Мелодия души

Глава 27

Эмили ушла в свою комнату, чтобы отдохнуть перед пикником. По крайней мере такое объяснение она дала Анне, показав ей жестом, что хочет побыть одна. Какая опасность может угрожать ей при свете дня? Анна с сомнением покачала головой, однако позволила сестре остаться одной.

Но Эмили был нужен не отдых. Ей нужно было остаться одной и подумать. Она превратилась в заложницу страха, а это чувство было ей ненавистно, как и мысль о том, что Эшли продает Пенсхерст ради нее. Ей казалось, что ему необходимо остаться здесь, в своем доме, и обрести покой. Несмотря ни на что, она тоже любила это поместье.

Как ей побороть страх? И как устранить его причину?

Последний вопрос и заставил ее искать уединения. Ей необходимо подумать. Странная смутная уверенность появилась у нее после разговора с Эшли: причиной ее страха во всех случаях был майор Каннингем.

Это он пытался совратить ее, приняв за служанку. Это он стрелял в нее. Он приходил в ее комнату прошлой ночью, оставил портреты и отнес ее халатик в комнату Элис. О той ночи у нее сохранились лишь смутные воспоминания.

У нее не было никаких доказательств. Но она знала. Ей не о чем было рассказывать Эшли. Он или не поверит ей, или начнет с подозрением относиться к майору. Конечно, она могла рассказать Эшли о том, первом случае. Это было бы достаточным основанием для того, чтобы прогнать майора и сохранить за собой Пенсхерст.

Неожиданно она снова ощутила панический страх, от которого сердце заколотилось где-то в горле. Выглянув в окно, она увидела майора Каннингема, который направлялся к каретному сараю.

Было бы безумием спускаться сейчас вниз. Ведь он выстрелил в нее. К тому же она не сможет ничего сказать ему. Она была не в состоянии что-либо сделать.

Ведь она всего лишь женщина, да еще глухонемая. Нет, она не была немой. И хотя была женщиной, но не прятала голову в песок, а старалась смотреть правде в глаза.

Майор Каннингем, когда Эмили вошла в каретный сарай, находился там один. Увидев ее, он вздрогнул от неожиданности, улыбнулся и поклонился.

– Леди Эмили, – сказал он, – вы уже готовы к поездке на пикник?

Она не улыбнулась в ответ, а лишь покачала головой.

Сердце у нее бешено колотилось.

– Вы одна? – спросил он. – Удивлен, что ваша сестра и его светлость допустили такое. Позвольте мне сопроводить вас к ним. – В глазах его было лишь дружеское участие.

– Я знаю, – медленно произнесла Эмили. Сейчас очень важно было произносить слова правильно.

– Ого! – усмехнулся он. – Так вы умеете говорить? Я и не подозревал об этом в то первое утро.

– Я знаю о вас, – добавила она.

– Обо мне? – Он приложил палец к своей груди и высоко поднял брови.

Она понимала, что взяла на себя непосильную задачу.

Как ей не хватало слов! Но так или иначе она должна сказать ему то, что намерена.

– Вы. – Она сложила пальцы здоровой руки в виде пистолета и указала на раненую руку. – Вы. – Едва ли он понял что-нибудь. Но она продолжала:

– Ночью. Вы. Миссис Смит.

Что-то промелькнуло в его глазах. Возможно, людям, умеющим слышать, даже в голову не приходит, как красноречивы могут быть глаза. И по выражению его глаз она поняла, что не ошиблась.

– Уверяю вас, леди Эмили, вы ошибаетесь, – усмехнулся он. – Я мог бы даже рассердиться, если бы не понимал, что после нашей встречи в то первое утро я у вас под постоянным подозрением.

– Нет, – решительно покачала она головой. – Я знаю. Я знаю вас.

– Надеюсь, вы не побежите к Эшли с этими безосновательными подозрениями? Черт возьми, ведь он может поверить. А он мой самый близкий друг.

– Уйди, – сказала она, прогоняя его широким жестом руки. Слишком трудно объяснить, что она не позволит Эшли продать ему Пенсхерст. – Уйди. – Она сделала еще более широкий жест, чтобы показать, что гонит его из Пенсхерста навсегда.

– Черт побери, да вы никак хотите напугать меня? – Против воли он восхищался мужеством Эмили, стоявшей с гордо поднятой головой.

– Вы что, не боитесь оставаться со мной наедине? – спросил он.

Конечно, она боялась, была сама не своя от страха. Но не пожелала унизиться до лжи.

– Да, – сказала она. – Уйди. , Поблизости не было ни души. Если майор одержим мыслью заполучить Пенсхерст, то вполне может убить ее, чтобы она не рассказала обо всем Эшли. Глупо, что она явилась сюда. Но хотя у нее от страха подгибались колени, она понимала, что не могла поступить по-другому.

– Ваши обвинения абсурдны, леди Эмили. Ведь вы всего-навсего истеричная глухая девчонка, которая ходит во сне и одержима мыслью о покойной жене своего любовника. Возвращайтесь домой. – Он отвернулся от нее.

Эмили направилась к дому, чувствуя, как по спине мурашки бегают от страха. Он прав, У нее нет доказательств. Но она все равно добьется своего. Не позволит Эшли продать Пенсхерст и не разрешит Люку и Анне увезти ее завтра в Боуден. Она останется и будет бороться – за Эшли и за себя.

Когда вернулся Эшли, ни лакей в холле, ни дворецкий не знали, где находится майор Каннингем, хотя видели, что он вышел из дома. Дворецкий высказал предположение, что он, возможно, в каретном сарае, наблюдает за подготовкой к прогулке.

– Найдите его, – бросил Эшли, – и попросите явиться как можно скорее в бальный зал.

С этими словами он повернулся и взбежал по лестнице. Несколько минут спустя, выходя из комнаты Родерика Каннингема, он лицом к лицу столкнулся с Люком.

– Вот и наш хозяин вернулся Пора начинать празднество. – Люк заметил шпагу в руке Эшли и, переведя взгляд, увидел другую – в ножнах на боку. Он поднял брови.

– Я иду в бальный зал, – сказал Эшли. – Мы с майором должны там встретиться. Прошу тебя, Люк, постарайся, чтобы дамы не помешали.

– Надеюсь, – Люк снова бросил взгляд на шпаги, для этого есть веские основания.

– Оснований более чем достаточно.

– В таком случае, дорогой, я тоже буду в бальном зале, заметил Люк. – Только сначала, разумеется, дам распоряжение Анне и Эмили.

Когда Эшли вошел в бальный зал, майор Каннингем был уже там. Он стоял посредине зала, любуясь сводчатым потолком.

– Ей-богу, это великолепно! – воскликнул он, взглянув на Эшли. – Ты собираешься устроить здесь прощальный бал? Я с радостью помогу тебе.

– Нет, – произнес Эшли.

– В таком случае зачем ты позвал меня сюда? – спросил майор. – Встреча в бальном зале в середине дня – в этом есть что-то загадочное. – Тут он заметил собственную шпагу в руке Эшли и другую – у него на боку. Он перевел взгляд на мрачное лицо Эшли. – Понятно... Значит, леди Эмили уже успела поговорить с тобой?

– Ты манипулировал мной, как наивным простофилей, – сказал Эшли.

– Нет, Эш. Ты был моим другом и останешься им.

Эшли заметил, как взгляд майора метнулся к двери, и догадался, что в зал вошел Люк.

– Ты убил мою жену, – продолжал Эшли. – И моего сына.

– Он не был твоим...

– Ты убил Томаса Кендрика, моего сына, – повторил Эшли. – И леди Эшли Кендрик, мою жену.

– Эш! – Майор Каннингем развел руками. – Она была порочной женщиной. Ты сам убедился в этом. Испытывая противоестественную страсть к собственному брату, она убила его, чтобы предотвратить женитьбу на женщине, которую считала ниже по происхождению, и не допустить, чтобы их ребенок наследовал имение. Она довела тебя до отчаяния, а я освободил тебя от пожизненной каторги.

– Ты ради этого подружился со мной? Чтобы подобраться поближе к ней?

– Но я вскоре искренне привязался к тебе, – сказал майор. – Я сделал для тебя то, на что ты никогда не решился бы.

– Почему она оказалась дома той ночью? – спросил Эшли.

– Она не любила меня. – Майор с виноватым видом пожал плечами. – Но находила привлекательным.

– И ты знал, что меня всю ночь не будет дома, – сказал Эшли. – Это тоже ты организовал?

– Я всего лишь помог тебе обрести облегчение хоть на одну ночь. Я знаю, как ты страдал. Но я спас тебя от еще большего страдания. Рад, что ты узнал правду. Теперь ты наконец освободишься от проклятого чувства вины.

– Ты убил мою жену и сына, – снова повторил Эшли.

– Убийство – грубое слово, – спокойно возразил майор. – Я солдат, Эш. Я убивал сотню раз, но никогда не считал себя убийцей. Чтобы успокоить тебя, скажу, что они умерли быстро, еще до того, как начался пожар. По крайней мере об этом я позаботился.

– Вчера утром ты пытался убить леди Эмили Марлоу, – продолжал Эшли.

– Ты ошибаешься, Эш. – Майор протестующе поднял руки. – Я отличный стрелок и стрелял с близкого расстояния. Если бы она могла слышать, то я не оставил бы на ней ни царапины.

– Прошлой ночью ты умышленно пытался запугать ее. Ты забрался в ее комнату, взял ее халат, оставил там портреты. Зачем? Думаю, это лишний вопрос. Ты правильно оценил мои чувства к ней. Ты хотел выгнать отсюда ее, а значит, и меня. И тебе это почти удалось.

– Ты не был бы счастлив здесь, Эш. Тебя всю жизнь преследовал бы призрак твоей жены. Тебе не давала бы покоя мысль о том, что юный Эрик должен жить здесь как полноправный хозяин. Не хватило всего нескольких часов, чтобы его мать вышла замуж за его отца. Продай поместье мне. Я женюсь на Кэтрин и усыновлю мальчика. Он будет жить там, где его место, и она тоже.

– Что произошло в утро твоего приезда? – спросил Эшли. – Чем ты так напугал леди Эмили?

– Разве она тебе не рассказала? – Майор рассмеялся. – Прими мои извинения, Эш. Я принял ее за сельскую девчонку. К счастью для нас всех, она довольно быстро бегает. Но когда я узнал, кто она такая, то искренне раскаялся. Полно, Эш, давай пожмем друг другу руки. Нет смысла ссориться. – Он протянул правую руку и сделал шаг вперед.

– Один из нас умрет здесь сегодня, – проговорил Эшли. – Если это буду я, то моя собственность перейдет в руки Харндона. Он скажет тебе, как пожелает ею распорядиться. Если умрешь ты, то я буду считать, что справедливо отомстил за смерть моей жены и сына, а также за запугивание леди Эмили Марлоу. Как видишь, я принес сюда твою шпагу.

– Это очень глупо, Эш, и совершенно бессмысленно, – сказал майор Каннингем. – У меня нет желания убивать тебя.

– В таком случае можешь стоять и ждать, когда тебя убьют. – Эшли положил на пол шпагу майора и отошел в сторону, чтобы подготовиться к поединку.

– Послушай, брат, – вмешался Люк, – позволь мне заменить тебя в поединке. У меня репутация отличного фехтовальщика.

– В Индии от нечего делать я научился неплохо владеть холодным оружием, – мрачно усмехнулся Эшли. – Кроме того, это были моя жена и сын. А Эмми – моя женщина.

– Понимают – произнес Люк. – Я люблю тебя, брат.

– Черт побери, я буду напоминать тебе об этом всю оставшуюся жизнь, – улыбнулся Эшли. Он сбросил камзол и жилет и вынул из ножен шпагу. – Люк, передай ей, что я ее люблю. Позаботься о ней.

– Я это сделаю не только ради тебя, но и потому, что она мне почти сестра и почти дочь. Она всегда может рассчитывать на мою любовь и защиту.

Люк подошел к майору Каннингему, стоявшему посредине зала со шпагой в руке. Переговорив с ним, Люк взглянул на Эшли и коротко кивнул.

– Насколько я понял, – сказал он, когда Эшли и майор скрестили шпаги, – драться решено до смертельного исхода.

Начинать поединок следует только по моему сигналу, нельзя наносить удар в спину, и нельзя добивать лежачего.

Эшли не заметил, что Люк тоже был при шпаге. Он вынул ее из ножен и поддел острием их скрещенные шпаги.

Майор Каннингем не сводил с Эшли холодного, расчетливого, безжалостного взгляда. Шпага Люка с металлическим звуком разъединила шпаги противников.

– Начинайте, – скомандовал он.

Для майора Каннингема шпага была привычным оружием. А Эшли еще никогда не приходилось драться на шпагах. Однако, как он сказал Люку, в Индии он обучился искусству фехтования. Кроме того, в этом поединке он отстаивал свою честь. Элис, пусть и порочная, была его женой, а следовательно, находилась под его защитой. Томас, хотя и рожденный от другого мужчины, был невинным ребенком, которому Эшли дал свое имя и тем самым взял под защиту. А Эмили была его любовью. Он сражался сейчас за всех троих, чтобы двое погибших наконец обрели покой, а Эмми снова смогла жить спокойно.

Он сразу же понял, что фехтование сильно отличается от серьезного поединка. Майор Каннингем несколько минут кружил вокруг него, примериваясь. Ему удалось на долю секунды отвлечь внимание Эшли и нанести ему удар в правое плечо. Эшли почувствовал острую боль и краешком глаза заметил быстро расплывающееся по рубашке кровавое пятно.

– Хватит, Эш! – Каннингем перевел дыхание. – Ты все доказал. Ты защитил свою честь. А теперь довольно.

– До смертельного исхода, – холодно возразил Эшли.

Рана сделала его осторожнее, заставив яснее осознать, что один из них должен умереть. Он бросился на противника, заставив его отступить под яростным натиском.

Время шло, поединок продолжался. Майор Каннингем первым потерял терпение. Он сделал выпад, посчитав, что противник неосторожно раскрылся. Эшли отклонился, и шпага майора скользнула мимо цели, не причинив ему вреда. Мгновенно его шпага пронзила противника насквозь.

Майор замер, его шпага со звоном покатилась по полу.

Он пристально взглянул в глаза Эшли, странная кривая ухмылка скривила губы. Из уголка рта вытекла струйка крови. Эшли высвободил свою шпагу, и мертвое тело бывшего друга упало к его ногам.

Эшли бросил окровавленную шпагу на пол. Он не чувствовал ни радости победителя, ни вины из-за того, что убил человека, – просто стоял, опустив голову.

– Надо заняться твоим плечом, Эш. Ты истекаешь кровью, – услышал он голос Люка, уверенный, спокойный, как всегда.

– Да, – согласился Эшли.

– Это был честный бой. И необходимый, – сказал Люк. – Я позабочусь обо всем. Иди, и пусть Анна остановит кровотечение. Она сейчас в комнате Эмили. Я распорядился, чтобы они ждали там. Тебе помочь? – Он снова был уверенным в себе, практичным герцогом Харндоном.

– Нет, – ответил Эшли. Не замечая ни боли, ни крови, он поднял с пола свои вещи и повернулся к двери.

– Эш, – окликнул его брат. Эшли оглянулся. Люк, помедлив мгновение, кивнул. – То, что я сказал тебе раньше, я говорил серьезно. Напоминаю на тот случай, если у тебя когда-нибудь возникнут сомнения.