Марсианка

13

— Марк, ты что-то неважно выглядишь в последнее время. — Мистер Дэлейн с беспокойством взглянул на своего лучшего арт-дилера.

Марк пожал плечами.

— Возможно. В последнее время не удается даже нормально выспаться.

Мистер Дэлейн постучал карандашом по гладкой полированной поверхности массивного письменного стола.

— Эй, Марк, в чем дело? Если ты до сих пор переживаешь из-за Миро, так… Ладно уж, скажу откровенно: я давным-давно простил тебя. Конечно, это был настоящий удар для меня, но, видимо, дух Миро пожелал того, чтобы его творение попало в руки настоящему ценителю.

Марк с удивлением вскинул брови. С чего это босс расфилософствовался? Еще неделю назад одно упоминание имени Миро вызывало у него ярость, а тут… Нет, Марк отказывался понимать мистера Дэлейна. Неужели он и в самом деле так плохо выглядит, что ему готовы списать все долги и простить прегрешения?

— Марк, я всегда хорошо к тебе относился, — снова начал мистер Дэлейн мягким, певучим голосом. — Ты ведь это знаешь?

Марк быстро кивнул в знак согласия. Да, конечно, у них с мистером Дэлейном часто возникали разногласия. Более того, босс мог наорать на своего подопечного, но, тем не менее, Марк не мог не признать, что критика всегда оказывалась справедливой и конструктивной. Мистер Дэлейн никогда не срывал на подчиненных плохое настроение, не самоутверждался за счет других людей. От острого взора мистера Дэлейна не ускользала ни одна мелочь, ни единая незначительная провинность. Однако и наказание было соразмерно вине. Можно сказать, что мистер Дэлейн был строгим, но справедливым и заботливым отцом для своих подчиненных.

Марк действительно нравился ему больше других. Мистер Дэлейн с самого первого взгляда на робкого молодого человека, пришедшего в его офис много лет назад, понял, что Марк Рассел далеко пойдет. Чутье никогда не подводило Дэлейна. Вот и сейчас босс чувствовал, что с Марком творилось что-то неладное. Как будто какой-то червь точил его изнутри. Привлекательный молодой мужчина на глазах превращался в брюзгливого старика. Глубокая циничная складка залегла в левом уголке его губ, две поперечные морщины на переносице придавали его лицу агрессивный и суровый вид.

— Марк, если у тебя какие-то проблемы, можешь поделиться со мной. Ты же знаешь, я не оставлю тебя в беде.

Марк прочистил горло и только затем произнес:

— Все в порядке, мистер Дэлейн. Не беспокойтесь. Просто я слишком много работал в последние дни. Вот и обрел несколько помятый вид.

Босс усмехнулся.

— Вот об этом я и говорю. Тебе срочно необходим отдых. Почему бы тебе не поехать на те великолепные райские острова, куда ты отправил меня? Возьми с собой Веронику. Наверняка она не откажется от столь заманчивого предложения. — Мистер Дэлейн лукаво подмигнул Марку.

Однако тот стал еще угрюмее.

— Я что-то перепутал? Разве твою очаровательную подругу зовут не Вероника? — неуверенно спросил мистер Дэлейн.

— Нет-нет. Мою бывшую подругу действительно звали Вероникой, — произнес Марк без особого энтузиазма.

— Так вот в чем дело! — Мистер Дэлейн довольно потер руки.

Наконец-то он понял причину хандры Марка. Во всяком случае, так ему казалось.

— Нет, дело вовсе не в этом, — отрезал Марк, не дав боссу выразить сочувствие и предложить подыскать новую пассию.

— Не в этом? — удивился мистер Дэлейн. После минутной паузы он добавил: — А я думаю, что в этом. Марк, тебе необходима женщина. Теплое, нежное существо, которое всегда ждет твоего возвращения с работы. — Он мечтательно закатил глаза. — Если бы ты только знал, как мне не хватает моей Матильды!

Дэлейн овдовел около пяти лет назад, и с тех пор ни одна женщина не смогла занять в его сердце место верной Матильды.

Марк демонстративно посмотрел на наручные часы, дав понять, что время для него бесценно.

— Ладно, Марк. Если ты и сегодня не расположен говорить по душам со стариком Дэлейном, то, надеюсь, через пару дней ты все-таки придешь в норму.

— Через пару дней? — Марк поднял брови. — Уж не хотите ли вы сказать, что не желаете меня видеть в своем офисе в ближайшее время?

— Вот именно. Ты догадливый мальчик. Одна поправка: я не желаю тебя видеть не только в своем офисе, но и в любом другом кабинете в этом здании. Считай, что я дал тебе отгул до следующей недели.

Марк в растерянности почесал в затылке.

— Да… но… что же мне делать все эти дни?

Босс улыбнулся.

— Неужели молодой мужчина нуждается в советах дряхлого старика? Может быть, ты еще ждешь от меня, что я открою записную книжку и подброшу тебе пару телефончиков своих подружек?

Марк рассмеялся.

— Было бы неплохо. У такого ценителя и знатока искусства, как вы, наверняка собрана уникальная коллекция.

— Да уж, без ложной скромности могу сказать, что несколько экземпляров не уступят в красоте Венере и Данае. А теперь иди домой, немного отдохни. Только не трать слишком много времени на сон. В твои годы спать — особенно рядом с женщиной — грех.

Беатрис помахала рукой брату сразу, как только заметила его за угловым столиком уличного кафе.

— Эй, Ричи! А вот и я! Надеюсь, ты еще не устал меня ждать? В издательстве сегодня был настоящий сумасшедший дом. Впрочем, так бывает всегда в преддверии больших праздников. — Беатрис села рядом с братом. Похоже, она и в самом деле очень торопилась. Молодая женщина никак не могла отдышаться. Однако это вовсе не мешало ей широко и жизнерадостно улыбаться. — А где же твоя очаровательная жена? — поинтересовалась Беатрис.

Ричард пожал плечами.

— Уже перед самым обеденным перерывом она вспомнила, что забыла договориться о моей встрече с мистером Роллингсом.

— Что?! — воскликнула Беатрис так громко, что несколько посетителей кафе обернулись в ее сторону.

Ричард снова пожал плечами.

— Ты же ее знаешь. Моника — сама ответственность и трудолюбие.

— Вот уж никогда бы не подумала, что мой брат — настоящий деспот и домашний тиран! Ричи, как это называется?! Заставляешь свою секретаршу работать без перерыва на обед…

— Особенно учитывая, что она же является и моей женой, — с улыбкой добавил Ричард.

— Вот именно! Скоро дойдет до того, что ты перестанешь ей платить заработную плату.

Ричард улыбнулся.

— Бетти, не нервничай так. Кроме того, Моника сама уже попросила меня об этом.

Беатрис округлила глаза.

— Да-да. Это довольно разумно, учитывая, что у нас общий кошелек. Моника в любом случае тратит на дом больше, чем способна у меня заработать.

— Никогда не пойму твою жену! — фыркнула Беатрис. — Сидеть на шее у мужа — не для меня.

— Конечно, Бетти, ты совершенно другая. Ты любишь командовать и распоряжаться своей жизнью сама. А Моника… ей достаточно моей любви и заботы. Тщеславные мечты о всемирной известности не лишают ее сна.

— Если ты намекаешь на то, что мои планы на будущее — пустые грезы, то… — начала воинственно Беатрис, однако Ричард не дал сестре закончить.

— Эй, успокойся. Я уверен, что ты сможешь добиться всего, чего пожелаешь. Но пойми, Бетти, не все женщины похожи на тебя. Большинство их мечтают лишь о тихой семейной гавани, любящем муже и множестве ребятишек.

Беатрис глубоко вздохнула и сказала примиряюще:

— Ладно, не будем спорить. Я все равно останусь при своем мнении, а ты — при своем.

— Сестренка, ты что-нибудь закажешь? Или и дальше собираешься смотреть, как я поглощаю один салат за другим? — с улыбкой спросил Ричард.

— Да, пожалуй, я с удовольствием выпью чашечку кофе с круассаном.

Ричард подождал, пока Беатрис сделала заказ.

— Бетти, у меня для тебя целая пачка новостей. Одна лучше другой.

— Так чего же ты ждешь?!

— Ну, знаешь ли, после твоего разноса по поводу того, что я эксплуатирую собственную жену…

— Ричи, не начинай сначала. Скорее говори, что там такого хорошего у тебя произошло?

— Не только у меня.

Беатрис с досадой поджала нижнюю губу.

— Я долго буду ждать? — с нетерпением спросила она, заметив, что Ричард намерен сначала покончить со второй порцией салата и лишь затем удовлетворить ее любопытство.

— Одну… минут-чавк-ку, — тщательно пережевывая зеленые листья, сказал он.

Беатрис недовольно насупилась. Наконец Ричард, довольный произведенным эффектом, торжественно произнес:

— Жаль, что здесь нет Моники… ну да ладно. Скажу сам. Бетти, у нас скоро будет ребенок!

Беатрис лишилась дара речи и лишь ошеломленно хлопала ресницами.

— Боже… — наконец пробормотала она.

— Неужели ты не рада за нас?

— Господи, конечно же, я счастлива, что стану тетей!

Беатрис вскочила со стула, едва не сбив с ног официанта, принесшего ее заказ. Она обежала вокруг столика и крепко обняла брата за шею.

— Ричи, поздравляю! Это настоящее чудо! В нашей семье появится малыш! Вы еще не знаете, кто это будет, мальчик или девочка?

Ричард помотал головой.

— Эй, осторожнее. Ты меня сейчас придушишь.

Внезапно Беатрис опустила руки.

— Не могу поверить!

— Неужели ты сомневалась в том, что у нас будут дети? — удивился Ричард.

— Дело вовсе не в этом, — резко оборвала его Беатрис. — Я не могу поверить в то, что мой брат заставляет свою беременную жену работать без отдыха и пищи.

Ричард улыбнулся.

— Не говори глупостей. Если бы ты видела ту гору съестного, которую Моника закупила на сегодня! Вот уж правду говорят, что беременные женщины едят за двоих. Боюсь, я ее не прокормлю.

Беатрис рассмеялась.

— Как здорово! Я не могу представить тебя отцом.

Ричард посерьезнел.

— Думаешь, я не справлюсь с этой ролью? Беатрис снова обхватила руками шею брата.

— Нет же! Скорее, наоборот, ты будешь великолепным отцом. Правда, наверняка избалуешь своих детей.

Ричард с облегчением улыбнулся.

— Дети созданы для того, чтобы их баловать. Вспомни, как родители потакали всем нашим капризам. Однако это не значит, что они вырастили из нас самовлюбленных эгоистов и недостойных членов общества.

Беатрис поцеловала брата в щеку.

— Да, мама и папа внушили нам, что самое главное — это любить друг друга и никогда не оставлять в беде близкого человека.

Они помолчали несколько минут, вспоминая ласку и заботу родителей. Эти добрые и самозабвенно любившие друг друга люди дали своим детям все, что только смогли. Любовь, ласку, заботу, счастливое беззаботное детство, престижное образование.

— Ладно, сестренка, пей-ка свой кофе, иначе он совершенно остынет, — поторопил Беатрис Ричард.

— Если все остальные твои новости будут столь же удивительными, то, скорее всего, я останусь сегодня без бодрящего напитка.

Ричард снисходительно улыбнулся.

— Бетти, тебе пора научиться контролировать свои эмоции.

— Зачем? — спросила она таким беззаботным тоном, как будто не поняла, на что он намекал.

— Затем, что уже все посетители кафе в курсе, что я скоро стану отцом, — тихо пояснил Ричард.

— А разве это секрет? — так же тихо пробормотала Беатрис.

— Бетти, не придуривайся, пожалуйста. Я не могу разговаривать с тобой, когда ты ведешь себя, как маленький шаловливый ребенок. Кроме того, у меня к тебе серьезное предложение и просьба.

— Ваши дальнейшие приказания, сэр? — с задорной улыбкой отчеканила Беатрис.

Ричард преувеличенно вздохнул.

— Бетти, мы с Моникой хотели попросить тебя… мм…

— Ричи, неужели ты еще собираешься стесняться о чем-то попросить свою непутевую сестрицу? Вспомни только, сколько раз я обращалась к тебе с просьбами о помощи. Говори скорее, чем я могу быть вам полезна?

— Монике пришла в голову замечательная идея — приготовить нашему малышу детскую комнату.

Беатрис расплылась в счастливой улыбке.

— Ричи, уж не хочешь ли ты сказать, что мне выпала честь заняться декором? — предположила она.

— Не только. Для начала надо создать проект. Надеюсь, ты понимаешь, что мы мечтаем об уникальной детской. Об особом, сказочном царстве, подобного которому не будет ни у одного ребенка в мире.

Беатрис захлопала в ладоши.

— Конечно! Я с огромной радостью займусь комнатой для будущего наследника Холденов. Неужели ты мог даже предположить, что я откажусь?

Ричард неуверенно пожал плечами.

— Бетти, я ведь знаю, сколько у тебя работы. Открытки, твоя мастерская… Ты ни минуты не сидишь без дела. Вот и сегодня едва вырвалась на обед.

— Пустяки. Для тебя я готова на время забыть обо всех своих заботах. Кроме того, я работаю так много только потому, что сама этого хочу.

Беатрис и в самом деле загрузила себя работой по самую макушку не ради презренного металла или тщеславных замыслов. Просто постоянная работа на износ всех физических и духовных сил оказалась единственным спасением от мыслей о Марке Расселе.

— Более того, я решила покончить с открытками. Ричард удивленно вскинул брови.

— Я уже подала заявление. Работаю последнюю неделю.

— Но почему, Бетти? Тебя не устраивает зарплата или, может быть, кто-то притесняет тебя?

— Конечно, нет! — воскликнула она. — Напротив, все очень хорошо относятся ко мне. К тому же меня взяли благодаря твоей протекции.

— Не говори глупостей, Бетти. Тебя приняли на работу, потому что ты действительно заслуживала занять это место. Разве не ты стала лучшим дизайнером года? Я вообще удивляюсь, как это директор допустил, что лучшая художница покидает его издательство.

— Не льсти мне, Ричи. Я вовсе не лучше остальных.

— Нет, это ты не скромничай, сестренка. Я всегда знал, что ты — самая талантливая на свете.

— Ну-у-у, не самая, — протянула она, — однако и мне есть чем похвалиться. Благодаря мистеру Флемингу — надеюсь, ты еще не забыл имя этого великого человека? — мои картины попали на выставку в Нью-Йорке. Несколько полотен купил Музей современного искусства. Это редкая удача для начинающего художника, — не без гордости закончила Беатрис.

— Бетти, ты невыносима! — воскликнул Ричард. — Ну почему я узнаю о твоих успехах в самую последнюю очередь?!

— Просто я не хотела сглазить и отпугнуть удачу преждевременными разговорами, — неуверенно произнесла Беатрис.

Она действительно чувствовала определенную вину перед братом. Ричард всегда поверял ей все свои секреты, делился радостью и горем, а она… Она предпочитала хранить все в себе и переживать в душе счастье и несчастье. Пусть это и оказывалось порой ей не под силу. Но она считала себя не вправе взваливать на других людей свои проблемы. Скажи она об этом Ричарду, он бы наверняка обиделся и стал ее уверять, что всегда рад помочь сестре.

— Бетти, но ты твердо решила бросить стабильную работу? — с беспокойством спросил Ричард.

— Да. Я давно собиралась это сделать, но то одно, то другое… А теперь я получила объективное доказательство своего призвания. Хотя я и раньше никогда в нем не сомневалась, — с улыбкой добавила Беатрис. — Кроме того, все, что ни делается, — к лучшему. Я рада, что у меня был опыт работы в творческом коллективе. Я познакомилась с очень интересными и талантливыми людьми, которые научили меня ответственности и дисциплине.

— Неужели? — с усмешкой проронил Ричард.

— По крайней мере, я узнала, что это такое. Поняла, что от меня и моей работы зависят другие люди. Правда, я лишний раз убедилась, что строгий рабочий график и стабильный заработок не для меня. Вдохновение не приходит по заказу. Одно дело — открытки и совсем другое — настоящая живопись.

— Бетти, кстати, ты меня очень удивила, — перебил ее Ричард.

— Почему?

— Недавно я с трудом узнал твои открытки среди множества других. Раньше ты изображала забавных карапузов и карикатурных персонажей: обжор, пьянчужек, модниц, кокеток и им подобных. А теперь я обнаружил на карточках свою собственную сестру. Стройная рыжеволосая красотка в самых разнообразных комических ситуациях. С чего это? Решила прославить себя напоследок?

Беатрис рассмеялась.

— Может быть, и так. На самом деле это было спонтанное решение, которое мне почему-то показалось забавным. А почему бы и нет? — подумала я. Изображают же себя художники на автопортретах. А я, без ложной скромности, обладаю незаурядной внешностью. К тому же, возможно, ты и прав. Работать в издательстве мне осталось всего несколько дней, почему бы не воспользоваться последней возможностью выставить себя на всеобщее обозрение?

Брат и сестра дружно рассмеялись.

— Надеюсь, ты не вздумаешь нарисовать и нас с Моникой? Не хотелось бы получить на Рождество открытку от клиента, на которой его адвокат был бы изображен на ночном горшке.

— А что, неплохая идея, — со смехом ответила Беатрис.

— Если ты оставишь работу, значит, сможешь больше времени уделять детской? — с надеждой спросил Ричард.

Беатрис улыбнулась. До чего же ее брат умилителен в своей тактичности и предупредительности!

— Можешь не сомневаться: я буду проводить в твоем доме все свободное время.

— Кстати, у меня для тебя еще один сюрприз. Надеюсь, он придется тебе по вкусу. На днях я совершенно случайно встретил старого приятеля, который собирается переезжать в Канаду. Так вот его квартира расположена в пяти минутах ходьбы от нашего с Моникой дома. Так как он спешит с продажей, то он согласился на мою цену.

— Уж не хочешь ли ты сказать… — Беатрис не могла поверить в то, что у нее наконец-то появится собственное жилье.

— Да, надеюсь, ты не станешь сердиться, но я уже договорился с Колином. От тебя требуется только подпись на договоре, и буквально через пару дней ты станешь владелицей шикарной квартиры.

— Через пару дней? — Беатрис внезапно помрачнела. — Но, Ричард, боюсь, что я не смогу в столь короткий срок добыть необходимую сумму. Я и так еще не расплатилась с тобой за Миро. Конечно, музей заплатил мне за картины довольно крупную сумму, но, во-первых, на мой счет она будет переводиться частями. А во-вторых, вряд ли этих денег хватит даже на оплату одной гостиной.

Ричард снисходительно улыбнулся. Словно маленькая дочка спросила его, откуда берутся дети.

— Бетти, я уже расплатился с Колином.

— Что?!

— То, что ты слышала, сестренка. Квартира — твоя. Не мог же я допустить, чтобы ты и дальше продолжала ютиться в своей мастерской и дышать красками и растворителями? Я решил, что так будет удобнее для всех нас. Ты сможешь приходить к нам в гости в любое время. Кроме того, в том же доме есть светлая мансарда, ничем не хуже, чем та, в которой находится твоя мастерская. Правда, я с трудом представляю себе, как перетащить все твои холсты и краски.

— Но, Ричи, я смогу рассчитаться по долгам не раньше, чем через несколько лет! Да и то в том случае, если мои дела пойдут в гору и коллекционеры бросятся скупать мои полотна.

— Что ж, придется назначить тебе бешеные проценты, — с улыбкой сказал Ричард. — Должен же я что-то иметь со своей сестры-миллионерши.

Беатрис показала брату язык. Она с самого детства дразнила так Ричарда, когда желала показать, что нисколько не боится его угроз и строгих замечаний.

— Беатрис, мне так жаль, что ты решила покинуть нас. Конечно, нельзя сказать, что мы с тобой стали настоящими подругами, но…

Клотильда Грехт, в течение двух лет делившая рабочий кабинет с Беатрис, протянула ей серебристый сверток.

— Что это? — удивилась Беатрис.

Уж от кого-кого, а от Клотильды она не ожидала подобных нежностей и проявления внимания. То, что они не стали лучшими подругами, — мягко сказано. Правильнее было бы сказать, что они, слава богу, ни разу не вцепились друг другу в горло. Любое предложение Беатрис вызывало у напарницы протест. Причем ни о каком компромиссе не могло быть и речи. Едва Беатрис пыталась уладить конфликт, попытавшись найти приемлемое для обоих решение, как Клотильда становилась в горделивую позу и заявляла, что «с ее стажем и опытом работы слушать какую-то выскочку — непозволительная роскошь». И вдруг на корпоративной вечеринке, устроенной по поводу ухода Беатрис, Клотильда решила выразить свое восхищение талантом теперь уже бывшей коллеги.

— Это, — Клотильда смущенно опустила глаза, — маленький презент самой оригинальной художнице из всех, что встречались мне в жизни. Возьми, Беатрис, и поверь: я дарю его тебе от чистого сердца.

— Не сомневаюсь, Кло. Я всегда сожалела, что мы не смогли найти общий язык. Возможно, когда мы будем на более отдаленном расстоянии…

Клотильда слегка улыбнулась. Беатрис ко всем прочим своим достоинствам обладала еще и поразительной проницательностью. Опытная художница, отдавшая работе в издательстве больше двадцати лет своей жизни, действительно несколько ревновала Беатрис. Особенно ее неприязнь обострилась, когда в связи с реконструкцией здания босс в приватной беседе попросил Клотильду как о личном одолжении потесниться и выделить в своем кабинете уголок для молодой сотрудницы.

— Спасибо, — вежливо произнесла Беатрис и взяла сверток. Она развернула шуршащую бумагу и ахнула, едва ее глазам предстала керамическая рамка для небольшой картины. Беатрис безошибочно угадала технику Клотильды. — Боже, ты сделала ее специально для меня?! Наверное, ты потратила уйму времени.

Клотильда кивнула, окончательно смутившись.

— Да… пустяки. Работа заняла не много времени… К тому же роспись доставила мне удовольствие. Пусть эта рамка напоминает тебе обо мне.

Беатрис широко улыбнулась и обняла коллегу за плечи.

— Милая, можно подумать, будто я уезжаю на другой конец света и мы больше никогда не увидимся. Вообще я собираюсь забегать к вам в каждую свободную минутку.

— Ты так говоришь, чтобы сделать нам приятное. Однако вскоре ты прославишься, разбогатеешь и забудешь своих посредственных друзей.

— Ну что ты, Кло! Ничего себе бездарности! Да тут кого ни возьми — титулованные дизайнеры.

— Беатрис, а ты оказалась великой конспираторшей. Кто бы мог подумать, что ты занимаешься авангардной живописью?! Когда ты только находила время на свободное творчество? Я едва добираюсь до дома, валясь с ног от усталости после рабочего дня.

Беатрис пожала плечами.

— Для меня живопись — удовольствие.

— Конечно, но как же личная жизнь? Прости за нескромный вопрос, но неужели твоему молодому человеку нравится, что ты не расстаешься с кисточкой и красками?

— Видимо, поэтому мне пришлось расстаться с ним, — с горькой усмешкой заметила Беатрис.

— Искусство требует жертв, — серьезно добавила Клотильда. — Однако, Беатрис, не повторяй моих ошибок.

— Ошибок? — Беатрис удивленно вскинула брови.

Клотильда казалась вполне довольной жизнью свободной, зрелой женщиной. Хороший заработок позволял ей вести безбедное существование в собственное удовольствие: шикарный автомобиль, заграничные путешествия, дорогие украшения и никаких домашних забот и хлопот с грязными носками и сопливыми детьми. Вдруг печальный взгляд, глубокая складка в уголке рта… Беатрис хватило одного-единственного взгляда, чтобы понять тоску одинокой женщины, вынужденной ежедневно играть на публику и изображать уверенную, самодостаточную и счастливую.

— Да, Беатрис, не забывай, что в жизни есть вещи поважнее. Возможно, тебе покажется, что я говорю банальные и старомодные вещи, но… — Клотильда сглотнула слюну. — Но любая, даже самая сильная и целеустремленная женщина всю жизнь ищет мужчину, которому смогла бы подчиниться. Не пройди мимо своей любви. Кроме того, искреннее чувство и сильные переживания никогда не станут помехой для творчества. Скорее, наоборот, любовь — лучший генератор идей. Все творцы превращались в гениев, лишь обретя свою музу. Возможно, нам, женщинам, тоже требуется какое-то близкое, любимое существо, вдохновитель.

Беатрис снова обняла Клотильду. Как много времени они упустили! Что мешало им раньше поговорить по душам? Возможно, для них обеих душевная беседа стала бы целительной.

— Ну да ладно! — Клотильда отстранилась и быстро поморгала, будто пыталась скрыть навернувшиеся слезы. — Пойдем к остальным. Все-таки сегодня праздник в твою честь.

— Ага, все празднуют, что наконец-то избавились от такой никудышной сотрудницы, как я, — пошутила Беатрис.

Женщины направились в сторону холла, откуда доносилась громкая музыка и веселый смех. Прощальная вечеринка стала для Беатрис приятной неожиданностью. Она вовсе не собиралась устраивать из своего ухода какое-то торжественное событие. Более того, она считала, что ее исчезновения никто, кроме разве что Клотильды, и не заметит. Поэтому Беатрис была крайне удивлена, когда выяснилось, что коллеги не только ценили ее как талантливого дизайнера, но и свыклись с ее причудами и прониклись симпатией к молодой художнице.

Сегодня она услышала столько хороших и добрых слов в свой адрес, сколько не слышала, наверное, за всю свою жизнь. Конечно, Ричард всегда поддерживал сестру и хвалил ее картины, однако брат есть брат. Беатрис прекрасно понимала, что, будь она полной бездарностью, он бы все равно восхищался ее талантом. Совсем другое дело — титулованные и опытные художники.

Беатрис никогда не афишировала в издательстве свое истинное творчество, опасаясь, что тогда все будут считать ее работу над открытками недобросовестной. Теперь же, когда ее имя появилось в специализированных газетах и журналах, посвященных искусству, многие коллеги взглянули на Беатрис другими глазами. Кто-то искренне восхищался ее картинами, кто-то критиковал, но, к радости Беатрис, никто не остался равнодушен. А это самое главное для художника — вызывать в зрителях какие-то переживания и находить отклик в их душах.

Марк вышел из лифта, и устало побрел к своей двери. Он о многом передумал за этот день. После разговора с боссом Марк отправился со старым приятелем в кегельбан, затем они посидели в баре за кружкой пива, вспомнили былые времена и договорились как-нибудь тряхнуть стариной и погулять на полную катушку. Правда, Марк сильно сомневался в том, что его друг действительно намерен пуститься во все тяжкие. Времена бурной молодости и университетских гулянок прошли. Теперь они были взрослыми, деловыми людьми. Стивен успел обзавестись семьей, оброс долгами и заботами. А Марк… Марк стоял на распутье, не зная, в какую сторону направить свои стопы. То ли продолжить жизнь трудоголика, то ли и впрямь создать семью, купить большой дом и завести собаку.

Может быть, мистер Дэлейн прав и ему действительно не хватает любимой женщины. Но кто она? Кто та женщина, мысли о которой лишают его сна и наполняют все его существо необъяснимой тревогой?

Вероника?

Беатрис?

Возможно, кто-то еще?

Марк открыл дверь и потянул носом.

— Что за черт? Жареный цыпленок? Что бы это могло значить? — пробормотал он себе под нос.

Марк быстро скинул ботинки и прошел в гостиную.

— Вероника?!

— Милый, мой руки и быстрее садись за стол. Ужин почти остыл. Ты как всегда работал сверхурочно.

Вероника встала из-за стола и сделала несколько шагов по направлению к ошарашенному Марку. Боже, да на ней же ничего нет, кроме кружевной комбинации! — промелькнуло у него в голове. Тонкая струившаяся ткань, больше открывавшая, нежели скрывавшая, приковала к себе его взгляд. Марк облизал внезапно пересохшие губы.

— Тебе нравится? — вкрадчиво прошептала Вероника, безошибочно угадав, в какое состояние поверг Марка ее наряд.

— Что ты здесь делаешь? — хриплым голосом спросил Марк. — Кажется, ты уже давно забрала свои вещи.

Вероника медленно провела рукой по груди, затем расслабленная кисть скользнула по плоскому животу, по крутому бедру и безвольно повисла, рискуя свести Марка с ума.

Он сжал в кулак всю свою волю и отвел взгляд от коварной обольстительницы. Только сейчас Марк понял, почему Вероника выглядит столь соблазнительно. Вместо ослепительно-яркой электрической иллюминации комнату заливал мягкий свет от горевших на столе свечей, отбрасывавших таинственные блики на ровную загорелую кожу когда-то любимой им женщины. На столе стояло ведерко, из которого виднелась бутылка дорогого французского шампанского.

Да-а-а, Вероника основательно подготовилась к его приходу. Эта мысль потешила мужское самолюбие Марка. Красивая женщина готова на все, лишь бы доставить ему удовольствие. В висках пульсировала кровь. Черт побери, не стоило соревноваться со Стивеном, кто выпьет больше пива, с досадой подумал Марк. В любой другой день он смог бы дать Веронике достойный отпор, но сегодня… сегодня он был слишком расслаблен и огорчен. А она была столь соблазнительна и доступна… Марк закрыл глаза, попытавшись отогнать внезапно нахлынувшие мысли.

В следующую секунду он ощутил прикосновение нежных губ к своим губам. Горячий дерзкий язычок пробежал по его щеке, обжог мочку уха… Марк резко открыл глаза и оттолкнул от себя Веронику.

— Оставь меня в покое. Разве тебе недостаточно накачанного дружка?

Однако отпор Марка Веронику нисколько не охладил. Напротив, казалось, она с еще большей страстью и настойчивостью принялась целовать его.

— Адам ничего для меня не значил, — прерывисто дыша, начала Вероника, продолжая покрывать поцелуями его шею и запустив руку под рубашку. — Ты же знаешь, я люблю только тебя. Марк… я хочу тебя… ты ведь тоже… тоже мечтаешь об этом… — Одна рука Вероники терзала его спину, а другая боролась с упрямым ремнем.

— Ники, пожалуйста, прекрати! — произнес Марк скорее жалостливо и умоляюще, нежели требовательно.

Сопротивление казалось ему бессмысленным. Вероника могла сделать с ним все, что угодно. Она мяла его в руках, как послушную глину, придавая мужскому телу необходимую ей форму.

— Марк, я так скучала по тебе… Так давно хотела ощутить твое тепло, силу, желание, — шептала Вероника, снимая с него рубашку.

Марк уже и сам, забыв обо всех предосторожностях, запретах и обидах, ловил ртом ее дыхание, мечтая лишь об одном — слиться с ней в едином порыве, утолить безумное желание, погасить страсть. В конце концов, у него давно не было близости с женщиной!

Вероника на секунду остановилась и, взяв Марка за руку, повела его к дивану.

— Думаю, ужин еще немного подождет, — произнесла она, с улыбкой заглянув в его потемневшие от страсти глаза.

Уверенным движением она смахнула с дивана свою сумочку. Из нее со звоном выпало несколько монеток, ключи и телефон.

— Эй, аккуратнее, — предостерег ее Марк.

— Пустяки, — прошептала Вероника. — Иди же ко мне.

Однако Марк уже склонился над ее сумочкой и с интересом что-то рассматривал.

— В чем дело, милый? — с тревогой и недоумением поинтересовалась Вероника.

— Откуда у тебя это? — неожиданно твердым голосом спросил Марк, подняв с пола яркую открытку.

Вероника пожала плечами.

— Не помню.

На самом деле она прекрасно помнила, что эту карточку вместе с изумрудным браслетом подарил ей Адам в знак извинения за свое неподобающее поведение на свадьбе Ричарда Холдена. Однако знать об этом Марку вовсе ни к чему. И чего это он вдруг заинтересовался какой-то открыткой в такой момент?

— Милый, давай поговорим об этом позже. Сейчас у нас есть занятие поинтереснее, — промурлыкала Вероника, по-кошачьи изогнувшись над Марком.

— Поиграли — и хватит. Единственное интересное занятие для меня на сегодня — съесть жареного цыпленка. Чертовски проголодался.

Вероника в недоумении хлопала накрашенными ресницами, увидев, что Марк собирается встать с дивана.

— Марк? В чем дело?

— Ни в чем, моя дорогая. Мне казалось, что мы с тобой уже все обсудили при последней нашей встрече… Вернее, в тот раз, когда я застукал тебя с другим мужчиной в собственной постели.

— Но ведь мы… мы могли бы снова… — бормотала Вероника. Вся ее уверенность и напор испарились. Вернее, Марк выглядел настолько уверенным в себе и своем решении, что у нее опустились руки. Единственное, что Вероника смогла произнести: — Как же так? Ты ведь тоже хотел меня.

— Да? С чего ты взяла? — с издевательской ухмылкой спросил Марк, надев рубашку и усевшись за стол. — Так-так. Посмотрим, что тут у нас. Мм, пахнет божественно.

Вероника вскочила с дивана и с остервенением начала натягивать на себя платье.

— Ты сам все портишь, Марк! Я хотела начать все заново, с чистого листа. Хотела сделать тебя счастливым, создать настоящую семью, родить тебе ребенка.

— Мм… — промычал Марк, тщательно пережевывая кусок мяса. — Только не говори, что сама приготовила этого цыпленка, я все равно тебе не поверю. Признайся хотя бы, где так превосходно готовят? Обязательно как-нибудь забегу.

Вероника фыркнула, пробурчала что-то нечленораздельное себе под нос и, громко хлопнув дверью, ушла.

— Аллилуйя. — Марк поднял вверх вилку, продирижировал ею перед воображаемым оркестром и снова принялся за цыпленка.

Теперь он точно знал, что следует делать. Судьба дала ему последний шанс, который он ни за что не упустит.

Завтра.

Завтра станет великим днем.