Мечта из прошлого

Глава 10

Для Валентины появление медсестры оказалось полной неожиданностью. Неужели Роксана настолько больна, что нуждается в сиделке? А эта к тому же была на вид в высшей степени профессиональна. А значит, ее услуги обойдутся дорого, и Роксана определенно не сможет их оплатить. Возможно, это готов сделать Ричард? Вероятно, Ричарда убедили пригласить для Роксаны сиделку.

— Вот так-то, дорогая, — беспечно проговорила Роксана со своей улыбкой Моны Лизы. — Это идея доктора Ламуана: надо полагать, он проводит психологический эксперимент. Желает проверить, улучшится ли мое состояние, если кто-то будет постоянно следить за мной и не позволять делать то, что не положено! Сестра Тибо — француженка, она красива, не правда ли? Сестра Мари Тибо! Даже имя у нее красивое!

— Я к вашим услугам, — вежливо сказала сестра Тибо, обращаясь к Валентине, и окинула взглядом ее мокрый плащ. — Если вы хотите поболтать с моей подопечной, вам придется прежде снять плащ. К сожалению, я не смогу позволить вам подойти в нем к кровати.

Валентина торопливо отступила к двери, а Роксана насмешливо крикнула ей вдогонку:

— Дорогуша, доктора Ламуана здесь нет! Ей-богу, он не прячется под моей кроватью и не заперся в ванной. Возможно, он уединился где-нибудь с Ричардом.

Выйдя в коридор, Валентина услышала щелчок запираемой за ней двери. Она заспешила к лестнице и поднялась в мансарду. Едва открыв дверь в свою гостиную, Валентина увидела доктора Ламуана. Он стоял посреди комнаты и методично изучал ее убранство.

Он улыбнулся ей так, как никогда раньше не улыбался. Глаза оставались холодными, возле рта пролегла жесткая складка.

— Похоже, вы устроились здесь со всеми удобствами, — заметил он. — Ричард говорил мне, что постарается уговорить вас присоединиться к вашей подруге под гостеприимной крышей его дома, но мне сдается, что вы обставили мисс Бледон. У нее только спальня и ванная, а у вас, помимо всего этого, еще и гостиная. Несколько дней назад кое-что из предметов этой обстановки находилось в комнатах Ричарда… — Он взял с письменного стола великолепную бронзовую статуэтку и показал на один из персидских ковров: — А вот это самый любимый ковер Ричарда. Он лежал у него в спальне. А эти часы французской работы на каминной полке всегда занимали достойное место в его туалетной комнате. И похоже, вас просто засыпали розами.

— Ну и что? — с вызовом ответила она.

Его улыбка стала еще язвительнее.

— Все в порядке, если это вас устраивает. Но похоже, далеко в прошлом остались те времена, когда он видел в вас нескладную веснушчатую девчонку, не имевшую никаких шансов когда-нибудь привлечь его внимание.

— Вы, должно быть, забываете, — чопорно заявила Валентина, — что Ричард помолвлен.

— Нет, милочка, боюсь, как бы вы ненароком не забыли об этом!

Чувство, похожее на отчаяние, охватило ее, и в то же время она была возмущена. Так сильно возмущена, что голос ее дрожал, когда она попыталась дать отпор его язвительным инсинуациям.

— Мы с Ричардом знаем друг друга многие годы, как это вам хорошо известно, — отчеканила она. — Он захотел, чтобы я переехала сюда, потому что здесь волею случая оказалась Роксана. Он подготовил для меня такие комнаты и так, чтобы я могла работать. Он знает, что я должна работать.

— Вы, вероятно, обсуждали планы вашей работы в тот вечер, когда он повез вас домой и вы так надолго задержались на вершине скалы, любуясь луной? Случилось так, что я бродил среди скал и увидел вас. Мне показалось, что вам, как старым друзьям, пришлось по вкусу уединение и вы не спешили расставаться. Когда я возвратился в дом, Ричарда все еще не было, а его невеста в тревоге искала его.

Так вот в чем дело! У Валентины возникло такое чувство, будто ей дали пощечину или бросили в лицо обвинение в бесчестном поступке. Она чувствовала также, как растет ее отчаяние при виде презрения в темных глазах Ламуана — презрения, которое становилось все явственнее.

— Если вы думаете, что… — начала она, но вдруг остановилась.

Она позволила Ричарду поцеловать себя, не дав ясно понять ему, что он не имеет никаких прав на это и что ни при каких обстоятельствах не смеет делать что-либо подобное. Но ее поцеловал и Гастон, хотя у него не было такого оправдания, как многолетнее знакомство. Он сделал это как бы мимоходом и потом вел себя так, точно забыл про свой поступок или не желал, чтобы она вообразила, будто он соблазнится снова поступить так же. Он даже укатил в Лондон, не простившись с ней.

Она вся напряглась и резко спросила:

— Почему вы привезли с собой сиделку для Роксаны?

— Потому что необходимо, чтобы впредь при ней постоянно кто-то находился. Не знаю, подозревали вы или нет, но она уже давно пристрастилась к наркотикам. Я очень опасаюсь, что она и сейчас к ним прибегает время от времени, припрятав где-то в своих вещах.

— Вы имеете в виду таблетки… которые она обычно принимала?

— И таблетки, и другие средства. Наркотики, знаете ли, можно принимать разными способами, не обязательно колоться, это к тому же неудобно.

Услышанное оказалось для Валентины вторым потрясением за этот день. Она вспомнила, как часто у Роксаны резко менялось настроение: то она была угрюмой, то чересчур веселой. Вот почему она иногда выглядела безнадежно больной, а иногда казалось, что к ней вернулась молодость.

— Понятно, — пробормотала Валентина, и женщина в форменном платье, появившаяся в комнате Роксаны, представилась ей зловещей смотрительницей, которая будет неустанно следить за Роксаной и с подозрением относиться к любому посетителю. Былые дни — прежние беззаботные дни в Бледонс-Роке — и вправду канули в вечность. — Почему вы не поместите ее в частную лечебницу? — спросила Валентина.

— Потому что я вполне удовлетворен местом, где она сейчас находится, — ответил он и вышел из комнаты, притворив за собой дверь, прежде чем она успела задать свой следующий вопрос. Затем она услышала удаляющийся звук его шагов на лестнице.

Валентина подошла к окну и, глядя на проливной дождь, подумала: «Вот и награда за то, что я с таким нетерпением ждала его возвращения, полная тайных надежд!»

За обедом в тот день доктор Ламуан и Ричард разговаривали в основном между собой, остальные же больше молчали. За ужином к столу вышла сестра Тибо. Она по-прежнему была в форменном платье, и ее профессиональная невозмутимость пугала и подавляла Дану. Миссис Йоргенсен восприняла ее приезд как последнюю каплю, готовую переполнить чашу ее терпения. Валентина на протяжении всего ужина молчала. От нее не укрылись взгляды, которые французская сиделка бросала на доктора, — полные внимания, подобострастные, восхищенные и иногда жадные. Со всеми же остальными она держалась отчужденно, была далека, как самая далекая звезда; ее форменное платье было очень элегантно, и другие дамы рядом с ней выглядели заурядными.

После ужина Валентина подошла к ней и попросила позволения повидать Роксану. Когда сестра Тибо помогала своей подопечной готовиться ко сну, в комнату вошел доктор Ламуан и остановился в дальнем углу, дожидаясь, пока Валентина пожелает своей подруге спокойной ночи.

— Приходи проведать меня сразу, как встанешь, ладно? — попросила ее Роксана. Она бросила взгляд в сторону высокой фигуры в углу комнаты, потом перевела его на сиделку в накрахмаленном платье. — Я чувствую себя под неусыпным оком двух тюремщиков. Лучше бы я осталась в твоем коттедже, Валентина, — криво усмехнулась она.

Утром она выглядела отдохнувшей, но вялой и подавленной.

— Они мне сказали, что сегодня я могу встать с постели, — сообщила она. — Мне разрешено посидеть в кресле, а если завтра выдастся хороший день — выйти на террасу. Награда за хорошее поведение! — И ее ярко накрашенные губы сложились в горькую усмешку.

Однако назавтра погода не улучшилась, поэтому Роксана осталась в своей комнате. Ее проведал Ричард, а Валентина просидела у нее большую часть дня, дав сестре передышку на несколько часов. Роксана воспользовалась отсутствием сиделки, чтобы признаться Валентине, что ей не нравится эта француженка. Валентину неприятно поразило предположение Роксаны, что сиделка и доктор Ламуан — близкие знакомые.

— Иначе зачем бы ему привозить ее сюда? — заявила она. — Я не дышу на ладан, вовсе нет. Мне с каждым днем становится лучше, и я уже могу выходить на прогулки. Но они предпочитают держать меня на положении инвалида как можно дольше. Это в их интересах, личных интересах сестры Тибо и Гастона Ламуана…

Валентина отложила в сторону шитье и недоверчиво покачала головой.

— Доктор Ламуан не рискнул бы так поступить, — возразила она. — Он не стал бы привозить сюда сиделку, если бы ты в этом не нуждалась. Он лондонский врач с прекрасной репутацией, а не какой-нибудь шарлатан!

Роксана передернула плечами:

— Будь она на десять лет старше и не такая миловидная, я бы еще могла согласиться с тобой. Но она не старше тебя. Когда она среди ночи заходила проведать меня, я не спала, хотя притворилась спящей, и видела, какой на ней был потрясающий пеньюар — никак не предназначенный для больничных палат. А эту форму она носит специально для того, чтобы продемонстрировать свой французский шик. Вдобавок ко всему она работает в лондонской частной клинике для весьма состоятельных пациентов. И по-моему, заведует этой клиникой доктор Ламуан.

— Тогда тем более понятно, почему он выбрал тебе в сиделки именно сестру Тибо. Это же естественно: так было проще и быстрее все организовать.

— Только ты забыла о том, что я отнюдь не нуждалась в сиделке настолько остро, чтобы надо было с этим торопиться. — Роксана откинула голову на спинку мягкого кресла, в зеленых глазах появились задумчивость и скука. — Хотелось бы мне позаимствовать твоего простодушия, Вал, чтобы и меня можно было так же легко обмануть. Но я поколесила по свету и узнала, что представляют собой мужчины. Гастон Ламуан не интересуется женщинами или хочет, чтобы так считали все окружающие, но сестра Тибо обращается к нему по имени — Гастон, а он ее называет Мари. Я слышала это, когда они полагали, что я сплю.

Брови Валентины поднялись.

— Но даже это обстоятельство не позволяет сделать окончательных выводов, — усомнилась она.

— Вот как? — Роксана взглянула на подругу с пренебрежением. — Тогда ты совершенно не знаешь об этике отношений между врачами и медсестрами. Врач никогда не обращается к медсестре по имени, а она тем более не называет по имени врача. Разве что случайно оговорится, если, работая вместе, они общаются друг с другом еще и вне службы.

Валентина отодвинула от себя шитье, и ей показалось, что в душе у нее что-то умерло. Однако она спокойно проговорила:

— Какое это имеет значение? За тобой хорошо ухаживают, а это самое главное.

Но Роксана резко выпрямилась в кресле. В ее голосе послышались визгливые ноты, когда она воскликнула:

— Ты просто дурочка! Это имеет огромное значение! Через столько лет — точнее, почти через пять — снова встретиться с Гастоном при таких обстоятельствах, когда он вынужден смириться с моим существованием, и видеть, как он на моих глазах занимается любовью с какой-то жалкой медсестрой!

— Роксана! — ужаснулась Валентина. — Ты отлично знаешь, что это неправда!

— Да, пока. — Взгляд зеленых глаз Роксаны, казалось, окаменел. — Это лишь вопрос времени. Пусть он никогда не будет моим, но я не допущу, чтобы им завладела какая-то другая женщина. Не допущу, даю тебе слово!

Так вот она, тайна Роксаны, поняла Валентина, потрясенная и напуганная. Такая опасная для Ламуана, что, боясь, как бы бывшая возлюбленная не выдала ее, он силой внушения заставил Роксану молчать. У нее был с ним роман, закончившийся разрывом. Она в него влюбилась — все еще любила его, — но для него теперь Роксана — всего лишь больная, увядшая женщина, которая могла бы испортить ему будущее и к которой он теперь не питает никакой нежности. Когда он смотрел на нее, в его взгляде проскальзывала тень отвращения. И если бы ему не надо было проверять у нее пульс, он никогда не приблизился бы к ней. А теперь еще он приставил к Роксане сиделку, медсестру, с которой, возможно, находится в близких отношениях… Но может быть, Роксана просто из ревности наговаривает на него. Она сочтет за смертельного врага любую женщину, которой он мимоходом улыбнется.

Она даже начала подозревать Валентину, свою подругу с раннего детства, в том, что та мечтает снискать его расположение!

В груди Валентины словно вспыхнул огонь и опалил ей щеки, когда она вспомнила, что действительно неравнодушна к Ламуану.

В дверь негромко постучали, и Гастон вошел, не дожидаясь ответа. Он был любезен и приветлив и, подойдя к креслу Роксаны, спросил, слегка улыбаясь:

— Ну, как вы себя чувствуете? Готовы ли завтра отправиться на прогулку, о которой так мечтали?

Роксана, казалось, оттаяла под его взглядом. Когда он, как обычно, приложил пальцы к ее запястью, Валентина почти физически ощутила, как спадает напряжение Роксаны, уходят горечь и раздражение. От прикосновения его пальцев она стала сама покорность, беззащитность и женственность. Валентине было больно видеть это, а еще больнее услышать, как она своим хрипловатым голосом, когда-то сводившим с ума Ричарда, жалобно проговорила:

— Я так давно мечтаю о длительной прогулке, но вам, доктор, придется пойти со мной, чтобы я случайно не сорвалась со скалы.

— Боюсь, мне скоро предстоит снова уехать на несколько дней, — ответил Гастон, улыбаясь ей с непривычной мягкостью. — Но когда я вернусь, мы непременно с вами прогуляемся. Надеюсь, что к тому времени вы окрепнете, хорошенько окрепнете.

Валентина резко поднялась со стула и подошла к окну. Он давал пациентке обещание, которое не собирался выполнять… да это и не потребуется, он знает. Роксана еще долго будет не в состоянии совершать длительные прогулки, но его обещание дало ей надежду: однажды он, возможно, составит ей компанию.

Как это грустно, что теперь она должна называть его доктором, хотя когда-то у них был роман.

Что произошло между ними, почему он так редко бывает ласков с женщиной, которая любила его? Почему он называет свою медсестру по имени и привез ее сюда, где ее присутствие может причинить страдание пациентке, женщине, которая теперь ему безразлична?

Валентина решительно повернулась и направилась к двери.

— Я загляну к тебе попозже, Роксана, — бросила она, словно не замечая доктора Ламуана, который не постеснялся обвинить ее в том, что она ставит под угрозу будущее мисс Йоргенсен. А ведь у него не было для этого оснований, кроме поездки в машине при луне да некоторых знаков внимания, которые на правах старой дружбы оказывал ей Ричард. Валентина с удовлетворением отметила про себя, что доктор нахмурился, глядя ей вслед.

Однако, шагая по коридору, она забеспокоилась: обратила ли на это внимание Роксана?