ГЛАВА ПЕРВАЯ

С последним душераздирающим скрежетом старая колымага испустила дух. Ее бесславный конец не стал чем-то неожиданным для той, что сидела за рулем. Молодость машины давно миновала, ржавчина проела бока; последние несколько миль за ней шлейфом тянулся черный дым. Роз Беннет оттолкала потрепанный автомобиль на обочину и смачно выругалась.

Оглядевшись вокруг, чертыхнулась снова. По обеим сторонам двухполосной дороги густо росли кедры и какие-то вечнозеленые растения. В пределах видимости ни домов, ни заправок. Застрять неизвестно где, на дороге, по которой, кажется, никто никогда не ездит. А в кошельке не наберется и десяти центов.

Холодный ветер хлестнул ее по лицу. Роз зябко поежилась и сунула руки в карманы тонкого жакета.

Везет, как обычно, подумала она.

Солнце почти скрылось за деревьями. Роз взглянула на запястье и сразу вспомнила, что часы, так же, как и пара сережек, остались в качестве залога в последнем попавшемся на пути городе — машине требовался бензин. Сейчас горючее в баке еще имелось, только что толку?

Девушка достала с заднего сиденья машины суконную сумку и задумалась: что же ей теперь делать?

Несколькими милями ранее она проезжала придорожный бар. Если у них есть бильярд, то можно попробовать вернуться и сыграть. На ужин должно хватить, а если повезет, то и на дешевую комнатку в гостинице останется. Но Роз признавала единственное направление в путешествиях — вперед. Приняв решение, она двинулась в путь.

Размышляя, сколько времени требуется, чтобы замерзнуть насмерть, Роз услышала звук приближающейся машины. Впрочем, вполне вероятно, что ее внимание привлек неожиданный тут ритмичный рокот гитары: сомнительно, что хорошо отлаженный мотор блестящей красной спортивной машины производил хоть какой-то шум. Отступив назад, Роз подняла руку с поднятым большим пальцем, но можно было и не спешить. Водитель уже притормаживал и через пару секунд остановил свое шикарное авто рядом с ней.

Мужчина.

Роз сделала вид, будто для нее это совершенно обычное состояние — в полном одиночестве разгуливать по пустынной дороге.

Водитель опустил стекло, одновременно выключив музыку.

— Привет.

— Привет.

Разглядев его хорошенько, Роз решила, что ему немного за тридцать. Волосы прямые, темного цвета. Коротко и аккуратно подстрижены. Темные глаза, которые, кажется, видят тебя насквозь: Морщинки, веером расходящиеся от них, скорее от смеха и частого пребывания на улице, чем от недовольных гримас. Вполне приличная внешность. Роз немного расслабилась.

— Это ваша машина там стоит? — Большой палец его руки указал назад.

Роз кивнула, приняв решение не слишком распространяться о себе, сведя переговоры к минимуму.

— Движок накрылся.

Он издал сочувственный звук, затем спросил:

— И куда вы направляетесь?

На запад, чуть не ляпнула она. Ответ правдивый, но большинство людей ожидают указания места назначения, а не направления. Он мог что-нибудь заподозрить, а в ее нынешнем положении это рискованно.

— Висконсин, — ответила Роз, назвав следующий штат, куда она попала бы на своем пути на запад, так что никакого вранья.

— Боюсь, для меня это слишком далеко.

— Ага. — Ноги, должно быть, уже примерзли к земле. — И куда вы едете?

— Гавань шансов. Это на северо-запад отсюда, на берегу Верхнего озера. Могу подбросить вас в один из маленьких городков по дороге, — предложил он. — Там должна быть ремонтная мастерская.

— Гавань шансов, — повторила Роз. — Не думаю, что видела ее на карте.

Он весело хмыкнул.

— Она слишком мала, чтобы ее отмечали на картах, но спросите любого рыбака, и он сразу поймет, о чем вы говорите. Многие называют ее Гаванью последнего шанса, потому что это одно из самых безопасных мест, где можно кинуть якорь в шторм до того, как пуститься в плаванье вокруг полуострова Кивиноу.

Безопасное место, подумала Роз. Разве такие бывают? Лично ей ничего подобного не встречалось. Жизнь виделась двадцатишестилетней Роз бесконечной вереницей крутых поворотов и различных ударов судьбы, чему немало способствовал ее импульсивный характер. Впрочем, название милое. Так что принять решение ей оказалось нетрудно.

— Я еду туда.

— В Гавань шансов? — Темные брови изумленно взлетели вверх. Надо было быть слепой, чтобы не заметить в его глазах недоумение. — А как быть с вашей машиной?

— Она останется здесь, — безразлично бросила Роз. — Меня удивляет, что ей вообще удалось преодолеть последние несколько сот миль.

— Гавань шансов немного в стороне от вашего пути, если он лежит в Висконсин.

— Ничего, зато я надеюсь, маршрут живописный. Все равно мне следует немного подзаработать. Как вы полагаете, смогу я найти у вас работу? С деньжатами у меня туговато.

Это еще слабо сказано, подумала она угрюмо.

— Туристический сезон закончился, но наверняка что-нибудь да отыщется. Однако плата будет невелика.

Забросив свою суконную сумку на заднее сиденье, Роз обернулась к нему:

— Мне подойдет.

Снова выехав на дорогу, мужчина включил музыку, хотя и не так громко, как раньше. Но все равно она разносилась по салону джипа, гулко отдаваясь в ее пустом животе. Когда она ела в последний раз? Могут ли пять покрытых глазурью леденцов, завалявшихся в кармане жакета, считаться полноценной трапезой?

Роз никогда бы не приняла сидящего за рулем человека за фаната «AC/DC». К его джинсовому костюму гораздо больше подошла бы музыка в стиле кантри. Наденьте на него ковбойскую шляпу, прицепите шпоры, усадите на спину брыкающегося мустанга — и будет самое то. Он казался слишком чисто выбритым, слишком аккуратненьким, чтобы получать удовольствие от сомнительных текстов и громыхающих ритмов тяжелого рока. Тем не менее пальцы его пристукивали по рулю в такт басам, и Роз показалось, что, не будь ее в машине, он давно бы уже подвывал миленькому произведению с подходящим названием «Дорога в ад».

Мужчина взглянул на нее.

— Кстати, я Мейсон. Мейсон Страйкер.

— Роз.

Он чуть помолчал, ожидая услышать фамилию.

Однако когда продолжения не последовало, настаивать не стал.

— Приятно познакомиться, Роз. Скажите, если станет слишком жарко.

Слишком жарко? Она едва не расхохоталась. Ее пальцы давно уже потеряли чувствительность, для их разогрева впору использовать паяльную лампу.

— Обязательно.

Откинувшись на спинку, Роз вытянула ноги. Горячий воздух от вентилятора постепенно отогревал замерзшие конечности. Всю последнюю неделю печка в ее машине отказывалась работать, так что тепло оказалось забытой роскошью. Как и сон, кстати. Роз намеревалась лишь слегка расслабиться, но глаза как-то сами собой закрылись, и она проснулась лишь оттого, что кто-то начал трясти ее за руку.

Девушка мгновенно встрепенулась. Как гремучая змея, потревоженная в гнезде и готовая к смертельной схватке или бегству, подумал Мейсон.

— Что? — настороженно спросила Роз, сжав руки в трогательные маленькие кулачки. Хотя сомневаться не приходится: в случае нужды она пустит их в ход.

Он решил притвориться, будто не заметил ее враждебной реакции.

В прошлом ему нередко приходилось сталкиваться с откликом такого рода. Что не говорило ни о чем хорошем. Частенько причины подобного поведения служили материалом для шестичасовых новостей. Потому-то Мейсон и перебрался в Гавань шансов. Он больше не желал решать проблемы других людей. Сейчас твердость его намерений вызывала сомнения, но ведь нельзя же было оставить эту женщину замерзать на шоссе, при минусовых-то температурах. Подбросил и подбросил — на том и закончим, заверил он себя. Но, заглушив мотор и выбравшись наружу, неизвестно почему сказал:

— Заходите внутрь. Поглядим, не найдется ли для вас местечко.

Роз неохотно вылезла из машины, с трудом расставаясь с ее теплым салоном. Солнце давно уже село, отчего рассмотреть что-нибудь, кроме стоящего прямо перед ними здания, было проблематично.

— Где мы?

— Таверна «У маяка».

— Я умею читать, — заявила она, старясь говорить уверенно, несмотря на то, что при всем желании не смогла бы сложить вместе буквы на горящей неоновой вывеске. — Но зачем мы здесь остановились?

— Конец пути, — сказал Мейсон. — Вы можете сделать необходимые распоряжения относительно своей машины и заказать по телефону место в гостинице.

На данном этапе Роз не могла себе позволить и картонной коробки в качестве жилья, но шанса объясниться ей не дали. Страйкер открыл входную дверь, и Роз, услыхав дружный хор колокольчиков, последовала за ним.

Внутреннее убранство таверны «У маяка» не сильно поменялось со времен дедушки Мейсона, Дэниеля Страйкера, который ее и построил. После того, как, пройдя через руки отца, таверна отошла к Мейсону, он кое-что обновил. Столы и стулья были куплены совсем недавно, как и проигрыватель-автомат, телевизор с большим экраном и бильярдный стол. Но широкая стойка бара, тянущаяся вдоль всей задней стены, сохранилась в неприкосновенности. Благородное красное дерево, внизу — медная окантовка.

Мейсон никогда не планировал становиться владельцем бара. Ему хотелось чего-нибудь более захватывающего. Он и получил всего сполна.

Даже слишком много.

Он машинально потер плечо и ощутил боль в старой ране. Пуля причиняет телу огромный вред, а уж о психике и говорить нечего, сообщил ему работавший с ним специалист. Как будто требуется получать степень доктора психологии, чтобы это понять. Впрочем, не стоит вспоминать о плохом. Мейсон вернулся, чтобы забыть, а не обмусоливать по сто раз на дню то, что давно прошло.

Народу в таверне оказалось маловато, но ведь и времени еще немного. Не в пример отцу и деду, Мейсон не волновался о выручке. Таверной он занимался скорее чтобы занять себя каким-то делом, чем для заработка. Счет в банке у него достаточно солидный — при известной экономии хватит на всю жизнь, даже если ни дня больше не работать. Мейсон снова потер плечо. Кругленькая сумма денег в банке досталась ему не дешево.

Между тем его случайная попутчица оглядывала таверну. Мейсон мог поклясться, что она уже заприметила все возможные способы отхода.

— Тут нешумно, — сказала Роз.

— Да. Мне нравится. Присаживайтесь.

Она уселась на один из высоких стульев, а Мейсон поднял откидывающуюся крышку и прошел за стойку бара.

— Вы здесь работаете? — удивилась Роз.

— Нечто вроде того. Я хозяин.

— Вы не похожи на владельца бара.

— Как же, по-вашему, должен выглядеть владелец бара?

Она пожала плечами.

— Ну, не знаю. Плохие зубы, сальные волосы, большое пузо, татуировки.

— Первые три — мимо.

— У вас есть татуировки?

Он лишь усмехнулся и в свою очередь спросил:

— Могу я что-нибудь вам предложить?

Мейсону показалось, что он услышал, как ее желудок заурчал, словно в предвкушении, но она покачала головой:

— Нет, пожалуй.

— Вы уверены? За счет фирмы, — добавил он.

— Ладно, тогда одну колу.

Повернувшись к ней с чистым стаканом, Мейсон заметил, как она воровато ухватила горсть соленых орешков из вазочки на стойке. Поставив заказанный напиток рядом с ней, Мейсон пододвинул поближе и орешки, потом достал сотовый телефон.

— Рекомендую обратиться в гараж Кейси.

Не успел он набрать номер, как Роз накрыла его руку своей, отрицательно качая головой.

— Слушайте, лучший механик в мире не сможет починить эту машину. Но даже если бы и смог, я не в состоянии оплатить ее буксировку сюда. Вы никого не знаете, кто может забрать ее на металлолом?

Мейсон быстро взглянул на руку, которую она не успела убрать. Изящная ручка с длинными пальцами, холодными как сосульки. Странным образом прикосновение взволновало его. Мейсон отнес это к целому году воздержания.

— Сейчас выясню. — Отклонившись назад, он нарушил контакт, затем выкрикнул в зал: — Эй, Микки! У перекрестка все еще принимают лом?

— Насколько я знаю, да.

— Возьмешься отбуксировать туда машину этой дамы?

— Конечно.

— Я не смогу ему заплатить, — прошептала она. Поглядев на нее, Мейсон добавил:

— Она отдает тебе все, что заплатят за машину, если только сумма будет меньше ста баксов.

— Ладно, где машина-то?

— Около пяти миль на восток по сорок пятому шоссе.

Микки кивнул, потер подбородок.

— Какого она цвета?

— Ржавого, — невозмутимо ответил Мейсон.

Роз рассмеялась, сначала нерешительно, потом громче. Мейсон был готов прозакладывать бар, что она не смеялась очень долгое время. Он поймал себя на желании узнать ее прошлое, но решил ни во что не вмешиваться.


За окнами совершенно стемнело. Роз понимала, что ей давно следует убраться отсюда, но идти было некуда. Мейсон исчез за вращающимися дверями, которые, по ее предположению, вели в кухню, однако девушку нисколько не беспокоило, что она осталась одна посреди постепенно густеющей толпы. Пара парней принялась играть на бильярде, и она раздумывала, не стоит ли ей включиться в игру. Гонять шары они умели, но не лучше, чем она. Ее обед частенько зависел от умения обращаться с кием.

Орешки заглушили муки голода, но Роз не отказалась бы от чего-нибудь более существенного. Вскоре вернулся Мейсон.

— Эй, Роз, вам ведь нужна работа, верно?

Она выпрямилась на стуле.

— Да.

— Никогда не приходилось попробовать себя в роли официантки?

— Пару раз приходилось.

— Ну вот, одна из моих официанток только что уволилась, а другая сидит дома с простудой. Если желаете, можете приступать прямо сейчас. Работа не слишком плоха, чаевые приличные.

— Ладно, думаю, смогу вас выручить.

Часом позже Роз одной рукой цедила из бочонка пиво, а другой разбавляла водку фруктовым наполнителем.

— Кажется, вы не лгали, когда говорили, что имеете опыт в этой области, — произнес Мейсон за ее спиной, держась от девушки на приличном расстоянии, несмотря на тесноту за стойкой.

Не делая попытки прикоснуться к ней, он взял пару бутербродов с подноса, стоящего на стойке, и отодвинулся чуть дальше.

— Ага. Я также была кассиром, продавцом горячих закусок, кухаркой блюд быстрого приготовления, привратницей, а совсем недавно — крупье в казино.

— Еще какие таланты? — В его вопросе не чувствовалось подтекста, в открытом взгляде, устремленном на нее, читался неподдельный интерес.

— У меня имеется огромный нереализованный потенциал.

Роз немедленно пожалела о сказанном. Так заявила одна случайная знакомая… сразу после того, как Роз вышвырнули очередные усыновители.

Похоже, Мейсон не обратил внимания на внезапную смену ее настроения.

— Приятно слышать. — Он мотнул головой, приняв деловой вид. — Видите того парня на другом конце стойки? Это Большой Боб Бэйли. Он приходит в бар со времен моего деда. Принесите ему виски, когда чуть освободитесь.

И он ушел.

Вечер подходил к концу. Во всем зале осталось лишь несколько человек, склонившихся над своими напитками. Мейсон начал переворачивать стулья, ставя их на столы кверху ножками, в кухне старик повар готовил суп на завтра. Повара звали Берген. Роз не поняла, это имя или фамилия, зато усвоила, что тут его вотчина. Во всяком случае, так он ее информировал, когда она сунула туда голову и попыталась стащить поджаренную сардельку.

Роз ужасно вымоталась и проголодалась. Сейчас у нее в карманах похрустывали тридцать два доллара чаевых, и, что еще приятнее, она решила для себя проблему сегодняшнего ночлега.

Девушка домывала последнюю партию тяжелых стеклянных стаканов, когда к ней подошел Мейсон.

— Вам тут надо заполнить кое-какие бумаги.

Она вышла из-за стойки и уселась на тот же высокий стул, на котором сидела вначале. Ее внимание привлекли несколько фотографий в рамках, висящих по соседству со шкафом, полным ликеров. Семейные фотографии, черно-белые и цветные, на них были изображены мужчины и женщины различных возрастов, держащиеся за руки, обнимающиеся, смеющиеся. Дети в нарядных одеждах позировали перед камерой и тоже широко улыбались. Фотографии придавали бару домашний вид.

Роз кольнула зависть. Сколько лет ее преследовала мечта о собственной семье…

— Тут анкета и формуляр для налоговой инспекции. — Мейсон протянул ей шариковую ручку. — Хотите пиво или еще что?

— Да, конечно. Пиво было бы кстати.

Анкета была стандартной, легкой для чтения, и Роз мгновенно оценила это, поскольку так и не смогла получить школьный аттестат. Чтение ей упорно не давалось. К восемнадцати годам Роз удалось с грехом пополам одолеть два класса. Поскольку государство на этом возрастном этапе свои функции надсмотрщика завершало, она была выпущена в самостоятельную жизнь ограниченно грамотной, как характеризовал ее один из бывших школьных наставников.

Мейсон выпроводил припозднившихся посетителей за дверь, предварительно убедившись, что тот, кто остался относительно трезвым, доставит других по домам. Обернувшись, он заметил девушку, которую, повинуясь мгновенному импульсу, нанял сегодня вечером на работу. После того, как его чуть не подстрелили, разве не клялся он себе, что больше не будет бросаться на выручку всевозможным девам в беде, сбившимся с пути?

Конечно, в баре дополнительная пара рук необходима позарез. Вот единственная причина, почему он связался с этой особой, заверил себя Мейсон.

Пока она заполняла выданную анкету, он принялся изучать ее профиль. Голова прилежно наклонена, высунутый язык зажат между зубами. Мейсон не желал признаваться даже самому себе, что нечто в ней задевает его.

Она кажется хорошенькой, вопреки отдельным особенностям внешности. Немытые светлые волосы, остриженные по-мальчишески коротко, топорщатся на макушке и образуют загнутый кверху вихор над левым виском. Можно поспорить, что стрижкой она занималась самостоятельно. Голубые глаза с припухшими веками, лишенные каких-либо признаков косметики, как и губы, являющиеся, пожалуй, ее самой привлекательной чертой. Высокая, всего на полголовы ниже его ростом, и тоненькая, как тростинка — видимо, из-за нервных стрессов и недоедания. Покорми ее прилично в течение месяца, и фигура у нее будет первоклассная. Такие ножки и сейчас кого хочешь распалят…

— Почти готово, — напряженно сказала Роз.

— Не торопитесь.

Он заглянул ей через плечо, но если надеялся удовлетворить свое любопытство, то его ждало разочарование. Половина анкеты была пуста, другая — заполнена корявыми печатными буквами, которыми пишут дети.

Она не указала своего адреса или номера телефона, никаких сведений о родственниках и о дате рождения, но ее полное имя привлекло его внимание: Розалинда Беннет. Слишком мягкое имя для угловатой девушки, неловко сжимающей ручку пальцами с обгрызенными почти до корней ногтями.

Роз протянула ему листок.

— Я не настаиваю, чтобы вы заполнили всю анкету, но мне требуется дата рождения, — произнес Мейсон.

— Первого февраля мне двадцать шесть.

— Так это сегодня… вчера, — сказал он, взглянув на часы. Она никак не прореагировала, не появилось даже намека на улыбку, когда он добавил: — С днем рожденья.

Роз отошла к тому концу стойки, где раньше оставила суконную сумку и потрепанный жакет.

— Во сколько мне явиться завтра?

— В шесть вечера, чуть раньше, если вы хотите поесть перед сменой. Бесплатные обеды — одно из условий работы. Вам положен получасовой перерыв около девяти, но большинство предпочитают есть пораньше.

Роз надела жакет, накинула сумку на плечо.

— Завтра увидимся.

— Постойте, погодите. Не знаю, о чем я и думаю. Вам ведь негде ночевать.

— Есть такое место, не волнуйтесь.

— О! — Мейсон нахмурился. — Тогда позвольте вас подвезти. Вы же лишились машины.

— В этом нет никакой необходимости.

Интересно, где она будет спать и каким образом вообще нашла такое место, если всю ночь проработала тут? — подумал Мейсон. Ах да, парочке приезжих парней, из тех, что появляются тут зимой, чтобы кататься на снегоходах, она вроде бы понравилась. Скорее всего, они приехали на север порезвиться на свободе и остановились в мотеле в полумиле отсюда.

Что ж, Роз Беннет — не его дело. Пусть ночует, где хочет, только чтобы завтра явилась на работу. Ему все равно, где она спит. И, как попытался он себя уверить, с кем.


Роз юркнула за мусорный контейнер. Она надеялась, что Мейсону и Бергену не потребуется много времени, чтобы закончить дела, но прошло добрых пятнадцать минут, прежде чем стукнула входная дверь.

— Давно пора, — пробурчала она, услышав, как Мейсон прощается с поваром.

Захлопали дверцы машин, завелся один двигатель, следом другой. Заскрипел гравий, взвизгнули тормоза, и мужчины отбыли по домам.

Роз вытащила руки из карманов и приступила к работе — складыванию пирамиды из деревянных поленьев. Собрав в кучу больше десятка, залезла на них и нажала на маленькое окошечко комнаты для отдыха, открытое ею чуть раньше этим вечером. Сначала оно не поддавалось — должно быть, примерзло, но затем с громким скрипом отворилось. Забрасывая туда свою сумку и пролезая внутрь, она даже не вспомнила о муках совести.

Утро пришло раньше, чем Роз ожидала, но она привыкла довольствоваться немногими часами сна. Девушка прикорнула на полу маленького склада за кухней, использовав суконную сумку в качестве подушки. Теперь, при ярком солнечном свете, стало ясно, что склад одновременно служил Мейсону конторой. В одном углу комнаты высился деревянный стол. Старый, но вполне приличный, аккуратно отполированный. Компьютер и факс на нем — совсем новые, но видно, что ими часто пользуются. Рядом со столом поместился металлический шкаф для папок, на котором стояло самое жалкое комнатное растение из тех, что ей приходилось лицезреть.

— Бедняжечка, — пробормотала она, вставая и потягиваясь.

На полках вдоль стен выстроились различные консервы — от банок с солеными огурчиками для изготовления бутербродов до упаковок соленых орешков. Желудок Роз забурчал, напоминая, что он все еще пуст.

Она нахмурилась и приступила к изучению корешков книг, стоящих на полке, оказавшейся прямо напротив ее глаз. Какие-то толстые тома с длинными словами. Некоторые она распознала, другие требовалось тщательно разобрать и произнести по слогам, и даже после этого она не была уверена, что поняла их верно. И опять ее кольнуло острое сожаление по поводу того, что она не получила должного образования. По-видимому, чтение — одно из самых дешевых на планете способов сбежать от реальной жизни. Судя по потрепанным корешкам библиотеки, Мейсон считает так же.

Роз побрела на кухню, храбро распахнув дверь, поскольку знала, что повара тут пока нет. Ей бы только перехватить чего-нибудь, скажем, тост или немного джема. Чего-нибудь, что придаст ей сил покинуть теплое убежище и шагать по морозу до какого-нибудь кафе. На одной из полок рядом с плитой она нашла хлеб и отрезала себе два ломтя. Пошарила по огромному белоснежному холодильнику в надежде обнаружить чуток масла, чтобы намазать на хлеб. Это все, что она собиралась взять, но тут ее внимание привлек кусок ветчины. Рот наполнился слюной. Роз едва не разрыдалась.

Скрип ключа в замочной скважине послышался, когда она отрезала толстый кусок прокопченного мяса. Роз не стала дожидаться, чтобы узнать, кто там. Сунув остатки ветчины обратно в холодильник и схватив мясо и хлеб, она ринулась по направлению к комнате отдыха. Через щелку было видно, как вошел Мейсон, а сразу следом за ним — хорошенькая женщина. Мгновенное огорчение застало Роз врасплох. Итак, он занят. Большое дело. Сразу надо было догадаться. Такие симпатичные и добрые никогда не бывают одиноки.

Роз тихонько забралась на батарею парового отопления. Уже выбравшись из окна и стоя на поленнице, она вспомнила о своей суконной сумке, оставшейся в конторе Мейсона.

Загрузка...