Мечта тигра

— Что такое?

— Это… женщины в этом городе. Многие искали моей помощи насчет… спутника.

Анамика потрясенно посмотрела на меня.

— Что мне делать? — спросила она.

Я пожал плечами.

— Не знаю. Нужно ли тебе что-то делать?

— Я никогда с таким не помогала. У меня нет опыта. Война для меня удобнее, чем дела сердца.

Она побелела как пена.

— Может, тебе нужно это просто слушать. Как терапевт, — предложил я.

— Что за терапевт?

— Советник. Наставник.

— Но наставник помогает.

— Да, — признал я.

— Как я могу учить их? Советовать, когда мне самой нужны советы?

Я улыбнулся.

— Помочь тебе найти спутника?

— Да. Нет. Я о таком и не думала. Почему эти женщины не могут жить одни?

— Одному жить сложно. Даже если они так решат, жизнь одиночки — не жизнь. Поверь мне.

— Тогда ты можешь им помочь.

— Я? — я издал смешок, она шлепнула меня по руке, решив, что я смеюсь над ней.

Зеленые глаза Аны пронзали, как кинжалы.

— Не смейся над этим, Кишан.

Серьезность ее лица удивила меня.

— Ты правда хочешь моей помощи?

— Да.

Я глубоко вдохнул.

— Если ты уверена, тогда я попробую помочь, но вряд ли это необходимо. Ты — богиня боя

Она помрачнела, как питомец, которого ударил хозяин.

— Несмотря на мои навыки, я не хочу, чтобы меня знали только по боям, — сказала она.

— Нет, я… — я впился носком мягкой туфли в разбитый тротуар, вдруг не зная, как исправить ошибку. — Слушай, — сказал я, — я не имел в виду, что ты не можешь быть богиней чего-то еще. Ты даешь еду, исцеляешь землю… Подумай о людях, которым ты помогла. Бой просто пришел в голову.

— Понимаю, — тихо сказала она. — Как люди могут запомнить меня человеком, женщиной, если видят лишь воинственную богиню?

Я обвил пальцами ее ладонь. Руку покалывало, я ощутил силу нашей связи.

— Богиня Дурга уже больше, чем воин.

Я задел костяшками ее подбородок, ждал, когда она посмотрит на меня. Она сделала это, и я увидел, что она тревожна и уязвима.

— Ты можешь их найти? — мягко спросил я.

Она кивнула.

— Тогда веди, и я постараюсь помочь.

— Спасибо, — она взяла меня за руку, крепко сжала и тепло улыбнулась, и все внутри дрогнуло, как при прыжке во времени.

Мы пошли по улицам, и я добавил:

— Кстати, у меня успешных отношений тоже не было.

— Да, но ты любил женщин раньше.

Я кашлянул.

— Полагаю, это так.

Она кивнула.

— Ты дашь хороший совет. Ты мужчина, грубый и ревущий, как все остальные. Ты точно подскажешь, что мужчина хочет.

— Погоди-ка, — раздражение заставило меня забыть, что она не любит, когда ее хватают. Я сжал ее локоть и развернул. — Грубый и ревущий? Я не реву.

— Ревешь. Ты не такой требовательный, как некоторые, но ревел о судьбе так же громко.

И я забыл о недавнем восхищении богиней и ее губами, а вспомнил, почему оставлял ее все это время одну. Ее язык. Наглый и острый язык Анамики.

— Требовательный? — я почти кричал, но старался не привлекать внимания. Голос унизительно трещал.

Я хотел возмутиться, вступить в перепалку, но ее глаза расширились, она заметила что-то за нами. Она потащила меня в темный переулок, зашипела, когда я открыл рот, и зажала его рукой.

— Это Келси! — сказала она, ее голос было едва слышно, она убрала руку. Она задела ею щетину на моей щеке, и от покалывания все связные мысли вылетели из головы.

— Что? — прошептал я.

— Келси! — сказала она, схватила меня за подбородок и развернула голову. Я услышал голос, который узнал, заметил в ресторанчике напротив Келси и Кадама. Они сидели снаружи. Они потягивали воду со льдом и лимоном, листая меню.

— Ты же говорил, что они на корабле! — возмущенно шептала Ана.

— Нет. Я был на корабле. Они могли и уйти.

Я смотрел на столик напротив. Плечи Келси были опущены, и Кадам похлопывал ее по руке. Я понял, что Рен уже расстался с ней. Она перестала быть Келси Рена, а стала моей. Моей билаутой.

— Ну? — услышал я Анну, ее тон был сдержанным.

— Что?

— Ты идешь или будешь сидеть тут и выть?

— Я не вою, Ана, — она понимающе посмотрела на меня. Я скривился и кивнул, что мы пойдем дальше, но стоял и смотрел на Келси, зная, что каждая ее слеза приближала ее ко мне. К старому мне, но все же.

Ана резко оттолкнула меня и пошла по переулку с напряженной спиной, даже не оглянувшись.

— Ана, — снова сказал я. — Постой, — я быстро догнал ее, но она была замкнута. Я коснулся ее плеча и спросил. — Что такое? — она не ответила и игнорировала мою протянутую руку, не собираясь смягчаться.

Мы нырнули в переулок, где пахло мусором и отходами, направились к храму. Он не был большим, в который прошлый я отправлюсь позже ночью, чтобы встретить Дургу или Ану. Я все еще не мог осознать, что мы встречались с женщиной, что шла рядом со мной.

Земли храма были полны людей. Он был открытым, с беседкой и каменными лавочками. Люди подходили к статуе богини и оставляли подношения у ее ног. Другие сидели тихо, закрыв глаза, их губы шевелились, словно они шептали свои секреты вселенной.

Я нашел пустую скамейку и повел ее туда. Она село и быстро отвлеклась от обиды на меня. Она скользила взглядом по людям, приоткрыв рот, склонив голову и слушая. Я сидел рядом и ждал, упершись пятками в землю. Я склонился и посмотрел на след. Хмурясь, я двигал землю вокруг, пока не стало похоже на след от моей лапы. Я почесался и поднял голову. Ана плакала, и это меня поразило.

Ее лицо было мрачным

— Там, — указала она. — Женщина потеряла любимого. Та на скамейке просит помочь, чтобы муж любил ее. Та у статуи выйдет замуж на следующей неделе, но еще не видела жениха. Она просит не любви, но доброты. Некоторые из них юны и хотят красивого или богатого мужчины. Другие хотят сильной любви, — она спросила после паузы. — Как мне им ответить?

Плечи Аны дрожали, и я хотел вытереть слезы с ее лица, но это было бы слишком близко. И я нежно похлопывал ее по спине, водил круги большими пальцами у лопаток. Это помогало. Она расслабилась и села прямее. Шарф скользнул, открывая ее роскошные волосы. Я хотел поправить, но она шлепнула по моим рукам, и я сдался.

— Скажи, как им помочь, — она повернулась ко мне. Ее зеленые глаза впивались в мои, и на миг я затерялся в них. Двое мужчин прошли мимо нас и окинули ее одобрительными взглядами. Ана не заметила их. Я нахмурился, рычание подступало к горлу. Я намеренно вытянул руки на скамейке, смотрел на них, пока они не поймали мой хмурый взгляд.

Они быстро ушли, а она была так погружена в молитвы, что снова услышала, что ее взгляд стал стеклянным. Волосы Аны щекотали мое запястье, я поймал выбившуюся прядь кончиками пальцев. Она не заметила, или ей было все равно.

— Хмм, — сказал я, пока я играл с ее волосами. — Разберемся сначала с простыми, да? Я так понимаю, что девушкам, что хотят красивого или богатого, помощь не нужна. Для счастья богатство или красота не нужны.

— Соглашусь с этим, — сказала она, желая обсудить варианты.

— А насчет той, которую не ценит муж, ее нужно, может, убрать от него на время, и тогда он поймет, что имеет.

Ана моргнула.

— Ты хочешь, чтобы я отослала ее?

— В отпуск или командировку? — предложил я.

Ана взмахнула пальцами, прошептав пару слов, а потом сказала:

— Готово. Тут было несколько таких женщин. Я помогла им всем.

— Как? — спросил я.

Она прикусила губу.

— Я не знаю. Амулет ответил, когда я сказала, что хотела.

Я испуганно спросил:

— Скольким?

— Многим. Нескольким тысячам.

Я раскрыл рот.

Она продолжила:

— Не все из Индии. Но нехватка уважения мужчины, похоже, частая проблема женщин.

И тут женщина восторженно вскочила с лавочки и сказала, что она попала в сотню женщин, которые посетят фестиваль фильмов, где все оплачено. Там она сможет встретить любимых звезд Болливуда. Она быстро выбежала из павильона, крича новости всем по пути.

— Это твои старания, — рассмеялся я.

— Что за Болливуд? — спросила она.

Я улыбнулся.

— Напомни рассказать тебе позже. Посмотрим, кто дальше? Ах, да, та, что не встречала жениха. Мы не знаем пока, добрый он или нет.

— Точно, — согласилась Анамика. — Если не добр, мы займемся этим позже.

Я кивнул.

— Что осталось?

— Женщина, потерявшая любимого. У тебя есть опыт в этом. Как ты справился?

— Не знаю, — тихо ответил я. — Думаю, я сам еще не разобрался.

— Тогда что насчет тех, кто желает глубокой любви? — она взглянула на меня, воздух между нами стал тонким и сухим.

Я облизнул губы. Кончики пальцев запутались в ее волосах так, что сразу я освободиться не смог бы. Ее густые волосы манили. Я сглотнул и выдавил:

— Ты… еще не нашла Нилиму?

Анамика застыла, как заяц в высокой траве, и я не знал, ощутила ли она, что мои мысли снова о ее губах.

— Нилима этого тоже ищет, — мелодично сказала она.

Впервые ее голос звучал как в храмах, и его сила сотрясла меня. Этот голос я помнил. Это был голос богини. И я не мог ему сопротивляться. Ее глаза были зелеными озерами, манили меня, предлагали спокойствие и что-то еще. Рот богини был чуть приоткрыт, шелковое приглашение. Не думая, я приблизился.

Кулак Аны с силой попал по моей челюсти, моя голова отдернулась. Я тряхнул головой, огоньки вспыхивали перед глазами. Ана отпрянула, я ожидал этого. Пощечину я заслужил бы. Но удар?

Анамика часто поражала. Она была сильной. Даже если считать ее женщиной, а не богиней, ее тело было подтянутым. Она изучала искусство боя. Она была умной и уверенной. Но я привык быть грушей для битья у Рена, это уже о многом говорило. Я должен был вынести все, что она сделает.

Мышцы моей шеи напряглись, я коснулся пальцами опухающей губы. Челюсть казалась каменной. Мужчины ломали руки о мое лицо. Я зашипел, дотронувшись до пострадавшей кожи, хмуро посмотрел на женщину, что ранила меня. Лицо болело так, словно меня ударили железом.

Боль медленно угасла, но женщина, вызвавшая ее, сидела рядом, напоминая неприятно об ошибке. Что на меня нашло? Я ощущал себя глупо. Словно меня смутила первая любовь. Сильнее раздражало то, что ей не было больно. Другой уже баюкал бы руку.

Ана почти без эмоций сказала:

— Не стоило пытаться, Кишан.

— Да? — порывисто ответил я, потирая шею. — Думаю, я сам догадался.

Я отодвинулся от нее, она посмотрела на меня, в глазах угасали эмоции. Она сжала лавочку, пальцы побелели, она опустила голову, и волосы закрыли ее лицо от взгляда. Она злила меня раньше. Казалось, она не могла сдержаться. Порой я думал, что ей нравится выводить меня.

Это отличалось. Она еще так не нападала. Я тоже еще не пытался целовать ее. Я не понимал, почему решился. Я и не любил ее. Я едва терпел ее чаще всего. Может, это было как у солдат. Типа «Мы выжили!», как праздник. Но нет. Случай был другим. Я думал не о том, когда смотрел на нее.

Я не понял, что она заговорила.

— Что? — спросил я. — Боюсь, я не расслышал из-за твоего удара.

— Твои уши в порядке, — сказала она. — Я попала по твоему рту.

— Так и есть.

— Я бы не сделала это, если бы ты не пытался…

— Поцеловать тебя, Ана. Это зовется поцелуем. Не переживай. Больше я не попытаюсь. Никогда.

Ее плечи задрожали.

— П-прости, — прошептала она, голос прерывался.

Я разглядывал ее профиль. Так сломлено она себя еще не вела. После такого удара сломаться должен был я, а не она. Я вздохнул.

— Ничего страшного. Я уже исцелился. Не переживай.

— Ты уверен? — спросила она, глядя на меня из-за пелены волос.

— Уверен, — сказал я. — И это я должен извиняться. Я знаю, что ты такое не приветствуешь. Я ничего такого и не хотел.

Она склонила голову.

— Так ты не желаешь преследовать меня?

Я гулко рассмеялся. Даже слишком громко.

— Нет. Не желаю, Ана.

— Хорошо, — сказала она, хотя на лице не было той уверенности, что в голосе.

— Хорошо, — повторил я. — Забудем об этом.

— Да, я буду рада.

Она кивнула и продолжила разглядывать толпу. Ей было просто отогнать эмоции и сосредоточиться на деле. Она говорила, что забудет, и она так и сделает. А я не мог это просто стряхнуть. Я думал о том, что чуть не произошло, это облаком висело в голове. От этого только портилось настроение.

— Она здесь, — сказала Ана. — Я бы поговорила с ней. Можешь замаскировать меня? — спросила она, протягивая Шарф.

Я взял и медленно снял его с ее плеч. Сжимая ткань, я разглядывал ее и сказал:

— Нилима тебя не встречала. Она не видела, как ты оживаешь в храме, — я снова укутал ее шарфом, накрыл им ее волосы и поправил пряди. Я заметил, что Шарф был цвета ее глаз. Все еще касаясь ее волос, я сказал. — Для нее ты будешь красивой женщиной, что похожа на богиню.

Она кивнула и сняла амулет, отдала его мне вместе с нашей сумкой. Поправив платье, она пошла к женщине, что только вошла на земли храма. Сжимая амулет, я стал невидимым и пошел за ней. Нилима села у фонтана, и Ана устроилась неподалеку. Я ощутил движение в воздухе, и шарф Аны, Волшебный шарф, поднялся с ее волос и упал на землю, шурша шелком.

Было понятно, что шарф двигается неестественно. Он двигался, как Фаниндра в океане, обвил ноги Нилимы. Праправнучка Кадама подняла его, и Ана встала и сказала:

— О! Большое спасибо. Этот шарф был в моей семье поколениями. Я бы не хотела потерять его.

— Он очень красивый, — сказала Нилима, протягивая его Ане.

— Можно? — Ана указала на место рядом с Нилимой. — Мама предложила мне прийти. У меня свадьба через два месяца.

— Поздравляю, — сказала Нилима.

— У тебя тоже свадьба? — спросила Ана

Нилима рассмеялась.

— О, нет. Я еще даже не встретила правильного мужчину.

— Но твои родители ведь могут организовать… — начала Ана.

— Нет, — Нилима покачала головой. — Меня не интересует такое.

— Ах.

— Я не хочу оскорблять твой выбор, — быстро добавила Нилима.

Ана молчала минуту, а потом сказала:

— Я сама не уверена, подойдет ли мне брак.

— О? — сказала Нилима. — Почему так?

Анамика слабо улыбнулась ей.

— Мужчины… пугают меня.

Я ощущал, как опускаются уголки губ. Я пугал ее? Этого я не хотел.

— А еще, — продолжила Ана, — со мной… тяжело.

— Тяжело? — рассмеялась Нилима. — В смысле?

— Я не хочу попасть под большой палец мужчины и быть раздавленной.

— Ах, — сказала Нилима. — Это понятно. Если ты так говоришь, то и со мной тяжело.

Тревога мелькнула на лице Аны.

— Но Сунил бы никогда… — она быстро замолчала и прикусила губу.

— Что? — спросила Нилима. — Кто Сунил? Твой суженый?

Кривясь, Ана кивнула, глядя на небо, не понимая, как сделать то, что она хотела.

— Я о том… что я не такая, какую хотят мужчины.

Нилима рассмеялась по-настоящему.

— Высокую, красивую и с длинными ногами? Да, мужчины такое не любят.

— Я не про внешность. Это меня не заботит. Я… не нежная, бываю резкой на язык. Я не могу шептать мужчине теплые слова, словно он цветок, который нужно поливать.

— Так и не нужно. В этом мы с тобой похожи. Ты права, это отгоняет многих мужчин.

— Отгоняет? — спросила Ана.

Нилима взмахнула рукой.

— Отбивает интерес к отношениям.

— Ясно. Но ты веришь, что существует где-то мужчина, которого заводит честность?

— Заводит? — Нилима захихикала, и я фыркнул, но притих, когда Нилима огляделась. — Да, я в такое верю, — сказала она.

— Где ты его найдешь? — спросила Ана.

— Если бы я знала, я бы уже его получила.

— Тогда как ты узнаешь мужчину, когда найдешь его? — спросила серьезно Ана.

— Порой и не узнаешь, — печально сказала Нилима. — Но я здесь не из-за мужчины. Я тут ради своей подруги Келси.

— Ради подруги?

Нилима улыбнулась.

— Да. Ее ждет трудный путь. Я думала, что благословление богини ей не помешает.

— Да, богини.

Анамика сжала руку Нилимы.

— Была рада встрече. Думаю, богиня ответит. И твоя подруга обретет счастье.

— Думаешь?

— Уверена.

— Я Нилима, кстати. Рада знакомству.

— И я.

— Я не помню твое имя.

— Ана.

Я подавил шипение и обвил рукой талию Аны, когда мы были довольно далеко от Нилимы. Я стал видимым, когда мы скрылись за зданием.

— Что это было? — осведомился я.

— О чем ты? — сухо спросила она.

— Ты назвала свое имя. Не думаешь, что она его запомнит?

— И что? Ана — распространенное имя.

Я скрестил руки на груди.

— Полагаю.

— Тогда никаких проблем.

— Ладно.

— Хорошо.

Я замер и спросил:

— Ну?

— Что?

— Ты получила, за чем пришла?

— О, это. Да. Думаю, да.

— И это…? — я не договорил.

Анамика обдумывала ответ. Я кипел, ожидание затянулось. Я начал постукивать ногой.

— Нилима, — сказала она, — достойна внимания.

Я развернулся, фыркнув, и посмотрел на прохожих, словно просил помочь.

— Ч-что ты имеешь в виду? — спросила я.

— Мне нужно изучить ее сильнее, — она развернулась и пошла по улице. — Идем, Кишан. Я хочу искупаться и отдохнуть перед вечеринкой.

— Вечеринкой? — я застыл.

— Да. Я коснулась руки Нилимы и увидела часть воспоминаний. Ты знал, что она была на празднике, где загадывали желания? Я бы хотела там побывать. Увидеть ее характер. Но сначала нужно вернуть лук.

Мы вернулись и легко нашли лук. Ана хотела погрузиться в наш мир и лучше понять Нилиму, так что мы остались в отеле. Я нашел самый большой в городе, мы стали невидимыми. Было просто добраться до верхнего этажа, который почти не использовали, и пробраться магией внутрь.

Там было три комнаты. Я пошел в одну, сбросил штаны и рубашку и шагнул под горячий душ. Оттерев кожу, я завернулся в полотенце и рухнул на кровать, укрылся одеялом и проспал двенадцать часов.

Когда я проснулся, Ана лежала на диване, щелкала кнопки, что открывали и закрывали жалюзи, включала и выключала музыку и свет.

— Удобно, — сказала она.

— Да, — ответил я. — Поможешь?

Она разглядывала пульт и махнула на стол, где она создала тарелки с едой. Блюда были простыми. То, что она ела в лагере, а не в современном мире. Но я все равно был рад.

— Кхм… спасибо, — сказал я, — но я хотел бы сперва одеться.

Она взглянула на мое полотенце на поясе. Ее щеки порозовели, и она прошла к столу, где оставила все наше оружие. Держась от меня на расстоянии, она взяла шарф пальцами и протянула, отказываясь смотреть в глаза.

Я буркнул благодарность и пошел в комнату, чтобы сделать шарфом новую одежду. Когда я вышел, она все еще играла с пультом, но пальцы зависли над кнопками, словно она не знала, какую нажать.

— Что-то не так? — спросил я.

— Нет, — она быстро встала и уронила пульт. Я склонился, поднял его и вложил в ее руки. Она сглотнула и попятилась, чуть не сбив стеклянный столик.

Я съел свою порцию, мы собрали вещи, и Ана сказала:

— Веди нас на вечеринку. Где ты был с Келси.

— Хорошо, — я взял сумку, закинул на плечо и протянул руку. Она смотрела, будто это был яд. — Я не наврежу тебе, Ана. Я даже оскорблен, что ты так обо мне думаешь. Ты же знаешь мои намерения.

— Ты прав, — тихо признала она. — Я знаю, что ты не хочешь навредить мне. Я сожалею, что так ударила тебя сегодня. Ты… можешь трогать меня, когда хочешь. Но не хватай внезапно. И не пытайся больше целовать меня. Согласен? — спросила она.

Я долго смотрел на нее.

— Согласен, — ответил я.

Она вдохнула, перевела взгляд с моей вытянутой руки на мое лицо, а потом опустила ладонь. Я обвил ее пальцами и нежно притянул ближе.

— Держись, — сказал я.

Нас засосала воронка, но это было быстро. Мы перенеслись не так далеко, как раньше. Был вечер, музыка пульсировала на пляже. Наши ноги погрузились в песок, и я слышал пульс океана неподалеку.

Анамика нахмурилась.

— Это не правильно. Где дерево?

— Дерево? — сказал я, поднял голову и шепнул. — Прячься, быстро!

Мы нырнули за дерево Уэс и Келси прошли мимо. Она была прекрасна в черном платье. Уэс что-то шепнул ей на ухо, она рассмеялась. Я впился пальцами в кору дерева. Я забыл, кто пытался украсть у нас Келси.

— Кто это? — спросила Анамика.

— Никто, — ответил я.

— Это не та вечеринка, — сказала она. — Погоди. Я, похоже, вижу Нилиму.

Она собиралась выйти, и я зашипел:

— Ана, она тебя узнает. Здесь прошлый я. И Рен. Нам нужно сменить облик.

Я сделал из себя шарфом пляжного тусовщика в шортах и шлепках. Мои волосы стали длиннее. Кожа на лице зудела, пока я принимал облик одного из матросов. Ана забрала шарф и сменила только одежду. Я чуть не подавился, увидев ее в белом слитном купальнике и юбке из ткани, завязанной на ее талии, открывая ее длинные ноги и подчеркивая подтянутое тело.

Я опустил руку.

— Нет, — властно сказал я. — Нельзя так идти.

— Почему? — она уперла руки в бока.

— Потому что… ты похожа на себя.

— Хорошо, — она обернулась шарфом, потом подняла его, но осталась красивой и знакомой.

— Кто ты? — спросил я.

— Я в облике служанки, что раньше работала в нашем доме.

— Раньше? Ты же не прогоняешь слуг?

— Она… смотрела на твое тело с похотью.

— Ах, спасибо. За защиту от служанок с блудливыми руками.

Она, хмурясь, спросила:

— Хочешь, чтобы я еще раз изменилась?

— Нет, сойдет. Но тебе нужна другая одежда. Это слишком кричащее для этого времени. Поверь.

Она вскинула руки и отдала мне шарф. Когда я убрал его, она была в свободном платье.

— Что это? — она сжала тяжелую ткань.

— Защитит от солнечных ожогов, — вяло сказал я.

— Солнце садится.

Она вытянула руку, я отдал ей шарф, отошел и уловил носом запах Келси. Я сказал:

— Осторожнее. Встретимся тут через час.

— Хорошо. Я успею поговорить с Нилимой.

Я оставил ее на пляже переделывать шарфом бесформенное платье и поплелся за Уэсом и Келси. Я полчаса просто наблюдал за ними, а потом мой нос дрогнул, и я поднял голову. Мой рот раскрылся, я увидел с потрясением себя, со стороны глядящего на Уэса и Келси. Я вспомнил, как Кадам предупреждал не сталкиваться с прошлым собой, и я тут же пошел в другую сторону.

Я шагал среди смеющихся ребят. Они танцевали и бросались песком, я обходил их. Я потом я уловил новый запах и застыл. Я медленно повернулся и увидел своего брата. Рен танцевал в центре группы женщины. Все они были красивыми. И все смотрели только на него.

Нилима танцевала неподалеку, но не она привлекла мое внимание. Нет. Другая женщина. Девушка с длинными темными волосами в зеленом купальнике и накидке, что ничего не прикрывала. Она прижалась ближе к Рену, ладонь коснулась его руки. Ее тело сияло, словно ее кожу поцеловал серебряный дождь.

Зависть к брату вспыхнула во мне, и попытки успокоиться были сродни кубику льда, брошенному в вулкан. Она посмотрела на меня поверх руки моего брата, наши взгляды пересеклись. Я решительно протянул руку.

Просьба.

Вопрос.

Вызов.

Глава 11

Щенячья любовь

Анамика шепнула Рену прощание и помахала Нилиме, а потом пошла ко мне. Когда она была достаточно близко, чтобы взять мою руку, она посмотрела на мою ладонь, а потом на мое лицо. Склонив голову, она разглядывала мое лицо, а потом неспешно коснулась моей ладони кончиками пальцев и скользнула ладонью по моей руке. Хотя я кипел внутри, снаружи я этого не показывал.

Я обхватил ее ладонь и притянул в танце. Музыка изменила мое настроение. Связь усилилась, когда ее тело прижалось к моему, мы двигались в тесной толпе. Она могла бы легко прочитать мои мысли, но сдерживалась. Это успокоило меня немного, но все еще не дало зверю уняться полностью.

Когда музыка стала медленной, я замер, стиснув зубы. Ана повернулась и увидела другие пары, шагнула ближе ко мне. Я ощущал ее жар, моя кровь кипела. Она обвила руками мою шею, и мы начали покачиваться под музыку.

Я крепко прижал ее к себе, она охнула, и я ослабил хватку, оставив ладони на ее голой талии. Ее нежная кожа под моими пальцами отвлекала от гнева, но кровь все равно кипела.

— Что такое? — шепнула она мне на ухо. Я не ответил, она не отступила. — Это из-за Келси?

— Нет, — буркнул я. Ее длинные волосы щекотали мои запястья. Я поднял голову и увидел Рена с Ренди, блондинкой, которую он привел на борт, чтобы доказать Келси, что покончил с ней. Я увидел в другой стороне фигурку и знал, что Келлс идет на корабль.

Она увидела Рена с этими женщинами. Он разбил ей сердце. На следующий день Келси позвала меня на свидание. Она подстриглась, мы поужинали вместе, она была прекрасна и… не важно. Она осталась с Реном.

Всегда Рен. Брат получит Келси. Он получил бы и Джесубай. Тут была Ренди. Она сжимала Рена, ее глаза решительно пылали. Нилима могла быть с Реном, будь у него интерес. И Ана. Рен с ней был последней соломинкой.

Я не мог видеть, как она касается его руки. Ана не влюбится в него, как остальные. Я этого не позволю. Ее ладонь принадлежала моей руке. Я был ее тигром. Рен бросил ее и убежал за Келси. Он оставил ее. Я остался. Если кто и заслужил верность Аны, так это я. Моя шея напряглась, я смотрел на Рена с ревностью. У Рена был гарем, а у меня — ничего. У меня никого не было. Я даже не мог оправдать брата. Он бросил меня и богиню.

Ана взяла меня за руку и потянула. Я отвернулся от Рена и пошел за ней как зомби. Мы отошли от вечеринки, остались одни, но музыку еще было слышно. Ветерок донесся с океана, потрепал ее накидку. Я тихо зарычал, укутал ее в ткань, но это никак не скрыло изгибы.

Она убрала мои руки и снова обвила мою шею, удивив меня. Она медленно покачивалась, я двигался с ней, но она танцевала со сломанным горюющим человеком. Она замерла и прижала ладонь к моей шее, заговорила мыслями:

«Что такое, Сохан?».

Мне нравилось, что она спросила. Я мысленно ответил:

«Это… это Рен. Он… Погоди. Откуда ты знаешь это имя? — спросил я. — Только моя мама знала меня Соханом».

Она виновато отвела взгляд.

«Я… побывала у твоей семьи, когда ты был младше».

— Что? — сказал я вслух и отпрянул.

— Шш, — зашипела она и мысленно добавила:

«У Рена сильный слух. Он услышит нас отсюда».

«Когда ты встретила мою семью? — осведомился я. — Где?».

«Тебе было около двенадцати».

«Не помню».

«И не вспомнишь. Я это стерла».

Я застыл, остановив танец. Такое было возможно. Я сам так сделал. С Келси и Реном. Но мне было не по себе, что Ана сделала так со мной.

«Ты забрала мои воспоминания?» — спросил я, поежившись.

«Да. Я боялась, что испорчу твое будущее».

«Это был единственный раз?».

Она ответила не сразу, секунды казались долгими.

«Да».

Если бы она врала, я бы ощутил через связь. Даже сейчас я ощущал ток от ее прикосновений. Это будоражило и успокаивало, было чем-то близким. И мне было горько видеть ее ладонь на руке Рена.

Она ощущала с ним ту же искру? Связь? Он не выглядел так, но все девушки, наверное, ощущали нечто особенное от моего брата. Я постарался отогнать ревность и взял ее за плечи.

«Верни их теперь, Ана. Покажи».

Она выдохнула и кивнула. Мои ладони упали на изгиб ее талии. Ее кожа была теплой и нежной. Я невольно притянул ее ближе. Она подняла руки и коснулась кончиками пальцев моих висков. Зеленые глаза Аны пронзали мои, и я затерялся в них. Миг я боролся, но ее прикосновение было легким и духовно, и физически, и я не мог сопротивляться.

Я закрыл глаза, она листала мои воспоминания и нашла нужное. Она нежно потянула, и вуаль пропала, открывая что-то волшебное. Я помнил сильнее всего ее улыбку. Ее зубы сияли на солнце как жемчуг. Я еще не видел у Аны такой улыбки. Она была свободной и милой. И я тогда думал, что она была самой красивой женщиной во всей Индии.

Воспоминания возвращались медленно, падали осенними листьями, кружась на ветру. Я внимательно смотрел каждое. Я крепче сжал ее талию, услышал вздох, но она не двигалась, открывая части моей жизни, которые украла у меня.

Ана появилась из ниоткуда. Шла одна по тропе. Она была с луком и в зеленом охотничьем платье, ее тепло поприветствовали в нашем царстве. Ана сочинила историю о путешествии, и хотя они были поражены, что она прошла столько одна, мои родители приняли ее у себя дома, особенно, когда она сообщила, что она — дальняя родственница моего отца, племянница по линии брата.

Не важно, кем она была. Мои родители принимали незнакомцев тепло, как семью, и Ану угостили едой за нашим столом, слуги исполняли ее нужды, ей сказали, что она может оставаться, сколько пожелает. Она охотно приняла их гостеприимство, а взамен дала вещицу, камень, что взяла с собой. Я узнал его. Кадам забрал его, когда мы убегали позже от Локеша. Сейчас он, наверное, лежал в сокровищнице семьи. Он никогда не использовал его. Даже пытаясь спасти Рена.

Ана быстро стала любимицей, ее искали все, даже моя мама и Кадам. Я смотрел, как мама сражалась с Анной, был поражен женщиной-воином как подросток. Она сказала, что останется на пару дней, а задержалась на неделю. Незабываемая неделя для мальчика двенадцати лет.

Меня сильнее впечатлило то, что она почти не замечала Рена. Мой брат быстро стал очаровывать, влюбив в себя всех в доме Раджарам. Он много читал, рассказывал интересные истории. Я был скучным и бесполезным рядом с ним. Он был в этом возрасте на фут выше, уже умело катался верхом. Отец часто играл с ним и заставлял читать длинные и скучные документы. Он заявлял, что Рен делал даже скучные свитки интересными.

А потом пришла Ана. Она была красивой и чудесной, и Ана приходила ко мне, а не к брату. Хотя за столом ей предлагали почетное место между отцом и Реном, она предпочла сидеть с другого конца со мной. Я научил ее тайному коду, который придумал, постукивая по столу, и мы шутили так за ужином. Я громко стукнул ложкой, получил нагоняй от отца, и она подняла свою и сделала так же. Мы начали отстукивать ритм по тарелкам. Мама смеялась, а отец хмурился.

Я отправился на тренировку с Кадамом. и она захотела посмотреть и дать мне советы. Это смущало. Еще и Рен попадал в цель чаще. Я хотел где-то превзойти его, особенно на глазах Аны. Я промазывал снова и снова, и она склонилась и шепнула мне, что покажет свое ценное оружие, лук, что никогда не мазал, и даст мне выстрелить из него.

Я проснулся рано утром, встретил ее, и она показала оружие. Я поражался его красоте, выпустил стрелу за стрелой, не промазывая, а она стояла за мной и учила целиться. Я в двенадцать лет дрожал, когда она коснулась меня, и я понял, что уже тогда ощущал связь. После пары дней я почти влюбился в нее.

А потом она взяла мой старый лук, прицелилась и выстрелила. Она попала в центр, и, когда она сделала это, я понял, что проиграл ее чарам.

— Полагаться нужно только на себя, — сказала она, собирая стрелы. — Оружие может подвести.

— Даже волшебное? — спросил я.

— Даже волшебное, — подтвердила она. — Люди могут обмануть или предать. Доверяй своему разуму и своей руке. И помни, что борьба дает силы. А сила сердца, разума и духа определяет человека.

Я представил, что она считала меня мужчиной. Ее слова ударили по моему юному сердцу с такой силой, что я поклялся помнить их вечно. Грудь раздувало желание стать таким, как она описала. И я каждый свободный миг потом проводил с ней. Приносил ей цветы. Рассказывал о своих жалких достижениях. Я хотел увидеть ее улыбку.

Это я попросил ее звать меня Соханом. Это было нечто особое. Наш секрет. Я показал ей все свои любимые места — фонтан, мест в конюшне, где было прохладнее, чем в других углах, нишу за троном отца, где можно было спрятаться. Я часами говорил с ней о детском: как я вычесывал коня и полировал броню. Я обрадовался, когда она захотела помочь мне.

Мы долго гуляли вместе, играли, катались на лошадях. Она была свободной и расслабленной со мной, чего не было со мной взрослым. Она всегда была хороша с детьми. Строгая, но добрая.

Порой мама или Кадам, а то и Рен, ходили с нами, но я ревновал, когда она смотрела на них. Я хотел всю ее себе. Она была моей. Они не могли получить ее.

Когда она сообщила утром, что уходит, я подавился едой. Горькие слезы подступили к глазам, и я быстро ушел из-за стола. Не знаю, что я ждал. Она говорила, что останется на время. Мой желудок сжался, словно я поужинал кислотой.

Когда она нашла меня позже в конюшне, она спросила, почему я так расстроен.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — сказал я, сжав кулаки и хмурясь. Шипы пронзали сердце, и когда она присела и коснулась пальцем моего носа, я разрыдался.

— Сохан, — сказала она. — Воин плачет из-за женщины?

Я вытер слезы с горячих щек.

— Да, если любит, — возразил я. — Мама так сказала.

Она наградила меня красивой улыбкой.

— Тогда это правда, — согласилась она. — И… ты думаешь, что любишь меня? — спросила она.

— Да, — заявил я, кивая.

Ее глаза блестели от слез. Я почти видел в них тайны, грозящие пролиться.

Губы Аны дрогнули в улыбке.

— Что мальчик знает о любви? — спросила она.

Она встала, словно хотела уйти, и я смело обвил ее талию руками.

— Не уходи, — молил я. — Ты научишь меня, — предложил я. — Научишь любить тебя.

Она напряглась, а потом расслабилась и взлохматила мне волосы. Она свободно обвила меня руками и погладила спину. Я еще ничто не любил так, как ее в тот миг. Ни теплого котенка, с которым спал. Ни моменты с мамой. Ни выпечку, которую таскал с кухни. Я не понимал, что хотел от нее. Правда. Но я знал, что сделал бы все, чтобы она осталась.

— Я расскажу тебе секрет, Сохан, — сказала она нежно.

Я всхлипнул и посмотрел на нее, подняв заплаканное лицо.

— Какой? — спросил я.

— Я пришла сюда, только чтобы увидеть тебя.

Мой рот раскрылся.

— Зачем? — спросил я.

— Я пришла, потому что, когда ты станешь сильным мужчиной, мы будем вместе. Ты будешь сражаться рядом со мной. Будешь моим спутником. Я думала, что тут смогу понять тебя лучше.

— Я могу делать это сейчас, — поклялся я. — Позволь пойти с тобой!

Она похлопала мою щеку.

— Ты еще не готов. Обещаю, мы увидимся однажды. Я уверена в этом.

Мои глаза прояснились, меня наполнила решимость. Я ощущал себя выросшим, сделавшим первый шаг к мужеству. Я прижался лбом к ее ладони, склонившись к ней.

— Тогда я подготовлюсь, — поклялся я, — для момента, когда понадоблюсь тебе.

Анамика кивнула, ее роскошные волосы озаряло солнце.

— Спасибо, — сказала она. — Ты дал мне пищу для размышлений, — ее голос был похож на колокольчики, я поежился. Он был красивым, как журчание ручья.

Она склонилась, я задержал дыхание. Она поцеловала меня в щеку. Это было нежно, мое юное сердце дико колотилось. Меня пьянило ее присутствие, солнце за ней слепило меня. И что-то произошло. Шорох в голове, и словно тучи в небе закрыли свет.

Ветерок шептал в моих волосах, я вдохнул. Запах роз и жасмина окутал меня, но я знал, что я не в саду мамы. Откуда это. Я повернулся по кругу, не понимая, почему стою тут, почему лицо мокрое. Я пытался вспомнить, но словно удерживал бегущего слона. Это было невозможно.

Что-то было не так. Чего-то не хватало. Я не мог вспомнить. Я спрашивал маму, но она не смогла помочь. Я не мог понять, откуда печаль в моем сердце. Со мной осталась только тоска по кому-то. Она стерла свой визит из памяти у всех нас.

Я медленно пришел в себя от воспоминаний. Я открыл глаза и моргнул пару раз. Я нахмурился. Анамика была не такой, как я помнил. Я прижал ладонь к ее лицу и сказал:

— Стань собой. Я хочу увидеть тебя настоящую.

Она подняла голову и закрыла глаза. Ее губы двигались, она шептала приказ Волшебному шарфу. Нити шелестели вокруг нас. Я смотрел, как шарф делает свою работу, отмечал все перемены — форму и цвет ее глаз, длину рук, ее волосы, где я задевал их рукой — и я очарованно смотрел, как проступает по дюйму богиня, которую я знал раньше.

Ткань опустилась, и она открыла зеленые глаза.

— Ана, — благоговейно шепнул я и нежно погладил большим пальцем ее скулу, ощутил покалывание связи, а она вдохнула. Я все еще был собой, а она — той, кем всегда была, но я видел ее по-новому, глазами мальчика, которым был давным-давно.

В юности я представлял, как обнимаю ее, касаюсь волос и беру за руку, и мы идем к приключениям, но в реальности она в моих руках ощущалась иначе. Я был теперь равен ей, был мужчиной. Я провел ладонью по ее волосам, поймал пару шелковистых прядей пальцами.

Я медленно скользнул пальцами вниз, мой взгляд невольно упал на ее рот, она облизнула губы. Мое сердце колотилось, ее ладони спустились к моей груди. Все в голове и сердце кричало хватать ее и целовать. Притянуть к себе и сделать своей частью. Ана была моей. Рен никогда не заберет ее у меня. Это кричал упрямый мальчик во мне.

По спине пробежала дрожь, я представил, как затеряюсь в ее объятиях.

Мы долго смотрели друг другу в глаза. Мы быстро дышали, сердца колотились. Инстинкт говорил продолжать. Что она хотела близости так же отчаянно, как и я. Что она могла быть ответом на все. Причиной. Той, кого я ждал.

Но я отошел на шаг, прогоняя воспоминания о мальчике, каким был, и вспоминая Ану, какой ее знал. Она не будет рада близости. И я обещал, что не поцелую ее. Кислота растекалась в животе, я подавлял эмоции, что сотрясали меня. Мне нужно было время, чтобы привести в порядок чувства и воспоминания.

— Спасибо, — сказал я, поймав ее ладони, прижатые к моей груди. Я медленно поднял одну к губам и поцеловал ее ладонь скромным образом. — Я рад вернуть воспоминания.

Я отпустил ее руку и отошел, она пошла за мной со смятением на лице.

— Ты не злишься? — спросила она, коснувшись моей руки.

— С чего мне злиться? — я отодвинулся и пошел по пляжу, чтобы мы смогли уйти.

— Я думала, ты обидишься, что я забрала твои воспоминания, — сказала она, плетясь за мной. Я обернулся и пожал плечами.

— Ты сделала, что должна была. Я не понимаю лишь, почему ты ушла. Ты сказала, что хотела узнать меня лучше. Ты нашла то, что искала?

— Да, — сказала она, а потом тряхнула головой. — Нет. Не совсем.

— Что ты хочешь знать? — я пошел спиной вперед и раскинул руки. — Я — открытая книга, Ана, только спроси.

Я широко улыбнулся ей, повернулся и побежал, радуясь, когда услышал ее тихие шаги на песке за собой. Она вскоре поравнялась со мной, и я сказал:

— Наперегонки?

— Наперегонки? — спросила она. — Зачем?

— Для радости. Считай это состязанием. Проверкой пределов. Если не боишься, что тигр победит тебя.

— Никто меня не победит, — заявила она.

— Вот и увидим, — сказал я и тут же удвоил скорость.

Мгновение я побеждал. Я бежал по пляжу, ноги едва касались влажного песка, но тут я услышал дыхание, краем глаза увидел, как длинные ноги догнали меня, а потом обогнали. Она показалась впереди, и я чуть замедлился, чтобы она оторвалась. Что-то во мне ожило. Хоть я был человеком, тигр хотел поиграть. Я бросился за ней, рыча.

Я мог поступить с ней так же, как с Реном в другом месте и времени, чтобы победить. Длинные волосы Аны струились за ней, и было легко схватить их и потянуть, но эта идея сменилась мыслью притянуть ее спиной к себе и упасть вместе на песок.

Она оглянулась, радостно улыбнулась, увидев, как я отстал. Я снова вспомнил, как гнался за Реном по другому пляжу, как требовал в награду поцелуй Келлс. Я не просил приз у Аны, но мысль о таком призе возбуждала.

Я ускорился и несся за ней, и когда стало ясно, что она победит, я схитрил. Один миг я был Соханом Кишаном Раджарамом, а в другой — Дамоном, черным тигром, спутником богини. В облике тигра я помчался по пляжу и покрыл расстояние, что разделяло нас.

Я догнал ее и прыгнул в пространство перед ней. Она вскрикнула, пытаясь остановиться и не врезаться, и перелетела через меня, упав в песок. Я в тревоге подошел к ней и ткнул ее дрожащую спину носом.

«Ана, — мысленно сказал я, — ты в порядке?».

Ее дрожь усилилась, и она быстро повернулась ко мне и бросила горсть песка. Я отряхнулся и понял, что она смеется, и ее смех был чудесным. Он был звоном колокольчиков, нежный и счастливый.

Я игриво зарычал, присел, дергая хвостом и прыгнул на нее, старясь не раздавить ее тело. Она запищала и вскинула руки, но было поздно. Я поймал ее, склонился и лизнул ее щеку, оставляя блестящий след.

— Кишан! — она потерла щеку кулаком. — Это отвратительно!

Я хотел сделать это снова, но она взвизгнула и покачала головой, смеясь и стараясь помешать мне. Она попыталась вырваться, я пригнулся, чуть придавив ее. Она вяло била меня по плечам, молила меня слезть, жаловалась, что не могла дышать. Я подвинулся, чтобы ей было удобнее, но она оставалась в ловушке.

Когда ее борьба утихла, я фыркнул и рухнул на бок. Песок цеплялся к моей шерсти и забивался между когтей, но мне было все равно. Она лежала на песке, вытянув руки и ноги, она выдохнула. Хоть она изменила облик, она все еще была в зеленом купальнике. Ее накидка скомкалась под ней, счастливая улыбка все еще была на лице. Было странно видеть ее теперь, когда старые воспоминания смешивались с новыми. Мальчиком я был влюблен в нее.

Если бы я встретил ее раньше Джесубай и Келси… Но так и было. Это запутывало. Я все еще любил Келси. Да? Я был верным. Я не искал среди женщин. Я хотел любить только одну. Свою. Ту, что будет верна мне, как и я — ей. Я надеялся, что это будет Келси.

Я смотрел на богиню, прикрыв глаз, утихомиривая мысли, что было проще сделать тигру, чем человеку. Я наслаждался моментом. Шум волн успокаивал, запах травы и земли смешивался с запахом женщины рядом со мной. Ана повернулась ко мне, положила ладонь под голову и протянула другую руку ко мне.

Она погрузила пальцы в шерсть на моей шее и погладила. Мы долго лежали так, смотрели друг на друга и ощущали силу нашей связи. Луна поднялась над волнами, песок блестел. Легкий ветерок ласкал мою шерсть, принося запах деревьев, цветов и океана. Если рай существовал, то он был здесь. Не хватало только одного.

Я уснул, потому что дальше Анамика трясла меня.

— Сохан, — сказала она. — Сохан, — повторила она громче.

— Что? Что такое? — пробубнил я, набрав рот песка. Я моргнул и посмотрел на песчинки на руке. Похоже, я превратился в человека во сне. Такого еще не случалось. И от мысли, что это может происходить без моего ведома, стало не по себе.

Я сел, вытянув ноги напротив нее, и увидел, что Ана укуталась в одеяло. Она сделал его из шарфа, пока я спал. Солнце выглядывало из-за горизонта. Мы проспали ночь на пляже. Желудок урчал.

— Что-то не так? — спросил я. — Кто-то зовет тебя?

Она притянула ноги и обвила их.

— Ничего такого. Просто ты храпел, — Ана снова улыбалась.

Я толкнул ее плечо своим.

— Я не храплю, Ана, — сказал я с улыбкой.

— О, храпишь. Как медведь.

— Тогда ты — как дракон.

— Дракон?

— Да, и это хуже всего.

— Не думаю, Сохан. Мой тигр хуже всего.

— Твой тигр? — дразнил ее я. — Когда это я стал твоим?

Ее улыбка увяла, и я пожалел, что шутка не сработала. Я старался игнорировать напряжение, встал и протянул ей руку.

— Раз я твой тигр, — сказал я, — то покорми меня, пока я не откусил тебе руку. Я голоден, — я сжал ее руку, словно проверял нежность, и добавил. — Хотя я лучше съем твою ногу. Этого мне хватит до обеда.

Я удерживал ее за руку, она поднялась, на ее щеках был румянец.

— Придется тогда мне выставить в меню тушеный хвост тигра в отместку, — сказала она, пока я бесстыдно смотрел на ее длинные ноги. — Так будет честно.

Я взял ее за руку и повел к деревьям.

— Хвост тигра не поможет наесться. Тебе нужен большой кусок мяса, — я стукнул по груди, выпятив ее.

Она ткнула меня пальцем в ребра и надула губы:

— Боюсь, мясо у тебя на груди слишком жесткое и мускулистое. Может, оно будет съедобным, если его зажарить на костре.

Мы шутили, пока шли среди деревьев. Она взялась за Огненную вервь, и я остановил ее.

— Ана? — сказал я.

— Да, Сохан?

— Куда ты хочешь отправиться?

Она замерла, задумавшись, и сказала:

— Я… думаю, я готова взяться за следующее задание в списке Кадама. Если ты готов, — добавила она, посмотрев на меня из-под длинных ресниц.

— Ты готова оставить Сунила с Нилимой?

— Думаю, да. Нилима — хороший выбор для Сунила.

— Точно, — сказал я и ждал, что она задаст еще вопрос, который просился прозвучать, но она молчала.

Я впился ногой в песок, думая, готов ли я так, как она. Ана терпеливо и тихо ждала, что я что-то скажу. Ее не тревожило молчание, и это тоже мне в ней нравилось. Она не давила, и я ощущал спокойствие, зная, что она поддержит меня. Примет, что бы я ни сказал. Мы долго молчали.

— Думаю, — сказал я, — я готов, пойти за тобой дальше.

Она взяла меня за руку и сказала:

— В наших делах еще нет ничего финального. Если хочешь дальше исследовать свои чувства, время на это есть.

Я обхватил ее ладонь и легонько сжал.

— Спасибо.

Ана тепло улыбнулась и щелкнула пальцами. Появился кожаный мешок.

— Как ты это сделала? — спросил я.

Она пожала плечами.

— Я нашла его расположение в пространстве и времени и притянула к себе. То, что принадлежит богине Дурге, легко ее находит.

Она вытащила из мешка список и посмотрела на следующий пункт. Я обдумывал ее слова, задавшись вопросом, притягивало ли так тигра. Я не был уверен, что мне нравится эта идея. Хотя я медленно скользил взглядом по ее длинным ногам, я признавал, что были наказания намного хуже, чем быть привязанным к такой женщине, как она.

Ана взмахнула Огненной вервью. Огонь вспыхнул, треща и искрясь, открылся портал. Она протянула руку, и я обхватил ее. Мы вместе прыгнули.

Глава 12

Потерявшиеся

Мои ноздри раздувались, когда мы приземлились, и желудок сжался. Ана свернула Огненную вервь, указала шарфу нарядить ее в охотничье платье и мягкие сапоги, и прикрепила вервь к лямке на поясе. Она предложила мне новую одежду, но я привык к черной рубашке и штанам, хотя принял прочную обувь. Была ночь, небо было полным звезд. Их было слишком много для современного города. Мы были в далеком прошлом.

— Где мы? — спросил я.

— Не уверена, — сказала она, закидывая свою сумку за плечо. Там было все ее оружие, кроме лука, висевшего с петли на мешке, а не на ее спине. Она прошептала слова и вручила мне сумку еды, где было вяленое мясо, сухофрукты и орехи. Она взяла себе горсть, бросила орех в рот и сказала. — В указаниях Кадама говорится, что нам нужно освободить леди Шелкопряд.

— Леди Шелкопряд? Уверена?

Ана кивнула, а я думал, пока ел. Келси давно рассказывала мне о леди Шелкопряд. Я не был уверен, что помню все детали. Она отдала мне флягу с водой из своего мешка. Теперь у нас были все дары Дурги, амулет был целым, и Золотой плод соединялся с водной частью и давал нам воду. Я любил чай и лимонад, но больше всего хотел воды. Я жадно пил, отдал ей флягу, чтобы она наполнила.

— Я помню лишь обрывки ее истории, — сказал я. — Келси рассказывала, что Дурга спасла ее от свадьбы с императором, убившим ее любимого. Он был торговцем ткани или создателем шелка, вроде бы.

— Нам нужно спасти обоих? Ее и ее возлюбленного? — спросила Ана.

— Не знаю. Кадам не хотел, чтобы мы запутывали историю.

Я доел, выпил еще флягу воды и отдал ей пустую. Ана убрала ее в мешок, развернулась и принялась разглядывать тропу.

— Туда ехали телеги, — она указала на восток. — Чтобы найти императора, сначала нам нужно найти город.

Мы шли бок о бок, до рассвета оставалось около часа. Я предлагал понести мешок за нее, но она согласилась лишь нести его по очереди. Я понимал ощущение безопасности от оружия на себе, но все оружие было тяжелым даже для нас. Небо было серым, окрестности просыпались. Пели птицы, приветствуя солнце, и к нам вскоре присоединился путник с телегой, полной сена. Я уловил дым трубки.

— Здравствуйте? — сказал я ему.

Он буркнул приветствие, и я перебрал в голове языки и понял, что сам я плохо говорил на китайском, но сила богини помогала общаться.

И хотя мужчина понимал меня, он не казался дружелюбным.

— Мы идем к императору, — сказал я. — Можете сказать, верный ли путь?

— К императору? — он уставился на нас и рассмеялся. Хотя он посчитал нас наивными, он сказал нам идти до развилки два часа пешком, а потом повернуть направо. Он оставил нас, мы замедлились для разговора.

— Думаю, мы в Китае, — сказал я, — судя по одежде и его диалекту.

— Разве Локеш не из Китая? — спросила Ана.

— Да, но было бы большим совпадением, если бы он и леди Шелкопряд родились в одном времени и месте, особенно в Китае. Судя по тому, что Кадам и Келси узнали о Локеше, он родился на пару веков раньше, когда шли войны. Ты права, мы должны быть осторожны.

Мы миновали других по пути, Ана задавала много вопросов о том, какой будет жизнь Сунила во время Нилимы. Я рассказывал ей о чудесах будущего, и как женщины смогут работать и учиться наравне с мужчинами. Мы говорили о современном транспорте, фильмах, медицине, компьютерах, и как деньги хранили в банках, а не дома. И хотя я старался говорить о приятном, она переживала, что у Сунила нет денег. Я сказал ей, что Нилима при деньгах, а Сунил сможет научиться ремеслу, если пожелает.

— Он не может быть воином? — спросила она. — Он умеет сражаться.

— Воины в то время другие. Войны ведутся не на мечах или луках, а с большими машинами или бомбами.

— Бомбами?

Я пытался объяснить понятно.

— Знаешь катапульты, метающие тяжелые камни?

— Да.

— Бомба — как большой камень, но куда сильнее. Она не разбивает стену, а уничтожает весь город.

— Ясно, — она задумалась, а потом сказала. — Мало чести в победе бомбой.

— Точно, — согласился я. — Но для таких, как Сунил или я, в будущем вариантов мало.

— Но Рен хорошо устроился.

— Рен всегда был дипломатом. Он подписывает бумаги и улыбается, очаровывает старушек, льстит старикам. Это умение полезно и в будущем.

— Ах.

Воздух ранним утром был прохладным, осенним. Солнце появилось над горизонтом, и я посмотрел на нее. Она терзала губу зубами.

— Что такое? — спросила она.

— Не хочу оскорбить тебя вопросом.

— Я постараюсь не обидеться. Что ты хочешь знать? — я хотел показать ей, что могу быть понимающим, как она со мной. Я много месяцев отталкивал ее и оставался один со своими страданиями. Она была не такой простой, и я хотел узнать ее лучше, и чтобы она узнала меня.

— Что… что бы ты делал в будущем, если бы вернулся с Келси?

— Я… — я закрыл рот. Мы шли в тишине.

— Я тебя обидела, — сказала она. — Прости.

— Нет. Я… даже не думал дальше идеи, что буду с ней. Я хотел семью. У нас было много денег, и мне не нужно было работать. Думаю, я просто ходил бы в офис каждый день.

— Работать? Офис? Ты про ту комнату высоко в небе со стеклянными стенами?

— Да.

— Что там делать? Тыкать пальцами, чтобы волшебное окно с тобой говорило?

Я хмыкнул и потер челюсть.

— Большую часть времени я мешал Нилиме. Встречи были скучными. Я не люблю финансы и бизнес. Хотя компьютер, который ты зовешь волшебным окном, — полезная штука, но я предпочитаю трудиться руками.

Ана кивнула, но хмурилась. Я знал, что она пытается понять меня. Я кое-что объяснил ей, но о многом не подумал.

— Я тоже предпочитаю трудиться руками, — сказала она. — Не могу представить, как всю жизнь сидеть.

На дороге стало больше путников, и мы притихли. Я подумал о скучных и долгих днях в офисе, где я пытался делать так, как учила Нилима. Я не мог представить жизнь ужаснее. Я не был создан для такого. Джунгли были моим домом. В прошлом мне было уютнее, чем в будущем. На моем рабочем месте не звенел телефон, не звякал лифт. Там были уздечки лошадей, крики боя, свист стрел и звон мечей.

Я думал не только о битвах. Мне нравилась природа. Города душили меня. Я был в них как в клетке. Вместо ковров и плитки я предпочитал шуршащие листья. Вытоптанные тропы вместо тротуара. Мне нравилась медленная и простая жизнь прошлого. Без Келси и брата я часто ощущал себя лишним в будущем, как реликвия или старый меч, ржавеющий на стене. Меня звала тишина прошлого.

Чем больше я думал о шуме — гул голосов, бесконечные рекламы, требование получить больше вещей, словно счастье зависело от этого — тем больше я понимал, как сложно там было жить. Я не знал, была бы Келси рада тихой жизни со мной.

Как-то я подарил ей ключ. Я мечтал построить дом в своих джунглях, жить там с ней простой жизнью. Но приняла бы она это или презирала меня? Бросили бы нас дети, возненавидев меня за то, что я удерживал их от современного мира? Мне стало горько. Я и не спрашивал, каким она видела наше будущее.

Я думал, сложнее всего будет привязать к себе Келси, но, может, сложностей было больше, чем я ожидал. Жить во времени Келси нам обоим было бы сложно. Я стиснул зубы, не желая признавать то, что у меня были пределы, что я не был бы успешным по стандартам мира Келси. Любви должно было хватать. Остальное подавляло меня.

Рука Аны задела мою ладонь, я ощутил успокаивающее покалывание нашей связи. Ее шаги совпадали с моими. Она уверенно шла, высоко подняв голову, расправив плечи, хотя мы были в месте и времени, которых не знали. Ее волосы спутались, на лице была полоска грязи, но она все еще была красивой. Даже без поведения богини Анамика была женщиной, что могла поманить, и любой мужчина прибежал бы. Странно, что она не знала об этой силе.

Я не сомневался, что в будущем она выделялась бы сильнее меня, но все еще мог представить толпы, что расступались, и она смело шла среди них. Они потрясенно смотрели бы ей вслед, словно она была редкой и удивительной, как единорог в городе. Пыль магии сияла бы за ней, и все шли бы следом, надеясь, что немного ее блеска перейдет к ним.

Мы много раз сражались вместе, и когда я думал о моей роли ее тигра, несущего ее в бой, я ощущал сильнее всего гордость. Мы прошли грязь, болезни, смерти, поля павших солдат, и она не дрогнула. Ни разу. Она решительно играла роль богини. Никто не заслужил этого сильнее нее. Она была идеальным выбором. Идеальна во всем.

— Думаю, впереди стена города, — властно сказала Ана.

Я прикрыл глаза рукой, щурясь.

— Думаю, ты права. Какой план?

— Нам нужно менять облик? — она доверяла моему мнению.

— Вряд ли нас узнают. Но гардероб обновить стоит.

— Гардероб?

— Одежду.

— Ах. Мы готовы это сделать, — она кивнула, и мы прошли врата города.

Город шумел. Мы шли за путниками и оказались на центральном базаре. Запахи готовящегося мяса смешивались с горечью требухи зверей. Ярды шелка трепетали на ветру. Я повел Анамику туда, надеясь расспросить торговца о шелкопрядах и швее из дворца императора.

Рычащий пес выскочил на нас из-под стола и лаял, пока я не зарычал. Он заскулил, поджал хвост и убежал. Торговец повернулся к нам, его глаза расширились при виде Аны.

— Красивый шелк для красавицы? — спросил он. — У меня лучший шелк в городе.

— Мы ищем особого шелкопряда, который недавно разгневал императора.

Его глаза заблестели. Этот мужчина любил собирать секреты.

— Может, знак нашей искренности поможет вспомнить? — предложил я.

Он протянул тарелку, и Анамика бросила туда кусок золота. Он громко стукнул, и мужчина быстро подхватил его и покрутил пальцами. Его ногти были длинными, но гладкими. Наверное, чтобы не запутать шелк. Он посмотрел на нас и сказал:

— Ты очень уверен в своей женщине, раз она носит твои деньги.

Я склонился.

— Кто сказал, что это мои деньги?

Мужчина спрятал золото и повернулся к Анамике. Он приподнял уголок губ в кривой улыбке. Он вытащил сверток голубого шелка и поднял к ее лицу.

— Не синий, — буркнул я. — Она должна быть в золотом.

Анамика посмотрела на меня и слабо улыбнулась.

— Это мило, — сказала она торговцу. — Так что вы вспомнили?

Мужчина отошел, цокну языком и принес красивый расшитый шарф.

— Ах, — сказал он, — вы еще не видели наших лучших предложений.

Он гордо развернул ткань и показал всю ее красоту. Анамика охнула и коснулась нитей, что сплетались в драконов и феникса. Мужчина смело поднял руку, сжимая пальцами шарф, словно он хотел коснуться щеки Аны.

— Ощутите кожей, — сказал он.

Он не успел приблизиться, я сжал его запястье, остановив в дюймах от ее лица, и опустил его руку.

— Леди не любит, когда ее трогают, — предупредил я.

Торговец легко улыбнулся и отошел.

— Конечно, конечно, — сказал он хитро — Я просто предлагал посмотреть ближе.

— Ясное дело, — ответил я.

Мужчина подмигнул Анамике и сказал:

— Я слышал об избраннице императора и ее любви к мужчине. Может, вы о нем.

— И где мы его найдем? — спросила Анамика.

— Я часто покупаю шелк у его семьи. Я могу устроить встречу за верную цену.

Я скрипнул зубами.

— Сколько?

— О, не много, не много. Пустячок.

— Чего вы хотите? — сказала Анамика.

Мужчина жадно облизнул губы. Я знал этот взгляд. Он хотел ограбить нас и думал не только о деньгах. Я понимал, что он видел, глядя на Ану. Торговец смотрел на внешность. Он увидел необычную красивую женщину, которую охранял всего один страж. Я хотел прыгнуть и защитить ее, но я знал, что она может защитить себя.

Словно ощутив мою тревогу, Ана прижала ладонь к моей руке.

— Мы предлагаем это, — она показала сверкающий рубин. Я не знал, где она с собой взяла, у нее в сумке всегда были монеты и камни. — Отвечайте быстрее, — предупредила она мужчину. — Это щедрая сумма, а я могу найти другого продавца шелка. Может, он поможет сильнее.

Мужчина нахмурился, забрал рубин у Анамики и щелкнул пальцами. Мальчик выбрался из-под стола. Собака, которую он гладил, ткнулась в его ногу, требуя внимания.

— Син-син, — рявкнул торговец. — Отведи этих клиентов в дом шелкопряда. И лучше тебе справиться за час. Иначе почувствуешь мою руку. Ясно?

Мальчик закивал и пригнулся под рулонами ткани, появился между нами.

— Идемте, — сказал он и протянул руку Анамике. Она улыбнулась ему и взяла за руку, он быстро пошел среди людей, ведя ее, не слушая крики людей на пути.

Я мог лишь следовать за ними в толпе. Мальчик не замедлялся, пока мы не попали в район, где не было людей. Он озирался, нервно облизывая губы.

— Тебе страшно? — спросила Анамика.

— Это район воров, — он оглянулся на меня. — Ваш мужчина вряд ли одолеет больше двух.

Я нахмурился, но Ана сказала:

— Уверяю тебя, Сохан может одолеть десятки воров даже без моей помощи.

Уголок моего рта приподнялся, мальчик оглянулся на меня.

— Вы преувеличиваете, — сказал он, рассмотрев меня. — Он не так крепок на вид.

Это мы доказали быстро. Как мальчик и подозревал, на быстро окружили полдюжины воров. Они были худыми и юными. Некоторые — не старше мальчика, что вел нас.

Я поднял руки.

— Мы не хотим навредить, — спокойно сказал я. — Идите с миром, и мы забудем о вашем неуважении к леди.

Мальчик вытащил кинжал из-за пояса и встал перед Анамикой с яростным видом.

Она обвила рукой его грудь, чтобы он выпрямился и выпятил грудь. Я знал, что она защищала его, но он верил, что она боится. Я понимал это чувство. Анамика отлично умела разжигать смелость.

Я поднял руки и показал, что у меня нет оружия, повернулся, разглядывая противников. Я насчитал семерых. Четверо были с ножами. У одного был короткий меч, а остальные были без видимого оружия, а с кулаками.

— Хорошо, — я хрустнул шеей. — Подходите.

Я услышал шорох, меч вытащили из ножен. Мальчишки окружили нас, их взгляды были напряженными. Они держались темных теней переулка, но двигались так, что я легко разгадал их план. Воры не смотрели на мальчика и Анамику. Они решили, что она не даст отпор, потому сосредоточились на мне.

Они бросились, юноша с мечом напал первым, чтобы отвлечь, пока мальчишки поменьше попытались ударить по ноге или спине. Я ощущал юношу сбоку, пока вор с мечом нападал спереди. Я подыгрывал, смотрел на первого и выжидал момент, а потом опустил ладонь на руку мальчишки с ножом. Одно движение, и его оружие выпало, я схватил его и отбросил в других.

Они упали кучей. Юноша с мечом замахивался, но не был обучен. Я двигал тело, убирал других мальчишек по одному, давая ему махать мечом дальше. Когда остался только он, а остальные баюкали ушибы и переломы, я обратил внимание на его движения.

— Так лучше, — сказал я. После другого взмаха я добавил. — Ты выставляешь вперед не ту ногу.

— Ты учишь их сражаться? — спросила Ана. — Это воры.

— Вы правы, миледи. Пора закончить с этим, — я повернулся по кругу, и рука противника оказалась между моим телом и моей рукой, он опускал меч. Я повернул его запястье, и меч упал в мою руку. Я прижал меч к его подбородку. Я посмотрел на юношу, скрывшегося над нами. Он хотел прыгнуть на меня.

— Если умный, оставайся там.

Юноша замер. Ана подняла голову и улыбнулась ему.

— Как лидер, ты в ответе за их поступки. Ты сдаешься нам?

Юноша бросил нож. Это был красивый кинжал. Такой мог быть у императора. Я поднял его и провел пальцам по краю.

— Это мы заберем как плату на неуважение, — сказал я. — Помните, мишени нужно выбирать с умом. Внешность обманчива. Бегите и зализывайте раны.

Мы покинули переулок.

— Не стоило так легко отпускать их, — сказала Анамика.

— Эти мальчишки просто запутались, — ответил я.

— Возможно. Но их таких могут вырасти жестокие люди.

— Не из всех.

— Одного хватит, — тихо сказала она. — Меч жестокости точится камнем трудностей — повернешь рукоять в одну сторону, пострадают и хозяин, и его жертвы. В другую — и будет неуважение к себе и другим.

— Ты забываешь, что сложности создают героев. Некоторые так возносятся и становятся лучше.

Анамика отвернулась и смотрела вперед.

— Многие герои — это злодеи, что еще не раскрыли свою истинную сущность.

— Я в это не верю, Ана. И я удивлен, что ты веришь.

— Ты многого не знаешь обо мне, Кишан.

Я ткнул ее локтем.

— А как же Сохан? Или я тоже стал злодеем?

Она посмотрела на меня.

— Я тебя таким не считаю. Как не считаю и героем.

— Тогда кто я? — спросил я.

— Ты просто… мой тигр, — ответила она.

Я не знал, хорошо это или плохо с ее точки зрения. Анамика без надобности не играла богиню, хотя любила помогать людям. Она была сильна в бою, но больше напоминала мне медведицу, защищающую детей, а не мстительную богиню.

Было проще принимать решения с помощью инстинкта тигра, но я был больше, чем это. Келси сразу убедила бы меня, что я герой, но было хорошо, что Ана не называла меня так. Она словно ничего не ожидала от меня. Она давала мне быть тем, кем я хотел, человеком или тигром, героем, спутником… даже злодеем.

Я не был похож на Локеша, но разве я не хотел как злодей лишить Келси счастья? Плохим был тот, кто забирал то, что хотел, раня других. Мне было бы просто вернуться во времени и разрушить любовь Келси и Рена. У меня была сила. Но разве любовь не требовала жертв?

Мои мысли перебил юноша, замерший и указавший на дом с воротами.

— Это фабрика и дом шелкопряда, — сообщил он.

— Хорошо, — сказал я. — Ана даст тебе монету за старания.

Она присела и коснулась пальцем носа мальчика.

— Может, я могу предложить тебе что-то лучше монеты, — сказала она.

— Что же? — робко спросил мальчик, его голос был неровным, высоким, он был на стадии, когда мальчик становился мужчиной. Я вспомнил, когда сам был таким — двенадцатилетним мальчиком, что с надеждой смотрел на Ану.

— Ты не хотел бы работать на меня? — спросила она.

Я коснулся ее руки.

— Уверена? — прошептал он.

— Я посмотрела его сердце. Он храбрый и честный. И торговец — не твой отец, да? — сказала она.

Мальчик покачал головой. Он мрачно сказал:

— Он — мой хозяин. И он не продаст меня дешево.

— А мы тебя не покупаем, — сказала Ана. — Мы воруем тебя.

Глаза мальчика расширились.

— Нет. Так нельзя. Он найдет меня и накажет.

— Там, куда я тебя возьму, не найдет, — она прижала ладонь к его щеке и тихо напела, ее сила чуть озарила ее кожу. — Ты доверишься мне? — спросила она.

Он кивнул с мечтательным видом.

— Хорошо. Держи меня за руку, и я своей силой доставлю тебя в мой дом. Ты найдешь там слугу по имени Бхавин. Скажи, что ты будешь его учеником, что будешь служить богине лично. Обещаю, я приду и проверю все как можно скорее.

— Да, леди.

Син-син поклонился у руки Анамики, и она сжала амулет другой рукой, прошептала слова, что отправят мальчика в замок на горе.

Он пропал, и я скрестил руки на груди.

— Ты будешь собирать всех юношей, что пали к твоим ногам? — проворчал я.

— Я не просто так его забрала. Его ситуация требовала моего вмешательства.

Я вздохнул.

— Ты доверчива, Ана.

— Что это значит?

— Что тебя легко убедить.

— Наоборот. Очень тяжело.

Я шагнул ближе, в ее глазах был вызов. Она замерла, но не дрогнула, когда я зарычал и склонил голову к ее шее. Закрыв глаза, я вдохнул ее пьянящий аромат, грудь урчала, пока я вел щетиной по ее шее. Через пару секунд ее ладони толкнули меня в грудь.

— Похоже, ты права, — я отошел. — Тебя сложно убедить, если мужчина попытается. Думаю, мне было бы проще дружить с тобой, будь ты мальчиком.

— Друзья не, — она указала на горло, — трогают так друг друга.

Она прижала пальцы к шее, словно хотела стряхнуть мое прикосновение.

— Почему ты так меня боишься? — спросил я. Хоть она была закрыта, я ощущал, как кипели ее эмоции.

— Я не боюсь. Но не хочу участвовать в твоих привычках… ласкать женщин.

— Я не хожу по округе, лаская женщин.

Вздохнув, Ана сказала:

— Мы не можем обсудить это позже? Я бы хотела завершить задание, пока меня не вызвали снова.

Через миг я кивнул, и она колотушкой ударила по гонгу у ворот. Он издал сладкий звон. Старик появился почти мгновенно. Интересно, сколько он подслушал?

— Чего надо? — спросил он.

— У нас срочное дело, — сказала Анамика оживленным голосом. Было сложно понять со стороны, почему. Ана продолжила. — Мы считаем, что жизнь вашего господина в опасности.

Глава 13

Освобожденный шелк

— Моего господина? — спросил мужчина низким голосом. — О какой опасности вы говорите?

— Мы думаем, что император хочет лишить его жизни.

— Зачем императору бедный шелкопряд? Господин едва может видеть, так что проблемы императору не доставит. Думаю, вы ошибаетесь, — мужчина поднял руки, чтобы выгнать нас. Я стоял, скрестив руки и уперев ноги, и он окинул меня взглядом и запищал. — Прошу, уходите, — взмолился он. — У нас нет ничего ценного.

Ана коснулась его руки, чтобы успокоить. Я не знал, был ли это ее естественный дар, или это была часть ее роли, но она делала так со мной, и это работало. Если я злился не на нее. Она попросила медовым тоном:

— Мы скромно просим встречи с вашим господином. Насчет императора, вашего господина и… его любимой.

Услышав это, мужчина охнул и отпрянул. Он посмотрел на тени.

— Лучше заходите. Скорее.

Он повел нас по мощеной дорожке, что вела через рощу шелковицы, и замер у открытой двери амбара. Странное шипение доносилось из здания. Я вспомнил, как Келси впервые угостила меня содовой, но этот звук был как тысяча содовых, которых наливали одновременно. Я не сразу понял, что звук издают насекомые — шелкопряды

Я смотрел, как женщина перебирает груду листьев над большим плетеным подносом. Она повторила так с другой грудой. Несколько женщин в здании сидели за столами и срезали листья с длинных веток.

— Вы уже заканчиваете? — спросил наш проводник.

Одна из женщин подошла к нам с большой корзинкой каких-то мелких яиц.

— Почти, — сказала она.

Я еще не видел, как делают шелк, и процесс поражал меня. Я заметил женщин, что осторожно управляются с большими круглыми плетеными корзинами, что стояли рядами. Напротив, в стороне от этого, женщина помешивала бурлящую воду и снимала коконы голыми руками. Пока я смотрел, другие работники суетились у остывающих коконов, вытаскивали сжавшихся червей и отделяли нить от насекомого.

Одна женщина бросила горсть червей в рот. Я услышал хруст и понял, что запах в воздухе был от вареных червей, а не ужина. Пара работников расплетала коконы, а их напарники наматывали нити на большие веретена. Стояли котлы для покраски, цветные нити висели под потолком и сохли.

Наш проводник махнул рукой.

— Хорошо, — сказала он. — Так держать. Скоро ужин.

— Интересно, что в меню, — тихо сказал я Ане. Она одарила меня редкой улыбкой, и я ощутил, словно выиграл приз.

Женщина с корзиной с уважением склонила голову перед нами, мы ответили тем же и пошли дальше. За углом оказалось большое здание, похожее на бараки, но внутри было видно рабочих. Мы прошли дальше и добрались до здания, что было меньше, но красивее.

Нам сказали ждать у двери, пока не пригласят. Когда нас впустили, то усадили за длинным столом. Я сел на колени, Ана устроилась рядом, и наш проводник привел господина. Мужчина страдал от возраста. Его спина была так согнута, что причиняла ему боль, но он не жаловался, а сел напротив нас.

Принесли еду, и мы тихо ели, Ана хвалила вечер, а я — яркость луны. Я пожалел о своих словах, когда хозяин дома потянулся к своей чашке дрожащей рукой. Он поднес ее к губам, и я увидел его глаза. Они были молочным. Я знал по долгим встречам, что нам придется ждать до конца ужина, чтобы перейти к делу.

Я привык к медленному ритму прошлого, так что наслаждался этим большую часть времени. Но во время Келси дела совершались в спешке. И хотя в будущем я не находил себе места, я любил то, как все быстро делалось. Особенно скучное. Моя нога нетерпеливо подрагивала, пока мы ждали, чтобы мужчина доел. Ана опустила ладонь на мое колено под столом, чтобы успокоить, и я переплел пальцы с ее.

Она нахмурилась, но не убрала руку. Это ощущалось победой. Хотя я не знал, что выигрываю.

Наконец, тарелки унесли. Слуга налил хозяину дома чай, шепнул ему, что мы пришли насчет императора. Что мы сказали, что господин в опасности из-за любви к женщине. Слеза покатилась по щеке мужчины. Он или не заметил ее, или не переживал, что мы это видим.

— Вы знаете, о чем мы, — сказал я.

— Да, — ответил мужчина. — Вы можете помочь ему? — спросил он. — Моему сыну?

— Сыну? — начал я.

— Жизнью рискует ваш сын, — Ана словно уже знала ответ. — Это он ухаживает за женщиной императора.

Мужчина провел ладонью по щеке и попытался сесть прямее.

— Я старик, — ответил он. — Моя жена давно умерла, у нас был только один сын. Он хороший. Силен телом и нежен духом, но год назад я заметил в нем перемену. Он не сказал мне, но даже я слышал легкость его шагов и счастье в голосе. Я так себя ощущал. Давно. Я знал, что это.

— Любовь, — догадалась Ана, потягивая чай.

— Да. Но он не хотел говорить. А потом я нашел шарф.

— Шарф? — спросил я.

— Да. Прекрасного качества. Я знал только одну швею, что могла такое сделать.

— Но как вы…? — я не знал, как спросить.

— Как я вижу качество потемневшими глазами? Это руки, молодой человек. Мои пальцы держали нити шелка еще раньше, чем я смог ходить. Я легко отличаю хорошую работу от плохой.

Мужчина сухо кашлянул и взял чашку. Она оказалась пустой, он нащупал чайник и придвинул его. Слуга попытался помочь, но старик фыркнул, и слуга отошел. Мужчина налил себе чай, плюхнув горячую жидкость через край на пальцы.

Он не заметил жар, может, он тоже вытаскивал горячие коконы из котла раньше. Он облизнул пальцы и опустил чайник достаточно сильно, чтобы чай внутри зашумел.

— Где же ваш сын? — спросила Ана.

— Она позвала его к себе днем по важному делу. Он еще не вернулся, хотя прошли часы, — мужчина сжимал салфетку, продолжая. — Мы не могли перечить императору. Я молил сына подумать о последствиях, но он не слушал. Император хочет жениться на ней. Все так говорят. Он не отпустит ее. Я люблю сына, но эта девушка доведет его до смерти. Никто не мешает императору.

Шум у двери, и юноша, которого мы обсуждали, поспешил в комнату. Его грудь вздымалась, он глубоко вдыхал, на его лице смешались ужас и решимость. Он опустился на колени рядом с отцом.

— Скажите, где волшебник, отец!

— Сын! Ты вернулся, — он прижал ладонь юноши к груди, но тот снова задал вопрос. — Волшебник? — повторил старик.

— Да, отец. Тот, о ком ты мне рассказывал каждую ночь. Тот, что живет в горах. Мне нужно его найти!

— О чем ты? — слабо сказал старик. Он отодвинулся от стола, но чуть не упал, вставая, стол заскрипел и подвинулся к нам с Аной. Мы схватили чашки, чтобы чай не пролился.

Глаза юноши ярко горели, пока он держал отца за шелковый наряд. Они дрожали, как два слабых деревца в бурю. Они могли стоять, только пока держались друг за друга.

— Скажи, сын, — ответил ему мужчина, — что я могу сделать?

Рот юноши открывался и закрывался. Я видел, как в нем растет давление. Он был как пакетик с попкорном в микроволновке, Келси учила меня этому. Его нельзя было оставлять там долго, или кукуруза сгорит. Мальчик передо мной горел. Может, спасать его было уже поздно.

— Расскажи о девушке, — сказал я, надеясь, что он перейдет к делу.

Юноша мрачно поведал, как полюбил девушку, запертую во дворце императора, и что ей придется стать невестой мужчины, которого она презирала. Он надеялся, что волшебник спасет ее, отец рассказывал ему истории о нем в его детстве.

— Но, сын, волшебника нет, — руки его отца дрожали. — Я думал, ты знал. Это лишь сказка. Твоя мама верила в волшебника и рассказывала о нем, когда ты был маленьким. Я продолжал традицию, думая, что так ты будешь ее помнить.

Я видел, как плечи юноши опустились в поражении. Он безжизненно сказал:

— Тогда я ничего не могу. Никак не спасу ее от ужасной судьбы.

Ана тихо прошептала:

— Может, мы сможем помочь.

Словно впервые заметив нас, юноша повернулся и присмотрелся.

— Кто вы? — спросил он. — И почему вы в моем доме в такое время?

Анамика без предисловий открыла свою силу и протянула руку. Волшебный шарф спустился по ней, как змея, и развернулся перед ними, переливаясь цветами. Юноша отпрянул.

— Ч-что это? — спросил старик.

Она шепнула приказ, Волшебный шарф покинул пальцы Аны и опустился в протянутую руку мужчины. Он потер ткань пальцами и вскрикнул:

— Как такое возможно.

— Что… что такое, отец? — спросил юноша, облизнув губы и глядя на шарф.

Мужчина посмотрел на нас и сказал:

— Я вижу вас. Обоих. Ваша ткань коснулась глаза моего разума и снова показала мне краски и формы, — он быстро поклонился. — Мы польщены вашим визитом, Великая.

Ана улыбнулась, юноша тоже поклонился, и она кивнула ему, открыла ладони, показывая, что не навредит.

— Я рада, что шарф так одарил вас, но, боюсь, это времен.

— Не важно, — старик повернулся к сыну, а потом к ней. — Я снова вижу лицо сына. Эта награда ценнее всего, что я мог попросить.

— Нас прислали помочь спасти леди, — сказала она юноше. — Как видишь, у нас есть своя магия. Скажи, что ты хотел попросить у своего волшебника?

— Я… — пролепетал он. — Я хотел, чтобы он пробрался во дворец и забрал ее. Он бы был с моим шарфом в знак того, что я послал его.

— Но кто-то не знакомый с дворцом будет долго искать ее, — отметила Ана.

— Да, — ответил он. — Я могу нарисовать карту.

Ана постукивала пальцами по столу, пока думала.

— Думаю, тебе лучше самому спасти любимую. Ты уже знаешь место.

— Да, но стражи знают мое лицо. Я там известен.

— Тогда мы замаскируем тебя.

— Замаскируете?

— Да. Шарф так может.

Ана протянула руку, и шарф полетел к ней.

— Простите, что лишаю зрения, — сказала она старику.

Он отмахнулся, и Ана укутала себя шарфом. Когда она подняла его, она стала мной. Юноша охнул, глядя то на меня, то на Ану.

— Как вы это сделали? — потрясенно спросил он.

Было странно смотреть на себя. Анамика явно ощутила это, шепнула шарфу и стала собой.

— Я богиня Дурга, а это Дамон, — она указала на меня. — У нас есть магия, и наша цель — спасти твою любимую. Ты поможешь нам?

— Да, богиня, — хрипло сказал он. Он опустился у ног Аны и прижал ладонь к сердцу. — Я сделаю все ради ее спасения.

Час спустя мы шли с ним к городу. Мы дождались, пока луна сядет, чтобы нас окружала тьма. Шарфом мы изменили его, сделав солдатом и повязав на шее тот шарф, что сделала его девушка. Он тихо шагал вперед, и у ворот города он смог войти, хоть и вел себя не как солдат.

Мы с Аной были невидимыми, размыли время вокруг нас, чтобы нас не уловили, и мы шли за ним, протиснулись во врата, пока их не закрыли. А потом случилось все плохое, что могло испортить нас план.

Юношу остановили солдаты и спросили, почему он покинул пост. Бедняга не так обратился к офицеру старше, не так ответил, и его сковали и увезли в ближайшую тюрьму. Мы ждали час, пока они оставят его, а потом смогли освободить.

Мы вытащили его, он заблудился, и мы теряли ценное время, двигаясь от здания к зданию, пока он не нашел вход в стене дворца, который часто использовал. Он с трудом прошел, и нам с Анной пришлось отвлечь стража, чтобы юноша прошел.

Мы оказались под окном девушки, и юноша хотел забраться, но мы услышали приближение стража. Я застонал, увидев того же стража, что поймал юношу пару часов назад. Мы с Аной были слишком далеко, чтобы предупредить, и она сжала амулет. Юноша, которого было легко узнать, тут же стал лошадью с шарфом на шее.

— Что ты наделала? — прошипел я.

— Не знаю, — Ана крепко сжимала колесо телеги, за которой мы прятались. — Я попросила шарф превратить его во что-то безобидное.

— Шарф так не может. Я про изменение в животное.

— Видимо, может, — заявила она.

Шарф давал Кадаму принять наш тигриный облик, но не другого зверя. А потом я вспомнил, что Локеш мог скрываться среди людей и зверей. Похоже, с амулетом Дамона у Анамики была сила, что раньше была ограничена.

— Отлично, — сказал я. — Он теперь лошадь. И даже не быстрая, — отметил я. — Он едва смог бы тянуть плуг.

— Я не выбирала его облик, — громко ответила она. — Это был амулет.

— Амулет ошибся. Измени его. Чтобы у него было больше зубов и длинные ноги.

Бедный конь, то есть юноша, завопил под окном, стараясь привлечь внимание леди. Он смог, но она не спешила спускаться, хотя ткань была в ее руках, готовая упасть к земле.

Я потер рукой лицо.

— Плохо дело, — сказал я. Солдаты прошли мимо, но теперь юноша-лошадь, решив, что привлек внимание девушки, шумел так, что они могли вернуться.

Его вопли были высокими. Девушка ушла с тканью внутрь, и он недовольно стукнул копытами и поднялся на дыбы.

— Все, — сказал я, вытаскивая чакру из петли на поясе и собираясь сражаться. Солдаты вернулись, и если мы хотели результат, придется сражаться.

Ана коснулась моей спины. Тепло ее ладони покалывало.

— Погоди, Сохан, — сказала она.

Как я и думал, солдаты пришли на шум. Они обступили коня, что вопил и скалил зубы. Я вздохнул, они схватили его и повели к конюшне. Встав, я собирался пойти следом, но Анамика стояла и смотрела на окно. Девушка смотрела оттуда, как уводят коня, она была в слезах, ее всхлипы доносились до нас.

Я смотрел, как люди и конь пропадают в тенях. Я покачал головой.

— Они все только испортили, — сказал я.

— Да, — рассеянно ответила Ана, взяв меня за протянутую руку. — Или мы.

— Мы? — спросил я. — Это не наша вина, — я указал большим пальцем за плечо в сторону коня. — Он часами не мог собраться.

Ана не ответила. Она была раздражена. Она прикусила губу и позволила отвести к конюшням, не скрыв нас. В отличие от юноши, я умел быть тихим и незаметным. Тьма окружала нас. Я сильно ощущал запахи и звуки, так что избежать внимания было легко.

Мы нашли нашего подопечного, топающего копытами по дереву загона. Прошло больше времени, пока он унялся, и страж ушел. Ана подошла к нему и похлопала бок.

— Прости, что так вышло. Мы постараемся это исправить.

Конь заржал и шумно выдохнул. Ана коснулась амулета, прижимая другую руку к коню. Она закрыла глаза и потянула силу, но ничего не произошло. Она попробовала снова. Факелы снаружи погасли. Ветер вихрями гонял сено. Ее волосы поднялись с плеч и развевались вокруг нее.

Я ощущал ее силу. Она заполняла меня, все волоски на теле встали дыбом. Земля дрожала, чуть не началось землетрясение, и это остановило ее.

— Я не могу его изменить, — сказала она. — Амулет не позволяет, — она опустилась на сено и спрятала лицо в ладонях.

Конь опустил голову и подул на ее волосы.

— Эй, — сказал я, присев рядом с ней. — Он в порядке. Мы просто оставим его здесь и все сделаем сами. Мы вытащим ее, заберем его и устроим на ферме шелка где-нибудь подальше.

— У тебя все так просто, Сохан.

Я улыбнулся ей.

— Не все должно быть сложным, Ана.

Я взял ее за руку, поднял и увидел блестящую слезу на ее щеке. Я поймал ее и подумал о том, как она обратила слезу Келси в бриллиант. Стоило подумать, как слеза изменилась. Ана охнула, я показал бриллиант в моей ладони.

— Как ты это сделал? — спросила она.

— Не знаю. Я видел, как это делаешь ты в храме, просто вспомнил, и это получилось.

Она коснулась бриллианта пальцем, покатала на моей ладони.

— И что ты с ним сделал? С тем, что я создала для тебя?

— Я… дал его Келси в день, когда попросил выйти за меня.

— Ясно.

— По традиции ее времени мужчина дарит женщине кольцо с бриллиантом, делая предложение.

Почему-то мне было неловко рассказывать ей о Келси. Она знала о наших отношениях. Я лепетал:

— Она все еще его носит. На свадьбе у нее была мангалсутра. Рен сделал это для нее, и бриллиант был там.

Она отвернулась от меня.

— Мы теряем время, — бросила она через плечо.

Я поймал ее руку, чтобы не дать уйти.

— Ана, я…

Она посмотрела мне в глазах, и в них было то, чего я еще не видел раньше.

— Тебе не нужно объяснять, Кишан. Я просто спросила.

Я шагнул ближе и нежно обхватил ее руку.

— Думаю, лучше зови меня Соханом, — сказал я тихо и серьезно.

Она задержала дыхание, мы стояли, глядя друг на друга. Уханье совы испугало нас, она моргнула и отошла.

— Нас ждет работа, — сказала она.

Я кивнул и вышел за ней из конюшни. Мы несколько часов искали девушку. Я легко поймал ее запах, когда мы вернулись к окну, но во дворце ее запах пропал. Она будто никогда не покидала комнату. А потом мы нашли ее комнату, а там было пусто. И ее вещи пропали.

Солнце встало, мы изменили шарфом облики, но Ану забрали на кухни, когда мы проходили мимо повара. Еще час я забирал ее оттуда, ведь она была окружена людьми, а мы не хотели поднимать тревогу из-за пропажи. Когда она сменила облик на служанку дворца и нашла кувшин с водой, чтобы отнести, меня забрали помогать мужчинам менять колесо телеги.

После этого мы пошли по замку, проверяли комнаты, снова заблудились, а потом я уловил запах девушки. Я прошел к комнате, у двери был страж. Он посмотрел на меня и выставил руку, не пуская, но открыл дверь для Аны.

Она пожала плечами и вошла. Я отошел, чтобы мужчина не видел и не слышал меня, но я видел, когда Ана выйдет. Я протер дыру в ковре, и она вышла. Мы встретились у угла здания.

— Это был гарем. Довольно большой, — сказала она, глаза сияли.

— И? Она была там? — спросил я.

— Нет. Но там много ее шелка.

Я опустил плечи.

— Нужно искать дальше.

— Нет, Сохан. Я знаю, где она.

— Где? — спросил я.

— Она готовится к свадьбе. Девушки скоро пойдут наряжать ее.

Я схватил ее за плечи.

— Мы опоздали?

— Нет. Мы пойдем за женщинами. Они приведут нас к ней.

Мы ждали, но женщины не приходили.

— Я узнаю у стража, — сказала Ана. Вернувшись, она сказала. — Они уже ушли. Через другую дверь. Я сказала ему, что меня вызвали, и он подсказал, куда идти. За мной. Скорее!

Мы спешили по лабиринту коридоров и добрались до купальни. Несколько девушек вытирало воду.

— Мы опоздали? — спросила Ана. — Мы несли подарок для императора и новой невесты.

— Они уже ушли, — сказала одна из девушек безразлично.

— Спасибо, — буркнула Ана, и мы поспешили за дверь. Чтобы нас не перебивали, мы стали невидимыми и добрались до зала. Дверь открылась, выбежал слуга. Мы нырнули внутрь, прошли двух стражей, и дверь закрылась. Я услышал голос и крики. Звучало как бой или марширующие солдаты.

Мы подошли ближе. Густой ковер приглушал звуки, что мы издавали, хоть и были невидимыми. Голос мужчины разносился по залу, и мы добрались до девушки, которую искали, и императора. Они стояли на балконе с видом на тренировочное поле.

Мужчина сказал:

— У меня есть свадебный подарок, дорогая, — он открыл сверток и показал девушке содержимое. Она коснулась ткани, что он держал. Слезы катились по ее лицу. Император насмешливо продолжал. — Интересный случай произошел ночью. Конь пахаря забрался на земли замка с этим шарфом. Он шумел, и стражи заперли его в конюшне. А утром мы обнаружили не коня, а шелкопряда. Мы спросили, что за магию он использовал, и зачем пришел. Он молчал. Он не назвал причину проникновения в мой замок посреди ночи.

Я шагнул вперед, хотел напасть открыто, но Ана коснулась моей руки и успокоила. Она сжала мою руку, удерживая на месте, и когда я повернулся с вопросом, я был удивлен ее сжатым губам и бледному лицу.

Плечи девушки дрожали, подлец продолжал:

— Я полагаю, он пришел убить меня. Повезло, что твой муж в безопасности.

Девушка сжала кулаки и закричала:

— Он пришел не для того, чтобы убить вас!

Я скривился. Девушка не была хитрой. Она не видела, что он дразнил ее.

— Да? Уверена? Ты знаешь его лучше всех здесь. Может, он пришел по другой причине. По какой, дорогуша?

«Молчи, — думал я. — Просто молчи», — но девушка не держала рот на замке. В этом они с юношей идеально подходили друг другу.

Девушка сочиняла историю:

— У-уверена, он просто принес мне еще нитей. Может, на него напал колдун, и он искал помощи.

Это звучало жалко, и я надеялся, что он скорее закончит, чтобы мы забрали девушку и вернули к ее возлюбленному. Но он повел ее к балкону.

«Он хочет ее сбросить?».

Я услышал треск хлыста, кровь похолодела. Император толкнул шарф в лицо девушки. Его лицо было багровым от гнева.

— Думала, я не узнаю твою работу, дорогая? — сказал он. — Ты выразила чувства к нему.

Девушка молила пощадить юношу, но тщетно. Я посмотрел на Ану, подавленную происходящим.

— Может, стоило сперва спасти юношу, — сказал я.

Она скованно покачала головой. Я посмотрел в глаза императора. Он был хитрым. Я говорил тихо, и он не должен был услышать меня, но он с подозрением огляделся и повернулся к девушке, унижая ее сильнее, заставляя отказаться от юноши.

Конечно, она это сделала, но это не помогло. Я придвинулся и посмотрел с балкона. Юноша был потрясен от ее слов, я закатил глаза. Они стоили друг друга. Как он мог думать, что она не любила его? И как он стал человеком?

Я посмотрел на Ану, она снова покачала головой, а император сказал:

— Это все, что я хотел услышать, — он крикнул. — Прекратите его муки!

Солдаты внизу подняли луки. Я зарычал и бросился по балкону, готовый закрыть от стрел мишень, но, когда коснулся камня, мое тело застыло. Я мог лишь голову повернуть.

Я обернулся, Ана подошла ко мне со слезами в глазах. Время остановилось. Девушка прижимала ладони ко рту, император склонился, его глаза опасно пылали.

— Что ты наделала? — пробормотал я.

— Мы не должны спасти его, — сказала она.

— И ты решила за меня? — спросил я. — За них?

Анамике не нужно было отвечать, я видел решимость в ее глазах. То хрупкое, что зародилось между нами, разбилось на куски. Она отвернулась, время снова пошло. Для всех, кроме меня. Я смотрел с балкона, как юношу пронзают десятки стрел. Я стиснул зубами, когда император сказал девушке:

— Запомни это, пташка. Я не буду обманутым мужем. И… соберись для нашей свадьбы.

Анамика изменила облик, я смотрел на нее, ощущая предательство. Я не понимал, зачем она скрывала намерения от меня. Я не заслужил ее доверия? Если бы она объяснила, может, я пошел бы по ее плану.

Ана присела и коснулась рыдающей девушки. Она шептала утешения, говорила, что ее возлюбленный всегда будет с ней, когда она будет смотреть на подарок, что дала ему. Я с отвращением покачал головой. Ана и женщина пропали, оставив меня одного, невидимого и застывшего на месте. Я смотрел, как солдаты уносят беднягу.

«Как она могла быть такой холодной?» — думал я. Мы могли его спасти. Легко. У нас была сила. Я не верил в судьбу, как Кадам и, видимо, Ана. Я все еще не был уверен насчет себя. Что эта жизнь была моей целью. Я шел по списку Кадама, потому что это не было вырезано в камне, и наши поступки можно было исправить.

Меня не просили сделать ничего ужасного. Похоже, это изменилось.

Моя кровь кипела. Я был разъярен. В списке не было: «Мальчик пусть умрет». Ана решила не спасать его. Почему? Я не понимал. Она была воином, но не любила смерть без смысла, а эта была такой.

Император вернулся и разозлился. Слуги и солдаты бегали, искали девушку. Я тихо кипел из-за поступка Анамики. Когда она вернулась и щелкнула пальцами, я снова смог двигаться. Я смотрел на нее, не доверяя языку. Комната была пустой, но все была заполнена невысказанным, воздух был горячим. Одно слово все взорвало бы.

Она поняла мое настроение и без слов взмахнула Огненной вервью и создала портал. Он трещал и искрился, словно ощущая напряжение. Я не двигался, она вскинула бровь. Что-то во мне лопнуло, я сделал три смелых шага вперед, схватил ее за талию и поднял.

Ана забилась в хватке, но я тряхнул ее легонько и сказал:

— Не надо.

Она замерла и обвила руками мою шею. Я подвинул ее в руках и прыгнул в брешь.

Глава 14

Нарушитель

Мы опустились на траву нашего дома в нашем времени. Я опустил ее и резко отвернулся, пошел к дверям. Юноша, которого она послала вперед, выбежал, когда я вошел. Он попятился от меня, увидев мое лицо, как и старший слуга. Син-син побежал, обогнув меня, поприветствовать свою богиню, а я вошел и захлопнул за собой дверь.

Я ушел в свою комнату, которую использовал редко, и зло расхаживал, но эмоции не утихали, и я пошел по длинной лестнице тайного хода, ведущего наружу. Я перепрыгивал по несколько ступенек, оставил дверь открытой и тут же превратился в тигра.

Я побежал в лес, не зная, видят ли меня, и оказался среди деревьев. Я нашел гниющий пень, терзал его когтями и зубами, пока не разорвал на куски. Я погнал стадо зверей, щелкая зубами у их ног, не пытаясь сбить их, но устраивая как можно больше хаоса.

Когда я захрипел, и язык вывалился изо рта, я пошел глубже в лес, пока не нашел темную впадину у ручья. Я напился, холодная вода остужала голову. Я забрался во впадину, свернулся и опустил голову на лапы.

Я, видимо, уснул, потому что светила луна, когда меня встревожил звук. Я открыл глаза и осмотрелся, не двигаясь. Плеск, я уловил запах жасмина. Мой хвост дернулся, все во мне ожило, и я поднял голову. Я подвинулся и ждал. Нос морщился, я беззвучно скалился. Нарушитель приблизился, шаги было едва слышно.

Когда она оказалась в нужном месте, я выскочил из укрытия и полетел к ней. Я прыгнул, раскрыв когти и пасть, черный призрак в ночи. Моя жертва не бежала. Не кричала. Она смотрела на меня зелеными глазами, смирилась и раскинула руки.

Остановиться я не мог. Я попытался, и от этого удар стал хуже. Вес моего тела ударил по ней так, что могли сломаться кости. Я извернулся, чтобы не пронзить ее зубами, убрал когти. Но этого не хватило. Мы упали. Мое тело упало на землю и перекатилось. Я ощутил, как ее руки обнимают меня. Мы катились вместе.

Мы остановились, когда моя спина врезалась в дерево. Только мой хвост не пострадал, но я знал, что ей могло быть хуже. Я попытался отодвинуться, но был зажат между ней и деревом, и я не хотел навредить ей еще сильнее. Ее ладонь лежала на моих ребрах, я открыл связь, чтобы оценить ее ущерб, и обрадовался, что она была ушиблена, а не сломана, хотя на бедре остался жуткий след моих когтей.

— Я в порядке, — сказала она, когда я хрипло заскулил. Она подняла ладонь к моей голове и погладила шерсть. — Ты прав, что злишься на меня, Сохан, — сказала она. — Я не виню тебя за нападение на меня, — она вздохнула и отодвинулась. Я перекатился на живот и напрягся, глядя на нее. Она вызвала с помощь шарфа бинты для бедра. Рада была глубокой, текла кровь, но, как только ткань шарфа коснулась раны, кровь перестала течь.

Я знал, что она не была сильно повреждена, и мой гнев вернулся. Она поступила жестоко, но я знал, что она не такая. Ее действия вызывали гул в моих венах, и я не мог оправдать ее поступок. Мальчик умер из-за нее, и она не дала мне остановить это.

Я поднялся на ноги и обошел ее. Морща нос, я шипел, приближаясь, двигаясь по кругу. Я знал, что это грубо и явно пугало ее. Келси не простила бы такую выходку. Но Ана сидела и просто наблюдала за мной, прикусив нижнюю губу, и только это показывало, что мои действия ее беспокоили.

Я прыгнул и приземлился перед ней, заревел так, что у нее лопнули бы барабанные перепонки. Тишина после этого была не слабее рева. Она не сдвинулась. Не защищалась. Она даже не дрогнула, и это показывало или ее сильное доверие мне, или она не боялась меня.

Я смотрел на нее, дергая носом, и понял, что она плакала. Великая богиня Дурга опустила голову, скрыв лицо длинными волосами, и тихо плакала. Если бы я не учуял соль ее слез, я бы и не узнал. Я еще не видел, чтобы девушки так плакали.

Нить между нами дернула меня. Я быстро сел и просто смотрел на нее. Когда Келси плакала, это было дико и шумно. Это было мокро — синяки внутри и красный гнев снаружи — и чувства были запутанными. Ее эмоции бушевали так, что ее было сложно успокоить. А потом она ослабевала и спала по двенадцать часов.

Слезы Анамики были едва заметными. Она редко впускала эмоции в сердце, так что не давала им и выливаться. Это напоминало слезы воина — это было почти стыдно, случалось в темноте у костра. Слезы пропитывали одеяла, в которые воины укутывались после изматывающего боя.

Если бы не связь с ней, что еще была открыта после того, как я проверял ее на раны, я бы не понял, расстроена ли она. Дорожки от слез могли быть блеском луны. Она была сдержана. Управляла горем. Но она горевала. Почти тонула в горе. Я слышал сверху треск гром, молния попала в дерево в лесу.

Я не хотел ощущать ее боль. Не хотел поддаваться желанию утешить ее. Не после того, что она сделала. Но я невольно шагнул ближе. Она обвила руками мою шею. Ана уткнулась головой в мою шерсть, и приглушенные звуки ее горя пропали вовсе. Меня удивило, что она не закрыла связь. Она прижалась и вобрала в себя мой гнев и возмущение. Она приняла это.

И моя ярость угасала, я открылся ее мыслям. Я ощущал жжение в ее горле, она подавляла всхлипы. Она гладила мою спину и показывала произошедшее. Кадам появился. Я должен был догадаться.

Он пришел к ней в зал перед тем, как она вернулась ко мне, и сказал, где леди Шелкопряд. После лекции, что история должна развиваться своим путем, он настоял, чтобы она не дала мне спасти мальчика, чтобы судьба мальчика решилась сама.

Кадам не дал нам изменить лошадь в мальчика в конюшне. Он сказал ей, что, если бы я спас юношу, леди Шелкопряд никогда не встретила бы Келси, не направила бы нас в пути к драконам. Что без этого юноши распустилась бы вся ткань вселенной, пропало бы все, чего мы добились. Его слова и поведение испугали Ану, она боялась его праведной цели.

Я хотел порвать в тот момент наставника или забрать его в ад, в ужасное место, где существовали мы с Аной, которое по-своему было адом для меня. Долгие месяцы после того, как ушли Келси и Рен, я ощущал себя в ловушке, в ужасном аду, где нас судили по нашим поступкам, потеряв счет времени.

Я вспомнил, что Кадам был в той же ужасной петле, что и мы. Он тоже был жертвой. Только он был мертв. Иронично и печально, что я злился на мертвого. Каждый раз, когда он появлялся, он был эхом человека, который умер навеки. Когда будет его последний визит? Или он уже был?

Его смерть оставила большую рану на моем сердце. Словно яму в земле, где вырвали дерево. Мы уже горевали по нему, но Кадам не оставил нас совсем. Он оставил рассыпанные семена, и пока мы пытались идти по своему пути, его другие я появлялись, и мы снова ощущали его влияние. Может, горю по нему не будет конца.

И избегать пути, что он хотел от нас, было бесполезно. Он понимал, как нас обойти. Я не мог винить Анамику в том, что она послушала. Кадам был ее учителем, как и моим. Она доверяла ему, как и я. Он отправил нас вместе, и я не собирался бросать ее одну в этой странной жизни.

Закрыв глаза, я стал человеком и усадил дрожащую Ану к себе на колени. Она крепче обвила руками мою шею, и я гладил ее спину.

— Шш, Ана. Я тебя не виню. Все будет хорошо.

— Он мертв из-за моего решения, — прошептала она в мою шею.

— Мы уже принимали тяжелые решения, — сказал я, мой голос приглушали ее волосы.

— Да… — она судорожно вдохнула и посмотрела мне в глаза, — но он был мальчиком. Не воином, как остальные.

Гром грохотал снова. Я вытер слезу с ее щеки большим пальцем и сказал:

— Ты сделала то, что должна была.

— Да? — хмуро сказала она.

Я вздохнул и ответил:

— Да. Кадам не жестокий. Если он верит, что так нужно было, то так нужно было. Иначе… — я умолк. Моя попытка успокоить ее ощущалась неправильно. Я доверял Кадаму. Я верил, что он считал, что так должно произойти. Но не знал, верил ли я в это.

— Ты сомневался в моих действиях, — сказала она.

— Нет. Не в твоих.

— В следующий раз я все расскажу, Сохан, — заявила она. — Обещаю.

— Спасибо, — сказал я.

— Я зря сделала выбор без тебя.

Она уже лучше владела собой, и я убрал руки от ее тела и опустил их на землю.

— Ты думала, что я тебя остановлю, — просто сказал я.

Ана кивнула, встала и протянула мне руку. Я обхватил ее и взглянул на ее раненое бедро под порванной одеждой.

— Не важно, попытался бы ты меня остановить или нет, — сказала она. — Мы соглашались на это вместе.

Я встал, держа ее за руку, но не дал ей принять лишний вес.

— Прости, что ранил, — пробурчал я.

— Ты ранил меня не сильнее, чем я тебя.

Мы пошли к дому.

— Думаю, я ранил тебя немного сильнее, — сказал я, поддразнивая ее. — Я использую камандалу, чтобы исцелить тебя, когда мы вернемся.

— И я хотела бы искупаться и выспаться.

— И я.

Мы шли домой бок о бок в приятной тишине. У горы она замерла при виде людей, ночующих там. Казалось, тут был небольшой город. Я прислушался и уловил несколько языков, атмосфера была веселой и с общим уважением.

— Нужно спустить припасы, — сказала она, считая костры у горы.

— Я это устрою, — устало сказал я. — Обойдем? — спросил я, думая о тайном ходе.

— Нет, — она обвила мою шею и прижалась телом ко мне.

Я отреагировал инстинктивно, хоть и был в смятении. Я обвил руками ее талию. Я смотрел на ее нежные губы, густые ресницы. Она закрыла глаза. Воздух вокруг нас менялся. Золотой свет окружил наши тела, пузырясь, напоминая солнечную пену. Ее волосы задели мою руку, их подхватил ветер, что понес нас в ночное небо.

Мы парили над лагерем, ее сила обвивала нас, и я прижался щекой к ее щеке, мы держались друг за друга. Я не знал, пропала ли брешь между нами, но она точно должна была стать меньше. Мы опустились, и я взял ее за руку и повел в ее комнату. Я закрыл ее дверь с улыбкой, нашел нашего юного ученика Син-Сина и вручил ему Золотой плод.

Его глаза выпучились, когда я рассказал о силе плода. Пару раз показав, как его использовать, я оставил его в комнате, чтобы он создал еды для двух тысяч воинов. Он взялся за работу с энтузиазм, и я невольно рассмеялся, ощутив запах меда и сахара.

Я быстро помылся, не стал сушиться. Я тряхнул волосами, как тигр, и забрался под одеяло. Я проспал двенадцать часов, а, когда пошевелился, тут же понял, что что-то не так. Голова болела, была мокрой, радуга плясала тьмой перед глазами. Кто-то был в моей комнате и ударил по голове, что убил бы меня, будь я смертным.

Засохшая кровь была на моих простынях. Я сел и ощупал шишку на затылке. Я встал и чуть не упал, схватился за столбик кровати и попытался выпрямить дрожащие ноги. Я, шатаясь, поспешил к комнате Аны, открыл дверь, и ее комната оказалась в бардаке, а кровать — пустой. Запах нескольких людей ударил по моему носу. Как они пробрались?

Я позвал Син-сина и Бхавина. Они не ответили. Я в панике искал в комнате Аны. Она сняла амулет? Ее могли поймать, ударив по голове, как меня, если она сняла амулет. Она делала так порой, пока купалась, хотя я все время напоминал ей оставлять его при себе.

Я порылся в ее шкатулке, но не осталось ничего ценного. Пропало ее оружие, как и бесценные дары, что ей давали годами. Я обрадовался, увидев золотой хвост за шторой.

— Фаниндра, — сказал я. — Ты поможешь найти ее?

Золотая кобра моргнула, вытянулась, пока не стала полного размера. Она скользнула по кровати Анамики, пробуя язычком воздух, быстро сползла по столбику на пол. Я последовал за ней в купальню Аны, и Фаниндра сунула голову под полотенце на каменном краю.

Я поднял его, и амулет со стуком упал на пол. Я поблагодарил Фаниндру, надел амулет на шею и опустил руку. Фаниндра обвила ее и застыла золотом, а я побежал из комнат, следуя за запахом мужчин. Их запахи привели к моему скрытому проходу, и я ругал себя за то, что ушел резко днем, оставив дверь открытой. Я не бежал по лестнице, а прыгнул, и ветер смягчил мое падение. Я опустился на землю.

Я закрыл за собой дверь и запечатал ее амулетом, а потом побежал за теми, кто забрал Ану. Изумрудные глаза Фаниндры озаряли путь для меня, хотя я видел в ночи как тигр. Я заметил, как она озаряла живых существ.

— Помоги найти их, — шепнул я. — Помоги найти Ану.

Без амулета они могли подавить Ану, держать ее без сознания. Они не смогут управиться луком или гадой, но могли забрать с собой. Если там много людей, они могли легко разделить вес оружия, а мой нос говорил, что их много.

Их становилось больше. Запахов было все больше, пока я бежал. Моя кровь холодела от мысли, что они могли сделать с ней. Ана была воином, но без своих сил она не справится с таким количеством. Чтобы не думать об этом, я пытался понять, кто мог это сделать. У нас было много врагов, даже если брать только это время.

Силы богини были заманчивыми. У нас было много стражи, но, видимо, этого не хватило. Я плохо исполнил долг. Расслабился. Я должен был проснуться раньше, чем мужчина зашел бы ко мне в комнату, и тогда он не успел бы ударить меня по голове.

Мы устали, но это не было оправданием. Рен таскал бы меня за хвост за такое. Я бежал, пока не стемнело снова, и я попал в лес. С ночным зрением, обостренным слухом и обонянием я бежал, а мужчины замедлились.

Я добрался до их лагеря. Какое-то мясо трещало над огнем, я сглотнул. Я давно не ел. Я опустил Фаниндру на землю и сказал:

— Ты можешь найти Ану? — змея подняла голову, расправила капюшон и повернулась направо, покачнулась и повернулась налево. Она свернула капюшон и опустилась, поползла в траве.

Я старался не отставать, она двигалась по краю лагеря, но подобралась близко к стражу, тот закричал и отпрянул. Я присел, а он ударил ятаганом по земле. Я раскрыл рот, но молчал, а мужчина отскочил, и другой подошел к нему.

— Что такое? — спросил тот.

— Змея. Я такую еще не видел. Альбинос. Вряд ли я попал. Я не могу ее найти.

Я хотел двигаться, надеясь, что Фаниндра не поранилась, но тут что-то задело мою ногу. Фаниндра без хвоста. Я провел по ней пальцем. Она при этом задрожала, ее пасть открылась, и на моих глазах у нее вырос новый хвост.

Она повернула голову, словно посмотрела на новый хвост, и снова поползла среди деревьев, в этот раз обходя стражей. Мы обошли лагерь по кругу, и Фаниндра замерла и посмотрела вперед. Я отодвинул папоротник и увидел Ану, привязанную к дереву.

Я подхватил Фаниндру, дождался, пока страж задремлет, и приблизился. Большой синяк был на ее челюсти, голова была опущена. Ее руки были привязаны к дереву за ней, ноги — тоже. Она была в ночной рубашке, задранной до середины бедра, воротник был разорван так, что виднелась часть груди. Я не знал, случилось это при борьбе, или они напали на нее тут.

Лиловые синяки размера пальцев были на ее длинных ногах и руках, и я яростно стиснул зубы. Я убил бы их за то, что они трогали ее. Мужчины у костра говорили на своем языке, хвалили свой ум и радовались трофею. Один перечислял, что сделает с Аной, другой открыто хвастался. Они спорили, кто возьмется за нее первым, и поздравляли человека с магией, что отогнал тигров.

Я застыл и слушал. Все стало ясно. Они нашли себе потомка байга. Среди них был знахарь. Я обрадовался, что не подвел ее. Вмешалась магия. Та, что вывела из строя Рена. Они дальше обсуждали богиню, а я удерживал себя, чтобы не убить их на месте.

Я планировал убить их. Да. Но я хотел, чтобы сначала она спаслась. Я склонился к ней, поправил платье и похлопал по ее щеке.

— Ана? — прошептал я. — Ана, милая, тебе нужно проснуться.

Она застонала и заскулила. Ее голова покачнулась.

— Ана, — я потряс ее плечо. — Нам нужно убрать тебя отсюда.

Она облизнула треснувшие губы в крови и отдернула голову.

— Нет, — тихо сказала она. — Нет! — я закрыл ее рот, чтобы она не разбудила стража, но она приняла меня за врага. Она вдохнула, и я знал, что она хочет кричать.

Я прижал ладонь к ее челюсти и заговорил мысленно, успокаивая ее. Даже почти без сознания она тут же расслабилась, поняв, что я не опасен. Я надел амулет на ее шею. Я нежно погладил ее ушибленную щеку, склонился и шепнул.

— Иди домой, Ана. Тебе нужно домой.

— Домой, — прохрипела она.

Я не успел убрать руку, нас понесло по времени и пространству, и мы упали, ее тело уже не поддерживало тело, она рухнула на землю. Я зашипел, поднял ее ушибленное тело, пристроил ее голову на моем колене. Оружие осталось позади. Анамика была без сознания. А передо мной был индийский большой дом.

Юноша выбежал из-за деревьев, а за ним длинноногая девочка с зелеными глазами.

— Ана, — потрясенно выдохнул я.

Мы попали в прошлое Аны. Подростком был Сунил, а рядом с ним была юная Анамика. Они подошли с большими глазами. Юная Анамика присела рядом с нами.

— Беги за отцом, Сунил, — сказала она, глядя на нас с состраданием. — Женщина ранена.

Сунил убежал, я не успел остановить ее, юная красавица потянулась к волосам своего старшего я. Раненая женщина рядом со мной замерцала и пропала, став золотыми искрами, что поднялись в воздух. Амулет упал на землю.

— Ана, — я закричал и поднял голову. Золотой свет окружил девочку и поднял ее в воздух. Ее глаза закатились, свет впитался в ее тело. Свет пропал, и она опустилась медленно в ту же позу, что до этого была Ана. Она обмякла в моих руках, и тут прибежали ее отец и брат.

Высокий мужчина в украшенном камнями тюрбане покраснел.

— Я попрошу отпустить мою дочь! — потребовал он.

— Куда пропала женщина? — спросил Сунил.

Я молчал, но встал и передал Анамику в руки ее отца.

Глава 15

Камень правды

Мужчина посмотрел на свою дочь без сознания, а мне было не по себе. Я поднял амулет, сжал металлические кольца Фаниндры, намереваясь пойти за Сунилом и его отцом в дом, но когда я встал, что-то пошло не так.

Моя нога не двинулась. Я открыл рот, но не вылетело ни звука. Я даже не смог стать тигром. Сунил повернулся, чтобы проверить, иду ли я, но принялся озираться, словно не видел меня. Он потянул отца за рукав, тот обернулся и что-то крикнул, но я его не слышал.

Пространство давило на меня. В ушах хлопнуло, я учуял ток, что заполнял воздух перед сильной бурей. Давление было ужасным, и чем дальше уносили Анамику, тем хуже мне было. Казалось, ее оторвали от меня, и это было хуже всего, что я испытывал.

Поднялся гул, пейзаж угасал, как рисунок, выгорающий на солнце. Сильный толчок понес мое тело через пространство и время. Под ногами не было земли, желудок сжимался, я притянул к себе руки и ноги и кружился, едва дыша.

Я отключился. Пришел в себя я на траве. Я перекатился на колени, и меня стошнило, но в желудке ничего не было. Я рухнул со стоном, голова гудела. Прижимая спину к траве, я смотрел на листья сверху, они кружились. Я не знал, что случилось с Аной, но мне нужно было это исправить. Мне нужно было вернуться к ней.

Я поднял голову, глубоко вдохнув. Я дышал, но запахи, что ощущал обычно, пропали. И все же лес был моим. Я проводил в нем много времени. Я узнавал следы. Я вернулся в свое время.

И амулет остался со мной.

Я обхватил амулет и приказал вернуть меня к ней. Ничего не произошло. Я потер его большим пальцем, посмотрел на надпись. Слова на другой стороне гласили: «Амулет Дамона — Отец Индии — Сын Раджарама».

Я толком не думал об этих словах с тех пор, как ушли Рен и Келси. Предпочитал не думать. Ана звала меня Дамоном, когда я был тигром, но я не принимал этот титул. Он не был моим. Да, я был сыном Раджарама, но и Рен тоже. Да, Дамон был тигром Дурги, и я играл эту роль, но я все еще не считал амулет своим. Чаще всего он висел на шее Аны, и я ценил силу и использовал ее по необходимости, но хотел бы никогда не видеть эту вещь.

— Давай, — сказал я амулету. — Нам нужно вернуть ее.

Я закрыл глаза и сосредоточился. Ничего не произошло. Рыча, я швырнул амулет в деревья, но не услышал стука о землю. Я в тревоге встал и пошел вперед, но застыл, услышав треск ветвей.

Знакомый баритон сказал:

— Я думал, что научил тебя уважать оружие, сын.

— Кадам, — сказал я, он вышел из-за деревьев. Он подошел и вернул амулет, что я бросил. Он склонился, и осколок амулета из прошлого, что давал ему перемещаться во времени, покачнулся на цепочке на его шее. — Научил, — сказал я, теребя целый амулет и не понимая, как два этих предмета существовали в одном пространстве. Я быстро отогнал эту мысль. Мне не нравилось о таком думать. — Но это не нож и не меч.

— Он не из лучшей стали, да, но амулет Дамона — твое самое сильное оружие.

Я раздраженно выдохнул.

— Сильнее, но не работает сейчас, — сказал я.

— Да, — сказал он. — Сейчас не будет.

Моя спина напряглась.

— Ты знаешь, что случилось?

Он вздохнул.

— Да. Знаю.

— Если ты знал, что так будет, стоило предупредить.

— Даже если я знаю, это не означает, что я могу или буду мешать этому произойти.

— Ага. Это я знаю, — я с угрозой шагнул к нему, не зная, что собираюсь сделать. Я и раньше с ним бился. Мы часто тренировались за долгие годы. Я сжал кулаки, кровь кипела в венах.

— Можешь ударить меня, если хочешь, сын, — тихо сказал он. — Я не буду винить.