Маскарад сердец

Марлоу отвела взгляд от Адриуса:

— Абсолютно.

Она шагнула к охраннику:

— Приглашение? — спросил тот скучающим тоном.

— У меня подношение, — сказала Марлоу и протянула запечатанный свиток. — На вход для всех четверых.

Охранник взял его и бросил в туман. Марлоу почувствовала, как Фишер и Свифт затаили дыхание.

Туман остался зелёным.

Охранник вынул бумагу:

— Хорошо.

Адриус сделал шаг к дверям.

— Не так быстро, — остановил его охранник. — Секрет может и правдивый, но это не значит, что он чего-то стоит.

— А кто это решает? — высокомерно поинтересовался Адриус.

— Аукционист, — отрезал охранник. — Ждите здесь.

Охранник приоткрыл дверь и передал секрет кому-то по ту сторону.

Адриус наклонился к Марлоу:

— А что, если Аукционист решит, что твой секрет ничего не стоит?

— Доверься мне, — отозвалась она, и у неё сжался живот. — Такого не будет.

В конце концов, за этот секрет Марлоу едва не заплатила жизнью.

Их заставили подождать во внутреннем дворе, пока охранник впускал другие группы. У одних лица были покрыты иллюзиями из серебра и золота. У других — из матового стекла. Ещё одна группа вошла с лицами из чёрного обсидиана. И так далее.

Наконец, когда Марлоу уже начинала терять терпение, охранник подозвал их согнутым пальцем.

— Проходите, — буркнул он, распахивая дверь.

Марлоу скользнула мимо него, изобразив приторную улыбку — и тут же поняла, что под действием иллюзии её, скорее всего, всё равно не видно.

Их провели в огромный атриум, где толпились гости аукциона, попивая вино и закусывая. Благодаря защитным иллюзиям опознать кого-либо было невозможно, но Марлоу всё равно машинально сканировала толпу взглядом.

И тут она заметила кое-что, от чего внутри похолодело.

— Чёрт, — прошипела она и вцепилась в руку Свифта.

— Что? — спросил он, подняв голову от тарелки с закусками.

Медленно переведя взгляд с него на гостя, которого заметила, Марлоу показала глазами. Тот выглядел так же, как все остальные — лицо скрыто бронзовой маской. Но было одно «но».

— Кто-то принёс на аукцион домашнего крокодила? — изумился Адриус.

С другой стороны, Фишер выглядел так же напугано, как и Марлоу.

— Это…? — начал он.

Адриус оглядел их встревоженные лица:

— Кажется, я что-то упустил.

— Это, — сдавленно произнёс Свифт, — домашний крокодил Леонидаса Хауэлла.

— Кого?

— Главаря Медноголовых, — вставил Фишер.

— И человека, который вполне готов развязать войну между бандами в Болоте, лишь бы прикончить нас, — добавила Марлоу. — Меня и Свифта, если точнее.

Фишер сверкнул на неё взглядом:

— Ты не говорила, что за тобой охотится Леонидас.

— Фишер, если бы я начала перечислять всех в этом городе, кто хочет меня убить, у нас бы не осталось времени ни на что другое, — отмахнулась она.

— То есть, — медленно произнёс Адриус, — ни один из вас не подумал, что глава банды, специализирующейся на проклятиях, может заглянуть на аукцион, где торгуют ингредиентами для проклятий?

Свифт и Марлоу переглянулись с кривыми ухмылками. В этом он был прав.

— Я думал, всё должно быть анонимно, — сказал Фишер. — Зачем он притащил эту тварь? Даже с иллюзией всем ясно, кто это.

— В этом-то и дело, — ответил Свифт, голос чуть дрогнул. — В отличие от большинства, кто пытается тайно купить ингредиенты, Леонидас хочет, чтобы все знали, что он здесь. Он хочет запугать. Заставить дрожать.

— Ну что ж, поздравляю, у него получилось, — буркнул Фишер. — Что будем делать?

— Просто держаться от него подальше, — ответила Марлоу. — У него нет причин думать, что мы здесь. Он будет занят тем, чтобы производить впечатление — нас даже не заметит.

— За исключением того, что мы собираемся претендовать на один из самых ценных лотов, — напомнил Фишер. — Уверен, тогда он нас заметит.

Тоже верно.

— А почему этот лот считается таким ценным? — спросил Адриус.

— Из-за своей истории, — ответил Фишер. — Самые мощные магические ингредиенты — это те, что пропитаны сильными эмоциями. Именно поэтому воспоминания так часто используют в магии. А такой предмет, как Обсидиановый Клинок, несёт в себе массу эмоций — разрушительных, в первую очередь. Они идут от его первой владелицы — невесты императора Кортезии, убившей собственного мужа. Но дело не только в этом. Эта история широко известна, а значит, её наследие делает клинок ещё сильнее как ингредиент. Особенно для того рода заклинаний, которыми, как я подозреваю, здесь интересуются больше всего.

— Для нелегальных, — добавил Свифт.

— А наше заклинание — оно… незаконное? — уточнил Адриус.

— Все новые заклинания обязаны пройти жёсткую проверку, сертификацию и регулирование, — ответил Фишер.

— То есть да, абсолютно, — с готовностью заключила Марлоу.

— Не мог не подслушать, — раздался за спиной у Марлоу голос. — Вы говорили об Обсидиановом Клинке?

Мгновенно обернувшись, Марлоу столкнулась взглядом с кем-то, чьё лицо скрывала маска из тёмного лакированного дерева.

Сердце у неё ёкнуло. Сколько же этот незнакомец успел услышать?

— Я всего лишь объяснял технические аспекты использования клинка в магии, — поспешно сказал Фишер.

— Понимаю, — отозвался незнакомец. — И вы, конечно, ни в коем случае не собираетесь использовать его в магии, верно?

Фишер бросил взгляд на Марлоу.

Та рассмеялась небрежно:

— Уверена, половина присутствующих мечтает заполучить его. Мы не такие уж и особенные. А те, кто не собирается использовать его в заклинаниях, наверняка просто хотят не дать клинок в руки конкурентам.

Незнакомец примирительно поднял ладони:

— Вижу, вы — осторожная компания. Ничего плохого не имел в виду. Сразу признаюсь — я тоже претендую на клинок. Но ведь немного дружеского соперничества ещё никому не вредило!

Иллюзия аукциона искажала даже голос, но в манере речи было что-то смутно знакомое.

— Вы, полагаю, чародей? — обратился он к Фишеру.

— А вы? — парировала Марлоу.

— Скорее… иконоборец, — ответил незнакомец. — Или, по крайней мере, мне бы хотелось так думать.

Мимо проплыла поднос с закусками, и незнакомец ловко подцепил печенье, покрытое сахарной пудрой, с ярко-красным джемом в центре.

— Обожаю такие. А вы? — спросил он и отправил печенье в рот. Иллюзия маски сделала так, будто еда просто исчезла в воздухе.

Марлоу сжала пальцы на рукаве Адриуса.

Под маской из лакированного дерева скрывался Вейл. Именно поэтому его голос показался ей знакомым.

А значит, Вейл тоже охотится за клинком.

— Почётные гости, — разнёсся над атриумом властный голос. Свет мигнул, вспыхнув алым. — Просим занять места в основном зале. Аукцион начинается.

— Что ж, до встречи в зале, — сказал незнакомец — Вейл — и растворился в потоке гостей.

Марлоу дёрнула Адриуса за рукав, не давая ему идти за остальными.

— Это был Вейл, — шепнула она.

— Что? Ты уверена?

Она кивнула:

— Он наверняка охотится за клинком для своего заклинания.

— Ну что ж, — сказал Адриус, усмехнувшись, — придётся перебить его ставку, не так ли?

Он подал ей руку и повёл следом за Свифтом и Фишером в зал.

У дверей распорядитель вручил Марлоу номер для ставок, и они заняли свои места.

На сцену вышел Аукционист.

— Почётные гости. Добро пожаловать на Полуночный Аукцион. Сегодня вас ждёт множество редчайших лотов…

Марлоу едва слушала вступление, оглядывая зал. Впереди, окружённый, как она предположила, подручными Медноголовых, сидел Леонидас. Вейл устроился сбоку, один.

Обсидиановый Клинок, как дорогой лот, должен был появиться позже. Первые позиции заняли ингредиенты для заклинаний, которые Марлоу были неинтересны.

Час спустя нетерпение начало подбираться к ней всё ближе. Она чувствовала, что и Адриус ёрзает на месте.

Он наклонился к ней, тёплое дыхание щекотало ухо:

— Как думаешь, есть шанс найти укромное местечко и улизнуть?

Щёки Марлоу вспыхнули.

Но прежде чем она успела ответить, по залу вновь прокатился раскатистый голос Аукциониста:

— А теперь — весьма пикантное дополнение к сегодняшнему вечеру, добавленное буквально час назад.

Желудок Марлоу скрутило.

— Поистине скандальный, я бы даже сказал разрушительный секрет… касающийся не кого-нибудь, а самой могущественной семьи Каразы.

Рядом она услышала, как Адриус резко вдохнул.

— Лично гарантирую, что знание этого секрета стоит не одну жемчужину… На самом деле, это, возможно, самый взрывоопасный секрет, который мы когда-либо выставляли на торги, — продолжал Аукционист.

— Чёрт, — прошипел Свифт с другого края от Марлоу. — Кто-то ещё узнал про проклятие?

Марлоу покачала головой. Её живот скрутило от тревоги. Это было не проклятие Адриуса. Она знала точно, о чём шла речь.

Потому что это был тот самый секрет, который она отдала, чтобы получить доступ.

— Чтобы ещё сильнее вас заинтриговать, — не унимался Аукционист, — могу подтвердить, что этот секрет касается давнего скандала — почти двадцатилетней давности. И это тот самый мрачный грешок, который Аврелиус Фолкрест не собирается уносить с собой в могилу.

Марлоу повернулась к Адриусу, который сидел рядом, словно окаменев, с сжатой челюстью и пустым взглядом.

— Начнём торги с двухсот тысяч жемчужин! — объявил Аукционист.

— Адриус…

— Двести тысяч! — выкрикнул он, поднимая номер.

— Двести пятьдесят тысяч! — раздалось с задних рядов.

— Двести семьдесят пять! — перекрыл голос ещё один участник.

Марлоу вцепилась в его руку.

— Что ты творишь? — прошипела она. — Эти деньги нам нужны на…

— Триста тысяч! — выкрикнул Адриус, проигнорировав её.

— Четыреста тысяч!

— Пятьсот тысяч!

— Один миллион жемчужин, — произнёс кто-то спокойно, но с такой ноткой окончательности, что зал моментально стих.

Марлоу резко обернулась. Лицо участника скрывала нефритовая маска, но в его неподвижности было что-то до боли знакомое.

— Миллион двести тысяч! — крикнул кто-то.

— Полтора миллиона!

— Два миллиона, — произнёс тот же голос из-под нефритовой маски, по-прежнему спокойно.

Адриус снова потянулся за табличкой и приоткрыл рот.

Марлоу схватила его за руку, прямо над его пальцами.

— Не смей, — прошептала она. — Ты не можешь.

Он встретился с ней взглядом — мрачным, упрямым. Но в её глазах он, похоже, увидел нечто большее. Может быть, тень вины. Может быть, предательство.

— Это… ты? — выдохнул он.

Марлоу не пыталась оправдаться, только сильнее сжала табличку. Челюсть Адриуса напряглась. Он резко встал и, не сказав ни слова, покинул зал.

— Чёрт, — пробормотала Марлоу.

— Четыре миллиона! Есть ли ставка в пять миллионов? — зазвучал голос Аукциониста.

— Четыре миллиона, — спокойно подтвердил человек в нефритовой маске.

— Пять миллионов?

В зале воцарилась тишина.

— Четыре миллиона жемчужин — раз, — объявил Аукционист. — Два… продано! — Он ударил молотком по кафедре. — Почётные гости, мы объявляем пятиминутный перерыв перед тем, как приступить к торгам за наш главный лот вечера — Обсидиановый Клинок Невесты Императора!

Толпа начала гудеть, кто-то вставал, кто-то переговаривался.

Марлоу вскочила.

— Я найду Адриуса, — сказала она Свифту и Фишеру. — Если начнут торги — тяните время.

Она быстро направилась к выходу, но у самой двери замерла, услышав нечто тревожное.

— Назови того, кто передал тебе этот секрет, или пожалеешь.

Марлоу прижалась к стене, укрывшись за краем сцены. Над ней, у кафедры, стояли Аукционист и участник в нефритовой маске.

— Мы не раскрываем источники, — спокойно ответил Аукционист.

— В этот раз раскроете, — угрожающе произнёс тот.

— Вы выиграли лот, — отмахнулся Аукционист. — Секрет ваш, делайте с ним что хотите. Кто его передал — не ваше дело.

— Это моё дело, — прорычал обладатель маски. — Потому что я собираюсь похоронить этот секрет. И всех, кто о нём знает. Если ты встанешь у меня на пути — похороню и тебя. И всю твою чёртову команду.

Сердце Марлоу застучало в ушах.

— Я не могу выдать источник, — вновь повторил Аукционист. — Анонимность — наш главный приоритет.

Марлоу мысленно взмолилась Великому Мангровому Божеству: только бы он не сдался.

— А теперь, с вашего позволения, мы возвращаемся к торгам.

Чёрт. Марлоу должна найти Адриуса. И быстро. Иначе всё пойдёт прахом.

Глава 23

Адриус пересёк фойе аукционного зала, не зная, куда идёт, но точно зная — ему нужно выбраться из этой комнаты. Он распахнул двери и вышел во внутренний двор, где его тут же поглотил влажный ночной воздух. В темноте мерцали и тускнели светлячки.

Он был в ярости, в бешенстве — но сильнее этого было другое. Боль.

Может, он и не должен был чувствовать себя так предательски раненым, но чувствовал. И где-то глубоко внутри закралось страшное подозрение — а вдруг эта боль была нанесена намеренно? Его всё не отпускала старая мысль: Марлоу так и не простила его за то, что он отвернулся от их дружбы. И, возможно, никогда не простит.

Он не знал, сколько времени уже стоял снаружи, когда услышал осторожные шаги по каменному полу.

— Победитель торгов не собирается никому рассказывать этот секрет, — сказала Марлоу.

Адриус повернулся к ней, не ответил.

— Я… я подслушала, как он угрожал Аукционисту, — пояснила Марлоу, хотя он и не спрашивал. — Похоже, он очень настойчиво требует, чтобы этот секрет так и остался тайной.

— Что это было? — спросил Адриус. Он встретился с ней взглядом. — Какой был секрет, Марлоу?

К её чести, она не отвела глаз, хотя вину нельзя было не прочесть на её лице.

— Это было про твою мать. Что твой отец наложил на неё проклятие.

Адриус кивнул. Он помнил, как Марлоу обвинила Аврелия в проклятии жены, а заодно и самого Адриуса.

Хотя с последним она, как оказалось, ошиблась.

— Значит, это правда? — спросил он. — Туман Верида тоже, вроде, так показал.

Марлоу кивнула.

— Это правда. Я… я видела её сама.

— Что? — Адриус резко обернулся. — Ты видела мою мать?

— Это было прямо перед свадьбой Амары, — сказала Марлоу. — Я обманула Кайто… проследила за ней. Она привела меня к твоей матери.

— И ты мне не сказала? — воскликнул он.

— А когда я должна была сказать? — вспыхнула Марлоу. — После того, как ты пообещал сестре, что больше не заговоришь со мной?

— Но ведь после этого я разговаривал с тобой десятки раз, — зло процедил Адриус. — Так что да, Марлоу, думаю, у тебя было время найти минуту, чтобы сказать мне, что ты знаешь, где моя мать и что она, — что? — уже пятнадцать лет заточена моим отцом?

— Я думала, что смогу…

Но Адриус не дал ей закончить:

— Зато времени, чтобы продать этот секрет какому-то незнакомцу на подпольном аукционе, у тебя вполне хватило. И это при том, что ты даже не удосужилась сказать мне, чем собираешься пожертвовать.

— Ты не должен был быть здесь! — сорвалась Марлоу. — Я же сказала, чтобы ты не приходил, я не хотела…

— Не хотела, чтобы я узнал, что ты затеяла, — договорил он глухо. — Конечно. Так же, как ты не хотела, чтобы я узнал, что ты обшариваешь кабинет моего отца в поисках зацепок про свою мать, или что ты связалась с теми отступниками-чарописцами, с которыми она когда-то работала… Что ещё ты мне не говоришь, Марлоу?

Во взгляде Марлоу мелькнуло упрямое пламя — и этого взгляда Адриусу хватило. Он понял: она скрывает гораздо больше. И не сказать, чтобы это его удивило.

— Мне жаль, — тихо сказала она, — что я ничего не сказала про твою мать. И жаль, что пришлось использовать этот секрет, чтобы попасть на аукцион. Но это было единственное, что могло иметь для них хоть какую-то ценность.

— Потому что ты знала, насколько это важно для меня! — выкрикнул Адриус. — Ты хоть представляешь, что могло бы случиться, если бы этот секрет всплыл?

— Ну и что? — парировала Марлоу. — Что, если все узнают, кто твой отец на самом деле? На что он способен? Что, если правда откроется?

— Это был бы инструмент шантажа — для меня, для Амары, — отрезал Адриус. — А Амара сделает всё, чтобы защитить семью.

— Думаешь, я этого не знаю?

Они встретились взглядами. И в затянувшейся тишине Адриус понял то, что она не сказала вслух. Марлоу прекрасно знала, на что пойдёт Амара ради имени Фолкрестов.

Например, заключить жуткую сделку, чтобы заставить собственного брата жениться ради политической выгоды.

Сделку, которую Марлоу до сих пор пыталась разрушить, даже несмотря на то, что Адриус знал: это уже бесполезно.

— Она слишком давно под проклятием, чтобы его можно было снять, — прошептала Марлоу. — Теперь оно навсегда. Даже если твой отец умрёт… всё, что он ей приказал, останется в силе.

У Адриуса ёкнуло под сердцем.

— Значит, нет способа освободить её?

— Только уничтожить гримуар. Это единственная надежда, — сказала Марлоу. — И единственный способ сделать это — наш ритуал. Я сделала то, что должна была. Да, это ранило тебя. Но если мы заполучим Обсидиановый Клинок — оно того стоило. Пожалуйста, Адриус. Пойдём со мной. Помоги нам.

Он посмотрел в сторону болот, где над водой поднимался туман.

— Где она? — тихо спросил он.

Ответ Марлоу прозвучал мягко:

— Кайто держит её в доме, в районе Внешних Садов.

Адриус с трудом подавил всхлип, подступивший к горлу. Всю свою жизнь он думал, что его мать где-то далеко. Неужели всё это время она была так близко?

— Тогда отведи меня к ней. Я должен её увидеть.

— Это опасно, — сказала Марлоу. — Кайто знает, что я в курсе. Но если она узнает, что и ты тоже…

— Мне плевать, — упрямо перебил Адриус. — Я должен её увидеть. Пообещай, что отведёшь меня, и тогда я вернусь в зал.

Марлоу замолчала. Адриус подумал, что она, наверное, сейчас вспоминает о своей собственной матери — и о том, как далеко она зашла, чтобы найти её.

Наконец Марлоу кивнула.

— Хорошо. Завтра. Я отведу тебя к ней.

— Тогда пошли.

Он решительно направился обратно в аукционный зал. Марлоу поспешила за ним, пока он снова врывался в здание.

Аукционист продолжал тараторить:

— Ставка в шесть с половиной миллионов жемчужин, раз, два…

— Восемь миллионов жемчужин, — громко произнёс Адриус с заднего ряда.

Ответ последовал мгновенно:

— Девять миллионов.

Адриус бросил взгляд на того, кто сделал ставку. Это был тот самый человек, которого раньше показала ему Марлоу — тот, кого она заподозрила в том, что это Вейл.

Адриус ни за что не собирался уступить тому, кто проклял его.

— Двенадцать миллионов жемчужин, — произнёс он.

Зал пронёсся шёпотом.

— Двенадцать с половиной миллионов, — откликнулся Вейл.

Семейство Фолкрестов было куда богаче, чем Вейл, Адриус это знал. Но он также знал, что есть предел: слишком крупные траты неизбежно привлекут внимание Амары. А двенадцать миллионов — это уже за гранью.

Он снова поднял табличку:

— Пятнадцать миллио…

Внезапный вздох потрясённой публики заставил его замолчать. Адриус рефлекторно повернулся на звук — и понял, на миг позже, что смотрит уже не на лица, скрытые иллюзиями.

Он смотрел на настоящие лица.

И они смотрели в ответ.

А потом аукцион взорвался хаосом.

Глава 24

Мaрлоу вцепилась в руку Адриуса, пока участники аукциона стремительно направлялись к выходам. В море бегущих людей она не могла разглядеть ни Свифта, ни Фишера.

— Уважаемые гости, сохраняйте спокойствие, — голос Аукциониста гремел по залу. — Кто-то вмешался в действие наших иллюзий. Пожалуйста, покидайте помещение организованно.

— Чёрт, — выдохнула Марлоу, осознавая. — Это Вейл.

Она не знала, успел ли он разглядеть её лицо до начала паники. Или лицо Адриуса.

Но он был не единственным, кого Марлоу следовало избегать. Ещё был Леонид. И… Кайто?

Марлоу заметила её — её невозможно было спутать: характерный боевой грим, яркая прядь зелёных волос. Она резко потянула Адриуса к стене, спрятавшись за ним. Мимо протискивались другие гости, устремляясь к дверям.

— Кайто здесь, — прошептала она Адриусу. За его плечом она различила её фигуру — ту самую, с зелёной полоской в волосах. И тогда всё встало на свои места. — Значит, это она купила тот секрет.

Это имело смысл. Шевалье рода Фолкрестов имела вескую причину участвовать в подпольных аукционах — отслеживать потенциальных ренегатов среди заклинателей. И у неё был веский мотив сохранить секреты Аурелиуса Фолкреста в тайне.

Но если она узнает, что именно Марлоу выставила этот секрет на продажу… Марлоу прекрасно помнила, чем в прошлый раз обернулось для неё внимание Кайто.

— Нам нужно убираться отсюда, — твёрдо сказал Адриус.

— А как же клинок?

— И что мы, по-твоему, можем сделать? — резко спросил он. — Аукцион, очевидно, отменён. Мы не можем просто украсть его.

— Боги, — выругалась Марлоу, осознавая. — В этом-то всё и дело. Кто-то нарочно нарушил иллюзию, чтобы устроить отвлекающий манёвр и украсть обсидиановый клинок.

— Кто? Вейл?

Мaрлоу покачала головой. Вейлу незачем было красть клинок. И слишком многое он потерял бы, если бы кто-то узнал, что он присутствовал на этом аукционе. Его репутация честного филантропа рассыпалась бы в прах.

Но был один человек, которому было абсолютно наплевать, кто его увидит. Один человек, достаточно безрассудный и дерзкий, чтобы пойти на такой шаг, не задумываясь о последствиях.

Леонид Хауэлл.

— Найди Свифта и Фишера и придумай, как вытащить нас с этого острова, — приказала Марлоу.

— А ты куда?

Она не ответила — просто оттолкнула Адриуса и выскользнула из укрытия. Петляя между перепуганными гостями, Марлоу пробралась к передней части зала. Она бегло осмотрелась в поисках Аукциониста — но тот уже исчез. Зато её взгляд зацепился за витрину из тёмного дерева, около восьми дюймов в длину, стоящую на пьедестале, где ранее восседал Аукционист.

Она взобралась на сцену и рванулась к коробке.

Пусто.

— Ищешь кое-что?

Марлоу обернулась — и столкнулась лицом к лицу с Леонидом. Его высокое, гибкое тело излучало скрытую угрозу, а угольно-чёрные глаза были бездонными омутами жестокости. На золотой цепи его поводка Сайкоракс смотрел на неё голодными глазами, хищно помахивая хвостом. В другой руке Леонид держал сверкающий чёрный обсидиановый клинок.

Чёрт. Она опоздала.

Мгновением позже рядом с ним возник Таддеус Бейн, его правая рука. Последний раз Марлоу видела его, когда он блевал слизняками у бурлеск-клуба в Медовых Доках.

— Марлоу Бриггс, — протянул Бейн, смакуя её имя, как леденец. — Какая приятная неожиданность. Мы тебя как раз искали, Марлоу.

У Марлоу перехватило дыхание, но она постаралась не показать страха.

— Удивительно, что у вас нет ничего более стоящего, чем гоняться за мной.

— Насколько сильно ты этого хочешь? — спросил Леонид, приподняв клинок так, чтобы тот сверкнул в свете. — Давай так. Отдам его тебе… в обмен на Свифта.

Мaрлоу стиснула зубы. Хорошо, что Свифт сейчас был далеко отсюда — по крайней мере, она надеялась на это.

— Нет? — усмехнулся Леонид. — Тогда вот ещё вариант. Встань на колени и попроси — и он твой.

Он оскалился, блеснув зубами в полумраке. Бейн расхохотался.

Однажды, поклялась себе Марлоу, они оба заплатят за всё, что сделали. За каждую подлость. За каждую рану.

Но сегодня — не тот день. Она даже не имела при себе ни одного гекса — их нельзя было проносить на аукцион.

— Ну же, Марлоу, — издевался Леонид.

Он прижал её к стенке — и знал это. Сердце Марлоу бешено колотилось, паника душила её изнутри.

— Что ж, — протянул Леонид с напусканным сожалением. — Стоило попробовать.

Он рассмеялся — громко, пронзительно, и этот звук был, как тысяча пауков, пробегающих по коже. Бейн расхохотался в унисон.

Всё ещё смеясь, Леонид достал что-то из-под полы пальто. Раздался резкий треск — и следующим, что Марлоу ощутила, была боль. Она пронзила её бок, вспыхнула, как пламя, разгораясь изнутри.

Крик вырвался у неё из горла. Ноги подкосились, и она рухнула на землю. Боль усилилась.

Стоило попробовать, слабо мелькнуло в её голове. Леонид выстрелил в неё — и, судя по жжению, пулей с проклятием.

— Минноу… Минноу?

Голос её матери, низкий, мелодичный, донёсся до неё, как сквозь воду.

— Мама? — пробормотала Марлоу, едва соображая. Она с трудом открыла глаза — даже не заметила, что закрыла их.

Кассандра появилась перед ней — её золотистые волосы падали мягкими волнами, а губы были тронуты знакомой, озорной улыбкой.

У Марлоу навернулись слёзы. Не думая, она потянулась к ней.

— Мама!

Кассандра наклонилась ближе:

— Тсс… Минноу, не двигайся, — её пальцы нежно коснулись лба Марлоу.

— Мама… — задохнулась та. — Почему… почему ты ушла? Почему не сказала, что уходишь?

— О, Минноу, — произнесла Кассандра. — Мне нужно было уйти. Я не могла остаться, быть привязанной к дочери, которая всегда будет лишь обузой. Ты ведь понимаешь это, правда?

— Ч-что?.. — голос Марлоу дрожал от слёз.

— Я больше не могла, Марлоу, — сказала она с сожалением. — Я пыталась. Шестнадцать лет. Но просто… я не смогла тебя любить.

Марлоу почувствовала, как её сердце разрывается.

— Правда в том, что без тебя мне лучше, — сказала Кассандра. В её голосе сквозило сочувствие. Она отстранилась, выходя из досягаемости.

— Нет, мама, пожалуйста… — всхлипнула Марлоу. — Пожалуйста…

Но теперь перед ней был не образ матери, а лицо Адриуса.

— Она права, — сказал он. — Без тебя мне тоже лучше. Ты только причиняешь боль окружающим. Думаю, тебя вообще невозможно полюбить — ты просто не позволяешь.

— Прости… — прошептала Марлоу, захлёбываясь слезами.

Адриус покачал головой, его янтарные глаза потускнели от печали.

— Ты же не думала, что я действительно тебя люблю?

Марлоу зажмурилась, отрицательно тряся головой.

С другого бока послышалось низкое рычание. Марлоу снова распахнула глаза — и увидела Сайкоракса. Он крался к ней, скаля пожелтевшие зубы в хищной ухмылке.

Последней мыслью, которая вспыхнула у неё в голове, было: вот и всё.

Где-то рядом закричали люди. Сайкоракс замер — и резко рванулся в другую сторону. Марлоу уже не могла разглядеть, что именно его отвлекло — тело словно раскалённое железо, не слушалось её.

— Минноу, Минноу, ты слышишь меня?

Адриус. Он вернулся. Марлоу издала жалобный стон и попыталась дотянуться до него.

— Я держу тебя, — сказал он. Она ощутила тепло его ладоней на своём боку. — Давай, мы должны уходить.

— Н-нет… — простонала она. — Не могу… пожалуйста…

— Ты справишься, — настаивал он. — Я с тобой.

Он потянул её к краю сцены и спрыгнул вниз, затем закинул её руку себе на плечо, подхватил и соскользнул с ней вниз, прямо в свои объятия.

Боль взорвалась по её боку.

— Знаю, знаю, прости, — шептал Адриус, неся её сквозь зал. — Свифт и Фишер ждут нас. Мы должны спешить.

Сознание Марлоу колебалось на грани — следующие минуты всплывали и исчезали обрывками.

Вот они уже снаружи. Тёплый ночной воздух обволакивал её дрожащую кожу, как дыхание. Где-то рядом спорили три голоса.

— Ты знаешь, что это за проклятие? — Свифт? Наверное.

— Если угадывать, то это «Живой Кошмар», — ответил Фишер.

Голоса снова растворились в темноте.

— Он здесь, — произнёс Адриус — когда именно, Марлоу не знала. Возможно, через минуту. А может, через час. Она почувствовала, как её укладывают на что-то твёрдое и ровное. Мир покачнулся.

— Что, во имя Вечной Топи, с ней произошло?! — раздался незнакомый голос.

Он звучал почти как Сильван. Но это было невозможно. С чего бы Сильвану оказаться здесь? Где-то рядом ответил Свифт, но смысл слов ускользал.

— Куда мы вообще едем?

— В Эвергарден?

— Нет, — резко отозвался Фишер. — Ей нужно антипроклятие. Если не снять его в течение двух часов — она умрёт.

Это были последние слова, которые Марлоу успела услышать, прежде чем её поглотила тьма.

Глава 25

Голова Марлоу гудела тупой болью, когда она начала медленно приходить в себя. Она моргнула, открывая глаза. Комната вокруг была тускло освещена фиолетовым биолюминесцентным светом, но она сразу узнала знакомые очертания мастерской «Чёрной Орхидеи».

Значит, она в безопасности. По крайней мере, пока. Напротив неё, в деревянном кресле, сидел Свифт, откинув голову назад, с закрытыми глазами и приоткрытым ртом. Тяжесть в груди Марлоу немного ослабла — он был в порядке.

Затем появился Сильван. Марлоу с нарастающим изумлением наблюдала, как он подошёл к спящему Свифту и поставил дымящуюся чашку чая на табурет рядом. Несколько секунд он просто стоял, глядя на Свифта с лёгким нахмуренным выражением.

Это был не его обычный взгляд — не насмешка, не презрение. Это было… единственное слово, которое приходило в голову, — обеспокоенность. Его рука едва заметно дёрнулась у бедра, после чего он отвернулся.

Марлоу поспешно зажмурилась, чтобы он не заметил, что она очнулась.

— Спал хоть немного? — прозвучал его голос.

Марлоу вздрогнула — но он обращался не к ней.

Ответил Адриус. Его голос был хриплым, уставшим:

— Всё нормально.

Сильван издал скептический звук. Марлоу дождалась, пока не услышит удаляющиеся шаги, и только тогда повернулась, выглянув из-за спинки дивана на Адриуса.

— Минноу! — воскликнул он, вскочив с кресла и усевшись на подлокотник рядом с ней. Его руки замерли в воздухе, словно он боялся к ней прикоснуться. — Как ты себя чувствуешь?

Марлоу приподнялась, поморщившись от боли в боку.

— Что, во имя Вечной Топи, делает здесь Сильван?

Адриус моргнул, отшатнувшись чуть назад от её вопроса. Теперь, глядя на его лицо, Марлоу видела, как сильно он вымотался за последние… часы? Дни? Глаза налиты кровью, утомление проступало в каждой черте.

— Нам нужно было срочно покинуть остров, — объяснил он медленно. — Все лодки исчезли. У меня был маячок — и у Сильвана есть его пара. Мы всегда носим такие на случай, если одному из нас нужно сбежать с нудного приёма.

— Ты не мог придумать ничего лучше, чем вызвать Сильвана? — возмутилась Марлоу. — Ему нельзя доверять! Он сын Вейла, он…

— Ты умирала! — рявкнул Адриус.

Голая боль в его голосе заставила Марлоу отпрянуть. Её злость дрогнула. Она прижала руку к ране. В горле встал ком — она знала, что всё было на грани, но… в глазах Адриуса застыл такой страх, что это сделало всё пугающе реальным.

— Марлоу? — Свифт сонно подал голос. — Ты очнулась?

Она повернулась к нему — и увидела, как облегчение разлилось по его лицу.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Я… думаю, да, — ответила Марлоу. Адриус отвернулся, сжав челюсть. — Что случилось?

— Медноголовые подстрелили тебя проклятой пулей, — тихо сказал Свифт. — Фишер считает, что это было проклятие Живого Кошмара.

Марлоу с болезненной ясностью вспомнила свою мать — тот призрачный образ. Теперь она понимала, что это было не по-настоящему. Просто проклятие, вытянувшее из неё её самые страшные страхи. Она не посмотрела на Адриуса.

— Мы успели доставить тебя сюда и наложить контрзаклятие до того, как проклятие тебя добило, — продолжил Свифт. — Фишер сказал, если бы мы опоздали хоть немного — ты бы не выжила.

— Сколько… сколько времени я была без сознания? — наконец спросила она.

— Всю ночь, — ответил Свифт. — Сейчас утро… наверное.

Паника снова заколола под рёбрами. Утро. Марлоу зажмурилась. Она же должна была сегодня утром быть на чаепитии с Вейлом. События прошлой ночи нахлынули отрывками.

— Аукцион. Вейл. — Она взглянула на Адриуса. — Он видел тебя. Может, и меня тоже.

— Возможно, — кивнул Свифт. — Но уже ничего…

— Мне нужно вернуться в Башню Вейла, — в панике перебила она. — Если он заметит, что меня нет…

— Сейчас ты никуда не пойдёшь.

Это был не Адриус и не Свифт. В комнату вошла Орселла, как будто это был её собственный дом.

Марлоу было уже достаточно сюрпризов на сегодня.

— Орселла? Что ты здесь делаешь?

— Оказалось, в городе не так уж и много мест, где можно наспех достать редкие ингредиенты для срочного контрзаклятия, — ответила она. — К счастью, твой дружок щедро платит.

Она кивнула в сторону Адриуса.

Марлоу знала Орселлу достаточно хорошо, чтобы понимать — та наверняка накрутила цену в девять-десять раз выше обычной. Не то чтобы Адриус не мог себе этого позволить — он же собирался тратить двенадцать миллионов жемчужин на аукционе.

Чёрт. Аукцион.

— Что с Обсидиановым Клинком? — спросила она. — Леонидас забрал его, а потом… Я не помню, что было после выстрела. Я даже не знаю, как мы выбрались.

— У аукциона была собственная охрана, — ответил Адриус. — Они ворвались, отвлекли Медноголовых достаточно, чтобы я смог унести тебя. Но что было потом — не знаю. Возможно, клинок вернули.

— А может, он всё ещё у Леонидаса, — мрачно произнесла Марлоу. — Боги подземные… Что же нам теперь делать?

— Ну, если он у Леонидаса, значит, не у Вейла, — подал голос Свифт, стараясь звучать ободряюще.

И снова они вернулись к Вейлу. К Вейлу, который, возможно, прошлой ночью видел Марлоу на подпольном аукционе. Если он действительно её заметил, ей придётся придумать чёртовски хорошее оправдание, иначе он всё поймёт. Поймёт, что она работает против него.

А что он тогда с ней сделает?

Голова раскалывалась.

О клинке можно будет подумать позже. Сейчас ей нужно было выяснить, что знает Вейл. Что он подозревает.

— Позови Сильвана, — сказала она Свифту. — Мы возвращаемся в Башню Вейла.

Свифт кивнул и поспешил к двери. Когда та распахнулась, в комнату вошёл Фишер.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал он Марлоу.

— Может, позже? — отрезала она.

— Нет. Не может.

— Фишер, мы потом разберёмся с Обсидиановым Клинком, — заторопилась она. — Сейчас мне нужно вернуться в Башню Вейла, и…

— Это не про клинок, — перебил он.

Марлоу сразу узнала этот тон. Он звучал точно так же, как в тот раз, когда Фишер обвинил её в том, что она пошла по стопам своей матери.

Она замолчала.

— Почему ты не сказала мне, что Жнецы угрожают моей семье? — резко спросил он.

— Что?

— Я был у отца сегодня утром, — сказал Фишер. — Он сказал, что за ним кто-то следит. Каждый его шаг. И даже не скрываются — наоборот, хотят, чтобы он знал.

— Они… просто пытаются его запугать, — неуверенно ответила Марлоу. — У меня ещё неделя, чтобы отдать Жнецам то, что они хотят. Они не тронут твою семью. Я контролирую ситуацию.

— Правда? — Фишер прищурился. — Потому что ты едва не умерла, пытаясь справиться с лидером Медноголовых. И я не понимаю, как мне вообще пришло в голову довериться семнадцатилетней девчонке, которая уверяла, что всё под контролем. Ты по уши в этом дерьме. И что хуже — ты втянула туда и меня.

За спиной у Марлоу фыркнула Орселла:

— Вот о чём я ей постоянно толкую.

Марлоу выдохнула дрожащим, прерывистым дыханием. Она не могла разобраться, что чувствует — злость, страх, вину… или всё сразу. Голова кружилась. Её подташнивало.

— И дело не только во мне, — продолжал Фишер. — Это и Свифт, и Чёрная Орхидея, и даже Адриус — ты всех нас втянула в этот бардак. В свой бардак.

Он был прав.

Вот кто такая Марлоу на самом деле — ураган, врывающийся в чужие жизни и приносящий за собой беду.

Она сглотнула, встретившись с ним взглядом.

— Я всё исправлю, Фишер. Клянусь тебе.

Он лишь покачал головой, лицо было усталым и серьёзным.

— Я знаю, что ты постараешься. Но умрёшь, стараясь. А нам придётся расхлёбывать последствия.

***

Вейл ждал её.

Он сидел в гостиной, сложив руки, с чайником, из которого поднимался пар, в центре стола перед ним.

Сердце Марлоу сжалось. Ей показалось — или он действительно разглядывает её слишком пристально?

— Я уж подумал, ты забыла о чае, — сказал он с лёгкой усмешкой.

Марлоу села напротив него, стараясь не поморщиться от боли в боку, куда попала проклятая пуля.

— Просто проспала.

Рядом с чайником лежала тарелка с печеньем, посыпанным сахарной пудрой и какао. Она взяла одно — лишь бы не ёрзать под его изучающим взглядом.

— Поздно легла? — спросил он с тенью насмешки.

Он знал? Видел её?

Она откусила печенье, пережёвывая медленно, чтобы потянуть время. Ей не хотелось врать, будто она всю ночь провела в Башне Вейла — он вполне мог знать, что это не так, даже если не заметил её на аукционе.

Он махнул рукой — и чайник сам поднялся и разлил горячий, тягучий чай по чашкам.

Марлоу смотрела, как поднимается пар.

— Я водила Свифта на балет, — наконец сказала она. — Он никогда не был.

— И что смотрели?

Чёрт. Что сейчас идёт? Мысли в голове путались, пульсируя под черепом от остаточного действия проклятия.

— «Балладу о Лунном Воре», — выпалила она. Это был единственный балет, который она вообще когда-либо видела. Наверняка его всё ещё ставят — ведь он совсем недавно вышел.

Вейл вздохнул, глухо поставив чашку в блюдце.

— Марлоу. Я думал, мы с тобой договорились быть честными друг с другом.

У неё перехватило дыхание. Пальцы вцепились в край стола.

— Я…

— Я знаю, что прошлой ночью ты была на подпольном аукционе.

Паника вспыхнула в Марлоу, как живое пламя. Какую причину она могла назвать? Что бы мог поверить Вейл? Мысли разбежались, в голове — пустота.

— Всё в порядке, — мягко сказал он. — Тебе не нужно объяснять. Я знаю, что у тебя были свои причины быть там. Точно так же, как и у меня.

Марлоу уставилась на него, ошеломлённая. Он не просто признал, что был на аукционе — он ещё и отпускал её без допросов?

— Я знаю это, потому что ты такая же, как я, Марлоу, — продолжил Вейл. — Всё, что ты делаешь, ты делаешь, потому что веришь, что это правильно. Потому что хочешь сделать этот город лучше. Потому что хочешь защитить тех, кого любишь.

Он поднялся с кресла и повернулся к окну за столом. Посмотрел вниз, на Эвергарден, на каналы и улицы Каразы внизу.

— Я работаю над кое-чем. Над чем-то, что может изменить весь мир. Когда это будет завершено — банды, Пять Семей… они больше не будут править.

Он снова повернулся к ней. Его выражение стало напряжённым, почти безумным.

— Я могу защитить тебя, Марлоу. Я могу сделать так, чтобы ты была в безопасности.

Марлоу с трудом вдохнула:

— Что ты имеешь в виду под «работаешь над чем-то»?

— Сильное заклинание, — ответил Вейл, не сводя с неё взгляда. Марлоу с трудом верила, что он рассказывает ей это. Рассказывает правду.

И если он действительно с ней честен — по-настоящему честен — она не собиралась упускать такую возможность.

— Ты имеешь в виду то самое заклинание, которым ты проклял Адриуса?

Она наблюдала, как лицо Вейла замирает. Затем его губы тронула горькая усмешка.

— Я должен был догадаться, что ты раскусишь это. Ты умна, Марлоу. Как твоя мать. Как я.

— Я не такая, как ты, — выплюнула она. — Я бы никогда не заставила человека убить собственного отца.

Вейл тяжело вздохнул:

— Я не хотел этого, Марлоу. Ты должна понять. Это было ради общего блага.

Марлоу могла понять, как смерть Аурелиуса могла послужить общему благу — может быть, даже согласиться с этим. Но это не оправдание проклятию Адриуса.

— Зачем втягивать Адриуса? Зачем было подвергать его этому?

— Это был единственный путь, — тихо сказал Вейл. Он отвёл взгляд, лицо омрачилось сожалением. — Я бы хотел, чтобы мне не пришлось так поступить с ним. При всех его недостатках, при всём, что сделали Фалкресты, он этого не заслужил. Но другого способа не было.

Марлоу скрестила руки на груди:

— Ты мог сам зарезать Аурелиуса, если уж так хотел его смерти.

Но Вейл покачал головой:

— Мне нужна была не его смерть. Мне нужна была его кровь.

— Что?

— Кровь отца, пролита рукой сына, — произнёс Вейл почти как заклинание. Он снова посмотрел ей в глаза. — Это один из ингредиентов заклинания, которое я создаю. А это заклинание… если бы ты знала, на что оно способно. Оно может спасти тебя, Марлоу. Может спасти нас всех.

— Что ты имеешь в виду под «спасти»? — спросила она.

— Гниль и пороки этого города глубоки, — сказал Вейл. — И лишь немногие могут заглянуть за эту пелену, как мы с тобой. Мало кто способен даже представить себе мир, где сострадание, а не жадность, правит поступками. Где уязвимые защищены, а не эксплуатируемы. Где тех, кто их эксплуатирует, ждёт наказание, а не награда. Это заклинание даст нам не просто мечту о таком мире — оно сделает его реальным.

Всю свою жизнь Марлоу верила, что такой мир невозможен. Страх и алчность всегда побеждали — не потому, что люди рождались жадными, а потому, что именно жадность поощрялась, а доброта наказывалась. Люди вроде Свифта и Фишера — хорошие до глубины души — были в ловушке жестокой системы, принуждавшей к насилию и покорности. А люди вроде её матери — те, кто, возможно, могли бы быть хорошими, если бы им дали такой выбор — тоже втягивались в порочный круг, который этот выбор отнимал. А люди вроде Аурелиуса Фалкреста были теми, кто писал правила, сея свою жадность и жестокость на всех остальных.

Но в мире, который хотел создать Вейл, Свифт не боялся бы Медноголовых. Фишер не был бы в долгу у Жнецов. Его семья была бы в безопасности. И Адриус… Адриус был бы свободен от семейных интриг. Свободен.

Свободен быть с Марлоу — если он всё ещё этого хотел.

И вот теперь она сидела перед Вейлом и пыталась сказать себе, что создание такого мира — ошибка. Но была ли это ошибка? Она не знала.

— Проклятие, которое я наложил на Адриуса, будет преследовать меня до конца моих дней, — сказал Вейл. — Но ты и сама знаешь: за всё в этом мире нужно платить. И если пятно на моей душе — это плата за лучший мир… я готов её заплатить. Простых ответов не существует, Марлоу. Ты знаешь это лучше всех.

— Магия, способная на такое, — медленно произнесла Марлоу. — Она опасна.

Вейл кивнул:

— Я не принимаю это решение легкомысленно. Этой магией нужно пользоваться редко. Мудро. И только тем, кто достоин.

Неужели такая сила действительно может быть во благо?

Если что и могло вырвать Каразу из лап банд, Пяти Семей, этой гнили, которая веками разъедала город, так это — Вейл и его заклинание.

Фишер сказал, что Марлоу по уши в этом, и, может, он был прав. Может, она и правда была наивной, полагая, что способна это остановить.

Это заклинание давало Вейлу возможность переписать саму реальность. И если такая реальность — именно та, которую он хочет создать… Марлоу оставалось только задаться вопросом: даже если бы она могла его остановить — должна ли?

Глава 26

Адриус сошёл с лодки и уставился на ничем не примечательный дом перед собой.

— Здесь?.. — выдавил он. — Всё это время она была здесь?

Думать только: больше двенадцати лет ему твердили, что мать бросила его, уехала за полмира. А она всё это время находилась в двадцати минутах езды на лодке.

— Думаю, твой отец хотел держать её рядом, — ответила Марлоу. — Чтобы приглядывать за ней. На случай, если она найдёт лазейку и сбежит.

Яростная злость вспыхнула в груди Адриуса. Он поймал себя на дикой мысли: если бы Аурелиус сейчас стоял перед ним, он не задумываясь снова вонзил бы нож в его сердце.

Марлоу мягко коснулась его руки, и Адриус повернулся к ней. В её взгляде читалась тревога.

— Ты уверен, что хочешь сделать это сейчас? — спросила она.

Он лишь кивнул.

Марлоу повела его по тропинке к дому, через кованые ворота, мимо ухоженного газона и аккуратно подстриженных живых изгородей.

Перед самой дверью Адриус остановился.

— А что, если она…

Он сглотнул. А что, если мать не захочет его видеть? Если она не узнает того, кем он стал? Того, кто стал таким холодным, таким бесчувственным, что даже не сумел оплакать смерть собственного отца.

Исме увидит его насквозь. Увидит, как сильно он похож на своего отца — человека, который держал её взаперти все эти годы. И прогонит его, как только поймёт, кто перед ней.

— Адриус, — голос Марлоу вырвал его из водоворота мыслей. — Когда я видела твою мать… она была заперта здесь очень давно. И единственное, чего она хотела, о чём просила — это не свобода. Она просто хотела увидеть тебя и твою сестру.

Адриус глубоко вдохнул, позволяя словам дойти до сознания. Но что, если Исме на самом деле хотела увидеть того Адриуса, которого помнила? Маленького мальчика, который плакал, когда сестра его била, садился к ней на колени, прося угощений, сказок и обнимашек? Того Адриуса, который существовал только в её воспоминаниях, но не того, кем он стал сейчас.

— Мы можем не заходить, — мягко сказала Марлоу. — Вернёмся в другой раз.

Но Адриус покачал головой. Если он струсит сейчас, то, возможно, никогда больше не наберётся храбрости.

— Хорошо, — сказала Марлоу и толкнула дверь.

Изнутри не раздалось ни звука. Марлоу просунула голову в прихожую:

— Здравствуйте? Исме? — позвала она. Адриус остался стоять в дверях, пока Марлоу осторожно продвигалась вперёд.

И тогда он увидел её — через арку, ведущую в гостиную. Его мать.

На ней был халат тёмно-фиолетового цвета. Тёмные волосы, теперь с серебристыми прядями, были заплетены в косу, перекинутую через хрупкое плечо.

В руке она сжимала подсвечник — словно оружие.

— Я не хочу вам навредить, — тихо сказала Марлоу.

Пальцы Исме крепче обхватили подсвечник.

— Привет, мам, — мягко произнёс Адриус.

Подсвечник с грохотом упал на пол. Мать кинулась к нему. Адриус успел поймать её.

Она обрушилась в его объятия, рыдая так, что содрогалось всё её тело. Рыдающий, надрывный плач, который Адриус почувствовал до самых костей.

— Адриус… — всхлипывала она снова и снова. — Мой мальчик. Мой сын. — Она отпрянула, костлявыми руками обхватила его лицо. — Это правда ты. Боги мои.

И тогда на него обрушилась волна такой пронзительной, бездонной скорби, что он, возможно, рухнул бы на пол, если бы не продолжал держать мать.

Казалось, эта боль и печаль так долго были заперты внутри него, так глубоко зарыты, что он почти убедил себя, будто не чувствует их вовсе. Но сейчас, глядя в глаза своей матери — впервые за более чем десять лет — они хлынули на него, как бесконтрольный поток.

— Да, — сказал Адриус, голос его дрожал от сдерживаемых слёз. — Это правда я.

— Ты совсем взрослый… — Она снова зарыдала, слёзы струились по её щекам.

И её слёзы заставили его собственные упасть свободно, без удержу.

— Прости, — всхлипывал Адриус. — Прости меня.

Его мать отстранилась, обхватила лицо ладонями. Адриус зажмурился — от нежности её прикосновения, от боли, что читалась в её взгляде.

— Прости? — переспросила она с тихим изумлением. — За что ты просишь прощения? Ни в чём из этого нет твоей вины.

Горячие слёзы стекали по щекам Адриуса.

— Я… я не тот, за кого ты меня принимаешь. Я не… — голос сорвался. — Я…

— Ты мой сын, — произнесла она с такой силой, словно пыталась вытеснить из него сомнения. — И этого достаточно. Это единственное, что имеет значение. Ты мой сын, и я люблю тебя. Очень.

Адриус покачал головой:

— Ты не знаешь, что я сделал. Во что я превратился.

Она провела пальцами по его щеке — и от этого прикосновения Адриус почувствовал, как внутри всё рушится.

— Может быть, я больше и не знаю тебя, Адриус. Но я знаю твоё сердце. Я знаю, что ты хороший.

Она прижалась губами к его лбу. Адриус вцепился в неё и заплакал.

Казалось, он голодал по этой любви всю свою жизнь. Говорил себе, что ему не нужно, не важно, что он этого не достоин. Что согласится на крохи — на злость Амары, презрение отца. На фальшивые отношения с девушкой, которую не сможет по-настоящему любить. На обломки и осколки, из которых можно склеить хоть какую-то иллюзию любви.

Но сейчас, рыдая в объятиях матери, он понял: что бы он ни пытался построить вместо этого — настоящая любовь всегда найдёт способ это разрушить.

И он снова останется среди руин.

Глава 27

Адриус и его мать были так поглощены своей встречей, что даже не заметили, как Марлоу бесшумно вышла из дома. Она тихо прикрыла за собой дверь и почти вслепую направилась по тропинке к пристани, а в глазах у неё начали собираться слёзы.

Она искренне радовалась за Адриуса — спустя столько лет он, наконец, увидел свою мать. Но при этом внутри неё что-то надломилось. Ведь она точно знала, как отчаянно Исме мечтала увидеть своих детей за все эти годы заточения. Это, как Марлоу и сказала, было её единственной просьбой.

А потом мысли невольно вернулись к её собственной матери. Та, возможно, сейчас находилась где-то за полмира отсюда. Скучала ли она вообще по дочери?

И даже если скучала, даже если вспоминала о Марлоу так же часто, как Марлоу — о ней, она всё равно выбрала — уйти.

Мать Марлоу любила её. Она это знала. Просто… не так сильно. Не так, как Исме любила своих детей.

Марлоу вытерла глаза и посмотрела вниз, в чистые воды канала. Где бы ни была Кассандра, пусть она будет счастлива. Пусть будет в безопасности.

Но думать о ней — хотя бы ещё секунду — она больше не собиралась.

Она обернулась к дому… и замерла.

На другом конце пристани стояла Кайто.

— Марлоу Бриггс, — произнесла она с удовлетворением в голосе. — Я знаю, что это ты продала секрет Фалкрестов на аукционе.

Марлоу выпрямилась, напряжённо расправив плечи.

— И зачем тебе это вообще? — резко спросила она. — Аурелиус мёртв — или почти мёртв. Можешь больше не быть его сторожевой псиной.

Губы Кайто скривились в злобной усмешке.

— Почему ты вообще была ему верна? — продолжила Марлоу. — Ты ведь сама видела, что он творил.

— Ты хочешь спросить, зачем быть верной самому богатому и влиятельному человеку в городе? — со злобным смешком уточнила Кайто.

— Я хочу спросить, зачем быть верной человеку, который заточил собственную жену и презирал своих детей?

— Исме была слабой, — отрезала Кайто. — А я знаю, что единственный способ выжить в этом мире — это найти того, кто силён и не гнушается делать то, что нужно, чтобы удержать власть, и стать для него незаменимой. — Она усмехнулась. — Твоя мать тоже это знала.

Марлоу хотела возразить… но в голове прозвучал знакомый голос Кассандры: В этом городе есть жертвы, а есть те, кто выжил. И мы — не жертвы.

Разве в этих словах не было доли правды? Либо ты находишь способ выбраться из грязи, либо даёшь ей утянуть себя на дно. А иногда, чтобы вырваться наверх, нужно кого-то послабее столкнуть вниз.

Всё в этом мире имеет свою цену.

Кайто взвесила свои варианты и решила, что плата за выживание — это верность Аурелиусу.

И, возможно, Марлоу делала то же самое. Если она хотела жить в мире, где не будет деления на жертв и тех, кто по ним топчется ради собственного спасения… возможно, цена — позволить Вейлу победить. Дать ему сотворить своё заклинание. Позволить ему изменить этот мир.

— Марлоу?

Обе обернулись на голос Адриуса, прозвучавший у ворот.

Он увидел Кайто — и в его взгляде вспыхнула сталь.

— Кайто, — произнёс он мрачно.

Марлоу следила за выражением лица Кайто, пока та оценивала обстановку. Теперь, с Адриусом рядом, вряд ли она рискнёт на что-то большее, чем угрозы.

— Ты тоже была в доле, когда его держали здесь запертым, да? — сжал кулаки Адриус.

— Разумеется, — холодно отозвалась Кайто. — В этом мире не было никого, кому бы твой отец доверял так, как мне.

Плечи Адриуса напряглись, челюсть сжалась.

— Адриус, — окликнула его Марлоу. — Пойдём отсюда.

Он ещё на мгновение остался неподвижным, сверля Кайто взглядом. Затем, не проронив ни слова, резко развернулся и прошёл мимо неё по тропинке, спустился на пристань и шагнул в лодку. Не взглянув на Марлоу, он просто прошёл мимо и занял место на борту.

— Осторожнее, Марлоу, — крикнула Кайто вслед, когда девушка зашла на борт. — Всё копаешь чужие секреты… а в итоге сама окажешься зарыта.

— Ты в порядке? — спросил Адриус.

Марлоу молчала, пока они не отъехали от Вистерия Гроув достаточно далеко. Они выбрали запутанный маршрут обратно в Эвергарден, избегая каналов, которые вели через улицу Перл и другие оживлённые районы — лишь бы не попасться на глаза вместе.

Адриус просто покачал головой. Глаза у него были красные от слёз, кулаки сжаты до побелевших костяшек.

— Спасибо, — тихо сказал он. — За то, что нашла её. За то, что… поняла, что он с ней сделал.

Марлоу кивнула. Она чувствовала — он хочет сказать ещё что-то, и потому молчала.

— Всю жизнь я… я думал, что она просто не хотела иметь с нами ничего общего, — прошептал Адриус. — Что она ушла по своей воле, потому что… как и отец, она нас не… не любила. А теперь я знаю правду. — Он посмотрел на Марлоу. — Я столько времени потратил на то, чтобы завоевать внимание отца или… или убедить себя, что оно мне не нужно. А всё это время она… — Он осёкся, яростно вытирая лицо.

Марлоу осторожно положила ладонь ему на плечо.

— Просто если бы я знал, — прошептал он. — Если бы я всё это время знал, что она меня любит… всё могло бы быть по-другому. Я был бы другим.

Марлоу никогда не позволяла себе задать тот же вопрос. А что, если бы Кассандра тогда не покинула Вейл? Что, если бы она росла, зная, кто её отец?

Но теперь это ничего не меняло. Это не меняло, кем она стала.

— Тебе не нужно быть другим, Адриус, — сказала Марлоу. — Твоя мать любит тебя таким, какой ты есть сейчас.

Он с трудом сглотнул, челюсть сжалась.

— А ты?

— Я… что ты имеешь в виду? — Марлоу запнулась. Но она знала, что он спрашивал. Это было видно — в том, как он посмотрел на неё, янтарные глаза, как виски, вглядывались в неё до самого нутра.

— Я имею в виду, что мы всё это время прячемся, выкраиваем каждую возможную минуту, а я до сих пор не знаю, чего ты от меня хочешь.

Она не могла отвести взгляда. И не могла найти, что ответить.

Он провёл рукой по растрёпанным кудрям.

— Послушай… забудь о сделке с Амарой. Забудь о наших семьях, хотя бы на минуту. Если бы между нами ничего не стояло, если бы мы действительно могли быть вместе — ты бы этого хотела?

— Я бы…? Почему ты спрашиваешь?

— Просто ответь, — с болью сказал он. — Пожалуйста.

Это казалось ловушкой.

— Какая разница, Адриус? Мы не можем…

— Я знаю, — резко перебил он.

— Что ты хочешь услышать?

— Правду, — выдохнул он, усталый. — Ты же сама этого когда-то требовала от меня. Помнишь?

Как она могла забыть?

— Я сказал тебе, что чувствую. Я не скрывал ничего. И теперь, по-моему, справедливо, чтобы ты поступила так же.

Какую игру он затеял?

— Ты и так знаешь, что я к тебе чувствую, — проговорила она, и голос у неё дрогнул.

— Нет, не знаю, — возразил он. — Думаешь, тебя так легко читать?

Для него — да. Она всегда чувствовала, что он без труда проникает ей под кожу.

— Я взяла на себя вину за смерть твоего отца, чтобы никто не узнал про проклятие, — сказала она. — Я поставила себя под удар ради тебя. Я рисковала жизнью ради тебя.

— Да, — спокойно ответил Адриус. — Как ты делаешь это ради множества других людей и в самых разных обстоятельствах. Ты делала это для клиентов, для Свифта… чёрт, даже для Сильвана — и ты его даже не выносишь.

— Я… откуда ты об этом знаешь?

— Свифт рассказал, — отмахнулся он. — Только не меняй тему.

Это должно было быть уловкой. Какой-то способ взять над ней верх. Иначе это просто не имело смысла. Он должен был знать, что она чувствует.

Но потом она увидела всё его глазами. Он открылся ей. Отрёкся от своей семьи ради неё. Согласился жениться на девушке по выбору своей сестры — ради неё. Сломал мощное проклятие из-за любви к ней, чего даже не должно было быть возможно.

А Марлоу… что сделала она? Она не призналась. Не произнесла ни одного слова. Только эти украденные ночные моменты.

Да, она рисковала жизнью. Но Адриус был прав: для неё это было не столько признанием в любви, сколько частью её профессии. Если взглянуть трезво, он поставил на карту всё. А она, как обычно, охраняла своё сердце.

Даже теперь, когда он был рядом, она играла в эту любовь, как в партию Раза — скрывая свои карты до самого конца.

И тут её осенило. Он вовсе не играл с ней.

Это она играла с ним.

— Без игр. Без лжи. Только правда, — сказал Адриус. — Чего ты хочешь от меня?

— Я… — слова застряли в горле. Это было несправедливо. Как он мог просить от неё этого, зная, что они, возможно, никогда не смогут быть вместе? Как он мог заставить её произнести то, что только разобьёт её сердце в тот момент, когда он пообещает себя другой?

Адриус кивнул, челюсть напряжённо сжалась.

— Понятно, — тихо сказал он и отвернулся.

— Адриус… — начала Марлоу, но ей нечего было сказать дальше. Он хотел от неё того, чего она не могла ему дать.

Она могла быть с ним понарошку. Могла красть с ним моменты в темноте.

Но настоящим он никогда не будет её. И она всегда это понимала. Но только теперь увидела, насколько эгоистично поступала с ним.

Она ведь Лунная Воровка, в конце концов — держала Солнечного Короля в своей тени.

И она знала, чем такие сказки заканчиваются.

Глава 28

Ночью Марлоу спала плохо. Её терзали мысли об Исме, Адриусе, Вейле, Медноголовых и Жнецах. Всё смешалось в голове в один клубок.

Жнецы всё ещё охотились за Фишером. Адриус был связан договором с Амарой. Они не могли завершить своё заклинание — и теперь Марлоу уже не была уверена, что вообще стоит это делать.

Раньше она не раз оказывалась в опасных и запутанных ситуациях, но всегда знала, как из них выбраться. Разгадать загадку. Снять проклятие.

А теперь — понятия не имела, что делать.

— Могу я кое-что спросить? — сказала Марлоу Свифту за завтраком, состоявшим из чая и простых сухих печений. Больше она в себя впихнуть не могла.

— Конечно, — ответил Свифт.

Пока не передумала, Марлоу выпалила:

— Как думаешь, мы вообще правильно поступаем?

— В каком смысле?

— Я о заклинании, — пояснила Марлоу. — О попытке остановить Вейла. А что, если… что если он на самом деле прав? А если городу действительно стало бы лучше, если бы он всем заправлял?

Глаза Свифта широко распахнулись, и он так резко поставил чашку, что чай выплеснулся на стол.

— Ты серьёзно?

Марлоу кивнула:

— Он мог бы избавиться от банд. Лишить Пять Семей контроля над магией. Разве это было бы хуже, чем то, что есть сейчас?

Свифт молчал с минуту, глядя в стол с непроницаемым выражением.

— Марлоу, — наконец сказал он. — Тебя никогда не заставляли делать что-то против своей воли. У тебя никогда не отбирали выбор. И поверь, не существует такой благородной цели, которая оправдала бы это.

Марлоу встретилась с ним взглядом. Она знала, что в его словах есть истина, но всё равно не могла не задаваться вопросом. Если только такие люди, как Медноголовые, Жнецы и Аурелиус Фолкрест, готовы идти на всё ради своей цели — неужели они всегда будут побеждать? Если у них нет ни одной черты, которую они бы не переступили — неужели остальным придётся жить по их правилам?

Внезапный стук в дверь нарушил напряжённую тишину. Марлоу насторожилась. Единственный человек, кто мог сейчас стоять у двери — это Вейл.

Но, открыв, она с облегчением увидела Джемму.

— О, — удивилась Марлоу. — Мы договаривались встретиться?

— Нет, — ответила Джемма. — Я просто пришла узнать, как ты.

— Эм… проходи, — сказала Марлоу. — Чаю хочешь?

Джемма вошла в квартиру и замерла, увидев Свифта за столом.

— О, Сильван тебя искал, — заметила она.

И Свифт тогда сделал нечто, чего Марлоу прежде за ним не наблюдала — он покраснел.

— Я… мне стоит его найти, — пробормотал он, встал и поспешно вышел.

Джемма смотрела ему вслед с лёгким развлечением, а Марлоу — с лёгким ужасом.

Когда Свифт вышел из зоны слышимости, Джемма сказала:

— Никогда не видела, чтобы Сильван так по кому-то угорал. Надеюсь, его сердце не разобьют.

Марлоу вспомнила предупреждение Адриуса Свифту. Она до сих пор с трудом могла поверить, что у Сильвана могли быть настоящие чувства к Свифту. В голове всё ещё вертелась мысль: а вдруг это просто розыгрыш?

Она закрыла дверь и жестом пригласила Джемму к столу, налила обеим по свежей чашке чая.

Джемма размешивала чай своей маленькой золотой ложечкой и с интересом разглядывала Марлоу.

— Не могла не заметить, — сказала она, отставляя чашку, — ты уже больше недели не просила меня о помощи.

Она имела в виду помощь с организацией тайных встреч между Марлоу и Адриусом.

Но прежде чем Марлоу успела придумать уклончивый ответ, Джемма продолжила:

— Вы опять расстались?

— Опять? — переспросила Марлоу. Потом моргнула, внезапно осознав, что Джемма, оказывается, не знала всей правды об их с Адриусом отношениях. — Джемма, мы с Адриусом… мы никогда на самом деле не были вместе.

Лоб Джеммы нахмурился.

— Тогда зачем вы с ним прятались?

— Нет, я имею в виду… до того, как… до свадьбы Амары. Когда все думали, что мы… — Марлоу поискала слова. — Это было как у тебя с ним. Ненастоящее.

Джемма фыркнула:

— Уверена, у меня с ним всё было совсем не так, как у тебя. Но… зачем вы притворялись?

Марлоу сделала глоток чая.

— Всё сложно.

Джемма бросила на неё взгляд, полный скепсиса.

— Ему нужна была моя помощь, — сказала Марлоу. — А мне — удобный повод вернуться в Эвергарден. Тогда мне это казалось логичным.

— Может, даже чересчур логичным, — пробормотала Джемма.

Марлоу рассмеялась.

— Я убедила себя, что всё к нему перегорело, но…

— Трудно отпустить Фолкреста, — понимающе сказала Джемма, глядя в свою чашку с нахмуренным лицом.

— Да, — кивнула Марлоу. — Похоже, так.

— Я четвёртая в очереди на наследство семьи Старлинг, — сказала Джемма. — Моя старшая сестра уже замужем, и у неё скоро будет ребёнок, так что вряд ли я когда-нибудь стану наследницей. А значит, я могу делать что угодно. И я делаю. Целуюсь с девушками на вечеринках, устраиваю себе дорогие шопинг-туры, сплетничаю о всей этой новой знати. Мне кажется, я пережила Амару. — Она сглотнула. — А потом я вдруг вижу её в другом конце зала. Или слышу что-то, чем сразу хочется с ней поделиться. И моё сердце как будто снова ломается.

— Джемма… — мягко сказала Марлоу, накрывая её руку своей.

Джемма встретилась с ней взглядом, в её глазах блестели слёзы.

— Я сожалею, понимаешь? Каждый день. Я сожалею об этом.

— О том, что влюбилась в неё?

Джемма покачала головой.

— О том, что не поставила всё на кон. Что не сказала ей, что я чувствую. Чего хочу.

Марлоу опустила глаза.

— Думаешь, это бы что-то изменило? Что она бы отказалась выходить за Дариана?

— Нет, — тихо сказала Джемма, ни секунды не сомневаясь. — Я знаю, это бы ничего не изменило.

— Тогда зачем сожалеть? — голос Марлоу дрогнул. — Разве не лучше сохранить гордость?

— А ты не думаешь, что в честности тоже есть гордость? — спросила Джемма. — Разве ты не вся про это, Марлоу? Про правду?

Марлоу уставилась в свою чашку.

— Я просто… — продолжила Джемма. — Даже если бы это ничего не изменило, я бы хотела, чтобы она знала. Чтобы всё было сказано. Чтобы она по-настоящему понимала, от чего уходит. Всё равно ведь терять мне было уже нечего.

***

Небо пылало малиновыми облаками, когда Марлоу поднялась на крышу Малакитового здания. Адриус уже ждал её, стоя к ней спиной и глядя на сверкающий закат Эвергардена.

Последний раз они были здесь вместе больше года назад — в ночь семнадцатилетия Адриуса. Тогда они сидели и смотрели, как солнце встаёт над городом, и Марлоу казалось, что начинается что-то важное.

Она ошибалась.

— Спасибо, что пришёл, — сказала она.

— Джемма сказала, ты хочешь мне что-то сказать, — отозвался Адриус, оборачиваясь к ней.

Он задержал взгляд, будто впитывая её образ. Его глаза были такими же тёплыми, как вечерний воздух, ласкавший кожу.

Слова Джеммы звучали в голове. Разве ты не вся про правду, Марлоу?

Марлоу была смелой. Но не в этом. Не когда дело касалось её сердца.

Она посмотрела на залив вдали, сверкавший в тающем солнечном свете.

— Это мне непросто, — тихо начала она. — Свифт однажды сказал, что чем более уязвимой я себя чувствую рядом с кем-то, тем меньше доверяю. И, наверное, он был прав.

— Ты чувствуешь себя уязвимой со мной, — понял Адриус. — Ты мне не доверяешь.

— Я не хочу быть такой, — сказала Марлоу. — Не хочу быть как моя мать, не умеющей любить по-настоящему. Когда одна нога всегда у двери. Я… должна сказать тебе правду.

Она подняла руку и коснулась его лица. Он склонился к её ладони. Она хотела запомнить его таким — с золотистым светом, играющим в кудрях, с мягкой надеждой, мерцающей в глазах.

— Правда, Адриус, — выдохнула она дрожащим голосом, — в том, что мы никогда не сможем быть вместе.

Он просто смотрел на неё сражённо, ошеломлённо. И она видела, как в нём гаснет надежда.

— Из-за Амары? — спросил он.

Марлоу покачала головой, сдерживая подступающий к горлу всхлип.

— Потому что… — голос Адриуса дрогнул, — потому что ты меня не хочешь?

Она снова покачала головой. Слёзы текли свободно.

— Потому что хочу, — прошептала она.

Смущение затуманило его взгляд.

— Тот ингредиент для заклинания, что мы украли у Уорнера, — сказала Марлоу сквозь слёзы. — Он был мой. Самое сокровенное желание моего сердца. Я отдала его Орселле… неважно зачем.

— Марлоу, — прошептал он. Его голос был обнажённым, до боли.

— Это было то единственное, чего я хотела, но никогда не осмеливалась сказать вслух. — Её голос дрожал. — Но сейчас я говорю. Хотя уже нет никакой надежды, что это когда-нибудь сбудется. — Она не отвела взгляда. — Это ты, Адриус. Будущее с тобой.

И прежде чем она успела сказать что-то ещё, Адриус поцеловал её.

Этот поцелуй был не похож ни на один прежний — в нём чувствовалась отчаянная жажда, долгожданность, страсть.

Но так же внезапно он отстранился. Не полностью — он был всё ещё рядом, дышал ей в щёку тяжело и часто.

— Адриус… — прошептала она, всё ещё держа его лицо в ладонях. — Мы должны это закончить.

Щёки у него были мокрые — от её слёз или от собственных, Марлоу не знала. Она слышала, как дрожит его дыхание, когда он вдыхает.

— Забавно, — сказала она, хотя на самом деле в этом не было ничего забавного. — Когда я отдала своё сокровенное желание, я думала, это ничего не изменит. Я ведь знала, что у нас нет будущего. Ты тоже знал, правда? Ты всегда знал. Именно поэтому ты тогда отстранился. Утром после той ночи.

Утром после его семнадцатилетия. После того, как он пришёл к ней. После того, как они вместе встретили рассвет над Каразой. После того, как он отвернулся от неё, сделав вид, будто она для него — ничто.

Адриус зажмурился, словно смотреть на неё было больно.

— А если бы… если бы я не струсил? — прошептал он. — Если бы тогда, той ночью, сказал тебе правду?

— Адриус, не надо, — тихо произнесла она, пытаясь отстраниться. Но он не отпустил, прижал её крепче к себе.

— А если бы я тебя поцеловал? — отчаянно спросил он, голос сорвался, в глазах вспыхнуло золото. — Ты бы осталась в Эвергардене? У нас бы всё получилось?

Марлоу покачала головой, и слёзы полились ещё сильнее.

— Нет. Ну же, Адриус. Ты же знаешь — не получилось бы. Именно поэтому ты и не поцеловал меня тогда. Потому что у нас не было шанса. Всё это… всё было игрой. Мы просто продолжали притворяться.

— Не говори так, — выдохнул он яростно. — Это было настоящим. Всегда было настоящим для меня.

Марлоу просто смотрела на него. Он никогда не был прекраснее, чем в эти моменты — когда сражался за что-то. И она хотела, чтобы он сражался. За неё. За них. Даже если это ничего не изменит.

Но она не могла позволить ему снова всё отдавать.

— Для меня это тоже всегда было по-настоящему.

Он издал сдавленный звук, будто она ударила его. И медленно, вдох за вдохом, они начали отдаляться. Пока единственным, что их связывало, не остались переплетённые пальцы.

Марлоу вдруг осознала: возможно, это последний раз, когда она его касается.

Он сжал её руку крепче — на одно короткое мгновение, а потом отпустил. Она выскользнула из его объятий, позволив себе один последний взгляд — на него, стоящего на фоне сверкающего закатного неба.

Глава 29

Когда Марлоу вернулась в башню Вейл, ночь уже опустилась на город. В её гостиной её ждали Свифт и, к её сожалению, Силван.

— О, хорошо, что ты вернулась, — сказал Свифт, едва она переступила порог.

— О, прекрасно, — вторил ему Силван, но без всякой искренности.

— Это пришло сегодня, — сказал Свифт, протягивая ей плотный белый конверт. Увидев заплаканное лицо Марлоу, он нахмурился с тревогой. — Ты в порядке? Что случилось?

Марлоу выхватила у него конверт и направилась в кухню.

— Всё нормально. Я не хочу об этом говорить.

— Ты же встречалась с Адриусом, да? — спросил Свифт.

Марлоу его проигнорировала, разрывая конверт.

— О нет, — драматично протянул Силван. — Только не говорите, что теперь Адриус будет ходить мрачнее тучи. Я терпеть не могу, когда он в таком состоянии.

— Ну да, ведь ты такой жизнерадостный и сияющий, — буркнула Марлоу, пробегая глазами по содержимому письма. Это было официальное уведомление из канцелярии Грантэра: её слушание назначено через неделю.

— Как бы мне ни было невыразимо больно это признавать, — произнёс Силван, — но с тобой Адриус… счастливее. Он становится собой.

Марлоу вспомнила, как нечто подобное говорила ей Джемма. Только она использовала другое слово — «другой».

— Неважно, — отозвалась Марлоу, складывая письмо и откладывая в сторону. — Он женится на другой.

Она даже не взглянула, чтобы увидеть их реакцию.

— Фишер был прав насчёт меня, — сказала она, уставившись в кухонную столешницу, сжав кулаки по бокам. — Я правда просто втягиваю всех в свои проблемы.

— Что? Он так сказал? — удивился Свифт.

Марлоу опёрлась локтями на столешницу и закрыла лицо руками. Она лишь кивнула, убитая горем.

— Я стала проклятельщицей, потому что думала, что у меня это получается. Думала, что могу разгадывать загадки, исправлять несправедливости, помогать людям. Но, может, я на самом деле просто… умею всё портить.

Свифт обошёл столешницу и положил руку ей на плечо. В его глазах был решительный, стальной взгляд.

— Ты издеваешься? Марлоу, если бы ты не вернулась в мою жизнь, я бы до сих пор оставался под каблуком у Леонидаса. Если бы ты не согласилась помочь Адриусу, он до сих пор был бы под проклятием.

— А теперь Адриус женится на дочери вассала из-за меня. Ты не можешь даже вернуться домой из-за того, что я сделала. Семье Фишера теперь ещё больше угрожает опасность, потому что я подумала, что смогу защитить его от Жнецов. А моя мать… — она запнулась, сдерживая слёзы. — Всё, что я сделала, — это усложнила ей жизнь с самого рождения. Неудивительно, что она держалась от меня подальше. Я прихожу в жизни людей — и только всё в них рушу.

— В этом, надо признать, есть доля правды, — вставил Силван.

Свифт бросил на него испепеляющий взгляд.

— Послушай, — сказал он, сжимая плечо Марлоу, — ты права. Ты действительно умеешь создавать проблемы.

Марлоу удивлённо посмотрела на него. Её задели эти слова — даже от него.

— Но ведь ты всё ещё хочешь разобраться с Жнецами и спасти Фишера, верно?

Она кивнула.

— Тогда давай сделаем это, — сказал Свифт. — Давай создадим как можно больше проблем для Медноголовых.

Марлоу моргнула, охваченная неожиданной волной благодарности — за его веру в неё. Её взгляд упал на официальную повестку на слушание. А потом — на письменный стол её матери. Там, за зеркалом, всё ещё лежала бухгалтерская книга. И в голове у неё начал складываться план.

Свифт расплылся в довольной улыбке, явно узнав этот её взгляд.

— Пошли — наведём беспорядок.

***

— Это… весьма любопытно, — сказал Грантэр, переворачивая страницу книги учёта матери Марлоу. — Очень любопытно. Где вы это нашли?

— Это принадлежало моей матери, — ответила Марлоу. — Она спрятала её в квартире в башне Вейл. Я нашла её только недавно, когда вернулась. Все имена я проверила сама.

— Нам придётся провести собственную проверку — вы же понимаете, — сказал Грантэр.

Марлоу кивнула:

— Конечно. Но я не собираюсь передавать эту информацию просто так.

Брови Грантэра удивлённо поползли вверх.

— Мисс Бриггс, я не могу обещать вам снисхождения на слушании лишь за то, что вы это передали.

— Прекрасно. Потому что снисхождения я и не прошу. Я хочу кое-что другое.

Грантэр закрыл книгу и откинулся в кресле, выжидающе глядя на неё.

Марлоу не доверяла ему — не по-настоящему. Но она верила, что правильно его читает. Что знает, чего он хочет. И сможет убедить его, что она может это дать. Точно так же, как это делала Кассандра со своими жертвами.

— С этим списком вы можете прикончить Медноголовых и Жнецов, — сказала Марлоу. — Две крупнейшие банды на Болотах. Вас будут считать героем города.

На лице Грантэра по-прежнему играла вежливая улыбка, но Марлоу заметила голодный блеск в его глазах. Он был слишком молод для своей должности — городского юрисконсульта, — и проделал стремительный путь к ней, дав громкие обещания очистить город и искоренить коррупцию. Именно на этом он построил свою репутацию, и сейчас Марлоу вручала ему способ превратить красивые слова в действия.

Она знала, что для него должность юрисконсульта — всего лишь ступень в более крупном плане. Если всё пойдёт как надо, следующим шагом станет кресло мэра.

Грантэр сложил руки перед собой, аккуратно и спокойно.

— Если предоставленная вами информация подтвердится, можете не сомневаться: с Жнецами и Медноголовыми будет покончено. Обещаю — моя канцелярия сделает всё возможное, чтобы выбить землю у них из-под ног.

— Это всё, что мне нужно было услышать, — сказала Марлоу и поднялась со стула.

— Позволите вызвать для вас лодку до башни Вейл? — спросил Грантэр, тоже вставая.

— Спасибо, не нужно.

— Хорошо, — кивнул он. — Минуточку, подождите, если не возражаете?

Прежде чем она успела что-либо ответить, он вышел через заднюю дверь своего кабинета.

Марлоу подошла к высоким окнам за его столом и взглянула на площадь Старой Каразы. Коррупция была вплетена в ткань этого города с самого основания. Казалось, это невозможно изменить.

Но если Вейл был прав… Если ему удастся разрушить власть банд и Пяти Семей, Караза могла бы стать местом, где действительно существует правосудие. Где могущественные несут наказание, а беззащитные получают защиту. Возможно, все эти громкие обещания Грантэра об искоренении зла — не просто мечты.

Он вернулся всего через минуту.

— Вот, — сказал он, протягивая запечатанный конверт. — Официальное уведомление о вашем слушании.

Марлоу взглянула на него:

— Ваши люди уже доставили мне такое прошлой ночью.

— Ах да? Моя ошибка, — с яркой улыбкой сказал он и положил руку ей на плечо. — Не беспокойтесь, Марлоу. Просто расскажите правду — и всё уладится.

Марлоу хотелось рассмеяться от такой наивной веры, но она лишь улыбнулась:

— Я найду выход сама.

Она вышла из кабинета в уютную приёмную, где Свифт сидел с чашкой чая, который, должно быть, ему принесли секретари.

— Ну как? — спросил он, когда Марлоу подошла.

— Удачно, — слабо улыбнулась она. — Медноголовые и Жнецы ещё не знают, что их ждёт.

Свифт поднялся, и они вместе направились к лифту, прошли через вестибюль Ратуши и вышли на улицу. Но когда они начали пересекать площадь Старой Каразы по направлению к каналу, Марлоу почувствовала знакомое покалывание тревоги.

Прежде чем она успела понять, в чём дело, из тени выступили двое мужчин.

Марлоу похолодела. Она знала их. Перевозчик и Неро — любимые головорезы Медноголовых.

— А вот и Марлоу со Свифтом, — радостно произнёс Перевозчик. — Интересно, что таким, как вы, делать в Ратуше?

— Марлоу, — тихо и напряжённо сказал Свифт, сжав её руку.

Марлоу метнула быстрый взгляд по сторонам — и увидела, что Перевозчик и Неро были не одни. Медноголовые выходили из тени, окружая их со всех сторон.

У неё не было времени задаваться вопросами, как их нашли. Не было времени размышлять, почему они оказались в центре Каразы, а не в родных болотах.

У неё было время только на одно — вытащить из кармана карту проклятия и закричать:

— Divertere!

Проклятие ударило в землю перед Перевозчиком, вырвавшись полосой огня. В тот же миг Марлоу схватила Свифта за руку и потащила обратно, бегом бросившись к площади.

Но следующая вспышка достигла её спины, и разряд ударил в позвоночник, сковав тело.

— Свифт, беги! — крикнула она, собрав последние силы, чтобы оттолкнуть его.

— Avendra!

Красные глифы сверкнули в воздухе, и всё погрузилось во тьму.

Глава 30

Марлоу очнулась, лёжа на холодной металлической поверхности. Голова раскалывалась от боли. С приглушённым стоном она открыла глаза — и почти сразу поняла, где находится.

Внутри дредноута, где был спрятан Слепой Тигр. Но не в самом кабаке — в другой части корабля.

В карцере.

Металлическая решётка отрезала её в отдельной камере. Две другие были пусты — но у двери сидел мужчина, перебирая ожерелья из жемчуга.

Хотя его лицо оставалось в тени, Марлоу узнала яркий фиолетово-золотой костюм. Таддеус Бейн.

Марлоу тихо застонала и попыталась встать.

Бейн поднял взгляд. Улыбнулся.

— А вот и пробуждение.

Она злобно посмотрела на него.

— Где Свифт? Что ты с ним сделал?

Он расхохотался, глухо, почти лаем:

— О, я знал, что будет весело.

Марлоу прижала лоб к металлическим прутьям и закрыла глаза. Холод немного притуплял головную боль.

— Как вы нас нашли?

— Нам подсказали, — ответил Бейн. — Твой дружок, Грантэр.

Марлоу вскинула голову, поражённая.

Грантэр?

— Думаешь, он хочет, чтобы ты умерла? — спросил Бейн с усмешкой.

Но зачем? Он же спас её от ареста — ради Вейла…

В голове всё плыло, и ни один вывод не складывался.

— Не волнуйся, крошка, — продолжил Бейн с мерзкой ухмылкой. — Леонидас скоро тебя увидит.

Эти слова вонзились в сердце Марлоу ледяным ужасом. Сам Бейн был пугающим, но Леонидас… Леонидас был самой жестокостью, воплощённой в человеке.

Она не хотела знать, что он приготовил для неё.

Дверь карцера скрипнула прежде, чем она успела что-то сказать. Вошёл другой Медноголовый, лицо которого Марлоу показалось смутно знакомым. Он кивнул Бейну.

— А вот и время пришло, — сказал тот, глаза его заблестели. Он подошёл к двери камеры и открыл замок.

Марлоу не двинулась.

— Ну же, — сказал Бейн, махнув ей к выходу. — Не будем заставлять его ждать.

Он подтолкнул её в спину, и, онемев от страха, Марлоу сделала шаг вперёд.

Позже она не смогла бы вспомнить ни секунды пути от карцера до капитанских покоев, где её ждал Леонидас.

Он восседал на троне, достойном императора Кортезии, окружённый десятками Медноголовых. На нём был привычный угольно-чёрный костюм без излишеств. В одной руке он крутил клинок.

У Марлоу похолодело внутри. Это был Обсидиановый Клинок.

Сикоракс, его огромный крокодил, лежал у ног Леонидаса, погружённый в пиршество. Его зубы были красными от крови — он жадно жевал что-то, что очень напоминало человеческие внутренности. Желудок Марлоу скрутило.

— Марлоу Бриггс, — сказал Леонидас. — Я давно ждал этой встречи.

Марлоу не могла говорить. Её трясло так сильно, что она едва держалась на ногах.

— Что? — Леонидас наклонился вперёд. — Ни одной язвительной реплики? — Он цокнул языком. — А я от тебя большего ждал, Марлоу.

— Где Свифт? — прошептала она, голос дрожал.

Улыбка Леонидаса растянулась:

— Свифт? Этот трус сбежал. Оставил тебя, принцесса. Как и нас когда-то. Такова вот его верность, не правда ли?

Марлоу глубоко вдохнула — первый настоящий вдох с тех пор, как пришла в себя. Свифта не поймали. Он не у Леонидаса. Он в безопасности.

— Ты правда думала, что сможешь нас свалить? — спросил Леонидас. — Глупенькая, наивная Мисс Разрушительница Проклятий. Раньше тебе как-то удавалось выкручиваться. Но не в этот раз. — Его взгляд стал ледяным, чёрным. Марлоу показалось, что она смотрит в бездонную пустоту. — Не в этот.

Он вытащил карту заклинания из внутреннего кармана и произнёс:

— Moriare!

По рукам Марлоу прошли длинные, когтистые рассечения. Она закричала, хватаясь за них, будто могла удержать кровь внутри.

Леонидас соскочил с трона и пошёл к ней. Марлоу попятилась, подскользнулась на собственной крови и рухнула на пол. Он схватил её за горло и прижал к полу.

Марлоу изо всех сил царапала его руку, слёзы жгли глаза, лёгкие судорожно ловили воздух. Её сковал ужас, какого она ещё никогда не испытывала, когда она смотрела в тёмные, пустые глаза Леонидаса.

— Не волнуйся, — тихо произнёс он. — Я не собираюсь убивать тебя… пока.

Марлоу всхлипнула, беспомощно дрыгая ногами, пока Леонидас сжимал её горло сильнее, а другой рукой вытаскивал очередную карту заклинания.

— Ах, вот она, — сказал он. Он поднёс карту к лицу Марлоу, чтобы она могла её рассмотреть. — Знаешь, после того как мой любимый чарописец слегка… поехал крышей, мне потребовалось время, чтобы найти того, кто снова сможет сделать для меня это заклинание.

Марлоу и не нужно было смотреть на карту, чтобы понять, о чём он говорит.

— Ну так что скажешь, Марлоу? — усмехнулся Леонидас. — Хочешь стать Медноголовой?

Проклятие, которое он наложил на Свифта. То самое, что разъедало его плоть за каждый отказ выполнить приказ.

— Пожалуйста… — прохрипела Марлоу, зная, что всё бесполезно. — Пожалуйста, просто убей меня!

Леонидас ухмыльнулся ей сверху вниз:

— А в чём тогда был бы весь кайф?

Крик поднимался из груди Марлоу, когда Леонидас поднял карту.

— Maledire.

Глубокие алые глифы потекли с карты проклятия, обвили её запястья и поползли вверх по рукам. Ужас вцепился в неё мёртвой хваткой.

Леонидас рывком поднял её на ноги.

— Ну-ка, крутанись для нас, Марлоу, — сказал он насмешливо.

Марлоу не пошевелилась. Этого не может быть.

Правая рука начала покалывать, как будто отсидела. Она посмотрела вниз — кончики ногтей начали зеленеть, гноиться. Она знала, что это значит. Она видела руку Свифта после того, как Медноголовые использовали на нём это проклятие.

Каждая секунда неповиновения позволяла гнили подниматься выше.

Она проглотила всхлип и сделала оборот.

Леонидас и Бейн зааплодировали и расхохотались. Остальные Медноголовые подхватили.

— Очень мило, — одобрил Леонидас. Его взгляд потемнел, стал жестоким. — А теперь — ударь себя по лицу.

Марлоу зажмурилась, всё тело дрожало от страха. Это было только начало. Он проведёт часы, издеваясь над ней, унижая её. А потом скормит Сикораксу.

Если повезёт — убьёт прежде.

Она подняла руку и шлёпнула себя по щеке.

— Сильнее, — приказал Леонидас.

Марлоу ударила себя ещё раз.

— Сильнее!

Снова. Щёка горела. Во рту появился вкус крови.

— Посмотри на меня, — велел Леонидас.

Марлоу открыла глаза. Его чёрные глаза вонзились в неё. В груди поднимался рыдающий ком, подступая к горлу.

Леонидас поднял Обсидиановый Клинок. Фиолетовый свет отразился от его лезвия.

Громкий взрыв потряс дредноут. На миг Марлоу решила, что это проделка Леонидаса, но тот моргнул, удивлённый.

— Что это было? — спросил Бейн.

Леонидас отмахнулся и кивнул другому Медноголовому:

— Иди, выясни.

Тот кинулся к люку и исчез в коридоре.

Леонидас снова сосредоточил взгляд на Марлоу.

— Подойди, — велел он.

Марлоу резко вдохнула и зажмурилась. Будто могла закрыться от этого кошмара.

— Марлоу, — протянул Леонидас нараспев. — Не усложняй. Иди сюда.

Пальцы Марлоу начали покалывать. Она сжала кулаки и, крепко зажмурившись, медленно сделала шаг вперёд. Ещё. Ещё ближе.

— Хорошая девочка, — пропел Леонидас.

Она почувствовала его горячее дыхание на лице… а затем — холодное лезвие клинка у своей щеки.

— Не бойся. Это почти не будет больно.

Но новый взрыв сотряс корабль — настолько сильно, что Марлоу потеряла равновесие и упала на пол.

Леонидас прищурился.

— Что ты наделала?

Марклоу покачала головой, дыхание перехватило от паники.

Медноголовый, которого Леонидас послал проверить, вернулся и встал в дверном проёме. Он просто стоял там, слегка покачиваясь.

— Ну? — рявкнул Леонидас.

Голова мужчины с глухим стуком свалилась с плеч.

Марлоу закричала.

Тело без головы рухнуло в проёме. Над ним перешагнула теневая фигура и вышла на свет.

На миг Марлоу подумала, что это галлюцинация.

Но затем иллюзия заговорила.

— Я ищу Леонидаса, — сказал Вейл. Его взгляд упал на Леонидаса. — А, значит, это ты.

— Ну-ну-ну, — усмехнулся Леонидас, поднимаясь с пола и перешагивая через Марлоу. — Папочка пришёл спасать свою принцессу?

Он не успел даже подать сигнал — два десятка Медноголовых ринулись на Вейла.

Тот спокойно отступил на шаг и вытащил из кармана карту гекса. Он прошептал заклинание — слишком тихо, чтобы Марлоу смогла расслышать.

Бледно-зелёные глифы вспыхнули на карте, озарив Медноголовых яркой вспышкой. Раздались крики, и когда свет погас, Марлоу увидела: Медноголовые… другого слова не было… таяли.

На их коже вздувались яростные волдыри, которые лопались и кровоточили. Плоть стекала на пол тяжёлыми сгустками, сопровождаясь душераздирающими криками боли.

— Sventrare! — взревел Леонидас, запуская своё заклинание.

— Sciogliere, — спокойно произнёс Вейл.

Бледно-зелёные глифы окутали Леонидаса. Марлоу с ужасом наблюдала, как проклятие ударило по нему, сдирая кожу кусками, обнажая кровавое месиво. Она зажмурилась, едва не вырвав от отвращения.

Тело отказывалось двигаться. В течение нескольких секунд она могла лишь стоять на коленях, слушая, как Вейл раз за разом накладывает проклятие на других Медноголовых, а те вопят от боли.

Двигайся, сказала она себе. Сделай что-нибудь!

Ей нужно было найти карту с проклятием, наложенным на неё Леонидасом. Собрав последние силы, она поползла к его останкам. Его тело лежало в изуродованной куче перед троном. Из груди Марлоу вырывались сдавленные рыдания.

Прямо перед ней с шипением хлестнул хвост, покрытый чешуёй.

Сикоракс, прикованный золотой цепью, рванулся на неё, его челюсти сомкнулись, рвя её куртку — но, к счастью, не задевая плоть.

Марлоу снова закричала и изо всех сил вцепилась в его пасть, вспомнив, что однажды рассказывал ей Дерзкий Буканьер: крокодильи челюсти невероятно сильны при закрывании, но слабы при открытии.

Сикоракс извивался, пытаясь вырваться, но челюсти оставались сомкнутыми. Марлоу зажмурилась и сосредоточилась на том, чтобы удерживать их закрытыми, пытаясь отгородиться от звуков бойни вокруг. Она дрожала всем телом, но держалась, хватая ртом воздух и стараясь не вырвать.

И вдруг борьба прекратилась.

Марлоу открыла глаза. Она всё ещё держала крокодилью голову в руках.

Остальная часть тела Сикоракса была разорвана в клочья.

Она закричала и отпустила. Дрожь была такой сильной, что она не была уверена, сможет ли двигаться, но ей нужно было добраться до карты. Втянув в лёгкие столько воздуха, сколько могла, несмотря на дрожь, она протянула руку к окровавленной массе, что осталось от Леонидаса.

Слёзы катились по её щекам, когда она судорожно перебирала клочья плоти и крови в поисках карты. Тошнота накрывала с головой. И как раз в тот момент, когда она подумала, что больше не вынесет…

Её пальцы нащупали край карты.

Она вытащила карту из окровавленного месива и нащупала в кармане зажигалку. Пальцы скользили в крови, и она попыталась поджечь карту — раз, два, три — безуспешно. Воздух разрывали предсмертные вопли Медноголовых, погибающих от проклятий Вейла.

Сдавленно вскрикнув от отчаяния, Марлоу резко вдохнула и в четвёртый раз щёлкнула зажигалкой. Появилось пламя, и она поднесла карту проклятия к огню.

Карта засветилась болезненно-зелёным светом. Та же аура вспыхнула вокруг Марлоу, а затем потянулась к карте, как будто отслаиваясь от неё. Проклятие впиталось в карту — и свет погас. Карта потускнела, стала пепельно-серой.

На Марлоу нахлынуло облегчение. Она сделала несколько прерывистых вдохов — и тут поняла, что в комнате стало тихо.

— Марлоу? — раздался голос Вейла.

Марлоу всхлипнула.

— Всё хорошо, — снова сказал он, мягко. Она услышала, как он приближается.

Она распахнула глаза.

Вейл стоял примерно в десяти шагах от неё. Его аккуратный костюм цвета кобальта был насквозь пропитан тёмной кровью. Вокруг лежали обезображенные тела Медноголовых — расплавленные лужи плоти на полу.

В одной руке он держал Обсидиановый Клинок. Их взгляды встретились, и он убрал нож.

— Всё хорошо, — повторил он, опускаясь рядом с ней на колени. — Ты в порядке. Теперь ты в безопасности. Они больше никогда не смогут прикоснуться к тебе. Ты в безопасности.

Марлоу только смотрела на него — на свежие следы крови и плоти на его одежде, на весь ужас того, что он только что сделал… что он сделал ради неё. Пустота разверзлась внутри.

Он протянул руку и мягко притянул её к себе, прижал голову к своему плечу и стал раскачивать, как беспокойного младенца, которому нужен покой.

— Я всегда буду тебя защищать, Марлоу, — прошептал он. — Всегда.

Глава 31

Громкий грохот вырвал Адриуса из сна.

Сначала он решил, что это был всего лишь сон — смутный водоворот образов и чувств, которые невозможно разобрать в полусознательном состоянии.

Но затем снова что-то с грохотом рухнуло, за этим последовал звон разбившегося стекла или фарфора. Адриус вскочил с постели, всё ещё наполовину во сне, и побрёл через гостиную к входной двери своих покоев — зачарованные огни вспыхнули, как только он вошёл.

Раздался ещё один грохот, и Адриус вылетел в коридор. Звук шёл с противоположного конца — из покоев Амары.

— Адриус.

Он обернулся. В темноте, всего в нескольких шагах от входа в покои, стоял Дарьян. Как и Адриус, он был в той же одежде, в которой, вероятно, лёг спать. Его обычно безупречно уложенные золотистые волосы теперь были взъерошены.

Адриусу почти никогда не доводилось видеть Дарьяна в таком виде — растрёпанным и испуганным.

— Что происходит? — спросил он. — С Амарой всё в порядке?

Дарьян колебался:

— Не уверен, что мне стоит говорить это тебе…

— Говори, что случилось? — шагнул к нему Адриус.

— Это твой отец, — тихо ответил Дарьян. — Примерно час назад он… поддался ранениям.

У Адриуса ушла земля из-под ног. Его отец мёртв. После недель ожидания эти слова не казались реальностью.

— Я должен попасть к ней, — произнёс он, указывая на дверь.

Дарьян сжал губы, нахмурился:

— Она хотела побыть одна.

Звуки разрушения в покоях стихли — и почему-то от этого в животе стало ещё тяжелее.

— Дарьян.

Тот отвёл взгляд и кивнул, проходя мимо Адриуса и отперев дверь.

Как только Адриус вошёл, ему стало ясно, откуда был весь этот шум.

Амарой было перевёрнуто всё: стулья, стол, шкаф с посудой — вдребезги. Один из деревянных стульев лежал на ковре в щепках, осколки стекла поблёскивали в лунном свете, пробивающемся сквозь окно.

У изножья дивана, скорчившись на полу, сидела Амара.

Её волосы растрепались, лицо было в потёках от слёз, но сейчас она не плакала. Она просто смотрела в пустоту, обняв колени.

— Амара? — осторожно позвал Адриус.

Она никак не отреагировала, и он медленно подошёл ближе.

Когда между ними оставалось всего расстояние вытянутой руки, она издала какой-то сдавленный звук, словно не дав плачу вырваться наружу, и посмотрела на него.

— Что мне теперь делать? — прохрипела она. А потом спрятала лицо в руках и разрыдалась.

И в этот момент Адриус понял свою сестру лучше, чем за все последние годы. А может, и лучше, чем когда-либо прежде. Ведь Аврелиус не был отцом — ни для него, ни для неё. Он был богом. Богом, которого Амара почитала… а Адриус — отвергал.

И теперь его не стало.

Среди обломков ярости и горя сестры Адриус рухнул.

Скорбь обрушилась на него, как стена — глухая, непреодолимая. Он думал, что сможет избежать её, отгородиться, но она всегда была рядом. Он даже не знал, кого именно оплакивает: отца, сестру, мать, себя, того ребёнка, каким когда-то был. Ту любовь, изувеченную, уродливую, но всё же существующую — к людям, которые всегда его подводили. Он не знал, что именно рвёт ему грудь — облегчение или опустошение — теперь, когда он наконец свободен от человека, которым мерил свою жизнь… и против которого жил.

Но одно он знал совершенно точно — в этот момент, среди этого опустошения, есть лишь одно место, где он хочет быть.

Глава 32

Вода в ванне в апартаментах Марлоу была зачарована, чтобы не остывать, но даже спустя почти два часа, проведённых в горячей ванне, она всё ещё не чувствовала тепла.

И — чистоты.

Запах лавандового мыла вызывал лёгкую головную боль, но двигаться не хотелось совсем.

Каждый раз, когда она закрывала глаза, перед ней вставали искажённые, расплавленные тела Медноголовых.

Мягкий стук в дверь ванной вернул её в реальность.

— Марлоу? — послышался голос Свифта, тихий, приглушённый дверью. — Ты всё ещё там? Надеюсь, ты не утонула?

На то, чтобы ответить, ушли последние силы:

— Я тут.

— Ты вообще собираешься сегодня выходить?

Марлоу промолчала.

Когда она вернулась в Башню Вейла, Свифт метался по гостиной — с дикими глазами, в панике. Он объяснил, что в момент похищения сумел ускользнуть до того, как и его схватили. Он сразу отправился обратно в Башню и всё рассказал Сильвану.

А Сильван — сообщил Вейлу.

Марлоу не стала вдаваться в подробности о том, что произошло на дредноуте Медноголовых. Но Свифт понял всё и без слов — достаточно было взглянуть на неё.

Он спросил, что с ней сделал Леонид.

— Ничего такого, что могло бы сравниться с тем, что Вейл сделал с ними, — ответила она.

Свифт не стал настаивать.

— Слушай, я… — начал он за дверью. — Я собирался навестить Сильвана. Он… он, правда, переживает за тебя. Но если хочешь, я останусь…

— Нет, — прохрипела Марлоу. — Всё в порядке. Со мной всё нормально. Иди.

Снаружи повисла тишина.

— Тогда… до утра, — тихо сказал он, и она услышала, как его шаги удаляются.

Сколько времени она ещё провела в ванне после этого, Марлоу не знала. Но в какой-то момент всё-таки выбралась, завернулась в облачно-мягкий халат и заплела влажные волосы в свободную косу.

Как только она вышла из наполненной паром ванной, в дверь тихо постучали.

Марлоу замерла. Часы на стене гостиной показывали за полночь. Она не могла представить, кто мог прийти к ней в такое время.

Был только один человек, которого она действительно хотела увидеть. И она знала — его там быть не могло.

Но хрупкая надежда всё равно заставила её пройти через всю комнату и откинуть засов.

Она открыла дверь — и он действительно стоял там, в тёмном проёме. Адриус.

Он выглядел так же разбито, как чувствовала себя она. Вместо безупречного костюма — домашняя одежда: рубашка на пуговицах, перехваченная поясом, и шёлковый халат. Глаза покрасневшие, уставшие. Локоны взъерошены, лицо усталое, осунувшееся.

— Привет, — прохрипел он, чуть покачнувшись в дверях. — Я знаю, мне не стоило приходить…

Марлоу ничего не сказала. Просто обвила его плечи руками, притянула к себе и втянула в квартиру.

Он почти рухнул ей навстречу, прижимая её к себе так же крепко, как она — его. От него исходило тепло. Марлоу задрожала.

Он немного отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза, обхватив ладонью щёку.

— Что случилось? — спросил он. — Что-то произошло.

Марлоу покачала головой:

— Это не важно. Ты здесь.

— Я должен был увидеть тебя, — сказал Адриус. — Мой отец… он умер.

Марлоу резко вдохнула. Она не была удивлена. И, возможно, это было ужасно, но первое, что она почувствовала, — было облегчение.

— Хочешь поговорить об этом?

Он провёл большим пальцем по её щеке:

— Я просто хочу быть здесь.

Она поднялась на носки и поцеловала его — мягко.

— Это… — начала она, но он не дал договорить, отвечая на поцелуй с жадностью. Между ними вспыхнул жар. Он обвил рукой её талию и притянул к себе.

Марлоу отступила назад, увлекая его за собой. Он прижал её к стене, целовал до головокружения, до огня под кожей.

Она коснулась его груди и слегка отстранилась, разрывая поцелуй. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга в темноте, тяжело дыша. Будто бросая вызов — остановиться или продолжить то, что не может закончиться иначе, кроме как разбитым сердцем.

Но Марлоу взяла его за руку и повела к дивану.

Она опустила его на подушки и села к нему на колени. Уже не важно было, чем всё закончится. Все причины, почему они не могут быть вместе, растворились в ночной тишине.

Они были здесь. Они были живы.

Этого было достаточно.

Марлоу снова поцеловала его — медленно, с наслаждением. Потянулась к поясу халата.

Адриус перехватил её за запястье, его шёпот коснулся её губ:

— Ты уверена?

Марлоу кивнула:

— Да. А ты?

Он отпустил её руку, обхватил её лицо ладонями:

— В тебе? Всегда.

Глава 33

Марлоу не ожидала, что Адриус останется на ночь. Это было слишком рискованно. Но часть её — крошечная, глупая часть — всё же надеялась. После того, как он касался её, обнимал и называл своей, ей хотелось верить, что он не сможет уйти.

Это было жалкое, влюблённое желание, и Марлоу злилась на себя за ту горечь разочарования, что заклокотала в животе, когда она проснулась одна.

Она знала, что значила прошедшая ночь. Мгновение слабости для них обоих. Прощание. Она ничего не меняла — только делала невозможность их отношений ещё невыносимей.

Но Адриус всё-таки не оставил её с пустыми руками — она заметила это, когда взгляд скользнул по смятым простыням и остановился на предмете, которого раньше не было на прикроватной тумбе.

Это был небольшой прозрачный флакон, длиной с её большой палец. Марлоу подняла его, перевернула в ладони. Внутри плескалась прозрачная жидкость.

Слёзы, внезапно подумала она. Пролитые слёзы убийцы. Аурелиус был мёртв, а значит, Адриус — его убийца.

Она сжала флакон в кулаке. С того самого дня, как Вейл рассказал ей о своих планах и о том, как хочет изменить город, Марлоу постоянно спрашивала себя, а стоит ли вообще пытаться его остановить.

Но после вчерашнего — после того, как она увидела, с какой жестокостью он расправился с Медноголовыми, и как он взвалил на плечи Адриуса ужасное бремя убить собственного отца — она знала ответ.

Она оделась быстро, спрятала флакон с его слезами в карман куртки, прошла на кухню, засунула в рот черствый бисквит — и вышла за дверь.

На лифте она поднялась в частные покои семьи Вейлов — и не слишком удивилась, когда её впустили. Она знала, что в резиденции два крыла: в одном жили Вейл и его жена, другое принадлежало Сильвану и прежде — Дариану.

Марлоу быстро дошла до комнаты Сильвана и с силой постучала.

Никто не открывал. Теряя терпение, она достала карту-отмычку.

Замок поддался без сопротивления, и Марлоу вломилась внутрь, пересекла гостиную и с размаху распахнула дверь спальни.

— Какого чёрта?! — взвыл Сильван, натягивая простыню до подбородка и тараща глаза на Марлоу в дверях.

Рядом с ним Свифт выглядел так, будто его ударили током. Волосы взъерошены, грудь обнажена, лицо — сплошная паника.

— Марлоу?

Сильван застонал и откинулся на подушки:

— Ох, это ты… — Он натянул простыню до самых глаз.

— Всё в порядке? — спросил Свифт, его голос стал мягче. — С тобой всё хорошо?

— Да, — ответила Марлоу. — Вернее, нет. Наверное, не совсем. Но будет.

— Эм… А есть причина, по которой ты ворвалась сюда? — осторожно поинтересовался Свифт.

— Есть, — сказала Марлоу. — Нам нужно вернуться на Грязнокрыла. Даже если Фишер больше не может нам помочь, мы должны закончить то заклинание. — Она бросила взгляд на ком простыней, под которым прятался Сильван. Он ведь всё ещё не знал, какую именно сделку они заключили с Фишером и Чёрной Орхидеей — и что всё это имело отношение к Вейлу.

— Эм… ладно, — ответил Свифт. — Конечно. Я… сейчас встану, и мы пойдём, да?

Марлоу молча ждала. Свифт не двигался.

Голова Сильвана ушла ещё глубже в подушки:

— Она уже ушла?

— Нет, — спокойно ответила Марлоу.

Ответом ей был только стон раздражения.

— Дай мне десять минут, ладно? — сказал Свифт.

Из-под одеяла донёсся приглушённый голос Сильвана:

— Всего десять?

— А зачем тебе больше — начала Марлоу, но тут же передумала. — Знаешь что, забудь. Даже не отвечай. Никогда не говори мне. Просто оденьтесь и встретимся у меня в квартире.

Через полчаса они уже плыли по каналу на лодке в сторону Грязнокрыла.

— Эй, Свифт? — сказала Марлоу после десяти минут необычного молчания.

Он повернулся к ней:

— А?

— Тебе он вообще нравится, что ли?

Свифт удивлённо заморгал:

— Кто, Сильван?

Марлоу подняла брови:

— А ты последнее время в чьей-то ещё постели бываешь?

Свифт покраснел:

— Нет.

— Да чтоб меня… — пробормотала Марлоу, с изумлением глядя на него. — Тебе правда нравится.

— Заткнись, — буркнул Свифт. — Он… знаешь, он не такой уж плохой, если его получше узнать. Он как кошка — надо заслужить доверие. А если заслужишь… он, ну… он даже вроде как… милый.

— Милый? — переспросила Марлоу с откровенным недоверием. Она не могла придумать слова, которое бы меньше подходило Сильвану. Хотя… она вспомнила, с каким упорством тот настаивал сопровождать её, когда они искали Свифта. Тогда он притворялся, будто просто ей не доверяет, но, может, на самом деле он волновался. А ещё той ночью, после аукциона, когда на Марлоу наложили проклятие, именно он пришёл им на помощь.

Может, в Сильване и правда было что-то большее, чем его колючая внешность. Может, он и правда делает Свифта счастливым. А если кто и заслуживал чего-то хорошего и простого — так это Свифт.

— Что? — спросил он, и Марлоу осознала, что всё ещё на него смотрит.

Она покачала головой:

— Ничего. Просто… тебе идёт, когда ты влюблён.

Свифт покраснел ещё сильнее и тыльной стороной ладони шлёпнул её по плечу.

Вскоре они добрались до Грязнокрыла и залпом выпили по чашке зачарованного чая, чтобы пройти через потайной вход в мастерскую Чёрной Орхидеи. Марлоу застыла, как вкопанная, когда заметила Фишера, склонившегося над рабочим столом с разбросанными повсюду книгами.

— Фишер? — позвала она.

Он поднял голову:

— А вы-то что тут делаете?

— Я как раз хотела тебя об этом спросить, — ответила Марлоу. — Я думала, ты сказал, что всё, с этим покончено.

Он покачал головой:

— Жнецы освободили меня от контракта сегодня утром. Я подумал, это как-то связано с тобой.

Марлоу хотела возразить, но замерла. Медноголовые были мертвы. А значит, для Жнецов её часть сделки выполнена.

— Это Вейл, — сказала она наконец. — Он… он убил Медноголовых. — Подошло бы слово вырезал. Или устроил бойню. — Мы не можем позволить ему завершить это заклинание. Я видела, на что он способен, и это… — она передёрнулась. — Нельзя позволять ему заполучить такую силу.

Она видела цену Каразы Вейла. И это была цена, которую она не была готова платить. Теперь она понимала: не бывает справедливого мира, построенного на реке крови.

— У меня вот это есть, — сказала Марлоу, вытаскивая из кармана флакон со слезами Адриуса и ставя его перед Фишером. — Но теперь у Вейла Обсидиановый Клинок. Я видела, как он его забрал.

— Я как раз думал, что можно с этим сделать, — отозвался Фишер. — Кажется, у меня есть решение.

— Мы не найдём просто так ещё один клинок, которым когда-то убили тирана, — сказал Свифт.

— Не совсем так, — сказал Фишер. — Хотя… вообще-то, да. В каком-то смысле.

Марлоу и Свифт переглянулись:

— Объясни, пожалуйста.

— Раньше, — начал Фишер, — до того как появились библиотеки заклинаний и искусство плетения чар стало систематизировано, не существовало двух одинаковых заклинаний. Каждый чародей привносил в них свои мысли, убеждения, впечатления. Два мага могли использовать одни и те же компоненты — и создать совершенно разные эффекты.

— Логично, — кивнул Свифт.

— А потом появились заклинательные карты, — продолжил Фишер. — И оказалось, что заклинатель и создатель заклинания — это больше не один и тот же человек. В этом и кроется изначальный разрыв между созданием и применением чар. Ведь теперь заклинания приходилось разрабатывать так, чтобы их мог использовать любой и в любой момент. Возможность вплетать личные смыслы в заклинание у создателя почти исчезла — ведь не он его накладывал. Вы со мной?

Марлоу кивнула. Она помнила, как Фишер уже говорил об этом, когда она подслушивала одну из его лекций.

— Поэтому и ингредиенты для чар изменились: они должны были сохранять смысл независимо от того, кто их использует. Тогда и стало привычным брать кровь, воспоминания или даже эмоции — чтобы искусственно наполнить заклинание смыслом.

— И как это связано с Обсидиановым Клинком? — спросила Марлоу.

— Подумай, — сказал Фишер. В его голосе прозвучала та особенная нотка восторга, которая появлялась только при разговоре о чародействе. — Мы сами создаём это заклинание и мы же его накладываем. Даже компоненты, которые мы используем — многие из них исходят от нас. Кошмар Свифта, слёзы Адриуса, твоё заветное желание…

— То есть ты хочешь сказать, что Обсидиановый Клинок нам не нужен, потому что… если мы читаем заклинание, то можем использовать компонент, который для нас будет значить то же самое? — уточнил Свифт.

Фишер кивнул.

— В ингредиентах сказано: «клинок, испивший кровь тирана». Обсидиановый Клинок отлично подходил, потому что почти все сходятся во мнении — императора, которого им убили, считали тираном. То есть смысл был универсален. Но если заклинание читаем мы, то достаточно, чтобы это значило нечто важное для нас.

— То есть нам нужен другой клинок, который «выпил кровь тирана»… но «тиран» — это просто тот, кого мы все сочтём таковым? — уточнила Марлоу. Она замолчала, и вдруг всё встало на свои места. — Да чтоб вас… Ты хочешь использовать мой нож, да?

Нож, которым Адриус вонзил клинок в сердце своего отца.

Но Фишер был прав. Аурелиус Фалкрест был тираном — по крайней мере, Марлоу верила в это. И была уверена, что Адриус, Фишер и Свифт согласны.

Фишер снова кивнул.

— И это сработает? — спросил Свифт.

— Я не вижу причин, почему нет, — подтвердил Фишер.

— Ладно, — медленно сказала Марлоу. — Небольшая проблема: нож изъяли в качестве улики. Я не знаю, где он сейчас.

Троица замолчала.

Потом Свифт сказал:

— У тебя же слушание на следующей неделе? Если Пять Семей проголосуют за закрытие дела, ты сможешь забрать нож. Он ведь всё ещё твой.

— Да, но… — вздохнула Марлоу. — Это неделя ожидания, может, и больше. А мы не знаем, насколько близко Вейл подошёл к завершению своего заклинания. Особенно теперь, когда у него есть Обсидиановый Клинок.

— Но нам ведь всё равно ещё нужно найти останки Илариона, — напомнил ей Фишер. — Без них всё бесполезно. А этот план — лучший из того, что у нас есть.

Оставалось найти всего два ингредиента. И после того, что она увидела на борту дредноута — после той резни — Марлоу никогда ещё не была так решительно настроена остановить Вейла.

— Хорошо, — сказала она. — После слушания я верну нож. А пока продолжаем искать останки Илариона.

Марлоу сидела одна в зале суда. Помещение было идеально круглым, с куполообразным стеклянным потолком. Заднюю стену составляла стеклянная панель с видом на Старую Каразу и простирающийся за ней Эвергарден. Всё это создавало ощущение, будто Марлоу — птица, запертая под стеклянным куполом.

Позади неё разместились около двухсот представителей новой знати, судебные репортёры и прочие любопытствующие. Впереди, на высоком помосте, сидели представители Пяти Семей.

Прошла ровно неделя с момента столкновения с Медноголовыми. Неделя с той самой ночи, когда Адриус прокрался в её комнату.

За эту неделю многое изменилось.

Аурелиуса Фалкреста похоронили в фамильном мавзолее Фалкрестов. Дарьян, Сильван и их отец присутствовали на похоронах. Марлоу — нет.

Часть её надеялась, что Адриус заглянет к ней после похорон, но он так и не пришёл. А спустя два дня в газетах появилось объявление о его помолвке с Айрис Рено.

Марлоу не гордилась этим, но она сожгла газету.

Она понимала, почему он это сделал. Всё было из-за сегодняшнего дня — слушания. Именно сегодня главы Пяти Семей должны были решить, будет ли Марлоу предана суду за убийство Аурелиуса.

Она даже не была уверена, появится ли Адриус на слушании, но заметила его в толпе, рядом с Сильваном, Джеммой и Айрис.

Он был весь в чёрном — траурный наряд — и выглядел так, словно не сомкнул глаз ни разу с момента их последней встречи.

Хотя и сама Марлоу за эту неделю почти не спала.

Впереди зала судья постучал молотком, открывая заседание.

— Поскольку дело касается одного из них, суд признаёт за Пятью Семьями право решать, будет ли оно передано в суд, — провозгласил судья. — Суд признаёт Зено Моранди как представителя семьи Моранди, Далию Старлинг как представителя семьи Старлинг, Корморана Вейла от семьи Вейл и Амару Фалкрест — от имени семей Фалкрест и Дельвинь. Для передачи дела в суд необходимо единогласное решение. Сейчас суд выслушает краткие заявления обвинения и защиты.