Магия объединяет (ЛП)

ГЛАВА 9

РОМАН ЗАЯВИЛ, что превращение в ворона во второй раз за день выше его уровня оплаты. Он свистнул, издал губами несколько чмокающих звуков, и черная лошадь рысью выскочила из леса. Он сел на лошадь без седла и направился к дому.

Я снова забралась на качели. Полеты действительно переоценивали, но они были быстрыми, а нищим выбирать не приходится.

По словам Тедди Джо, пегасов нельзя было приручить, но их можно было соблазнить.

— Они любопытны и любят приключения, — сказал он, когда мы летели на юго-запад. — Ты подойдешь к стаду и предложишь им какой-нибудь подарок. Морковь, сахар, что угодно. Если ты будешь достаточно интересна, один из них может подойти и решить отправиться с тобой в приключение.

— А если никто не решится на приключение?

— Тогда мы ничего не можем сделать.

О боже.

— Зачем тебе нужен пегас, Кейт?

— Мне нужно добраться до Мишмара.

— Что такое Мишмар?

— Магическая тюрьма моего отца на Среднем Западе.

Тедди Джо обдумал услышанное.

— Зачем?

— Я бы предпочла не говорить. Но мне нужно попасть туда как можно скорее.

— Ну, они чертовски быстрые. Быстрее, чем я. На прошлой неделе я летал на одном в Майами. Добрался за шесть часов. Насколько я понимаю, тебе нужен один и как можно скорее?

— Да. — Прошло три дня с тех пор, как я узнала о похищении Саймана, что оставляло нам двенадцать дней до моей свадьбы. В первоначальном видении Сиенны я вышла замуж за Кэррана, и наша свадьба привела к битве. Но из-за того, как я меняла будущее, у меня было ощущение, что битва произойдет до этого.

— Тогда мы сделаем это сегодня вечером. Я заеду за тобой около одиннадцати. Ты можешь собрать вещи и быть готовой?

— Да. Могу я попросить тебя подбросить меня до отделения неотложной помощи Милтона? Мне нужно навестить там пациента.

— Ты уверена, что хочешь, высадиться в Милтоне? Потом будет далеко до дома, а у тебя нет лошади. Впрочем, я могу подождать.

— Почему ты вдруг стал таким милым?

— Ну, поскольку ты вернула мой меч, я полагаю, что могу быть милым день или два. Это пройдет.

— Да, было бы потрясающе, если бы ты подождал меня.

— Лады, — сказал он.

Больница Милтона занимала приземистое прочное здание, которое выглядело не столько как больница, сколько как бункер с узкими окнами, защищенными решетками, толстыми стенами и шипами на крыше. Большинство больниц сейчас выглядели именно так. Существа, которые питались людьми, были привлечены запахом крови, а больницы были полны истекающих кровью людей.

— Депрессивные места, больницы, — сказал Тедди Джо, приземляясь на стоянке за несколькими большими грузовиками. Он пожал плечами, и его крылья исчезли. — Навещаешь друга?

— Что-то вроде того.

— Я пойду с тобой. Мне бы не помешало хорошее кресло.

Я оставила Тедди Джо в приемной. Пожилая медсестра, худющая, как жердь, с бледно-русыми волосами, собранными в пучок, проводила меня до палаты Адоры. Сахану сидела на кровати, листая газету. Цвет ее лица был хорошим. Учитывая, что ее кишечник выворачивался двадцать четыре часа назад, это было значительное улучшение.

Она увидела меня и попыталась встать.

— Нет, нет, оставайся там, где сидишь, — сказала я ей.

— Да, Кейт. — Она склонила голову.

Медсестра бросила на меня странный взгляд. Я вздохнула.

Медсестра повернулась к Адоре.

— Если вам что-нибудь понадобится, я буду дальше по коридору.

Перевод — крикни о помощи, и я прибегу. Я не могла винить ее. От меня пахло болотом, и меч не совсем соответствовал имиджу, заслуживающему доверия.

Я придвинула деревянный стул и села на него.

— Как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше. Скоро я буду полезна.

Я пыталась думать как Мартина. Мать Асканио была одной из вожаков Стаи, и она помогала мне раньше. К сожалению, у меня не было ни ее навыков, ни опыта.

— Важно ли быть полезной?

— Да.

— Почему?

— У всего должно быть предназначение. Мое предназначение — служить одному из твоей крови.

— Но ты не вещь, Адора. Ты человек.

— Люди тоже должны быть полезными.

Ну, тут она меня подловила. Все шло не очень хорошо.

— Расскажи мне о себе.

— Я быстрая и сильная. Я владею холодным оружием, но предпочитаю мечи в японском стиле. Я владею тремя словами силы, но могу использовать только одно за раз. Среди моего поколения я занимаю четвертое место.

— Почему четвертое?

Она колебалась.

— Я очень быстрая, но у меня ограниченный запас магии по сравнению с двумя другими и ограниченное количество убийств по сравнению с тремя другими. Также я лучше убиваю с близкого расстояния.

— Сколько сахану было в твоей возрастной группе?

— Изначально двадцать два.

Ее не удивило это название. Информация Джули, похоже, была точной.

— Что ты подразумеваешь под «изначально»?

Она колебалась.

— Некоторые погибли. Некоторых забрали из форта до завершения учебы, потому что они были нужны в другом месте.

— Сколько человек прошли курс обучения с тобой?

— Девять.

— Я видела крупную темнокожую женщину, которая носит кольчугу и держит молот.

— Каролина. Она заняла восьмое место.

Она не казалась обеспокоенной.

— Там также был мужчина в залатанном плаще.

— Рейзер. — Она сделала паузу. — Занял первое место.

— Расскажи мне о них.

— Каролина сильна, но не так быстра, как я. Ее магия производит телекинетический толчок, который разрушителен на расстоянии до пяти метров. Более быстрый боец или противник дальнего боя может сразить ее. Она лучше всего работает в команде из двух или более человек, где кто-то может прикрывать ей спину.

— А Рейзер?

— Рейзер быстрее, сильнее и точнее меня. Его магия мощнее моей. Он убивает противников, а иногда и поедает их плоть.

— Является ли Рейзер фейри?

Она кивнула.

Так я и думала. Поступали сообщения о детях, рожденных от, казалось бы, нормальных родителей с чертами лица и способностями, соответствующими описанным в легендах фейри. В основном в городских районах на севере, с большой концентрацией ирландских иммигрантов, таких как Бостон и Веймут. По данным последней переписи, шесть процентов населения Атланты заявляли о своем ирландском происхождении. Я знала это, потому что в Стае были подробные карты города, и в какой-то момент меня попросили помочь пометить мифологией их культуры. В мире после Сдвига имело значение, откуда ты родом, потому что мифы и легенды твоей родины следовали за тобой.

Никто точно не знал, на что способны фейри. Некоторые называли их эльфами, некоторые — феями, прекрасным народом или Туата Де Дананн, но все соглашались, что они были плохой новостью.

— В чем его сила?

— Я не знаю, — сказала она. — Я сражалась с ним всего дважды. Он не использовал магию, чтобы победить.

Это означало, что он победил в скорости, силе и мастерстве, а у нее было больше, чем у обычного человека, всех трех. С Рейзером было бы весело.

— Есть ли среди сахану другие фейри?

— Да.

— Среди девяти?

— Ирен — фейри, — сказала Адора. — Думается.

— Каковы ее способности?

— Я не знаю. — Ее губы дрогнули. Она не хотела разочаровывать меня и, должно быть, беспокоилась о моем неодобрении. Она и так была достаточно напряжена из-за всего, через что я заставила ее пройти. Мне нужно было двигаться дальше.

— Спасибо. Когда почувствуешь себя лучше, я бы хотела, чтобы ты записала все, что, по твоему мнению, уместно или полезно знать о других сахану твоего поколения. Есть ли возрастная категория старше твоей?

— Нет, — она покачала головой. — Мы первое поколение. Есть более молодые поколения.

Тьфу ты.

— Сколько тебе лет, Адора?

— Двадцать четыре.

Всего на четыре года младше меня, но в ней была почти детская простота. Ее мир был четко определен: делать меня счастливой и служить мне, было хорошо, быть бесполезной для меня было плохо. Она давала мне всю информацию, которую я хотела, без каких-либо колебаний. Два дня назад она, скорее всего, умерла бы, чтобы сохранить эту информацию в секрете от меня, но теперь, когда ее лояльность изменилась, Адора не хранила секретов. Она как маленький ребенок, который инстинктивно распознал во взрослом авторитетную фигуру, стремилась доказать, что она умна и находчива. Большинство людей к двадцати пяти годам были, по крайней мере, несколько пресыщены, но для нее не существовало оттенков серого. Это была не наивность человека, который верит, что мир — прекрасное место, это была невинность, подкрепленная детской верой в то, что она поступает правильно, потому что человек, наделенный властью, заверил ее, что так оно и есть.

Мне нужно было внести трещину в это мировоззрение. Должно было быть что-то в ее душе, что восставало против представления о моем отце как о совершенстве, окутанном золотым светом.

— Как долго ты служишь моему отцу?

— С тех пор, как мне стало семь.

— Это когда тебя привели в место, где обучают сахану?

— Да.

— У тебя была семья до того, как тебя туда привезли? — Если в ней была хоть капля человеческих эмоций, я должна сейчас уловить искру.

— Да. Некоторые дети были сиротами, но я нет. Мои мать и отец получили очень хорошую компенсацию. Меня выбрали из-за моей магии.

Мой отец, никогда не пропускающий падающую звезду.

— Ты скучала по своей семье?

Она колебалась. Я затаила дыхание.

— Да. Но теперь сахану — моя семья.

И все же она дала мне информацию, которая помогла бы мне убить их без каких-либо колебаний.

— Ты злилась, что твои родители продали тебя? Ты чувствовала себя брошенной? Ты думала, что это несправедливо?

Она открыла рот и закрыла его.

— Моего отца здесь нет. Твоих инструкторов здесь нет. Здесь только я и ты. Ты думала, это было несправедливо?

— Да, — тихо сказала она. — Я плакала. И я скучала по маме, папе и сестре.

— Как ты думаешь, другие дети, возможно, тоже скучали по своим родителям?

— Да. — Напряжение отразилось на ее лице. Слишком сильное. Мне пришлось сменить тему.

— Ты когда-нибудь убивала ради моего отца?

— Да, — выдохнула она. Мы вернулись на знакомую территорию.

— Кого ты убила?

— Во время тренировки я убила нескольких мастеров боевых искусств и владения оружием.

— Почему ты убила их?

— Для практики.

— Их заставляли сражаться?

— Нет, им заплатили, чтобы они убили нас.

Это была знакомая тактика, которой мой отец научился у Ворона.

— А что было после завершения твоего обучения?

— Я убила Последователей Гурама. Они захватили одну из людей Шаррума и убили ее, и он был недоволен.

Я раньше сталкивалась с Последователями Гурама. Это была отвратительная секта, им нравилось сдирать кожу с людей с татуировками, которые они считали смертным грехом, чтобы выслужиться перед тем богом, которому молился Гурам. Гурам был своего рода пророком, и ходили слухи, что как только вы услышите его проповедь, вы станете праведным. Правоохранительные органы разгромили их, но они были подобны гидре. Ты отрубаешь одну голову, а другая всплывает в другом городе. Хотя я не слышала о них несколько лет.

— Скольких последователей ты убила?

Она слегка улыбнулась.

— Всех их.

Ничего себе.

— Сколько времени это заняло у тебя?

— Два года.

— А как насчет самого Гурама?

— Его я тоже убила.

— Что ты чувствовала, убивая всех этих людей?

— Шаррум хотел их смерти.

Я, наконец, поняла, почему она так сильно меня беспокоила. Она была такой, какой Ворон хотел, чтобы была я. Убийца без каких-либо угрызений совести, без каких-либо сомнений или вопросов. Направьте и наблюдайте, как брызжет кровь.

Мой отец сделал это с ней. Как он сказал мне, он дал ей безмятежность цели. И она была безмятежна. Единственный раз, когда она разволновалась, это когда я попыталась отослать ее прочь. Мой отец был самым близким существом к богу, которого она знала. Когда твой бог приказывает тебе убивать и принимает на себя полную ответственность, это освобождает тебя от вины, стыда и сомнений.

Это нужно было остановить. Отца нужно было остановить.

— Адора, что ты хочешь делать?

— Я хочу служить тебе.

— А если бы я сказала, что ты не можешь, что бы ты сделала?

— Я бы покончила с собой.

Никаких сомнений в ее больших карих глазах. Ничего, кроме полной преданности.

— Ты бы не вернулась к моему отцу?

— Меня бы убили. Я больше не была бы полезна. Но если бы у меня не было выбора, я бы вернулась к Шарруму.

Я должна была привести ее обратно к цивилизации, даже если это было последнее, что я сделала.

— Почему я тебе не нравлюсь, Шаррим? — спросила она тихим голосом. — У меня не самый высокий рейтинг, но я тренировалась усерднее всех. Я прилежная.

— Ты мне не не нравишься, Адора. Я не хочу использовать тебя, потому что людей не следует использовать. Люди должны следовать своим собственным путям в жизни.

— Но я хочу служить тебе. Это единственный способ, которым я могу попасть на небеса.

Когда мы стояли над телом Джин, Асканио сказал, что личность помощника шерифа Холланда заключается в том, чтобы служить в правоохранительных органах. Но Холланд вырос не как офицер правоохранительных органов. У него, вероятно, были друзья за пределами офиса шерифа, члены семьи, люди, с которыми он ходил в среднюю школу. Целая сеть людей, чтобы поймать его, если он оступится. У Адоры не было никого. Она выросла как сахану. Это было единственное, что она знала. Она потеряла свою семью и посвятила всю свою жизнь тому, чтобы стать лучшим убийцей, каким только могла быть, потому что мой отец заверил ее, что она попадет на небеса.

Мне придется разрушить это убеждение. Мне придется объяснить ей, что все, что она делала, все тренировки, над которыми она так усердно работала, все жизни, которые она отняла, были во имя лжи. Это было бы все равно, что взять набожного христианина и показать ему неопровержимое доказательство того, что Бога не существует. Весь ее мир рухнул бы. Я сохранила ей жизнь, и теперь мне пришлось бы разрушить все, что она считала правдой последние семнадцать лет. Это было бы не просто жестоко, это было бы разрушительно. Это раздавит ее. Добрее было бы убить ее.

Я посмотрела на нее, и у меня внутри все перевернулось. Я пощадила ее не потому, что была впечатлена ее навыками или потому, что думала, что ее стоит спасти. Я спасла ее не потому, что увидела в ней себя. Я спасла ее, потому что хотела послать громкое — «Пошел ты!» своему отцу. То, что он отправил ее на мою территорию, оскорбило меня. Это разозлило меня так, как я не злилась уже очень давно.

В глубине души, если бы я прислушивалась к голосу внутри себя, я хотела бы ворваться в его замок, сокрушить его и забрать каждый клочок земли, которым он владел. Этого было бы недостаточно для победы. Я хотела унизить его и забрать его землю. Копить ее, как дракон.

Что, черт возьми, со мной происходит?

— Ты в порядке, Кейт? — спросила Адора.

Я была куском дерьма. Она была личностью, настоящим человеческим существом, и я решила поиграть в Бога с ее жизнью. Когда у меня был шанс превратить ее в рабыню, я остановилась, потому что поняла, что Кэррану это не понравится. Я должна была остановиться, потому что это было неправильно. Потому что я не создавала рабынь.

— Кейт?

Как я могла зайти так далеко? Как мне это исправить? Если бы я пошла по этому пути еще дальше, Адора была бы первой из многих.

— Кейт? Тебе плохо?

Нет. Я должна была найти то, что делало меня собой, и держаться за это. И я была обязана Адоре рассказать всю правду так мягко, как только могла. Мне понадобится помощь. Мне придется идти очень медленно. Маленькими шажками.

— Адора, чем тебе нравится заниматься? Я имею в виду, когда ты не работаешь на моего отца. Когда у тебя есть свободное время.

— Я не знаю, — сказала она.

— Какое твое любимое блюдо?

— Конфета.

Хорошо. Я могла бы достать конфету.

— Я собираюсь уехать на пару дней. Я бы хотела, чтобы ты осталась здесь и восстановила силы, чтобы врачи могли продолжить лечить твои раны. Мой герольд придет и проверит тебя. Дай ей знать, если тебе что-нибудь понадобится. Однако, если ты не хочешь оставаться здесь и захочешь уйти, тебе не нужно мое разрешение. Ты не пленница. Если агенты моего отца свяжутся с тобой, ты не обязана возвращаться с ними, но ты можешь, если захочешь. Это твой выбор. Хорошо?

— Хорошо.

Я почти дошла до двери, когда она окликнула:

— Кейт?

— Да?

— Ты вернешься за мной?

— Да. — Если не умру.

— И тогда я буду полезна, да?

— Да. — Я отправлюсь прямиком в ад. Когда я умру, у меня под ногами откроется бездна, и я упаду прямо туда.

Я прошла в зону ожидания и остановилась у кассы.

— Я хочу заплатить за следующую неделю.

Мне озвучили сумму. Я достала бумажник, вытащила чек (я научилась всегда держать там пару чеков, сложенных пополам) и выписала его. Я добавила пятьдесят баксов к чеку и указала на маленький сувенирный магазин и пекарню позади меня.

— Также я хотела бы, чтобы вы ей принесли по маленькому пакетику каждого вида конфет.

— Если ее врач подтвердит, что все в порядке.

— Дайте ей конфеты. — Зная, как тщательно мой отец обращался со своими инструментами, Адора, скорее всего, быстро заживет.

Я собираюсь разрушить твой мир, вот тебе конфетка. Тьфу.

Тедди Джо встал, и мы вышли на улицу.

— Кто она?

— Подслушивал?

— Это всего в нескольких футах по коридору, и у меня острый слух.

— Она — то, что происходит, когда мой отец хочет оружие, которое никогда не задает ему вопросов. Она также может быть самой большой ошибкой, которую я когда-либо совершала. — Я забралась на качели.

— Я уверен, что все не так уж плохо, — сказал он.

Все было плохо. Рано или поздно мне придется объясниться с Кэрраном. У нас не было секретов друг от друга. Мы рассказывали друг другу все. Если у меня будет шанс, я объясню, кем была Адора, и убедю его, что она не рабыня. Кэрран любил меня больше всех на свете. Он выслушает меня. Меня останавливало не это. Если я позволю ему увидеть Адору, он спросит меня, почему я не убила ее. Я не смогу солгать ему. Мне придется рассказать ему все: о моем отце, о желании забрать его землю, о том, как я наблюдала, как Адора истекает кровью, и ломала голову над тем, как взять ее на службу, словно она была предметом, которым можно владеть.

Я не хотела, чтобы он знал, как далеко я погрузилась во тьму. Мне стало страшно, когда я подумала об этом.

Я сделала это. Я владела ею. Нравится мне это или нет, мне придется разобраться с этим после того, как я вернусь из Мишмара. Если вернусь.

— Мне нужно заскочить в кузницу, — пробормотала я и поняла, что сказала это вслух. — Извини, говорю сама с собой.

— У них есть от этого лекарство.

— Спасибо тебе, доктор.

— Всегда пожалуйста. Зачем тебе нужно в кузницу?

Чтобы купить порошкообразное железо.

***

Я СИДЕЛА НА ЗАДНЕМ крыльце, ожидая Тедди Джо. Небо было черным и глубоким. Сверху сияла россыпь сверкающих звезд. Ночь дышала.

Я зашла в Гильдию и поговорила с Кэрраном. Он собрал команду для спасения Саймана. Стая поделилась тем, что они узнали во время разведки, и Кэррану действительно удалось найти наемницу, способную общаться на расстоянии. Они назвали ее мышиной ведьмой, и я нашла ее сидящей в кабинете Барабаса с двумя летучими мышами, свисающими с ее одежды, белкой на плече и крошечной совой в руках. Сегодня ночью сова и летучие мыши полетят в замок и попытаются найти Саймана. Если у них получится, она сможет поговорить с ним через них.

Я рассказала Кэррану о встрече с Чернобогом. Он рассказал мне о Кристофере. В тот момент, когда магическая волна закончилась, его крылья исчезли, и он перестал сопротивляться. Они вытащили его из земли. Он забрал Мэгги и вернулся к себе домой. Барабас попытался поговорить с ним, но Кристофер свернулся калачиком в гамаке, обнял собаку и отказался общаться. Барабас остался дома, чтобы присматривать за ним.

Я обняла Кэррана и поцеловала его на прощание. Он продолжал задавать мне бессмысленные вопросы. Он не хотел, чтобы я уходила. Я тоже не хотела уходить, но, в конце концов, мне пришлось уйти, чтобы собрать вещи.

Я зашла в кузницу и купила фунт толченого железа. Легенды существовали не просто так.

Дома я позвонила Джиму и попросила его приготовить останки к сегодняшнему вечеру, часа через три или около того. Он сказал, что сделает.

Я позвонила Мартине и рассказала об Адоре. Я не стала приукрашивать события. Она сказала, что поговорит с ней, и пригласила меня на ужин, как только смогу. Я пообещала, что приду. Затем я поговорила об этом с Джули. Она проверит Адору, пока меня не будет.

Я упаковала в рюкзак кое-какую одежду, вяленое мясо, орехи и хлеб, чтобы мне хватило на пару дней. Я взяла две фляжки и рулон туалетной бумаги. Учитывая прогулки, на которые меня отправлял Ворон, мои припасы заставили меня почувствовать себя неженкой. Ничего не оставалось делать, кроме как ждать.

Тедди Джо не торопился.

Шум открывающихся дверей заставил меня обернуться. Кристофер вышел из-за дома и сел рядом со мной.

— Привет, — сказала я.

— Привет. — Он улыбнулся. Это была та же застенчивая улыбка, которую я привыкла видеть на его лице. Как будто пожимаешь руку старому другу. Но в его глазах больше не было того отстраненного мечтательного взгляда, словно он видел то, чего не мог видеть никто другой.

— Где Барабас?

— Он заснул, — сказал Кристофер. — У нас был долгий день.

— Ты поздно встал. — Небольшая беседа с богом ужаса.

— Я иду с тобой.

— Зачем?

— Потому что я слишком долго был бесполезен.

О боже. Только не снова.

— Кристофер, Тедди Джо отвезет меня.

— Я больше не буду с ним драться.

— Твои крылья исчезли вместе с магией. Технология главенствует. Я не думаю, что он сможет нести нас обоих.

Красный дым спиралью вырвался из его плеч, и массивные крылья раскрылись.

Да уж.

— Все устали бороться со мной, — сказал он. — Они хотели убедиться, что я больше не сорвусь.

— Значит, ты притворился, что потерял силы, когда закончилась магическая волна?

— Это был тактичный ход. Мне выпала честь, что обо мне заботились люди, что я забыл, каково это, когда люди боятся меня.

— Мы не боялись. Мы волновались.

— Часть меня, которая Деймос, очень хорошо знает, что такое страх. Барабас был напуган. Он был так напуган, что его страх сиял как маяк.

— Барабас приспособится. Я не думаю, что он боялся тебя, Кристофер. Я думаю, он боялся за тебя. Я тоже боялась. Я не хотела потерять тебя.

Кристофер кивнул.

— Между тобой и Барабасом все в порядке?

Он посмотрел вдаль.

— В данный момент все сложно. Раньше я был не в своем уме. Теперь он не знает, кто я.

Кто ты, Кристофер?

— А как насчет тебя? Что ты чувствуешь по этому поводу?

— Я люблю его.

Хотела бы я знать, что сказать.

— В твоем рюкзаке что-то есть, — сказал он. — Это продолжает тянуть меня.

Я полезла в свою сумку и вытащила маленькую стеклянную баночку с крошечной желтой искрой внутри.

— Подержи это секунду.

— Что это?

— Это светлячок. — Я еще порылась в сумке. — Когда ты отпускаешь его, он взлетает, и чем выше он летит, тем становится ярче. Вот. Оно? — Я выудила простое желтое яблоко и предложила ему.

Он осторожно взял его у меня из рук и поднял вверх.

— Яблоко бессмертия. Где ты его взяла?

— Забавная история. Однажды ночью Тедди Джо ни с того ни с сего подбросил их мне. Он сказал, что не знает, что с ними делать, и был почти уверен, что я смогу с ними справиться, учитывая историю моей семьи. Я приготовила из них пирог, которым собиралась угостить Кэррана на нашем грандиозном свидании. Я проиграла ему пари и пообещала подать ужин голышом.

Кристофер улыбнулся.

— Он меня кинул. Это была не его вина, но в то время я этого не знала и была по-настоящему взбешена, поэтому испортила еду и закопала пирог.

— Закопала?

— В то время это казалось хорошей идеей. У меня осталось достаточно яблок, чтобы позже испечь еще один пирог для Кэррана. В общем, через несколько месяцев после этого я вернулась в свой дом недалеко от Саванны, я нашла совершенно новую яблоню. Я поговорила об этом с Тедди Джо, и мы решили, что яблоки слишком опасно оставлять без присмотра, поэтому мы выкопали дерево, и он посадил его рядом со своей хижиной. Он приносит мне яблоки каждый раз, когда они вырастают. Говорит, что дерево хочет, чтобы он это сделал.

— Ты их ела?

Я кивнула.

— Пока что бессмертия нет. Но из них действительно получается потрясающее варенье, если добавить немного лимонной цедры. Я подумала, что пегасы оценят яблочко.

Он вернул мне яблоко и тихо рассмеялся.

Я протянула руку.

— Кейт Дэниелс, дочь Нимрода, Строителя Башен, Страж Атланты.

Он посмотрел на мою руку, а затем взял ее своими длинными тонкими пальцами.

— Кристофер Стид, двадцать второй легат Златого легиона, Бог ужаса.

Мы пожали друг другу руки.

— Легат Златого легиона. — Я присвистнула. Если повелитель мертвых был особенно одарен, его отбирали для вступления в Златой легион, элиту из элит среди навигаторов моего отца. Легат вел их так же, как Хью раньше вел солдат моего отца. Легат подчинялся непосредственно моему отцу.

— Я добрался до власти, — сказал Кристофер. — Она не была дана мне, я преуспел и взял ее. Я… сожалею.

У всех нас есть о чем сожалеть.

— Позвольте мне рассказать тебе о моем друге. Его зовут Кристофер. Он думал, что может летать, только не помнил как. Оказывается, он может. Он добрый и нежный. Он пытается помочь, даже когда все сложно, и он напуган. Однажды он отправился в Мишмар, чтобы спасти меня. Он заботится о своей маленькой собачке и пытается готовить для Барабаса, потому что мы все знаем, что Барабас ужасен на кухне.

— Он не… Да, по факту.

— Это единственный Кристофер, которого я знаю. Я никогда не встречала легата Златого легиона. Нет желания встречаться с ним. — Я посмотрела на него. — Неважно, кем ты был. Важно, кто ты сейчас.

— Ты забыла один титул в представлении, — сказал он.

— Да?

— Кейт Дэниелс, дочь Нимрода, Строителя Башен, Страж Атланты. Спасительница Кристофера.

— Не надо, — сказала я ему.

— Я бы умер в той клетке.

— Мой отец разрушил твой разум и пытал тебя. Я пыталась исправить его ошибку.

— Нимрод не разрушал мой разум. Я разрушил его сам. — Кристофер посмотрел на ночное небо, и тень чего-то порочного пробежала по его лицу. — Я был самым могущественным легатом за всю историю. Однажды вечером твой отец пригласил меня на ужин и сделал мне предложение: он разработал способ имплантировать божество в человеческое тело. Этот процесс имел некоторые ограничения. Божество должно было быть достаточно хорошо известно, чтобы иметь отчетливое присутствие, но недостаточно самосознательно, чтобы вмешиваться в эго человеческого носителя. У него почти не должно быть последователей, чтобы не пострадала воля носителя. У человека должен был быть огромный запас природной магии, достаточный для поддержания и подпитки сил божества. Он сравнил это с тем, как стоять посреди шторма и впитывать в себя всю его ярость. Такой человек, по его словам, превзойдет и легата, и наставника Железных Псов. Именно такой станет его заместителем. Он был очень убедителен.

— Ты сказал «да»?

— Я сказал «нет».

— Ты сказал «нет» моему отцу?

— Верно. Я сказал ему, что шторм может привести меня в действие или разорвать на части, а я не хотел, чтобы меня разорвало на куски.

Это потребовало серьезных усилий.

— Он сказал, что понимает. Я сказал ему, что д'Амбрей кажется лучшим кандидатом. Мы все боготворили твоего отца, но Хью был у него дольше всех, с тех пор как был ребенком. Он сделал бы все, о чем попросил его Нимрод.

И какую замечательную награду получил Хью за свою преданность.

— Он сказал, что этот процесс не сработает на Хью. Его целительная сила была слишком велика и отвергала чужеродную магию. Мы поразмышляли об этом. Мы закончили ужин. Я не помню, как встал, но когда я очнулся, мы оказались в Мишмаре, и процесс уже начался. Я помню боль. Мучительную боль. Это не прекращалось целую вечность. Тогда я решил, что, если я выживу, Нимрод никогда не получит выгоды от того, что сделал со мной, поэтому, когда я поглотил Деймоса, я направил всю силу внутрь. Существует не так много ужаса, с которым может справиться человеческая психика.

Сила воли, необходимая для того, чтобы сделать это с самим собой, должна была быть ошеломляющей.

— Я не знаю, что сказать. «Извини» кажется банальным. Моему отцу действительно неприятно слышать «нет».

— Он не часто это слышит. — Рубиновый свет заиграл на его радужках.

— Он пытался вернуть тебя?

— Да, но потерпел неудачу. Ущерб был слишком велик, и я хотел остаться сломленным. После нескольких месяцев лечения и пыток он отправил меня с Хью на Кавказ в качестве последней отчаянной попытки. Он не хотел, чтобы я оказался в Греции — слишком много местных сил и слишком рискованно, но побережье Черного моря было достаточно близко, чтобы Деймос почувствовал притяжение земли. Он надеялся, что близость к Греции привлечет меня, поэтому он сказал Хью посадить меня в клетку, чтобы я мог видеть небо и чувствовать ветер, и морить голодом. Но я зашел слишком далеко. Я бы умер в той клетке, но потом ты вытащила меня, и с тех пор вы с Барабасом заботились обо мне.

Воспоминание о нем в клетке вызвало мгновенную ярость. Ни с одним человеческим существом не следовало так обращаться, морить голодом, заставлять умирать от жажды, сидеть в собственных отходах.

— Что ты теперь будешь делать? — спросила я.

Он улыбнулся, обнажив вампирские клыки.

— Когда ты будешь сражаться со своим отцом, я буду парить над тобой. Я хочу быть последним, что он увидит перед смертью.

Теперь на моей стороне были бог зла и бог ужаса. Моему образу хорошей девчули нанесли серьезный удар. Может, мне следует нанять несколько единорогов или котят с радужными способностями, чтобы уравнять все.

Тедди Джо вышел на крыльцо.

— Вот ты… черт возьми.

Кристофер слегка помахал ему рукой.

— Не чувствуешь его во время технологий? — спросила я.

Тедди Джо проигнорировал меня.

— Чего ты хочешь?

— Я бы хотел пойти, — сказал Кристофер. — На случай, если что-то пойдет не так. Со мной не будет никаких проблем.

Тедди Джо открыл рот.

— Не будь злым, — сказала я.

— Злым? Я? С ним?

— Да.

Лицо Тедди Джо потемнело. Он сел на стул рядом со мной.

— Ответь мне, как ты существуешь?

— Принудительный теозис[7], - сказал Кристофер.

— Как? — спросил Тедди Джо.

— Спроси ее отца. Я помню только боль. Вероятно, это началось как имплантация, принудительное владение, но как именно он это сделал, я не помню.

— Ты…? — Тедди Джо не стал продолжать.

— Поглотил сущность Деймоса? Да.

Тедди Джо покачал головой.

— Это не апофеоз. Апофеоз подразумевает достижение состояния восторга и божественности через веру. Это не внешнее воплощение.

— Нет, — сказала я. — Это подразумевало бы преднамеренное добровольное нисхождение божества для перерождения в человеческом теле, и, насколько я понимаю, в этом процессе не было ничего добровольного. Деймос не был реинкарнирован.

— Для такого нет слова, — сказал Кристофер.

Тедди Джо качнулся вперед, прижав руки в едином кулаке ко рту.

— Это потому, что такое противоречит главному принципу любой религии — признанию сил, находящихся вне нашего контроля, обладающих сверхчеловеческой силой.

— За исключением буддизма, — сказал Кристофер.

— Да. Ключевое слово здесь «сверхчеловеческой». Божество может поглотить человека или другое божество, но человек никогда не может поглотить божество, потому что это подразумевает, что человеческая сила больше божественной.

Просто еще одна ночь в Атланте. Сижу на своем крыльце между греческим богом, который на самом деле человек, и ангелом смерти, у которого был экзистенциальный кризис.

— Такого не должно быть. Ты не можешь быть Деймосом.

— Но я есть, — сказал Кристофер.

— Я знаю.

— Это все Сдвиг, — сказала я. — Баланс сил между забытым божеством, таким как Деймос, и очень могущественным человеком смещен в сторону человека, особенно если нет последователей.

— Это должен быть действительно могущественный человек, — сказал Тедди Джо.

— Я был, — сказал Кристофер. — Полагаю, я должен сказать, что я есть.

— Ты сохранил какие-либо прежние способности навигатора? — спросила я.

— Нет.

Мы сидели вместе на крыльце, наблюдая, как вселенная обнажается над нами.

— Теофаг, — сказала я.

— Что? — спросил Тедди Джо.

— Ты хотел придумать слово для Кристофера. Теофаг.

— Пожиратель богов? — Кристофер улыбнулся.

— Это слово обозначает священное вкушение Бога в виде злаков и мяса, — сказал Тедди Джо.

— Ну, теперь — буквальное поедание.

— Нам пора, — сказал Тедди Джо.

— Итак, я могу пойти? — спросил Кристофер.

— Куда? Куда ты хочешь пойти? — спросил Тедди Джо.

— В Мишмар. Я мог бы нести ее. Ей не понадобился бы крылатый конь.

— Нет. Даже если бы ты смог унести ее так далеко, ты не смог бы добраться туда достаточно быстро.

— Он прав, — добавила я. — План состоит в том, чтобы сбежать из Мишмара до прибытия отца, но, возможно, он поймает меня там. По какой-то причине он не хочет убивать меня, но он без колебаний сразится с тобой. Если бы ты увидел его, что бы ты сделал?

— Я бы убил его, — заявил Кристофер, как ни в чем не бывало.

Что ж, он определенно попытался бы.

— Вот именно, — сказал Тедди Джо. — Теперь, ты понимаешь? Если ты отправишься с ней в Мишмар, ни один из вас не сможет выбраться оттуда живым. Ей безопаснее одной.

Кристофер кивнул.

— Хорошо, можно мне пойти с вами посмотреть на лошадей? Я обещаю быть хорошим и не пугать их.

— Конечно, почему бы и нет. — Тедди Джо замахал руками. — Весь Ад может прийти. Мы устроим вечеринку.

Кристофер сошел с крыльца на задний двор, расправил крылья и взмыл ввысь. Ветер чуть не сбил меня с ног.

— Спасибо тебе, — сказала я Тедди Джо.

— У меня от него мурашки по коже, — пробурчал Тедди Джо.

— Ты самый милый ангел смерти, которого я знаю.

— Ага, конечно. Залезай на чертовы качели.

***

ПЕРЕДО МНОЙ ПРОСТИРАЛСЯ ЛЕС, мрачное неподвижное море ветвей, покрытых листьями. Тихие и успокаивающие воды Голубой реки текли мимо, свет старой луны освещал маленькие вкрапления кварца на дне русла реки. Тонкий, водянистый туман выползал из-за деревьев, скользя по воде, завиваясь вокруг нескольких больших валунов, торчащих из реки, словно монахи, преклонившие колени в молитве.

Я тихо сидела в засаде, рядом со мной лежали седло и одеяло, чтобы подложить под него. Тедди Джо высадил меня и отступил в лес, добавив: «Не обращайся с ними как с обычными лошадьми. Относись к ним как к равным». Что бы это ни значило.

Кристофер скользил надо мной, где-то слишком высоко, чтобы его можно было разглядеть. Наблюдение за ним в небе заставило меня забыть о том, что я подвешена на высоте сотен футов в воздухе, а между мной и очень твердой землей ничего нет. Кристофер вспомнил, как летать. Он набирал высоту, делал вираж и нырял, мчась к земле в головокружительном порыве, только чтобы каким-то образом выскользнуть из виража и воспарить. Тедди Джо пробормотал: «Можно было бы подумать, раньше он вел себя так, словно у него были крылья», — затем взял себя в руки и оставил Кристофера на произвол ветра и скорости.

Теперь все было тихо.

Даже если бы мне удалось соединиться с пегасом, мне пришлось бы лететь верхом на его спине. При этой мысли мой желудок попытался сжаться до размеров грецкого ореха. Если он меня сбросит, я буду блинчиком Кейт. В последнее время жизнь пыталась убить меня всевозможными способами, но падение с летающей лошади было новым и нежелательным событием.

Мне придется обзавестись лошадью. От этого зависел не только мой идиотский план, но и план Кэррана. Он приводил своих наемников в замок моего отца и рассчитывал, что я отвлеку внимание, чтобы убраться оттуда. Сиенна предвидела летающего коня. До сих пор она не ошибалась.

Какая-то фигура двинулась влево, в лес. Я повернулась. Еще одна. Затем еще одна. Из мрака появилась одинокая лошадь, сначала изящная голова, затем мускулистая грудь, затем тонкие элегантные ноги. Жеребец, светло-золотистый паломино[8], его шерсть отливала металлическим блеском, словно каждый волосок был покрыт белым золотом. Два массивных крыла из перьев лежали у него на спине.

Не греческий пони, и не какой-нибудь местной породы. Он был похож на ахалтекинца, древнюю туркменскую лошадь, родившуюся в пустыне.

Я достала яблоко и положила его на ладонь.

Жеребец посмотрел на меня голубыми глазами, тряхнул гривой и направился ко мне.

Я затаила дыхание.

Он протопал мимо меня к реке и начал пить, представив мне вид спереди и центра своей задницы. Пришли еще лошади: перлино, белая, золотистая, гнедая… Все они направились к реке, напились, поводили ушами и притворились, что не видят меня.

Мне не повезло. Я сидела и смотрела, как они пьют, держа в руке дурацкое яблоко. Должна ли я подойти к ним, издавая воркующие звуки? Тедди Джо сказал не двигаться и позволить им подойти ко мне. Ну, они ко мне совсем не собирались.

Что же мне тогда делать? Как мне добраться туда достаточно быстро? Машина не вариант. Несколько недель назад я спасла собаку ифрита от гулизма. Может быть, он смог бы унести меня из Мишмара на достаточное расстояние, чтобы я смогла сбежать от своего отца. Нет, это была глупая идея. Он был бы недостаточно быстр. Мой отец поймал бы нас, и тогда нас обоих постигла бы его кара.

Одинокая лошадь отделилась от табуна. Темно-коричневая и такая блестящая, что казалась ненастоящей, она была примерно пятнадцати ладоней высотой. Ее гребень и круп темнели почти до черного, в то время как ее живот был насыщенного каштанового цвета. На боках, едва заметных под темными крыльями, каштан переливался с темно-коричневыми вкраплениями. Она посмотрела на меня. Я посмотрела на нее. Она сделала три шага вперед и стащила яблоко с моей ладони.

— Привет, — сказала я.

Лошадь захрустела яблоком. Вероятно, это был самый хороший ответ, который я могла получить.

Я протянула руку и погладила ее по шее. Кобыла ткнулась в меня носом.

— У меня больше нет волшебных яблок. Но у меня есть немного моркови и кубиков сахара. — Я полезла в рюкзак и достала кубик сахара. — Позволь мне надеть на тебя седло, и я дам тебе один.

Я разговаривала с волшебной крылатой лошадью, будто она была человеком. Вот и все. Я официально сошла с ума.

Я потянулась за одеялом. Ее крылья раскрылись. Левое крыло задело меня прямо под шеей. Это было похоже на удар ножом два на четыре. Я упала и вскочила на ноги на случай, если она решит меня растоптать.

Лошадь заржала и показала мне зубы.

— Ты смеешься?

Она снова заржала. Позади меня табун заржал в ответ. Отлично. Теперь лошади смеялись надо мной.

Я протянула кусочек сахара. Она потянулась ко мне и взяла его у меня из рук. Последовал хруст.

Я достала второй кусочек сахара и приподняла одеяло.

— Ладно, Твинкл Пай[9] или как там тебя зовут. Я кладу одеяло, ты получаешь еще сахара. Выбор за тобой.

***

СПУСК НА главную башню Крепости казался потрясающей идеей, когда я изначально решила это сделать. Во-первых, это позволило бы мне не быть замеченной, и Джим мог бы встретить меня там с костями моей тети, избегая встречи с большей частью населения Крепости. По крайней мере, так я объяснила это Тедди Джо, когда попросила его полететь впереди меня и сказать Джиму, чтобы он встретил меня там.

В теории все звучало неплохо. На практике вершина башни Крепости представляла собой очень маленькую и очень сложную мишень. Особенно отсюда.

После первых пятнадцати минут полета я решила, что могу перестать хвататься за Сластёну каждый раз, когда она взмахивает крыльями, что сигнализирует ей о том, что пришло время для воздушной акробатики. Она с удовольствием погружалась в это, ржа от восторга каждый раз, когда я кричала. Мне удалось не вытошниться, ей удалось не убить меня, и к концу тридцатиминутного испытательного полета мы достигли взаимопонимания. Я поняла, что она не планировала убивать меня, а она поняла, что я имела в виду каждое слово, когда пообещала уронить пакет с сахаром на землю, если она не перестанет делать бочковые вращения. Кристофер наблюдал за всем этим с безопасного расстояния. Я несколько раз слышала, как он смеялся. Я бы никогда этого не пережила.

Однако приземление на башню Крепости стало совершенно новым испытанием. Мы пролетели над участком чистой земли шириной в милю вокруг Крепости и облетели башню. Подо мной разговаривали Джим, Дали, Дулиттл и Тедди Джо. Отсюда, сверху, я не могла видеть лица Джима, но я достаточно хорошо узнала его позу. Это была его поза: что, черт возьми, за херня происходит?

Дали подняла глаза, увидела меня и помахала рукой, подпрыгивая вверх-вниз.

— Аккуратно, — сказала я. — Давай приземлимся прямо здесь… О Боже!

Сластёна расправила крылья и нырнула по-лебединому. Ветер свистел мне в лицо.

— Сластёна. — Я добавила немного стали в свой голос. Мы собирались разбиться. Мы разобьемся о камень, и от нас не останется ничего, кроме мокрого пятна. — Сластёна!

Тедди Джо бросился плашмя. Джим прыгнул на Дали, сбив ее с ног. Я поймала вспышку лица Дулиттла, когда мы проносились мимо, крылья Сластёны были выше его головы примерно на четыре дюйма. Он смеялся.

— Ты злая лошадь!

Сластёна заржала, взмахнула крыльями и закружилась.

— Контролируй свою лошадь! — прорычал Джим.

— Это ты контролируй свою лошадь! — Ого, вот это был офигительный ответ. Он наверняка должен был упасть на колени и преклониться перед моим интеллектом.

Сластёна коснулась камня.

— Пегас! — Дали сдвинула очки обратно на лицо и протянула руку к Сластёне.

Джим схватил ее и отдернул назад.

— Что с тобой не так?

Она высвободилась из его объятий и нежно погладила Сластёну. Пегас опустила голову.

— Видишь? Она может чувствовать мою магию. — Дали погладила шею кобылы. — Ты такая красивая.

— Я не хочу слезать, — сказала я им. — Я не знаю, позволит ли она мне сесть снова.

Тедди Джо поднял два больших мешка, лежавших рядом с Дулиттлом, медленно подошел к нам и вручил их мне. Я прицепила их к седлу.

— Кровь слева, кости справа, — сказал Дулиттл. — Кости упакованы в вакуум. Кровь была охлаждена и разделена на три разных термоса.

— Спасибо, — сказала я ему.

Дали подняла руки. Я наклонилась и обняла ее.

— Ты можешь это сделать, — сказала белый тигр-оборотень. — Ты надерешь ему задницу.

Если бы только у меня была ее уверенность.

— У тебя есть еда и вода? — спросил Тедди Джо.

— Да. — Он уже спрашивал меня об этом сегодня утром.

— А компас?

— Да.

— И ты взяла лыжную маску?

— Да. Хотя было не холодно, даже наверху.

— Она не от холода. Пегасы любят гоняться за птицами. Птицам не нравится, когда за ними гоняются.

— Ладно. — Что бы это не значило.

Джим поднял Дулиттла вместе с инвалидным креслом и всем прочим. Я обняла медмага Стаи.

— Удачи, — сказал он мне.

— Спасибо. — Мне понадобится каждая капля.

— Запомни, постарайся сблизиться с пегасом, — сказал Тедди Джо. — Относись к ней как к подруге, а не как к лошади.

— Я бы попыталась подружиться с ней, но она слишком занята тем, что задирает нос.

— Теперь ты знаешь, что чувствуют остальные из нас, — сказал Джим. — Кто это, черт возьми?

Я посмотрела в том направлении, куда он показывал, где человек летел в воздушных потоках на кроваво-красных крыльях.

— Это Кристофер.

— Кто? — Джим выглядел так, словно у него вот-вот случится сердечный приступ.

— Кристофер. Он вспомнил, как летать.

Дали рассмеялась.

Джим уставился на меня. Мне надо было срочно улетать, пока с ним не случился апоплексический удар, и остальная часть Стаи, во главе с Дали, не последовала за мной.

— Пока!

Сластёна галопом слетела с края башни, а затем мы снова полетели, останки моей тети были надежно спрятаны в моих седельных сумках.