Мистер Икс

Глава 10

«Как только прольется первая кровь, начнется жатва»

- Из записок Икса

Джей

Я залезаю в ванную и становлюсь под душ. Теплая вода так приятно отзывается в моем теле. Холодная кожа покрывается мурашками, и я обхватываю тело руками, пытаясь скрыть от него все интимные места. Хотя пользы от этого нет никакой. Он продолжает стоять, уставившись на меня. Его темный глаз пожирает меня, будто я кусочек торта. Икс облизывает верхнюю губу. На моих глазах, выпуклость в его паху растет.

Отлично. Значит, у него хорошее настроение.

Значит, умерить пыл было хорошей идеей. Он, наверное, думает, я до сих пор в шоке из-за предательства Ханны. Черта с два! Если бы я узнала, что она шпионит за мной, я бы толкнула ее собственными руками. Хотя то, что мне настолько наплевать на нее, пугает меня. Я в постоянном состоянии выживания, но отказываюсь играть роль жертвы. Я отказываюсь сдаваться на пользу своего поражения. Я выберусь отсюда невредимой и в здравом рассудке. Я должна.

Икс, наверное, считает меня беззащитным ягненком, но внутри меня просто закипает гнев. Еще я знаю, что он не поможет мне отсюда выбраться. Во-первых, на раковине висит его ремень, в знак напоминания о его нежном со мной обращении. И еще мне стоит помнить о факте, что он застрелит меня раньше, чем я подумаю о шансе отсюда выбраться.

Нет, выбраться отсюда я смогу, лишь умерив свой пыл, сохранив уверенность и исполнив любую его просьбу. Не в моей природе подчиняться, но если это то, чего он хочет, он это получит. Не потому, что заслужил, а потому, что это мой путь на свободу. Если я дам ему все, что он хочет, он подумает, что я готова легко сдаться. Я всего лишь притворюсь побежденной. Намного легче будет его предать, когда спадет его защитная броня.

Я не какая-нибудь конченая идиотка. Я знаю правила этой игры. Притворство в моей крови. Мужчины всегда хотят мое тело, я даю им его и притворяюсь, что мне это нравится. Теперь я сделаю то же самое с Иксом. Я делаю все, что он попросит, пока он не зайдет так далеко в своих фантазиях, что поскользнется, и я выжду этот момент. Я буду ждать. Я стану тихим узником… и он так и не узнает о моем плане.

Я оборачиваюсь и смотрю на него.

— Теперь что?

— Помойся.

Он кивком головы указывает на мыло.

Я беру его и намыливаю руки, рассматривая стену, пока намыливаю все тело. Кожа на заднице болит и жжет под струями горячей воды, но я хочу смыть с себя всю грязь до последнего. Я с ног до головы чувствую себя грязной. Мне хочется скрести себя наждачной бумагой. Я не хочу чувствовать отвращение к самой себе, так что подставляю голову под струи воды и смываю с себя весь порок. Когда я открываю глаза, я замечаю, что он продолжает на меня смотреть. Я не думала, что он даже останется здесь, хотя это не лишено смысла. Я начинаю забывать. Он будто трахает меня глазами, как искусственным, так и настоящим. Стоя у стены, он продолжает неотрывно смотреть, пока я наклоняюсь, чтоб намылить ноги. На его лице улыбка грязного мальчишки, которую я хочу размазать по его морде.

По какой-то причине, мне хочется ударить его за то, что он стоит там без движения. Я здесь для того, чтобы он взял меня. Мне кажется, он ждет, что я сама подойду к нему. Ну, у меня для него новости. Я ему не по зубам. Ему придется прийти и взять то, что он хочет. Кому-то из нас придется сдаться. Я использую свое тело, чтоб показать ему, чего он лишается. Он хочет меня, и вдруг не хочет. Он пытается сопротивляться. А значит, я пытаю его, когда показываю свое тело.

По моему лицу расползается порочная улыбка. Власть. У меня есть контроль над ним. И мне нужно это использовать.

Легонько похлопывая по коже, я покрываю пеной каждый кусочек себя. Я медленно вожу пальцами по ногам, поворачиваясь к нему задом. Потом я снова выпрямляюсь, поворачиваюсь к нему и массирую грудь, выставляя ее его взору. Я неотрывно следую за его глазами, разгоняю пену по груди и тянусь к соскам, играя с ними указательными пальцами. Я скольжу руками вниз по телу, и делаю вдох, когда касаюсь своей киски. Икс это замечает. Он приоткрывает рот, и его черный глаз сужается. Он закидывает голову назад и проводит рукой по затылку. Его пальцы двигаются все медленнее и медленнее, пока он почесывает кожу.

— Тебе нравится касаться себя, не так ли? – спрашивает он. Я втягиваю губу и выгибаю бровь, пожимая плечом. Что мне говорить? Я приманка. Особенно для мужчины, которого хочу обмануть.

На его лице появляется полуулыбка.

— Ниже.

Я спускаюсь рукой к клитору, но застываю, не двигая пальцами. Вода струится по моему телу, подогревая меня, пока моя рука покоится на самом чувствительном месте. Пена смывается, пока я продолжаю бросать вызов его взгляду.

— Продолжай.

— Что продолжать? – спрашиваю я.

— Спросишь такое еще раз, и получишь еще одну трепку.

— Хммм... – раздумываю я. – А кто сказал, что я этого не хочу?

Он начинает смеяться.

— Мы можем сыграть и по-грубому, раз ты так стараешься поставить меня в неловкое положение, — он указывает глазами на свои штаны, ширинка которых готова разорваться. Я усмехаюсь и снова пожимаю плечами.

— Поиграй с собой, — требует он.

— Или что?

— Не соблазняй меня нагнуть тебя, Джей. Потому что я это сделаю. И когда это произойдет, я заставлю тебя молить о пощаде, – он расстегивает молнию одним рывком, позволяя брюкам упасть на пол. Меня поражает мускулатура его ног, плотные мышцы на бедрах, но когда я нахожу взглядом его пах, замираю от исступления. Его член исполинских размеров.

Я почти забываю, что этот человек меня похитил. По каким-то причинам, его член вызывает во мне желание проглотить его, а не бояться. Одна из причин, по которым я нужна ему – чтобы погрузить его в меня.

Я сглатываю, и заставляю себя отвести глаза, чтобы он не заметил, что я засматриваюсь на его член.

— Скоро он весь будет твоим, — произносит он сладким голосом. – Но сначала тебе придется научиться подчиняться.

Я искоса смотрю на него, ожидая приказа. Я до сих пор удерживаю ладонь на своей киске, и чувствую, как она становится теплее при виде него. Мое тело жаждет его. Я ненавижу это. Почему некоторые мужчины так на меня влияют? Я никогда не понимала этого. Может быть потому, что они предлагают мне нечто большее, чем мимолетный секс. Нечто вечное. Свободу.

— Ты играешь с собой, или я наказываю тебя, — рычит он. Его рука сжимается в кулак.

Я сглатываю комок в горле, и начинаю водить пальцами вверх и вниз. Сначала медленно и нерешительно, но как только чувствую свою влагу, пальцы скользят быстрее. Мои горячие складки жаждут ласки, набухая и пульсируя. Он держит ладонь на своем огромном члене, и гладит его через ткань натянутых боксеров. То, как он касается себя, заставляет меня забыть, кто мы и где находимся. Я наслаждаюсь моментом, занимаюсь с собой любовью, забываю обо всем и обо всех. Моя свободная рука инстинктивно двигается к соскам. Мне всегда нравилось пощипывать их, пока я ласкаю себя. Черт, да мне даже нравится, когда кто-нибудь из клиентов иногда ведет себя с ними грубо.

Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю, в то время, когда касаюсь пальцами клитора и пытаюсь получить удовольствие от того, что делаю. Я знаю, чего он ждет, и я не смогу сделать этого, если не буду наслаждаться. Так что с закрытыми глазами я представляю, что его здесь нет.

— Открой глаза.

Его голос требовательный. Грубый.

Я открываю глаза, будто меня вытащили из самой откровенной фантазии. Чувствую себя так, будто меня только что поймали с поличным, что само по себе смехотворно потому, что он ни на секунду не выпускает меня из виду.

Я нахмуриваюсь, застывая на секунду. Мой палец до сих пор заманчиво скользкий, что заставляет меня осознать, что я делала. Я не хочу думать об этом. Я просто хочу сделать это, и не хочу, чтобы мне напоминали. Ему не нравится, когда все легко. Он любит грубо.

— Даже не думай снова закрывать их, — произносит он. – Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, пока будешь себя трахать.

— Тогда я не смогу этого сделать, — отвечаю я.

— Ты сделаешь это.

— Я не могу.

Он отходит от стены, и хватает ремень. Мое дыхание сбивается. Он складывает его пополам, и подходит ко мне. Резко и беспощадно он ударяет меня по внутренней части бедра. Я морщусь от боли, и пытаюсь не подпрыгнуть, словно танцор на углях. Обжигающий след, который остается на моей коже, пробуждает все мои нервные окончания. За ним следует еще один, такой же щемящий. Кожу жжет и саднит, как только ремень отскакивает от моего бедра.

— Ты слушаешь меня, — шипит он. – Ты трахнешь себя пальцами. Я знаю, что ты уже делала это. А теперь покажи, насколько влажной ты можешь быть для меня.

Теперь он хлещет меня по внешней стороне бедра, и жжение настолько сильное, что мне хочется сжать ноги. Только он не позволит мне такой роскоши. Следует еще один удар, который стирает для меня все грани реальности. Мой мозг больше не в силах справляться с этим дерьмом. Меня никогда не били. По крайней мере, так. В моей жизни случалась пара пощечин, но это совершенно другое. Но он использует это, как способ исправить меня. Научить меня. Сделать послушной. Мне даже кажется, это имеет эротическую сторону. И будь я проклята, моей киске это нравится. Я чувствую пульсацию в клиторе после каждого удара, и мне становится интересно, сойду ли я от этого с ума.

— Не смей сдвигать их, — произносит он.

— Я стараюсь, — отвечаю я.

— Не. Мать. Твою. Достаточно, – он хлещет меня после каждого слова, заставляя съежиться и сдерживать слезы. Ремень испещряет мои бедра красными полосами. Икс смотрит на них, а потом улыбается, будто гордится тем, что превращает мою кожу в кровавое побоище. Назвать его улыбку извращенной, значит, не сказать ничего.

— Пожалуйста…— после десятого удара я пытаюсь произнести хоть что-нибудь.

— Тогда скажи, что ты раздвинешь ноги.

— Раздвину.

Он снова ударяет меня, отпуская ремень чуть дальше, чтобы достать до моего зада.

— Повтори!

— Раздвину, сэр.

— Хорошая девочка, – он усмехается. – Ты всегда будешь обращаться ко мне надлежащим образом.

— Да пошел ты!

Еще один удар приземляется на мою задницу. Я визжу и чувствую слезы во рту, пытаясь скрыть это от него. Одновременно я раздвигаю ноги потому, что знаю, что должна делать то, что он просит. Какая-то часть меня, все равно не желает его останавливать. Мое тело не хочет сопротивляться, даже если для меня в этом нет ничего хорошего.

— А теперь удовлетвори себя и позволь мне насладиться зрелищем, — говорит он, двигая ремнем таким образом, что я слышу парный щелчок. Он наблюдает за мной с выгнутой бровью, прикусив губу. Будто ожидает очередного моего бунта. Он очень хорошо меня знает.

Так что я продолжу играть пальцами столько, сколько он скажет.

Делая побольше вдох, я вожу пальцами по складкам, пытаясь не сдвинуть ноги. Это чертовски сложно, потому что с каждым разом, как я чувствую жар, мне хочется сдвинуть их. Но я не могу. Каждый раз, как только я пытаюсь, он хлещет меня, напоминая о себе. Я не могу сдаться. Я должна сделать это или ради его утехи, или ради досады. Я знаю, что бывает, когда этим человеком овладевает ярость. Я не хочу, чтобы меня выбросили в окно. Нет, по сравнению с такой перспективой, ласкать себя своими же пальцами – чертово удовольствие.

Я концентрируюсь на себе и выбрасываю Икса из своего разума, но опять слышу его голос.

— Два пальца. Не один. Трахни свою киску жестко.

Я вздыхаю.

— Да, сэр.

Его руки крепко сжимают ремень, когда он снова применяет его на мне. В этот раз удар приходится на сосок. Я вскрикиваю, пытаясь не сдвинуть ноги.

— Не надо мне льстить, птенчик. Произноси это так, как чувствуешь.

— Да, сэр, — заикаясь, произношу я.

— А теперь будь хорошей девочкой, и покажи, сколько может выдержать твоя киска. Я хочу видеть, на что ты способна до того, как возьму тебя, потому что, когда это произойдет, это будет настолько мучительно медленным, что ты будешь молить меня о том, чтоб кончить, – на его лице появляется улыбка. – Я очень люблю марафоны.

Из его уст это звучит так, будто я какая-то вещь, что-то, что покупают на аукционе и должны сначала проверить. Это вызывает во мне презрение, но в то же время, в груди я чувствую прилив адреналина от того, что у меня будет кто-то такой, как он. Не часто встретишь мужчину, который четко знает, чего он хочет. И, Бог мой, его грязные слова…

Я не знаю, почему они мне нравятся, но это так.

Вот теперь я, правда, схожу с ума.

— Сделай это мягко и неглубоко, — рычит он, пока ремень снова хлещет мой сосок. От его ударов они сморщились, и я чувствую острое пощипывание. Я погружаю в себя два пальца, и вращаю ими внутри. После я возвращаюсь к моему клитору и поглаживаю его, представляя, что Икса здесь нет. Если я собираюсь кончить, мне нужно обо всем забыть.

— Не. Смей. Отводить. Свои. Глаза, – произносит он низким и разозленным голосом, и перед тем, как продолжить, я смотрю на него. Я не хочу провоцировать его злость больше, чем я это уже сделала, хотя ненавижу смотреть на него, пока удовлетворяю себя. Я не могу выбросить из головы ни пистолет, ни ремень. Но на хрен все это, если я теряю рассудок. Мое тело содрогается, готовясь взорваться, но я не хочу отпускать его. Я знаю, что этого хочет он.

— Я хочу видеть, как ты кончишь, — произносит он, водя рукой по своему члену через ткань. Я вижу мокрое пятно на краю его боксеров. Эта картина позволяет мне легче справиться с задачей. Черт возьми, мне даже легче касаться себя и кончить потому, что мне нравится его член. Я не могу этого отрицать.

— Тебе это нравится? – самодовольно произносит он.

Я пытаюсь проигнорировать его слова, но он тут же тянется к ремню, так что я быстро выпаливаю ответ.

— Все что угодно, лишь бы не твое лицо.

Господи.

Он замирает на месте. Из его груди вырывается всего лишь рычание.

Теперь он зол. Черт, нет.

Он делает ко мне шаг и хватает за волосы, заставляя смотреть прямо ему в глаз.

— Я не слишком красив для тебя, Джей? Я — уродливый любовник? Ты это пытаешься сказать?

— Нет, нет, я не имела это в виду.

Из его груди снова поднимается волна рычания.

— Черта с два я тебе поверю. Посмотри на меня, Джей! Смотри! – он орет, прижимая меня к своему лбу, пока свободной рукой хватает мою руку, которой я себя ласкаю. – Видишь это хренов шрам на моем лице? Ты хоть представляешь, каким выродком нужно быть, чтобы сделать такое с живым человеком? Это мое имя, птенчик. Запомни его, потому что я выжгу его на твоей заднице, когда закончу с тобой. И ты станешь такой же, как я, – он проталкивает мои пальцы внутрь моей киски так глубоко, что мне становится больно. – Лишь бы не лицо, говоришь?

— Я не о шраме! – выкрикиваю я. – Мне надоело бояться.

На его лбу появляются складки, и он еще сильнее сжимает мои волосы.

— Бояться? Меня?! – из его горла вырывается смешок. – Тебя пугает мое лицо?

Я молчу, что заставляет его засмеяться.

— Хорошо, – он медленно улыбается, и погружает в меня свой палец вместе с моими. – Разве я сказал, что ты можешь остановиться?

Я пытаюсь помотать головой, но его хватка причиняет мне неимоверную боль.

— Да, вот так и смотри на меня. Наслаждайся болью на своей заднице, и думай о том, откуда она. Смотри на меня, пока трахаешь себя и когда кончишь.

Он отпускает мою руку, и наматывает волосы на свой кулак.

— Давай, Джей, я не собираюсь ждать целый день.

Я скольжу по клитору так быстро, как только могу, пытаясь улизнуть от этой реальности в мир фантазий даже тогда, когда мои глаза открыты. Только от этого нет пользы. Это невозможно. Но как только приближается оргазм, я понимаю, что нет смысла себя сдерживать. Как и возврата назад. Мне придется смотреть в его порочный черный глаз, пока механический суррогат будет высасывать из меня душу, разбивая меня на части.

— Кончай. Сейчас же, — командует он. Его взгляд неотрывно устремлен на меня, а пальцы впиваются в мои волосы. Он оттягивает их назад, когда я достигаю своего наивысшего блаженства. В этот миг абсолютного счастья, на самом краю сумасшествия, я нахожу свой покой. Даже в его единственном настоящем глазе я вижу ясность, кое-что большее, чем просто ненависть. Боль. Невообразимая ярость, которую породила любовь.

Мое тело полностью поддается освобождению, я чувствую теплую влагу на своих пальцах и киске, пока тело сотрясают волны оргазма. Следует сильный удар. Грубый, мощный шлепок приземляется на мою ягодицу, и выволакивает меня из моей временной эйфории. Боль курсирует по моему телу, усиливая остатки оргазма.

— Такая прекрасная… и такая порочная… — мурчит он хриплым голосом. – Тебе нужна грубость, чтобы кончить, да?

Я осторожно киваю.

Краткая, почти невидимая улыбка касается его губ.

— Хммм…

Ему это понравилось. Господи, ему, правда, это понравилось. Я видела похожий взгляд на лицах мужчин, и теперь даже не сомневаюсь. Это то, чего он хочет. Это его слабость. Я.

Он у меня в кармане.

Чем больше напора, чем больше он тянет, чем больше заставляет меня страдать, чем больше он меня хочет, тем легче мне будет впитаться в его плоть, как яд, и уничтожить его. И тогда я обрету свою свободу.

Он убирает руку с моей задницы, но я даже не поняла, что она была там. Он закидывает голову назад, потом разминает шею, и поднимает руку к моему лицу, нежно лаская мою щеку. Я не верю ему.

— Какая хорошая девочка, — произносит он. – Если ты будешь слушаться, я тебя вознагражу.

— Как? – мой голос до сих пор слабый.

— Увидишь… — Икс протягивает мне руку. Он помогает мне выйти из ванны, но я все равно умудряюсь поскользнуться на кафельном полу. Он хватает меня свободной рукой и крепко прижимает к груди. Я хватаю ртом воздух. Меня чертовски удивляет, что он не дал мне упасть. А еще то, что его член крепко упирается мне в задницу. Его руки превратились в оковы на моем теле, и он склоняет голову к изгибу моей шеи. Он втягивает мой запах и произносит:

— Я помню это…

Его слова замораживают мою кровь.

Внезапно, губами он касается моей шеи. Они теплые и мягкие, совсем не такие, к каким я привыкла. Он оставляет несколько поцелуев на моей коже, поднимаясь к мочке уха. По моему телу пробегает дрожь. Он останавливается.

— Такая нетерпеливая. Такая напористая. И так хочешь боли… Ты – мазохистка, Джей.

— Что?

— Ты наслаждаешься, пока моя ладонь задает твоей заднице королевскую порку.

— Что? – я фыркаю от его слов, и замираю. Его руки скользят вверх по моему телу, даря новые ощущения.

— Ты можешь отрицать это, но это не изменит сути. Мы оба знаем, кто ты, – от его шепота волоски на моей шее становятся дыбом. – Ты сама себя наказываешь, когда рядом никого нет.

Я чувствую шок. Не знаю, что сказать. Я даже пары слов связать не могу. Я абсолютно и бесповоротно ошеломлена.

Мне немного стыдно.

Он снова рычит, сжимая губами мочку, и кусая ее.

— Я проведу тебя через это. Я предоставлю тебе боль, пока ты отдаешь мне свои слезы. Будь порочной со мной, Джей. Научись любить монстра, который просыпается и в тебе тоже. Я знаю, что ты уже его видела. Я могу сказать это по твоим трясущимся губам и умоляющим глазам. Тебе нужен мужчина, который будет контролировать тебя, укрощать твой пыл, который заставит тебя чувствовать себя живой, – он посасывает свою губу, и это похоже на шипение, от которого по моему телу разбегаются мурашки. Что еще более странно, так это то, что мой клитор до сих пор пульсирует.

– Кровь, Джей. Я хочу твой крови. Я буду бить тебя до тех пор, пока у меня не покраснеют руки, а ты станешь настолько мокрой, что добровольно раздвинешь передо мной ноги. Мой ремень может доставить удовольствие нам обоим. Ты получаешь обжигающее прикосновение кожи, а я пробую твою кровь. Но знай, птенчик: ты никогда от меня не освободишься. Даже не думай, что тебе когда-либо это удастся. Я всегда был там, в тени, высматривая, выжидая возможность сделать первый шаг. Позволь я еще раз тебе напомню: я жажду твоей крови, твоих слез, и твоего страха. Я хочу все это. Ты можешь выбрать, как. Я даю тебе выбор. Мой ремень или твоя голова. Решай, чего ты хочешь…

Мое тело перестает сопротивляться, и теперь я трясусь в его руках, словно осиновый лист. Это уже слишком. Я не хочу умирать, и если это мой единственный шанс… готова ли я выбрать жизнь, полную боли?

Я понимаю, что сделала свой выбор уже давно. Я осталась сама по себе с тех пор, как ушла в тот день из больницы. Это первый день, который я помню. Я блуждала по улицам, словно заблудший ягненок. Я привыкла доверять людям. Ханне, Дону, которые в конце предали меня. Я всегда позволяла людям собой пользоваться. Всегда вредила себе. Боль проросла в моей душе. Он прав: я никогда не была свободной. Ни от него, ни от себя. Я стала монстром, которого сама же и создала. И теперь я нашла себе ровню.

— Я хочу жить, — шепчу я в пустоту.

Кожей я чувствую его улыбку.

— Ты станешь отличной зверушкой.