Мой желанный и неприступный маркиз

Глава 14

— С чего это ты неожиданно воспылал интересом к Египетскому залу? — поинтересовался Торн у Матиаса, когда они входили в зал с коллекцией естественной истории и редкостей Уильяма Баллока3. — Мы уже засвидетельствовали почтение экипажу Наполеона, и я не намерен вновь пробираться через толпу зевак, чтобы на него посмотреть.

— Я так и знал… Следовало пригласить с собой Сент-Лиона, — поддразнил Матиас. — Он куда сговорчивее.

— Отчего же не пригласил? — Торн с испугом оглядел центральный зал. В это время дня в музее было многолюдно: посетители протискивались между чучелами, огромными витринами с артефактами и скульптурами.

— У них с Рейнбо другие планы. Похоже, они собрались на ипподром, — рассеянно ответил Матиас.

— А тебе интереснее в музее? — В голосе кузена звучало неподдельное удивление. — Ты с лошади упал?

Матиас покачал головой.

— Перестань ныть. Мы здесь ненадолго. — Оглядываясь назад, он понимал, что следовало дать леди Темпест более точные указания.

— Слава богу! Хоть одна хорошая новость! — воскликнул Торн, послушно следуя за маркизом, который осматривал основной зал. — И когда мы сможем уйти?

— Скоро, — Матиас остановился так резко, что Торн едва не налетел на него. — В таком огромном зале, она, должно быть, почувствует себя слишком на виду. Наверное, она решила подождать в одном из залов поменьше.

— Кто?

— Если у нее хватит смелости со мной встретиться, — пробормотал он скорее для себя, чем в ответ на вопрос своего кузена. — В последнюю нашу встречу она велела мне держаться подальше. Ты не поверишь, насколько она может быть упрямой.

— Не сомневаюсь, — сухо ответил Торн. — Ты не хочешь назвать имя этой упрямицы, которой хватает здравого смысла держаться от тебя подальше?

— Давай обыщем Римскую галерею. — Когда Торн схватил его за руку, глаза Матиаса прояснились, он нетерпеливо взглянул на приятеля. — Кто-кто? Леди Темпест!..

Кузен еще сильнее сжал руку Матиаса, удерживая от дальнейших поисков.

— Дочь Норгрейва? Что, черт побери, ты задумал? Я полагал, что ты решился держаться от нее подальше, избегая даже случайных встреч в городе.

Матиас пожал плечами.

— Благими намерениями… и так далее. Наверняка я бы последовал своему плану, если бы не поцеловал ее.

Торн выругался себе под нос.

— Тебя преследует желание пораньше покинуть этот мир, братишка? Уверяю тебя, Маркрофт с радостью тебе в этом поможет и без колебаний отправит через ближайшие ворота в ад. Ни для кого не секрет, что он убьет тебя, как только заметит, что ты поглядываешь на его любимую сестру. Трудно представить, что он сделает, если узнает, что ты к ней прикасался. Не говоря уже о ее задире-папаше, который убьет тебя, если узнает, что ты волочишься за его дочерью.

— Да брось ты! Я ничего не собираюсь ему рассказывать, — ответил Матиас, стряхивая руку кузена и направляясь в Римскую галерею. — Могу я рассчитывать на твое молчание?

— В знак преданности тебе и твоей семье мне следовало бы направиться прямиком к твоему отцу и удержать тебя от безумства, которое затмило тебе разум, — пригрозил Торн тихим шепотом, но Матиас все отлично расслышал.

Он обернулся и схватил кузена за грудки.

— Если ты расскажешь об этом отцу или вообще кому-нибудь без моего на то разрешения, я разорву тебя на куски голыми руками. Я ясно выразился?

— Господи! — Торн отбросил руки Матиаса и поправил сюртук. Он в душе негодовал, но голос его оставался ровным. — Я тебя никогда не предам. Даже если ты будешь вести себя как последний кретин. А как же мисс Кинг? Или ты уже о ней забыл?

— Решил оставить ее как добычу для Маркрофта, — ответил он, сдерживая свой темперамент. Он не хотел напугать леди Темпест.

— Значит, это месть, — негромко подытожил Торн.

Неужели его привлекла сестра Маркрофта как способ досадить брату? «Нет!» — мысленно он отмахнулся от этого предположения. Если бы он хотел отомстить, он бы стал преследовать обеих: и леди Арабеллу, и леди Темпест. Он чувствовал, что с младшей сестрой было бы куда меньше хлопот, чем со старшей.

Матиас поджал губы.

— Мой интерес к леди Темпест не имеет никакого отношения к мести. Честно признаться, когда я рядом с ней — вообще стараюсь не думать о ее брате.

Торн сочувственно улыбнулся.

— Ого, да ты лелеешь нескромные надежды, дружище?

— Из-за него мне приходится вести себя как монах, и за это я еще больше его ненавижу, — раздраженно ответил Матиас. Напоминание Торна о том, что он застал мисс Кинг в объятиях Маркрофта, ничуть не улучшило ему настроение. — Если он узнает, что я ухаживаю за его сестрой, это будет для него куда меньшей неприятностью, чем он заслуживает.

Его кузен неприкрыто ужаснулся.

— А ты ухаживаешь за ней?

Матиас беспечно пожал плечами.

— Пока да. — И видя, что Торн молчит, вынужден был добавить: — Я предложил девушке дружбу. Что в этом плохого?

Кузен мудро решил придержать язык, они вместе вошли в галерею.

Зал был метров восемнадцати в длину и чуть более семи с половиной в ширину. Через три сводчатых окна свет лился на бесчисленные вазы, колонны, мраморные статуи и таблички.

Матиас заметил леди Темпест, стоящую у бюста римского императора. На ней было бледно-желтое платье, поверх темно-синий шерстяной жакет. На вход в зал она даже не смотрела. Склонив голову, она что-то рисовала в своем блокноте.

От Торна тоже не укрылся ее отрешенный вид.

— А дама явно так и томится, ждет с тобой встречи…

— Веселишься, да? — усмехнулся Матиас, не желая, чтобы кузен испортил ему радость. Поглощенная своими делами или нет, но леди Темпест ждала его. — Давай поприветствуем нашего нового друга.

Леди Темпест почувствовала их приближение и обернулась до того, как маркиз тронул девушку за рукав. Лицо залилось довольным румянцем, но в карих глазах сквозила тревога, когда она перевела взгляд с Матиаса на его кузена.

— Лорд Кемпторн, лорд Фейрлэм, рада снова вас видеть, — приветствовала она, закрыла блокнот и сделала реверанс. — Вы пришли посмотреть на экипаж Наполеона?

— Мы с Шансом посетили эту выставку еще в первую неделю нашего пребывания в городе, — признался Торн. — Однако сегодняшняя прогулка по музею стала еще более приятной из-за встречи с вами.

К досаде Матиаса, его кузен подошел ближе, нежно взял леди Темпест за руку и галантно над ней склонился. Губы девушки дрожали — она с трудом сдерживала смех. Когда кузен выпрямился, Матиас боролся с искушением стукнуть Торна по затылку за то, что тот пускает пыль в глаза.

Она протянула руку Матиасу и выжидательно посмотрела на него. Чтобы не чувствовать неловкость, он склонился над ее ручкой и едва коснулся губами затянутых в перчатку пальцев.

— Милорд, какая учтивость! — поддразнила она, когда он отпустил ее руку. — Один из семьи Рук, да еще и с благородными манерами. Как неожиданно!

В ее словах не было ни намека на обиду. Оказалось, что представители семейств Рук и Брант могут находиться в одной комнате и не доводить дело до рукопашной.

— Я редко трачу их на семью Брант. — Он подмигнул, она нехотя улыбнулась. — А где ваша наставница?

— Миссис Шиэн? — Леди Темпест огляделась, но не заметила вдовы в зале. — Не так давно она пожаловалась, что в туфлю попал камешек. Она стала немного прихрамывать и вынуждена была присесть. Я сказала, что пойду в Римскую галерею. Я полагала, что она уже должна была бы ко мне присоединиться.

— Возможно, Торн мог бы найти вашу компаньонку. — Матиас многозначительно взглянул на кузена. — Если у нее до сих пор болит нога, он мог бы составить ей компанию, пока вы не будете готовы покинуть выставку.

Торн откашлялся.

— Для меня большая честь — выполнить это задание.

Леди Темпест заметила, как джентльмены молча обменялись взглядами.

— Не слишком честно по отношению к вам…

— Оставьте! — мягко произнес Торн, пресекая ее несмелые возражения. — Шанс составит вам компанию, пока я буду искать вашу наставницу — это, скорее всего, займет немало времени.

Глядя вслед удаляющемуся Торну, леди Темпест прошептала Матиасу:

— Очень мудро с вашей стороны привести с собой кузена, чтобы отвлечь миссис Шиэн.

— Я так и подумал, — последовал самодовольный ответ. — Вы так и не сказали, знает ли ваша наставница мое полное имя.

— Нет, — негромко ответила она. — Брат решил, что благоразумнее скрыть ваше имя из-за боязни, что миссис Шиэн могла бы назвать его моим матери или отцу. У нее приказ: отваживать всех джентльменов, которые задержатся рядом со мной дольше, чем это необходимо для обмена приветствиями.

— Значит, это могло бы омрачить вашу сегодняшнюю прогул ку? — предположил он, не слишком тревожась. Торн был вполне способен отвлечь вдову.

— Я тоже так подумала. — Леди Темпест прижала блокнот к груди и отвернулась к бюстику, которым любовалась до их прихода. — Именно поэтому я и подкинула камешек ей в туфлю.

Смех лорда Фейрлэма окутал ее теплыми объятиями.

— Очень безнравственно с вашей стороны, — заметил он, легонько прикасаясь к ее спине, чтобы отвести к одной из скамей, расположенных вдоль стены. Их установили для того, чтобы посетители могли сидя наслаждаться бесчисленными полотнами, развешенными по стенам. — На будущее мне стоит запомнить эту вашу уловку.

— Очень сомневаюсь, что в вашем возрасте еще нужна дуэнья.

— Мужчина моего возраста никогда бы не счел обузой симпатичную вдовушку, — ответил он, жестом приглашая ее садиться.

— Очень смешно! — заметила она, устраиваясь на скамье. Темпест напряглась, выпрямила спину, когда маркиз сел в опасной близости от нее. — Вы полагаете, что с нашей стороны разумно сидеть так близко?

— Никто не обращает на нас внимания, миледи, — сказал он безапелляционно. Казалось, самоуверенность — такая же неотъемлемая часть его натуры, как и привлекательная внешность. — Общественное место — залог того, что я буду вести себя пристойно, хотя вам я разрешаю любые безрассудства.

Темпест улыбнулась в ответ на его приглашение. До знакомства с ним она не считала себя склонной к авантюрам.

— Зачем вы назначили мне встречу, лорд Фейрлэм?

— Несколько поцелуев несколько сблизили нас, ты согласна?

Она кивнула, признавая справедливость его мягкого упрека.

— «Шанс»… Прозвище очень тебе подходит.

— Подозреваю, что и тебе очень подходит твое имя: Темпест — «волнующая».

— Что? Тебе не нравится мое имя?

— Наоборот, я обожаю его — так же сильно, как всегда любил неожиданные повороты в жизни.

Темпест не знала, что ответить.

Шанс коснулся пальцами ее пальцев, привлекая внимание к тоненькой книжечке у нее в руках. От его легкого прикосновения по руке у девушки пробежали мурашки, плечи покрылись гусиной кожей. К счастью, рукава платья скрывали ее реакцию на его ласку.

— Ты записала о нашей встрече в своем дневнике?

Она прикрыла рот ладошкой, чтобы не рассмеяться.

— Это было бы не слишком разумно — ведь мы стараемся сохранить наши встречи в тайне.

— Разумеется. — Он откашлялся и выглядел несколько стесненным.

— Если только ты полагаешь, что эта встреча настолько важна, что следует ее должным образом зафиксировать.

— Совсем нет… я упомянул об этом потому, что, кажется… — он заметил ее ухмылку, — …ты меня дразнишь.

— Немножко, — ответила она, открывая книжку. — Ты прав. Это дневник, но я использую его для набросков и эскизов, записываю то, что вызвало мой интерес.

Темпест перелистала страницы до последнего наброска.

— Как сам видишь, я как раз зарисовывала нос Нерона, когда пришли вы с лордом Кемпторном.

Шанс взял у нее из рук дневник, чтобы рассмотреть рисунки. Он продолжал молчать, с каждой секундой девушка нервничала все больше.

— У тебя настоящий талант, Темпест, — произнес он, не отрывая взгляд от страниц. — Ты и красками пишешь?

Его похвала и искренний интерес к ее работам взволновали девушку.

— Большинство работ сделано акварелью, но я баловалась и маслом.

Темпест подняла взгляд на маркиза, и от той пугающей связи, которую она ощутила, пульс участился.

— Насколько я понимаю, то, что ты называешь баловством, — настоящие произведения искусства.

— Ты льстишь мне.

— Не скромничай, — сказал он. — Тебе стоит пригласить учителем одного из членов Королевской Академии.

Неприятно, когда о твоих потаенных мечтах говорят вслух! Особенно человек, общения с которым следует избегать изо всех сил. Темпест покачала головой. Ее тронуло, что Матиас так высоко оценил ее работы, но ее отец никогда и ни за что не допустит, чтобы его дочь якшалась с художниками.

Она забрала у Шанса дневник.

— Рисую я неплохо, но до Королевской Академии не доросла.

— Откуда ты знаешь, если никого не спрашивала?

Темпест недовольно закатил глаза.

— Потому что знаю, — резко оборвала она. — Простой набросок императорского носа не означает, что мне следует докучать членам Королевской Академии.

— Темпест… — начал он.

Она захлопнула дневник.

— Если ты намерен уговаривать меня сделать то, что я не хочу, тогда нам стоит тут же расстаться.

Темпест встала со скамьи, Шанс схватил ее за руку.

— Останься. Обещаю, что больше не затрону этой темы, но при одном условии.

Казалось, что маркиз раскаивается, но смирение совершенно ему не шло. Она громко вздохнула, понимая, что еще пожалеет, что приняла его условия.

— При каком?

— Садись рядом со мной и рисуй, — проговорил он и потянул за руку, не оставляя ей выбора: либо устроить сцену, либо уступить такой простой просьбе.

Темпест села.

— Ты хочешь, чтобы я что-то нарисовала, — произнесла она, уверенная, что это всего лишь предлог, чтобы она не уходила.

— Рисуй, что пожелаешь, — ответил он, вовсю используя свое знаменитое обаяние, чтобы уговорить ее. — Все, что душа пожелает.

Она склонила голову набок, вопросительно взглянула на собеседника.

— А вы что будете делать тем временем, милорд?

— Составлю вам компанию.

Его мотивы настораживали Темпест, и он не мог ее за это винить.

Сложно было отбросить предубеждения, которые пробуждала его мерзкая фамилия, не обращать внимания на чувство вины, которое грызло изнутри за то, что просто флиртуешь с врагом.

Она была для него таким же врагом, как и он для нее.

А еще Матиас стал осознавать, что первоначальное влечение, которое он почувствовал к этой девушке, со временем только усиливается. Он видел, что Темпест тоже это чувствует, но продолжает сопротивляться своим чувствам. И ее сегодняшнее присутствие в музее лишь доказывало, что это сражение проиграно.

Пока она рисовала, он любовался ее профилем. Он бы с удовольствием полистал странички, посмотрел ее остальные работы и записи, но сегодня он и так много от нее потребовал.

— Я встретил твоих младших сестер и, как ни прискорбно, Маркрофта, — сказал он, желая как можно больше разузнать о ее жизни. — У тебя есть еще братья или сестры?

Темпест настолько была поглощена рисунком, что не сразу поняла, о чем он спрашивает. Она выпрямилась, несколько раз недоуменно моргнула.

— Ты что-то спросил о брате?

— Не совсем. Если тебе все равно, я бы предпочел забыть, что вас связывают родственные связи.

Темпест заерзала на скамье, повернулась так, что коленями коснулась бы его бедра, если бы они сидели поближе. В таком положении он не мог видеть, что она рисует, но зато прекрасно мог разглядеть ее лицо.

— Бывают дни, когда я сама бы с радостью забыла, что Оливер— мой брат, — призналась она, застенчиво улыбаясь. Матиаса ее улыбка подкупала. — И тем не менее он человек хороший.

Маркиз фыркнул, но решил, что лучше с ней не спорить. Нравится ему или нет, но Маркрофт — ее родной брат. Если он будет обижать ее брата — доверия девушки не завоюет.

— Я спросил, если ли у тебя еще братья и сестры, кроме тех, кого я уже видел.

Она опустила глаза на открытый дневник.

— Только Оливер, Арабелла, Августа и я, — ответила она, размахивая в воздухе карандашом. — Мне сказали, что у матушки возникли осложнения, когда она рожала Арабеллу. Боялись, что она потеряет ребенка — мать чуть не умерла при родах.

Поскольку он был холостяком, он не мог рассуждать о подобных вещах.

— Иногда у дам возникают сложности.

Матиас вспомнил собственную мать. Герцогиня Блекберн родила шестерых. В глазах маленького мальчика его мать преодолевала жизненные изменения с невероятным самоотречением. И только повзрослев, он стал понимать, насколько сильно сказались эти беременности на его отце. Герцог души не чаял в жене и баловал ее как мог, правда иногда, когда Матиас заставал отца врасплох, он видел его напряженное лицо. Страх, который герцог старался скрыть, — страх за здоровье жены и еще не рожденного ребенка. Его матери повезло. Все дети родились здоровыми, она с минимальными потерями оправлялась от родов.

— Когда моя сестра родилась, она была совсем крошечной, но сильной. — Темпест нахмурилась, глядя на свою работу. — Маме понадобился почти год, чтобы восстановиться. Следующий ребенок оказался мертворожденным. Как мне сказали, мальчик. После этого еще три срыва. Все сомневались, что мама сможет выносить еще одного ребенка, но через несколько лет Августа своим появлением удивила всех. А ты? В книжной лавке я видела твою мать… и, насколько я поняла, две молодые дамы — твои сестры?

А Темпест оказалась более внимательной, чем он предполагал. Хотя они с сестрами внешне были похожи, если присмотреться как следует. Становилось очевидно, что Темпест тоже заинтересовалась его спутницами.

От осознания этого ему стало приятно.

— Да, это были мои сестры, Онор и Мерси. А еще у меня есть два младших брата, Бенджамин и Фредерик, и самая младшая сестричка — Констанция.

— Ого! Такая большая семья, — изумилась она. — Как ты выдержал стольких младших сестер и братьев, путающихся под ногами?

Матиас, если честно, никогда над этим не задумывался.

— Без особого труда, как мне сейчас помнится. Временами, конечно, они докучали. Часть времени я проводил вне дома, в школе. Часто путешествовал с отцом, когда он учил меня управлять поместьями, поэтому я привык ценить те месяцы, когда вся семья собиралась вместе.

Темпест подняла голову и встретилась с ним взглядом.

— Тем, кто оставался дома, разлука давалась не легче. Когда я была юной, ужасно скучала по своему брату.

— Вы с Маркрофтом были настолько близки? — поинтересовался он, надеясь, что это не так.

На лице Темпест появилось задумчивое выражение.

— У нас разница в полтора года, поэтому в детстве мы были неразлучны. Однако все изменилось, когда Оливер покинул детскую и его отправили учиться. — Она пожала плечами, покорно принимая перемены, даже несмотря на то что при воспоминании о них становилось грустно.

Чтобы как-то отвлечь ее от неприятных мыслей, Матиас пальцем постучал по дневнику.

— Ты так старательно рисовала. Можно посмотреть, над чем ты работаешь?

Ее ореховые глаза прищурились, на лице засияла озорная улыбка.

— Нет. — Она убрала дневник, чтобы Матиас не мог до него дотянуться. — Не думаю, что я стану тебе показывать.

— Не будь так жестока, милая, — упрашивал Матиас, уверенный, что добьется своего. — Искусству необходим ценитель, а я один из самых преданных твоих почитателей.

Таким же тоном он в детстве выпрашивал конфеты у повара. А когда вырос, так же укладывал дам в свою постель.

Темпест сунула карандаш между страниц и закрыла дневник.

— Не дождешься.

Темпест встала, Матиас вскочил вслед за ней.

— Одним глазком, — упрашивал он, наслаждаясь игрой.

— Думаю, не стоит, — ответила она, уходя прочь.

Так легко она от него не ускользнет! В два шага он догнал девушку.

— А если я куплю у тебя этот набросок? — поинтересовался он, избрав другую тактику. Если бы они были наедине, он целовал бы ее до тех пор, пока она не сдалась.

— Не будь смешон, — сказала она, продолжая свой путь мимо картины, на которой был изображен суд над сыновьями Брута.

Парочка, сидевшая на ближайшей лавочке, взглянула вверх, но тут же потеряла к ним интерес, поскольку ни Матиас, ни Темпест не собирались устраивать сцен.

И все же, почему бы не пощекотать нервы прекрасной леди?

— Пять фунтов.

Она, как пристало настоящей леди, фыркнула.

— Нет.

— Десять. — Он понятия не имел, что она рисовала, да, если честно, ему было все равно. Она могла бы просто расклеить страницу, а он готов был заплатить небольшое состояние за одну ее улыбку.

— Прекрати! — Она обогнула большую мраморную колонну. — Я не продаю рисунок.

Он выглянул из-за колонны.

— Только представь, — возразил он. — Я мог бы стать твоим первым покупателем.

— Ты сумасшедший, — улыбнулась она, ее явно забавляла словесная перепалка. — Может быть, это я заплачу тебе десять фунтов, чтобы ты оставил меня в покое.

— Ты не сможешь перебить мою цену, поэтому ты застряла со мной надолго, — поддразнил он.

— Как мне повезло! — Темпест подошла к тумбе, на которой стояла огромная ваза.

Скрестив руки за спиной, он вышагивал вслед за ней, когда она зигзагом переходила от скульптуры к скульптуре. Она не слишком старалась от него сбежать. А он не спешил ее ловить.

Пока.

Следующий выставочный зал был не столь многолюден, как тогда, когда они впервые вошли сюда с Торном. Никто не стоял между Матиасом и его жертвой, он лениво следовал за ней в дальний угол зала, где в мраморе была запечатлена простая с виду женщина.

Матиас заметил, как блестят от предвкушения глаза Темпест, как она чуть запыхалась, хотя с его стороны было неучтиво подмечать такие детали.

Она спрятала дневник за спиной.

— Никакие ваши слова, лорд Фейрлэм, не заставят меня передумать, — поклялась она, но улыбка на лице подзадоривала его попробовать еще раз.

— Непредсказуемая и страстная, — сказал он низким и соблазнительным голосом. — Таким и должен быть настоящий художник.

Это описание подходило и большинству его любовниц.

Возможно, это покажется странным, но ему нравились непростые женщины. Не спрашивая разрешения, Матиас медленно приблизился, протянул руки — практически заключив ее в объятия.

— Ты что делаешь? — прошептала Темпест, зажатая между его телом и статуей. Бежать было некуда.

— Утоляю свое… — он легонько прижался сюртуком к лифу ее платья. Когда он отступил, в руках уже был зажат ее дневник, — …любопытство.

Она прикусила губу. Такой невинный, нервный жест, и такой соблазнительный. И Матиас едва сдержался, чтобы не заключить ее в объятия и не слиться с ней в поцелуе.

Но вместо этого он открыл дневник в том месте, где был заложен карандаш. И от удивления раскрыл рот.

— Ты рисовала меня…

Или скорее отдельные его черты. Пока они разговаривали, она нарисовала его глаза и брови внизу страницы. Еще один набросок — его профиль: нос и рот. Третий только начат: во весь рост, когда он сидел на скамье. Это был всего лишь набросок, но она точно схватила присущую ему сутулость.

— Значит, это я занимаю ваши мысли, леди Темпест? — поинтересовался он, вспоминая свою просьбу. Он был поражен и удивлен, как ей удалось нарисовать его, пристально не разглядывая.

Матиас ожидал, что она станет все отрицать. Темпест была милой девушкой, которую оберегает семья. Таким леди, как она, не пристало открыто говорить о своих желаниях. И тем не менее даже сейчас ей удалось его удивить.

Темпест подалась вперед, как будто хотела прошептать свой ответ ему на ухо.

— Может быть, — промурлыкала она, но соблазнительную уловку испортил приглушенный вздох. Она выхватила дневник у него из рук и попыталась ускользнуть.

Он коснулся ее руки.

— Что такое?

— Миссис Шиэн и лорд Кемпторн. Мне пора, — торопливо произнесла она, отчего он еще больше разволновался.

— Подожди, — взмолился он, еще сильнее сжимая ее руку. — Когда мы снова встретимся?

Темпест смотрела на него, как на умалишенного.

— Не знаю. Пожалуйста. Отпусти меня. Пока миссис Шиэн меня не увидела, но это может случиться в любую минуту.

Повернувшись спиной к выходу, Матиас закрыл ее от посто-! ронних взглядов.

— Приходи в книжную лавку. Я оставлю для тебя записку. Просто назови продавцу имя.

— Я не смогу прямо сейчас вернуться в книжную лавку, — ответила она, тело ее напряглось и все дрожало от отчаяния.

Он нетерпеливо взглянул на девушку.

— Если я не получу от тебя весточки — то пришлю посыльного прямо к тебе домой.

— Только не домой! — Испугавшись подобной дерзости, она схватила его за руку. — Обычно слуги всю корреспонденцию передают маме.

— Я не намерен давать твоему брату повод вызвать меня на дуэль, Темпест, — успокоил он. — У нас будет еще возможность встретиться. Если я сам не смогу подойти, то кого-нибудь пришлю.

— Как пожелаешь, — отвлеченно произнесла она, она сосредоточилась исключительно на том, как бы от него сбежать. Но он схватил ее за руку и поднес ее к губам. Она вздрогнула, посмотрела ему в глаза. Встревоженное лицо Матиаса разгладилось, когда она улыбнулась ему. — До следующей встречи, лорд Фейрлэм.

Она взглянула поверх его плеча. Зная Торна, Матиас не сомневался, что кузен сумеет отвлечь наставницу, чтобы Темпест смогла незаметно отойти от Матиаса. Девушка кивнула и выскользнула прочь. Он не стал смотреть ей вслед. Вместо этого стал сердито рассматривать уродливую статую, пока не почувствовал присутствие кузена.

— Доволен? — поинтересовался Торн.

— Ничуть! — рявкнул Матиас.