Можжевеловый Холм

8. НОКС

На улице чирикнула птичка, и мой взгляд в сотый раз за час метнулся к окнам. Подъездная дорожка была пуста, как и три минуты назад.

— Блин, — я провёл рукой по волосам и стащил последнюю футболку с кучи чистой одежды на кровати, отнёс её в шкаф на вешалку. Затем я отнёс пустую корзину в прачечную и направился на кухню.

Посуда была вымыта. Холодильник забит. Весь дом был чист.

Впервые за несколько месяцев я взял целый выходной. Не такой уж большой подвиг. Настоящим достижением было не пойти в «Наклз» в свой выходной день. Ресторан был в моих мыслях постоянно, и в большинство дней отпуска я ходил туда заглянуть. Материнская забота, по словам Скипа.

Но сегодня я не выходил из дома. Я даже не позвонил, чтобы узнать, как идут дела. Понедельник был спокойным днём, поэтому я сомневался, что будет безумный ажиотаж, особенно в конце октября. Тем не менее, мои пальцы так и чесались набрать номер просто для того, чтобы отвлечься. Просто чтобы отвлечься от часов.

Было шесть часов вечера. Разве Мемфис уже не должна быть дома? Я не был уверен, во сколько она приходит домой — я всегда был в ресторане, но её смена заканчивалась в пять. Где она была?

Прошло пять дней с тех пор, как она рассказала мне о своей семье. Пять дней и пять ночей без Мемфис. На выходных ресторан был забит охотниками, остановившихся в отеле. Наши пути не пересекались. И каждый вечер, когда я возвращался домой после наступления темноты, свет в лофте был выключен. Дрейк не будил меня.

С его слезами или без, я бы зашёл сегодня вечером.

Я просто… чёрт возьми, я скучал по ней. Я скучал по сладкому аромату её духов. Я скучал по её нежному шёпоту. Я скучал по тому, как она прячет подбородок, чтобы скрыть румянец.

Я бы нашёл предлог, чтобы навестить её, даже если это было просто для того, чтобы поздороваться. Чтобы дать ей понять, что история, которую она рассказала о своих родителях, не отпугнула меня. Неудивительно, что она сбежала в Монтану.

То, через что она прошла в одиночку, было немыслимо.

Моя семья только и делала, что оказывала поддержку, граничащую с властностью, но только потому, что им было не всё равно. Ни за что на свете мама и папа не стали бы обращаться со своими дочерями так, как обращались с Мемфис. Ни за что на свете они бы не упустили возможности взять на руки своего внука.

Чёрт, но она была сильной. Я чертовски уважал её за то, что она ушла. От денег. От наследия. От контроля. Я восхищался тем, что она поставила жизнь своего сына на первое место.

Как бы рискованно это ни было, я должен был увидеть её. И, надеюсь, мне удастся удержаться от поцелуя.

Потому что, чёрт возьми, как же я хотел её поцеловать. Как я почти поцеловал её той ночью.

Одинадцать минут шестого. Почему я не знал её расписание? Что, если ей понадобится помощь? Кому бы она позвонила? Есть ли у неё вообще мой номер?

Стук моих пальцев по гранитной столешнице наполнил тишину дома. Я думал, что буду скучать по этому. Тишине. Одиночеству. Но весь день у меня внутри была тревога: слишком тихо. Слишком пусто. Где она была?

Работа по дому не помогла успокоить нервы. Не помогла и уборка гаража. Теперь все два места были чистыми, и у нас с Мемфис было достаточно места для парковки, когда выпадет снег. Я не планировал готовить сегодня. У меня было много остатков еды.

Но мне нужна было чем-то занять себя, хоть чем-то, чтобы отвлечься от пустой подъездной дорожки, поэтому я направился в кладовку и достал пакет с манной мукой.

Приготовление теста для макарон и его раскатка не должны были занять много времени. Вот только каждые тридцать секунд я поглядывал на дорожку, надеясь увидеть серый «Вольво», направляющийся в мою сторону. За стеклом был лишь прохладный осенний день.

Трава на лугах из зелёной превратилась в золотую. Жёлтые сосны были покрыты инеем. Горы вдали были покрыты белыми шапками.

Осень была моим любимым временем года, и, если не считать небольшого притока охотников в этот район, в эти дни на Главной улице было больше знакомых лиц, чем незнакомцев. До праздников было еще далеко. Это было время, чтобы немного отдохнуть.

Но сегодня я занимался чем угодно, только не отдыхал, и, если я собирался чувствовать себя так в выходной день, что ж… Я буду мамой, Скип, до Рождества.

Когда макароны были нарезаны и готовы, я нашёл кастрюлю и поставил её на огонь. Затем я достал из холодильника пучок шпината и грибы. Я искал сливки, чтобы приготовить простой соус, когда снаружи под шинами захрустел гравий.

Разумнее всего было бы остаться здесь, зарывшись лицом в холодильник, но я захлопнул его и направился к входной двери.

Мемфис отстёгивала автокресло Дрейка, когда я вышел на улицу. Она стояла во весь рост, держа его переноску на руке, и когда она взглянула поверх крыши «Вольво», моё сердце упало. Её лицо было в пятнах. Глаза были красными, как будто она плакала всю дорогу сюда. И Дрейк кричал.

Это напомнило мне о её первом дне в Куинси. Тогда мне не понравилось видеть это. И уж точно мне не нравилось видеть это сейчас.

— Что случилось? — я пересёк подъездную дорожку, переместившись прямо в её пространство и взял ручку автокресла.

— Ничего, — она махнула рукой и фыркнула. — Просто понедельник.

— Мемфис, — предупредил я.

— Я в порядке, — она залезла в машину и вытащила сумку с подгузниками Дрейка, затем закрыла дверь и подошла к багажнику, открывая его. Ещё одна слеза, которую она не успела вытереть, стекала по её щеке.

Мне не нравилось видеть, как Дрейк плачет. Но Мемфис? Это было похоже на то, как будто из меня выбили дух.

— Эй — я подошёл к ней и положил руку на её локоть. — Что случилось, милая?

— Я просто… — её плечи опустились. — У меня был плохой день.

Что-то случилось в отеле? Это было связано с её семьёй? Или с отцом Дрейка? Когда дело доходило до Мемфис и её прошлого, было сотни вопросов без ответов, но Дрейк плакал, и сейчас было не время копать.

Поэтому я протянул руку мимо неё за упаковкой подгузников, а затем направился к двери.

— Куда ты идёшь? — крикнула она мне в спину, пока я шёл к своему дому, а не к её.

— Заношу их в дом.

— Ты идёшь не в ту сторону.

— Пойдём, — я продолжал идти прямо к своему дому, где в воздухе витал запах средства для мытья полов и хозяйственного мыла.

Когда я дошёл до кухни с ребенком, дверь за мной закрылась. Я положил подгузники на остров вместе с сиденьем Дрейка и отстегнул его, когда за моим плечом раздались шаги Мемфис.

— Этот плохой день. Он вошёл в твою пятёрку?

Она подошла ко мне, наблюдая, как я поднимаю Дрейка с сиденья.

— Нет.

— Хорошо.

Прежде чем я успел усадить Дрейка на плечо, она выхватила сына из моих рук и взяла его на руки. Затем она вздохнула, вдох был таким глубоким и долгим, как будто она пробыла под водой пять минут и наконец-то вынырнула на поверхность.

Она закрыла глаза и осыпала лоб Дрейка поцелуями. Его суета почти сразу прекратилась.

Как она могла не заметить, как сильно она его успокоила? Да, возможно, они боролись в час ночи. Но этот ребёнок нуждался в ней так же, как она в нём. Этим двоим было суждено быть вместе.

Наблюдать за ними было всё равно что вторгаться в ритуал, в момент, который они разделяли каждый день, приходя домой и находя покой вместе.

Я дал им минуту, направился к холодильнику, чтобы откупорить бутылку Пино Гриджио и налить два бокала.

— Ты занят, — сказала она. — Мы не будем прерывать твой вечер.

Я принёс её бокал вина.

— Оставайтесь на ужин.

— Что ты готовишь? — она подошла к углу острова, рассматривая макароны и овощи на разделочной доске.

— Ужин, — я ухмыльнулся. — Ты узнаешь, если останешься.

Она закатила глаза, улыбка заиграла в уголках её красивого рта. Но она взяла вино, и её плечи начали медленно опускаться.

— Спасибо.

— Чувствуйте себя как дома.

Держа Дрейка на бедре, она оглядела помещение.

— Тебя сегодня не было в ресторане.

— Ты заметила?

Она пожала плечами.

— Я обычно паркуюсь рядом с твоим грузовиком.

Или она искала меня. Возможно, так же часто, как я искал её.

Я подошёл к разделочной доске и начал нарезать шпинат, пока она рылась в сумке для подгузников и доставала со дна бутылочку с молочной смесью.

Она прошла мимо меня к раковине, наполнила бутылочку водой и взболтала её. Затем она прошла в гостиную и села на диван, чтобы покормить Дрейка.

Я опустил пасту в кипящую воду, затем взял её бокал с вином и отнёс его ей в гостиную.

— У тебя прекрасный дом, — в выражении её лица была грусть.

— Что это за взгляд? — я присел на край кофейного столика, мои колени были всего в нескольких дюймах от её ног.

Это было слишком близко.

Недостаточно близко.

Все границы, которые я намеревался сохранить, таяли.

— Я не знаю, что со мной сегодня не так, — она посмотрела вниз на Дрейка. — Ему почти четыре месяца. Как это произошло? Как он так быстро вырос?

— Мне говорили, что дети так делают.

Она грустно улыбнулась.

— Как ты думаешь, он любит меня?

— Посмотри на него, и ты получишь ответ.

Потому что этот маленький мальчик смотрел на свою мать так, будто она повесила луну и звезды. Он потягивал свою бутылочку, отдыхая в её объятиях не о чем не переживая.

Она закрыла глаза и кивнула. Затем она выпрямилась, стряхивая с себя грусть.

— Это не типичный дом в стиле Монтаны. Не то чтобы я бывала во многих. Но он отличается от всего, что я видела в городе. Он очень современный.

— Если ты ищешь традиционные загородные дома, тебе придётся посетить дом моих родителей. Или Гриффа и Уинн.

— Тебе это подходит. Ровные линии. Окна. Угрюмая атмосфера.

— Ты говоришь, что я угрюмый?

Она улыбнулась шире — самая большая победа за весь мой день.

— Посмотри в зеркало, и ты получишь ответ.

— Хорошо сыграно, мисс Уорд, — я усмехнулся и встал, вернувшись на кухню.

Мемфис закончила кормить Дрейка, затем отнесла его на остров, наблюдая, как я готовлю, — почему ты выбрал такой стиль интерьера?

— Когда я жил в Сан-Франциско, я жил в тесной двухкомнатной квартире с тремя окнами. Все они выходили на кирпичное здание через переулок. Я сходил с ума, не имея возможности выглянуть наружу и увидеть дальше, чем на двадцать метров.

Ни деревьев. Ни травы. Даже неба нет. Для парня из Монтаны, выросшего на просторном ранчо, эта квартира могла бы стать тюремной камерой.

— Когда я вернулся домой, я знал, что хочу жить в деревне, но был избирателен в выборе участка. Мои родители и Гриффин предложили часть ранчо, но я хотел быть ближе к городу. Когда зимние дороги завалены снегом, им приходится не уезжать, а мне нужно каждый день ездить в город. Я не торопился, ожидая, пока подходящая недвижимость появится на рынке. Пока я ждал, жил в квартире сторожа в отеле.

— О, я не знала, что есть квартира сторожа.

— Квартира — это слишком громко сказано, — сказал я. — Она была меньше, чем твой лофт. Но теперь её нет. Она была рядом с кухней, и когда мы делали перепланировку, я убрал стену, чтобы использовать это пространство для холодильной камеры и моего кабинета.

— Ах, — она кивнула. — Полагаю, в той квартире не было окон.

— Ни одного. Я так устал от искусственного света, что, когда я купил этот участок и нанял архитектора, я сказал ему, что хочу иметь столько окон, чтобы видеть улицу из каждого сантиметра дома. Даже из ванных комнат.

Её глаза просканировали стены.

— Теперь я должна увидеть эти ванные комнаты.

Я усмехнулся и указал вниз по коридору.

— Там внизу две. И ещё одна в моей комнате. Иди. Я закончу это, пока ты всё проверишь.

Она улыбнулась и отправилась на поиски, прихватив с собой Дрейка.

Я смотрел, как она исчезает, мой взгляд скользил по её стройным плечам к мягкому покачиванию бёдер. Джинсы обтягивали изгиб её попы и длинные, стройные ноги. Пряди её волос развевались на талии.

Чёрт бы побрал эти волосы. Так часто на работе она собирала их в хвост. Когда я приходил в лофт, они обычно были в беспорядочном пучке. Они были длиннее, чем я предполагал. И всё, чего я хотел, это намотать эти светлые волны на кулак, пока я беру её рот. Я хотел, чтобы эти волосы рассыпались по моей подушке и пропустить между пальцами.

Мой член набух.

— Сосредоточься, — пробормотал я.

Я закончил с пастой, приготовив соус и добавив овощи. Затем я поставил каждому из нас по тарелке, посыпав её свежим пармезаном и итальянской петрушкой. Я наполнял её бокал вином, когда она проходила мимо кухни, направляясь в мою спальню.

Разложив салфетки и вилки, я поставил автокресло Дрейка на стол, чтобы он мог сидеть и смотреть, как мы едим.

— Ты когда-нибудь беспокоился, что кто-нибудь зайдёт к тебе на задний двор и застанет тебя в душе? — спросила Мемфис, возвращаясь в комнату.

Гостиная, кухня и столовая были соединены открытой планировкой. Это означало, что из кухни я мог разговаривать с гостями.

— Не-а. Сюда никто не приходит. Правда, этим летом меня навестил олень.

Она хихикнула, ещё одна победа, и усадила Дрейка на его место. Затем она села на ближайший к нему стул и положила салфетку себе на колени.

— Спасибо тебе за это. За то, что приготовил мне ужин и заставил меня улыбнуться.

— Это уже две благодарности с тех пор, как ты вошла в дверь, — она открыла рот, но я поднял руку, чтобы остановить её. — Не извиняйся.

— Хорошо, — в шоколадно-карих глазах блеснул смех, и заплясали карамельные искорки. Этот смех устремился прямо мне в пах.

— Давай есть, — я тяжело сглотнул и поднял вилку, но она замерла в воздухе, пока она вертела кусочек пасты и подносила его ко рту. Её голова откинулась на одну сторону, когда она жевала, и она закрыла глаза, а на лице появилось выражение полного удовольствия.

Взгляд, который я хотел бы увидеть, пока буду толкаться в её тепло.

Она даже не осознавала своей красоты, не так ли? Мемфис была сладким искушением и греховным желанием.

Дрейк пихнул свой стул, издав радостный визг. Я опустил взгляд в свою тарелку, сосредоточившись на еде, а не на его матери.

— Это вкусно, — сказала она.

— Это довольно просто.

— Может быть, для тебя.

— Ты часто готовишь? — спросил я.

Она покачала головой.

— Нет. В детстве у моих родителей был повар. И я много ела в городе.

— Хочешь, я научу тебя готовить?

— Может быть, — ещё одна улыбка. Ещё одна победа.

Дрейк издал ещё одну серию звуков, развлекая нас обоих, пока мы ели.

— Похоже, он сегодня не очень-то вздремнул в детском саду, — Мемфис ущипнула его обутую ногу. — Может, он действительно будет спать всю ночь.

— Может быть, — я ненавидел то, что надеялся, что это не так.

— Я хотела сказать тебе, что, кажется, нашла новую квартиру.

Вилка выпала из моей руки и упала в пустую тарелку.

— Что? Где?

Когда Элоиза попросила меня отдать Мемфис лофт, она сказала, что та, скорее всего, уедет к зиме. Зима была не за горами, и от одной мысли о её переезде у меня скрутило живот.

Это было слишком рано, верно? Она только переехала сюда. Они только начали входить в привычный ритм жизни. К чему такая чёртова спешка?

— Вообще-то, это недалеко от отеля, — она назвала адрес, и моё сердце подскочило к горлу.

— Ты не можешь там жить.

Её лоб нахмурился.

— Почему?

— Потому что я знаю, о каком месте ты говоришь. Светло-голубой дом, верно?

— Да.

— Я почти переехал туда, когда вернулся в Куинси. Там довольно многолюдно, потому что он находится рядом с «У Вилли».

— Что такое «У Вилли»?

— Бар и местный притон. Там будет шумно.

— О, — она нахмурилась. — Я только оттуда, и там было тихо.

— Сегодня понедельник. Проезжай мимо в пятницу или субботу вечером.

— Чёрт, — она вздохнула. — Ну, я обещаю, что буду искать.

— Не беспокойся об этом. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе нужно.

За те недели, что она жила здесь, я привязался к её машине на подъездной дорожке. Я привык искать её свет по утрам. И мне нравилось знать, что она спит рядом, когда я возвращался домой каждый вечер.

— Это была временная договорённость, — сказала она.

— Ты хочешь съехать? — я затаил дыхание, ожидая ответа.

— Нет.

Спасибо блять.

— Оставайся. Тебе не нужно съезжать.

— Ты уверен?

Я пожал плечами.

— Будет гораздо проще научить тебя готовить, если ты будешь моей соседкой.

Она снова улыбнулась и встала, собирая нашу пустую посуду, — я приберусь.

— Ты убираешь весь день.

— Я не против, — она легко передвигалась по кухне.

Я невозмутимо смотрел на неё.

Мне не нравилось присутствие людей на моей кухне. Даже мама и Лайла знали, что не стоит вмешиваться, когда они приходят. Для Мемфис я сделаю исключение.

— Я лучше отведу Дрейка домой и в ванну, — сказала она, вешая полотенце на ручку духовки.

— Я отнесу его наверх.

Она не стала спорить, пока я поднимал Дрейка одной рукой, а свободной брал автокресло, пока Мемфис тащила свою сумочку и подгузники на чердак. Когда её вещи были убраны, а Дрейк лежал на одеяле, она проводила меня до двери, — ещё раз спасибо за ужин.

— Пожалуйста, — прядь волос, та самая, которую я заправил ей за ухо той ночью, упала ей на лоб.

Кончики моих пальцев заправили её, заставив её вздохнуть. Её взгляд упал на мой рот.

Я придвинулся ближе, пока изгиб её изящных грудей не коснулся моей футболки.

Она приподнялась на носочки, её рука поднялась к моей груди. Её ладонь прижалась к моему твёрдому соску.

Я наклонился, готовый взять этот рот и сделать его своим, когда Дрейк заворковал.

Всё моё тело напряглось, прежде чем я сделал шаг в сторону. Чёрт. Розовый румянец на щеках Мемфис совпал с цветом её губ.

— Мне пора.

— Да, — она отстранилась. — Мне, гм… лучше подготовить его ко сну.

— Спокойной ночи, — я заставил себя выйти за дверь и пойти к себе домой, чтобы принять холодный душ. Потом я провёл остаток ночи за чтением пялясь на одну страницу часами, потому что моя концентрация была хреновой, благодаря тому не до поцелую.

Боже, я хотел её. Прошло много времени с тех пор, как я жаждал женщину.

Её тела. Её разума. Её времени. Я хотел всего этого.

Но… Дрейк.

Этот парень всё изменил.

Темнота прокралась в дом, когда я забрался в кровать, впервые желая, чтобы я не был под этой крышей один.

Мои родители, брат и сестры часто заходили ко мне. Но это было до рождения Хадсона, а теперь мы все собирались у Гриффа и Уинн, чтобы он был поближе к своей кроватке.

Мемфис и Дрейк оживили мой дом. Смех и шум, в которых я даже не подозревал, что нуждался.

Я ненавидел давать уроки кулинарии. Это была моя личная пытка. Но ради возможности быть с Мемфис здесь, хотя бы ненадолго, я готов терпеть.

Мемфис. Её имя не выходило у меня из головы, когда я засыпал.

Мемфис. Я так и не узнал, почему она плакала, когда вернулась домой.

И на следующее утро, когда она с яркой улыбкой спустилась по лестнице лофта, я решил не спрашивать.