Месть Гора

30

Недавно прошел дождь. Такое иногда случалось на берегах Южного озера. Хре-рези — так называли египтяне эту водную гладь, занимавшую бОльшую часть оазиса[13]. Хети, обняв руками колени, сидел на скалистом выступе и смотрел, как соскальзывают похожие на стеклянные бусины капли с листьев маленькой сикоморы. Он думал о том, что так же, день за днем, проходит жизнь. Он вспоминал дни, когда был подростком и приходил сюда, чтобы полюбоваться спокойной гладью озера и понаблюдать за жизнью, таящейся в окружавшей озеро со всех сторон роскошной растительности. С того памятного дня, когда он увидел Исет за поворотом одной из проток, затерянных в зарослях камыша, папируса и больших листьев лотоса, прошло почти пятьдесят лет! О чем же мечтал он тогда? Ах да, он хотел отправиться на запад и идти долго-долго, пока дорога не приведет в прекрасные сады мечты, которые египтяне называют Аменти или Поля Иалу, а кефтиу — Сад Гесперид. В то время он не мог знать, как сложится его судьба не мог даже мечтать о том, что придет день и он взойдет на трон Гора и его империя будет куда более мощной, чем империи могущественных царей древних династий Аменемхетов и Сенусертов, ибо в его власти были и земли Ханаана. Став царем, он решил лишить власти узурпатора, который в свое время, захватив власть в Городе Скипетра, тотчас же предал его, Хети. Убрать эту марионетку не составило труда, и он доверил управление Верхним Египтом Кендьеру, отцу своего друга детства Небкауре.

Десять лет он правил Двумя Землями и Ханааном, и этого времени ему хватило, чтобы установить в империи мир, дать народу справедливые законы, согласно которым были равны в своих правах египтяне, гиксосы и ааму, и ни один народ не мог навязать другим свои законы и нравы, сколь бы древними они ни были. Он упразднил культ Сутека — единого бога, который желал, чтобы ему и только ему поклонялись все люди. По правде говоря, этот бог был плодом человеческой фантазии, как и остальные, однако почитавшие его ааму желали любым способом сделать его главенствующим над всеми божествами. Насколько это было в его силах, он вернул былое могущество богиням, хотя давно уже не верил и в их существование, считая их порождением воспаленного воображения. Однако он прекрасно понимал, что люди слабы и не могут жить без веры в то, что существуют создания, несравненно более могущественные, чем они, — будь то цари или боги, знал, что их легковерность поистине безгранична, но отказался от намерения очистить их умы от этих наивных убеждений, по сути пережитков прошлого.

Выполнив все намеченное, Хети уступил свой такой желанный для многих трон своему сыну Амени, которого на гиксосский манер звали Иенсесу. При коронации он принял имя Ааусерра.

Он был рад сбросить с себя все ограничения, налагаемые властью. Проведя столько лет на престоле, он так и не смог понять, что заставляет людей с такой страстью желать власти и славы, вечными спутниками которых были бесконечные заботы, распри и опасность в любую минуту быть убитым. Если ты царь, ночной сон твой не будет спокойным…

На берегу озера, недалеко от дома родителей, с которыми он наконец воссоединился, чтобы вскоре навсегда потерять, он приказал построить себе дом и разбить вокруг него прекрасный сад. В этом доме он поселился с Исет и несколькими слугами, избавившими их от домашних хлопот и необходимости ухаживать за садом. И все же Хети много работал в своем саду, помогая садовнику.

Переложив обязанности царя на плечи сына, он теперь много путешествовал. Хети посетил города, в которых ему когда-то довелось побывать (и где его встречали слишком пышно, как ему казалось), — Мемфис, Аварис и Город Скипетра. Часто он бывал и на острове кефтиу, где встречался с Амимоной и их общей дочерью. Как он и надеялся, Амимона была избрана верховной жрицей и поселилась в кносском дворце, когда истек срок служения Алкионы. После отъезда Хети она трижды меняла мужей. Ее избрали царицей и на следующие восемь лет, и теперь она, со своим нынешним, четвертым по счету супругом, все еще правила в Кноссе.

Беззаботной можно было назвать жизнь Хети, сбросившего со своих плеч столь притягательные для многих царские обязанности.

В который раз вспоминал он этапы своего жизненного пути, когда Небкауре, друг детства, присел рядом с ним. Он, подобно Хети, поступил мудро, ответив отказом, когда отец его Кендьер предложил ему, с согласия Хети, стать своим преемником. Он поселился в доме, который построили по соседству с домом Хети. С той поры две супружеских четы — Хети с Исет и Небкауре со своей Нубхетепи, родной сестрой Хети, — частенько садились в папирусные лодки и плыли вдоль болотистых берегов озера, охотясь на птиц с пестрым оперением, как в былые времена.

— Хети, — заговорил Небкауре, — я пришел сказать, что твой друг, кефтиу Ява, только что вошел в твой дом. Сейчас он беседует с Исет, и говорит, что принес тебе новость.

— Какую новость? — заволновался Хети, потому что Небкауре был серьезен, если не сказать расстроен.

Хети поторопился вернуться домой. Там он нашел Яву и Исет, сидящих в саду в тени деревьев. И Ява уже хотел начать свой рассказ, но его опередил Небкауре:

— Хети, ты ведь помнишь, что нас всех удивило пару месяцев назад…

— О чем ты говоришь? — не понял Хети.

— О мрачной туче, закрывшей небо и солнце, мы тогда подумали, что наступила ночь.

— Да, помню, — отозвался Хети. — Люди недалекие испугались, подумав, что это Сет оправился после поражения и вернулся. На самом деле такое случается почти каждый год: ветер приносит из пустыни тучи красной пыли, так что иногда она закрывает солнце.

— Это правда. Однако суеверные умы во всем усматривают вмешательство бога, доказывая этим, что никогда не смогут понять истинную природу таких явлений. Но вспомни: с моря пришла огромная волна, которая докатилась почти до Авариса. Такого ведь раньше не случалось…

— Да, помню и это. Такое бывает редко, но с нами Ява, и он подтвердит, что сам наблюдал это удивительное явление у берегов своего острова. Всему виной подземные толчки.

— Мы знаем, что в природе такое случается. Но Ява может рассказать нам, откуда и почему взялась эта волна.

— Что ж, Хети, — заговорил Ява, — знай: гора, возвышающаяся над островом Стронгиле, в которой, как говорят, томился в заключении бог, побежденный великой богиней, извергла в небо облака черного дыма, пепла и камней. Пылающие потоки потекли по склонам, и когда ярость горы угасла, на ее месте оказалась впадина, наполненная морской водой, из которой выступало несколько островков.

— А города?

— Они погребены под застывшей извергнувшейся массой и пеплом.

— А люди?

— Перед бедствием земля стала содрогаться, поэтому большинство жителей острова сели на корабли и в лодки… К счастью, в портах их было множество. Моряки приняли на борт всех, кто прибежал на берег, и быстро подняли паруса. И эти люди выжили. Остальные мертвы.

Хети не нужно было беспокоиться о судьбе матери Исет, потому что они с супругом давно покинули остров и переселились в Мемфис, где и жили во дворце царя, внука Несрет.

Хети вздохнул и поднял глаза к небу. Рассказ об этом природном явлении он воспринял как пророчество: придет день, и бог Офион одержит победу в мифическом сражении и добьется исполнения своей заветной цели — искоренить в сердцах людей веру в могущество богинь и стать единственным богом, самолюбивым и надменным, как все стремящиеся к господству самцы, и глупые и наивные почитатели увидят в нем творца всего живого…