Магия дарит

Глава 10

Я поняла, что что-то не так, по выражению лица оборотня, открывающего дверь в одной из штаб-квартир Стаи. Стая владела несколькими такими домами в городе, и после того, как мы закончили хлопать в ликовании при виде скорого и полного провала Гастека, мы с Кэрраном направились к ближайшему из них, чтобы смыть с себя всю грязь. Магия ушла, а технология вновь утвердила свою власть над миром, и Кэрран жаждал сменить повозку на джип.

Дверь открыл мужчина-оборотень, в его глазах был тот особый взгляд, который означал, что произошла какая-то катастрофа.

— В чем дело? — прорычал Кэрран.

Оборотень облизнул губы.

— Андреа Нэш видели в городе, она опрашивала владельцев бизнесов.

— Она часто бывает в городе. А опросы — это ее работа. Она расследует дело для Стаи. Я тоже займусь этим, как только мы освободим Родерика от этого проклятого ожерелья.

— Она делает это в своей звериной форме.

— Повтори?

— Она ходит в своей звериной форме.

Все самостоятельные оборотни в пределах границ Стаи должны явиться в Стаю в течение трех дней. До сих пор Стае удавалось успешно игнорировать тот факт, что Андреа была оборотнем, в основном потому, что Кэрран открыто игнорировал этот факт, и никому не было дела до того, чтобы поднимать эту тему.

Но теперь он не сможет закрывать на это глаза. Андреа практически вынудила его.

Но в этом не было никакого смысла. Андреа почти никогда не использовала свою звериную форму. На самом деле, большую часть времени она притворялась человеком. Выйти на улицу в шерсти и с когтями для нее было бы равносильно тому, как если бы я разделась и голой прошлась по городу.

Что-то случилось. Что-то очень плохое.

Я посмотрела на Кэррана.

— Думаю, нам лучше вернуться в офис.

*** *** ***

Я вошла в двери офиса, неся голову вампира, вымазанную зеленым кремом для загара. Я подобрала ее сразу после того, как драуг отшвырнул. Она уже начала пахнуть, и ее нужно было как можно скорее поместить в лед. Кэрран ждал на улице, он дал нам время.

Андреа сидела за рабочим столом, находясь в совей полуформе — идеальном сочетании человека и гиены. Но из-за своего происхождения она могла быть в большой опасности. Отец Андреа был гиеной-животным, превратившимся в человека. Это делало ее зверенышем, и многие старые оборотни хотели бы убить ее при первой же встрече.

Ноги Андреа были закинуты на стол. Ее футболка порвана, брюки разодраны в клочья и заляпаны пятнами крови. Она помахала мне когтистыми пальцами.

— Привет.

— Привет.

Андреа подняла руку. В ней была бутылка. Она пила.

Я пошла на кухню, взяла керамическое блюдо из-под раковины и отправила туда голову вампира. Затем я вернулась, вынула из ножен меч и села в кресло.

— Что пьешь?

— Персиковый чай со льдом. Хочешь?

Андреа потрясла бутылкой.

— Конечно.

Я сделала глоток. Боже, что за огонь!

— Что это, черт возьми?

— Водка, джин, ром, сахар, лимон и персиковый шнапс. По большей части персиковый шнапс.

Я никогда не видела, чтобы она пила раньше.

— И есть от этого эффект?

— Что-то вроде того. Опьянение длится около тридцати секунд, а затем мне нужно сделать еще глоток.

Я немного задумалась. Дерек вернулся в Крепость, но я была уверена, что Асканио должен был явиться в офис сегодня утром.

— Где проклятие моего существования?

— В душе, освежается.

Будь оно все проклято!

— О боже, на кого Асканио запрыгнул в этот раз?

— Нет, нет, он смывает кровь.

— А, хорошо… — Подождите минутку. — Ребенок смывает кровь, а мы чувствуем облегчение. С нами что-то не так.

— И не говори. — Андреа пристально посмотрела на меня. — Не собираешься упомянуть о моей звериной внешности?

— Мне нравится. Рваные штаны и заляпанная футболка приятно дополняют образ.

Она указала ногой в мою сторону.

— Я думаю покрасить когти в милый розовый оттенок.

Когти были три дюйма в длину.

— Потребуется чертовски много лака для ногтей. А что насчет золотых обручей в ушах?

Андреа усмехнулась, обнажив ряд острых клыков.

— Не исключаю такой возможности.

Ладно, к черту все это.

— Что случилось?

— Встреча с Рафаэлем сегодня утром. Я звонила ему вчера, потому что Джим поручил мне расследовать несколько убийств оборотней, и мне нужно было задать ему пару вопросов, связанных с делом. Я хотела попросить прощения.

Рафаэль, испорченный ты болван, какого черта ты наделал?

Я взяла ее бутылку и отпила из нее. Мне нужен был алкоголь для продолжения этой истории. На вкус коктейль был мерзким. Но я все равно проглотила напиток.

— И как все прошло?

— Он заменил меня.

— Он что?

— Он нашел другую девушку, ростом семь футов, с грудью размером с дыни и ногами от ушей. У нее обесцвеченные светлые волосы длиной до задницы, и вот такая талия! — Она коснулась своими когтями друг друга. — Они помолвлены.

Из всех глупых, идиотских вещей…

— И он привел ее сюда?

— Она сидела на стуле прямо здесь. — Она указала на стул. — Теперь подумываю сжечь его.

Андреа любила Рафаэля, как птицы любят небо, и еще минуту назад я бы поклялась, что он бросился бы в огонь ради нее.

— Ты треснула его?

— Не-а. После того, как он сказал мне, что лучшее качество его новой возлюбленной — это то, что она не я, ничего не имело уже значения.

— Она оборотень?

— Человек. Не воин. И не особо умная. — Фальшивая веселость испарилась из ее голоса. — Я знаю, что ты скажешь — я сама виновата.

Хотела бы я знать правильные слова.

— Ну, ты вроде как ушла из его жизни. Ты на время сбежала и из моей жизни. Но все равно он засранец.

— Да, да. — Андреа отвернулась.

Рафаэль был избалован. Он был красив, его ценила и мать, и клан Буд в целом, но он никогда не был злым или жестоким. Он также был и альфой клана. Рафаэль должен был точно знать, какому риску он подвергается, приводя другую женщину и демонстрируя ее Андреа. Должно быть он сделал это, чтобы спровоцировать ответную реакцию. В следующий раз, когда мы встретимся, я разобью его лицо в бифштекс.

И все же я не могла поверить, что в его безумии нет никакого смысла. Он преследовал Андреа несколько месяцев и завоевал ее. Возможно, во всем этом крылась какая-то глупая попытка заставить ее преследовать его.

— Собираешься бороться за него?

Андреа уставилась на меня, как на сумасшедшую.

— Ты будешь бороться за него или планируешь лечь на спину и смириться?

— Кто бы говорил. Сколько времени у вас с Кэрраном ушло на то, чтобы нормально поговорить после той неразберихи с ужином? Три недели или скорее даже месяц?

Я приподняла бровь.

— Это другое. То было недоразумение.

— Ага.

— Он привел сюда свою новую пассию после того, как ты позвонила ему с предложением мира. Разве это не пощечина?

— Нет нужды объяснять это. Я и так знаю. — Андреа зарычала.

— Так что ты собираешься с этим делать?

— Я еще не решила.

Возможно, она считает, что Рафаэль не стоит того, чтобы за него бороться. Но однажды, когда мне было очень плохо, Андреа поделилась со мной, что общение с Рафаэлем исцелило ее. Она сказала, что только он способен собрать ее по частям, когда она чувствует себя разбитой. Но, теперь все осколки попадали, и Андреа пытается починить себя сама.

Я видела, как Андреа сражается. Я видела ее в незащищенные моменты, когда ею овладевали жажда крови и ярость. Рафаэлю придется действовать очень осторожно, потому что, если она решит, что ей нужен либо он, либо месть, ничто ее не остановит.

Я старалась тщательно подбирать слова.

— Ничего не даётся легко. Если ты чего-то хочешь, то должна сражаться за это.

— Я думаю об этом, — сказала она. — Лучше скажи, как прошел твой день?

Я кивнула в сторону головы вампира.

— Круто, да?

— Ага.

— У меня есть для тебя труп целиком. — сказала Андреа. — Он в морозилке.

Я мило улыбнулась ей.

— Ах, не стоило.

— Это взятка за то, что терпишь мой психоз.

Заработал мотор машины. Кэрран устал ждать.

— Это за мной, — сказала я.

Дверь распахнулась, и Кэрран вошел внутрь. Я затаила дыхание. Если бы Андреа и он вцепились друг другу в глотки, я бы не выдержала.

Андреа встала.

Демонстрация уважения к Царю Зверей. Я решила, что можно выдохнуть.

Кэрран кивнул Андреа. Я тоже встала, подошла к нему и поцеловала, на случай, если у него возникнут какие-нибудь агрессивные мысли. Он подмигнул мне.

— Подожди, дай мне захватить башку нежити.

Я пошла в подсобку и взяла голову.

Когда я вышла, неся голову в пластиковом пакете, Андреа и Кэрран были все еще целы, и к ним присоединился свежевымытый Асканио.

Я помахала Андреа, и вместе с Кэрраном направилась к машине. Асканио попытался задержаться, но Кэрран всего раз взглянул на парня, и тот решил последовать за нами.

Мы сели в машину и отъехали.

— А как прошел твой день? — спросила я Асканио.

Он повернулся ко мне, на его красивом лице появилось мечтательное выражение.

— Мы убивали. Было много кровищи. Фонтаны крови. А потом мы ели барбекю.

Почему я?

*** *** ***

Когда мы вошли в Крепость, Дулиттл уже ждал нас. Ожерелье Родерика стало цвета белого золота. Ему было трудно дышать. Следующая магическая волна должна была стать для мальчика последней.

Через десять минут мы выехали из Крепости на одном из автомобилей Стаи. Кэрран вел машину. Я сидела на пассажирском сиденье, держа в руках чашу с драгоценностями и пулями для нашего подношения. Дулиттл и ребенок сидели сзади. Родерик свистел при каждом вздохе, а Кэрран, как маньяк, гнал машину к северной лей-линии, его руки лежали на руле, а на лице застыла мрачная маска. Мы достигли лей-линии в рекордное время, и он не сбавляя скорости, съехал на джипе с рампы в невидимый магический поток. Магия подхватила машину и потащила ее на север, к горам. Магия, технология — лей-линии действовали всегда, и я была чертовски благодарна за их существование.

Течение донесло нас до Франклина, выплюнуло у отдаленной станции, а оттуда мы поехали по извилистой дороге в Высокогорье. Когда-то это было шикарное место, красивые озера и водопады, окутанные изумрудно-зелеными лесами, спускающимися с отвесных скал. Дома за миллионы долларов, прогулочные катера, игровые ранчо с изнеженными лошадьми… Но магия разрушила инфраструктуру, и жители быстро поняли, что зимой в горах не так уж и весело без электричества и еды на вынос. Теперь дома стояли заброшенными или перешли в руки преданных местных жителей.

То тут, то там возникали маленькие деревушки, небольшие отдаленные поселения, жители которых с подозрением смотрели на нас, когда мы проезжали мимо.

Озеро Клиффсайд было прекрасным, но у нас не было времени на осмотр достопримечательностей. Через восемь часов после того, как мы покинули Крепость, мы стояли у горы, испещренной белыми следами от молний.

Я ожидала увидеть алтарь или какой-нибудь знак, указывающий на нужное место, но ничего не было. Только скала.

Я опустила на камни миску, полную драгоценностей и пуль. Они со звоном рассыпались.

— Ивар?

Ничего не произошло.

Лицо Дулиттла поникло.

— Ивар, впусти нас!

Горы молчали. Только хриплое дыхание Родерика нарушало тишину.

Мы должны были прийти сюда раньше. Возможно, подношение действовало только во время магии, но как только магия вернется, ожерелье свернет Родерику шею.

— Позволь нам войти! — крикнула я.

Нет ответа.

— Впусти нас, чертов ублюдок. — Я ударила чашей по горе. — Впусти нас!

— Кейт, — мягко сказал Кэрран. — У нас нет времени, детка.

Дулиттл сел на камень и улыбнулся Родерику, этой терпеливой успокаивающей улыбкой:

— Присядь со мной.

Мальчик подошел и сел на камень.

Я облокотилась о скалу.

— Здесь красиво, — произнес Родерик.

Это несправедливо. Он всего лишь мальчик… Я уткнулась лицом в плечо Кэррана. Он обхватил меня руками.

— Ты слышишь птиц? — спросил Дулиттл.

— Да.

— Так умиротворенно, — сказал Дулиттл.

Я почувствовала, как Кэрран напрягся и повернулась.

По тропинке шел мужчина. Широкий и мускулистый, сложенный так, словно ему приходилось бороться с медведями за свою жизнь. Широкое лицо, изрезанное морщинами, обрамлялось короткой темной бородой и длинными каштановыми волосами. Он был одет в испачканные сажей джинсы и тунику.

Его взгляд упал на Родерика. Густые брови взлетели над бледно-голубыми глазами.

— Что вы здесь делаете? — изумился он.

— Мы ищем Ивара, — ответил Кэрран.

— Тогда я провожу вас к нему. — Мужчина посмотрел на Родерика и протянул руку. — Пойдем, малыш.

Родерик спрыгнул с камня и подошел к нему. Темноволосый мужчина взял его за руку. Вместе они пошли вверх по крутой горной тропе. Мы направились следом.

Тропинка свернула за скалу, и я увидела узкую щель в горе, стены которой были совершенно отвесными, как будто кто-то прорубил каменную скалу огромным мечом. Мы вошли в нее, переступая через гравий и камни.

— Откуда вы, ребята? — спросил мужчина.

— Атланта.

— Большой город.

— Да.

Никто из нас не упомянул об ожерелье, сдавившем горло мальчика.

Мы прошли через щель и вышли на свет. Перед нами простилалась долина, земля плавно склонялась к водам узкого озера. На дальнем берегу вращалась и скрипела водяная мельница. Справа на лужайке с зеленой травой стоял двухэтажный дом. В нескольких десятках ярдов в стороне возвышалась кузница, а за ней по склону тянулся сад, обнесенный забором из цепей. Еще дальше на пастбище бежали бледные лошади.

Ожерелье щелкнуло и упало с шеи Родерика. Темноволосый мужчина поймал его и разломил пополам.

— Пожалуй, лучше я заберу это.

Родерик вздохнул. Крошечные красные точки набухли на его шее, где ожерелье прокололо кожу.

— Не беспокойтесь, — сказал мужчина. — Все заживет при следующей магической волне.

К нам рысью подбежал лохматый серый пес, выплюнул из пасти теннисный мячик и посмотрел на Родерика большими глазами.

— Это Рукус. Он будет рад, если ты бросишь ему мяч.

Родерик поднял теннисный мяч, секунду смотрел на него, а затем бросил вниз по склону. Собака бросилась за ним. Мальчик повернулся к нам.

— Беги за ним, — подсказал ему Дулиттл.

Родерик бросился вниз по склону.

— Так значит, ты Ивар, — начала я.

— Да.

Наконец, до меня дошло. Ожерелье исчезло. Родерик был в безопасности. Мои ноги немного подкосились, и я прислонилась к ближайшему дереву.

Ивар изучал меня.

— Ох, это нехорошо. Почему бы нам всем не спуститься в дом? Триша готовила чай со льдом, пока я не ушел. Он должен быть уже готов.

Как во сне, я последовала за ним в дом. Мы сели на крытом крыльце, и Ивар принес кувшин с чаем и несколько стаканов.

— Зачем делать ожерелье, которое могло бы задушить ребенка? — спросил Кэрран.

— Это долгая история. — Ивар вздохнул. — Я так понимаю, вы знаете, кто я?

— Дверг. Гном.

— Верно. — Ивар посмотрел на свои руки. Они были большими, непропорциональными его телу. — Я работаю с металлом. Сколько я помню себя, металл говорил со мной. Некоторые вещи, которые я делаю, безобидны. Плуги, подковы, гвозди. Некоторые — нет. В свое время я сделал клинок или два. Дело в том, что, когда клинок выходит из твоих рук, ты не можешь контролировать, для чего его используют. Но я пытаюсь.

— Как с Дагфинном? — догадалась я.

Ивар кивнул.

— Как дела у этого мальчика?

— Хорошо, — сказал Кэрран.

— Приятно слышать. Он был немного темпераментным.

Ивар посмотрел вдаль, на берег реки, где Родерик и Рукус гонялись друг за другом.

— Триша — моя вторая жена. Моя первая, Лиза, ну, она была… Насколько я могу судить, она была эльфийкой. Конечно, нет способа узнать наверняка. Однажды она появилась на пороге моего дома и осталась. Она была прекрасна. У нас родилась дочь, но жизнь в долине была не для Лизы, поэтому однажды утром я проснулся, а она ушла. Оставила ребенка со мной. Я делал все возможное, чтобы вырастить ее. У нее были золотые волосы, моя Аурелия. Но я плохо ее воспитывал. В ней никогда не было ни тепла, ни сочувствия. Я не знаю, почему. Она была уже совсем взрослой, когда в долину пришел молодой человек. Он сказал, что хочет стать моим учеником. Чтобы знать секреты кузнечного ремесла. Обычно я не беру подмастерьев, но у мальчика был талант, и мы с ним заключили сделку. Он останется со мной на десять лет.

— Десять лет — это долгий срок, — заметила я.

— Достаточно, чтобы научиться не причинять вреда, — сказал Дулиттл.

Ивар бросил на него благодарный взгляд.

— Вы верно понимаете. За десять лет ремеслу не научишь. Мне шестьдесят, и я по-прежнему каждый день учусь чему-то новому. Но я подумал, что десяти лет будет достаточно, чтобы научить их, что нужно делать, а что нет и когда. Нельзя просто передать человеку такую власть и выпустить его в мир без руководства. Поэтому мы с Колином заключили сделку. Он наденет золотой ошейник и останется здесь, в долине, чтобы научиться всему, чему я смогу его научить. Если он покинет границу долины до истечения срока, ошейник убьет его. Он понял, что пути назад не будет. Как только он надел ошейник, он должен был остаться здесь на десять лет.

— Аурелия решила уехать?

Ивар кивнул.

— У нее не было навыков. В Каширсе есть школа, и я пытался отправить ее туда, но она бросила. Ей это было неинтересно. Работа с металлом тоже не нравилась. Она считала ее грубой и обыденной. Это моя собственная вина: я объяснил ей, что такое деньги и что во внешнем мире нельзя жить только за счет земли и обмена, как мы делаем здесь. Поэтому она решила, что Колин позаботится о ней. Однажды я пошел в горы к старой шахте Купера, а когда спустился, их уже не было. Я предупредил Колина, что если ему удастся снять ошейник, то он попытается найти его снова, и он не сможет сопротивляться. Как я понял, Аурелия каким-то образом сняла его с него, и они, должно быть, продали его. В ожерелье было много золота.

Теперь все приобрело смысл. Колин зарабатывал деньги. Он был нужен ей живым, чтобы заботиться о ней. Родерик был всего лишь случайностью.

— Колин больше не занимается кузнечным делом. Он бухгалтер. Я не думаю, что он вообще помнит о своем пребывании здесь. Судя по тому, как он повел себя, когда увидел ошейник, я не уверена, что он знал, что это такое. У них с Аурелией была дочь. Ожерелье убило ее. Это их сын. Аурелия надела на него ожерелье, чтобы уберечь Колина от него.

Лицо Ивара дернулось.

— Ожерелье никогда не должно было следить за кровью. Оно предназначалось только для того, чтобы удержать Колина здесь.

Родерик поднялся по лестнице. Его лицо раскраснелось.

— Нам ведь еще не обязательно уходить, правда?

Я не повезу его обратно к этой суке.

Ивар посмотрел на своего внука. В нем была печаль и сожаление. Много сожаления. Я видела, как они похожи: те же темные волосы, тот же серьезный, мрачный взгляд в глазах.

— Тебе здесь нравится? — спросил Дулиттл.

Родерик кивнул.

Медмаг посмотрел на гнома.

— Второй шанс выпадает нечасто.

Напряжённое лицо Ивара расслабилось.

— Он прав, — добавил Кэрран.

Ивар глубоко вздохнул и улыбнулся Родерику.

— Родерик, я твой дедушка. Не хочешь ли ты остаться здесь на некоторое время? Со мной?

Родерик посмотрел на Дулиттла.

— Тебе выбирать. Ты можешь вернуться с нами, если хочешь.

Родерик обдумывал сказанное.

— У меня никогда раньше не было дедушки, — сказал мальчик.

— А у меня никогда не было внука, — ответил Ивар.

— Можно мне поплавать?

— Да. Твоя бабушка скоро вернется с рынка. Мы пообедаем, и ты сможешь искупаться. Вода холодная, но тебе может понравиться. Наш род любит это.

Родерик улыбнулся. Это была крошечная нерешительная улыбка.

— Мне бы этого очень хотелось.

Ивар встал и протянул мальчику руку.

— Не хочешь ли ты посмотреть мою кузницу?

Родерик кивнул. Они сошли с крыльца вместе, рука об руку.

Мы втроем сидели на крыльце, смотрели на реку и пили чай со льдом.

— А что с Ауреллией? — спросила я.

— Она все еще замужем за братом прокурора, — заметил Кэрран. — Одна мудрая женщина сказала мне, что было бы плохой идеей что-то с этим делать.

— Я бы не беспокоился об Аурелии, — сказал Дулиттл, наблюдая за Иваром и Родериком, направляющимся к кузнице. — У меня такое чувство, что она свое получит.