Мой дерзкий герой

Глава 4

Ранним утром следующего дня после аскетического, достойного монаха-трапписта завтрака, который состоял из одного пшеничного тоста с молоком, Касси сидела перед раритетным столом в стиле Буль,[3] ожидая, когда Артур закончит говорить по телефону. С отвращением вспоминая вкус сухого тоста без масла, Касси решительно настроилась зайти вечером в магазин. Если б ей не надо было тащиться на работу в такую невероятную рань, она могла бы остановиться у «Уэндиз»[4] и заказать те глазированные булочки-«улитки», с которых она в свое время, когда могла позволить себе забывать пищевые табу, любила начинать день.

Но чтобы переговорить с Артуром наедине, она должна была явиться в музей – по ее понятиям – ни свет ни заря.

Директор музея гордился тем, что появлялся на работе раньше всех. Вот и поди пойми, что кого заводит. Касси бросила взгляд на часы. Семь тридцать. Это для нее настоящий рекорд, побивший даже прошлый. Тогда она приехала в половине девятого – ей нужно было успеть на встречу с президентом Швеции, заехавшим к ним перед десятичасовым рейсом, которым он улетал, чтобы передать в дар от музея Торвальда две картины.

Стараясь вопреки возмутительно раннему часу казаться спокойной и по-настоящему деловой, Касси одернула юбку на коленях и вдруг заметила на ней довольно большое жирное пятно. «Ах чтоб тебя! Вот что получается, когда одеваешься, еще не продрав глаза». Она поспешно прикрыла пятно рукой и слегка наклонилась вперед, приняв, как ей казалось, небрежную позу.

Любая владеющая собой, уравновешенная женщина закрыла бы глаза на такие мелочи, сказала себе Касси. Духовное в человеке гораздо важнее таких поверхностных, прозаичных вещей, как одежда.

Артур, к несчастью, был просто помешан на аккуратности, а Касси все же не чувствовала в себе той уверенности, какую чувствовала бы, продвинься она дальше первой главы «Пути женщины к своей душе» (возможно, Сара Бейнбридж говорила о ситуации, подобной той, в какой оказалась Касси, в последующих главах). Касси попыталась получше прикрыть внушительное пятно. Артур получал удовольствие, указывая подчиненным на то, что, по его мнению, было недостатком в их внешнем облике – естественный результат его одержимости сшитыми на заказ костюмами, накрахмаленными рубашками, идеально завязанными галстуками и начищенной до блеска обувью.

Однако несмотря на свое необычное для мужчины преувеличенное внимание к безупречности внешнего вида, Артур был далек от общепринятого стереотипа директора музея. Высокий, стройный и мускулистый (спасибо личному тренеру), он казался еще более привлекательным благодаря своему личному состоянию, которое накладывало на него особый отпечаток, и являл собой полную противоположность дохлому, бесполому существу профессорского типа, какого очень часто можно наблюдать во главе музеев. Процветанию Артура, без сомнения, способствовало то обстоятельство, что начальные инвестиции в музей были сделаны его дедом, а также то, что семья Нортрупов до сих пор продолжала не скупясь жертвовать музею средства. Благодаря этому Артур в тридцать лет – в неслыханно молодом для этого возрасте – занял пост директора музея. Так что всякий раз, когда он называл Художественный музей Миннеаполиса «своим» музеем – отвратительная манера, вошедшая у него в привычку, – он на самом деле не шутил.

Боже, до чего ж он противный с этой своей так называемой сферой компетенции. Декоративные элементы в византийской архитектуре! Господи! Ну насколько, скажите, человек может быть компетентен в такой узкой области? Он или туп, или неоригинален – выберите нужный вариант.

Пока Артур продолжал что-то монотонно бубнить в трубку, Касси маялась рядом. Не будь она доведена до крайности, не ждала бы сейчас, как какая-то жалкая просительница, пока он закончит обсуждать кражу Рубенса с одним из своих знакомых. И не стала бы обращаться к нему в такой неподходящий момент.

Кража из музея в это утро занимала первые полосы газет, и Касси на миг задумалась, прикидывая, сколько можно выручить за этого Рубенса на нелегальном рынке произведений искусства. Только в качестве посредника она могла бы получить столько, что это позволило бы ей рассчитаться за дом сполна и уж точно жить, ни в чем себе не отказывая.

– Могу уделить тебе пять минут, Кассандра, – энергично проговорил Артур, резко бросив трубку и тем самым прервав мечты Касси о залитой солнцем вилле на Средиземном море с полным штатом прислуги и благоуханием бугенвиллеи. – Чего ты хочешь?

«Твое состояние в обмен на мои счета».

– Прости, что я так рано. – «Будь предупредительной и вежливой», – напомнила себе Касси, отвечая на его неприлично хмурую гримасу улыбкой. – Я понимаю, как ты сейчас замотан, и если б я так не нуждалась в деньгах, я бы тебя ни за что не побеспокоила. Мне нужно сделать взнос за дом.

– Разве ты не заключила со своим бывшим мужем договора о разделе имущества? – В его голосе звенело раздражение.

– Мне остается дом.

– Почему бы тебе его не продать?

– Артур, я к тебе пришла не за советом. – Касси, хоть и старалась держать себя в руках, мало-помалу начинала закипать. Она была осведомлена как о размерах его личного состояния, так и о его своекорыстии и абсолютном отсутствии сочувствия ко всем, кто не рассматривался им в качестве потенциального дарителя, а следовательно, и к ней. Но сдаваться Касси отказывалась. – Мне действительно необходима прибавка к жалованью, – сказала она, сдерживая свой темперамент.

– Ты не вовремя, Кассандра. Из музея только что исчез Рубенс. Не могла бы ты повременить, пока все не утрясется?

– Если б у меня был трастовый фонд, как у тебя, могла бы. – Все, терпение кончилось.

– Возможно, тебе нужен специалист по финансовому планированию.

Подспудно звучавшее в его словах осуждение не учитывало одного – чтобы планировать финансы, их нужно иметь.

– Спасибо за предложение, Артур, но я рискую потерять дом. Мне нужны деньги немедленно, а не через пять лет.

Артур с явным раздражением постучал наманикюренными ногтями по столешнице.

– В такой суматохе, какая сейчас поднялась, я не могу повысить зарплату, даже если бы хотел. – Он слегка поморщился и, прежде чем с досадой выдохнуть воздух, сверкнул идеальными белыми зубами. – Вот если ты согласишься поработать с Бобби Серром, когда тот прибудет, я, пожалуй, мог бы тебе немного подкинуть в качестве оплаты услуг консультанта, – недовольно прибавил он.

– До тех пор пока я не получу прибавки?

– Нахальство вредит твоей женственности, Кассандра.

– За подобные замечания, Артур, к суду тебя не привлечешь. Чтобы получить прибавку к зарплате, выглядеть привлекательно не обязательно.

Внезапно озарившая лицо Артура улыбка источала обаяние.

– На самом деле ты отлично выглядишь даже с этой несуразной прической.

– Артур, я записываю наш разговор на пленку для своего адвоката. Побереги свои чары для… как там ее – в общем, преемницы Сары.

– Ее зовут Джессика.

Касси удержалась, чтобы не сказать: «И долго ли это продлится?» – посчитав, что подобное замечание будет дурным тоном после его обещания выплатить ей гонорар консультанта, который обычно бывал щедрым.

– Когда приедет Серр? – «Не отвлекайся. Думай о прибавке, а не о его змеином взгляде».

– Бобби нравятся рыжие.

– Надо же. Мне тоже. – Касси сделала для себя в уме пометку на всякий случай принести с собой на встречу с этим крутым Артуровым охотником за головами газовый баллончик. Бобби Серра, самого знаменитого в мире искусства ковбоя, который всегда находил, кого искал, знали все. Знаменитый своим спокойным, неторопливым подходом к делу, а также успехом у самых красивых женщин, он когда-то был еще более известен своей удалью на футбольном поле, пока в Мичиганском университете не ошеломил всех своей способностью выявлять среди художественных ценностей подделки. После его экспертизы университетская галерея лишилась половины своего собрания, а Детройтскому музею пришлось перевести с десяток своих шедевров в разряд «принадлежащих той или иной школе». После аспирантуры в Гарварде его репутация лишь упрочилась. Он стал разъезжать по всему свету, чрезвычайно напоминая своим образом жизни киногероя Джеймса Бонда.

Артур откинул назад голову и подмигнул:

– Какая удача. У вас одинаковые вкусы. Бобби к вечеру должен быть здесь. Предлагаю тебе сегодня утром сходить в парикмахерскую. В восемь – ко мне в офис.

Как же! Разбежалась! Черта с два она пойдет в парикмахерскую.

– Приду, – ответила Касси. – И спасибо, – выдавила-таки она из себя, хотя чтобы ответить любезностью после его замечания о прическе, от нее потребовалось большое усилие. Слава Богу, она не на отбор кандидаток в постель Бобби Серра пришла. Если верить слухам, то он не знал отказа у женщин.

Ну а ей после недавней измены Джея весь мужской пол без исключения опротивел.