Мария, королева Нисландии

Глава 44

Вызов во дворец к Сыну Неба заставил фердана Абу Галиба нервничать. Последние шесть лет пролились на дом Абу Галиба золотым дождем благополучия и милостей.

Сын Неба, шахиншах Амир Бахрам, да будет имя его повергать врагов в прах, а мудрость его вознесется над мыслями смертных прямо к престолу Всевышнего, высоко оценил удачу фердана и даже дозволил ему добавить к титулу частицу «шах»”.

Жены Абу Галиба родили ему двух здоровых сыновей. Трех старших дочерей очень выгодно выдали замуж: многие почтенные семьи сейчас мечтали породниться с шах-ферданом и шли на любые уступки. Да и здоровье пока не подводило почтенного Абу Галиба. Но все же…

Но все же шах-фердан знал, сколько завистников появилось у него за эти же годы. Сколько ненависти и жадности пробудили доходы его дома и милости Сына Неба в душах алчных и низменных. Знал, сколько грязных слухов о его дружбе с неверными ходило по столице. Оговорить Абу Галиба в глазах шахиншаха, да будут дни его подобны бесконечной нити драгоценных жемчужин, мог любой. Потому и нервничал почтенный торговец, собираясь во дворец повелителя правоверных.

Однако и в этот раз судьба была милостива к Абу Галибу. Повелитель жизни и смерти шахиншах Амир Бахрам, да склонятся все правоверные под длань его, обласкал купца и даже подарил перстень со своей руки. Мало кто из купцов был удостоен чести сидеть за одним столом с шахиншахом, но и тут фортуна благосклонно взглянула на купца.

Евнух с поклоном налил в пиалу ароматный жасминовый чай и беззвучно скользнул в сторону. Абу Галиб сделал первый глоток — глоток вежливости и чуть отвел руку с пиалой от бороды, показывая, что не собирается торопиться.

— Попробуй нун хамеи, почтенный. Сегодня мой повар сделал их особенно удачными.

Абу Галиб с благодарностью кивнул повелителю и, сделав второй глоток — глоток вкуса, взял с роскошного блюда истекающую медовой начинкой слойку и аккуратно укусил. Увы, зубы у почтенного шах-фердана были не те, что в юности, потому и кусал он лакомство с опаской: не дай Всевышний попадется на больной зуб орех! — вскрикнет от боли Абу Галиб…

Так ведь и неблагодарным показаться можно! Однако слойки оказались без новомодных привозных начинок, а классические, со сливочным кремом. Шах-фердан вежливо прикрыл веки от удовольствия и сделал третий глоток — глоток одобрения. Теперь можно было и поговорить…

— Я счастлив предстать пред твои очи, о могучий шахиншах, повелитель земель и океанов, да продлит Всевышний твои дни до бесконечности и да ниспошлет он тебе могучее здоровье и ясный ум. Но могу ли я поверить, что ты вызвал ничтожного слугу твоего только для чаепития? — лукаво улыбнулся Абу Галиб.

— От мудрого мало что скроешь, — также с улыбкой отвечал шахиншах. — Ты приятный собеседник, почтенный, но у меня действительно есть дело к тебе. Скажи, шах-фердан, сколько лет твоему старшему сыну и наследнику?

— Он встретил свою шестнадцатую весну, о повелитель правоверных, да продлит Всевышний годы твоего мудрого правления до конца времен.

Повелитель правоверных был несколько моложе своего слуги, да и ратные забавы наложили отпечаток на его тело: расшитый шелком кушак опоясывал довольно скромных размеров живот, прикрывал крепкие чресла и спускался на массивные мускулистые ноги, обтянутые панталонами из роханского атласа. Даже борода повелителя почти не имела седины — этого показателя житейского опыта. Но не зря шахиншах Амир Бахрам слыл среди своих подданных воистину мудрым:

— …роскошные меха! И раз уж у тебя сложились хорошие отношения с этими неверными… Ты отвезешь дары моему царственному родственнику, повелителю этой страны, и передашь письмо. И там же, не откладывая, Абу Галиб, заключи торговую сделку. Пусть повелитель Нисландии пообещает, что отныне их шубы и прочие изделия будут уходить только к нам. А уж здесь мы сможем перепродать их с хорошей выгодой северным соседям. Да и мой харем будет счастлив носить зимой такое. Ты видел их изделия и понимаешь, почтенный: это не для бедноты. Исполни мою волю, Абу Галиб, и я отдам свою дочь, прекрасную Биназир-шах, в жены твоему сыну, — шахиншах провел левой рукой по своей благоухающей розовым маслом бороде в знак серьёзности собственных намерений, как бы подключая к этому обещанию еще и Всевышнего.

Чувства Абу Галиба в этот момент передать сложно… Полный обет прозвучал бы так: «Клянусь бородой Всевышнего!». Но даже то, что обещал повелитель своему шах-фердану, он выполнит обязательно: шахиншах Амир Бахрам, да прольет Всевышний на него неисчислимые милости, всегда держал свое слово.

— Мартин, а что они хотят? До сих пор почтенный Абу Галиб довольствовался обменом товаров на карантинном острове. Зачем он непременно хочет прибыть на Нисландию?

— Он привез письмо и личные дары от шахиншаха, Мария. Слава Господу, что я послушал тебя, и дом для гостей почти готов.

— Не уверена, что за две недели там удастся навести идеальный порядок — Мария огорченно качнула головой. — Судно с Туридюр еще не пришло. В доме почти нет мебели, только несколько ковров. Конечно, мы нашьем подушек и одеял, но…

— Не волнуйся, солнце мое. Думаю, в их глазах мы все равно остаемся северными дикарями, — улыбнулся Мартин. — Так что одной оплошностью меньше, одной больше. Не важно. Лучше расскажи, как успехи у Эрика. Я не видел сорванца почти неделю и успел соскучиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А я вот не успела! — сердито выговорила Мария. — Без тебя на него управы не найти! Ему всего шесть, но он ухитряется сводить с ума всех нянек! Вчера он сбежал вместе с Холгером от отца Ансельма. Они угнали лодку у рыбаков и чуть не потонули! Мне, знаешь ли, хватает забот и с Ульваром. Ему всего два года, и он еще нуждается в матери.

— Не сердись, милая, — Мартин с трудом сдерживал улыбку, глядя на возмущенное лицо жены. — Я обязательно сегодня поговорю с Эриком, — уже спокойнее сказал он. — Думаю на следующий год пообещать ему поездку на Туридюр. Ради такого он станет немного тише.

— Какой Туридюр, Мартин?! Ты с ума сошел! Эрику всего шесть лет, а ты хочешь тащить ребенка в плавание! Да как…

— Ему уже шесть лет, — строго поправил жену Мартин. — Он будущий король Нисландии. Он должен с детства знать, откуда берутся богатства его земли, уметь обращаться с людьми и понимать, что он может приказывать, а что нет. Языки и науки — это полезно, я не спорю, — примирительно продолжил король, — но не дело держать его у твоей юбки до тех пор, пока усы не пробьются.

— Я с вами с ума сойду, — грустно сказала Мария и, положив руку на чуть выпуклый живот, с надеждой договорила: — Надеюсь, хоть в этот раз Господь пошлет мне девочку.

Марии исполнилось двадцать пять. Сейчас это была очаровательная женщина в самом расцвете сил и красоты. Темные волосы она по-прежнему укладывала в тяжелые косы. Шерстяное полуоблегающее домашнее платье цвета саринской бирюзы с яркой вышивкой по подолу и вороту делало ее даже моложе настоящих лет.

Мартин обнял жену и, целуя тонкую кожу виска, там, где едва просвечивала ниточка вены, примирительно сказал:

— Наши дети растут, душа моя. Для того они и рождены, чтобы знать и уметь больше, чем мы. Чтобы потом прославить свое имя и свою страну, чтобы быть счастливее нас…

Мария, уже успокаиваясь, прильнула к мужу и с тихой улыбкой ответила:

— Вряд ли кто-то может быть счастливее меня, муж мой.

Прием посольства проходил в трапезной королевского дома. Хотя Мария и жалела о прежнем простом и суровом убранстве зала, но гостей нужно было принимать достойно. Потому еще три года назад, когда на Туридюре только начали возводить первый каменный храм, мебель в трапезной поменяли на изделия собственных мастеров. Не такую лаконичную, как была, а на обильно украшенную резьбой и даже позолотой, и при этом значительно более нарядную.

Корабль Абу Галиба пристал к берегу Нисландии еще вчера. Гостевой дом распахнул свои двери для шах-фердана и его многочисленной свиты. Сутки гости отдыхали, а сегодня в королевском доме проходил первый официальный прием.

Вдоль стен комнаты стояли разодетые лорды и их жены и с интересом наблюдали за необычным зрелищем: люди в восточных одеждах замысловато кланялись и на резковатом, «кашляющем» языке приветствовали короля и королеву Нисландии.

Хотя Абу Галиб неплохо знал бритарский язык, но пафоса и торжественности ради привел с собой двух переводчиков. Они по очереди звонкими голосами переводили витиеватую приветственную речь шах-фердана, а затем переводили ему ответы короля.

Уже были переданы цветистые приветы царственному собрату от повелителя правоверных — шахиншаха Амира Бахрама, да славится имя его среди народов мира. Уже вручено личное письмо шахиншаха и вместе с атласной подушкой передано встречающей стороне. Уже произнесены приличествующие случаю комплименты королеве Марии, которую шах-фердан сравнил с лучшей розой из сада Всевышнего. Пришло время подарков.

Первая шкатулка уже своей формой говорила о том, что внутри меч или сабля. Роскошный палаш с хищным блеском лезвия и золотой рукоятью Мартин оценил по достоинству. Точно так же он благодарил и за два детских кинжала, переданных для королевских сыновей.

Эрик, сидящий на ступеньках трона, необычайно оживился и, к беспокойству Марии, проводил шкатулку, которую отец передал одному из лордов, слишком внимательным взглядом.

Следом за сыновьями получила подарок и Мария — немыслимой роскоши набор украшений с сапфирами. Шах-фердана она благодарила вполне искренне и думала о том, что нужно будет к отбытию посольства собрать ответные дары не хуже. Но тут Абу Галиб, внезапно отстранив жестом переводчиков, заговорил сам:

— И последний дар моего правителя: лучшее, что он мог преподнести царственному собрату! Три самых красивых девственницы из харема повелителя правоверных шахиншаха Амира Бахрама, да будет солнце освещать его величие тысячи лет!!!

В углу зала нежно запела какая-то дудочка. Небольшой барабан в руках одного из слуг Абу Галиба начал отбивать четкий и звонкий ритм. В распахнутых дверях возникли три замотанные в полупрозрачные шелка женские фигуры. Кружась и извиваясь, они протанцевали от входа к ступеням трона и упали ниц перед побагровевшим от растерянности королем. Тяжелый шлейф пряных духов, тянущийся за девственницами, повис в воздухе неподвижно: кажется, все в зале забыли, что нужно дышать…