Мой дерзкий герой

Глава 39

О Дне независимости Касси старалась не думать. Она любила этот праздник с детства, когда они всей семьей отправлялись с фермы в их маленький городок (с тех пор превратившийся в пригород большого города) на гулянья. По прибытии в город они выбирали на тротуаре место получше – чтобы все было видно – и располагались на раскладных стульчиках, которые отец привозил с собой в кузове грузовичка. Затем они смотрели парад, разглядывая проплывавших мимо них на колесных платформах «принцесс» и «королев»; бойскаутов-волчат[21] и девчонок-скаутов в форменной одежде; жен ветеранов Американского легиона со знаменосцем и его ассистентами, которые с каждым годом все прибавляли и прибавляли в весе; приехавших из больших городов клоунов из шрайнеров;[22] местный школьный оркестр, парившийся в шерстяной форме в жаркий день Четвертого июля; сына торговца инструментами за рулем дорогущего, стоимостью в сто тысяч долларов, трактора «Джон Дир» с кондиционером и телевизором; обитателей дома престарелых в открытой, запряженной лошадью коляске и прочий люд на грузовых пикапах – всех, кто пожелал участвовать в параде.

После парада они всей семьей, пройдя несколько кварталов, оказывались в городском парке, где устраивалась ярмарка с аттракционами. И тут не пропускали ни одной лошади, катались на всех, до тошноты объедались сладкой ватой, маленькими пончиками, жаренными на гриле початками кукурузы и свиными отбивными на косточке. В ночных танцах на улице хотели участвовать все от мала до велика. На импровизированной танцплощадке на Второй авеню между Мейпл и Мейн, проявляя снисхождение к малышам, путавшимся у них под ногами, кружили в танце взрослые.

Однако настроиться на праздник в этом году Касси никак не удавалось. Их городок почти стал частью мегаполиса, и поэтому поездка туда, по сути, стала поездкой на озеро, придумывала себе отговорки Касси, словно последние десять лет было как-то иначе. Она тем не менее упорно выискивала причины остаться дома, и особенно потому, что мать с сестрой настойчиво звали ее с собой. Но пока что Касси отражать их атаки удавалось.

«До поры до времени», – подумала она, поглядывая на мобильный телефон, валявшийся рядом на кровати. Его звонок громко тренькал, отдаваясь от стен почти пустой спальни.

На дисплее высветился номер Мег.

«Будь же ты наконец взрослым человеком. Ответь».

Ее рука неохотно потянулась к телефону и еще более неохотно нажала кнопку и поднесла трубку к уху.

– Мы сегодня вечером собираемся на озеро. Заедем за тобой.

– Я приеду завтра. Мне сегодня вечером нужно закончить кое-какие отчеты.

– Это накануне праздника? У тебя же впереди целый уик-энд. Возьми их с собой. Я тебе помогу.

– Это результаты инвентаризации некоторых рисунков. Я сверяю их с систематическим каталогом. Но за предложение спасибо. Передай маме, что увидимся завтра.

– Я не могу как-то повлиять на твое решение?

– Приеду утром. Не задержусь – дорога будет свободная.

– Обещаешь?

– Обещаю, – солгала Касси, решив, что у нее впереди ночь, а утро вечера мудренее – она уж что-нибудь придумает посолиднее. – Будь осторожней на дороге.

Мать, должно быть, обладала телепатическими способностями, потому что едва Касси отключила телефон, как он затрезвонил снова.

– Я не допущу, чтобы ты в День независимости сидела одна дома и куксилась. Вот отец то же говорит. Скажи, Джим! – прокричала Митци в сторону.

– Привет, мама. – В воображении Касси тут же возникла картина: мама в кухне дома на озере, отец, как обычно, с газетой на террасе пьет пиво. После просмотра вечерних новостей – ужин. В этом раз и навсегда установленном распорядке, изменить который не в силах ни дождь, ни снег, ни ночная тьма, было что-то умиротворяющее. Но все же недостаточное, чтобы заставить Касси провести уикэнд на озере с семьей, тогда как намного проще сидеть, не шевелясь, перед экраном своего телевизора.

– Папа говорит, ты непременно должна приехать, – командным тоном заявила Митци. – Он возьмет тебя с собой на рыбалку.

– Спасибо. Я уже разговаривала с Мег. Завтра приеду. Машин на дороге будет мало. – Или скорее всего никакой дороги вообще не будет, думала Касси. Ведь не самоубийца же она, в самом деле. Однако продолжала врать: – Привезти тебе чего-нибудь из «Тобиз»?

– Деточка моя, это было бы так мило с твоей стороны! Привези дюжину дрожжевых пончиков и несколько папиных любимых, с глазурью из кленового сиропа. И пожалуйста, осторожней на дороге.

– Хорошо.

Насколько все же легче врать по телефону. Никто не видит твоих глаз, которые бегают, как у припадочной. Или твоей кровати, которая после дня, проведенного тобой в постели, похожа на груду мусора. Касси не осмелилась признаться своим, что не была на работе. Как не сказала никому в музее, что завтра утром в День независимости останется дома.

Ведь прежде чем сесть в машину и поехать, нужно сначала найти в себе силы, чтобы собрать с постели липкие обертки от мороженого, пару почти порожних пакетов из-под чипсов с солью и уксусом, а также совсем пустую коробку из-под шоколадных шариков. Она долго настраивала себя на то, чтобы подняться и приготовить молочно-шоколадный коктейль, но для этого потребовались бы уж совсем нечеловеческие усилия, на которые Касси сейчас не была способна.

Она даже начала всерьез подозревать, не подхватила ли она, случаем, мононуклеоз – слишком уж вялой она стала. Хотя единственный человек, от которого она могла бы его подцепить, находился сейчас в тысячах миль от нее, совершенно позабыв о ее существовании, и, кажется, был в такой физической форме, что ни о какой болезни не могло быть и речи.

Воспоминания о превосходных физических данных Бобби почти заставили Касси пожалеть о том, что она не вполне современная женщина и не обладает достаточной широтой взгляда на секс (хотя это зависит от вашей точки зрения на любовные утехи), чтобы в течение вечера или двух запечатлеть безупречное тело Бобби и его упражнения в постели на видео. Если бы в ней только жили такие наклонности, то сейчас они сослужили бы ей хорошую службу, предоставив возможность сказочно обогатиться, наподобие того человека, который заснял развлечения пьяных, почти голых студентов на пляжах Флориды и Мексики во время весенних каникул и теперь живет себе поживает в многомиллионном особняке в Беверли-Хиллз.

Если б можно было хоть как-то затемнить ее лицо на пленке, она бы подобное предложение рассмотрела с готовностью, потому что Бобби Серр должен быть доступным широким массам. По крайней мере пока он не с ней. Касси вообще не была мстительной… ну если только самую малость. Просто ей очень нужны были деньги, куча денег, и тогда она, возможно, снова почувствовала бы себя счастливой. Хотя Бобби, надо признать, довольно щедро отмерил ей денег из кармана Артура. И все ее долги теперь были оплачены, выписка с банковского счета радовала глаз, и как-нибудь в один прекрасный день, когда у нее появится настроение прошвырнуться по магазинам, она поедет и купит себе мебель.

У нее будет кресло, оплаченное Бобби Серром, диван, оплаченный Бобби Серром, и стол в столовой, который он хотел купить, то есть будет что-то вроде «дома, который построил Джек». Только у нее будет дом, который обставил Бобби Серр.

Интересно, нельзя ли, преобразив таким образом дом на средства, полученные исключительно за счет бурного секса, попасть на телеканал «Дом и сад»? Возможно ли на телевидении подобное шоу?

«Не ехидничай и не злобствуй, – сказала она себе. – Будь благодарна за удовольствие, о котором до этого и мечтать не могла. Рассматривай себя как старлетку Бобби Серра из Миннеаполиса. Как тридцатидвухлетнюю женщину, которой никогда больше не встретить мужчину, способного выдержать с ним сравнение. И кто бы там что ни говорил, – подумала Касси, – а в моем положении любая стала бы ехидничать и злобствовать».

И тут ей срочно потребовалось выпить чего-нибудь или съесть плитку шоколада, а может, и то, и другое.

Прокатившись по оберткам и мятым пакетам, она встала с кровати и направилась в кухню, где стала шарить в шкафах. Ругаясь и проклиная все на свете, она выудила-таки из одного из них плитку шоколада «Вальрона», прятавшуюся за жестяной банкой овсяных хлопьев крупного помола, которые пролежали там не меньше двух лет как рудимент некогда проснувшегося в ней порыва наладить себе правильное питание. Банка так и осталась невскрытой.

В отличие от «Вальроны». Шоколад оказался наполовину съеден. Вот дьявол! Словно сбежавшая с курорта для тучных, Касси за считанные секунды слопала шоколадку и тщательно облизала обертку.

На нее скоро будет жалко смотреть. «Возьми же ты себя наконец в руки, – мысленно приказала себе она. – Ни один мужик не стоит того, чтобы так тосковать и хандрить. Не прошло и двух месяцев, черт возьми, как ты решила навсегда отказаться от мужчин. Вот и давай исполняй свой зарок. Прими это как данность, – сказала она себе, – подобно просвещенному гуру или йогу, который стремится достичь нирваны».

Ну вот. Так-то лучше. Отныне мантра «ни один мужчина не стоит этого» станет ее путеводной звездой.

Встряхнув себя таким образом, Касси вытащила из холодильника бутылку шампанского, припасенного на всякий пожарный случай, уверяя себя, что самопознание и утверждение собственной значимости, безусловно, является тем самым случаем, который необходимо отметить, и с усилием вытащила пробку. Мужчины всегда делают вид, что откупорить шампанское ничего не стоит. И это в ее теперешнем по милости мужчин нервном состоянии тоже бесило Касси – не в той степени, конечно, как присущие им – видимо, генетически – качества перекати-поля, но все же бесило.

Сейчас она найдет что-нибудь приятное по телевизору. А пока будет смотреть, залечит раны, нанесенные ее самолюбию, этим… ммм… очень приятным шампанским. Надо же, как это кстати! «Театр шедевров Эксона Мобила» показывает «Королеву-воительницу». Ура! Да здравствует женская сила! То обстоятельство, что королеву, если вспомнить историю, в итоге постиг печальный конец, в тот момент ничуть не поколебало вновь встрепенувшегося в Касси ощущения собственной женской силы.

Разве королева Боудикка перед своей трагической кончиной не поубивала кучу мужчин, которые причинили ей зло?

Это очень утешает.