Мария, королева Нисландии

Глава 41

Мартин с побелевшим лицом подскочил к ней, бестолково схватил на руки, пометался по комнате и уже выскочил в коридор, когда Мария, все еще немножко задыхаясь, проговорила:

— Да поставь ты меня… кхе-кхе-кхе… поставь… подавилась я просто…

К этому времени Мартин успел добежать со своей ношей до трапезной и почти столкнулся с горничной. Перепуганная Вита, которая несла в комнату господ очередной поднос, неловко грохнула его на пустой стол и схватилась за горло, вытаращив глаза. На подносе задребезжал, перекатываясь, расписной глиняный стаканчик, упавший от толчка. Он уткнулся наконец-то в огромный, завернутый в полотенце кувшин, и противный звук смолк.

— Осподи, боже ты мой! Что… что случилось?! — голос Виты взметнулся от тихого «осподи» до визгливо-испуганного «случилось».

Может это и было глупо и, скорее всего, абсолютно не к месту, но в голове Марии почему-то сам собой прозвучал голос Василия Ливанова в роли Карлсона: «Спокойствие! Только спокойствие!». Она с улыбкой посмотрела на застывшее лицо Мартина, на перепуганное и побледневшее Виты и, все еще покашливая, но улыбаясь все шире, пояснила:

— Я просто кхе-кхе… поперхнулась взваром, — и, не удержавшись, добавила: — Спокойствие! Только спокойствие!

Мартин почему-то не поставил ее на пол, а посадил на край огромного дубового стола и как будто все еще боясь чего-то, не убирал руки, поддерживая ее за плечи. Поддерживая так, чтобы была возможность в любую секунду снова сграбастать ее и закрыть собой, своим телом.

Может быть, это был нервный срыв, но с мыслей и души Марии как будто клочьями слезала черная грязная пелена, долгое время застившая свет. А может быть, это был откат от стресса, который сейчас грозил вылиться в банальную истерику. Только Мария, глядя на Мартина и стоявшую за его спиной бледную Виту, начала смеяться.

Вита снова схватилась за грудь, точно так, как это делала тетка Берготта, и со словами: «Осподи спаси и помилуй…» принялась мелко и часто креститься. Мартин наконец-то чуть отодвинулся от Марии, все еще не спуская с нее встревоженного взгляда, и раздраженно мотнул головой, пытаясь стряхнуть каплю пота, повисшую на бровях. Мария, смеясь, поманила мужа к себе пальчиком и, достав из-за пояса носовой платок, вытерла ему со лба крупные капли пота. Потом, глядя на его напряженное лицо, улыбаясь и успокаиваясь сама, медленно и раздельно повторила:

— Успокойся. Я. Просто. Поперхнулась…

Мартин шумно выдохнул и, не глядя, схватил с подноса Виты закутанный кувшин, небрежно скинув с него полотенце. В холодном воздухе промерзшей трапезной из горла кувшина мгновенно повалил пар, как только он сбросил крышку. Кувшин Мартин держал в обеих лапищах. В его руках посудина не казалась столь уж огромной. Так, обычная крупная кружка, не более. Он глотал шумно, почти захлебываясь и несколько неаккуратно: с левой стороны на одежду полилась тонкая струйка парящего на холоде напитка. Отдуваясь и фыркая, как морское чудовище, он поставил ополовиненный кувшин с глинтвейном на стол и, еще раз шумно выдохнув, снова уставился на Марию.

Поняв, что эти двое так и будут на нее таращиться, Мария сказала:

— Вита, кувшин я унесу сама, а ты пока не тревожь нас. Мартин, давай вернемся и спокойно поговорим.

Она легко спрыгнула со стола, заметив, что муж невольно дернулся в ее сторону. Казалось, Мартин все еще не отошел от боя и от страха за нее, и опасается, что нечто ужасное может случиться прямо сейчас. Мария подхватила кувшин с глинтвейном, сунула его в руки мужу и скомандовала:

— Пойдем.

В трапезной, глядя вслед уходящей паре, тяжело вздохнувшая Вита начала укладывать на тарелку свалившиеся от толчка пирожки. Поправила один из двух стаканов, тот самый, который упала на бок, и подхватив поднос, отправилась на кухню, пробормотав еле слышно:

— Ну, дай Бог, дай Бог…

В комнате Мартин, шумно вздохнув, грохнул несчастный кувшин с глинтвейном на стол и даже не сел, а почти рухнул на сиденье.

«Бедолага… ему и так последнее время досталось, а тут еще и это…», — почти с нежностью подумала Мария. Уселась напротив мужа и наконец-то начала задавать вопросы:

— Мартин, я так и не сумела понять одну вещь. Чем же я лорду Нордвигу не угодила? Раз уж лорд думал, что ты мертв, не проще ли было заставить меня вторично выйти замуж? Ну, пусть не за себя, но за кого-то из своих ставленников. Все же не думаю, что ему бы сошло с рук убийство принцессы Бритарии. Да и приданое Бритария потребовала бы назад.

Мартин устало потер висок, снова положил руки на стол. Но сейчас выглядел значительно более расслабленным и не сутулился теперь как побитая собака:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Всех его планов я не знаю, да теперь уже и не узнаю никогда, сама понимаешь…

— Нордвиг… Он умер? — уточнила Мария.

— Да, — утвердительно кивнул Мартин. — Ты не годилась ему в качестве королевы. Он мой дядя, ты стала его племянницей. Церковь не освятила бы этот брак. А дядя… Ну, лорд Нордвиг никогда в жизни не пустил бы на трон никого другого, даже собственного сына. Не затем он столько лет дожидался удобного момента. Давай не будем торопиться с выводами, Мария. Тех, кто выжил, допросят, чтобы установить степень их вины. Думаю, кто-нибудь из его подвижников расскажет о его планах на будущее. Но, скорее всего, у Нордвига были надежды на союз с королевским домом Лангардии. Они извечные противники бриатрцев, а в королевской семье только один сын, зато шесть дочерей. И четыре младших девицы еще не замужем, — Мартин пошарил взглядом по столу, подхватил пустую кружку из-под травяного взвара и щедро плеснул туда глинтвейна. Сделал пару глотков и задумчиво добавил: — Леди Нордвиг умерла два года назад. Знаешь, сейчас я думаю, что не все там так просто с этой смертью. Очень уж она была неожиданная. Леди была крепкая женщина и ничем особым не болела.

— То есть Нордвиг собирался вернуть остров Туридюр Бритарии и жениться на другой принцессе, чтобы сесть на трон?

— Похоже, что так, — кивком подтвердил Мартин.

— Но ведь лорд считал, что ты уже мертв к этому моменту. То есть я вдова. Почему бы ему не оставить меня в живых, просто поселив в какой-нибудь вдовий дом? Мне кажется, это было бы гораздо безопаснее.

Мартин неожиданно улыбнулся и с искренним удивлением в голосе заметил:

— Я все не могу привыкнуть к тому, насколько ты необычная. Женщин, как правило, не интересуют вопросы политики.

Мария раздраженно фыркнула в ответ:

— Я бы и рада не интересоваться, только, как видишь, жизнь заставляет.

— Всех резонов его я не знаю, — повторился Мартин. — Думаю, твоей смертью он собирался повязать своих сторонников. Всё же многие колебались, а объявлять меня мертвецом раньше времени лорд не мог: его бы сразу заподозрили в убийстве. Но и ждать возвращения каравана не желал. Кроме того, он и не собирался изначально тебя казнить. Скорее всего, лорд надеялся устранить тебя тихо и мирно, так же как и меня. Немного яда в ужин и наполненное соболезнованиями письмо твоим родителям. Что-то вроде: «…с прискорбием сообщаю, что дочь Ваша королева Мария Бритарская скончалась нынче ночью от сильной простуды. Молю Господа утешить…».

Оба помолчали, обдумывая все сказанное, и Мартин подытожил:

— Если бы ты не начала сопротивляться, так бы все и было. Но раз ты окопалась в собственном доме, ухитрилась выселить отсюда почти всех людей Нордвига и даже лично, — тут Мартин улыбнулся, — прикончила Хилтруд, то у лорда особо и выбора-то не было. Бритария потребовала бы трон для тебя. А воевать с Бритарией нам все же не под силу. Конечно, случись что: легко мы не сдадимся. Но давай смотреть правде в глаза: бритарская армия превосходит нашу размерами раз этак в семь-восемь. Спасти Нордвига в такой ситуации мог только скоропалительный брак с лангардской принцессой. Конечно, — со вздохом завершил он, — все это только предположение. Вполне возможно, что новую жену Нордвиг присмотрел себе не в Лангардии, а, допустим, в Савойском Королевстве. Только суть от этого не меняется…

— Значит, живая я ему мешала даже сама по себе, — задумчиво произнесла Мария.

— Мешала, — подтвердил муж. — Если бы он договорился с Бритарией и вернул твое приданое, живая, ты могла стать этаким символом для всех недовольных. Сама понимаешь, такие обязательно бы нашлись. Все же хозяйственник он дерьмовый и королем стал бы не лучше, — резко завершил диалог Мартин.

Утренний стресс, этот длинный разговор и даже ее собственный, слегка истерический смех выпили из Марии все силы. Сейчас, поверив мужу, что она вовсе не была для него разменной картой и приманкой для Нордвига, Мария неожиданно почувствовала сильную усталость. Напряжение сегодняшнего дня понемногу отпускало ее, зато глаза теперь слипались сами собой. Заметив, что жена уже который раз прикрывает ладошкой очередной зевок, Мартин неохотно поднялся и сказал:

— Ложись отдыхать, Мария. Дом под охраной, тебе ничто не угрожает. А у меня еще очень много дел.

Уже проваливаясь в сон, Мария с каким-то странным удовольствием подумала: «У него, наверное, действительно куча дел. Там пленные, будут суды, надо как-то отблагодарить собственных сторонников и всякое такое… Но он все бросил, просто, чтобы поговорить со мной и объясниться… Похоже, для него это было важно. Он все бросил ради меня…».