Монстр в ее постели

Глава шестая

– Вадим всегда был ревнивым. До психа. И очень любил жену. Но Лена, конечно, не святая. Красивая, яркая, дерзкая и все такое. Вадим увел ее у партнера по бизнесу, долго добивался и порой вел себя как ненормальный, пока в итоге не получил свое. Женился буквально через неделю после того, как она ушла от бывшего. Думаю, он в глубине души понимал, что может появиться еще более сильный мужик и Ленка точно так же к нему упорхнет, поэтому и бесился. Контролировал ее соцсети, телефон, приставил водителя следить и все такое.

Я хмыкаю. Да, очень похоже на моего нового соседа. Исаев не привык, что ему перечат.

Мы пьем кофе с потрясающим десертом, и я чувствую дикий стыд перед Ванькой. Сама я не без удовольствия пообедала с Артемом, наевшись впервые за, наверное, года три по-настоящему божественной еды. А брата накормлю сосисками с картошкой, когда придем. Или просто картошкой, потому что денег почти нет. Хороша же сестра!

– Естественно, у Лены все это вызывало раздражение. Естественно, Лена ему изменила с одним из партнеров. И естественно, Вадим обо всем узнал. Когда она поняла, что дело пахнет керосином, то прибегла к самому пошлому и дешевому приему: сказала, что не изменяла, что ее изнасиловали. Тогда Вадим слетел с катушек и застрелил ее любовника. Вот и вся история.

Кофе как-то резко перестает радовать. Я отставляю в сторону пустую тарелку и ежусь.

– Защита на суде пыталась представить дело как самооборону, но ничего не вышло. Тогда стали давить на состояние аффекта, на то, что бедную девушку изнасиловали, но Лена пошла в отказ. Сказала, что Вадим все придумал, что она даже не была знакома с жертвой. Проверить не удалось, и Вадим сел. Правда, вот вышел по УДО, походу. Что странно, конечно, с такой-то статьей. Не подумай, я не оправдываю брата, поэтому он меня и ненавидит. Он не садист, не маньяк и не подонок, но определенные проблемы у него есть. Уверена, что он тебе не угрожает?

Если бы я была романтичной дурочкой, я бы сказала, что Вадим из рассказа Артема и тот, который мазал меня кремом в ванной, – два совершенно разных человека. Не может хладнокровный убийца, ревнивец и псих так осторожно и в то же время уверенно касаться. Но я не дурочка (хочется верить) и прекрасно знаю, какими могут быть самые отъявленные мерзавцы.

– Не думаю, что твоему брату есть до нас дело. Мы его раздражаем, но не задеваем эмоционально.

– Я все же чувствую свою вину. Может, я сниму тебе номер в отеле? На первое время, пока мои юристы не придумают, что делать с квартирой и Вадимом.

Хоть предложение и заманчивое, я качаю головой.

– Я на карандаше у классной руководительницы и у опеки. Если в школе узнают, что Ваня живет в отеле, который его сестре оплачивает посторонний человек, и все это по причине того, что в нашей квартире поселился бывший сиделец… я даже не знаю, чем все это закончится. Но я буду благодарна за помощь с юристами. Она мне пригодится.

– Конечно, – улыбается Артем.

Время обеда подходит к концу. Прокопенко оплачивает счет и поднимается, подавая мне плащ. Стыдно, но я не делаю даже попытки заплатить за себя, мне просто не по карману сейчас ресторан.

– Я позвоню, как что-то узнаю. И ты обязательно звони, если понадоблюсь. Если что-то случится или захочется поговорить. Надеюсь, что смогу решить эту проблему и в благодарность ты позволишь пригласить себя на ужин.

А вот это, пожалуй, лишнее. Хоть мне и приятно внимание взрослого и обеспеченного мужчины, начать встречаться с братом ревнивого психа – плохая идея. Отвратительная, я бы сказала.

К счастью, Прокопенко не настаивает и сводит все к шутке.

– Подбросить?

– Нет, спасибо, мне нужно забрать брата.

– Не вопрос, заберем и подброшу.

– Артем… спасибо за все, и за предложение тоже. Но я не хочу, чтобы Ваня тебя видел. Ребенок может проболтаться, а если Исаев узнает, что мы встретились, то сделает мою жизнь невыносимой. Ну и может начать вставлять палки в колеса тебе. А еще я сказала брату, что встреча по вопросу бизнеса, хочу открыть свою студию маникюра. Лучше, чтобы он остался в стороне от этих проблем. Не обижайся.

– Все в порядке, – улыбается Прокопенко. – Ты должна была крыть меня матом и угрожать засудить за эту сделку с квартирой. А вместо этого я провел один из самых приятных ланчей в жизни и буду верить, что однажды он повторится. Я позвоню, Даш. И все обязательно будет хорошо.

Мы прощаемся у светофора. Артем направляется в одно из офисных зданий, а я иду в антикафе за Ванькой. Всю дорогу меня преследует странное ощущение от разговора с братом Вадима.

Он приятный. Вежливый, обаятельный, очень эмпатичный, красивый и знающий себе цену. Он обещает помочь и встает на мою сторону. Он – шанс выпутаться из сложившейся ситуации с минимальными потерями, единственная надежда, потому что если Исаева не угомонит брат, то этого не сделает никто.

Но почему тогда у меня такое ощущение, будто я обедала с манекеном? Новеньким, блестящим манекеном в дорогом костюме?

Нервная система ни к черту.

Когда мы с братом выходим на улицу, он непривычно тихий и задумчивый, но, сколько я ни пытаюсь допытаться, что случилось, он только отмахивается. Конечно, я представляю себе сотни ужасов: его кто-то обидел, он что-то сломал, у него что-то болит. Но Ванька лепит стандартные отмазки про непройденный уровень и скучный «окружающий мир», который ждет его завтра.

– Как твоя встреча? Ты договорилась о бизнесе?

– Пока нет, но есть надежда. Завтра буду искать помещения и подавать заявки на кредит. Ты голодный? Надо зайти в магазин.

У меня должно хватить денег на пару сосисок, а дома есть макароны. Если сосед и их не сожрал.

Душа требует действий, и всю дорогу я копаюсь в телефоне, читая о том, как открыть свой кабинет маникюра. Опыт мастеров, документы, отчетность, помещение и все такое. Мне одновременно и страшно, и волнительно. Иметь свое дело – недостижимая мечта, что-то из фантазий об идеальном будущем. Правда, я не думала, что это будет маникюр, но почему бы и нет?

Ванька носится рядом. То отбегает, чтобы посмотреть на белых голубей, то убегает вперед, чтобы успеть покачаться на качели, пока я неспешно бреду по аллее. Мы специально идем через парк, осенью он особенно красив. Оба сознательно оттягиваем момент возвращения домой.

– Даш! – вдруг кричит брат. – Даш! Смотри!

Он машет чем-то, зажатым в руке, но с такого расстояния я не могу рассмотреть, что там.

– Смотри, что я нашел!

Ванька подбегает и протягивает купюру. Сначала я, чувствуя, как сжимается сердце от жалости, думаю, что это банкнота банка приколов, такие часто валяются на улицах. Но пятитысячная, похоже, настоящая.

– Где это ты нашел? Кто-то уронил? Надо вернуть.

– Там, под лавочкой!

Парк совершенно пуст. Возвращать деньги некому.

– Точно нашел?

Брат кивает, честными-пречестными глазами глядя на меня. Да и купюра явно с земли: местами виднеются отпечатки ботинок и налипшая грязь.

– Тогда пойдем в магазин, что ли? – через силу улыбаюсь я.

Довольно унизительно радоваться случайно найденным деньгам, но я радуюсь. Есть еще несколько дней, чтобы заново отстроить разрушенную жизнь.

– Везучий ты у меня, – ерошу волосы брата и улыбаюсь.

Пахнет осенью. Я старательно убеждаю себя, что этот запах – влажной листвы, дождя и свежеокрашенных скамеек – запах перемен. И что совсем скоро жизнь круто изменится, а новая я буду смеяться над днем, когда радовалась свалившейся с неба оранжевой купюре.

Весь вечер я борюсь с собой, чтобы не высовываться из комнаты. Порой мне кажется, словно после тюрьмы я откатился на десяток лет назад, куда-то во времена школы или студенчества. Когда соблазн дергать симпатичных однокурсниц за косички становится нестерпимым. Очень хочется подоставать Богданову, но я мужественно держусь.

Судя по звукам и запахам из кухни, а также по тому, что я еще жив, пацан сдержал слово и удачно интегрировал мои деньги в семейный бюджет. И вот какая интересная штука: я даже испытываю некоторую жалость. Мать-одиночка, живущая на крохи с маникюра, пустой холодильник, голодный ребенок. Для такой жизни Дарья Богданова слишком симпатичная и наивная.

Я пытаюсь отвлечься, но раз за разом непонятным образом прихожу к одной и той же точке.

Теперь у меня есть смартфон и выход в Сеть. Я могу узнать все новости, перечитать кучу вышедших за это время книг, посвятить время анализу рынка, наконец, найти секс на одну ночь, а вместо этого я старательно и упорно ищу Богданову в соцсетях.

В Сети у нее рабочая страничка с кучей снимков ногтей, но есть и личные фотки. Надо сказать, у девки есть вкус. Лаконичная, в серо-голубой гамме страница отличается от прочих – а я пересмотрел их кучу прежде, чем нашел соседку. Она умеет фотографироваться и снимать и, пожалуй, даже неплоха как мастер. Хотя я никогда не был фанатом ярких женских когтищ. Вульгарно, колхозно и совсем не привлекательно.

С другой стороны, бывшая жена всегда носила короткие естественные ногти, что не сделало ее хорошим человеком. Так что, может, и плевать.

Ногти меня мало интересуют, а вот фотки самой Дарьи – пусть их и немного – очень даже. Увы, но под ними никакой интересной информации, так что вся ценность – только передернуть. Но это слишком скучно. И вообще, если бы Пашка видел, чем я занимаюсь, вместо того чтобы работать, он бы пожалел, что согласился сотрудничать.

В историях Богдановой какая-то ерунда. Парк с осенними листьями, репост поиска хозяев для какого-то бездомного котика и – усилия вознаграждены! – фотка самой Богдановой в том же парке.

«Девочки, простите, что пропала и отменила все записи, но больничный – очень неприятная штука! Восстанавливаюсь после простуды, потихоньку уже гуляю. В скором времени обязательно возобновлю работу, причем сделаю это в новом классном месте. Уверена, вам понравится, и нам больше не придется ютиться на моем пусть и любимом, но тесном балкончике».

Интересно, где она найдет бабки на новое место, если едва способна купить еды? Кстати, надо будет проверить долги по коммуналке. Будет неловко, если нам всем отключат свет. Уверен, что там есть чему ужаснуться.

Потом все-таки приходится отвлечься на работу – звонит Пашка, и мы долго обсуждаем проект. Пока все идет неплохо, и сейчас самое главное – сделать все тихо, чтобы Артем не успел среагировать. А дальше уже дело техники. Если получим деньги с жирного заказчика брата, можно будет взять быка за рога, снять нормальный офис и съездить на IT-форум, а там уж я смогу связаться с новыми людьми.

Только к полуночи, когда в комнате Богдановых уже темно и тихо, я выползаю на кухню, чтобы что-нибудь перекусить. День выдался тяжелый, и, пожалуй, я намерен отправиться спать. С утра очень хочется побриться, привести себя в порядок и… даже не знаю, заказать каких-нибудь шмоток, может. Пора выбираться в реальную жизнь. Даже удивительно, что у меня появился к ней вкус.

Еды не особо много, Дарья теперь оставляет в холодильнике только то, что нельзя заныкать в комнате. Это забавно, хотя и довольно логично. Но на банку тушенки и пакетик гречки, которые я взял утром, никто не покушался. Стоит еще и начать нормально питаться, будет обидно выйти из тюрьмы, вернуть бизнес, свободную жизнь и сдохнуть от язвы.

Из коробки каши вместе с пакетиком выпадает какая-то яркая штука.

Пирожное «Молочный ломтик» – и сверху стикер с кривыми печатными буквами: «Спасибо».

О, надо же, перепало сладкое даже без наглого разграбления чужих запасов. Интересный мальчишка. Забавный.

Работать уже не хочется, и я сам не замечаю, как в процессе чтения всякой ерунды в Сети отрубаюсь прямо с телефоном в руках. И просыпаюсь только утром, когда соседка с ребенком уже куда-то свалили, а за окном начинает тарабанить противный осенний дождь.

Не хочется ничего, кроме кофе. Я лениво помешиваю его в турке, попутно пялясь в экран: оказывается, я неимоверно соскучился по интернету. Хорошо, что есть Богданова: когда накатывает нестерпимое желание сунуть нос в жизнь бывшей или брата, я открываю вкладку с соцсетями соседки.

И к собственному удивлению, вижу, что она меня заблокировала.

Впрочем, почти сразу же об этом пожалела.

На кухне удобно работать. Я вообще люблю работать в тишине и одиночестве, поэтому решаю использовать время до прихода соседей на благо будущего. Хорошо бы получить-таки заказ и снять офис, коворкинги и кафешки я просто ненавижу. Хотя работать в родительской квартире оказалось проще, чем я думал.

Она уже не родительская. И тем более не моя. Она принадлежит Богдановым, и теперь в ней разворачивается их история, а не моя. Я здесь временный гость, хоть и – будем откровенны – наглый и бесцеремонный.

Мне не удается поработать долго. Хлопает дверь, возвещая о возвращении Богдановой. В этот раз она долго, обычно отводит сына в школу и возвращается не позже девяти, а сейчас почти одиннадцать. Судя по всему, Дарья торопится. Может, нашла работу?

Сначала грохот доносится из ее комнаты, потом из коридора. Любопытство требует выйти и посмотреть, что она там делает, а чуйка твердит остаться и ждать. Вряд ли Богданова решила рискнуть и силой выставить меня за дверь.

Настает черед ванной, и я начинаю догадываться, что Дарья делает уборку. Причем с какой-то немыслимой скоростью: у нее уходит минут по пятнадцать на каждое помещение в квартире. Наконец она появляется и в кухне. Светленький, худенький тасманский дьявол. Она словно не видит меня, сгребает в раковину всю посуду, включая кружку с кофе, который я даже не успел допить, протирает столешницу, убирает все бесхозное в шкафы. Потом уносится и возвращается с двумя пакетами продуктов, которые начинает распихивать по холодильнику.

Виноград, йогурты, курица, сок, еще какая-то хрень.

Теперь я окончательно перестаю что-либо понимать. А как же белочка, прячущая орешки, чтобы злобный белк-сосед их не сожрал?

– Ты двинулась крышей? – интересуюсь я, и Богданова вздрагивает.

Она как будто не видела меня до этого. Девчонка медленно поворачивается ко мне, не обращая внимания на возмущенный писк открытого холодильника, решившего, что ему угрожает разморозка.

– Ау-у-у, – я машу ладонью у нее перед носом, – тебя ударили по голове и оттуда выпала кукушечка? Что ты с утра носишься?

Она явно чем-то не то взволнована, не то напугана. Глаза огромные, волосы выбились из косы, вся бледная и какая-то непривычно тихая.

– Вы здесь… вы… мне нужно, чтобы вы ушли!

– Мы это уже проходили. И я послал тебя на три буквы, если мне не изменяет память. Пора смириться с неизбежным. По-моему, я очень неплохой сосед. Лучше, чем мог бы оказаться.

– Нет, я… на время! Вы можете уйти на сегодня? До вечера, я не знаю… часов до девяти? Посидите в кафешке или… не знаю, я вам дам денег на кафе!

Ага, моих же денег и даст. Интересное кино.

– Не хочу сидеть в кафе. Я имею право здесь находиться, я здесь живу. Суд разрешил, помнишь?

Богданова смотрит умоляюще, и мне становится интересно.

– Пожалуйста! Это важно!

– Меня не впечатляют женские слезы. И зачем же тебе нужно, чтобы я ушел? Только не говори, что нашла себе мужика, это настолько смешно, что даже интересно.

На ее щеках появляется румянец.

– Сегодня придут из опеки, – нехотя говорит она. – Учительница в школе позвонила и сказала, что Ваню бьют и не кормят. Звонили из опеки, сегодня в два часа придут познакомиться. Будут смотреть квартиру, условия, рабочее место, продукты и так далее. Если им что-то не понравится… я не знаю, что там делают, но вряд ли дарят пылесос!

– Ага, а если вместе с виноградиком и столом по всем СНиПам увидят бывшего зэка, то им это точно не понравится.

– Да, и они могут отобрать Ваню.

Да и плевать я хотел на ее Ваню.

– Вы уйдете?

– Нет.

– Почему?!

– А почему я должен уходить? Не вижу никаких причин помогать тебе. Ты с тех пор, как я вошел, только и делаешь, что орешь. Думаешь, тебе будут отвечать добром на ненависть? Мир не так работает, детка.

– То есть это я во всем виновата?! – От злости Богдановой не хватает воздуха, а мне нравится ее бесить. – Вы вломились в мой дом! Угрожали! Оскорбляли! Испугали мне ребенка! Отобрали работу! Пользуетесь моими вещами, продуктами, не вложив ни копейки! И это я виновата?!

– Ты как-то странно просишь о помощи, малышка.

Она закрывает глаза, бессильно сжимая кулаки, а на моих губах играет улыбка – и я ничего не могу с собой поделать. Да, я не святой и не собираюсь его из себя строить. Я давно в бизнесе и умею выжимать максимум выгоды из любой ситуации. И годы в тюрьме ровным счетом ничего не изменили.

– Помогите, пожалуйста. Прошу по-человечески.

– Смотри, как забавно, а еще с утра ты не хотела со мной общаться. Даже заблокировала.

– Мне что, вас разблокировать и тогда вы сделаете то, о чем я прошу?

– Нет, спасибо, я уже создал новый профиль.

– Тогда что?

Окей, переходим к деловому разговору:

– Давай придумаем, что я получу взамен на эту вроде бы маленькую и незначительную услугу, от которой зависит твое будущее.