Мой личный ад

Эпилог

— Артур Кеннет Савицкий, за попытку убийства Григория Бенедикта Птицына ты изгнан с Севера на пять лет. Соответственно с тебя сняты все регалии Командира клана Ястребов. По истечении пятого года изгнания ты имеешь право просить о возвращении в клан. Кроме того, по праву Старшего и Предводителя клана я требую, чтобы ты покинул Санкт-Петербург, — вещал Эрик бесстрастным голосом, оглашая приговор своему племяннику, — Тебе понятно наше решение?

— Да, — кратко ответил Кеннет.

— Ты принимаешь нашу волю?

— Принимаю.

- У тебя есть время до вечера, чтобы собрать вещи и попрощаться. Суд и Совет Старших объявляю закрытым, — закончил Эрик, отворачиваясь.

Бен первым вышел из шатра, уводя с собой и Хелл. Он едва ли не кипел от ярости, полагая, что приговор был слишком мягким.

— Чертовы пять лет с правом вернуться, — пробормотал Бенедикт себе под нос, глядя на лес.

— А что ты хотел? Расстрел? — тихо проговорила Хелл, не решаясь даже прикоснуться к нему.

— Было бы шикарно.

— Кену тридцать, будет тридцать пять, когда появится возможность вернуться. Он не станет проситься обратно, так что можно считать изгнание пожизненным. И он уедет из Питера…

— Мне мало этого, Хелл, — Бен наконец обернулся, чтобы позволить ей видеть его лицо, — мне нужны гарантии, что он никогда не сможет приблизиться к тебе.

— Лучшая гарантия — это ты сам.

Бенедикт улыбнулся своей Валькирии, чувствуя, как тепло ее доверия греет его душу. Он погладил ее по щеке, собираясь уверить, что она не зря выбрала его своим защитником. Но оба обернулись на шорох шатра и шум шагов.

Бен среагировал мгновенно, закрыв собой Хелл, схватившись за рукоять меча, готовый в любую минуту обнажить клинок.

— Расслабься, Бенни, — с горьким ехидством усмехнулся Кеннет, поднимая руки, — Я безоружен, приговорен и изгнан. Неплохо было бы начистить тебе морду на прощание, но видимо придется отказать себе в этом удовольствии.

Сверля его взглядом, Бен потянулся к поясу, чтобы избавиться от оружия.

— Может не стоит отказывать? — процедил он сквозь зубы.

— Бен, — Хелл вцепилась в его сжатый кулак, — Не надо.

— Знаешь, было бы забавно. Я бы с удовольствием пропустил пару ударов, чтобы увидеть, как она висит у тебя на руке, останавливая, — веселился Кен.

Прикрыв глаза, Бен заставил себя сосредоточиться на прикосновении Хелл к своей руке, на ее дыхании у себя за спиной, на ощущении близости тела. Он расслабился, позволяя утихнуть гневу во благо здравому смыслу, разжал кулаки.

— Очень надеюсь больше никогда тебя не увидеть, Кеннет, — только и проговорил Бен.

Кен изменился в лице. Он поймал взгляд Хелл и тут же глаза Бена. Бывший Командир Ястребов за одно мгновение растерял весь свой искрометный сарказм и напускное веселье. Он словно стал ниже ростом, ссутулился. Но Кен быстро взял себя в руки, расправил плечи, поднял голову.

— Ты хоть понимаешь, как тебе повезло, Бен? — проговорил Кеннет без иронии и подтекста.

— А тебе бы очень хотелось, чтобы я сдох, да? Прости, но не сегодня.

Кен закатил глаза.

— Да я не про твою сраную жизнь, мудило. По мне, так миру было бы легче, если бы ты избавил его от своего нелепого существования. Тебе повезло с ней.

Он кивнул в сторону Хелл, и Бен снова сжал кулаки.

— Расслабься, Волк. Я умею проигрывать, — снова усмехнулся Кеннет.

— Бен, пойдем, — Хельга потянула его к лагерю, не имея сил слушать этот разговор.

Но прежде, чем Бенедикт поддался ей, он обменялся взглядами с Кеном. Это была не их обычная дуэль глаз, с обещанием закопать друг друга при случае у ближайшей елки. Кеннет действительно принимал поражение, одновременно требуя у Бена гарантии. Едва заметным кивком Бенедикт пообещал ему, что будет ценить и свою победу, и приз, который ему достался.

Кеннет смотрел, как они уходят, смакуя последние капли крови, что сочились из раны в его ледяном сердце. Но даже он не мог отрицать, что Хелл всегда принадлежала Бену. Это было очевидно с самого начала. Кен мог бы остановить солнце, если бы ему был не угоден закат, но заставить Хельгу разлюбить Бенедикта, было не в его силах. Хотя и Хелл ему не очень то нравилась. Он любил Олю, слабую и сильную, простую и замороченную, невинную и порочную одновременно. На Севере Кеннет предпочитал быть один, без баб.

— Я рад, что ты стоишь тут и смотришь, как они уходят, а не катаешься по земле в обнимку с Беном, — проговорил Эрик, бесшумно вырастая за его спиной.

— Я не хочу уезжать из Питера, — ответил Кен, игнорируя похвалу дяди.

— Поэтому я и настаиваю на этом. Поживи у родителей в Ницце.

— Ненавижу Ниццу. Мне Питер нравится, ты же знаешь. У меня теперь нет ни клана, ни войны, ни женщины, а ты забираешь и любимый город.

— Я не изменю решения, Кен. Ты понимаешь, что тебя бы казнили, если бы Хелл не успела спасти Бенедикта?

Кеннет молчал. Эрик и без сверхъестественного дара мог читать его мысли. Никто бы не узнал. Командование было бы в руках у Ястреба. Хелл принадлежала бы ему.

— Пять лет это не так много, приятель, — перешел Эрик на доверительный тон, — Но достаточно, чтобы изменить в себе что-то.

— Ты ведь поступил бы на моем месте точно так же.

— В двадцать — возможно. Но и в таком возрасте я бы не стал нажираться и трепаться об этом. Спасибо, что хоть Ганса не ты на тот свет отправил.

— Что? — Кен явно не ожидал такой благодарности.

— Боже, ты даже не помнишь, что говорил об этом с Гуном, — Старший разочарованно выдохнул, — Хелл слышала. Она мне рассказала.

— Черт, — Кеннет потер переносицу пальцами, вытащил сигарету, закурил.

— Уезжай, Артур. Ты хороший адвокат с блестящим образованием. Тебе будут рады и в Европе и в Новом Свете.

— Для начала нужно завязывать бухать.

— Отличная мысль. Я буду ждать тебя вечером у машин. И желательно, чтобы друзья запомнили тебя трезвым.

Эрик ушел в лагерь. Его опасения не подтвердились. Кен даже не показался у Ястребов. Он пришел на стоянку вечером, как и было велено. За спиной был рюкзак, который он так и не разобрал, зная, что задержаться на Севере ему вряд ли позволят.

Через час молчаливой дороги Старший не выдержал, спросил:

— Стейна?

— Угу, — подтвердил Кен.

— Расскажешь?

Кеннет лишь усмехнулся и отрицательно покачал головой. Эрик посчитал, что так будет лучше.

Два года спустя.

— Хелл, отойди назад, — закричал Бенедикт, видя, что на его связку прут тяжелые воины-варяги.

Хельга так и не привыкла к добротной защите, брезгуя даже легкими доспехами. Бен с трудом убедил ее носить кольчугу.

— Там, Кеннет, это его двуручник, — ответила Хелл, даже не думая отступать вместе с ним.

В пылу боя она оторвалась из пятерки, отражая удары со всех сторон. Бен видел, что ее силы тают с каждой заблокированной атакой от тяжелого меча.

— Хелл, назад, — завопил он не своим голосом, — Это приказ, черт тебя дери!

— Кеннет! Бен, это он, — повторила Валькирия вместо того, чтобы повиноваться.

— На фланг, — отправил Командир остатки своей связки, а сам двинул на передовую, чтобы отбить горе-воительницу.

Его прикрыли тяжелые латники Тора, но Бен все равно не успел. Мир замер, когда он увидел лезвие вражеского клинка, что полоснуло по бедру Хелл. Бенедикт толкнул корпусом нападающего, замечая краем глаза, как Валькирия упала на одно колено.

— Выйди из боя, Хелл. Немедленно, — гаркнул он, зная, что она не послушает.

— Я в норме, — рявкнула она, вставая на ноги.

— ВОН С ПОЛЯ! — заорал Бен, — СЕЙЧАС ЖЕ!

Он видел, как по ее брюкам расползалось кровавое пятно. Видел, что она еле держится, но отбивает атаки. Видел, что впереди действительно мелькает двуручник Кена. Видел, что Хелл снова осела на землю и на нее направлен удар. И Бен не успевал отразить его. Но воина, который замахнулся на Валькирию, сбил с ног свой же. Из-за атак, что сыпались на него, Бен не сразу понял, что именно Кеннет защитил Хелл.

— Обалдел, Инг? — огрызнулся Кен на скандинавском наречии, — Она почти без сознания.

— А секунду назад чуть башку мне не снесла. У тебя буду проблемы, наемник.

— Бен, уведи ее, — бросил Кен уже на русском, уходя на фланг вместе с Ингом и своей пятеркой.

Бенедикт дал знак, что выходит из битвы и сигнал для лекарей. Но к ним и так уже спешили с носилками. Хелл сидела на земле, едва ли пребывая в сознании. Она зажимала рану, из которой хлестала кровь. Бен бросился к ней, сдирая с себя ремень, чтобы перетянуть им ногу, как жгутом. На руки хлестала теплая кровь, и Бенедикт благословил лекарей, которые прибыли через несколько мучительно долгих минут. Он отправился вслед за носилками, на которых лежала без сознания его глупая Валькирия.

Через несколько часов, когда объединенное войско русичей вкушало пир поражения, а варяги праздновали победу, Хелл нашла в себе силы подать голос. Она уже давно была в сознании, и знала, что Бен сидит рядом с ее лежанкой в шатре лекарей. Было больно и стыдно, но притворяться дольше она тоже не могла.

— Прости, — прошептала, не открывая глаз.

Она протянула руку, ища его ладонь. Бен не отказал ей, но его пальцы не сжали и не стали поглаживать, как обычно.

— Прости меня, — повторила Хелл.

— Детка, я приказывал тебе, понимаешь?

— Да.

— Несколько раз.

— Угу.

— И ты не послушала.

— Не послушала. Прости, Бен.

— Прощаю.

Она открыла глаза, но не нашла во взгляде любимого Командира ни тепла, ни прощения.

— Не злись, пожалуйста. Я обещаю…

— Я не злюсь, Хель. Пока ты истекала кровью, я сам чуть не умер от страха. Нет у меня сил злиться.

— Прости.

— Ты отстранена до конца сессии от всех боев. Я вынесу на Совет Клана вопрос о твоем неповиновении. Пусть Старшие решают.

Хелл всхлипнула, но уговорила себя не реветь, потому что Бен был сто тысяч раз прав. Она сегодня предала его доверие, предала своего Командира.

— Принеси, пожалуйста, чего-нибудь поесть, — попросила она, понимая, что ей нужна минутка, оплакать свою глупость.

— Хорошо.

Бен вышел из шатра, и почти сразу увидел неподалеку до боли знакомый силуэт.

— Какого черта, Кен? — спросил он так грозно, как только смог, но в голосе была лишь усталость и боль, — тебе нельзя здесь находиться, ты…

— Изгнан, ага, — кивнул Кеннет, — Но эти ребята — мой конвой. Это разрешено.

Бен вздернул брови, вопросительно глядя на дозорных. Парни определенно были не в курсе, что разрешено, а что нет при таких обстоятельствах. Но Кен выглядел мирным, да и после того, что произошло на поле, Бен не имел сил и желания лезть в бутылку, гоня его с территории русичей.

— Чего хотел, Кеннет?

— Как Хельга?

— Жить будет.

— Ммм, это хорошо. Жаль, что жить ей придется с тобой, но у каждого свой крест.

— Я бы выбил твои идеальные зубы, но сил нет.

Кен тихо засмеялся. Ухмыльнулись и молодые дозорные.

— Идите на пост, парни. Я сам провожу Кеннета до дозора варягов, — внезапно для самого себя проговорил Бен.

— Смело, Бенедикт. Не боишься, что я тебя убью по дороге? — снова поддел Кеннет, едва конвой покинул пределы слышимости.

— Я сегодня уже отбоялся свое. Да и кишка у тебя тонка.

Кен лишь хмыкнул. Они шли медленно, нога за ногу, оба вдруг утратили красноречие и желание пикироваться.

— Полагаю, ты начинаешь меня понимать теперь? — наконец нарушил молчание Кеннет.

— Отчасти, — скривился Бен, определенно не понимая и не принимая многое, что делал Кен, но все же разделяя теперь некоторые его чувства по отношению к Хелл.

— Ты ведь знал, что это произойдет. Рано или поздно.

— Надеялся, что пронесет.

— Глупо, Бен. Это же Хелл. Она ослушалась приказа?

— Да.

— Ну и на том спасибо. Откровенно говоря, я сначала подумал, что ты умом повредился, раз оставил легкого воина среди латников.

Бен взглянул на него исподлобья, но не стал дерзить в ответ.

— Я виноват отчасти. Не сказал ей, что ты будешь здесь.

— Ты сам-то откуда знал? — удивился Кеннет, но тут же нашел ответ, — Стейна?

Бен кивнул.

— Хелл словно переклинило, едва она увидела твой меч.

— Все боится, что я пришибу тебя одной левой? Ну — не зря. Да ладно, не корчи такую рожу, словно запором неделю болеешь.

— Отвали.

— И так уже отвалил на пять лет, а тебе все мало.

Бенедикт остановился, кивая на дозорный костер варягов.

— Прибыли, наемник. Спасибо, что зашел, но лучше не делай так больше.

— Бен, постой, — посерьезнел Кеннет, — Ты же не оставишь это без наказания?

Командир Волков мог бы многое сказать про наказание в стиле Кена, воспоминания о котором до сих пор вызывали у него мелкую дрожь и желание закопать бывшего Командира Ястребов на месте. Но Бен взял себя в руки, понимая, что именно Кен сегодня спас Хелл, и спокойно ответил:

— Я отстраняю ее от боев до конца сезона. Остальное решит Совет. Даже если будут из клана выгонять, я не стану заступаться.

— Заступись, — вдруг выдал Кеннет, — Зачахнет она в городе. А так… хоть потанцует у костров.

Они снова замолчали. Кен слегка раскачивался на пятках, не спеша уходить к своим. Бен кусал губы, решаясь задать вопрос.

— Ты ее любишь? — таки спросил он.

Кеннет поднял глаза к небу, словно считал звезды или искал Малую Медведицу.

— Не знаю… Как это понять? Вроде бы — да. Скучаю по ней все время. Но может я просто по России скучаю? Ольгу я вроде любил, но…

— Погоди, а ты про кого сейчас? — не понял Бен.

— А ты про кого? — ответил Кен вопросом на вопрос, едва ли сдерживаясь, чтобы не отвесить себе подзатыльник за идиотизм.

— Про Хелл.

— Ой, да сдалась мне твоя Хелл, — огрызнулся наемник.

— Ну я так и понял, — гаденько захихикал Бен.

— Доброй ночи, Бенедикт, — рявкнул Кеннет и быстро пошагал в сторону лагеря.

Бен развернулся и тоже направился к своим, а вспомнив, что Хелл просила принести поесть — побежал.

Гриша ехал домой из очередной командировки. Он смотрел из окна такси на родные огни ночной Москвы и улыбался. Он любил возвращаться домой, любил предвкушение скорой встречи с Олей. Они не виделись несколько дней, но он успел до безумия соскучиться.

После того случая с ее ранением прошло больше двух лет. Хелл отстранили от боев, и уже давно подошел срок, когда она могла попросить о восстановлении всех своих регалий. Но она не просила. Бен пытался обсудить это, но девушка упрямо уходила от разговора. А потом он вдруг понял, что не стоит тревожить эту тему. Вопрос оставался открытым, и Хелл всегда могла поднять его на Совете. Но она не поднимала. И Бену было ясно почему.

Его Хелл, его Ольга просто напросто была счастлива. Она танцевала и все так же тренировалась. Но без меча. Она ездила с ним на Север, наблюдала за спаррингами и битвами, но не стремилась больше участвовать в них. Поначалу Бен искал в ее глазах жажду боя и потребность быть рядом с ним, держа в руках меч. Но ее не было. Была лишь радость и любовь, когда она обнимала его потного и побитого, когда зацеловывала его раны, зашептывала боль.

Лишь однажды Хелл сказала: «Я не хочу убивать ни тебя, ни себя, никого больше, поэтому не возьму в руки оружия. Мне нужен только ты». После этих слов Бен успокоился, зная, что она может быть счастлива, укротив свою Валькирию. Ее крылья никуда не делись, но теперь они летали, лишь сплетаясь в любовном экстазе. Это был самый желанный бой, где победа — это удовольствие, которое даришь любимому. И нет проигравших, нет поражений, потому что они всегда приходят к финишу вместе.

Выйдя из такси, Гриша закинул на плечо сумку, поднял голову, оглядывая темные окна ночного дома. И только на кухне его квартиры в этот поздний час горел свет. Потому что Оля ждала его. Она всегда его ждала. Гриша знал, что этот свет никогда не погаснет.