Месть Гора

23

Наутро, стоило Глаукосу войти в дом, Хети спросил, не знаком ли он случайно с Амикласом.

— Думаю, он живет в этом городе, по крайней мере, на острове — точно.

— Среди моих знакомых и друзей нет Амикласов, но должен тебе сказать, это имя у нас очень популярно. Знаешь ли ты, как звали его отца?

— Нет, но я знаю, что у него должна быть рабыня-египтянка.

— Разве никто не сказал тебе, что у нас нет рабов? И если случается, что приезжие чужестранцы привозят с собой рабов, то жители острова не имеют права их иметь. Даже если этот Амиклас купил себе рабыню в другой стране, ступив на нашу землю, она стала бы свободной, и ее хозяин потерял бы над ней всякую власть.

— Хорошо, может, эта египтянка стала его служанкой или даже супругой.

— Я не знаю никого, у кого была бы жена или служанка египетских кровей, но я могу навести справки. А сейчас вас, тебя и царя Астериона, ждет верховная жрица.

В отличие от царицы Кносса, Кассипея со своей свитой жила не в просторном дворце, а в доме, насчитывавшем всего дюжину комнат. Гостей она принимала в небольшой зале. Астерион и Хети вошли туда прямо с улицы. Жрица восседала на установленном в глубине залы высоком кресле, подлокотники которого были изготовлены в виде крылатых драконов. На ней было платье с оборками, прикрывавшее грудь, но оставлявшее обнаженными плечи. Хети не смог определить ее возраст: жрица не была молодой женщиной, но язык не повернулся бы назвать ее пожилой. Подле нее стояли три девушки. У двоих волосы были упрятаны под голубые шапочки, о которых Хети вчера рассказывал Астерион, а густая темная шевелюра третьей была стянута широкой голубой лентой.

Верховная жрица встретила своих гостей словами: «Добро пожаловать!» Они, в свой черед, приветствовали ее, поднеся правую руку «козырьком» ко лбу.

— Ты, наверное, тот самый Хиан, о котором мне рассказывали столько хорошего, — сказала Кассипея, обращаясь к Хети.

— Ты слишком добра ко мне, — отозвался он. — Я же очень благодарен тебе. Мой господин Астерион рассказал мне, что, вняв твоему слову, цари и правительницы пеласгских городов согласились дать мне армию, чтобы я мог вернуть себе трон, захваченный ценой подлого предательства.

Кассипея ничего не ответила. Она встала с кресла и подошла к двери, находившейся в стене слева от Хети.

— Перед тем как сказать тебе то, что ты должен услышать, — сказала она, обернувшись к Хети, — я хочу, чтобы ты увидел, что находится в этой комнате. Иди за мной.

Вместе они вошли в комнату, которую, очевидно, перестраивали. В трех стенах по низу были устроены прямоугольные ниши, а в верхней их части располагались фрески. Художник еще не закончил свой труд: к одной из стен был приставлен помост, на котором стояла молодая женщина. Ей помогали двое подростков — готовили краски и кисти.

— Рассмотри хорошенько эти картины, а потом расскажи мне, что ты увидел, — сказала верховная жрица Хети.

— Думаю, я вижу то же, что и все мы, — ответил удивленный Хети. — Слева я вижу дома, деревья и воинов, которые несут в руках высокие кожаные щиты. На головах у них шлемы из клыков дикого кабана, я видел такие у воинов в городах, в которых мы побывали. Воины вооружены длинными копьями. Внизу я вижу суда, похожие на то, на котором мы приплыли к вашим берегам. Еще я вижу голых мужчин, которые падают с высоты, потому что перевернуты вверх ногами. На стене перед нами изображена голубая лента, обрамленная растениями, поэтому могу предположить, что это — река. А на стене справа изображен город на холме, у подножия которого бегут, спасаясь от льва, антилопы. Здесь же множество кораблей, некоторые идут под парусом, некоторые — на веслах. Они плывут по морю, потому что в воде плещутся животные, похожие на дельфинов. Мастер трудится над картиной, изображающей город с башнями. Внизу я вижу идущих людей, но безоружных, и одеты они в короткие набедренные повязки или вовсе голые…

— Хорошо. Но ты не понимаешь смысла этих картин и их назначения.

— Я думаю, ты мне это объяснишь.

— Знай, что здесь изображена предстоящая кампания, цель которой — вернуть тебе твой трон. Эта широкая река — не что иное как Нил, на берегу которого ты узнал пальмы и папирус. На наших землях и в соседних странах нет таких больших рек. С Нилом, как говорят, могут сравниться только реки Вавилонского царства. Корабли на картине — те самые, на которых поплывут в Египет воины твоей армии. Этих воинов ты видишь слева: они осаждают город Мемфис, а люди, которые летят вниз — это твои побежденные враги. Справа — шествие воинов-победителей под стенами твоей столицы. Молодые воины безоружны: они победили врага и тотчас же забыли о своих копьях, мечах, шлемах и щитах, потому что мы воюем только в случае крайней необходимости, ради восстановления мира. Что до льва, преследующего животных, которых ты назвал антилопами, хотя наш живописец рисовал их по образу и подобию оленей и ланей, обитающих в наших лесах, то это — ты, Хиан, и ты преследуешь приспешников узурпатора.

— Мне кажется, что ты предвосхищаешь события, — сказал Хети. — Наша победа далека, мы ведь даже не собрали воинов и корабли…

— Ваш поход должен пройти так, как это изображено на фресках, ибо так хочет богиня, без сомнения, вдохновившая мастера-живописца. Таким образом богиня предопределяет наши судьбы и обязывает нас, и в первую очередь тебя, одержать победу. Другого исхода быть не должно, по-другому быть не может.

Высказав свое видение завершения предстоящей кампании, жрица вернулась в приемную залу и села на свой трон. Хети и Астериону она предложила присесть на кресла, принесенные молодыми жрицами.

— Хиан, — заговорила она, обращаясь к Хети, — не думай, что я позволила правителям городов пеласгов принять твою сторону в этой войне, а значит собрать воинов и построить множество кораблей, только потому, что ты пообещал, став хозяином царства гиксосов, дать нам исключительное право торговать с вами. Выгодная торговля — не более чем способ убеждения, к которому я прибегла в разговоре с правителями городов. Они — мужчины, следовательно, как и все представители этого пола, стремятся по возможности быстрее получить весомый результат от своих действий. Наши же цели намного шире и простираются во времени намного дальше.

После непродолжительной паузы она продолжила:

— В далекие времена всеми царствами правили женщины, хранившие секреты взращивания посевов и сведущие в земледелии, благодаря чему они имели преимущество перед мужчинами-охотниками, ведь временами поймать дичь не удавалось. Но с течением времени мужчины прибрали власть к рукам, и теперь только у пеласгов и кефтиу в почете правительницы и богини, и в этом суть устройства нашего общества. И наша надежда. Ведь уже сейчас у египтян, чьи женщины пользуются определенной свободой и могут выбирать свою судьбу и чьи богини все еще почитаемы и любимы народом, только мужчины могут подниматься на трон Гора, хотя, по преданиям, царская кровь передается по женской линии. В Вавилоне, где среди богов главенствует богиня Иштар, страной правят исключительно мужчины. И совсем недавно один из этих царей дал подданным свод законов, которые, по его словам, получил от бога солнца Шамаша. Но мы ведь знаем, что эти законы и все подобные им придуманы мужчинами, желающими с их помощью принизить положение женщины в этом царстве.

Мужчины некоторых племен в Ханаане, начиная с тех, кого вы, египтяне, называете ааму, которые давно обосновались на ваших землях и ведут себя на них по-хозяйски, полностью подчинили себе женщин. И даже ты (знай, что твою историю, рассказанную Астериону и Алкионе, царица Кносса собственноручно записала и передала эти записи мне), даже ты на себе испытал жестокость этих людей, которые спят и видят, как господствуют во всем Египте. И победа их близка, ибо Якебхер, который вызвал ненависть у местного населения, показав себя беспощадным убийцей, получил поддержку ааму, чьи законы и чье божество он намеревается навязать народу Черной Земли. Я говорю о боге-мужчине, о Сутеке, потому что женское божество, Анат, они вспоминают все реже.

Хиан, мы хотим, чтобы ты вернул великой богине ее могущество, и не важно, каким именем твои подданные станут ее называть — Изидой или Хатор, Селкет или Анат, Ашерой или Иштар. Поэтому прошу тебя, поклянись, что восстановишь этих богинь в их правах и вернешь женщинам своего народа свободы, которых ханаанеи их лишили.

Ни секунды не колеблясь, Хети принес такую клятву, добавив, что одним из его первых законов будет закон о восстановлении культа египетских и ханаанейских богинь.

Выслушав его, Кассипея заговорила снова:

— Мы знаем, что установленный тобой порядок сохранится недолгое время, потому что желание властвовать над женщинами в мужских душах никогда не иссякнет. Но, возможно, твое вмешательство на несколько поколений, а может, и столетий, отодвинет во времени события, которых мы, женщины, меньше всего желаем своим потомкам. В нашем народе из уст в уста передается… назовем это пророчеством. На самом же деле это видение будущего, основанное на событиях, имевших место в прошлом и происходящих сейчас, в то время как предсказания и пророчества, якобы внушенные человеку божеством — не более чем придумки, с помощью которых в головы наивных вдалбливаются пагубные мысли. Ты, очевидно, понимаешь, что происходит в мире: боги обретают все больше власти в ущерб богиням, и общество отражает это явление — мужчины присваивают право властвовать над женщинами. Придет время, когда боги станут лишь небесным отражением людей. Все больше народов поклоняются правителю, который считается всемогущим, и почитают его, как бога, бросаются перед ним на колени и стучат лбами о землю, как это принято у вас в Египте. Настанет день, и люди будут думать, что все, что происходит на земле, происходит и на небе. И станут верить в единственного всемогущего бога. Конечно же, сначала в этого бога уверует несколько народов, но они проникнутся решимостью навязать свои верования всему миру. И это станет главной причиной многих кровопролитных войн, убийств во имя бога — неумолимого, жестокого, кровавого, разрушающего, словом, несущего погибель всему человеческому роду.

А теперь я хочу открыть тебе великий секрет, рассказать правду о богах и о божественном, о самой природе божественного. Все это выдумали люди: богов нет и никогда не было. То есть они существовали и существуют только в человеческом воображении. Люди — восторженные, безрассудные и безответственные — увидели в этих воображаемых существах, которым тут же приписали поистине безграничную власть, лучшее средство подчинить себе своих собратьев, поработить их, заставив уверовать, что, поклоняясь и подчиняясь божественной воле, они легче перенесут тяготы земной жизни, ведь в жизни загробной их ждет вечная благодать. Да, Хиан, осознай эту правду и руководствуйся ею в жизни, ибо только так сможешь ты стать истинным правителем, который не будет сражаться с соседом во имя своего божества, не станет опираться на волю бога, чтобы навязать своим подданным несправедливые законы, например, те, что унижают женщин и уподобляют их малым детям, чтобы окончательно поработить. Постарайся построить свое государство, взяв в качестве образца наше общество, в котором женское и мужское начало пребывают в гармонии.

— Твои слова входят в мое сердце, словно нежный вечерний ветер, — сказал Хети. — Но если таковы твои взгляды, как ты можешь носить титул верховной жрицы и служить божеству, которого, по твоему мнению, нет и никогда не было?

— Я это делаю потому, что людям нужна вера, и они не захотят утратить ее, ведь вместе с правдой к ним придет отчаяние. Я бы не говорила тебе всего этого, Хиан, если бы не моя уверенность в том, что твой разум достаточно зрел, и ты сможешь беспристрастно обдумать мои слова, принять тяжкую правду и признать, что пройдут многие века, прежде чем люди «повзрослеют» настолько, что тоже смогут с ней смириться. Ведь так просто отдаться на волю божества, надеяться на него, верить, что оно не оставит тебя и в загробной жизни… Сеятель божественных измышлений соберет куда больше благодарных слушателей, чем тот, кто захочет открыть горькую истину слабым умам, порабощенным страхами: несостоятельным страхом перед божественным гневом и бессмысленным — перед смертью.

После разговора с Кассипеей представление Хети о мире претерпело значительные изменения: на все он теперь смотрел другими глазами.

В последующие дни Хети часто навещал Кассипею, и их беседы продолжались. Она убедила его в том, что велики преимущества человека, чье восприятие мира, отношение к обществу свободны от предрассудков, которые составляют самую сущность любой религии.

Свободное время наш герой посвящал поискам: бродил по улицам города и его окрестностям, надеясь встретить Мермешу. Но все было напрасно.

Однажды утром к нему неожиданно подошел Глаукос. Вид у него был довольный.

— Хиан, думаю, я нашел того, кто тебе нужен. Мы переписали всех Амикласов, сколько их есть на нашем острове. И нашли того, кто долгое время странствовал по Египту и однажды вернулся на родину с женщиной, на которой женился. Я отведу тебя в его дом, когда захочешь. Он живет на окраине города, недалеко от порта.

Конечно же, Хети сказал, что больше всего на свете хочет отправиться к Амикласу немедленно. Глаукос вызвался показать ему дорогу. Вместе они направились к порту по одной из самых оживленных улиц города, которая в конце концов привела их к большому дому. Он был построен на египетский манер, а перед домом зеленел роскошный сад и был разбит цветник.

Стоило им ступить на ведущую к дому дорожку, как навстречу вышел мужчина. Он приветствовал гостей, и те ему ответили. Глаукос заговорил первым:

— Меня зовут Глаукос, а моего спутника — Хети. На нем повязка, какие носим мы, но родился он в Египте. Тот ли ты Амиклас, который часто бывал в Черной Земле и однажды вернулся оттуда с женой-египтянкой?

— Да, я тот, кого ты ищешь. По правде говоря, я ждал вашего прихода. Я знаю, что ты — один из самых преданных слуг нашей царицы Кассипеи. И я знаю, кто твой спутник.

Он пригласил гостей в дом. Вместе они прошли через череду комнат и оказались на заднем дворике, обсаженном деревьями, в центре которого был устроен небольшой водоем. На скамье сидела женщина средних лет, черты лица которой не утратили былой красоты.

— Перед вами Несрет, — сказал Амиклас на языке пеласгов и уже по-египетски добавил: — Мать Исет, твоей супруги, Хети.

Подчиняясь душевному порыву, Хети опустился перед Несрет на колени, положил ладони ей на колени и заплакал.

— Хети, я была уверена, что это ты под именем Хиана прибыл на наш остров. Исет много рассказывала о тебе, и я рада нашей встрече.

— Несрет, мать моя! — воскликнул Хети, вставая. — Скажи мне, где Исет и где предатель Мермеша.

— Они покинули остров, — вступил в разговор Амиклас. — Несколько дней назад Мермеша вернулся домой взволнованный. Они с Исет и ее сыном много лет прожили в нашем доме. Он сказал, что им нужно уезжать, и как можно скорее. И на следующий же день он уехал, забрав с собой Исет и Амени. Я узнал, что они в тот же день поднялись на борт корабля, а вот куда направлялся корабль, я не знаю. Должно быть, в направлении Ханаана.

— Как могло случиться, чтобы вы принимали в своем доме человека, который украл у меня Исет? И как ты, Несрет, зная, что этот человек — причина всех наших несчастий, могла выносить его присутствие?

Несрет глубоко вздохнула и сказала так:

— Хети, я не хочу передавать тебе то, что рассказала мне Исет. Из ее уст ты должен узнать о ее истинных чувствах и о страданиях, которые выпали на ее долю. Я же могу сказать тебе о том, что случилось со мной. Амиклас освободил меня от рабства, ведь я была рабыней в доме своего первого мужа. Он полюбил меня, привез сюда, женился на мне. Мое счастье было бы полным, если бы со мной рядом были моя дочь и ваше с ней дитя. И вот однажды на пороге нашего дома появились Мермеша, Исет и Амени, который стал красивым юношей. Я не знала, кто такой Мермеша, не знала, что его предательство стало причиной несчастья, которое свалилось на нас. Я знала только, что Исет живет с ним и, похоже, любит его. Мермеша сказал нам, что он — супруг Исет и что ему пришлось бежать из Египта. От Зераха, или, если тебе угодно называть его египетским именем, Мерисета, я узнала, что моя дочь стала супругой «презренного египтянина». Из-за этого ее обвинили в супружеской измене: она знала, что отец пообещал ее в жены соплеменнику, а значит, уже считалась его супругой и собственностью. С тех пор как сыновья Зераха выкрали Исет, я ее ни разу не видела, потому что муж держал меня взаперти. Позже Зерах рассказал мне о том, что случилось с Исет, и о том, что она пропала где-то в землях Ханаана. Я увидела ее после долгой разлуки, когда они пришла ко мне, в этот дом. Оказывается, она узнала, что Амиклас увез меня на этот остров.

Я спросила у дочери, что случилось с ее супругом, то есть с тобой. Она не захотела говорить об этом. Все, что я знаю, мне поведал Мермеша. Он сказал, что ты ее бросил, предал ее любовь и свой народ, став приемным сыном самого страшного врага Египта — царя гиксосов, и женился на его дочери, царевне Аснат. В конце концов царь Шарек сделал тебя своим наследником. Поэтому Исет разочаровалась в тебе, сочла ваш брак недействительным и стала супругой Мермеши, который спас ее в момент отчаяния. В тот день, когда он вернулся домой, вид у него был, как у затравленного зверя, и он объявил, что завтра же с Исет уедет, а я догадалась, что он повстречал тебя и теперь ему надо бежать.

Ее рассказ огорчил Хети. Значит, Исет его презирает и ставит ему в вину его женитьбу на дочери царя гиксосов, считая это предательством. Вывод Хети был неутешительным: она его не любит, не хочет даже встретиться с ним, не хочет выслушать его оправдания, а ведь он никогда бы не женился на другой, если бы знал, что она жива.

Все это он сказал Несрет, которая в ответ подарила ему тень надежды.

— Хети, я наблюдала за Исет, пока они жили у нас, и могу заверить тебя, что она не любит Мермешу по-настоящему. Это не любовь, а чувство благодарности, но уж за что — я не знаю. Благодарность связывает ее с человеком, который — и я тебе верю — помог ее выкрасть и предал вас, доверявших ему. Я не удивлюсь, если выяснится, что ее враждебность по отношению к тебе — всего лишь ширма, попытка убедить себя в том, что она не должна тебя любить и не может тебе принадлежать, потому что так легче переживать затянувшуюся разлуку. Может, я и ошибаюсь, но вряд ли. Найди мою дочь и верни ей потерянное счастье!