Мое новогоднее (не) счастье

Глава 12 Мария

Сегодня тот самый день — день, к которому мы так долго готовились. Вчерашние переживания и заботы остались позади, и теперь мне нужно держать себя в руках, чтобы организовать детей и не дать им разбежаться во все стороны. Новогодний праздник уже начался, и все, кажется, немного сходят с ума. Суета повсюду, и я пытаюсь сохранить спокойствие. Но кому я вру — я в панике.

— Мария Сергеевна, я потерял телефон! — кричит кто-то из мальчишек, судорожно обыскивая карманы.

— Ваня, как ты вообще мог потерять телефон в такой момент?! — я пытаюсь перекричать общий шум. — Ладно, не волнуйся, иди к Наталье Петровне, возможно, он у нее.

Ваня мчится к Юлии Серафимовне, а я в это время замечаю, как Марина, наша непоседливая девчонка, пытается дотащить огромный костюм для представления, который предназначен для другого ребенка.

— Марина! Оставь костюм! — кричу я, хватаясь за голову. — Это не для тебя!

Марина нехотя оставляет костюм, но делает это с видом, будто ее только что несправедливо обделили. Я выдыхаю, осматривая холл. Ну вот, дети на месте, все в порядке... хотя бы пока. Запах хвои и мандаринов заполняет воздух, смешиваясь с визгом радости и оживлением, и мне хочется, чтобы все прошло идеально.

Я стою и наблюдаю, как наши дети наконец выстраиваются в очередь, чтобы зайти в праздничный зал. Огромная елка сверкает в центре зала, гирлянды мигают, а где-то вдали звучат праздничные мелодии. Все это кажется волшебным, но только не для меня, потому что моя голова сейчас забита тем, как не потерять никого из этих шумных семиклассников.

— Мария Сергеевна, посмотрите, как красиво! — подходит ко мне Лена, одна из девочек, тянет меня за руку и указывает на елку. — Когда мы будем танцевать?

— Чуть позже, Лена, — отвечаю я, улыбаясь. — Сначала давай всех соберем, а потом уже будем танцевать.

В этот момент из-за елки появляется фигура в костюме... Жука. Я даже не сразу понимаю, что это не часть представления, и почти собираюсь рассмеяться. Он идет ко мне и делает странные, почти нелепые жесты, и дети хихикают. Но что-то в его движениях кажется мне знакомым. Жук подходит ко мне ближе и тихо просит:

— Девушка, помогите мне, пожалуйста, разобраться с костюмом, что-то не так застегнулось.

Я соглашаюсь, и вдруг в его глазах, которые видны сквозь прорези маски, я узнаю Вадима. Мое сердце пропускает удар, и я чувствую, как меня охватывает легкий шок.

— Вадим? — шепчу я, чувствуя, как сердце начинает колотиться быстрее.

— Вы ошиблись, я Жук, — отвечает он, улыбаясь под маской. — Давайте отойдем, мне нужна Ваша помощь.

Мы отходим в сторону, и он снимает часть костюма, чтобы я могла видеть его лицо. Я смотрю на него, и внезапно все вокруг — весь этот праздничный шум, музыка, радостные крики детей — уходит на второй план. Его глаза смотрят прямо на меня, и я чувствую, как мое сердце начинает колотиться быстрее. Он делает шаг ко мне, и неожиданно его руки обхватывают меня, сильные и уверенные. Моя голова мгновенно наполняется паникой: что он делает? Что если кто-то увидит? Но одновременно где-то в глубине души я чувствую странное, запоздалое желание сдаться, позволить себе эту слабость. Я едва успеваю моргнуть, как он резко прижимает меня к себе, его дыхание горячо касается моей кожи.

— Ты сошел с ума? — нервно бормочу я, стараясь выглядеть собранной, но внутри меня бушует настоящий ураган. Все это настолько неожиданно, настолько неуместно, но и настолько неотразимо.

Он не отвечает, его глаза не отрываются от моих, и я чувствую, как мои колени становятся ватными. Вадим тянется ко мне, его губы касаются моих неожиданно, резко и страстно. Словно весь мир вокруг больше не имеет значения. Он целует меня, и я не могу сопротивляться этому натиску, мое сердце замирает, а потом начинает колотиться с удвоенной силой. Он словно пытается передать всю свою страсть этим поцелуем, и его руки крепко держат меня, не позволяя отстраниться.

— Вадим, нет... — пытаюсь я протестовать, но голос мой слишком слаб. Его губы касаются моих, и я понимаю, что сопротивление просто исчезает. Я закрываю глаза и сдаюсь этому мгновению — острому, неистово волнующему, полному нежности, о которой я так давно мечтала.

Его поцелуй неожиданен, словно резкий порыв ветра, захлестнувший меня с головой. Я чувствую, как тепло его губ мгновенно распространяется по всему телу, заставляя меня забыть обо всем. Его руки крепко прижимают меня, и я ощущаю, как все вокруг затихает, словно это мгновение — единственное, что сейчас имеет значение. Время словно замедляется, и каждый миг кажется долгим, наполненным смесью страха, возбуждения и сладкой беспомощности. На мгновение я забываю обо всем: обо всех детях, обо всех обязанностях, о том, что этот человек женат, и просто не имею право на эти эмоции. Его губы мягкие, теплые, а я чувствую, как сердце бьется так, словно хочет вырваться наружу. Все, что происходит — абсолютно безумие, но я не могу остановиться. Его руки крепко держат меня, и кажется, что вокруг нас вовсе нет никакого праздника — только мы вдвоем в этой сказочной тишине.

Но внезапно внутри меня что-то щелкает, и я вспоминаю, где мы находимся и что происходит вокруг. Я разрываю поцелуй и отступаю, отводя взгляд, чтобы он не видел моих эмоций. Возвращается чувство реальности — шумный зал, смех детей, рождественская музыка. Я должна взять себя в руки, я не могу позволить этому продолжаться.

— Мне нужно идти, Вадим, — говорю я, чувствуя, как щеки горят. — Дети ждут, и я должна быть с ними.

Он кивает, но в его глазах остается что-то невысказанное, что-то, что он хочет сказать, но молчит.

— И... я знаю, что ты женат, — быстро добавляю я и тут же отворачиваюсь. Слова словно обжигают, и я бегу к детям, пытаясь взять себя в руки. Мое сердце колотится, а чувства бурлят внутри. Все это слишком сложно, слишком неправильно, но при этом — настолько захватывающе. Я чувствую, как меня разрывают на части противоречивые эмоции — радость, вина, смятение.

Когда я вернулась к детям, они уже начали готовиться к танцам вокруг елки. Я стараюсь улыбнуться, чтобы никто не заметил моего замешательства. Лена снова подходит ко мне, тянет за руку и что-то говорит, но я едва ее слышу. Все кажется немного сумбурным, но вместе с тем — таким настоящим и живым. Я смотрю на детей, вижу их радостные лица и понимаю, что в этом хаосе есть своя особая магия. Эта магия — настоящая, непосредственная, не требующая никаких особых условий. А Вадим... Нет! Прекратить все мысли о Вадиме!

Зал наполняется музыкой, гирлянды мигают, а я позволяю себе улыбнуться. Вокруг нас — смех и радость, и я чувствую, как все напряжение последних дней наконец-то уходит. Я вижу, как Вадим, все еще в костюме Жука, помогает кому-то из детей поднять упавшую игрушку. Он ненавязчиво кивает мне и улыбается, и я, даже несмотря на все мои усилия, тоже улыбаюсь в ответ.

Мне нужно взять себя в руки. Я пытаюсь сосредоточиться на детях. Они крутятся вокруг елки, Лена наконец тянет меня в круг, и я начинаю с ними танцевать, будто ничего не произошло. Вокруг нас сверкают огни, музыка все громче, и я позволяю себе окунуться в этот момент, хотя внутри все еще бурлят противоречивые чувства. Я вижу, как дети смеются, вижу, как они счастливы, и это помогает мне вернуться в реальность.

Но я не могу больше так. Это должно закончиться здесь и сейчас. Вздохнув глубже, я прихожу к окончательному решению. Вадим не может просто так играть с моими чувствами. Я резко разворачиваюсь и направляюсь к нему, который все еще помогает детям, улыбаясь в своем нелепом костюме Жука.

— Жук, нам нужно поговорить, — говорю я, пытаясь скрыть напряжение в голосе и улыбаясь так, чтобы никто не понял, насколько мне тяжело. — На пару слов, если можно.