пошли на пляж после шторма. Джейсон сказал ему не заходить в воду, но мальчик считал, что хорошо плавает, а дедушка мальчика сказал, что всё в порядке, если они не заплывут слишком далеко.

Звучало так себе.

— Мальчика подхватил прилив, и его унесло в океан. Джейсон побежал за Дарином, и к тому времени, как они вернулись на пляж, его уже не было видно. Ничего, кроме океана. Дарин поплыл за ним. Каким-то образом он нашёл мальчика. Их выбросило на берег в трёх милях от болота, и Дарин нёс этого измученного ребёнка всю дорогу домой через болото, кишащее пиявками, и бог знает кем ещё. Вот такой человек мой сын.

Томас посмотрел мне прямо в глаза.

— Но даже если бы он был ленивым, ужасным ребёнком, я бы всё равно искал его, потому что он мой сын. Мой ребёнок. Я не знаю, зачем вы это делаете. Может, вам просто нравится чувствовать силу, может, вы действительно можете помочь. Но если не можете, не тратьте моё время. Не тратьте время моего сына, потому что я не знаю, сколько ему осталось.

Кэрран

Мой восьмилетний сын поднял целый поддон с пиломатериалами и посмотрел на меня так, будто спрашивал, достаточно ли.

Стоявший рядом с ним Джейсон выглядел слегка шокированным. Он мужественно сражался с маленькими отдельными досками.

— Да, очень впечатляет. Занеси внутрь через большие ворота, а потом встретимся здесь, у дверей. Джейсон, у тебя всё отлично получается. Я одолжу Конлана на минутку.

Конлан сбросил свою ношу, вернулся и встал на почтительном расстоянии от меня. В ожидании. Он был моим сыном, но он также был оборотнем, стоящим перед своим альфой.

— Ну?

— Джейсон — мой друг, и его брата забрали. Прямо с улицы. Никто им не поможет. Все боятся этих парней.

— И ты попросил маму найти его?

Он заколебался.

— Не совсем.

— Нет. Но ты знал, что если приведёшь к ней Джейсона и расскажешь об обстоятельствах, она бросит всё и пойдёт разбираться.

— Да.

— Ты манипулировал ею. Интересно, где ты этому научился?

Лицо Конлана стало слегка вызывающим.

— Ты ему нравишься. Он говорит, что ты могущественный.

— Уверен, что так и есть. Твой дедушка много чего говорит.

— Он очень старый. Он много чего знает. Он был королём.

— Был.

— Он хотел, чтобы мама стала королевой, чтобы она правила вместе с ним.

Нет, не хотел.

— Как думаешь, он это серьёзно?

Конлан, казалось, задумался.

— Нет. Он бы не стал делиться своей силой. Никогда. Ни с кем.

— Хорошо. Это самое важное, что нужно о нём знать.

Он нахмурился.

— Что это значит?

— Твой дедушка никогда ничем не пожертвует ради тебя. Мама его единственный живой ребёнок. Все остальные, а их было много, давно умерли.

— Он говорит, что любил их всех.

— Я уверен, что по-своему он так и делал. По крайней мере, до тех пор, пока не переставал. И тогда он их уничтожал.

— Кроме мамы.

— Не из-за недостатка попыток, — сказал я ему. — Твоя мама не такая, как другие. Она выжила и победила его.

— Она сильнее? Поэтому она победила его?

— Твоя мама очень сильная, но не поэтому она победила. Она победила его, потому что она не такая, как он. Он не воспитывал её. Ты ещё совсем маленький, но ты провел с ним больше времени, чем она.

Он прищурился, глядя на меня.

— Так вот в чём дело? Тебе не нравится, что я его навещаю.

— И да, и нет. Нет, мне это не нравится, но по другому неправильно. Он твой дед. Его кровь течёт в твоих жилах. Я не могу это изменить. Учись у него, слушай его истории, но никогда не покупайся на его чушь.

— Папа!

— Я когда-нибудь запрещал тебе видеться с ним?

— Нет, но…

Роланд был раной, которая не заживала. Попытка держать Конлана подальше от него могла привести только к обратному эффекту. Последнее, что нам было нужно, это чтобы наш сын узнал о своём магическом дедушке, когда ему исполнится 25, потому что тогда Роланд стал бы запретной тайной, которую мы от него скрывали. Нет, мы позволяли ему навещать его, а когда он возвращался и нёс опасную чушь, мы разбирались с этим прямо на месте. Как я и сделал сейчас.

— Да, Конлан, он был великолепен. Бессмертный король-бог, который хотел править всеми и везде и дать всем лучшую жизнь, но на своих условиях и только для себя. Посмотри, к чему это его привело. В следующий раз, когда ты увидишь его, когда он скажет тебе, какой ты особенный и как сильно он тебя любит, а я знаю, что он говорит искренне, подумай о том, где он сейчас, и как он туда попал. Это всё, о чём я прошу.

— Подумаю. Но ты был таким же, как он.

— Каким?

— Ты был Царем Зверей. Ты был главным для таких, как мы. Ты был королём.

— Нет, я был вожаком стаи.

Глаза Конлана снова вспыхнули золотом.

— И чем это отличается? Люди делали то, что ты им говорил.

— Мне также приходилось делать то, чего я не хотел. Я отвечал за жизни и безопасность других людей. Когда они умирали, это было на моей совести. Я никогда не хотел власти или бремени, которое она несёт. Посмотри на Джейсона.

В паре десятков ярдов от него Джейсон уронил доску, попытался поднять её и в итоге потащил к воротам.

— Насколько он хороший боец?

Конлан открыл рот, посмотрел на Джейсона и снова закрыл его.

— Сегодня вечером сюда придёт его семья. Они все обычные люди, как и он. У них нет нашей скорости, нашей силы или нашей способности к регенерации. Люди, обычные люди, хрупки. Самое важное сегодня вечером — это не причинить вред плохим парням. Самое важное — не дать плохим парням причинить вред людям, находящимся под нашей защитой. Если мы не будем осторожны, Джейсон может умереть сегодня вечером.

Сын сделал шаг назад.

— Я защищу Джейсона! Я защищу их всех.

— Бывают моменты, когда, каким бы могущественным ты ни был, этого недостаточно. Ты не можешь быть везде одновременно. Ты должен понимать, что люди будут умирать из-за твоих приказов и действий, и брать на себя ответственность за это. Вот что значит быть лидером. Твой дедушка был слишком слаб, чтобы нести это бремя. Так он встал на путь, который сделал его чудовищем, человеком, который убил своих детей, предал сестру, превратил твоего дядю в мясника и уничтожил людей, которых должен был вести за собой и которым должен был служить. Он также хотел защитить всех, но когда не смог, это сломило его.

Конлан уставился на меня.

Я смотрел на него взглядом альфы, пока он не опустил глаза.

— Ты думаешь, мама не знает, что ты манипулировал ею?

— Знает, — тихо сказал он. В его голосе слышалась вина. Вот и ладненько.

— Она очень сильно тебя любит, Конлан. Не злоупотребляй этим.

— Да, сэр.

— В следующий раз, когда тебе понадобится помощь, ты чётко и честно изложишь свою просьбу. Очень скоро сюда придут очень плохие люди, чтобы навредить Джейсону и его семье. И нам. Я скажу тебе, где стоять и что делать, и ты будешь стоять там, где я тебе скажу, и делать то, что я тебе скажу, пока я не прикажу тебе другое. Понял?

Он ответил, не отрывая глаз от земли:

— Понял.

— Хорошо, сынок. Принимайся за работу.

Кейт

Логово Народа «Красного Рога» располагалось в районе Линкольн-Форест. Первые несколько магических волн катастрофически сократили численность населения, и выжившие быстро поняли, что старое правило «чем больше, тем лучше» по-прежнему актуально. Как и многие другие города, Уилмингтон раздробился на плотные скопления районов, которые объединялись и укреплялись, а Линкольн-Форест находился прямо в центре всего этого, недалеко от центра.

Это был район для представителей низшего среднего класса, с кирпичными домами на просторных участках. Окрестности Форест-Хиллз защищали его со всех сторон, поэтому Линкольн-Форест не стал возводить общую защитную стену, оставив укрепления на усмотрение отдельных домовладельцев.

Я окинула взглядом большой дом на ранчо. Он стоял на приличном расстоянии от улицы в конце длинной подъездной дорожки. Магия ненавидела высокотехнологичные здания, но любила деревья, и два дуба, росших по бокам подъездной дорожки, выглядели так, будто росли там полтысячелетия, а их массивные кроны простирались до самой улицы. У гаража стояли три машины: чёрный грузовик «Форд» и пара седанов с раздутыми капотами, модифицированных для езды во время магических волн. Такие модификации стоили дорого. Торговля детьми, должно быть, была прибыльной.

Никаких защитных мер, кроме обычных решёток на окнах и прочной двери. Никаких оберегов, которые я могла бы почувствовать. Ничего необычного, кроме коровьего рога, обмакнутого в ярко-красную краску и прикреплённого к металлической палке у подъездной дорожки, чтобы обозначить владельца дома.

— Почему «Красный Рог»? Почему не «Красный Клинок» или что-то в этом роде?

— Я не знаю, — сказал Томас.

Я спешилась. Не было необходимости привязывать Обнимашку. Она никуда не денется.

— Я знаю, что вы считаете себя крутой, — сказал Томас. — Но эти люди жестоки. Очень жестоки.

— У вас с собой есть фотография Дарина?

Он достал из кошелька большое сложенное объявление о пропаже. На нём худощавый темноволосый подросток улыбался в камеру. Он был немного похож на Томаса и очень сильно на повзрослевшего Джейсона.

— Оставьте себе.

— Они вас убьют. Они и раньше убивали людей, которые приходили искать своих детей.

— Тогда давайте постараемся не погибнуть. Я собираюсь постучать в дверь. Вы можете пойти со мной или подождать здесь.

Томас спешился и привязал лошадь к столбу у почтового ящика. По его лицу я поняла, что он действительно не хочет, чтобы я туда заходила. Он огляделся, подошёл к ближайшему дубу, с которого кто-то спилил ветку и оставил её лежать на земле, поднял довольно большую дубину и посмотрел на меня.

— Все готово?

Он кивнул.

Я пошла по подъездной дорожке. На двери кто-то написал кровью «НКР». Очень любезно с их стороны представиться. Не хотелось бы попасть не в тот дом.

Я стала долбить в дверь ногой.

Дверь распахнулась, и на меня уставился мускулистый парень лет двадцати с румяным лицом и татуировкой в виде черепа на шее.

— Какого хрена тебе нужно?

— Попасть внутрь.

— Нет.

Большинство людей, когда бьют, целятся в голову. К сожалению, головы твёрдые, потому что наш мозг драгоценность, и мы эволюционировали, чтобы защитить его прочным черепом. Я ударила его в солнечное сплетение. Он был мускулистым, но не толстым, так что у него не было толстой жировой прослойки, а поскольку он был на голову выше меня, солнечное сплетение представляло собой удобную мишень.

Чего бы ни ожидал этот парень, мой левый апперкот не входил в его планы. Я ударила его очень быстро и очень сильно. Я помню, что не умела читать, но знала, как бить, даже в своих самых ранних воспоминаниях. У меня было более 30 лет практики.

Привратник банды рухнул на землю. Я ударила его ногой в голову, чтобы он не поднялся, перешагнула через его тело и вошла внутрь. Томасу потребовалось полсекунды, чтобы осознать, что на земле лежит тело, и он последовал за мной, размахивая дубиной.

Дом переходил в длинную прямоугольную гостиную, которая тянулась слева от меня. Прямо передо мной была дверь, ведущая на кухню. Должно быть, когда-то здесь был коридор, отделявший прихожую от гостиной, но дом перестроили, и некоторые стены убрали, чтобы сделать планировку более открытой. Справа от меня была ещё одна дверь, которая оставалась закрытой.

В гостиной на диванах расположились двое мужчин и девушка. На кофейном столике перед ними лежали палаш, который, по сути, был мачете с крестовиной, булава и дробовик. Позади них, у дальней стены, стояли четыре большие клетки, поставленные друг на друга. Правая клетка в нижнем ряду была не пуста. В ней, свернувшись калачиком, сидел маленький мальчик с тёмными волосами и бледным заплаканным лицом.

Если бы Джули была здесь со мной, мне бы и пальцем не пришлось пошевелить. Она была беспризорницей до того, как стала моей подопечной. Одного вида этого ребёнка в клетке было бы достаточно, чтобы моя девочка сошла с ума, а когда она бы очнулась, все в этом доме были бы мертвы.

Трое членов банды уставились на меня. Один из них был высоким и худощавым, лет сорока, с обесцвеченными волосами, щетиной и квадратной челюстью. Его указательный палец и мизинец на левой руке были отрезаны на уровне средних фаланг. Другой был ниже ростом, коренастее и моложе, с оливковой кожей, тёмными, коротко подстриженными волосами, и татуировками на шее и руках, которые виднелись из-под чёрной футболки без рукавов. Девушке было около двадцати пяти лет, у неё было круглое лицо, белая кожа и длинные светлые волосы. Милашка, будто она не размахивала оружием, зарабатывая на жизнь. От запястий к предплечьям тянулись стилизованные татуировки в виде языков пламени. Вероятно, она была огненным магом.

Десять лет назад я бы пошутила, что мне надо взаймы стакан сахара, но, став мамой и столкнувшись с угрозой для своего ребёнка, я взглянула на вещи по-новому. Все знали, что торговля людьми — это один из самых отвратительных поступков, на которые может пойти человек. Но одно дело понимать это умом. И совсем другое, когда твоего ребёнка похищают, и ты смотришь в глаза похитителю, пока он режет лицо твоему сыну.

— Объявление, — сказала я Томасу.

Он поднял его.

— Кому вы его продали? — спросила я.

— Какого хрена… — открыл рот Низкорослик.

Квадратная челюсть встал и схватил булаву со стола.

— Джейс!

В глубине дома распахнулась дверь. Мгновение спустя из кухни вышел мужчина лет сорока. Джейс был широкоплечим, темноволосым, загорелым, со шрамами на обеих щеках. Короткая черная бородка торчала на его подбородке, как пучок темных волос. Он выглядел так, будто участвовал во многих драках и любил распускать руки.

За ним следовал другой мужчина, возвышавшийся над своим боссом на целую голову. Ему было чуть за двадцать, он был загорелым, высоким и толстым. Громила.

— Я вижу, мальчики и девочки, что мы обзавелись наёмницей, — заявил Джейс. Он остановился там, где, по его мнению, я не могла его достать. Ему следовало остановиться на два шага раньше.

— Знаешь, в чём твоя проблема, Том? — протянул Джейс. — Ты слишком тупой, чтобы понять, когда нужно остановиться.

Девушка на диване улыбнулась. Двое мужчин рядом с ней наблюдали за мной. Тот, что пониже, расслабился, когда появился Джейс, но блондин всё ещё был начеку. В его работе не доживёшь до сорока, если не научишься разбираться в людях, и ему не нравилось то, что интуиция подсказывала ему обо мне.

Джейс продолжал:

— Тебе следовало сидеть на попе ровно, когда Девейн прибил твой плакат о пропаже к твоей входной двери.

Судя по гордому выражению лица Громилы, он и был тот самый Девейн. Томас не упомянул о плакате. Неважно.

— Вместо этого ты нанял какую-то шлюху, которая достаточно глупа, чтобы взять твои деньги. — Он повернулся ко мне. — Позволь мне рассказать тебе, как всё будет, милая. Я трахну тебя, а потом повешу…

Я шагнула вперёд и ударила его ногой в голову. Я не подняла руки, и он не ожидал этого. Моя нога с силой ударила его. Голова Джейса откинулась назад. Он оступился и упал на спину. Тупица.

Я указала на объявление.

— Кому вы его продали?

Медленно вращающееся колесо хомяка, которое питало мозг Девейна, наконец, осознало тот факт, что босс лежит на полу и стонет. Девейн понимал, что такое насилие. Он знал, что, когда происходит насилие, наступает его время. Он набросился на меня.

Я отошла в сторону. Он пронёсся мимо меня, развернулся, и я ударила его ладонью по правому уху. Девейн покачнулся. Большинство людей упали бы, но он остался на ногах, шатаясь, но держась, и попытался схватить меня. Я отклонилась назад и нанёсла косой удар по его колену. Колено с хрустом сломалось. Девейн взвыл и рухнул, как подрубленное дерево.

Сидевшая на диване поджигательница вскочила, подняв руки.

Я выхватила дубину из рук Томаса и бросила в неё, та попала ей в грудь. Она взвизгнула и упала.

Джейс вскочил на ноги с окровавленным лицом, схватил со стола палаш и бросился на меня. За полсекунды, которые ему потребовались, чтобы преодолеть расстояние между нами и замахнуться мечом для удара, я выхватила «Саррат» из ножен на спине и полоснула его по шее. Это был классический удар, рассекающий по диагонали от левого уха. Лезвие сабли рассекло мышцы и спинной мозг без малейшего сопротивления. Из раны хлынула кровь. Его голова упала с плеч.

Обезглавленное тело покачнулось и рухнуло на пол.

Все замерли. Поджигательница, которая уже приподнялась, замерла с руками, поднятыми на полпути. Даже Девейн забыл стонать из-за своего разбитого колена.

Я взяла голову Джейса за волосы и поднёсла ее к объявлению.

— Кому ты его продал?

Торговцы людьми уставились на меня, разинув рты.

Я оглянулась на них.

— Он не может мне ответить, но кто-то из вас может. Я буду убивать вас одного за другим и последнего убью очень медленно. Вы не умрёте, пока не расскажете мне то, что я хочу знать. Не будьте последними.

— Оникс, — сказал Квадратная челюсть. — Он некромант из Племени.

Да ну, нафиг! Разговаривать с Племенем было последним, чего я хотела.

— Это был случайный захват или особый заказ?

— Особый заказ, — сказал он. — Он назвал имя паренька. Не знаю зачем. Джейс не спрашивал.

Я опустила голову.

— Хорошо.

Поджигательница уставилась на меня. Ее руки дернулись.

Я пригвоздила ее к месту взглядом.

— Давай, попробуй.

Девушка посмотрела мне в глаза. Вся её решимость исчезла. Она сглотнула и покачала головой.

Мудрое решение, но она довольно быстро сдалась.

— С этим покончено. — Я с помощью «Саррата» указала на дом вокруг нас. — Этому преступному предприятию пришел конец. Вашей банде хана. Если я увижу вас снова, я вас убью. Уходите отсюда, ничего не берите. — Я указала на поджигательницу. — Ты останешься.

Низкорослик посмотрел на Квадратную челюсть.

— Мы что, просто…

— Да. — Квадратная челюсть обошёл Джейса и направился к двери.

— А как же Девейн? — спросил Низкорослик.

— Насрать на Девейна. — Квадратная челюсть вылетел за дверь.

Низкорослик моргнул, подумал, затем схватил Девейна за руку, напрягся и поставил его на ноги. Они с трудом протиснулись мимо меня. В дверях Низкорослик оскалился на меня.

— Это ещё не конец, мать твою. Мы придём за тобой.

— Форт Куре, на пляже. Вы не сможете его пропустить. Соберите всю компанию, своих друзей, их друзей и знакомых. Приводите всех. Уделите нам немного времени.

Они, пошатываясь, вышли наружу.

Я подошла к клетке с мальчиком. Она была заперта на простой висячий замок. Я посмотрела на поджигательницу. Она схватила замок. Её пальцы дрожали, и ей потребовалось три попытки, чтобы открыть его. Я вытащила мальчика из клетки. Он был таким худым, что почти ничего не весил. Его пальцы были в синяках, а на правом предплечье был ожог от сигареты. Он смотрел на меня большими тёмными глазами. Я нежно обняла его, и он прижался ко мне, словно боялся, что я исчезну.

— Есть еще кто?

Поджигательница кивнула.

* * *

В подвале в клетках сидели ещё трое. Два мальчика и девочка, всем не больше шести лет. Девочка и старший мальчик знали свои адреса, двое младших знали только свои имена, но этого было достаточно.

Мы посадили двух мальчиков на лошадь Томаса. Я усадила маленькую девочку на Обнимашку и посадила самого маленького мальчика в седло перед ней.

— Держи его, малышка.

Она кивнула. Она была невысокой, темноволосой, с круглыми щеками и тёмно-карими глазами, но что-то в ней напоминало мне Джули. Может быть, то, как она обнимала маленького мальчика. Словно она решила, что это её работа, и была полна решимости её выполнить.

Поджигательница ждала меня на лужайке. Я оглядела дом и три машины на подъездной дорожке.

— Сожги его.

Она удивлённо моргнула.

— Там деньги и оружие…

— Я знаю.

Она подняла руки. Магия медленно и вяло кружилась внутри неё. Мгновения тянулись бесконечно. Теперь её сила двигалась, между её пальцами формировался призрачный контур огненного колеса. Она напряглась, всё сильнее и сильнее сжимая его в ладонях, сворачивая в невидимый шар, пока тот не засиял почти белым светом. Она удерживала его так долго, как только могла, пытаясь нарастить, но он вырвался на свободу. Огненный шар вспыхнул, подлетел к дому и врезался в переднее окно.

Раздался раскат грома — звук магии, вырвавшейся из-под контроля заклинания. Взорвалось стекло, и в гостиной вспыхнуло пламя.

Поджигательница взмахнула руками. Теперь её нерешительность казалась мне понятной. Ей требовалось много времени, чтобы накопить силу, в то время как мне нужна была лишь доля секунды, чтобы взмахнуть мечом.

Из рук девушки вырвались две струи пламени и охватили дом и машины.

До Сдвига всё было бы совсем по-другому. Было бы официальное расследование и ордер, выданный судом. Была бы надлежащая правовая процедура, суд и общественное возмущение. А теперь была только я.

Дело было не в том, что полицейские были некомпетентными или коррумпированными. Дело было в том, что они были перегружены работой, а разница в силе между ними и магическими преступниками часто была слишком велика. Мы жили в небезопасное время, когда один человек мог одолеть тысячи, если его магия была достаточно сильной. Мой отец был живым примером того, как такая система может привести к катастрофе. Если бы у меня был выбор, я бы в любой день предпочла систему до Сдвига.

Теперь дом был полностью охвачен огнём, а поджигательница тяжело дышала и вспотела.

— Оставайся здесь, пока все не выгорит само.

— Ты отпускаешь меня? — спросила она.

Я кивнула.

— Если я узнаю, что этот район сгорел из-за того, что ты сбежала, я тебя найду.

Я пошла по улице, ведя за собой Обнимашку. Томас бросил на поджигательницу такой взгляд, который мог преследовать в кошмарах, и последовал за мной, ведя лошадь за собой. Мы завернули за угол. Томас поравнялся со мной. Его губы были плотно сжаты, словно он пытался сдержать слова.

— Говорите, — сказала я ему. — Не томите.

— Они торговцы людьми. Работорговцы.

— Да.

— Вы могли их всех убить.

— Да.

— Почему вы не сделали этого? Они продали Дарина. Один Бог знает, что происходит с моим сыном. Вы знаете, сколько детей они украли?

— Много. Клетки были грязными и изношенными, вероятно, ими пользовались годами.

— Почему вы отпустили их?

— Ваш брат сказал, что в Народе «Красного Рога» около 50 членов.

— Да.

— Что для банды важнее всего после денег?

Он бросил на меня непонимающий взгляд.

— Репутация, — сказала я. — Уличный авторитет. Они существуют на страхе и гордыне. Если бы я убила их всех, им потребовалось бы время, чтобы понять, кто это сделал. Если бы я оставила в живых только одного, остальные могли бы не поверить в случившееся. Они захотели бы убедиться и, вероятно, заткнуть выжившего, чтобы выиграть время, всё обдумать и спланировать ответные действия. Мне не надо, чтобы они думали. Я хочу, чтобы они отреагировали.

Томас удивленно уставился на меня.

— Очень скоро пятеро будут объяснять главарю «Красного Рога», что я пришла в дом и раздавила их, как тараканов. Я убила их босса, избила их, заставила назвать имя клиента, забрала товар и подожгла дом. Пятеро слишком много, чтобы заткнуть. Они поднимут большой шум, так что, если «Красный Рог» хочет сохранить жалкие остатки своей репутации, они решат отомстить, и быстро, пока эта новость не распространилась. Я сказала им, где именно меня искать. Сегодня вечером они отправят в Форт Куре всех, кто у них есть.

— Вы хотите, чтобы они напали на вас?

— Я хочу, чтобы они напали конкретно на моего мужа, но да.

— Вы говорите о 50 человек! Может быть, больше 50!

— Ну, теперь их стало на одного меньше, потому что Джейс мёртв, так что я чуть помогла ему.

Он уставился на меня. Я подмигнула.

— Если «Красный Рог» считает меня страшной, то я с нетерпением жду их встречи с Кэрраном.

— Вы сумасшедшая, — сказал он.

— Когда моей старшей дочери было тринадцать, её лучший друг продал её группе морских демонов. Демоны привязали её к кресту, и она смотрела, как они пожирают труп её родной матери. Когда моему сыну было чуть больше года, кое-кто послал группу убийц, чтобы похитить его. Они хотели съесть его, чтобы увеличить свою силу.

Томасу явно было трудно смириться со словами, которые вылетали из моего рта.

— Из всех людей, которых я ненавижу, больше всего я ненавижу торговцев людьми. Уилмингтон слишком мал для них и меня. Либо «Красный Рог», либо я, а я только что закончила красить вторую гостиную. Я не уеду. Вы знаете, как трудно покрасить аккуратно плинтус? Раньше для этого использовали малярный скотч.

На самом деле покрасить плинтус было несложно, так как у меня хорошо развита зрительно-моторная координация, но Томасу, похоже, не помешало бы немного юмора, чтобы вернуться в реальность.

Томас покачал головой, словно очнувшись.

— Куда мы идём?

— В Орден. — Я примерно представляла, где он находится, но Томас знал наверняка.

— Зачем?

— Потому что времени мало. Нам нужно с кем-то оставить детей, кто сможет их защитить и отвезти домой, пока мы доберёмся до расположения Племени.

Оникс, скорее всего, был повелителем мертвых или подмастерьем. Вероятно, подмастерьем. Повелители мертвых были первоклассными навигаторами, которые зарабатывали слишком много денег и находились под пристальным вниманием своих властолюбивых коллег, чтобы заниматься торговлей людьми. Но подмастерья зарабатывали значительно меньше и жили в казармах на базе. У Оникса не было возможности оставить Дарина себе, поэтому он, скорее всего, был посредником, связующим звеном между Народом «Красного Рога» и конечным покупателем.

Я сильно сомневалась, что люди из «Красного Рога» сообщат Ониксу о моём приходе. Сейчас у них были более важные заботы. Даже если бы они это сделали, он бы не сдвинулся с места. В центре базы Племени он был в наибольшей безопасности. Но я не хотела, чтобы он предупредил того, кто заказал Дарина.

— Вы собираетесь рассказать мне, что особенного в вашем сыне, или нам придётся играть в угадайку? — спросила я.

— У него есть жабры, — тихо сказал Томас. — Он не может утонуть.

А, вот оно что.

— Он трансформируется?

Он кивнул.

— Это что-то наследственное?

— Нет. Он единственный в своем роде.

Существовала связь между населением и появлением мифических существ. Если в регионе было много ирландских поселенцев, появлялись келпи и селки. Если там было много бразильцев, в воде могла появиться иара. Некоторые существа были безобидными, но большинство — нет, потому что люди, как правило, обращали внимание на то, что могло их убить, съесть или увековечить в легендах в качестве предупреждения для будущих поколений. Магия вернула эти легенды к жизни, и чем больше люди о чём-то беспокоились, тем выше была вероятность, что это проявится.

В Уилмингтоне был процветающий порт, благодаря которому город стал одним из важнейших торговых центров после Сдвига. Судоходство по суше стало более опасным, и значение портов резко возросло. Город был не только мультикультурным, но и экипажи из самых разных уголков мира приезжали сюда, чтобы разгрузить груз и привезти с собой свои мифы. Океаны были глубокими, и моряки с уважением относились к ним. Они верили в водных чудовищ, независимо от их мифологического происхождения. Было бессмысленно пытаться угадать, во что превращался Дарин. Я узнаю больше, когда найду его.

— Я знаю, что вы беспокоитесь о своей семье, — сказала я. — Мой муж знает меня. Он бы предусмотрел то, что случилось, и позаботился бы о том, чтобы ваши близкие и близкие Пола были в безопасности. Сейчас они, наверное, все в Форте.

— В Форте, который будет атакован?

— Это самое безопасное место для них. Поверьте мне. Мне нужна ваша помощь, чтобы найти Орден, а потом и Племя, потому что вы знаете город лучше меня. Если вы сможете отвести меня на Ферму, я разберусь с этим, а вы сможете присоединиться к своей семье.

— Хорошо, — сказал Томас.