Меч Тьмы

Глава 1

Сирен стояла перед пожилыми мастерами гильдии полная ожиданий, ясно отражавшихся на ее лице, пока те изучали качество дорогой алой ткани, изготовленной ею. Закутанные в черное, они напоминали ей стаю ворон, собравшихся над своей последней жертвой. Но даже эта мысль не могла погасить надежд девушки, которые прямо сейчас каждый из них держал в своих корявых руках.

На протяжении всего последнего года она усердно работала над исследуемой сейчас ими алой тканью, используя каждую лишнюю монету, каждую свободную минуту, чтобы изготовить ее. Как одержимая, по ночам она вытаскивала старый деревянный станок своей матери и работала только при свете горящего очага.

С каждый движением гребешка, с каждой нитью она ощущала силу своего творения.

Оно было совершенно. Ни одного несоответствия в красках или швах.

Действительно, это был шедевр.

И если мастера признают это, она наконец станет свободной женщиной и членом гильдии. В конце концов Сирен станет человеком, принадлежащей самой себе! Все ее мечты о свободе и о том, что ей будут платить деньги за тяжелую работу, станут явью. Она не будет больше ежедневно работать от восхода до заката на мастера Руфуса за проживание и пропитание, вынужденная поздно ночью чистить одежду для хозяйки Мод, чтобы заплатить за свое содержание.

Она сможет продавать свою собственную ткань...

Она сможет...

— Не достаточно хорошо.

Сирен моргнула в ответ на суровое заявление, уставившись на четырех мужчин перед ней:

— П-простите?

— Не достаточно хорошо, — повторил главный ремесленник, скривив губы, глядя на ее работу. — Я бы не использовал этого даже на попону для лошади.

Сирен не могла дышать, ее сердце сжалось. Нет! Он ошибся. Должен ошибиться.

— Но я...

— Заберите это, — сказал он, бросая ей ткань. — Возвращайтесь к нам, когда будете достойны этого ремесла.

Красная ткань задела лицо Сирен от силы его броска. Не в силах пошевелиться, она стояла там, пока ткань сползала с лица на руки. Инстинктивно, она прижала ее к себе, хотя и не понимала, почему чувствует необходимость защитить ее даже теперь, когда та стала бесполезна.

Душа девушки кричала от разочарования, так как все ее мечты таяли и умирали в этой холодной комнате.

Как они могли сказать такое о ее работе? Это была ложь. Она знала это. Ее ткань была идеальной.

Идеальной!

Ей хотелось прокричать это, но горькое разочарование подступило комом к горлу и Сирен не смогла вымолвить ни слова. Этого не могло случиться. Это не могло быть правдой.

Кто-то подошел к ней и увёл прочь от мастеров к задней двери. Слезы бесконтрольно текли по ее лицу, а суровые слова эхом повторялись в голове.

Как ее ткань может быть недостойной?

— Я потратила на это все свое время, — прошептала она с разбитым сердцем. — Все свои драгоценные деньги.

Чтобы иметь возможность купить материалы, необходимые для изготовления ткани, девушке приходилось носить обноски. Всю зиму она проходила с дырами в ботинках, только для того, чтобы услышать, что все ее жертвы были напрасны.

Как такое может быть?

— Дело не в вашей ткани, — прошептал человек, выводя ее из зала. — Здесь слишком много ткачей. Они больше никого не примут в гильдию, пока кто-нибудь не уйдет или не умрет.

И это должно было ее успокоить? Прокормить ее? Нет, это только разозлило ее.

Будь они все прокляты за это.

— Поверь мне на слово, дитя, тебе будет лучше без членства в гильдии.

— Как это?

Он положил ее руку на ткань и произнес, странно посмотрев, будто предупреждая:

— У тебя есть гораздо более важные дела, о которых тебе стоит побеспокоиться, чем то, что ты являешься учеником. Поверь мне.

Прежде чем она успела спросить, что он имел ввиду, мужчина вытолкнул ее на улицу и она услышала, как он запер за ней дверь.

Сирен стояла на крыльце дома гильдии. Все ее мечты разбились вдребезги. Она все еще была учеником и, пока носит это звание, не может брать плату за свою работу. Не может выйти замуж. Не может делать ничего, кроме указаний мастера Руфуса или хозяйки Мод.

У нее нет жизни, которую она могла бы назвать только своей. И, судя по всему, никогда не будет.

Когда Сирен посмотрела на свою такую идеальную, но уже бесполезную ткань, ее охватил сильный гнев.

— Что в тебе хорошего? — прорыдала она.

По закону, она не могла даже использовать ее, чтобы сшить себе платье. Только люди благородного происхождения могли носить яркие цвета. Ткань не годилась ни на что, кроме растопки.

Все было потеряно.

— Извините?

Сирен вытерла слезы со своего лица и, обернувшись, увидела, что к ней приближается высокий, хорошо одетый рыцарь. Его золотисто-светлые волосы касались невероятно широких плеч. На нем была надета кольчуга, поверх которой — темно-зеленый сюрко (прим. — в XII веке длинный и просторный плащ-нарамник, похожий по покрою на пончо и часто украшавшийся гербом владельца. Этот плащ рыцари носили для защиты кольчуги от нагрева солнцем) с изображением стоящего на задних копытах серебряного оленя... Плетение этого предмета одежды было не таким же хорошим, как у ее алой ткани, и все же у нее не было сомнений в том, что оно было сделано кем-то из тех животных, которые заслужили статус в гильдии, в то время как ей отказали.

Прекрати это, Сирен.

Даже не важно, во что он был одет. Дело в том, что человек его сословия разговаривает с ней. Она себе и представить не могла, что он мог хотеть от нее.

Убедившись, что не оскорбляет его, встречаясь с ним взглядом, девушка заговорила ровным, спокойным тоном:

— Чем я могу вам помочь, милорд?

Он взглянул в сторону другого красивого рыцаря, чертами лица достаточно похожего на него, чтобы быть каким-нибудь родственником. Только светлые волосы этого рыцаря были коротко подстрижены и он носил ухоженную бородку.

— Ты Сирен из Йорка, ученица ткача?

Она с подозрением кивнула, заинтригованная тем, как знатные мужчины узнали ее имя и зачем:

— Почему вы спрашиваете меня об этом, милорд?

— Я Гавэйн, — представился он с широкой доброй улыбкой. — А это мой брат — Агравэйн.

Имена удивили ее. Она слышала о них только в одной истории:

— Как в сказаниях о Короле Артуре?

Его лицо мгновенно просияло:

— Ты знаешь нас?

— Нет, милорд, не знаю. Я знаю только те предания, что рассказывают старики и менестрели на ночь за предоставленные пищу и кров, или на улице, когда просят денег.

Он нахмурился, глядя на нее:

— Но ты знаешь о рыцарях Круглого стола Артура?

— Да, милорд. Кто же не знает?

На его лицо снова вернулась улыбка.

— Тогда ты нас знаешь. Это мы. Нас с моим братом отправили сюда, чтобы найти тебя. Тебе суждено стать матерью следующего Мерлина, и ты должна пойти с нами, чтобы мы могли защитить тебя.

Сирен похолодела от его слов. Матерью следующего Мерлина? В какую игру они играли?

Но потом она испугалась, поняв их. Это было более чем привычно для благородных: положить глаз на крестьянку для своего удовольствия. И она не могла ничего сделать, чтобы остановить их. Крестьяне не имели никаких прав перед благородными господами.учени

Тем не менее, если бы она пошла с ними и мастер Руфус узнал об этом, он бы вышвырнул ее вон. Они с женой требовали от всех своих учеников целомудрия. Джильду выгнали как раз в прошлом году, когда узнали, что ту всего лишь провожал с мессы до дома один молодой человек.

Они даже за руки не держались, и теперь Джильда опозорена и работает в местном борделе без надежды на лучшую судьбу.

— Пожалуйста, милорд, — сказала она дрожащим от искренности голосом. — Не просите меня об этом. Я честная и порядочная женщина. У меня ничего нет в этом мире, кроме моей незапятнанной репутации. Я уверена, что вы великодушны и не заставите невинную женщину страдать в угоду вашему вожделению.

Ее слова явно смутили его.

— Ты все профукал, Вэйн, — произнес другой рыцарь раздраженным тоном.

Какие странные слова он использовал. Она никогда не слышала таких прежде, и они, безусловно, не соответствовали ситуации, потому что рыцарь, к которому он обращался, ничего не держал у своих губ.

Он прошел мимо Гавэйна и низко поклонился ей:

— Миледи, прошу вас. Мы не причиним вам вреда. Мы здесь только для того, чтобы защитить вас.

Было трудно заставить себя не смотреть на них.

— Защитить меня от чего, милорд?

Единственное, от чего ее следовало защитить — это от таких людей, как они.

Тот, кого звали Гавэйн, ответил:

— От когтей Морганы. Вы принадлежите нам и должны стать невестой Авалона, и поэтому сейчас вам нужно пойти с нами, прежде чем моды найдут вас и заберут в Камелот.

Она не могла не посмотреть на них после всего сказанного. Какие странные слова они использовали.

— Моды? Что, черт побери, такое — "мод"?

— Миньоны смерти. Моды. Это раса, созданная перед смертью кельтским богом Балором (прим. — Балор — в ирландской мифологии одноглазый бог смерти, предводителем всех страшных демонов-фоморов, которые правили Ирландией, пока не появилось там племя богини Дану. Он поражал врагов смертоносным взглядом своего единственного глаза). Сейчас они контролируются Морганой, и она пошлет их за вами. Попомните мои слова.

Они сумасшедшие! Оба. Сирен сделала шаг назад, ее сердце стучало. Что она могла сделать? Если она позовет на помощь, они могут объявить, что она одна из их крепостных. Она даже не была уверена, что мастер Руфус поможет ей. Он не посмеет противоречить благородным.

Боже, помоги ей.

С этим ничего нельзя было поделать. Она могла только побежать и молиться, что сможет скрыться от них.

Крепко прижав к себе ткань, девушка рванула на улицу, подальше от них, и побежала что есть силы. Она слышала, как мужчины кричали, чтобы она остановилась. Но ни в коем случае Сирен не позволит, чтобы ее поймали и использовали для своего удовольствия.

Стремглав бросившись в переулок, она споткнулась об осколок булыжника, но сумела удержаться на ногах. Сирен осмотрелась вокруг в поисках выхода.

Между двумя зданиями был небольшой узкий проход, через который смогла бы пролезть только она. Мужчины были слишком уж большими, чтобы последовать за ней.

Сирен подбежала к проходу и прижалась к стене перед тем, как протиснуться внутрь. Там стоял ужасный запах и она очень старалась не дышать через нос. В любом случае, воняло там или нет, этот вариант был лучше, чем альтернатива. Пусть лучше пострадает ее нос, чем тело.

Она услышала, как мужчины вбежали в переулок позади нее и выругались.

— Где она?

— Мерлин убьет нас, если мы вернемся без нее.

— А все ты и твои великолепные идеи. Клянусь, Гавэйн, мне следовало задушить тебя при рождении, — он изменил свой тон на пронзительный и насмешливый: — "Мы просто скажем ей, кто мы, и она пойдет с нами добровольно. Никаких проблем", — затем его голос стал снова глубоким и обвиняющим. — Будь ты проклят за глупость. Мне следовало оставить твою вонючую задницу в двадцатом веке, а не тащить тебя домой.

— Лучше бы так и сделал! Я безусловно предпочел бы остаться. Не то, чтобы это имело значение. Какая там у тебя была блестящая идея о том, чтобы держать ее подальше от Морганы? А? Никакой у тебя не было, не так ли, умный братик?

Пока они спорили и ругались друг с другом, используя бессмысленные фразы, она продолжала идти к выходу.

— Вот она где!

Девушка обернулась и увидела рыцарей позади нее у входа. Те попытались последовать за ней, но не смогли, тогда они бросились назад, чтобы обогнуть здание.

Сирен выскочила из переулка, затем побежала, сломя голову, вниз по узкой мощеной улице. Повсюду были люди, идущие на рынок и по делам. Если повезет, рыцари потеряют ее из виду в толпе.

По крайней мере, она так думала, пока не завернула за угол и снова не столкнулась лицом к лицу с Гавэйном. Как он попал сюда так быстро?

— Тебе не спрятаться от нас, Сирен, — он схватил ее за руку.

Сирен вывернулась и снова бросилась от него в суетливую толпу. Люди ругались и толкали ее, когда она в спешке налетала на них. Ее сердце готово было разорваться от ужаса и паники.

Что же ей делать?

Обернувшись назад, она увидела, что преследователи все еще гонятся за ней, и ринулась на улицу, но резко остановилась, услышав лошадиное ржание.

Сирен подняла голову и увидела огромного черного боевого коня, взвившегося на дыбы перед ней. Его блестящие копыта мелькали в воздухе, словно он хотел ударить ими ее. Она подняла руки вверх, чтобы защититься и взмолилась, чтобы животное остановилось до того, как растопчет ее.

Рыцарь заговорил с конем на языке, которого она не понимала, и вернул контроль над животным.

— Женщина, ты пытаешься покончить с собой? — зарычал он на Сирен.

Но черты его прекрасного лица смягчились, став менее суровыми, а гнев исчез, когда он посмотрел на нее.

— Прости меня за грубость, добрая женщина. Надеюсь, я не слишком сильно испугал тебя. Причиной моих гневных слов стало удивление от того, что моя лошадь встала на дыбы.

Сирен могла только, широко открыв рот, смотреть на красоту мужчины на коне. Его волосы цвета воронова крыла волнами обрамляли гладко выбритое лицо с совершенными чертами. Глаза, настолько черные, что, казалось, в них не было даже зрачка, смотрели на нее так напряженно, что у нее перехватило дыхание, даже сильнее, чем когда она бежала по улицам.

Она услышала, как мужчины позади нее выругались.

Рыцарь на коне посмотрел мимо нее и увидел бегущих к ним мужчин.

— Тебе нужна помощь, добрая женщина?

— Да, милорд, — выдохнула она. — Мне нужно скрыться до того, как они схватят меня.

— В таком случае, как рыцарь и защитник, я предлагаю тебе свои скромные услуги. Идем, я прослежу, чтобы ты добралась домой невредимой, — он протянул руку.

— Нет! — крикнул рыцарь, которого звали Гавэйн, подбегая к ней.

Прежде чем все хорошенько обдумать, Сирен вложила свою руку в протянутую ей.

Рыцарь поднял ее и усадил в седло перед собой, а затем сжал пятками бока лошади. Они помчались сквозь толпу с ошеломительной скоростью. Казалось, словно у его большого черного коня были крылья.

Впервые с тех пор, как она проснулась этим утром, Сирен сделала глубокий вдох, почувствовав облегчение.

— Благодарю вас, милорд, — сказала она рыцарю, державшему ее. — Вы действительно спасли сегодня мою жизнь. Я никогда не смогу отблагодарить вас за вашу доброту.

Погоня, казалось вовсе не беспокоила его, он твердой рукой направлял лошадь, двигаясь по городу.

— И как же это я спас твою жизнь?

— Те двое мужчин, что гнались за мной. Они сумасшедшие.

— В смысле?

— Они утверждали, что я должна стать матерью мага Мерлина. Возможно, они были просто пьяны, но... — она вздрогнула, обдумывая то, что чуть было не случилось с ней. — Спасибо Господу и всем его Святым, что вы пришли вовремя. С содроганием думаю о том, что бы они сделали со мной, если бы я пошла с ними.

Он посмотрел на нее с пониманием.

— Да, меня к тебе в этот день точно привели высшие силы. В этом я не сомневаюсь.

Сирен только начала успокаиваться, как услышала топот копыт позади них.

Рыцарь обернулся, чтобы посмотреть.

— Это они, — выдохнула Сирен. Паника вернулась к ней, когда она увидела, как два рыцаря преследуют их. — Не понимаю, почему они не оставляют меня покое?

— Не бойся. Я не позволю им забрать тебя.

Его слова заинтриговали ее. Кто бы мог поверить, что такой красивый рыцарь будет защищать простую крестьянскую девушку?

— Вы действительно добрый и благородный рыцарь, сэр.

Однако, когда тот посмотрел вниз на нее, Сирен могла бы поклясться, что его глаза сверкнули красным прежде, чем он пришпорил коня, увеличивая скорость. Два других рыцаря по прежнему продолжили погоню. Они мчались по городу пока не пересекли мост, который вывел их в сельскую местность.

Сирен съежилась.

— Мне нельзя покидать город, — сказала она рыцарю. — Мой мастер побьет меня за то, что я уехала без предупреждения.

— Я ничего не могу поделать. Если мы вернемся, они заберут тебя. Ты этого хочешь?

— Нет.

— Тогда держись крепче, пока мы не оторвемся от них.

Сирен сделала так, как он сказал. Она повернулась в седле лицом к рыцарю и, обняв его руками за талию, вдохнула запах кожи, мужчины и коня. Его лошадь мчалась все дальше и дальше по лугу, направляясь в сторону густых лесов, которые расстилались перед ними.

Внезапно рядом с ними что-то взорвалось.

— Accero, accero domini doyan, — произнес рыцарь свои глубоким, звучным голосом.

Сирен ахнула от ужаса, когда горгульи, украшавшие уздечку лошади, поднялись и улетели. Пронзительно закричав, словно банши, существа устремились в сторону рыцарей, преследующих их.

— Что это? — спросила она.

— Ты потерялась в снах, — прозвучал его голос в ее голове. — Спи, малышка. Спи.

Сирен закрыла глаза, потому что ее охватила усталость. Она отчаянно пыталась не засыпать, но не смогла.

Прежде, чем девушка поняла, что случилось, ее поглотила тьма.

***

Почувствовав, как женщина потеряла сознание от его заклинания, Керриган прижал ее ближе к себе. Она была очень мягкой и податливой в его объятьях. Убедившись, что Сирен не сможет с ним побороться, он замедлил коня, чтобы получить возможность обернуться и посмотреть, как Гавэйн и Агравэйн сражаются с его горгульями.

Мужчина зло рассмеялся.

— Она наша, — крикнул он им.

Гавэйн бросил в его сторону волшебный огненный шар. Керриган рассеял его прежде, чем тот приблизился.

— Ты знаешь, чего я хочу, Гавэйн. Скажи Мерлин отдать это или увидишь, как женщина умрет.

Высказав свои условия, Керриган произнес заветные слова, перенесшие его из человеческого мира в подземный мир Камелота.

Жуткий черный туман скрыл все вокруг, погружая во тьму. Завеса, разделявшая две реальности, растворилась и он снова оказался на черной земле Камелота.

Здесь Керриган был больше, чем рыцарем. Здесь он был Королем и воином. Победно рассмеявшись, Керриган проехал по черному подъемному мосту, минуя внешнюю и внутреннюю стены замка, во двор. Когда он остановился у главной башни замка, к нему подошел уродливый грэйлинг, чтобы увести коня.

Он принадлежал проклятой расе эльфов, представители которой когда-то были высокими и статными. Но затем они разозлили кельтского бога, и тот сделал их внешность такой же отвратительной, какими были их сердца. И сейчас они прокляты, прислуживая здесь по воле Морганы.

Не обращая внимание на измученное существо, Керриган надежно подхватил женщину на руки и спешился со своей драгоценной ношей. Она была ключом, необходимым ему, чтобы заполучить весь мир.

— Выдай ему больше овса, — приказал он грэйлингу.

— Слушаюсь, милорд.

Поудобнее перехватив хрупкое женское тело, Керриган направился к почерневшим дверям некогда знаменитого замка. Когда он приблизился, ворота сами по себе распахнулись, позволяя ему войти внутрь. С каждым шагом его каблуки и шпоры угрожающе стучали по каменному полу.

Пока он шел по коридору, наполненному ароматом мускатного ореха, факелы загорались, освещая его путь к лестнице. Он направлялся в спальню на верхнем этаже. В ту, которая гарантирует, что женщина будет вынуждена находиться здесь, пока ее участь не будет решена.

В изолированной комнате, расположенной в северной башне, никто не услышит ее криков. Не то, чтобы это имело значение. Здесь не было никого, включая его самого, кто бы оказал помощь другому. Это было просто данью вежливости по отношению к остальным: сделать так, что ее жалобные крики и мольбы о пощаде не будут доноситься до их ушей.

Как и весь замок, комната была оформлена в черных и серых тонах. Цвет в этом мире можно было найти только во владениях Морганы. Королева Фей не хотела, чтобы хоть что-то отвлекало окружающих от ее красоты или ее присутствия. Поэтому все цвета были запрещены.

Откинув покрывало, Керриган опустил женщину на черную постель. Она была такой бледной и хрупкой на фоне черного. Ее длинные прямые волосы были такими светлыми, что казались почти белыми.

К его удивлению, она не была красавицей. Черты ее лица были совершенно обычными, за исключением глаз. Ясные, ярко-зеленые, они были огромными, миндалевидной формы, как у кошки. Ее нос был обычной длины и формы, а губы — полными. Тело девушки было изможденным и худым, без женственных изгибов, которые привлекали бы своей мягкостью внимание мужчин.

В ней не было ничего примечательного. Ничего, что выдавало бы будущую мать Мерлина.

Она напоминала ему обычную серую мышку.

И, даже находясь в бессознательном состоянии, Сирен все еще цеплялась руками за ярко-красную ткань. Мужчина нахмурился, недоумевая, почему она так волнуется о ней. Он попытался забрать эту ткань, но в последний момент, по непонятной причине, остановился.

— Ты — доверчивая дурочка, — зарычал он на нее. Керриган даже и представить себе не мог, что протянет кому-нибудь руку помощи.

И что это ей принесло? Ничего, кроме погибели.

Сквозь замочную скважину двери в комнату проскользнула тень.

— Госпожа Моргана хочет поговорить с вами, милорд.

— Скажи ей, что я приду, когда у меня будет время.

То, что он заставляет ее ждать, не предвещало ничего хорошего. Моргана была довольно своенравна, с ее характером мог сравниться только его собственный. Однако Керриган никому не позволял приказывать ему, даже Моргане.

Кроме того, не было ничего такого, что Королева Фей могла бы ему сделать. Он уже был проклят за свои собственные деяния и никто, даже она, не мог убить его.

Шарок, или фей-тень, продолжал парить рядом, словно пытаясь поторопить его.

— Оставь меня, — рявкнул Керриган.

Шарок сразу же удалился.

Вновь оставшись наедине с незнакомкой, Керриган обнаружил, что с любопытством изучает ее. Она не была похожа на женщин, живущих тут, в Камелоте. Конечно те, благодаря своей магии, были красивы внешне, но ни одна из них не обладала той искрой, которая, казалось, освещает Сирен изнутри.

Ее кожа на вид была более мягкой, более привлекательной. Соблазнительной.

Не будь глупцом. Она всего лишь ничтожная смертная.

Да. И она, безусловно, не стоила его времени.

— Анир! — позвал он слугу-горгулью.

Существо влетело в открытое окно и зависло над кроватью, на которой покоилась женщина. Пустые желтые глаза Анира пылали на фоне его серой, похожей на камень, кожи.

— Да, милорд?

— Присмотри за ней и дай мне знать, когда она проснется.

Горгулья кивнул, а затем уселся у изножья кровати. Он устроился поудобнее в наблюдательной позе, а потом снова застыл, принимая свою истинную каменную форму.

Керриган остановился и бросил последний взгляд на женщину, которая обратила на себя его внимание. Он все еще не мог понять ее притягательности. Хотя, это не имело значения. Время, отведенное ей, стремительно подходило к концу. Даже если те, из Авалона, откажутся от Стола, чего он и добивался, она все равно будет убита.

— Ей суждено стать матерью Мерлина. Одно это было ее смертным приговором.

***

— Что ты имеешь ввиду "она сбежала"?

Гавэйн поежился от вопроса Мерлин. Он взглянул на Агравэйна в поисках передышки, но не получил ее.

— Лорд Честность, — с ехидством произнес Агравэйн, — сообщил ей, что она станет матерью следующего Мерлина, и девушка, запаниковав, сбежала.

Мерлин прижала свою руку ко лбу, словно испытывала сильную головную боль. Высокая и стройная Мерлин была воплощением красоты. Ее длинные, золотистые волосы струились по гибкому телу, облаченному в белое платье с золотой отделкой. Поистине, не было женщины более прекрасной.

Или более сердитой, чем она была сейчас.

Мерлин посмотрела на рыцарей, когда перед ней появилась книга, повисшая в воздухе. Страницы с шелестом начали переворачиваться.

— Посмотрим, правильно ли я всё поняла. — женщина посмотрела вниз и прочитала: — Гавэйн, благородный и достойный рыцарь Артура, защитник Короля. Его умение обращаться с женщинами считается непревзойденным, — она оторвалась от чтения и посмотрела на Гавэйна взглядом, полным горечи. — Это ведь ты, верно?

Гавэйна нервировал ее полный ярости пристальный взгляд. Затем страницы снова перелистнулись и теперь уже мужчина посмотрел в книгу.

— Согласно написанному тут, Мерлин, ты — старый лысый мужчина.

Глаза Мерлин расширились, и книга вспыхнула.

— Ты хочешь умереть?

— Я не могу. Я бессмертен.

Агравэйн резко втянул воздух сквозь зубы.

— Осторожно, брат. Последний человек, разозливший Мерлин, сейчас заперт в клетке, под нашим милым домом.

Это было правдой. Мерлин поклялась, что никогда не простит сэра Томаса Мэлори (прим. — английский писатель, автор «Книги о Короле Артуре и о его доблестных рыцарях Круглого стола») за то, что он рассказал о них.

— Прости, Мерлин, — сказал Гавэйн, пытаясь успокоить всех. — Поверь мне, я злюсь не меньше твоего. Как Керриган узнал, в какой момент следует появиться?

Мерлин вздохнула.

— Его силы значительно возросли за века. Если нам не удастся вскоре остановить его, он станет сильнее меня.

Гавэйн перекинулся с братом обеспокоенным взглядом. Им не нужно было говорить, что произойдет в этом случае. У Керригана не было ни сердца, ни сострадания. Он был мужской версией Морганы и ее сторонником. Если он станет сильнее Мерлин, ничто уже не остановит их от завоевания и порабощения всего мира.

Гавэйн задумчиво прищурился.

— Я попрошу Персиваля разузнать о нем. Возможно, где-нибудь упоминается его слабое место.

— Нет, — сказала Мерлин. — Моргана не настолько глупа. В отличие от нас, она, кажется, в состоянии удержать своих миньонов от написания легенд.

Агравэйн фыркнул:

— Мы не виноваты в том, что Том напился и начал болтать. Я все еще думаю, что нам следовало бы убить его.

— Самое худшее не то, что он рассказал, — ехидно заметил Гавэйн. — А то, что он написал.

Мерлин застыла.

— Спасибо вам за это напоминание.

— Прости, Мерлин, — произнесли они в унисон.

— Итак, что же мы будет теперь делать? — спросил Агравэйн у Мерлин.

Мерлин вздохнула.

— Мы подождем и посмотрим, каков будет следующий шаг Керригана. Мы не можем отдать ему Стол... по крайней мере, не без боя. Но, даже если мы сделаем это, я уверена, он убьет Сирен, чтобы ее кровная линия была уничтожена для нас, — Мерлин прошлась по залу. — Каким-то образом мы должны найти способ вызволить Сирен из Камелота.

Гавэйн посмотрел вверх на висевшую над ними печать Пендрагона. В ярких фресках был изображен дракон со спящим у него в ногах львом. Огонь вился вокруг зверя с широко раскинутыми крыльями. Дракон был настороже, готовый защищать свою власть и территорию.

В гробнице, за этой печатью лежал не легендарный Король. Это был один из его верных сыновей, рожденный Королевой Гвиневрой.

— Может нам следует разбудить Дрэйга по таком поводу?

— Нет, — ответила Мерлин. — Его время проснуться еще не пришло. Призовите остальных. Что бы мы ни делали, мы не должны позволить злу победить. Потому что, если оно это сделает...

Все хорошее умрет, и мир станет зловонным местом.