Мечта тигра

Коллин Хоук

Мечта тигра

(Проклятие тигра — 5)

Перевод: Kuromiya Ren

Халиль Джебран

«Пророк»

О Радости и Печали

Твоя радость — это твое горе без маски.

Ведь тот же самый колодец, из которого поднимается твой смех, был часто заполнен твоими слезами.

И разве может быть иначе?

Чем глубже твое горе проникло в тебя, тем больше и радости может вместиться в тебя.

Разве не та же чаша, что содержит твое вино, обожглась когда-то в печи гончара?

И разве лютня, услаждающая твой дух, не то самое дерево, которое страдало под ножами резчиков?

Когда ты радуешься, загляни глубоко в свое сердце, и ты обнаружишь, что только то, что приносило тебе печаль, дает тебе и радость.

И когда тебе горько, загляни снова в свое сердце, ты увидишь, что в действительности ты плачешь о том, что было твоей радостью.

Кто-то из вас может сказать: «Радость больше, чем печаль», а другие скажут: «Нет, горе больше».

Но я скажу вам: Они неразлучны.

Вместе пришли они, и когда одна из них сидит с тобой за столом — помни, другая спит на твоей кровати.

Действительно, как стрелка весов, ты колеблешься между горем и радостью.

И только когда ты пуст, она неподвижна в равновесии. Но чуть лишь хранитель сокровищ поднимет весы, чтобы взвесить свое золото и серебро, обязательно твоя радость иль горе на чашах поднимутся иль упадут.

Моим сестрам Шаре, Тонни и Линде

Мы смеемся, плачем и мечтаем вместе

Пролог

Угли

Ее дикое сердце колотилось хаотично, как ручей, у которого она замерла. Ее тонкие ноги дрожали, луна озарила ее, и я ощутил ее пульс, и как она озирается, ощущая опасность. Я смотрел на нее из теней деревьев — черный призрак, готовый погубить ее. Она понюхала воздух еще раз, нервно опустила голову к воде.

Я вырвался из укрытия, пронесся по траве и кустам, поглощая расстояние, как метеорит. Мои когти задели кривой корень, торчащий из земли, как рука поднимающегося скелета, и она услышала шум.

Лань тут же быстро бросилась влево. Я прыгнул, но зубы задели только густой мех ее зимней шубки. Она испуганно завопила в тревоге. Я бросился на ней, кровь кипела, и я ощущал себя живее, чем за последние месяцы.

Я прыгнул снова, в этот раз впился когтями в ее тело в смертельных объятиях. Она брыкалась подо мной, как могла, и я укусил ее за шею. Погрузив зубы, я сжал ее артерию. Я давил, и она задыхалась. Я верил, что это был мягкий, почти человеческий способ убийства зверя, но вдруг мне показалось, что задыхаюсь я.

Бодрость, которую я ощущал на охоте, утекала, и я снова остался с пустотой, что постоянно грозила поглотить меня. Она давила, убивая меня неспешно, как я пытался лишить жизни это существо.

Я раскрыл пасть, поднял голову. Ощутив перемену, лань бросилась в ручей, ударив меня копытами напоследок. Она пропала в кустах, холодная вода ударила по моему густому меху, и на миг я захотел просто вдохнуть и забыть. Отпустить воспоминания. Отпустить недовольство. Отпустить мечты.

Если бы смерть была такой доброй.

Я пошел неспешно из ручья. Лапы были в грязи, как мои мысли. Я уныло отряхнул шерсть, тщетно попытался убрать грязь с когтей, но тут услышал женский смех.

Я обернулся и увидел Анамику, присевшую на ветке дерева, золотой лук был на ее плече, колчан был пристегнут к спине.

— Это была самая жалкая охота из всех, что я видела, — заявила она.

Я тихо зарычал, но она не уловила предупреждение и продолжила:

— Ты выбрал самое слабое существо в лесу, но не смог одолеть. Что ты вообще за тигр?

Она спрыгнула с толстой ветки. Анамика была в зеленом платье, и пока она шла ко мне, я на миг отвлекся на ее длинные стройные ноги, но потом она снова открыла рот.

Юная богиня уперла руки в бока и сказала:

— Если голоден, я могу тебя покормить. Ты ведь слишком слаб, чтобы сделать это сам.

Я недовольно выдохнул ноздрями, отвернулся от нее и побежал в другую сторону, но она быстро нагнала меня, поравнялась с моей скоростью, хоть я и несся среди деревьев. Я понял, что от нее не избавиться, остановился и сменил облик.

Я повернулся к ней человеком и недовольно завопил:

— Зачем ты постоянно ходишь за мной, Анамика? Разве мало того, что я застрял тут с тобой?

Она прищурилась.

— Я тоже застряла, — она осторожно произнесла слово, пробуя его непривычное для нее звучание, — здесь с тобой. Но я не трачу жизнь на желание того, чего у меня не будет!

— Ты не знаешь, чего я хочу!

Она вскинула бровь, и я знал, о чем она думает. На самом деле, она знала все, чего я хотел. Я был тигром Дурги, так что нас соединяла духовная связь, когда мы были в обликах Дурги и Дамона. Мы пытались закрыться друг от друга неким барьером, но все равно знали друг о друге больше, чем хотелось говорить.

Например, я знал, что она жутко скучает по брату. И она ненавидела свою роль Дурги. Сила ее не интересовала, и это делало ее идеально подходящей для роли богини. Она не собиралась использовать оружие или амулет Дамона в эгоистичных целях. Это меня в ней восхищало, хоть я и не признавался в этом.

Я замечал и другое, что стал уважать за последние полгода. Анамика была справедливой и мудрой, когда решала проблемы, всегда думала о других, а потом о себе, и она управлялась с оружием лучше многих мужчин. Она заслужила спутника, что поддержит ее и облегчит ее бремя. Это была моя работа, но я часто погрязал в жалости к себе. Я хотел извиниться, но она снова начала меня злить.

— Веришь или нет, но я хожу за тобой не для того, чтобы мешать жизнь. Просто я проверяю, чтобы ты не навредил себе. Ты постоянно отвлекаешься мыслями, так что можешь подвергнуть себя опасности.

— Навредил? Я? Мне не навредить, Анамика!

— Ты только этим и занимаешься последние шесть месяцев, Дамон, — сказала она уже тише. — Я пыталась это терпеть, но ты и дальше показываешь эту… слабость.

Я разозлено подошел к ней и ткнул пальцем в воздух перед ее носом, успешно игнорируя едва заметные, но милые веснушки на нем, зеленые глаза с длинными ресницами, в которых мужчина мог затеряться.

— Давай кое-что проясним, Ана. Во-первых, мои чувства — мое дело. Во-вторых… — я замолчал, услышав, как она вдохнула. Тревожась, что я пугаю ее, я отпрянул на шаг и перестал кричать. — Во-вторых, на людях я Дамон, а наедине, прошу, зови меня Кишан.

Я отвернулся, прижал ладонь к стволу ближайшего дерева и заставил злой огонь, что она всегда вызывала во мне, угаснуть до углей. Стараясь дышать медленно, я не заметил, как она подошла, пока не ощутил ее ладонь на своей руке. Прикосновение Анамики всегда вызывало теплое покалывание на моей коже, это было частью нашей связи.

— Мне жаль,… Кишан, — сказала она. — Я не хотела злить тебя или заставлять твои эмоции так вырываться из тебя.

В этот раз ее раздражающие слова не тревожили меня. Я сухо рассмеялся.

— Я постараюсь держать свои «взрывоопасные эмоции» под контролем. Если перестанешь докучать тигру, он не будет так быстро скалить зубы.

Она безмолвно смотрела на меня мгновение, а потом прошла мимо в сторону нашего дома с напряженной спиной. Ее утихающее бормотание пропало, когда она ушла за деревья, но успел уловить фразу:

— Я не боюсь его зубов.

Я ощутил укол вины за то, что отпускал ее домой одну, но заметил, что она была с амулетом Дамона, так что ничто на земле не могло ей навредить. Когда она ушла, я потянулся и подумал, стоит ли возвращаться в дом, что мы делили, или лучше остаться на ночь в лесу. Я решил найти хороший участок травы для сна, но замер, ощутив присутствие другого человека.

«Кто здесь? Охотник? Анамика вернулась?».

Я медленно повернулся, не шумя, и, когда замер, тут же отпрянул, сердце колотилось от потрясения.

Передо мной стоял человечек, появившийся будто из ниоткуда, что вполне могло произойти. Луна сияла на его лысой голове, он переминался, и сандалии хрустели травой. Мы не видели монаха с того судьбоносного дня, когда я лишился избранницы, которую любил больше жизни, отдав ее брату. В тот день мои мечты, надежды и будущее сгорели в вихре пламени и пропали, погаснув, как лампа без масла. С тех пор я был подавлен.

— Пхет, — просто сказал я. — Что привело тебя в мою версию ада?

Мужчина схватил меня за плечо и посмотрел на меня ясными карими глазами.

— Кишан, — мрачно сказал он. — Ты нужен Келси.

Глава 1

Явившийся Пхет

Мои мышцы напряглись, я перестал дышать.

«Келси».

Я представил ее лицо. Последние наши слова.

«Я был полным идиотом».

Полгода назад Пхет сказал, что Дурге нужен тигр, и один из нас должен остаться. Когда мы с Реном отошли поговорить, брат отказывался даже думать, что может остаться. Он говорил мне, что пойдет за Келси куда угодно. Он упрямо заявлял, что для него нет другого выбора.

Пхет тихо заговорил с нами, объяснил, что брат Анамики Сунил вернется с Келси в будущее, оставив сестру. Я посмотрел на Анамику, увидел, как она сжимает руку недавно спасенного брата. Она еще не знала, что ее брат уйдет. Я знал через связь с богиней, что это станет для нее ужасным ударом.

Пхет подчеркнул:

— Дурга должна исполнить свою роль. Она повлияет на поколения людей. Без спутника она будет одна, и мир, который мы знаем, сильно изменится. Тигр даст жизнь. Вы должны выбрать.

Тогда наша связь была новой, но я уже знал, что Анамика ненавидела идею быть богиней, хоть это и было предначертано судьбой. Она могла без спутника все бросить и вернуться в Индию.

Я потер руками лицо и предложил:

— Почему ее брат не может остаться с ней?

— Брат — часть ее человеческой жизни. Она должна выполнять роль бессмертной, свой долг, оставить мысли о прошлом позади. Поверьте, им обоим будет лучше идти разными путями.

Пхет знал больше, чем рассказывал. Это всегда было правдой, и когда он сказал, что Сунил должен оставить сестру, а дальше не спрашивал.

Рен пришел к тому же выводу, потому что кивнул и ответил:

— Тогда я останусь и буду служить, но только если Келси тоже останется.

Пхет решительно покачал головой.

— Каль-си отправится в будущее.

Старый монах пошел утешать Келси и оставил меня наедине с братом.

— Она — моя суженая, — начал я.

— Я первым ее полюбил, Кишан.

— Да. Но ты ушел.

— То была ошибка. Я не собираюсь ее повторять.

Мы несколько минут ходили вокруг да около, пытаясь убедить друг друга остаться, но никто не поддавался. Пхет вернулся и сказал, что скоро нужно дать ответ, при этом он посмотрел на меня. Он намекал, что я должен покончить с этим.

«Что это означало? Он пытался сказать мне, что я должен сдаться? Оставить любимую? Или он имел в виду, что это я понимал Дургу, и у меня была связь?» — я заерзал.

Я отчаянно шепнул Рену:

— Ты знаешь, что я видел, что было в моем видении в Роще сновидений.

Рен с неохотой кивнул.

Я не унимался:

— Если я останусь, сын Келси… — я огляделся, проверяя, что никто не слушает. Никто не слушал. Они оставили нас одних. — Никогда не родится, — прошептал я.

— Ты этого не знаешь, — упрямо заявил Рен.

— У него были мои глаза, Рен. Мои!

Рен отвел взгляд, словно ему было больно видеть доказательство в виде будущего сына Келси. Он тихо сказал:

— Ты в долгу передо мной, брат.

Я резко вдохнул, от его слов закружилась голова. Я был должен ему.

Так ведь?

Я подумал о том, что сделал, как предал его, не только украв его невесту Джесубай, но и подвергнув опасности его жизнь и наше королевство. И с Келси я целовал ее, давил на нее, хотя знал, что у нее все еще есть чувства к Рену.

Я пытался потом быть благородным, обещал, что она может определить, что у нас за отношения. Но когда я получил ее, я понял, что никогда не отпущу, ни при каких обстоятельствах. Я был в долгу перед Реном, но не мог заставить себя отдать ему любимую.

Я раздраженно потер шею. Я посмотрел на группу и заметил, что Келси пропала.

— Где она? — спросил я у Пхета.

— Она горюет по тому, кто, как она думает, останется тут, — ответил Пхет.

Я замер и склонил голову, слушая ее тихие всхлипы. Ее боль разносилась по лесу так ясно, словно она стояла рядом со мной. И мне хотелось только пойти к ней. Остановить ее слезы. Исцелить боль.

Я шагнул и замер. Я вдруг понял две вещи. Во-первых, я знал, из-за кого она плакала. Она верила, что Рен останется тут с Дургой.

Когда я принял облик тетушки Саачи, Келси призналась о ее чувствах к, так называемому, героизму Рена. Но она не знала, что мой брат предпочитал общество дипломатов, а не воинов. Он бросался на амбразуру каждый раз только потому, что безумно любил мою невесту.

А еще я понял, что мой брат был связан с ней, он услышал ее плач задолго до того, как я заметил, что она ушла. Его чувствительность к Келси раздражала. Я всегда должен был состязаться с братом?

Я отогнал свои обиды на Рена и слушал, как плачет женщина, которую я любил.

«Как я могу оставить ее?».

Другая часть моего разума прошептала:

«А как я могу иначе?».

Вес мира, казалось, обрушился на мои плечи, и я не был Атласом, чтобы выдержать бремя. Я ломался.

«Могу ли я сделать это? Могу оставить ее?

Я признавал, что она все еще любила Рена. Ее чувства были заметны всем, кто видел их вместе, но я верил, что со временем она полюбила бы меня так же сильно, если не сильнее. Я помнил, как она была раздавлена, когда Рен умер, как была расстроена, когда он не помнил ее, и как она бросилась к нему первому, когда мы спасали ее от Локеша. Это оставило горечь у меня во рту.

Рен заговорил, отвлекая меня от мыслей, его голос был тихим, он смотрел на деревья, куда она ушла:

— Я не могу без нее жить, Кишан.

«И что это означает? Что я должен просто уйти? Забыть счастье? Забыть будущее? Забыть семью, которой хотел, которую видел?».

Я потер рукой челюсть, разглядывая брата. Он точно любил Келси. Если я отойду, он сделает ее счастливой. Но… могла бы Келси быть счастливой без Рена?

Я тут же понял ответ.

«Нет».

Она будет стараться, но часть ее всегда будет горевать по нему.

Выбор вдруг стал очевидным. Тигром, который останется, должен быть… я.

Думать об этом было больно, словно в меня попал шквал стрел. Сотни лезвий пронзали меня. Если бы кто-то забрал мое сердце из груди, я был бы благодарен в тот миг. Даже дышать было больно.

Пхет посмотрел на меня еще раз, и я слабо кивнул.

Я поразился тому, что мне хватало сил, коснулся руки брата и сказал:

— Тебе не придется, брат. Просто… дай мне попрощаться, — прошептал я.

Рен удивленно взглянул на меня, а потом сжал мою руку. Он кивнул с облегчением и благодарностью.

Боль чуть ослабла. Она все еще невыносимо сдавливала меня, но я смог посмотреть брату в глаза. После веков вины и недоверия я ощущал облегчение прощения, ощущал, что моя жертва закрыла разрыв между нами, которого и не должно быть. Я вдруг ощутил себя мудрым старшим братом.

Я пошел по лесу, чтобы попрощаться с любимой, часть меня надеялась, что она возразит и скажет мне идти с ней. Когда она разрыдалась при виде меня, я понял, что она плакала не из-за меня, а из-за него. Я понял, что проиграл. Что ее любовь к нему всегда была и будет сильнее. Она говорила, что не может отпустить меня, но… сделала это.

Я жалел о своем выборе с тех пор. Я глупо допустил это. Позволил желанию наладить отношения с братом повлиять на решение о Келси. Она могла быть растеряна, думая, что Рен остается. Если бы она успела обдумать, что я остаюсь в прошлом, она бы тоже расстроилась.

Пхет стоял передо мной полгода спустя, говорил, что я нужен Келси. Внутри я радовался. Может, не все потеряно. Может, она поняла, что все-таки любила меня.

Я выдохнул и спросил:

— Она в опасности? — но хотелось спросить: «Она скучала по мне?».

— Да. Келси в большой опасности. Но не так, как ты думаешь.

— О чем вы? — растерялся я. А потом всплыла другая мысль. — Стойте, вы зовете ее Келси, а не Каль-си, — я скрестил руки на груди. — Что тут происходит?

Пхет медленно выдохнул и сказал:

— Наверное, лучше тебе все узнать.

Он сжал кулон, скрытый под одеждой, знакомый жест смутил меня. Опасения щекотали вены, я отпрянул на шаг.

— Ч-что вы делаете?

Человечек выпрямился во весь рост, улыбнулся и сказал:

— Волшебный шарф, прошу, верни мне мой нормальный облик.

Коричневое одеяние двигалось, нити обвивали его тело. То, что я видел, не имело смысла. Я знал, что Шарф был сейчас у Дурги, и, даже если он как-то управлял им, почему он принимал другой облик?

Магия окружила его, закрыла лицо, а потом нити пропали, и я упал на колени, слезы застилали глаза.

— Это не… невозможно, — прошептал я, не веря глазам.

— Ты знаешь, что это, — нежно ответил он.

— Как ты…? — я сглотнул, охваченный эмоциями. — Когда?

— Ах… «когда» — немного сложно. А «как» я тебе покажу.

Он взял меня за руку и помог встать. Его глаза окружили морщины, он улыбнулся и сказал:

— Рад тебя видеть, Кишан.

— Словами не описать, как я рад видеть тебя, Кадам.

— Да, — отвлеченно пробормотал он. — А теперь посмотрим, что мы можем сделать, чтобы спасти мисс Келси, да?

Я кивнул, пораженный тем, что мой наставник, друг и почти отец как-то вернулся из мертвых.

Глава 2

Спасение Келси

— Присядем? — он нашел бревно и устроился на нем.

Я все еще не мог поверить, что он здесь. Что он жив.

— Как ты вернулся? — спросил я.

— Я не возвращался. Не совсем. Когда ты увидел мою смерть, я ушел из этого мира. Но тебе нужно понять, что это событие уже произошло в твоей временной линии, но не случилось в моей.

— Еще не случилось? Не понимаю.

Кадам терпеливо улыбнулся и спросил:

— Помнишь, как я появился с Нилимой после того, как вы спасли мисс Келси от Локеша?

— Да. Тебя не было неделями.

— Верно. И я рассказал, что сила унесла нас с Нилимой, когда в нас летел гарпун.

Я кивнул, он вытащил осколок амулета Дамона из-под рубашки и продолжил:

— С тех пор вы узнали, что мой осколок амулета управляет пространством и временем.

— Да. Но как ты его снова носишь, если этот осколок отправил Локеша в прошлое, а потом стал целым и теперь висит на шее Анамики?

— Он у меня, потому что я все еще ношу его в своем времени.

Я встал и принялся расхаживать. Кадам вытащил из кармана баночку и открыл ее. До меня донесся пряный запах.

— Ладан? — предложил он. — Успокаивает нервы.

Я отмахнулся, он пожал плечами, взял кусочек и плотно закрыл крышку.

— Скажи тогда, из какого ты времени? — спросил я.

Кадам тихо ответил:

— Я прибыл из момента до моей смерти. Все вы поверили, что мне нездоровилось после моего возвращения, но на самом деле я выполнял работу, что мне дала судьба.

— Ты часто пропадал, — пробубнил я. — Отдалялся.

— Да, — ответил он. — Был очень далеко.

Я опустился перед ним и взмолился:

— Тогда ты можешь вернуться и все отменить. Мы одолеем Локеша с тобой. Не нужно жертвовать собой. Не нужно умирать. В твоей временной линии этого не было, значит, мы можем это предотвратить.

Он покачал головой.

— Локеш слишком силен. Если бы вы помогли мне, мисс Келси забрали бы.

— Но мы могли бы…

Кадам вскинул руку.

— Кишан, сын, поверь, когда я говорю, что моя смерть была единственным способом отправить Локеша в прошлое, и его поражение в прошлом влияет на будущее. Без монстра, которого одолела Анамика, без богини, — он улыбнулся, — или двух, приехавших в бой на тиграх, ткань нашего мира расплелась бы. Это куда важнее продления моей жизни.

Я не ответил, он сжал мою руку.

— Прошу, прими это. Оставить вас было сложнее всего, но я знаю, что так надо. И когда время придет, я как-то отыщу в себе смелость.

Я в отчаянии прижался лбом к его колену. Глаза жалило от непролитых слез.

— Я знаю, — сказал я, горюя из-за его грядущей потери.

Я поднял голову и спросил:

— Пхет вообще существовал, или им всегда был ты?

— Назначение Пхета — организовать проклятие тигра. Я — Пхет, а он — это я… почти все время, — сказал он.

— Но мы бы тебя учуяли. Мы с Реном давно поняли бы.

Кадам покачал головой.

— Я скрывал запах, заполнив хижину кучей трав, а еще — немного двигая себя во времени. Вы тоже так можете. Вы оба могли меня видеть и касаться, но не вспомнили бы, каким был Пхет, — он прижал ладонь к моему плечу. — Кишан, я хотел бы, но я прибыл сюда не обсуждать Пхета. Сегодня мы должны побывать в будущем и спасти мисс Келси.

— Спасти? Как? Рен…

Кадам поднял руки, остановив меня, встал и сказал:

— Будет проще показать тебе. Тебе нужен амулет Дамона. Одолжи его у Анамики, но не говори ей пока, что видел меня. Встретимся тут через час, и я скажу тебе, что делать, чтобы выполнить задание.

Я моргнул, он пропал, оставив примятую траву, где стоял. Мой мир снова перевернулся, но в этот раз я был взволнован. Все нервы были на пределе, адреналин бурлил в венах, пока я бежал по лесу. Меня не устраивала скорость, и я стал тигром и быстро добрался до горы Дурги.

Вырезанный на горе Кайлас в Гималаях дворец Дурги чаще всего скрывали облака, но когда солнце прогоняло наше влажное покрывало, дом поражал своим видом. Он был в стиле китайского храма с башнями, павильонами, арками, что напоминали силуэт горы. Пять этажей соединялись лестницами и длинными коридорами, изогнутые крыши были с блестящей черепицей, что сверкала на солнце.

В центре двух симметричных башен Анамика своей силой сделала фонтан, что лился по камням вниз, свободно ниспадал по горе, становясь водопадом, где появлялась радуга, когда лучи падали под правильным углом.

Фонтан окружал большой цветочный сад с десятками видов роз, в углу она сделала большой пруд, где выращивала лотосы, ее любимый цветок. Когда я оставался во дворце, то предпочитал проводить время в саду. Ночью я дремал на мягкой траве под небом, сверкающим звездами, и представлял, что могло быть.

Лестница зигзагами была вырезана из камня и вела к основанию горы, где собирались приверженцы и просили милости у богини. Только так смертные могли попасть в наш дом, и потому он был с вратами и охраной. Большая группа всегда была ниже замка и просила их заметить. Только особенные могли получить аудиенцию с Анамикой. Но даже тогда на вершину их сопровождали с верными воинами из армии Дурги.

Я не хотел, чтобы меня видели, так что обошел гору и попал к частному входу, который использовали только мы с Анамикой. Подниматься и опускаться на облаке каждый день было драматично, и мы решили, что хотим что-то практичное, так что построили тайные проходы в горный дворец, что когда-то принадлежал Локешу.

Я превратился в человека, прижал ладонь к впадине, где мы создали замок своей силой. Моей идеей было использовать отпечаток руки, чтобы впускало только нас. Я знал, Келси могла использовать магию с помощью рисунка хной Пхета, чтобы попадать в другие королевства, где были спрятаны дары Дурги, и оттуда была моя идея.

Скрытая дверь открылась, и я закрыл ее за собой и пошел по длинной лестнице. Я вдруг подумал кое о чем и застыл на ступеньке. Я понял, что Пхет не рисовал хной, это всегда была задумка Кадама. Он начал путешествие Келси. Качая головой, я старался не думать о странности того, что Кадам был Пхетом, а стал думать о Келси. Лестница часто казалась бесконечной, но сейчас — особенно, потому что я знал, что скоро увижу Келси.

Я выбрался из-за скрытой панели, вбежал в главную комнату и крикнул:

— Анамика!

Ответа не было. Скользя на мраморе, сминая углы дорогого ковра, каким король выразил благодарность богине Дурге за помощь с преодолением засухи, что мучила его народ, я проверял комнату за комнатой, мой голос разносился по просторному дворцу.

Горный дворец, что Локеш создал для себя, лучше всего описывали слова богатый и поразительный. Вырезанный в горе, полный богатств, о каких я и не подозревал, он был мечтой жадного короля.

Я любил открытые пространства, но дом Локеша притягивал меня. Он был красивым. Стены обрамляли драгоценные камни, что злой волшебник вызвал из земли.

Трон Дурги, сделанный из розового алмаза, был впечатляющим, как и зал, где она принимала послов, но весь замок мне казался стерильным и холодным. Анамика старалась сделать большие залы уютнее, но потолки в комнатах были далеко наверху, а делиться богатствами было не с кем, и это вызывало одиночество. Я бродил в нем, словно пчела в заброшенном улье. Место казалось неправильным, лишенным гула нормальной жизни.

Если подумать, Локеш был вдвое выше человека, когда жил здесь, так что размер этого дворца был необходимостью. Он соединил свое тело с буйволом и стал чудищем, которому требовалась большая кровать и камин, где можно было приготовить трех оленей бок о бок, и там была моя комната.

Я недовольно пошел обратно к тронному залу и крикнул снова:

— Анамика!

Я ощутил ее присутствие раньше, чем услышал.

— Чего раскричался? — раздраженно спросила она.

— Где ты была?

— Я…

Я смотрел на нее, щурясь.

— Помогала кому-то, не сказав мне?

Она упрямо вскинула голову.

— А если и да?

Я провел рукой по волосам с раздражением.

— Ты знаешь правило, Ана. Не уходить без меня. А если бы что-то произошло?

— Ты был занят мрачным настроением. И тем людям требовалась помощь. Там был пожар и…

Я перебил:

— Даже если бы вся нация горела, по правилу ты должна была сначала найти меня.

Она выдохнула и пробубнила:

— Ладно, — склонилась и сняла сапоги. — В следующий раз я заставлю тебя сопровождать меня. Это тебя удовлетворит?

— Да.

Она сняла заколку, удерживающую волосы, и волны черного шелка упали на ее спину. Я смотрел, как она водит ладонями по волосам и радостно вздыхает, расслабляясь.

Она повернулась и сообщила, что примет ванну и пойдет спать, и я поплелся за ней. Она заметила, оттолкнула мою руку и прижала ладонь к моей груди, словно прогоняя.

— Это не было приглашением, — сказала она.

Тепло от ее прикосновения растеклось по мне, вызывая глубокое удовлетворение. Сила текла между нами, гудела, как собирающаяся буря. Чем ближе она была к моему сердцу, когда касалась, тем сильнее было ощущение. Я задумался на миг, была ли связь Рена и Келси такой же сильной. А потом я вспомнил, что не хотел об этом думать.

Я отошел от нее, потирая руку, и парировал:

— Я бы и не принял. Ты не стала бы даже тереть мужчине спину.

Ее шея покраснела, ее вспыльчивый характер взорвался.

— Я прекрасно знаю, что ты предпочитаешь нежных и податливых женщин. Поверь, я не испытываю ни малейшего желания видеть твою голую спину, тем более, тереть ее за тебя!

Я вскинул руки, сдаваясь.

— Ладно. Успокойся. Прости, что разозлил. Я просто думал, что лучше амулету побыть у меня, пока ты будешь купаться. Если что-то произойдет, я об этом позабочусь, пока ты будешь отдыхать.

— А как же желание разбираться со всем вместе?

— Если это важное, я тебя найду, — я улыбнулся. — Даже если ты будешь только в пене.

Она зашипела:

— Ты не помешаешь мне принимать ванну, — она заманчиво прикусила губу, размышляя. Когда она принимала решение, ее зеленые глаза всегда загорались. Те глаза посмотрели на меня, она быстро отвела взгляд.

— Ана, если бы я не знал тебя лучше, я подумал бы, что ты покраснела.

— Богиня Дурга не краснеет, — заявила она, вскинув голову.

Я рассмеялся.

— Еще как краснеет.

Он недовольно зарычала, сорвала амулет с шеи и вложила мне в руки.

— Бери, но не трогай меня остаток ночи.

— Договорились, — она отвернулась. — Хороших снов, Ана, — сказал я ей в спину. Она замерла и кивнула, а потом завернула за угол.

Я только грозился помешать ей, потому что знал, что это отвлечет ее от странности просьбы подержать амулет, но я не мог отрицать, что увидеть ее в пене было бы приятно. Я застыл на месте, смотрел вслед минуту, потирая челюсть и улыбаясь, а потом я вспомнил, что у меня было дело.

«Келси!».

Я в два счета вылетел из дворца и силой амулета перенесся к тому месту в лесу, где оставил Кадама.

Деревья закружились вокруг меня — и это вызывало тошноту — а потом остановились. Я надеялся, что место правильное.

— Кадам? Кадам? — закричал я.

Он тут же появился.

— Прости, что заставил ждать. Мисс Келси переживала за меня.

— Она… ты ее видел?

— В своем времени — да.

Я отогнал смятение и решил не уточнять.

— Ты говорил об указаниях?

Он взял меня за руку и кивнул.

— Слушайся меня и спаси ее в нужный момент.

Я хмуро сказал:

— Не думаю, что мне хватит этой инфор…

Лес закружился, с болезненным рывком я полетел из прошлого в будущее. Когда мы прибыли к месту, что он выбрал, нас все еще окружали деревья, а ноги погрузились глубоко в снег.

— ….мации.

Я упал на колено от силы прыжка во времени, Кадам что-то прошептал, и его галстук стал тысячью цветных нитей. Волшебный шарф слушался его, вскоре мы казались в современной зимней одежде. Закончив, Шарф стал шерстяной версией себя красного цвета. Кадам перебросил конец шарфа через плечо и сказал:

— За мной.

— Почему я не отключился? — спросил я, шагнув вперед, сила быстро возвращалась.

— Амулет Дамона делает переход проще, а я перемещался уже столько раз, что привык к эффектам. Ты тоже привыкнешь.

Густые хвойные деревья вокруг нас были обильно присыпаны снегом, были красивыми, ведь на солнце снег искрился красными цветами, напоминая мне о щеках Келси. Мы быстро вышли из леса и наткнулись на базу отдыха. Цвет зданий и крыша подражали горе за ними.

— Мы же не в Гималаях? — спросил я, хотя уже знал ответ.

Кадам покачал головой.

— Это гора Худ.

— Орегон, — сказал я под нос.

Я растерялся, а потом вспомнил, что Келси не любила снег. Может, так было, потому что на нее напал медведь по пути к духовным вратам на горе Эверест. Но, если я не ошибался, она не любила и «снежный спорт», а это место для него и было создано.

Десятки людей, включая детей, шли к зданиям с лыжами или сноубордами, готовясь к ночи. Они были в одежде разных цветов, но она точно была из времени Келси.

Они заходили в главное здание, обрамленное двумя ярко сияющими крыльями, что тянулись в стороны. Судя по десяткам окон, эти крылья были комнатами гостей. Теплый свет лился из здания, фонари озаряли путь, когда солнце скрылось за горизонтом. Мы скоро догнали группу с их снаряжением на плечах и пошли с ними в здание.

Отряхнув сапоги на матрасах у входа, Кадам привел меня к каменному камину и заставил сесть.

— Не вставай, — сказал он, — пока я не скажу, — с такими странными указаниями он оставил меня одного.

Официантка принесла мне кружку горячего шоколада с взбитыми сливками и корицей, и это явно заказал Кадам. Огонь и шоколад согрели меня, но сердце колотилось, я знал, что снова увижу ее.

Келси, которую я так любил, вот-вот придет. Я продумывал свои первые слова.

«Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть. Я очень скучал. Я ошибся. Прошу, вернись ко мне. Я люблю тебя».

Я все еще не был уверен, какие слова вылетят из меня первыми, но и не переживал. Если я просто снова увижу ее, я пойму, что сказать. Семья вошла с чемоданами и остановилась у кресел, где сидел я. Мать робко улыбнулась мне, отец окинул взглядом, пока собирал их вещи в кучу, а потом он сказал юной дочери:

— Посиди у огня, а мы выпишемся. Там очередь, мы немного задержимся.

Девочка кивнула и бросила свой рюкзак на кресло рядом со мной. Она расстегнула его, вытащила книгу и, опустив розовую шапку до бровей, скрылась за книгой и принялась читать.

Я улыбнулся и кивнул, взглянув на девочку, а потом нервно огляделся, снова думая о любимой. Я взял какао, сделал глоток, вдохнул щекочущий аромат и застыл, ведь новый запах ударил по мне. Келси! Она была здесь! Я озирался, искал ее среди людей и проклинал приказ Кадама сидеть тут. Но я извивался, стараясь поймать ее взглядом.

— Ты в порядке? — спросила девочка, выглянув из-за книги.

— Да, — раздраженно ответил я. — Просто кое-кого ищу.

— Кого?

— Я ищу своего… друга.

— Как он выглядит?

— Длинные каштановые волосы, карие глаза, красивая улыбка.

Ее глаза расширились, она посмотрела на меня из-за книги и захихикала.

— Это, наверное, девушка. Твоя девушка?

— Была, — я развернулся, посмотрел на выходящих людей, переживая, что она прошла мимо меня и уже вышла. Я не видел ее, но запах все еще был сильным, так что я расслабился и выдохнул, напоминая себе, что нужно верить в Кадама. И все же я не унимался.

— Ты хочешь ее вернуть, да?

— Как-то так, — пробубнил я отвлеченно, сделал глоток какао.

— Это так романтично, — сказала она.

Я хмыкнул и криво улыбнулся девочке.

— Хоть ты так думаешь.

— О, да. Твое какао вкусно пахнет. Там корица? — она поглядывала на меня с левой стороны книги, и я видел только половину ее лица.

Я отклонил голову, чтобы увидеть ее лучше, она вдохнула и спрятала глаза.

— Хочешь такое? — предложил я.

— Эм… Я не должна брать подарки у незнакомцев.

— Тогда я представлюсь. Меня зовут Кишан.

— Странное имя. Откуда ты?

— Из Индии. А ты?

— Салем.

Я улыбнулся.

— Знаю этот город, — она взглянула на меня с правой стороны книги, и я сказал. — Не нужно меня бояться.

— Я не боюсь, — возразила она. — Я просто… осторожна.

— Так и надо, — я серьезно кивнул.

Я позвал официантку, и та быстро принесла горячий шоколад для девочки. Мы сидели пару минут в тишине, я смотрел, как поднимается пар, она делала вид, что не заметила мой поступок. Наконец, я сказал:

— Даже не попробуешь? Вкусно ведь.

Она медленно подвинула книгу, все еще скрывая лицо, и ее рука в варежке выскользнула и сжала ручку. После пары шумных глотков она опустила полупустую чашку на стол.

Я со смехом сказал:

— Рад видеть девочку, которой нравится шоколад. Моя девушка любила горячий шоколад.

— Он вкусный, — скромно сказала она. — Спасибо, — она опустила книгу и улыбнулась мне. Я обрадовался маленькой победе, хотел поддразнить ее за любовь к книгам, но посмотрел в ее глаза. Знакомые шоколадные глаза сияли на очаровательном личике с красными щеками. Я задрожал, сердце замерло. — Что такое? — спросила она, формируя слова с брекетами на зубах.

— Н-н-не знаю, — я сглотнул, едва мог говорить.

Я смотрел на нее, мой взгляд точно пугал, и она отбросила книгу.

— У вас сердечный приступ, мистер Кишан? Почему вы не двигаетесь?

Она подошла ко мне и потрясла за плечо. Длинные косы раскачивались как маятник на дедушкиных часах, отсчитывающий время, она склонилась ко мне, и я мысленно рассмеялся над иронией.

Кадам подошел, и девочка попятилась. Он убедил ее, что я в порядке, просто не в себе после неудачного падения. Она села на место, тревожно смотрела на меня, а он сел рядом с ней и представился. Она говорила с ним легче, поверила, что я приду в себя, допила какао и начала рассказывать ему о каникулах с родителями.

Келси.

Любимая сидела все время рядом со мной. Ее незабываемый аромат окружал меня. Это была моя Келси. Ей было около тринадцати. Ее щеки были розовыми от тепла огня, и розовый ей нравился, судя по рюкзаку и шапке. Как я мог не узнать ее? Теперь я все видел. Я должен был узнать ее по глазам. По голосу.

Через миг вернулись ее родители, Келси представила Кадама, а я разглядывал людей, что так сильно на нее повлияли. Ее мама была пухлой и красивой, как ее дочь, и она слушала, как Кадам рассказывает ей выдуманную историю о склонах, а я видел силу за сочувствием, какую часто видел в глазах Келси. Ее решимость и доброта были от матери.

Отец Келси сел рядом с ней, и опустил ладонь на плечо жены. Келси устроилась между ними и прижала к ним голову. А я с нежностью вспомнил, как она делала так со мной. Он говорил с Кадамом, и я узнал острый ум за мягкостью. Он протер очки, обдумывая историю Кадама.

Юная версия Келси очаровывала меня. Она все еще размахивала руками, пока говорила. Ее каштановые волосы были длиннее, чем я привык, в косах не было привычных лент. У нее так же искрились от смеха глаза. Мое сердце сжималось при виде нее, я ощущал к ней еще больше, чем раньше. Я любил ее в любом возрасте, и если ее нужно было спасти, я бросился бы с горы, чтобы защитить ее. Пора было включиться в разговор.

— Все хорошо, пап, — сказал я Кадаму. — Уверен, я могу подождать до утра.

— Чепуха, — ответила мама Келси. — Вам места хватит.

— Мэдди, у нас много вещей, — возразил Джошуа Хайес.

— Я не хочу быть обузой, — сказал я. — Я посижу тут ночь, а утром уеду.

— Ну-ну, сынок, — сказал Кадам. — Может, там перелом. Я не хочу ждать так долго, лодыжку нужно проверить. Если бы ты мог на нее наступать, было бы другое дело.

Я понял намек и сказал:

— Да все хорошо. Я могу ходить. Видишь? — я встал, опустил вес на правую ногу, сделал пару неловких шагов и схватился за ближайший деревянный столбик, качаясь, будто от жуткой боли. Келси вскрикнула и подбежала ко мне. Она обвила рукой мой пояс, ее мама подошла с другой стороны, причитала, пока меня усаживали.

— И слушать больше не буду, — сказала она. — Джошуа, мы отвезем молодого человека в больницу и проследим, чтобы его там устроили.

— Да, дорогая, — ее муж улыбнулся и начал собирать багаж. — Я пойду прогрею двигатель.

Мэдди похлопала по моей руке и сказала:

— Я была медсестрой, пока не родила Келси. Сломанная лодыжка — это не шутки. Посиди тут, мы тебе поможем. Я настаиваю.

У нее была решимость Келси, ее выражение лица «нет за ответ не принимается», и хотя я знал, что Кадам все сочинил, я невольно радовался ситуации. Я тепло улыбнулся женской части семьи Хайес и сказал:

— Забота двух очаровательных юных леди уже исцелила почти всю мю боль.

— Что еще болит, мистер Кишан? — спросила юная Келси.

Я склонил к ней голову, словно рассказывал и секрет, и сказал вслух:

— То, что то у меня никогда не будет таких, как вы, расстраивает больше всего.

Рот Келси открылся, ее мама очаровала меня румянцем на щеках.

— Ну-ну, — сказала она. — Я слишком стара для тебя, а Келси слишком юна. И, если мой муж услышит, как ты заигрываешь с нами, он передумает и не отвезет тебя в больницу.

— Если бы вы у меня были, я тоже ревностно охранял бы вас, — сообщил я. — Это будет нашим секретом, — я улыбнулся.

Кадам заплатил за два горячих шоколада, Мэдди Хайес встала, и Кадам заявил со всей искренностью:

— Моя дорогая, вы оказали невероятную доброту. Редкие помогли бы другому так, как вы. Я доверяю вам сына и знаю, что вы позаботитесь о нем, как о своем, — он сделал короткую паузу и серьезно продолжил, обхватив ее руку. — Надеюсь, вы понимаете, что я сделал бы то же для вашей дочери, если бы возникла необходимость.

— Жаль, в машине не хватит места вам обоим, — мягко сказала она.

— Судьба требует остаться. Но не все потеряно. Вы — отличная душа, миссис Хайес. Для меня честь познакомиться с вами.

— Как и для меня, — сказала она.

— А как же твоя девушка? — спросила Келси. — Разве мы не должны ее дождаться?

Я опустил взгляд и тихо сказал:

— Если бы она хотела, она бы уже вернулась.

Забирая рюкзак, Келси бормотала:

— Только безумная бросила бы такого парня, — она не знала о моем тигрином слухе, а я ее слышал отчетливо. Она вернулась, я улыбнулся ней. Она покраснела и отвернулась.

Джошуа Хайес скоро пришел за нами, он и Кадам помогли мне доковылять до машины. Келси и ее мама стояли на входе в отель, пока мужчины усаживали меня. Я услышал, как Келси спросила у мамы:

— Почему мы везем незнакомца в больницу? Я думала, нужно с ними быть осторожными.

Ее мама, думая, что я не слышу, ответила:

— Сердце говорит мне, что он нам не навредит, и я верю, что порой лучше слушать сердце, а не голову. Пусть страх не мешает тебе помогать другим, Келлс. Да, нужно быть осторожной, но порой, если не довериться, можно упустить невероятное приключение. Я хочу, чтобы ты испытала все, что предлагает жизнь, и это значит, что порой нужно и рисковать. Понимаешь?

— Да, — ответила Келси.

— Хорошо. А теперь поможем гостю устроиться удобнее, ладно?

Келси вскоре села со мной на заднем сидении, ее родители пристегнулись, и я понял, что было чудом видеть прошлое Келси. Ее мама была потрясающей, я хотел бы узнать ее лучше. Она напоминала мне мою маму, и мне было жаль, что у Келси уже не было ее родителей. Их смерти точно были для нее ударом.

Ночь была холодной, и хотя днем шел снег, звезды было видно, луна освещала нам путь. Келси пристегнулась и спрятала книгу в рюкзак. Пока она не застегнула его, я заметил знакомую вещь.

— Это одеяло? — спросил я.

Она кивнула и смущенно пролепетала:

— Знаю, я уже взрослая для такого, но бабушка сделала его для меня, она умерла пару месяцев назад, и мне нравится держать его при себе.

Я опустил к ней голову и сказал:

— Не переживай. У моей девушки тоже было любимое одеяло.

Мэдди благодарно посмотрела на меня и махнула Кадаму, тот без слов кивнул мне. Отец Келси завел машину, а я сжал амулет Дамона, скрытый под одеждой, не зная, как мне придется его использовать.

* * *

Отец Келси включил радио, и музыка играла на фоне, пока он медленно ехал с ледяной горы. Маленькая машина сама будто играла музыку, когда добавлялся хруст шин на толстом слое снега.

Я отклонил голову, закрыл глаза и почти поверил, что Келси моя, и мы навещаем ее родителей ради благословения, и что она представит меня как любимого, без которого не может жить.

Но она привлекла мое внимание, заговорив с мамой о школе. Она робко отвечала на вопросы мамы, и я не знал, было это из-за темы, или она нервничала из-за меня. Мэдди повернулась ко мне и спрашивала, в гостях я или переехал в Орегон, когда Джошуа поправил зеркало и оглянулся.

— Что такое? — спросила его жена.

Я услышал машину и оглянулся. Рев двигателя сопровождал громкий смех. Келси вздрогнула, когда водитель просигналил пару раз.

— Безумные дети, — сказал Джошуа. — Они, наверное, пьяны.

— Осталось пару миль горной дороги. Пропусти их, — предложила Мэдди.

Джошуа опустил окно и помахал рукой, гудки продолжались. Машина за нами ехала зигзагами по льду и снегу на дороге. Они задели задней частью высокую ель, от удара на них посыпался снег. Парни от этого не пришли в себя, а завопили, словно победили в бою. Они ускорились в опасной близости от нас, и Келси вскрикнула.

— Все будет хорошо, — успокоил я ее. Она доверчиво кивнула, но тут водитель за нами сверкнул фарами. Келси вжалась в сидение, ее голову не было видно, она обвила руками тело и нервно теребила косу.

От вида ее страха я в гневе сжал кулаки. Я хотел вырваться из заднего окна в тигрином облике. Я бы грузно приземлился на их капот, ударил когтями по лобовому стеклу, заревел, и они дрожали бы, радуя меня. Но я вряд ли был тут за этим.

«Зачем я тут? Спасти Келси. Но от чего? От этих парней? Что им от нее надо? — я начал размышлять, разум заполнили варианты, и от них мне захотелось порвать глотку любому парню, подумавшему такое. — Потому я здесь? Не дать им навредить Келси и ее родителям?

Пока они просто раздражали. Не было повода рвать глотки. Пока что. Келси и ее родители пока были в безопасности.

Машина вилась за нами, фары отбрасывали тень нашей машины, что удлинялась и уменьшалась от движения их машины. Я видел напряжение в глазах Джошуа Хайеса, но он был спокоен, словно читал книгу.

Он старался успокоить жену и дочь и не ускорялся на опасной горе, хоть юные идиоты и оставались на хвосте. Чтобы отвлечь их, он заговорил о том, куда можно поехать на каникулы в следующем году, он предлагал пляж или другое теплое место, спрашивал у них мнения.

— Келси, — сказал он, — а ты как думаешь?

Она пожала плечами, он спросил снова, и она тихо сказала:

— Я выбирала в этом году. Может, дальше выберет мама.

— Ты, пожалуй, права, — ее отец улыбнулся в зеркале заднего вида. — Мэдди? Куда бы ты хотела?

— О, не знаю, — нервно сказала она. — Кишан? Может, расскажешь нам об Индии? — предложила она.

Я открыл рот, чтобы ответить, но машина врезалась в нас и толкнула на пару футов влево, пока отец Келси не вернул контроль.

— Это уже слишком! — строго сказал мистер Хайес. Он вернулся в свой ряд, намеревался остановить машину, но пьяные парни за нами снова ударили по нам, толкая в этот раз вперед. Правый бок машины задел горный склон. Полетели искры между окнами и горой, Келси закричала и сжала мою руку. Я сжал ее, пытаясь успокоить.

Другая машина отпрянула, и я склонился вперед.

— Нужно выйти из машины, мистер Хайес. Я с ними справлюсь, — сказал я.

— Но у тебя сломана лодыжка, — тревожно сказала миссис Хайес. — И лучше не трогать задир, а сообщить властям.

— Убегать от задир не в моем стиле, мэм. Без обид.

Она посмотрела на меня.

— Да, ты бы убегать не стал.

Келси смотрела на меня с большими глазами и бледным лицом.

— Ты же не пойдешь туда? — нервно спросила она.

— Если твой папа сможет безопасно остановить машину, пойду.

Джошуа Хайес кивнул в зеркало, смог остановить машину, выкрутив передние колеса чуть влево, чтобы я мог выйти сразу к обидчикам. Но они не остановили машину, а ускорились.

— Джошуа! Осторожно!

Я расстегнул пояс безопасности, они ударили по нам, и дверь с моей стороны сложилась, разбилось стекло. Келси закричала и схватила мою руку, пытаясь притянуть меня ближе к себе, чтобы я не пострадал. Наша машина проехала по склону пару футов, шины не могли затормозить из-за льда. Нас вытолкнуло на другой ряд и за него, и мы врезались в камень.

Я не успел понять, что происходит, мое тело лишилось веса, и я врезался в другую сторону машины, задел что-то мягкое, чем оказалась Келси. Мы держались друг за друга, машина три раза перевернулась. Я изо всех сил старался закрыть ее телом, но машина отлетела к краю дороги, я услышал скрежет металла, мы ударились о фонарь. Желудок сжался, машина вылетела с дороги и полетела к деревьям внизу.

Я прижал Келси к груди и силой амулета Дамона унес ее, а машина ударилась о дерево, лобовое стекло разбилось. Я никак не мог предотвратить жуткий случай, что забрал жизни любимой семьи Келси и повлиял на то, какой она станет.

Глава 3

Просвещение

Мы появились на горной дороге, когда машина ударилась о склон. С грохотом металла она перевернулась и упала массой стали. Белый мир вокруг нас притих, двигатель не работал. Я услышал тиканье, отвернулся, и дно машины, что теперь было подставлено к небу, вспыхнуло огнем.

Я отпрянул и рухнул на колено, все еще прижимая к себе Келси. Она закричала, ее нога ударилась о землю. Я подхватил ее и спросил:

— Где болит?

— Н-нога, — простонала она. — Что-то с коленом.

Ее взгляд был рассеян, кровь текла из пореза на виске. Мне нужно было проверить рану на голове. Появилась большая шишка.

— Что случилось? — спросила она. — Где мои родители?

Я сглотнул и сказал:

— Произошел несчастный случай.

Она кивнула, но вряд ли поняла. Дрожа, она сказала:

— Так холодно.

— Знаю, билаута, — я прижал ее к груди и ощутил ледяные следы на моих щеках.

Я не знал, что делать. Если бы я взял с собой камандалу, я мог бы исцелить ее. Пока я мог лишь греть ее. Огнем амулета я создал жаркий участок воздуха вокруг нас. Она вздохнула и уткнулась лицом в мой свитер. Я задел губами ее волосы и сказал:

— Закрой глаза, милая. Не открывай, пока я не скажу.

Ее веки опустились, и я перенес нас в лес недалеко от горящей покореженной машины внизу. Куски металла оторвались и усеивали землю всюду. Водой я потушил жаркий огонь. Черный дым поднимался в воздух, было холодно, и вода на машине начала замерзать. Я прошел к машине по глубокому снегу, застыл, увидев замерзающую лужу крови, медленно текущую на снег со стороны водителя.

Я услышал хруст, кто-то шел среди кустов. Я развернулся, надеясь увидеть маму Келси, но это был Кадам. Он принес одеяло Келси и укутал им ее дрожащее тело. Перемещение силой амулета подействовало на нее. Она едва сохраняла сознание.

— Ее родители? — спросил я.

Он печально покачал головой.

— Ее отец мертв.

Я сглотнул.

— Мэдди?

— Ее выбросило из машины. Мэдди Хайес проживет пару минут. Ее спина сломана, нога и рука разбиты. Ожоги третьей степени покрывают семьдесят процентов ее тела, и она умрет раньше, чем прибудет помощь, — ответил он.

Я решительно шагнул вперед и сказал:

— Еще есть время что-то сделать. Она не должна терять и мать. Останься с Келси, я вернусь за камандалой.

Кадам преградил путь и опустил ладонь на мое плечо.

— Нет, сын, — его лиц было вырезано из камня. Только глаза показывали, что и ему больно.

Он отошел за деревья, замер, а я прижал Келси к груди дрожащими руками и слушал, как он шептал матери Келси:

— Вот, Мэдди. Я обещаю позаботиться о ней. Помощь скоро прибудет. Она будет в порядке.

И я услышал тихий хрип матери Келси, что пыталась вдохнуть раз, другой, а потом пустота. Она умерла.

Кадам вернулся ко мне, и я резко спросил:

— Почему? — слезы катились по моему лицу. — Почему спасли только ее?

Вздохнув, он сказал:

— Эликсир русалки не используют, чтобы изменить судьбу. У каждого свой срок. Их время вышло.

— Папа? — сонно сказала Келси, отчаянно пытаясь встать.

Я отвернулся от машины, прошел дальше в лес, чтобы она не видела разбитый металл вокруг тел ее родителей.

Я не мог сказать ей о случившемся.

— Я тут, Келлс, — сказал я.

— Папа, у меня был лучший сон! — она мило улыбнулась, застонала и прижала ладонь к голове. Я тихо спросил у Кадама, будет ли она в порядке. Он кивнул и шепнул:

— Сотрясение.

Мое сердце разбивалось за нее.

— О чем сон, милая? — спросил я, стараясь не показывать горе в голосе. Я укутал ее в одеяло плотнее, усадил на бревно и убрал волосы с ее лица.

— Г-голова кружится, — сказала она, пытаясь открыть глаза.

— Шш. Закрой глаза и расслабься, — я согрел воздух снова, пока Кадам стоял рядом.

— Мне приснился красивый принц. Он спас меня от дракона!

— Да? — я улыбнулся, прижимаясь губами к ее волосам, не удержавшись от мига близости.

— Думаю, он меня любит, пап.

— Я знаю, — ответил я.

Она притихла, задремала. Я поднял голову и спросил у Кадама:

— Что дальше?

— Ждем прибытия властей.

— А потом?

— Оставим ее.

Я покачал головой.

— Нет. Нет. Я не брошу ее одну мириться со смертью родителей.

Кадам прижал ткань к ране на голове Келси.

— Мы должны, Кишан. Чтобы она стала такой, какой ты ее знаешь, готовой поехать в Индию и помочь незнакомцу, такой, какую ты полюбил, мы должны оставить ее одну с этим горем.

— Разве это правильно?

— Правильное часто причиняет боль. Ты точно знаешь.

Я спросил через миг:

— Почему я?

— Прости?

— Почему я должен спасать ее? Почему не ты? Не Рен?

— Потому что это всегда был ты.

Я прижал Келси к себе и раздраженно отметил:

— Судьба. Это твой ответ на все, да? А я не верю в судьбу. Судьба испортила мне жизнь.

— Ты неправильно думаешь об этом. Судьба — не ангел-хранитель, влияющий на твой выбор. Судьба не выбирает. Она просто есть. Ты здесь спасаешь Келси, потому что ты спас ее. Ели бы не ты, она бы умерла с ее родителями.

— Так выбора у меня нет? Никакой свободы? Я — пешка, которую ведут в космической игре в шахматы?

— Нет, — Кадам сел на бревно рядом со мной. — Ты всегда можешь сделать выбор. Просто твой выбор записан в летописях. Выборы всех нас. Каждый важен. Все записано. Просто я увидел события, что повлияли на наши жизни, и теперь знаю свое место. Ирония в том, что если бы я не увидел свою временную линию, я бы не знал, что моя роль — вашего проводника.

— Ты знаешь мое будущее?

Он замешкался.

— Да.

— И Рена? И Келси?

Кадам кивнул.

— Она… счастлива?

— Думаю, тебе лучше не знать, как все сложится. Путешествие времени — сложное дело. Мои знания влияют на все мысли, слова и действия. Если ты узнаешь то, что знаю я, это изменит тебя навеки. Случившееся не исправить, Кишан, — он добавил после паузы. — Мне часто хотелось это сделать.

— Я не прошу исправить. Только скажи. Будущее Келси счастливое?

— Прости, я не могу это рассказать, есть события, что тебе не нужно знать. Если ты попытаешься узнать больше или тронешь то, куда лучше не лезть, последствия могут быть катастрофическими. Молю, оставь Келси ее судьбе.

Ее судьбе. Я прижимал юную версию любимой девушки и слушал, как она постанывала во сне. Я знал, что не смогу оставить Келси ее судьбе. Если я ошибся, отпустив ее с Реном, я должен знать. Кадам мог переживать о времени, но если я могу избавить Келси от боли и проверить ее счастье, то я так и сделаю.

Мои мысли перебил вой сирен на дороге над нами и крики людей.

— Пора, — сообщил Кадам. — Нужно уходить, пока они не пришли.

— Хочешь ее тут бросить вот так?

— Мы должны. Нас не должны связать с тем, что произошло тут сегодня.

Я прищурился на миг, вздохнул, поцеловал ее нежную щеку и встал. Окружение меня не устраивало. Я не хотел оставлять ее так близко к машине, она могла прийти в себя и увидеть этот ужас, но, если она продолжит спать, ей нужно быть ближе, чтобы ее нашли спасатели.

Закрыв глаза, я использовал амулет Дамона. Земля загудела, камни появились и закрыли от нее машину. Я растопил снег и высушил землю вокруг нас, даже вызвал траву и полевые цветы. Кадам вскинул бровь, но промолчал. Удовлетворившись, я осторожно опустил ее на ковер, который создал.

Когда я закончил, Кадам сказал:

— А теперь нужно забрать ее воспоминания.

Я вздрогнул.

— Забрать… — я стиснул зубы. — О чем ты говоришь?

— Нужно изменить ее воспоминания, чтобы она забыла нас. Ты понимаешь, почему.

Я нетерпеливо провел рукой по волосам. Забрать воспоминания? Когда Келси впервые встретила меня в джунглях, она сказала, что знает, кто я и какой. Она знала, что я был братом Рена, тигром, но она не узнала мое лицо. Мне не нравилось думать о том, что он заставлял меня сделать, но я не знал, что будет, если я откажусь.

Она будет меня помнить и сохранит связь со мной? Когда она увидит меня впервые, она поймет, что я спас ее? Она даст мне шанс полюбить ее раньше, чем Рен сомкнет на ней когти? Воспоминание могло сильно изменить будущее. Я вдруг понял, почему Кадам так настаивал.

— Что мне нужно сделать? — нерешительно спросил я.

— Амулет Дамона может убрать ее воспоминания о тебе. Их пока мало, и будет просто отследить их. Открой ее разум амулетом. Закрой глаза, ты увидишь то, что видит она.

Я вошел в ее разум, хотя не знал, смогу ли сделать то, что требовалось. Заглянуть можно было. Амулет засиял с искрой света, я ощутил тепло в себе. Мутные картинки становились все четче, заполняя мой разум.

Меня переполнили ее мысли. Они вспыхивали слишком быстро, чтобы я уловил все, но вскоре я понял организацию в ее разуме. Важными были мысли о бабушке и тревога из-за мальчика в школе, что задирал ее. Я сжал кулаки, увидев, как она приходит домой в слезах из-за него.

Я уловил голос Кадама:

— Сосредоточься на последних часах, — сказал он.

Картинки двигались к недавним. Я увидел себя в кресле, как я пытался разглядеть Келси. Она не читала, а смотрела на меня. Я улыбнулся, узнав, что она считает меня самым красивым мужчиной.

Эти картинки быстро сменились страхом, что парни врежутся в нас, а потом воспоминанием, как она сжала мою руку, инстинктивно посмотрела на меня в поисках силы и защиты. Она не хотела, чтобы задиры из другой машины нашли ее. Когда я предложил одолеть их, она уставилась на меня потрясенно, что-то вспыхнуло в ней в тот миг. Она хотела дать отпор. Я понял, что дал ей это.

— Кишан, нужно спешить, — сказал Кадам.

Я рылся в ее воспоминаниях, решил, что смогу изменить будущее и без Кадама, что мог остановить меня. А пока я буду его слушаться. Я стер ее воспоминания о встрече со мной и Кадамом у камина и со мной в машине мысленным взмахом.

Я недовольно убрал ее мысли о том, как я держал ее после случая, но решил оставить две вещи: последний совет ее матери и зарождающееся желание дать отпор. Она не поймет, откуда оно, но узнает, и я буду знать, что эту смелость зародил я.

Закончив, я встал и кивнул Кадаму, тот коснулся моего плеча. Амулетом Дамона я убрал следы нашего присутствия. Гул вертолета стал громче, и я опустил ладонь на плечо Кадама. Мир перевернулся, и нас закружил вихрь времени.

* * *

Желудок успокоился быстрее, чем раньше. Я огляделся и посмотрел на Кадама.

— Прошу, найди Анамику, — сказал он, — мне нужно обсудить кое-что. Встретимся в тронном зале.

Я все еще злился на него за нежелание менять историю. Я шел к комнате Анамики и думал, как долго меня не было, спала она или еще купалась. Я повернулся и решил сперва проверить купальню, разочаровался, когда не нашел ее среди тысяч розовых пузырей. Я просто хотел позлить ее. Ссора с Анамикой отвлекла бы меня от того, что я только что испытал с Келси. Хотя бы ненадолго.

Я тихо постучал в дверь ее спальни, но ответа не было. Я открыл ее и пробрался внутрь, ожидая, что недовольная женщина поставит меня на место за то, что я вошел в ее спальню без разрешения, но я поразился тому, как она изменила комнату.

Для такой крепкой женщины, какой Анамика была снаружи, я ожидал простую строгую комнату, хотя бы похожую на ее палатку на поле боя. Но я был окружен нежностью. Не роскошью, хотя от богатств Локеша след остался. И комната казалась теплой, приветливой.

Несколько ваз, полных цветов, источали аромат, который смешивался с запахом дыма от тусклого огня. Волшебным шарфом она сделала мягкие одеяла и подушки, а ее комната была полна подарков, что ей приносили. Стены были украшены сложными гобеленами и рисунками детей. Реликвии, посуда и маленькие фигурки богини в бою украшали простые деревянные полки.

Несмотря на разный вид и сложность создания вещей, Анамика ценила их одинаково, детские поделки были рядом с шедеврами. Вещей было много, но в них был порядок. Каждая вещь явно была на своем месте.

Я пошел к кровати и обнаружил ее крепко спящей. Ее волосы разметались по подушке, ладонь лежала на ней. Веснушки на ее носу почти пропали во мгле, но темные ресницы и брови было просто разглядеть в свете огня.

Она перевернулась на бок ко мне. Я вдохнул. Жасмин и лотос. Цветы в ее комнате окутали меня ароматами, но ее теплый запах был лучше всех, хоть я и не признавался ей в этом.

Я заметил, что она натянула одеяло так, что ноги торчали. Я прикрыл их. Анамика была высокой, как многие мужчины, но я все еще был на пару дюймов выше. Она отлично сражалась. У нее были мышцы, но не слишком много, изгибы в нужных местах остались, а густые волосы точно вызывали зависть у всех женщин, что встречали ее.

Проблемой были длинные ноги. Я ухмыльнулся. Все остальное тоже отвлекало, но ноги доставляли ей больше всего проблем. Ее ноги были… по меньшей мере поразительными. Я постоянно прогонял мужчин, что хотели как можно больше прислужить богине.

Она тихо вздохнула, и я посмотрел на ее губы. У нее был красивый рот, созданные для поцелуев. Жаль, она предпочитала им оскорблять мужчин.

«Каркаша», — подумал я с улыбкой. Не всех мужчин. В основном, лишь меня. Но даже я признавал, что Анамика была красивой, настоящей богиней. Любой мужчина хотел ее, пал бы к ее ногам, чтобы служить ей. Если бы я не любил Келси, то даже меня одолели бы ее чары.

Я хотел настоящую женщину. Теплую, нежную и любящую. Не ледяную принцессу, что презрительно смотрела на меня и язвила насчет всего, что я делаю. Анамика была слишком величавой. Слишком сдержанной. Слишком холодной. Слишком…

Спящая богиня тихо похрапывала.

Переполненной?

Я подавил смешок и представил, как она будет злиться от моих шуток о ее храпе, и как ударит меня молнией, если обнаружит нависшим над ней, пока она спит. Но я должен был отдать должное. Темные круги под ее глазами были заметны. Анамика была идеальной богиней. Она трудилась, любила свой народ, и у нее было нежное сердце.

Я нежно потряс ее плечо, надеясь, что она успела поспать достаточно. Она тихо застонала, возмущаясь. Я потряс сильнее.

— Ана. Анамика, нужно просыпаться.

— Уйди — проворчала она.

— Нет.

— Почему ты всегда мешаешь мне расслабиться? — сказала она с закрытыми глазами.

— Я живу, чтобы бесить тебя, — ответил я.

— Как же мне повезло.

Она села, хотя глаза все еще были закрытыми, и пригладила рукой спутавшиеся волосы, только сильнее приведя их в беспорядок. Это было далеко от ее идеального вида на публике. Я улыбнулся, ведь так она выглядела уязвимой, как маленькая девочка. А потом я подумал о другой девочке, которую оставил одну у разбитой машины.

— Идем, — сказал я. — Одевайся. Мы нужны Кадаму.

— Кадам? Кто это? Король?

— Он не король, он… сам объяснит все.

— Ладно, — она встала, пошатнулась и ткнула пальцем в мою грудь. — Но потом ты дашь мне поспать.

Я взял ее за руку, убрал от груди ее тыкающий палец и вложил в ее ладонь гребень.

— Вот. Стоит сделать что-то с гнездом для Стимфалийских птиц у тебя на голове. Одевайся. Я подожду снаружи.

Я закрыл за собой дверь и услышал, как по двери попал гребень. Почему-то ее реакция вызвала у меня смех. Я все еще смеялся, когда дверь открылась через пару мгновений, и ко мне вышла мстительная женщина со сверкающими зелеными глазами и надутыми губами.

— Теперь я достаточно внушительна? — прошипела она.

Я потер челюсть, словно оценивал ее вид.

— Полагаю, да. Хотя твои волосы сияют не так, как могли бы.

Она зло стиснула зубы. Я не знал, почему мне так нравилось злить ее. И я, на самом деле, никогда не видел ее волосы такими блестящими. Густые волны ниспадали так, что всегда соблазняли меня. Я хотел провести пальцами по шелковым прядям.

Когда мы вошли в тронный зал, Кадам расхаживал по нему.

— Ах, вот и ты, дорогая.

Он обхватил ее ладони и поцеловал каждую.

Анамика улыбнулась, но шагнула ко мне. Она была так близко, что я обвил руками ее плечи и шепнул, склонившись:

— Он тебя не обидит.

Она напряглась и отдернулась.

— Я его не боюсь, — она добрым жестом указала на трон, где обычно сидела. — Не хотите присесть, мой друг?

Кадам улыбнулся и сказал.

— Нет, благодарю. Может, тебе лучше присесть.

Анамика растерянно опустилась на трон, я занял место рядом с ней, и Кадам повернулся к нам.

Кадам потирал ладони и расхаживал минуту, поглядывая на нас по очереди. А потом он замер и протянул руки.

— Думаю, мне стоит представиться. Меня зовут Аник Кадам. Я всадник, служивший дому Раджарам.

Анамика потрясенно посмотрела на меня.

— Но вы… мертвы. Кишан и Келси говорили о вас.

— Я не мертв… пока. Но скоро погибну.

— Не понимаю, — сказала Анамика.

— Ты знаешь, что Огненная вервь и амулет Дамона позволяют путешествовать во времени и пространстве? — Анамика кивнула. — Так я прибыл к вам. Я жив в своем времени и пришел к вам перед своей смертью.

— Ясно. Продолжайте.

Анамика улавливала это дело со временем быстрее меня.

Кадам продолжил:

— Хоть ты еще не встречала меня в этом облике, ты знаешь меня в другом.

Анамика нахмурилась.

— В каком? — спросила она.

— Я был твоим наставником, дорогое дитя.

Кадам заговорил на ее родном языке о запоминающемся уроке:

— Ты упала с пугливого жеребца и поклялась больше не кататься на нем. Помнишь?

Анамика нахмурилась, кивнула и сказала:

— Наставник успокоил его как по волшебству, убедил меня забраться на его спину и водил его по кругу, пока мне не стало удобнее, — она склонилась вперед и спросила. — Откуда вы это знаете? Вы не похожи на моего наставника. То, что вы говорите, невозможно.

— Возможно. С этим, — он снял шарф с шеи, он закружился и менялся, пока не принял свой естественный вид.

Анамика тут же встала.

— Вы украли его у нас? Вы вошли в мою комнату, пока я спала, ведь я оставила его там!

Кадам успокоил ее:

— Если вернешься туда, ты увидишь его на месте, где оставила. Этот Волшебный шарф из моего времени, и я много рас использовал и использую его, чтобы играть роль Пхета, твоего наставника.

— Будешь использовать? — спросил я.

Он мрачно кивнул.

— Еще много работы, и мне нужно, чтобы вы помогли все доделать.

Анамика посмотрела на меня.

— Он говорит о себе правду? — спросила она.

— Да. Хоть у нас разные мнения насчет работы, что он хочет дать нам.

Анамика думала недолго, вздохнула и сказала:

— Я рано научилась доверять наставнику. Он всегда знал, что произойдет, заранее, — она посмотрела на меня и добавила. — Мы сделаем то, что от нас требуется.

Я заворчал, Кадам посмотрел на меня с блеском в глазах. Я знал этот взгляд. Он был рад, что мы приняли вызов. Такое выражение лица у него было, когда я упрямился на тренировках с оружием в детстве.

Кадам поклонился Анамике и, тепло улыбаясь, сказал:

— Открытый разум и готовое сердце — начало многих великих приключений. Начнем.

Глава 4

Токио

Анамика сжала подлокотники алмазного трона, ее напряжение заметил только я. Я опустил ладонь на ее плечо и попытался успокоить.

Кадам робко начал:

— Не знаю даже, с чего начать.

— Наверное, с начала, — поддразнила Анамика, но я слышал серьезность за ее бодрым тоном.

— Да. В том и дело. Начала нет. Временная линия извивается и изгибается, как большое кольцо. Я знаю, где есть фрагменты, которые нужно заполнить, чтобы закончить круг.

— Скажите, что нужно сделать, — тихо сказала Анамика.

Кадам переминался, сжимая Волшебный шарф. Краски на нем двигались, черный растекался по волшебной ткани.

Он поднял голову, посмотрел на меня и тихо сказал:

— Вы должны создать проклятие.

Мое сердце замерло от его слов.

Анамика спросила:

— Что вы имеете в виду?

Кадам объяснил:

— Проклятие, что изменило Кишана и Рена в тигров не было создано Локешем. Это сделали вы.

Анамика начала спрашивать, как, но я заглушил ее вопросом:

— Зачем?

Вздохнув, Кадам зажал переносицу и сказал:

— Вы поучаствовали во всех частях. Когда мы посещали храмы Дурги, вы были там. Когда Рен и Кишан стали тиграми, причиной были вы. Дары Дурги из королевств Шангри-Ла, Кишкиндха, Города огней и Семи пагод были оставлены там… вами.

Анамика лишилась дара речи, я и сам был в шоке от слов Кадама.

Я полепетал:

— Хочешь сказать, что мы навлекли это на себя сами? Что мы учинили проклятие?

— Не лучшее слово. Скорее… вы его организовали, — сказал Кадам.

«Что за безумие его охватило? Мы организовали проклятие? Зачем? Разве я мало пожертвовал желанной жизнью с девушкой, которую люблю, чтобы играть роль тигра Дурги? Это ответ вселенной? Забрать все, что я хочу, и сделать меня источником моих проблем?».

— Я знаю, что ты думаешь, — сказал Кадам.

«Вряд ли».

— Ты подвергаешь все сомнениям. Свое место в мире. Свою цель.

Я взглянул на Анамику, она тихо слушала, покорно сложив ладони на коленях. Она казалась расслабленнее.

«Конечно. Для нее это очередное задание. Ей не важно, что предложение Кадама приведет к уничтожению моей жизни. Проклятие на жизнь тигром на нее не падет, оно заденет меня. Если бы я не был тигром, я бы… что?».

Кадам продолжил:

— Я тоже переживаю, но, если обдумать это, я понимаю, что мои жертвы были ради блага семьи, ради человечества.

«Блага семьи?» — проклятие тигра уничтожило мою семью. Человечество не так и волновало. И я был уверен, что, если бы у Аны был шанс отказаться от роли Дурги, она бы с радостью это сделала.

— Нет, — сказал я.

Анамика посмотрела на меня с любопытством.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Кадам.

— Нет. Я не буду проклинать себя в прошлом, будущем или где-то еще на жизнь тигром.

— Но, сын, ты должен.

— Почему? Ты говорил, у меня есть свобода выбора, и я выбираю быть свободным.

— Не думаю, что ты понимаешь, что это значит.

— Я знаю. Это значит, что мы с Реном живем нормальной жизнью. Используем силу амулета и одолеем Локеша, и будет проще, у него нет целого амулета. Рен женится на Джесубай, станет императором, а я в будущем найду Келси. И все счастливы!

— Все так не работает, Кишан.

Я скрестил руки на груди.

— Почему?

— Потому что нельзя вернуться и изменить то, что уже произошло. Не понимаешь? Если ты сделаешь это, то почему окажешься здесь?

Я не мог ответить. Сердце и разум говорили мне предотвратить проклятие, но Кадам был прав. Что-то меня остановило. Иначе я бы так и поступил. Эта логика вызывала головную боль.

— Мне больно, как и тебе, — добавил он. — Поверь, я все это обдумал. Я неделями мешал себе выкупить Рена или дать другим украсть его. Мне было жутко бросать его в тех клетках. Поверь, мне сложно, как и тебе.

— Тогда что вы от нас ждете? — спросила Анамика, бросив на меня сочувственный взгляд.

Кадам устало вздохнул, на миг я ощутил укол вины за свой срыв. Если кто и переживал за мою семью, то это он. Я знал. Это было постоянным во вселенной. Он помогал нам, используя последние дни своей жизни. Я должен быть благодарным. Но было сложно не задавить идею проклясть меня в прошлом на одинокую жизнь. Рен хоть сбежал от проклятия. Но я? Я провел остаток лет как тигр.

Не зная или игнорируя мои мрачные мысля, Кадам дал список времен и мест, где мы должны были вмешаться, чтобы создать наше настоящее. Список был длиннее, чем я ожидал, и у Анамики тут же возникли вопросы: «Как мы поймем, что делать?» и «А если мы прыгнем не в то время или место?».

Кадам вскинул руку:

— Амулет Дамона работает как… как… описать выйдет только термином будущего. Это как космический GPS. Кишан объяснит тебе принцип. Он запрограммирован переносить туда, где временную линию нужно усилить. Но я не могу сказать, что вам делать, когда вы прибудете. Это повлияет на ваши поступки. Я узнал, что, если позволить вещам произойти, это срабатывает к лучшему. Я должен вернуться домой, но верю, что вы все сделаете правильно. Кишан знает места из списка, и он поможет завершить нужные задания. Укрывайте себя Шарфом, если нужно, ведь не стоит встречаться со своими прошлыми версиями. Бхагояшалин. Удачи вам обоим.

— Постой! — крикнул я, когда он схватился за осколок амулета. — Мы еще увидимся?

Он криво улыбнулся.

— Несомненно.

Он поклонился, ветер окружил его, размывая силуэт тела. Когда ветер пропал, он исчез.

Анамика прижала пальцы ко рту. Я не знал, о чем она думает, чуть не коснулся ее руки. Мы слышали мысли друг друга, если касались и хотели открыть разумы, но короткий физический контакт вызывал лишь приятный гул, к которому мы привыкли.

Она соскользнула с трона и расхаживала по толстому ковру, читая список. Закончив, она передала его мне и нетерпеливо ждала, пока я закончу. Я выдохнул и провел рукой по волосам.

— Что нам с этим делать? — спросила она.

Я склонил голову и парировал:

— А что ты хочешь сделать?

— Нужно многое обдумать, — она на миг замерла и заметила амулет на моей шее. Она взглянул мне в глаза, словно пыталась прочитать мысли под поверхностью. Я не объяснял, а она сказала. — Может, стоит завтра все подробно обсудить.

Я кивнул, зная, что нужно рассказать ей о произошедшем. Она не упустила то, что первый пункт в списке уже был вычеркнут.

Спасти Келси

Анамика напряженно пошла к своей комнате. Вина охватила меня, и я не знал, почему. Я не сделал ничего плохого. Да, я взял амулет, не сказав ей. Но Кадам сказал ждать, пока он объяснит. И я все же ощущал себя так, словно предал доверие Анамики.

Она шла дальше, а я вышел из замка, вырезанного в камне, на балкон с видом на сад Дурги. Ночь была холодной, а звезды — близкими, будто их можно было коснуться. Запах лотоса и роз щекотал мой нос.

Не замирая, я перемахнул через перила и приземлился на траву на пару этажей ниже. Я плавно сменил облик и попил ледяной воды из фонтана. Утолив жажду, я устроился на мягком месте на земле на ночь. Ветер трепал мою черную шерсть, это успокаивало меня, и я уснул, думая о юной версии Келси.

* * *

Я проснулся на рассвете, заканчивал потягиваться, когда уловил запах жасмина. Анамика сидела у фонтана, снова и снова зачерпывала воду и давала ей стечь с ладони и сквозь пальцы. Она выглядела задумчиво.

Я лениво прошел к ней, она провела ладонью по моей спине, и я сел у ее ног. Она гладила мою голову и плечи, и я ощутил ее слова в разуме: эту способность мы раскрыли, когда вступили в бой с Локешем как Дурга и Дамон. Я так и не узнал, было ли так у Келси и Рена. Это было удобно для тигра Дурги. Ей не нужно было угадывать мои мысли по тигриной морде.

«Что мы будем делать?».

«Не знаю. Что ты обо всем этом думаешь?» — ответил я.

«Не уверена. Хочу ли я изменить прошлое — побывать на битвах, где проиграла, отыскать любимых? Да! Но если я изменю историю, брата заберет демон? Если я изменю поражения на победы, я не научусь на этом и потеряю себя?».

Я тихо зарычал и ответил ей:

«Хочешь сказать, что я должен проклясть себя?».

«Нет. Я говорю, что ты должен принять себя таким, какой ты есть, и каким стал».

Встряхнувшись, я ответил:

«Я слишком многое потерял, Ана. Тигр уничтожил все, что было мне дорого: родителей, наследие, шанс на семью, лишил меня двух любимых женщин».

«Может, ты прав, но подумай, что тигр тебе дал».

«Я могу так же попросить тебя смириться с ролью богини».

Ее ладонь застыла на моей голове.

«Ты прав, я не рада своей судьбе, — после мига тишины она послала мне другую мысль. — Ты уже начал путь к нашей судьбе, да, Кишан?».

Ее ладонь пропала с моего плеча, я отошел на пару футов. Приняв облик человека, я остался спиной к ней и сказал:

— Ты про вычеркнутый пункт.

Я склонил голову, но слышал лишь ее тихое дыхание в ответ. Обернувшись, я увидел ее пристальный взгляд, она терпеливо ждала объяснений. Я провел рукой по волосам и присел перед ней.

— Кадам попросил меня взять амулет и не говорить тебе. Сказал, нам нужно спасти ее.

— Келси, — заявила Анамика.

— Да. Я думал, что-то не так дома, что на нее напали, но на самом деле… произошло неожиданное.

— Расскажи, — она закинула длинную и приятно открытую ногу на ногу.

Мне стало неловко, я встал и принялся расхаживать.

— Мы отправились не в настоящее или будущее Келси, а в ее прошлое.

— Прошлое? Почему?

— Когда она была подростком, ее родители умерли в автомобильной аварии.

— Что такое подросток?

— Это девочка. Не ребенок, но еще не женщина.

— Ясно, — задумчиво сказала она. — А что такое автомобиль?

— Это как… — я пытался придумать, как это описать. Вместо этого я протянул руку. — Может, будет проще показать.

Анамика встала и протянула руку. Я обвил ее теплую ладонь и заметил невольно нежность ее кожи и аромат лотоса и жасмина от ее волос. Она улыбнулась, уловив направление моих мыслей, но я быстро прогнал мысли о ее ногах и запах волос и показал недавнее происшествие с Келси.

Она редко открывала мне разум, и я закрывал свой в ответ, хотя мы могли знать полностью то, что каждый из нас ощущал и испытывал. Можно было и ограничивать, что показывать, как я сделал теперь. Я показал ей все, что случилось после признания Пхета.

Анамика все тихо смотрела, но я ощущал удивление и потрясение в ней. Вопросы заполняли ее разум, она разглядывала сцены с моей точки зрения, для нее все выглядело как фильм. Увидев смерть родителей Келси и удаление меня из воспоминаний Келси, она вытянула духовные пальцы, чтобы увидеть больше. Я прервал ее и отпустил руку.

— Ты увидела достаточно, — резко заявил я.

Она смотрела на меня ясными зелеными глазами, полными сочувствия. Взяв меня за руки, чтобы согреть нашей связью, она сказала:

— Прошу, не злись. Прости за вмешательство. Я не хотела увидеть больше, чем ты собирался показать.

— Но увидела.

Анамика кивнула.

— Я увидела твои намерения. Это опасно.

— Для кого?

— Для всех нас. Наставник, — она сделала паузу, — Кадам сказал, что видеть наших прошлых я опасно.

Я упрямо стиснул зубы и ответил:

— Я просто хочу увидеть, счастлива ли она.

— А если нет?

— Тогда и придумаю.

Сцепив руки за спиной, она прошла по саду к широкой каменной арке решительным шагом. Я плелся за ней.

— Куда ты? — спросил я.

— За своим оружием.

— Оно тебе не потребуется там, куда я собираюсь отправиться.

Она застыла и уперла руки в бока, что подчеркнуло ее узкую талию и задрало ее любимое зеленое охотничье платье до середины бедра.

Я потер ладонью челюсть.

— Но тебе нужна новая одежда.

Она возмущенно залепетала, я схватил ее за руку и пошел к замку, нервы и волнение ускоряли мои шаги.

Вскоре я был в темном деловом костюме и галстуке, решив играть роль аудитора. Шарфом я нарядил Анамику как свою помощницу.

— Почему не пойти сразу к Келси и Дирену? — спросила Анамика.

— Я не хочу мешать, если в этом нет необходимости.

— И ты найдешь нужную информацию в своей… компении?

— В компании. Да, я смогу узнать больше с доступом к компьютеру.

— Не понимаю этого.

— Знаю. Слушай, ты будешь просто помогать мне.

— Помощники должны носить эту неудобную одежду?

Она раздраженно дернула серый пиджак, возмутилась из-за цвета ее розовой шелковой блузки. Проведя руками по узкой юбке и отбив стул мягкими туфлями, она потребовала:

— Хоть сапоги оставь.

— Тебе повезло, — я криво улыбнулся. — Если бы Шарф мог делать каблуки, ты была бы в таких.

Она перебросила длинные волосы за плечо и пошла к зеркалу, бормоча под нос про каблуки и компании.

Я скрестил руки на груди и улыбнулся. Даже в современной одежде Анамика выглядела как дикая принцесса-воин. Я кашлянул и сказал:

— Нужно что-то сделать с твоими волосами.

Она повернулась и возмущенно посмотрела на меня.

— Что с ними не так в этот раз?

— Их нужно… уложить. Может, в пучок у шеи?

— Мои волосы не уложить. Многие пробовали, но не получалось.

— Ясно.

Потирая большим пальцем челюсть, я разглядывал ее длинные пряди.

— Сядь, — приказал я.

Она отпрянула на шаг с тревогой в глазах.

— Что ты будешь делать? — с опаской спросила она.

— Исправлю твои волосы.

Она вскинула голову и ответила:

— Нет.

— Это нужно сделать, Ана.

Она покачала головой и попятилась еще сильнее.

Что-то во мне изменилось, ощущения обострились. Я ощутил желание охотиться. Рычание загудело в груди, я подбирался ближе. Ее спина врезалась в стену, я прищурился, глядя на ее тонкую шею, сделал еще шаг, очарованный бешеным биением пульса.

Я протянул руку к ее волосам и спросил:

— Ты меня боишься, Ана?

Она сглотнула и подняла глаза. Там был не страх, а нечто другое, нечто… уязвимое. Я узнал это, она моргнула, и зеленые глаза засияли с возмущением.

— Я не боюсь тебя, черный тигр.

Я усмехнулся:

— Нет. Ты просто боишься, что тебе расчешут волосы.

С шипением она оттолкнула меня и села.

— Я ничего не боюсь, — сказала она и вручила мне гребень.

Убрав ее волосы за плечо, я прижался губами к ее уху и сказал:

— Простите, но я не верю, богиня.

Анамика взмахнула рукой, как королева, прогоняющая слугу, и я рассмеялся. Она сидела напряженно, пока я водил гребнем по длинным темным волосам. Это успокаивало и напоминало о матери.

Мне нравилось в детстве расчесывать волосы мамы. Это был наш небольшой секрет. После начала тренировок с Кадамом я спрятал гребень мамы. Через пару дней она послала за мной и спросила, я ли ее взял. Хмурясь, как умеет только восьмилетний мальчик, я сказал ей, что сильный воин, каким я стану, потеряет уважение и испортит репутацию, если раскроется, что он любит расчесывать женщинам волосы.

Мама спросила, может ли женщина расчесать волосы мужчине.

— Конечно! — ответил я. Она склонилась ко мне, почти коснулась носом моего носа и сказала:

— Тогда я причешу тебя.

Она взяла гребень, и я опустил голову на ее колени, она водила им по моим волосам, мы обсуждали мои детские взгляды. Годы прошли, я привык опускать голову на колени маме. Я делился тревогами, слушал ее мудрые советы.

Когда я впервые увидел Джесубай, я заметил ее длинные волосы. Я решил, пока сближался с ней, что муж точно может расчесывать жене волосы в их комнатах. Я хотел подарить ей красивые гребни на свадьбу. А потом она умерла, а я был проклят жить тигром.

Мама пыталась убрать брешь между нами, что возникла, когда я стал тигром, но я был несчастен. Она обнимала меня, гладила мою спину, но я всегда уходил. Я скучал по близости между нами, но не знал, каким был, как исправить то, что я сделал. Тигр был наказанием за любовь к девушке Рена.

А потом появилась Келси. Ее объятия исцелили меня. Ее прикосновение заставило забыть. Дало надежду на будущее, которого меня лишили. Я опускал голову на колени Келси. Просил ее быть моей женой. Я собирался стать таким, как всегда хотел. Но тигр не отпускал. Проклятие снова грозило наказать меня за любовь к девушке Рена.

Словно ощутив мои мысли, Анамика спросила:

— Ты расчесывал ее волосы.

Я знал, о ком она. Но спросил:

— Келси?

Она кивнула. Я замер, подумал о бывшей невесте. Я сглотнул и ответил.

— Нет. Никогда.

— Может, стоило, — поддразнила она. — У тебя хорошие руки.

Я собрал ее волосы, скрутил у шеи и перевязал кожаным шнурком. Я удовлетворенно подтолкнул ее вставать.

— А еще я умею делать массаж, — сказал я с печальной улыбкой.

Анамика повернулась, пытаясь разобраться с пуговицами пиджака.

— Что за массаж? — спросила она, обвила Огненной вервью талию как поясом, а Волшебным шарфом шею.

Я помог ей с пуговицами и ответил:

— Я потом покажу.

Анамика поправила пуговицы на моем пиджаке, разгладила шелковый галстук и коснулась амулета на моей шее.

Я протянул руку и спросил:

— Ну что?

Она уставилась на мою руку с растерянным видом.

— Что?

Я взял ее руку, обвил ею свою и сказал:

— Идем?

Глядя на свои пальцы, словно они не соединялись с ее телом, она кивнула.

Я выбрал месяц после возвращения Рена и Келси в будущее, закрыл глаза и представил тенистый парк «Раджарам Индастриз» в Японии. Я прижал Анамику к себе, и мы пропали.

* * *

Я намеренно выбрал тень под большим деревом ранним утром, никого не было вокруг, когда мы появились. Я взял Анамику за руку и повел ее среди деревьев к пруду. Компания была на другом конце парка, и, если мы угадали со временем, мы прибыли до их открытия. Перед нами проехали утренние велосипедисты в тени деревьев гинкго, и Анамика вздрогнула:

— Что… что это было? — потрясенно спросила она. — Автомобили?

— Нет, — рассмеялся я. — Это велосипеды. Они для путешествий и спорта.

Музыка доносилась с ветром, и она потянула меня за руку.

— Идем. Я хочу послушать барабаны.

Мы подошли к месту, где разные музыканты собрались поиграть. Я удивился, увидев ее восторг, а не страх. Я сказал ей, что невежливо тыкать в странную одежду и вид прохожих, которых становилось все больше, и она дальше шептала мне о странных прическах, одежде и пирсинге у людей.

Ее особенно впечатлили утренние спортсмены. Женщины с собранными в хвост волосами, наушниками и в ярких кроссовках. Она восхищалась садами роз, выражение ее лица заставило меня замедлиться, чтобы она смогла понюхать ароматные цветы. Мы пошли по мосту, фонтан выпустил струю воды в воздух. Я дал ей посмотреть пару минут, она повернулась ко мне с любопытством.

— В этом мире ты вырос?

— Нет. Это мир Келси. Я родился в то время, когда все двигалось медленно. Мое время схоже с твоим, — мы пошли дальше, я спросил. — Это место тебя пугает?

— Нет. Пока я с тобой.

Я взглянул на нее, подозревая, что она пытается играть, но она озиралась, не замечая мои мысли. Я отругал себя и вспомнил, что Анамика была разной, но флирт ее не интересовал. Она гордилась прямотой. Я ценил это в ней. То, что мое присутствие придавало ей смелости, меня радовало.

— Это честь, богиня, — мои глаза блестели.

Ее зеленые глаза посмотрели на меня, чтобы разгадать настроение, через миг она наградила меня редкой улыбкой.

Мы прошли японский храм, из леса попали на большой луг. Анамика замерла. Ее дыхание участилось, я уловил резкий запах ее страха. Она сжала мою руку.

— Что такое? — тихо спросил я.

— Это… невозможно, — сказала она.

Она смотрела на небо. Деревья расступились, и было ясно видно горизонт Токио. Самолет летел над небоскребами.

— Анамика, посмотри на меня.

Я прижал ладони к ее плечам и повернул ее ко мне.

— В этом времени люди могут строить большие здания и путешествовать по небу на металлических колесницах. Они путешествуют по земле по дорогам, которым нет конца. Незримая сила электричества дает свет тысячи свечей. Двери из стекла, открываются сами. Ты увидишь много разного и странного, но помни, что у тебя сил больше. Ты — богиня Дурга, ничто тебе не навредит. Я буду рядом. Если не знаешь, что делать, я не дам тебе уйти с пути.

Анамика сглотнула и кивнула. Глаза знакомо заблестели.

— Я готова, — сказала она. — Веди меня в металлическую компанию.

Мы пошли по людному переходу, ее глаза расширились при виде сотен машин, что двигались и гудели. Я добавил:

— О, и еще одно. Лучше много не говори.

Она нахмурилась, и от ее вида хотелось смеяться. Ее возмущение от моих слов помогло ей забыть, как чужд был ей этот мир. Мы подошли к стеклянным дверям компании, она смело шагала рядом со мной. Я не знал, выдержал бы все так хорошо, если бы мы поменялись ролями.

Нас поприветствовала девушка за столом довольно дружелюбно, пока я не сообщил о цели визита. Она нахмурилась.

— Мы только закончили годовой аудит. Боюсь, я не понимаю, — вежливо сказала она, но выражение лица запрещало шутить с ней. Анамика не помогла, грубо спросив, зачем девушке краски на губах и щеках.

Секретарь уже хотела позвонить начальнику, но Ана махнула пальцами. Девушка моргнула, извинилась, что зря побеспокоила начальника и повесила трубку. Она вернулась к бумагам, не замечая нас.

Мы давно поняли, что оба обладаем доступом к силе амулета Дамона, кто бы его ни носил, пока нас разделяло меньше пары километров.

— Что ты сделала? — потрясенно спросил я.

— Просто заблокировала нас в ее мыслях. Она нас не вспомнит и не увидит.

— Как ты это сделала?

— Как ты с Келси.

— Не совсем. Ты сделала нас невидимыми.

— О, это. Это уловка. Шарф может отражать свет, если его использовать с осколком времени из амулета, — она нахмурилась. — Сложно объяснить. Наши тела размыты, мы идем в чуть другом времени, и я огненным осколком создаю свет вокруг нас. Это как скрываться от добычи с особым окрасом шкуры или ткани.

Я смотрел на нее с потрясением, пока она не заерзала и спросила:

— Мы можем скорее отыскать твою компанию?

Я кивнул, взял ее под локоть и повел к лифту, проклиная себя, когда я увидел, что нужна ключ-карта. Я вкратце объяснил работу лифта, кнопкой закрыл двери, и она прижала ладонь к панели. Ток заискрился между ее пальцев. Для той, что не разбиралась в технологиях, она все схватывала поразительно быстро. Мы поехали к верхнему этажу здания, и там я нашел свой кабинет.

Тут уже я был главным, прижал ладонь к замку, и дверь открылась. Я дал ей плитку японского шоколада и бутылку содовой из мини-холодильника, оставил ее рассматривать мой кабинет, пока я проверял компьютер. Ее радость при виде аквариума, холодильника и пейзажа из окна отвлекала, но я все же порылся на почте Нилимы и обнаружил сообщение, что Рен забрал «Раджарам Индастриз» как президент.

Статья в газете была о его реакции на смерть любимого деда, Аника Кадама, и его брата, Сохана Кишана Раджарама. Я вздохнул, прочитав выдуманную историю наших смертей. Мы были жертвами падения самолета в Индийский океан. Самолет утонул, наши тела не нашли.

Рен не терял время, забрал компанию и жил как человек. Зависть проникла в мои вены, но я безжалостно затоптал ее. Я давно не завидовал брату из-за материального. Я не переживал из-за компании. Мне нужно было знать, что у Келси.

Я листал заголовки и сообщения компании и застыл, увидев «Глава «Раджарам Индастриз» Дирен Раджарам женится!». Я щелкнул на статью.

«Мультимиллиардер и наследник корпорации «Раджарам Индастриз» Алаган Дирен Раджарам собирается жениться на студентке американского колледжа Келси Хайес. Церемония пройдет в Японии седьмого августа! Свадьба будет закрытой, но особые лица и работники компании получили приглашения на вечеринку, что пройдет на вершине роскошного отеля «Великие башни Раджарам», принадлежащего жениху.

Алаган Раджарам унаследовал корпорацию после смерти деда, Аника Кадама, управляющего компанией через племянницу Нилиму Мехту. Аник Кадам избегал внимания прессы, известен только нескольким работникам, и даже они не знали, что у него есть внуки, пока он не представил их компании меньше, чем за год до своей смерти.

Жаль, что, как только семью Раджарам узнали, мир потерял двух президентов компании — Аника Кадама и младшего брата Дирена, Сохана Кишана Раджарама, но Нилима Мехта, исполняющая роль президента, заявляет: «Все в «Раджарам Индастриз» ждут красивого юного наследника на посту президента. Я собираюсь отдохнуть, когда он придет. А пока что желаю ему и его невесте счастья в совместной жизни».

Когда мы спросили, как миллиардер повстречал свою невесту, юный мистер Раджарам отшутился: «В цирке, конечно». Может, однажды нам повезет услышать истинную историю, как неизвестная американская девушка смогла поймать такое счастье.

Мы тоже желаем им удачи и счастья в жизни, надеемся, что их союз затмит горе от потери брата и почтенного предка!».

Я сидел и тихо мирился с новостью о грядущей свадьбе Рена и Келси. В этот раз ревность бушевала. Рен не только получил жизнь человека, но и мою девушку. А я? Я бегал по джунглям, поджав хвост.

Я ожидал, что он сделает Келси предложение. Я знал, что Рен любил ее, я просил его заботиться о ней. Но так скоро. Свадьба меньше, чем через два месяца после возвращения. Она так быстро меня забыла? Она была счастлива? Может, у нее не было другого выхода. Эта мысль меня не отпускала.

Я так сосредоточился на Келси, что не услышал, как подошла Анамика.

— Что такое, Кишан? — тихо спросила она, коснувшись моей руки. — Ты встревожен.

Когда она прислонилась к столу передо мной, я обратил на нее внимание. Проведя рукой по лицу, я отошел от нее к окну. Я сжал кулак и поднес его к стеклу. Но не разбил его, как хотел, а уткнулся в кулак лбом и разбито сказал:

— Она выходит замуж.

Глава 5

Наблюдатель

— Келси выходит замуж за Дирена, — сухо сказала она.

Я кивнул, не обернувшись, глядя на свое отражение в стекле. Я не старел триста лет, но глаза были старыми, уставшими. Сердце пронзала боль. Хоть я знал, что Келси не переставала любить Рена, я все еще верил, что она выбрала бы меня, если бы появился шанс.

Я снова ругал себя за то, что отпустил Рена с ней. Разве я дал ей выбрать? Я толкнул ее в его руки и сказал: «Хорошей жизни». Я прижался ладонью к согретому солнцем окну, представил силу и энергию желтого света, текущего в мои пальцы. Это наполнило меня решимостью, которую я не посмел озвучить, но идея захватила разум.

Я подумал о юной версии Келси, она видела во мне что-то даже тогда. Она верила, что я был ее защитником, она рассчитывала на меня. Ей нужен был кто-то тогда, а она мне, чтобы вывести меня из тьмы к свету. Келси не переставала верить в меня, и одно было ясно — я не брошу ее, не оставлю судьбе. Мне нужно было знать, хотела она свадьбы с Реном или выбирала простой вариант.

Анамика перебила мои мысли:

— Она же выходит за Дирена?

Я потер челюсть и ответил:

— Посмотрим, — решительность растекалась по венам, заставляла действовать. Я схватил ее за руку и сказал. — Пора идти.

Анамика вырвала руку из моей хватки и попятилась, гневно сверкая глазами. Ее волосы выпали из моей слабой попытки сдержать их. Она выглядела красиво, как богиня в человеческом облике. Сила трепетала над ее кожей, она прищурилась и сказала:

— Не смей меня так хватать.

Я опустил руку, ее гнев медленно угас, она опустила веки, и длинные ресницы задели щеки. Она тише добавила:

— Никому нельзя.

— П-прости, богиня, — я еще не ощущал таких эмоций от Анамики. Смущение… стыд… и толика… страха? Я шагнул ближе, поднял ее подбородок пальцем нежно, чтобы она в любой миг могла отпрянуть. Ее зеленые глаза посмотрели на меня, и я сказал. — Не нужно меня бояться, Ана.

— Я не боюсь тебя, Кишан.

— Тогда что тебя пугает? — спросил я.

Ее лицо смягчилось на миг, казалось, она признается в том, что ее тревожит, но ее спина напряглась, и она закрыла эмоциональную связь между нами.

— Мое прошлое — мое дело, черный тигр. Я не буду этим делиться.

Я отошел, посмотрел на нее и кивнул. В ней было в тот миг что-то уязвимое, и я хотел успокоить ее, но богиня Дурга этого не хотела. Ей не нравилось показывать слабости. Это я уже знал.

Я собирался уйти и протянул ей руку, она взяла ее через миг колебаний. Она прижала другую ладонь к моему предплечью, и я приказал амулету унести нас домой.

Мы вернулись в каменный дворец в горе, и она спросила:

— Почему ты решил перенестись в парк и маскироваться, если мы могли просто появиться в твоей комнате из стекла?

Потирая шею, я пожал плечами:

— Они могли отдать мой кабинет кому-то.

Я видел, как она пытается понять смысл слова «кабинет», и как его можно отдать.

— Спасибо, что взял меня туда, — сказала она. — Мне понравилось идти по…

— Парку? — подсказал я.

— Да. Парк. Мне понравились цветы и фонтаны.

— Я рад, — часть меня на самом деле хотела гулять по парку с богиней под руку. Мне нравилась идея бродить с ней по эре Келси, где нас не знали. Никто не требовал внимания, не выстраивался в очередь с дарами для богини. Мы могли быть собой. Ходить неспешно вдвоем. Я почти был счастлив там. Пока не узнал о грядущей свадьбе Келси.

Я сменил Шарфом деловой костюм на обычную черную одежду и мое лицо вместо азиатского аудитора. Анамика хмуро посмотрела на меня.

— Не понимаю, зачем нужна была информация из ящика с картинками на столе. Ты не мог узнать новости о Келси, спросив у кого-то или подслушав самих Келси и Рена?

— Я… — почему я не хотел двигаться к источнику? Видимо, часть меня, о которой я не хотел думать, была не рада увидеть их вместе. Я не был готов рисковать тем, что Келси все это время хотела Рена, потому что, если это так, то все мое будущее, жизнь, которую я начал планировать, когда узнал, что Кадам — Пхет, когда я держал юную Келси на руках, будет тут же уничтожено.

Нет. Мне не хватит сил видеть сейчас счастливую Келси. Мне нужно было убедиться, что она была счастлива изначально. Если Рен был тем, кто ей нужен, все время, то это будет очевидно. Мне нужен был новый взгляд. Посмотреть на прошлое еще раз не повредит. Еще и в голове настырно кричало «а если». Чтобы заглушить этот голос, нужно было рассмотреть ситуацию с разных углов. Когда я поверю, что Рен — тот, кто ей нужен, я смирюсь со своей судьбой.

Анамика все еще ждала мой ответ.

— У меня есть свои причины, Ана, и это не твое дело, — ответ был уклончивым и холодным, но богиня поняла.

— Ясно, — она моргнула, словно ждала, что я добавлю что-то еще, но потом вздохнула и сказала. — Ты отдашь мне амулет Дамона?

Я обвил его пальцами.

— Пока нет. Я… сначала должен кое-что сделать.

Анамика долго смотрела на меня, склонила голову и ушла. Я знал, что она делала мне подарок. Даже если она не одобряла то, что я хотел сделать, она оставляла мне свободу выбора, и я ценил это. Ее жест даже удивил меня. Она словно смирилась с жизнью богини, но не хотела, чтобы и я страдал. Может, это был для нас выход, и я ощущал себя виноватым, оставляя ее.

Пока она не пропала за углом, я крикнул:

— Оружие не убирай. Амулет будет слишком далеко, чтобы воззвать к его силе.

Она не ответила, пропала за углом, направляясь к своей комнате.

Я решил приступить немедленно.

* * *

Первой остановкой были джунгли, где мы с Келси встретились впервые.

Ветер хлестал мое тело, я появился в индийских джунглях. Запахи леса окружили меня, я стал тигром в густой чаще. Я знал, что Рен и Келси скоро появятся, так что смотрел на тропу, которой он пошел бы. Я уловил вскоре шум, перебрался в кусты, чтобы следить. Рен вышел первым, ловил носом ветер, и я старался оставаться с подветренной стороны.

Он порой замирал, может, ощущал мой запах, но шел вперед. Будь я в облике человека, я рассмеялся бы при виде Келси, бредущей за ним с недовольным, но красивым лицом. Она устала, ей не хватало выносливости для похода часами по джунглям. Это придет после наших тренировок.

Они устроились на ночлег, и я терпеливо слушал его поэтичные слова о бабочках, как он описывал цель найти меня. Я быстро понял, что он заинтересован в отношениях с Келси, но не знал, как это осуществить. Его попытки пока заключались в постоянных прикосновениях к ней и стараниях устроить ее как можно удобнее.

Я следил всю ночь, хотя знал, что в джунглях не было хищников опаснее меня. Я заявлял раньше джунгли своей территорией, и никто не посмел бросить мне вызов за пятьдесят лет, пока не пришла Келси. Я даже не знал, сколько тигров осталось в этом веке. Келси упоминала, что охотники почти истребили их.

Я понял, что не встречал самцов в своих джунглях с 1950-х, может, и еще лет на десять больше. Это печалило. Тигры были благородными. Умными. Идеальными хищниками. Из всех зверей, что я встречал в джунглях, тигров я уважал больше всех.

Несмотря на зависть, что Рен вел нормальную смертную жизнь, я должен был признать, что я принимал тигриную сторону себя с большей готовностью, чем он. И хотя мне не обязательно было принимать облик черного тигра, я все еще делал это. Я предпочитал дремать днем как тигр, охотиться зубами и когтями, это сосредотачивало меня так, как не могло больше ничто, кроме Келси.

На следующий день и смотрел, как Рен якобы искал меня. Вместо этого он срывал цветы, лишал их лепестков, когда сжимал тигриными зубами. Он сплевывал лепестки и листья, часто чихал и тихо рычал, а потом сдался. Он решил принести ей манго. Он разозлил обезьян на дереве манго, и они начали забрасывать его плодами.

Схватив в пасть несколько плодов, пару потеряв по пути, он пошел к лагерю. Я смотрел с вершины дерева в человеческом облике, мучил его, вызывая амулетом камни или двигая бревна на его пути, чтобы задержать.

Он замирал, нюхал сдвинутые камни, обходил их и ловил запах своего следа. Когда он принес свой печальный слюнявый подарок, я подавил смех, когда Келси отказалась. Знала бы Келси, сколько он страдал в облике тигра, чтобы принести ей подарок.

Они поплавали вместе в пруде у водопада. Когда упал камень, я не позволил себе самому спасти Келси. После пары часов напряженных размышлений я решил, что спасение Реном могло подтолкнуть ее к любви к нему. Она была безразлична к Рену, может, даже побаивалась, пока он не спас ее в водопаде. После этого стало видно, что она испытывает к нему нечто большее, чем симпатию.

Долгие часы изводили терпение, и я узнал, что могу прыгать во времени, ускорять его, как в одном из фильмов Келси. Солнце село за секунды, звезды двигались, словно кто-то накинул на небо темное покрывало, полное сияющих огней. Желудок сжался при этом, но всего на пару секунд. Я не очень быстро привыкал к эффектам путешествия во времени.

Около полудня, когда они сидели у огня, и Рен был в облике человека, я замедлил время до нормального темпа. Рен дочитывал стихотворение. Я закатил глаза и слушал:

Если любовь тебя мучает, дева моя.

Испепелен я любовью, пепел и зарево я.

Солнце, с рассветом, туманит светом Луну,

Лотос ночной, закрываясь, глядит в глубину.

Если вечер приходит, от дерева тень удаляется

И далеко уходит, но все же она не уйдет,

Так, любимая, ты — где бы ты ни была, о желанная

Никогда не отступит от сердца тоска по тебе

— Рен, это было прекрасно, — сказала Келси.

Она говорила тихо, я не слышал всего, так что придвинулся с амулетом чуть ближе. Я появился, когда Рен говорил:

— …разрешения… поцеловать тебя.

Мрак вспыхнул в моем теле. Даже зная их историю, я хотел задушить брата. Я минуту успокаивался и понимал, что ничего не происходит. Келси закрыла глаза, ожидая поцелуй, а он сидел, как комок в каше.

Когда она поняла, что он не собирается двигаться, она принялась отчитывать его за старомодность, и я был счастлив. Я рассмеялся, спохватился и сделал себя невидимым с помощью амулета. Рен зло ушел в лес и подозрением огляделся, но ушел, ничего не заметив.

Я наблюдал, пока Келси не встретила меня в первый раз. Я услышал, как она сказала, что знала, что я — брат Рена, который предал его и украл его невесту. Это было правдой, но я скривился. Рен уже настроил ее против меня, и мой отказ идти с ними не улучшил дело. Я на миг подумал показать себя черному тигру, каким тогда был.

Удар и немного объяснений помогли бы упрямцу, как я, помочь им добраться до Золотого фрукта. И мое присутствие притупило бы романтические побуждения Рена. Но Кадам заявил, что являться своему прежнему нельзя, это приведет к трагедии и разрушит вселенную.

Я этого не хотел, размышлял об изменениях в истории, но решил, что в этот раз просто собираю информацию. Если я что и изменю, то после того, как соберу все факты.

Я не хотел рисковать, отругал себя за дурацкое поведение и силой амулета перенесся в следующее место — Кишкиндху.

В этот раз я появился ночью, темная одежда скрывала меня от света маленького костра. Я ощутил, как деревья вокруг меня ожили, лозы поползли ко мне, и я амулетом заставил их застыть. Громкий треск от опасного деревца неподалеку заставил Рена вскинуть голову и оглядеться, но он быстро повернулся к Келси.

Я злился, что он так быстро стал считать ее своей собственностью, я не хотел смотреть, как он часами будет спать рядом с ней, так что ускорил время. Минуты быстро летели. Сила амулета Дамона текла по мне, поднимала волоски на шее. Кожу покалывало, время текло вокруг моего тела, как осенние листья, проносящиеся мимо меня на ветру.

Когда Келси проснулась на следующее утро, я замер и смотрел, как она обводит лицо Рена. Боль пронзила меня, я сглотнул. Она никогда не смотрела на меня с таким открытым восхищением. Рен проснулся и притянул ее ближе. Его легкость с ней быстро пропала.

Дурак Рен не видел, что что-то не так. Он не был осторожен, не давал ей место, а слишком быстро подталкивал. Его гордость не давала ему увидеть ее страх. Я смотрел, как они забирают Золотой фрукт, как она отдаляется от него все сильнее.

Устроившись невидимо на вершине древнего здания, я слушал, как они кричат друг на друга, пока их преследует туча обезьян. Существа потоком спускались к ним, но мой глупый брат переживал больше из-за отказа Келси, чем из-за них. Я покачал головой. Спасти ее было важнее, чем анализировать чувства. Ему повезло, что ее не убили.

Рен прыгнул с моста с дюжинами обезьян на его шерсти, Келси выбралась целой, и я махнул рукой и остановил остальных обезьян. Они вернулись к себе, их трепещущая масса тел затихла, они снова стали статуями. Если бы меня тут не было, и я не разобрался бы с обезьянами, они выбрались бы живыми из Кишкиндхи?

Это восхищало и пугало одновременно.

«А если в опасный момент я не успею к ней?» — слова Кадама вернулись ко мне, но в этот раз успокаивали. Он сказал, что перемены и решения, что я сделал или сделаю, были записаны в анналах времени. Келси будет в порядке, потому что была в порядке.

Хотя меня радовало, что я не причиню поступками смерть Келси, но все же было не по себе. Мне не нравилось, что все мои решения были важны для вселенной, что нечто незримое диктует, как мне жить. Это раздражало.

— Почему сразу не сковать, — проворчал я под нос.

Я услышал выдох, повернулся и увидел, как Келси среди деревьев отбивается от оставшихся обезьян гадой. Она гордилась, когда попала. Ее радость напомнила, как она хорошо ударила по нашему чучелу для тренировок, и как попала молнией по цветку.

Я сидел и улыбался, наблюдая за ней, попадая в обезьян, которых она ударяла, маленькими молниями, когда она не смотрела. Они убежали к городу, поджав хвосты. Я взмахнул рукой, и они застыли.

Я отвлекся, когда Рен выбрался из-за хвойных деревьев как человек, и бабуин, от которого я защищал Келси, нанес пару ударов. Рен быстро с ним покончил, а я силой амулета прогнал двух оставшихся обезьян к каменным ложам.

Следуя за ними на обратном пути, я надеялся узнать больше об их зарождающихся отношениях, но они упрямо молчали, говоря, когда было необходимо. Я словно что-то упускал. Келси заметила капп, и подслушивание перестало меня волновать. Демоны ставили их в пути, но теперь у них был фрукт, обезьяны не справились, и они решили вмешаться.

Я услышал Келси:

— Эм, Рен? Мы не одни.

Демоны вздрогнули, когда Рен выхватил гаду, но он сказал:

— Иди дальше, Келси. Быстрее! — с шипением они бросились вперед. Хотя я был вне времени, несколько оглянулось на меня. Они не нападали, но не были дружелюбными. Как и с деревьями, я попытался заморозить их амулетом, но они не слушались.

Рен и Келлс справлялись без моей помощи. Я оставался близко к Келси, когда она уснула после того, как каппы прогнали Рена в лес. Я воспользовался шансом побыть с ней. Я погладил ее нежную щеку и убрал пару листочков из ее волос. Я больше всего хотел обнять ее и защищать от боли, которую она могла испытывать, но мне приходилось напоминать себе, что Келси едва меня знала тут. Она верила, что мне плевать, жива она или мертва. Что меня не интересовало проклятие.

Я водил пальцами по ее ладони, она улыбнулась и пробормотала во сне имя Рена. Я нежно опустил ее руку и притянул колени к груди. Уже поздно? Она уже любила моего брата? Я подумывал вернуться назад во времени, она снова произнесла имя Рена, но в этот раз с тревогой.

Что-то было не так. Я поднял голову, боевой клич Рена прозвенел по лесу. Я тут же встал. Я отследил его по запаху, пока не отыскал. Он был окружен водными демонами. Я остался невидимым, врезался в демонов каппа, отогнал их от него, и они ушли к хвойным деревьям. Подходило больше демонов.

Рен попытался встать на ноги. Он ослабел и не замечал помощи невидимой силы в бою, пошел к ним, готовый биться из последних сил. Я всегда восхищался Реном в бою. Он был умен, хитер, не тратит больше энергии, чем требовалось, не использовал больше сил, чем нужно было.

Сражаясь и тренируясь с Реном, я знал, что он видит дыры в защите, хотя мне казалось, что их нет. Это был его талант, и я этому завидовал. Он замечал, когда человек припадал на одну ногу, когда конь хотел сбросить всадника. Я был мускулами, а он — мозгом. Вместе мы были неодолимы на поле боя. Тут было так же.

Я быстро осмотрел раны брата. Хоть Рен мог исцеляться, он был в крови от хвои и укусов капп. Из ран сильно текла кровь, куски плоти были оторваны от тела. Хотя он пытался превратиться в тигра и обратно, это его уничтожало. Разрывало на куски.

Он не мог спасти себя от капп и хвои, тем более, Келси. Его рука висела плетью, но он встал и был готов биться до последнего. Я следил, чтобы он не погиб тут. Рен не говорил мне, как близок был в смерти в этом лесу.

Меня охватили стыд и сожаление. Я должен был помочь брату, бороться рядом с ним. Старый я страдал из-за внутренних демонов, а не боролся с теми, что калечили и убивали. Упрямая гордость держала меня в джунглях. Я так хотел страдать, что закрылся от всего. Из-за меня Рена могли разорвать. Келси умерла бы. Я не заслужил дар, что она дала мне, что они оба мне дали, но я был уверен, что они выживут.

Я направил деревья на капп, чтобы они не трогали Рена. В отличие от капп, деревья слушались амулета. Он бросал демонов в деревья, и я следил, чтобы они не вернулись. После пары минут борьбы, демоны не кончались, мы услышали крик.

С ревом Рен ударил когтями по животам двух ближайших демонов, пролив их черные внутренности на землю, а потом бросился в хлещущие ветви, не думая о ранах и том, что его рука едва держится. Я, рыча, превратился в тигра и отгонял демонов, разрывая их, приказывая в это время деревьям закрывать Рена барьером.

Отвращение и гнев терзали меня, пока я рвал демонов. Это было хорошо. Правильно. Но где-то в бою я понял, что гнев и отвращение направлены не на них, хоть они были гадкими, а на меня. Низкие темные существа были тем, что я хотел уничтожить в себе. Трусливая темная душа, что предпочитала прятаться в тени, а не бороться за то, что он желал.

С каппами было покончено, и я последовал за Реном к Келси, отчаянно надеясь, что не ошибся, защитив Рена, а не бросившись к ней самому. Деревья ожили и хлестали мое лицо, оставляя порезы, но я терпел. Наказывал себя. Я заслужил эту боль. Я просил больше. Но этого все еще было мало.

Когда я нашел Рена, он убивал каппу, что укусил шею Келси. Я проклинал себя за то, что бросил ее. За то, что не вспомнил, что на нее напали. Я ругал себя за то, что не помог им. Келси была бледной. Ее конечности обмякли, когда Рен поднял ее. Черная жидкость сочилась из раны на ее шее.

Я сделал это. Она была ранена из-за меня. Вся ее боль тут, все риски и неудобства пропали бы или уменьшились, если бы я повел себя как мужчина. Каждый шаг Рена был кинжалом в мое сердце. Я кривился от стонов боли, что он не мог сдержать, пока двигал Келси в своих исцеляющихся руках.

«Больше никогда, — поклялся я, — я не позволю кому-то страдать из-за своего бездействия».

Рен донес Келси до пещеры, отыскал хворост для костра, не уходя далеко от нее. Я сидел, невидимый, на холме неподалеку и смотрел на страдания Келси. Я мог хоть сидеть тут с Реном, даже если он не знал. Мои глупые шутки в джунглях, когда он нес манго для Келси, теперь казались детскими. Я был мужчиной, а играл, как испорченный мальчишка.

И хотя ему стоило стать тигром, чтобы исцеляться быстрее, Рен остался в облике человека, чтобы заботиться о Келси. Его человеческое тело пыталось исцелиться, и я скривился, зная, какую боль он испытывает.