Медный ангел

Глава 29

Благодаря быстрому маневру герцога Энгиенского, испанцы остановили спешное наступление, Лаферте-Сенектер получил приказ вернуться и вернулся – а что еще ему оставалось? Только покаяться, что он и проделал с присущей ему сноровкой, пообещав завтра искупить промах на поле боя любой ценой.

Теодор никогда не был в хороших отношениях с Сенектером, однако, пока герцог не слышал, поинтересовался у него, не появлялся ли Жирарден.

– Да, как я мог забыть! – хлопнул тот себя по лбу. – Он появился, и я ему сказал, что вы его искали. Мы с ним как раз обсуждали маневр, и он одобрил мою идею атаковать испанцев... – Честолюбец вздохнул.

– Где Жирарден сейчас?

– Я не видел его после начала атаки.

Герцог, пребывавший в хорошем расположении духа, простил Сенектеру самовольство и отослал обратно к левому крылу, на сей раз под присмотром маршала л'Опиталя.

Итак, охота началась. Первая попытка устроить ловушку герцогу была сорвана, но приходилось ожидать новых неприятных сюрпризов.

Герцог со свитой возвращался к первой линии. Сгущались сумерки, и вокруг один за другим зажигались костры. Людовик разослал большую часть своих людей с поручениями, и с ним остался едва ли десяток офицеров. Камилла видела, что Виллеру нервничает: он не снимал руки с рукояти пистолета и постоянно оглядывался по сторонам. Анри вел себя точно так же. Сама госпожа де Ларди чувствовала себя смертельно уставшей. Уже хотелось даже, чтобы Жирарден скорее что-то предпринял, чтобы его поймать и завершить, наконец, это скользкое дело.

– Шевалье де Виллеру! Шевалье де Вильморен!

Это прискакал тот самый гвардеец, который несколькими часами ранее вызвал Габриэля де Монро к Гассиону.

– Граф де Монро срочно просит вашего присутствия! Это дело чрезвычайной важности!

– Неужели ему удалось? – пробормотал Теодор. – Солдат, но... я не могу покинуть герцога.

– Граф велел передать, что можете, – сверкнул белозубой улыбкой гвардеец.

– Ему удалось! – возликовала Камилла. Герцог разговора не слышал, переговариваясь с адъютантом. – Езжайте, Теодор, Анри. – Ей совсем не хотелось видеть, что ее друзья сделают с предателем. Лучше она использует подвернувшуюся возможность переговорить с герцогом Энгиенским и передать ему на словах то, о чем Анна ему никогда бы не написала.

– Хорошо. – Виллеру тоже быстро принимал решения. – Госпожа де Ларди, прошу, оставайтесь рядом с его высочеством.

– Да, шевалье. Удачи!

Теодор поклонился герцогу, который отпустил его небрежным взмахом руки, и вместе с Анри отправился следом за гвардейцем. Камилла проводила друга и возлюбленного взглядом и очень кстати улыбнулась его высочеству, завершившему, похоже, все свои военные разговоры. Герцог чуть придержал своего коня, Камилла быстро догнала его, и они шагом поехали рядом.

– Я весьма... начитан о вас, госпожа де Ларди, – усмехнулся Людовик. – Моя дорогая сестра часто упоминала вас в своих письмах.

– Наверное, мне должно это льстить, но сейчас я слишком устала, чтобы как следует оценить выпавшую мне честь, – не удержалась Камилла, в последний момент сменив язвительный тон на обычный, шутливый.

– Вы действительно язва! – рассмеялся герцог Энгиенский. Свита его приотстала, чтобы дать возможность начальнику побеседовать с дамой. Кажется, его не смущал ни грохот испанских пушек, продолжавших обстреливать французский лагерь, ни суета перед битвой. Людовик был рожден для войны – теперь Камилла и сама это видела, хотя неоднократно слышала раньше от Анны. И Теодор такой же.

– Ваше высочество! – Из сумеречного леса вынырнул красивый офицер на черной лошади – как смутно помнила Камилла, чей-то адъютант. Догадка немедленно подтвердилась. – Генерал Гассион хочет переговорить с вами, но не может в данный момент прибыть сюда. Это срочно, ваше высочество.

– Что такое? – нахмурился герцог, озираясь. Сумерки еще не успели окончательно затопить долину, и испанские позиции просматривались достаточно хорошо. Там все было по-прежнему, насколько Камилла могла судить.

– Срочное и важное дело, ваше высочество, – поклонился курьер.

– Ладно. Госпожа де Ларди, вы составите мне компанию? Когда еще выпадет возможность побывать в авангарде победоносного войска! – улыбнулся Людовик.

– С удовольствием, – вздохнула Камилла. Что еще остается? Теодор велел ей ни на шаг не отходить от герцога, вот она и не отходит.

– ...Далеко еще?

– Не очень, господа. – Гвардеец следовал впереди по тропинке. В этом лесу не было ни французов, ни испанцев: он простирался до долины, разделявшей оба войска. Путники отошли уже достаточно от расположения обеих армий, и Виллеру недоумевал, отчего граф де Монро решил устроить разбирательство с предателем в такой дали от лагеря. Их бы и ближе никто не потревожил.

Деревья расступились, пропуская всадников на заросшую высокой травой поляну, и тут Теодор, обладавший слухом летучей мыши, услышал среди жужжания вечерних пчел, шелеста листьев и журчания ручейка в чаще щелчок взводимого курка.

Не медля, он поднял коня на дыбы, а следовавший за ним Анри, мгновенно все поняв, последовал примеру шевалье. Раздались выстрелы, но, к счастью, ни одна пуля не задела друзей. Зато лошадям не так повезло: коню Вильморена оцарапало бок, а лошадь Теодора, получив пулю в брюхо, захрипела и повалилась наземь, увлекая за собой всадника. Виллеру успел выбраться из седла прежде, чем упавшая лошадь придавила ему ногу – тогда его легко было бы добить.

Спешившийся Анри уже стоял рядом с пистолетами на изготовку.

– Если они расстреляют нас сейчас, будет очень обидно, – вполголоса заметил аббат, отступая за Теодором в ближайшие заросли.

– Вам следовало скакать обратно.

– И бросить вас одного? Увольте.

Вместо ответа Виллеру поднял руку и выстрелил в подлесок – туда, откуда стреляли раньше и где над кустами до сих пор вился легкий дымок. В кустах послышался сдавленный вопль, и противник ответил новым залпом. Анри мрачно выругался.

– Ранены?

– Пустяки, оцарапало. Обойдем их, Теодор.

– Одного или двоих обязательно надо взять живыми, – напомнил Виллеру, бросая на землю бесполезный пистолет и доставая шпагу. Он не чувствовал боли, не знал, ранен ли сам. В нем волной поднималось то чувство, которому он был благодарен – и не любил в себе. Слепая жажда убийства, уничтожения. «Иначе нельзя».

...Дальнейшее ему запомнилось смутно. Глупая беготня по зарослям, чье-то испуганное лицо за мгновение до смерти, кровь на клинке... Очнулся Теодор, только стоя над последним трупом, когда аббат тряс его за руку:

– Шевалье, идемте, я оставил нам одного на закуску. Тот, кого пока пощадили, оказался тем самым гвардейцем, что привел их сюда. Бог знает, как Анри удалось снять его с коня. Гвардеец сидел под сосной и тихо скулил, держа на весу продырявленную кисть. Если показать лекарю и разрабатывать, еще может нормально срастись, машинально отметил Теодор.

– Говори. – Он приставил острие шпаги к шее гвардейца. – Кто тебя послал?

– Офицер, – не стал отпираться предатель.

– Как его имя?

– Поль де Жирарден, лейтенант гвардии. Анри выругался.

– Где он?

– Я не знаю.

Теодор слегка двинул шпагой, по шее гвардейца заструилась кровь.

– Где он?

– В лощине, – сдался предатель. – Он в лощине.

– Отведешь нас туда. – Виллеру рывком поставил мерзавца на ноги и вспомнил еще об одном человеке. – А что случилось с графом да Монро?

– Этот франт? Он в болоте, – заулыбался гвардеец.

– Виллеру, – окликнул Анри, – здесь их лошади.

– Очень хорошо. – Теодор подтолкнул гвардейца. – Веди. Немедленно.

У них было очень мало времени. Достойно похоронить графа де Монро, если удастся найти его тело, можно будет потом.

Было уже почти темно, когда их проводник остановился.

– Ваше высочество, надлежит ждать здесь. Генерал очень просил. Это важно. – Он снова поклонился, развернул коня и ускакал. Герцог недоуменно озирался. По правую руку горели костры французов, по левую – испанцев, а в лощине, разделявшей армии, таилась тьма. Свита герцога, по его приказу не последовавшая за ним на встречу с генералом, пришлась бы сейчас очень кстати, подумала Камилла. Вдруг идея этой поездки ей разонравилась.

– Ваше высочество, мне кажется, мы должны немедленно ехать в лагерь, – сказала она.

– Отчего? Я дождусь Гассиона, и мы поедем, куда вы захотите, госпожа де Ларди. – Герцог тоже очень устал за этот день и говорил негромко.

– Давайте спешимся, – предложила Камилла. Ей казалось, что они с герцогом – очень хорошие мишени. В случае опасности можно будет укрыться за лошадьми. Местность тут открытая, бежать и прятаться некуда. – Я хочу немного размять ноги.

– Охотно. – Людовик спрыгнул с коня, помог спуститься Камилле и привязал лошадей к хилому деревцу. Беспечные коняги немедленно начали обнюхиваться. Вот ведь счастливцы, другого и не надо. Это люди вечно все усложняют.

«Теодор, где ты?» – Камилла вздохнула.

– Развлечь вас светской беседой, мой принц?

– Лучше расскажите мне еще что-нибудь об Анне.

– О! – Госпожа де Ларди сочла случай подходящим для того, чтобы изложить герцогу новости о беременности сестры – те самые новости, которые герцогиня де Лонгвиль отчего-то не решалась доверить бумаге. Но побеседовать им с герцогом не дали. Неподалеку что-то грохнуло, и рядом свистнула пуля.

– Стреляют. – О, дьявол, неужели ее любимые солдаты упустили предателя? Или... – Стреляют, ваше высочество! – Камилла вцепилась в руку герцога и оглядывалась, пытаясь найти укрытие.

– Это война, госпожа де Ларди. – Людовик покровительственно похлопал ее по руке. – Здесь частенько стреляют.

– Но на сей раз целятся точно в вас! – возразила Камилла, оттесняя его за лошадь. Герцог недоумевающе смотрел на женщину. – Шевалье де Виллеру говорил вам о заговоре!

– У шевалье де Виллеру просто разыгралось воображение. – Вторую пулю, свистнувшую совсем близко – стрелок успел перезарядить оружие, – герцог гордо проигнорировал. Ах да, он же зверски упрям и ни за что не признает свою неправоту. Мужчины – настоящие ослы.

– А я – женщина прагматичная, – рявкнула Камилла. Стрелок не возобновлял своих попыток, и госпожа де Ларди начала надеяться, что его скрутила внезапная почечная колика. Да и небеса сейчас разверзнутся, и на помощь придет ангельское воинство... – Не хотите ли заняться со мной любовью, герцог? Так волнующе, прямо сейчас.

– Что?! – Он опешил настолько, что Камилла изо всех сил толкнула его в грудь и умудрилась повалить на землю. Вовремя: третья пуля просвистела прямо над их головами. – Госпожа де Ларди, что вы делаете?! – прошипел Людовик, пытаясь выбраться из-под нее.

– Спасаю вашу шкуру. Всеми святыми вас заклинаю, Луи, лежите тихо.

Жирарден притаился в лощине, в удобном месте, откуда простреливалось обширное пространство. Подобраться к нему было достаточно трудно, хотя Теодор и видел его черный силуэт. Пришлось утихомирить гвардейца, стукнув его рукоятью пистолета по затылку. Виллеру и аббат де Вильморен прикинулись ужами и поползли к затаившемуся предателю.

– Может быть, стоит поспешить? – вполголоса предложил Анри. Услышанным он быть не опасался: испанские пушки грохотали так, что себя самого с трудом можно услыхать.

– Тогда он успеет застрелить нас обоих, а нужно, чтобы выжил хотя бы один. Ползите, Вильморен, ползите.

У Жирардена был мушкет, и из этого мушкета он целился. Первого выстрела Теодор не услышал, только увидел дым. Предатель быстро перезарядил мушкет и прицелился снова – тут уже было не до шуток. Виллеру вскочил и кинулся по пересеченной местности к убийце.

Он успел увидеть, что Камилла и герцог падают. Сердце тоже упало в лед – как же так, в его теле нет льда и быть не может... Жирарден успел выстрелить в третий раз, а после настал черед Виллеру. И он не промахнулся, всадив пулю в плечо не успевшему обернуться предателю.

Запыхавшемуся Вильморену дела почти не досталось.

– И это все? – несколько разочарованно спросил Анри, переворачивая стонущего Жирардена и отбрасывая подальше мушкет. – Мы так долго за ним гонялись, а вы предпочли закончить дело одним выстрелом?

– Святой отец! – укоризненно сказал Теодор. – Как вы можете быть таким кровожадным. Вы предпочли бы долго его бить?

– Не скрою – да!

– Одно слово – иезуит, – тихо фыркнул Виллеру. – Присмотрите за ним, прошу.

Он выбрался из лощины и направился к герцогу и Камилле. Жирарден стрелял приблизительно с семидесяти шагов, и Виллеру преодолевал это расстояние почти бегом. Камилла и герцог не вставали. Он себе не простит, если Камиллу убили, пустит себе пулю в лоб – и все. Почему он так беспечно отнесся к ее безопасности? Почему он так и не нашел времени сказать ей: «Камилла, любовь моя, я думал, что ты бессмертна. И вдруг понял, что ошибался».

Послышался еще один выстрел, но пуля над головами прижавшихся к земле людей не просвистела – то ли стрелок промазал, то ли подстрелили его самого.

– Ваше высочество, я вас умоляю, не поднимайте голову! – прошептала Камилла, с силой впечатывая герцога Энгиенского затылком в землю. – Послушайте женщину хоть раз в жизни!

– Я, мужчина и военный, должен слушать вас, женщину? – прошипел в ответ Людовик. Сейчас он и выглядел и вел себя как мальчишка.

– Почему бы и не попробовать новенькое? – Камилла знала, что ведет себя непочтительно, но до почтительности ли, когда лежишь, уткнувшись в траву, и споришь с самым упрямым полководцем на свете. – Сделайте это не ради меня, так ради Анны!

Эта милая беседа была прервана появлением Виллеру. Теодор возник из сумрака, словно ангел-хранитель: плащ развевается, волосы растрепались, шляпу где-то потерял, а в руке пистолет – разряженный, судя по идущему из дула дымку.

– Камилла! – Он вцепился в нее. – Камилла, ты жива?

– И здорова. И герцог, если тебя это интересует, тоже. – Ее вдруг начал разбирать нервных смех. Теодор бросил пистолет, поднял Камиллу с земли, вглядываясь в лицо: все ли в порядке, а она осматривала его – нет ли ран, прибежал такой растрепанный... Смеяться вдруг расхотелось, пришло облегчение и громадная нежность: он рядом, он жив, и все будет хорошо.

Людовик поднялся с земли без посторонней помощи, что-то ворча, но Виллеру не обращал на него внимания.

– Камилла... – Он прижал ее к себе так крепко, что у нее дыхание перехватило. – Господи, как подумаю, что мог тебя потерять...

– Т-ш-ш. Все хорошо, Тео. – Она чуть высвободилась, обхватила ладонями его лицо, вгляделась в беспокойные глаза. – Мы оба живы, и это прекрасно. Вы поймали...

– Да. Неважно. Важно другое. – Виллеру мгновение помолчал. – Я люблю тебя.

«И ты молчал. Мерзавец. Ненавижу. Жить без тебя не могу».

– Я тоже люблю тебя, Тео, – прошептала Камилла.

Герцог Энгиенский хмыкнул и вежливо отвернулся. Впрочем, старался он совершенно зря, так как никто не оценил. Разве что наблюдавший издалека аббат де Вильморен, которому осуждать не полагалось. Разве можно осудить любовь?

– Прости, что не сказал тебе этого раньше, – прошептал Теодор. – Ты говорила..

– Забудь, что я говорила. Еще немного, и я бы не выдержала. – Камилла помолчала, улыбаясь, и вдруг заплакала.

Теодор растерялся – как тогда, давно, в ее саду, когда она плакала от бессилия.

– Камилла... Ты испугалась?

– Да нет же, глупый! – Она рассмеялась сквозь слезы. – Я плачу от счастья. В первый раз в жизни. Представляешь?

– Кажется, да.

Камилла коснулась его мокрой щеки.

Давным-давно, когда Франсуа предложил ей выйти за него замуж – как полагается, встав перед нею на колени и торжественно держа ее за руки, – Камилла тоже едва не заплакала. Но тогда она проглотила комок в горле и рассмеялась. Она была молода и уверена в том, что счастье дается даром. Они с Франсуа только начинали жить и еще не испробовали жизнь на вкус. Они были уверены, что весна будет длиться вечно.

Только теперь, стоя на поле между двумя лагерями враждующих армий и обнимая самого лучшего мужчину на свете, Камилла поняла, что все – даже весну – надо заслужить.

«Два ангела – медный и мраморный. Хорошее украшение для сада».

Они сказали друг другу, что любят. Но меняет ли это что-то?