Месть за моего врага

III. 9

(Наставление)

— Дима, — окликнул Лев, найдя брата в дальнем углу его лофта, где располагался его кабинет. — Ты занят?

Дмитрий медленно поднял взгляд, будто выходя из своих мыслей, и лишь затем его глаза встретились с Левом, став мягче. Старший и младший из Фёдоровых всегда были близки, несмотря на то, что Дмитрий казался недосягаемым и почти божественным в глазах Льва. Их отношения отличались от тех, что были у Льва с Романом, и уж тем более от тех, что были между Романом и Дмитрием.

— Лев, — сказал он, поднимаясь. Воротник его рубашки был слегка распахнут, и Лев нахмурился, заметив очертания повязки.

— Ты ранен? — спросил Лев, и Дмитрий опустил взгляд, проведя ладонью по груди.

— Пустяк, — ответил он. — Со мной всё будет в порядке. — Прочистив горло, он указал на кожаное кресло. — Тебе что-то нужно, Левка?

— Вроде того. Я… — Лев замешкался, борясь с противоречиями. — Я хотел поговорить с тобой о Роме. Ну, и об Антоновых, — поправился он. — Полагаю, об обоих.

Дмитрий медленно опустился в кресло, слегка поморщившись. Похоже, боль, причиненная рукой Марьи Антоновой, всё ещё давала о себе знать.

— Ты о его ненависти к ним?

— Я просто… — Лев сглотнул. — Я думаю, стоит ли эта ненависть того, Дима. — Он замер, чувствуя неуверенность в своём голосе. — Рома явно чего-то боится. Его что-то изменило. Я знаю, что у папы свои счёты с Бабой Ягой, но…

— Но ты чувствуешь, что тебе нет в этом места, верно? — предположил Дмитрий. — Верно?

— Что-то в этом роде, — признался Лев, и Дмитрий приподнял бровь, улавливая что-то невысказанное.

— Иными словами, ты не хочешь в этом участвовать, — уточнил Дмитрий, и Лев опустил взгляд на свои руки, что было достаточно красноречивым подтверждением. — Что ж, — Дмитрий вздохнул, — я не виню тебя. Когда ведьмы ведут войны, победителей немного. А твоя вражда — всего лишь наследство. Это может заставить тебя чувствовать себя… — Он сделал паузу. — Слегка отстраненным, полагаю. В общей картине происходящего.

— Да, — ответил Лев, поднимая голову. — Это не моя война, Дима. Да, Рома — наш брат, и я люблю папу. Ты знаешь, что я сделаю для него всё, что потребуется, но…

— Я знаю, — перебил Дмитрий, жестом предлагая брату присесть. — Я знаю, на что ты способен, Лев. Я горжусь этим каждый день.

Лев медленно опустился на стул рядом с Дмитрием.

— Ты думаешь, что я подвожу нашу семью? — тихо спросил он, понизив голос. — Из-за своих сомнений, я имею в виду. Я знаю, это не… Не то, что ценит папа, — добавил он с усмешкой.

— Нет, не ценит. Но это не нерешительность, Лев. У тебя есть убеждения. — Взгляд Дмитрия скользнул по лицу Льва, изучая его. — Ты познакомился с ведьмой Антоновой, — тихо заметил он. Лев напрягся, его тело замерло. — Они очень красивы, — задумчиво продолжил Дмитрий, обращаясь в пустоту. — Умны. Могущественны. Каждая из дочерей Яги могла бы заставить любого мужчину передумать, полагаю…

— Дело не в этом, — возразил Лев, и тогда Дмитрий рассмеялся своим королевским смехом. Он прижал руку к повязке на груди, пока не успокоился, и медленно покачал головой.

— Я не могу сказать тебе, на чьей стороне быть, — наконец произнес он. — Но могу поделиться тем, что знаю. Рома… — Он замолчал, подбирая слова, и провел рукой по небритым щекам. — Рома ослаблен, — наконец сказал он, и, заметив удивленный взгляд Льва, покачал головой, призывая его к молчанию. — Это не моя тайна, чтобы раскрывать. Но Рома принимает решения, продиктованные отчаянием. Он живет, как человек, который ничего не боится потерять, и он далек, очень далек от здравого смысла.

— Значит, мне следует его защищать?

Дмитрий покачал головой.

— Тебе следует делать то, что ты считаешь правильным, — сказал он. — Если твои инстинкты подсказывают, что эта вражда между нашей семьей и семьей Яги не стоит потерь, — а предупреждаю, это может стоить наших жизней. Или твоей, — добавил он, становясь серьёзнее, — тогда ты ответственен за то, чтобы следовать своим убеждениям. Ты подчиняешься им прежде всего.

— Я думал, что мы в первую очередь сыновья Фёдорова, — сказал Лев, и Дима снова покачал головой.

— Что значит быть сыном Фёдорова, если в процессе мы уничтожим сами себя? — спросил Дмитрий, и выражение его лица стало таким, какого Лев ещё никогда не видел у него. — Что значит быть частью любой семьи, если это приводит только к потерям?

Лев прикусил губу.

— Но, Дима…

— Если ведьма Антонова вызовет Рому на бой, он погибнет, — резко сказал Дмитрий. — Он не сможет защитить себя, и даже если бы мог, это не гарантирует его безопасность. Рома знает это, — добавил он, снова посмотрев на Льва. — И теперь знаешь и ты.

Он резко поднялся на ноги и отвернулся. Лев рванулся за ним.

— Но, Дима…

— Я люблю своего брата, — яростно сказал Дмитрий, резко обернувшись к Льву, как будто тот пытался ему возразить. — Я люблю его. Я защищал его, сражался за него, был рядом, безоговорочно…

Лев вздрогнул, узнав слова, которые Роман сказал ему всего несколько часов назад.

— Дима, всё в порядке…

— Надеюсь, тебе никогда не придётся узнать, чего стоило мне носить нашу фамилию, — продолжил Дмитрий, его голос стал тише, резче. — Какие бы решения ты ни принимал, Лев, убедись, что сможешь c ними жить.

Казалось, разум Дмитрия был переполнен тайнами, и дверь от этого хранилища неумолимо захлопывалась. Лев позволил брату уйти, наблюдая, как тот снова погружается в свои мысли.

— Прости, — тихо произнес он, не понимая, за что именно извиняется.

К тому моменту Дмитрий уже больше не слушал.