Моя 24/7 (СИ)

9 глава

Есения

Я смотрю на него и хочется себя ущипнуть. Кажется, что мне это все снится. И кажется, что я вот-вот проснусь. Может это и правда мой мозг дал сбой после некрасивой ссоры и от страха грозы? Уже не первый раз я думаю об этом, и каждый раз в этот момент я прикасаюсь к нему. Чтоб убедиться, что он здесь. Что я не сплю. Что он действительно предлагает мне такую власть над своим телом.

Из-за того, что я постоянно боюсь ляпнуть глупость, я стараюсь больше молчать. Молчать и действовать.

Артур делает шаг к кровати и садится, притягивает меня за бедра к себе. Целует мой живот. По моему телу проходит ток. Я до сих пор не верю, что его губы меня касаются. Что я могу его касаться. Целовать его. Любить его.

Толкаю его на кровать, забираюсь к нему на руки. Наклоняюсь и сразу целую, потому что это то, что мне хочется делать. Целоваться с ним. Восполнить свои пробелы за всю жизнь, растворяясь в его поцелуях. Он смеялся, когда ляпнул, что я его ждала, а мне не смешно. Ведь никак по-другому это не объяснить. Эту магию между нами, эту химию. Я никогда не верила в любовь с первого взгляда. Но как в нее не верить, когда она сидит прямо под тобой, кожа к коже?

— Я люблю тебя, — эти слова рвутся из моей груди сами. Я их не контролирую.

Артур просто молчит и указательным пальцем изучает форму моих грудей. Я затаила дыхание, пытаюсь понять, о чем он сейчас думает. Впрочем. Знаю, о чём. Он слишком пристально изучает меня всю и не только взглядом. Его ладони скользят по моим плечам, рукам, сжимают талию. Мурашки по телу, когда мужчина рукой проникает между нашими телами и нежно прикасается к клитору. Это словно какой-то волшебный спусковой механизм. И осознаю, что надолго его выдержки не хватило.

Я падаю на спину, чувствую тяжесть его тела на своем и всхлипываю, когда вновь заполняет до упора.

— Нас никто не слышит, громче…

Кажется, что я отключилась после этого сладкого второго раза.

— Почему ты боишься иметь детей?

Эти слова прозвучали намного позже, когда наше дыхание немного выравнялось.

— Потому что я стала мамой в четырнадцать, когда мама родила моего младшего брата. А потом, через год, второго. Знаешь, это когда ты сталкиваешься со всеми прелестями материнства в кавычках, только еще и сексом для этого не занималась и дети не твои.

Я поворачиваю голову к Артуру, рассматривая его красивые глаза. Едва ли он меня поймет. Он хороший отец и своему, и чужому ребенку. А я… Не знаю. Чувствую, что у меня украли детство.

— Но ты же мне родишь сына? — улыбается и целует в плечо, — позже, сейчас я ещё не готов, мне ещё нет и сорока.

— Ты хочешь детей? — смотрю на него немного удивленно.

Они ведь у него уже есть. Взрослые, самостоятельные. И можно не беспокоиться о них слишком сильно, а жить своей жизнью, в свое удовольствие.

— Я всегда мечтал о большой семье, много работал ради этого. Но не получилось.

Артур приподнимается и смотрит на меня.

— Если не уверена, что это для тебя нужно, заведем пса и кучу котов.

— Когда ты смотришь на меня так, я готова согласиться и на собак, и на котов, и на детей, Артур.

Любуюсь его лицом, нависшим надо мной. Кладу ладони на его шею, притягиваю к себе, целую, пытаясь вложить в поцелуй всю гамму чувств, которые он пробудил в груди. Нежность, привязанность, страсть, доверие. Доверие и привязанность выстраивались месяц на рабочем месте. Остальное родилось внутри, стоило впервые его увидеть. И я пыталась задушить в себе это. Все это время пыталась.

Мы целуемся какое-то время. Потом он падает на живот, а я упираюсь подбородком в его спину и вожу пальцем по татуировке. Он сейчас напоминает мне дикого кота, который позволяет, чтобы его одомашнили. Потому что я прекрасно понимаю сколько силы в этих ручищах и что стоит ему встрепенуться, как я окажусь в его плену.

— Знаешь, — говорю задумчиво, подушечкой пальца погладив льва с татуировки. — Я поняла корень своих проблем. Всю жизнь я подавляла свои инстинкты и чувства. Не спорь, не доказывай свою правоту, не высовывайся. Помогай, живи не себя, работай, обеспечивай себя, потому что кто если не ты. В такой жизни не остается места желаниям. Они постоянно задвигаются на задний план. И когда я встретила тебя, я сделала ровным счетом тоже самое. Ведь я тебе не ровня, секретарша-малолетка, устроенная по блату…

Я усмехаюсь. И с досадой качаю головой.

— Нужно было заставить тебя снять штаны тогда, в кабинете. Я хотела этого. Но запретила себе. И знаешь что? Я торжественно клянусь больше не запрещать себе ничего того, что касается тебя.

— Мне прискорбно слышать, что есть семьи, которые задвигают мнение старшего ребенка. Польке повезло, что у нее старший брат, который изначально в ней души не чаял и добровольно няньчил ее. Мне порой казалось, что мы с женой больше по обеспечению, а он в курсе о ее предпочтениях даже больше, чем мать.

Падает на спину и трет глаза.

— Если бы я тогда снял штаны, ты бы давно была моей и похрен на то, что нас бы возненавидели близкие люди. Я Тима безумно люблю, и ненавидел бы себя до конца жизни. Впрочем…даже сейчас чувствую себя подлецом.

— Тогда можем основать клуб, ведь я тоже чувствую себя последней мерзавкой, — поджимаю губы, уставившись в потолок.

На него не смотрю, но ладонь сама ищет его ладонь, и я сжимаю его пальцы переплетая со своими.

— Я понимаю, что это звучит как жалкое оправдание, но ведь мы не виноваты, что Купидон выстрелил и попал? Я не могу заставить себя не чувствовать все то, что я чувствую к тебе. Я знаю, о чем говорю, я пыталась. Но правда в том, что мне еще никогда не было так хорошо, как сейчас, с тобой.

Почему-то улыбается и трет большим пальцем мою ладонь.

— А знаешь, что самое забавное?

Приподнимается и насмешливо смотрит мне в глаза.

— Владимир Константинович сразу заметил мою реакцию на тебя. Я никогда не смешивал работу и личную жизнь. Он это знал. Но в последнее время, как мне кажется, он в банде Полины, у них творческое объединение против Леры. С первой минуты я весь в тебе, твои губы, фигура, твоя выдержка. Он не дурак. Вот поэтому Дину так быстро умыкнул.

Я закатываю глаза и качаю головой. Старый сводник.

И вспоминаю еще кое что.

— И кстати, спасибо за то «раздевайся». Когда я увидела тебя, мозг покинул чат. И потом ты выдаешь это. Гениальный ход.

Я не успеваю закончить, потому что слышу несколько уведомлений о пришедших сообщениях. В два часа ночи.

Поднимаюсь, спрыгиваю с кровати и бегу за своим телефоном в коридор. Что-то случилось, иначе быть не может, что-то случилось.

Трясет, пока разблокирую экран. Сообщения от Дины. Пять подряд. Голосовые. Не успеваю нажать включить, как прилетает и видео привет. Этот уже воспроизвожу моментально.

«Хээээй, чувааак», — звучит голос Дины на весь темный коридор. — «Смотри кто здесь у меня в целости и сохранности!»

Камера дрожит, падает со звонким «упс» Дины. Тут же поднимается. И показывает сидящего на диване Тима, который салютует бокалом с, судя по цвету, ромом с колой.

«Короче, мы тут тусим, ты не боись, я его спать уложу. Воооот. Хочешь что-нибудь сказать Сене?»

Камера вновь дрожит и расфокусится, но я могу биться об заклад, что я услышала его голос.

«Скажи, что она сука».

«Цыц ты, хе-хе, Сеня, он пошутил. Он так не думает на самом деле, правда же, Тим?»

Камера наконец фокусируется на Тимофее, и он обреченно говорит.

«Не думает. Но думает, что…»

«Так, свои умные мысли можешь выслать ей на электронную почту а пока пока-покааа»

Мелодичный голос Дины пропадает. Я стою как истукан. И мое плечо вдруг опаляет второе дыхание. Артур стоит за спиной, чувствую кожей. И, должно быть, все видел и слышал.

Я сжимаю телефон в ладони и поворачиваюсь к нему.

— Они в порядке, — пытаюсь придать голосу хоть каплю позитива.

— Мне порой кажется, что Дине нравится Тим, — хмыкает Артур и целует мой затылок, пока рука проникает к треугольнику, — у вас доверительные отношения?

— Тебе не кажется. У них была интрижка давно, на первом курсе, а потом между ними пробежала я. Это еще один пункт, по которому я не хотела сходиться с твоим сыном. Чувства моей подружки к нему. Но потом, во время отработки, мы все трое устроились кто куда, почти год не виделись, и все немножко изменилось. У Дины был парень какое-то время. Я, напротив, была одна. И Тим решил, что это его шанс брать на абордаж с новой силой. А я так устала быть одна, что решила попробовать.

— Боюсь, что получу в рожу, но я готов. Знаю, что это все неправильно, но жизнь слишком коротка, чтобы мы постоянно за что-то себя уничтожали. Сомневаюсь, что он был бы счастлив без взаимной любви.

Артур подхватывает меня на руки и несёт в спальню.

Я с ним согласна. И у меня внутри опять на ринге ангелы и демоны. Правый угол ринга подсказывает, что я дрянь, и это из-за меня Тим пьян. И Артур приехал пьяным, и тоже из-за меня. Не хотела обидеть ни одного, ни другого, а обидела обоих. А левый угол ринга кричит громче. Кричит, что мне не должно быть стыдно за то, что я впервые в жизни счастлива. Счастлива так, что хочется об этом кричать. И мне не должно быть стыдно за то, что я влюбилась, за то, что эта любовь по вообще какой-то невероятной загадке вселенной оказалась взаимной, а я должна быть благодарной за это. Благодарной и счастливой.

И я позволяю демонам победить. И мы занимаемся любовью до самого рассвета, и засыпаем только тогда, когда солнце светит нам в окно.

Утром я просыпаюсь первая. Улыбаюсь счастливой улыбкой, повернув голову и увидев рядом Артура. Целую его плечо и аккуратно выбираюсь из кровати, чтобы попить. Свою одежду не нахожу, она валяется где-то в коридоре, и беру его халат, чтоб не шуметь. Пусть поспит, я все равно ненадолго, и вернусь в его объятия.

Налила стакан воды и выглянула в окно. Природа здесь просто потрясающая. Тихо, уютно, птички поют, солнце ласкает своими лучами светлую кухню. Мне захотелось выйти на крыльцо и вдохнуть полной грудью, но лучше бы я этого не делала.

Стоило только переступить порог, как я наткнулась на Тима, который тоже замер на пути. Скользнул по мне неопределенным взглядом.

— Я приехал спасать брошенную даму в беде, но, вижу, меня опередили.

Как пощечина.

— Тим…

— Не унижай меня ложью или оправданиями. Ты свободная женщина. Он хороший человек. Научись ценить это.

— Я люблю его. Мне жаль, что все так.

— Мне жаль, что ты не сказала сразу. Просто открой ты рот и скажи как есть, мне бы не было так горько и противно сейчас.

— Прости меня, — говорю искренне.

— Он заслужил счастья, у тебя нет права на вторую ошибку.

— Я приложу все усилия, чтоб больше не ошибаться. Он делает меня счастливой.

Тимофей кивнул и горько усмехнулся:

— Он это умеет. Удачи, Семен.

Больше он не задерживался, запрыгнул в машину и уехал. А я прислонилась к стене, сжала кружку и, кажется, на какое-то время отключилась от внешнего мира.

— Нас прокляли или благословили?

Голос Артура был напряжённым.

— Он любит тебя, и не дурак. Раз понял, что я не просто так твой халат надела, потому что с собой не взяла свой. Ты говорил, что Владимир Константинович заметил. Полина постоянно просила меня подвинуть твою стерву, словно у меня были полномочия. Правду люди говорят, что со стороны все виднее. Ну и стерва твоя не просто так на меня бросалась, будем откровенными. Женщины хорошо чувствуют угрозы.

Хмыкает и босыми ногами выходит во двор, на зелёный влажный газон. Только полотенце на его бедрах и больше ничего. Поднимает голову к небу и потягивается.

— Да к черту прошлую жизнь. Лера в прошлом. Она изменяла мне. Оказывается, я два года был рогоносцем. Это не точно, что все два, но сам факт. Женщины коварны.

— Так ты знаешь? — вылетело у меня непроизвольно.

Он может рассердиться сейчас, но я не хочу, чтоб между нами были секреты.

— Я работала в отеле, в котором ее застукали за прелюбодеянием в публичном месте. Прости, что не сказала сразу.

Он дернулся, услышав мою информацию, но не повернулся ко мне лицом. Горько хмыкнул.

— Значит это отель. Забавные фото. Не удосужились даже укатить в другой город.

— Мне жаль, любимый, — подхожу, обнимаю его со спины, целую в льва на татуировке. — Если тебя это хоть как-то утешит, я могу гарантировать, что никогда тебе не изменю. Договор? — улыбаюсь, потеревшись носом о его кожу.

— Правда? Даже если вдруг разлюбишь?

Он до боли сжимает мою руку, и кажется, что его сердце учащает свой ритм.

— Ау, — улыбнулась, и накрыла его ладонь своей. — Расслабь руку, сладкий, а то мою сломаешь.

Он ослабил хватку, а я повернулась к нему и поцеловала в подбородок.

— Ответ на твой второй вопрос — невозможно. Не разлюблю, не мечтай.

Артур сгребает меня в охапку и несёт вглубь дома, ловко срывая с себя полотенце.

— Кого будем извлекать из этого чертового халата, дюймовочка?

Рычит и довольно кусает мой нос, целует, вновь кончиком языка ласкает шею и ушко.

— Дюймовочкой с моим ростом меня еще никто не называл, мой лев, — смеюсь и позволяю увлечь себя в объятия его спальни.

Сегодня, в этом волшебном месте, я хочу отбросить все тревоги и предрассудки и наслаждаться нашей страстью, любовью и нежностью.