ГЛАВА 15, 44-й день съемок


суббота, 6 июля, 44-й день съёмок, 28 лунный день

Когда она проснулась, Стивен спал сидя с другой стороны дивана, в одежде и с гитарой на груди, которую крепко держал за гриф.

«Что за привычка — спать с гитарой?»

Стефани тихонько выбралась из-под одеяла и пошла в ванную расчёсываться. Вернувшись, остановилась у стола, рассматривая груду мятых бумажек и сточенных карандашей, потянулась к одному из немногих не смятых листов… и остановилась. Не решилась. Повернулась к спящему Стиву, сжав пальцы в кулак от острого желания провести ими по его волосам.

«Возьми себя в руки, дурочка. У вас обоих есть пара.»

Пальцы жгло пульсирующей, болезненной жаждой — ничего же не случится. Он даже не проснётся.

«Если только чуть-чуть. Один раз.»

Она сделала маленький шаг к нему, наклонилась. Рука, как чужая, медленно поднялась и коснулась жёсткой, как леска, пряди волос, наполовину закрывающей его лицо. Пропустила между пальцами шелестящие волоски, отодвинула их с лица, коснулась щеки, мягко погладив скулу обратной стороной ладони. Провела кончиками пальцев плавную линию от лба до подбородка, тронула уголок губ, почувствовав короткое головокружение от нахлынувших эмоций и офигевая от собственной смелости.

«Никому не скажу, никогда в жизни.»

В самом центре груди появилось ощущение, как будто огромная кошка царапнула сердце, а теперь больно слизывает кровь своим шершавым языком.

«Ненавижу кошек, собаки лучше. Они верные и преданные.»

Она резко отдёрнула руку и отвернулась.

«Что на меня нашло? Что я творю?»

Пальцы горели, запылало лицо, она схватилась за щёки, крепко зажмуриваясь и больно кусая губы — надо отсюда смываться. Подошла налить себе воды и уронила стакан, громко звякнувший о стол. Вжала голову в плечи, осторожно оглянулась — парень тёр глаза и потягивался, она шепнула:

— Доброе утро. Я уже ухожу, ложись спать.

— Угу, — он встал, почти не открывая глаз, дошёл до постели, и осторожно положил на неё гитару. Стянул футболку и запинал под кровать, улёгся, на ощупь нашёл гитару и опять задышал спокойно. Стеф всё-таки налила себе воды и бросила осторожный взгляд на лежащие на столе листы. Решилась и взяла верхний, состоящий почти сплошняком из почёрканных строчек.

«Тебе скажу

прошу, скорее

я не смогу

я не умею

тебе солгу

и вновь прощаться

нет, мы должны себе признаться

это вечно

такая смелость скоротечна

я так хочу с тобой остаться

в этот вечер»

Всё было почёркано, слово «скажу» было жирно обведено, а потом так же жирно зачёркнуто. Весь лист покрывали стрелочки, переносящие куски вверх-вниз на несколько строк, так что было вообще непонятно, как это читать. Стефани попыталась найти правильный порядок, но быстро бросила — какая разница? Как ни переставляй, смысл один.

«Да, это здорово подходит к той мелодии, и я точно смогу это спеть со всей полнотой чувств… боюсь только, что ты услышишь в моём голосе чуть больше смысла, чем вложил в эту песню ты, мой ночной музыкант.

Потому что я правда «не смогу», потому что вновь «солгу», потому что я постоянно прощаюсь тогда, когда хочется остаться. Потому что мой друг мне всё ещё нужен, даже с девушкой, даже если у меня пальцы дрожат от желания прикоснуться и я этого не делаю, стискивая зубы.

Мы с тобой друзья, мой ночной музыкант, друзья, которые могут болтать до полуночи, слушать вместе музыку, ходить гулять… а больше им друг от друга ничего и не надо. У тебя есть девушка, у меня есть парень — у всех свои недостатки. Ну и что? Настоящие друзья могут смириться с мелкими грешками друг друга.»

Она положила лист на место, внимательно выровняв уголки, тихо натянула джинсы и вышла из фургона, бросив на прощание короткий взгляд на Стивена.

«Приятных снов, друг мой.»

Неспеша дошла к боковому входу, умылась, зашла в комнату переодеться и взять сумочку. Репетиции сегодня были только у главных актёров, вся остальная массовка отдыхала, половина ещё вчера разъехалась по домам и клубам.

«А я еду в церковь, какая прелесть.»

Сняв пижаму, она взяла джинсы, но передумала — сегодня прохладнее, чем обычно. Нашла кожаные штаны и тёплую пайту, повесила на локоть кожаную куртку и сумку обулась и пошла на парковку. Излишне резко сорвалась с места, чуть не стесав угол клумбы, вырулила на шоссе и вспомнила, что не пристегнулась. Потянулась за ремнём безопасности, на полсекунды потеряв управление, испугалась и притормозила, а потом вообще съехала на обочину и остановилась.

«Откуда столько нервов?»

Повернула зеркало так, чтобы видеть себя, заглянула в глаза, вздохнула и крепко зажмурилась — в церковь не хочется, вот откуда. И даже не потому, что она выросла в семье атеистов и понятия не имеет, что вообще в этой церкви делать надо, а просто потому, что страшно.

«Ко мне ночами приходит демон, я поджигаю вещи взглядом, а если пожелаю кому-то упасть — он упадёт. Как церковь относится к таким, как я? Верно — очень тепло, даже горячо… пламенно. А вдруг там что-то такое случится, что все всё узнают? А если это дойдёт до родителей? А если кто-то снимет и выложит в интернет?

Хватит.

Всё будет нормально. Если вдруг что-то пойдёт не так, я просто развернусь и уйду, аутодафе уже два века как не практикуют.»

Она выдохнула и опять завела машину. Дорога ложилась под колёса мягко и быстро, гораздо быстрее, чем ей хотелось бы. Припарковавшись в паре кварталов от единственного храма, который знала, Стефани с опаской посмотрела на стремящиеся в небо величественные шпили.

«Может, ну его? А, чёрт, нет! Я же уже приехала, и вообще, это просто — взял и вошёл, делать нечего, не убьёт же меня это. Давай, взяла и пошла!»

В широкие двери входили наглаженные чинные люди, все здоровались между собой и улыбались. Кто-то смотрел на мнущуюся у поворота Стеф, отводил глаза.

Она наконец взяла себя в руки и решительно зашагала к дверям, вошла и осмотрелась — просторно, светло, людно. Священник за кафедрой с просветлённым лицом читает и рассказывает, люди обходят замершую Стеф с недовольными лицами.

«А что они все делают, как только вошли?»

Она обернулась, заметила, как немолодая дама крестится возле входа, а рядом стоящая моет руку в ёмкости с водой и укоризненно смотрит на Стеф.

«Что не так? Я что-то неправильно делаю?»

Стеф осмотрела себя и прикусила губу — наверное, не стоило идти сюда в чёрных кожаных штанах и клёпаной куртке с цепями, из-под которой выглядывает пайта с демонами и кровавой надписью «DeathMetal forever!»

Ладно, делаем вид, что так и надо, так и было задумано.

«Боже, как стыдно… можно, я убегу и никогда больше сюда не приду?»

Она застегнула куртку, чтобы не было видно рисунок, вошла и села на свободное место возле старой дамы, теребящей крестик.

«А у меня нету.»

Попыталась понять хоть что-нибудь из того, что рассказывал священник. Спустя минут десять поражённо призналась себе, что несёт он полный бред и её внутреннему самоощущению от этой фигни ни холодно, ни жарко. Прошло ещё около пятнадцати минут и у неё начала кружиться голова, захотелось откинуться на подголовник, но на неудобных низких лавках спинка доставала только до середины лопаток. Люди вокруг крестились, Стефани сидела, глядя в пол и старательно не замечала косых взглядов своей соседки.

«Сколько это ещё будет длиться? Можно тут просто набрать где-нибудь воды и уйти, кинув монетку в ящик?»

Священник всё бубнил и бубнил, голова кружилась, начало подташнивать. Перед глазами поплыли чужие спины, по телу прошла неприятная липкая волна и Стеф с ужасом поняла, что если останется здесь хоть на минуту, её вырвет. Зажала рот и пулей вылетела на улицу, сопровождаемая недоумевающими и укоризненными взглядами.

«Чёрт с вами, думайте, что хотите.»

Она села на ступеньки, низко опустив голову и пытаясь отдышаться. Её всё ещё тошнило, голову сдавливало болью.

«Да… можно сколько угодно не верить в бога, но что церковь и бабулины рецепты совмещаются плохо — это я на всю жизнь запомню.»

— Деточка, тебе плохо?

Стеф подняла глаза и увидела склонившуюся к ней женщину, качнула головой:

— Всё нормально, спасибо. Просто голова закружилась.

— Ничего, это бывает, — улыбнулась та, — зайди, посиди внутри.

— Нет, я пойду… спасибо.

— Может, водички принести? — не унималась заботливая католичка, Стеф уже открыла рот, чтобы в очередной раз отказаться, но задумалась.

«Вода из церкви. Я же за ней приехала.»

— А можно? — она осторожно встала, опираясь о стену, женщина закивала и взяла её за руку:

— Конечно можно, пойдём.

Они опять вошли внутрь, женщина усадила её на скамейку у входа и ушла в боковой коридор, вернулась с чашкой и протянула:

— Пей, деточка.

— Спасибо, — Стефани взяла и очень осторожно отпила микроскопический глоток… и он мигом полез обратно. Невероятным усилием сдержавшись, она попыталась улыбнуться и встала, — простите, мне пора.

Выбежала за двери и рванула бегом через два квартала к своей машине, только здесь наконец позволив себе расслабиться и сплюнуть за окно проклятую воду. Посмотрела на всё ещё зажатую в руках чашку со святой водой, поставила на Торпедо и откинулась на спинку кресла.

«Охренеть в церковь сходила… Перепугала народ своим прикидом, ушла раньше времени, чуть не заблевала крыльцо, а потом смылась, стырив чашку. Никогда в жизни больше, ни-ког-да.»

С минуту посмотрев на остатки церковной воды, она вышла из машины и купила в автомате маленькую бутылку минералки, половину выпила, остальное вылила на газон. Перелила в пустую бутылку остатки из чашки, плотно закрыла и забросила на заднее сиденье и то, и другое. Пристегнулась и осторожно поехала назад в школу.

Стефани сидела одна за столиком и задумчиво ковыряла салат — есть не хотелось. Её до сих пор тошнило и она ничего не могла с этим сделать. В полупустой столовой никто не обращал на неё внимания, в углу хихикали девочки, по центру чинно кушали бородатые дядечки из звука и монтажа.

«Крис уехал на все выходные к родителям. И мне съездить, что ли?

Нет, только не сегодня. Надо отойти от этой поездки, прежде чем опять садиться за руль.»

Бросив попытки победить тошноту и впихнуть в себя еду, она отнесла поднос и ушла в комнату, включила какой-то фильм, смысл которого до неё так и не дошёл, потом ещё один… Медленно убитый день уже загорался закатом, когда на тумбочке зазвонил телефон, она протянула руку и прочитала: «Мой ночной музыкант».

— Да?

— Привет. Не занята?

— Нет.

— Я тоже только что освободился и собираюсь поужинать. Хочешь со мной?

— Нет, я… не голодная.

— Тогда приходи на чай.

— Стив… — она замолчала, не зная, как отмазаться.

— Нам надо поговорить, Стефани, ты не отвертишься. Она вздохнула и закрыла ноутбук:

— В столовку приходить?

— Не надо, лучше в трейлер.

— А ужин?

— А хрен с ним.

— Как хочешь.

— Давай, я жду.

— Давай.

Она положила телефон в карман, набросила куртку и пошла к тёте Тили, в очередной раз врать и просить сухой паёк. Добродушная тётка поругалась и сдалась, нагрузила её контейнерами и напугала, что это в последний раз. Стеф поблагодарила и пошла через парковку и полутёмные закатные аллеи. Не стучась вошла в трейлер, сбросила туфли и с трудом улыбнулась сидящему за столом Стивену:

— Привет.

Он отложил гитару и поднялся, взял у неё контейнеры с едой, кивнул на диванчик:

— Садись, кормилица. С таким другом я точно с голоду не помру.

«Друг — это я. Надо не забыть. Ха-ха.»

Она села, скользнула взглядом по листам на столе и светлому дереву гитары.

— Что за гипотезы у тебя были по поводу моих снов?

— Не важно, — он махнул рукой, засовывая еду в микроволновку, — они всё равно не подтвердились.

— Ну расскажи, — вздохнула она, опираясь о стол, — ты вчера говорил, что их было две…

— А ты вчера говорила, что я тебе нужен. — Она вздрогнула и отвела глаза, он захлопнул дверцу микроволновки и сел рядом, пристально глядя на Стеф: — Что ты имела в виду?

— Я же сказала, — в горле пересохло, она стала хрустеть пальцами, сразу же одёрнув себя и положив руки на стол. — Мне всё равно, есть ли у тебя девушка, мы же друзья.

— Да? — он уложил подбородок на кулак и хмыкнул, — уверена?

— Что? — она изобразила непонимание и нахмурилась, отводя глаза.

— Я очень хорошо разбираюсь в людях, Стеф, — медленно проговорил парень, — и я кое-что вижу. — Он замолчал, она с независимым видом изучала ногти, хотя эта пауза и давила на нервы. — Мне кажется, я тебе нравлюсь.

Ощущение короткого падения опять хлестнуло по солнечному сплетению, она поборола желание начать хватать воздух ртом, как выброшенная на берег рыба, взяла себя в руки и максимально спокойно произнесла:

— Тебе кажется.

— Уверена?

— Абсолютно.

— Я же видел, как ты отреагировала, когда я сказал, что у меня есть девушка. Ты плохая актриса, Стеф, по тебе сразу видно, когда ты врёшь.

— Что? — резко выдохнула она, — я — плохая актриса?!

— Я не это имел в виду, — сконфузился парень. — Просто ты выглядела так…

— Я?! — не стала слушать она. — Я, твою мать, в сериале снимаюсь! Я — плохая актриса, нет, ну надо же… — она поражённо хлопнула ладонями по столу и встала, достала стакан и налила себе воды. — Сдуреть можно… Я играю в сериале!

— Ты его не смотришь, — тихо пробормотал в сторону парень, она резко развернулась к нему:

— Что?!

— Ну, это же правда, — пожал плечами он. — Ты его не смотришь. Откуда ты знаешь, как выглядишь на экране?

Она замолчала и задумчиво выдохнула, глядя в пол. Стивен помялся и тихо напомнил:

— Эй, мы говорили о другом, вообще-то.

— Да о чём тут говорить, — отмахнулась она. — Да, ты мне нравишься. Но не больше, чем любой другой симпатичный и обаятельный парень, не обольщайся. — Она вернулась за стол и отпила воды, — и вообще, этот разговор не имеет смысла, у меня есть Крис, у тебя есть… эта твоя, не помню, как её. Да и общаться с тобой по- дружески мне приятно и интересно, я не хочу менять такое клёвое общение на короткую интрижку и последующий игнор. Всё, закрыли тему.

Он улыбнулся и пожал плечами:

— Закрыли так закрыли. Ты будешь есть со мной?

— Нет, мне чего-то опять плохо, — она потёрла живот и покосилась на ту полку, где у него стояла аптечка, — полечишь меня, добрый доктор?

— Не вопрос, — он понятливо встал и достал ящик с крестом, — от чего?

— От тошноты.

— На, — он выщелкнул таблетку и протянул ей. — Тут ещё тесты на беременность есть, не надо?

— Ну тебя, — смутилась она, — откуда?

— А что, неоткуда? — он убрал аптечку и поставил перед собой разогретый контейнер. — Ни за что не поверю, что наш ловелас ещё не залез тебе под юбку.

Стефани натянуто улыбнулась и промолчала — эта тема ей не нравилась. Попыталась разрядить обстановку:

— Хранишь в аптечке тесты? Какая предусмотрительность.

— Аптечку собирала мама, — иронично скривился парень, — там всё подписано, от чего и как принимать. На снотворном написано «от мыслей», на слабительном — «от фаст-фуда», на аспирине — «от последствий», — Стефани захихикала, наконец- то чуть-чуть расслабившись, он сделал эффектную паузу и добавил: — На тестах написано «от сомнений».

— Молодец у тебя мама, — подняла большой палец Стеф. — Моя с такими вещами не шутит.

— Моя бы тоже не шутила, если бы у неё была дочь, — фыркнул он. — Точно не хочешь есть? Я планировал пригласить тебя на прогулку сегодня, так что силы понадобятся.

— Куда? — загорелись глаза у Стеф, парень улыбнулся:

— На озеро.

— Ой, я не хочу сегодня никуда ехать, — скривилась она.

— А зачем ехать? Разбалованные вы, ребята, — он дожевал кусок под непонимающим взглядом Стеф, пожал плечами: — Тут идти максимум минут сорок, а вы и для этого машину берёте. Ты что, не любишь прогулки?

— Люблю.

— Вот и погуляем. Можешь сходить за кроссовками, кстати, а то твои каблуки останутся на тропинке.

— Да, точно. Пойду, — она улыбнулась и встала, — я скоро.

Вечерний лес загадочно шумел кронами, свистели высоко в ветвях редкие птицы, по кустам шуршала какая-то мелкая живность. Они неспеша шли по двум укатанным колеям, петляющим между лесистыми холмами, и молчали. Стефани внимательно смотрела под ноги, Стивен задрал голову к небу и шагал вразвалочку, как будто ходит здесь каждый день.

— Откуда ты узнал про эту дорогу?

— Гулял и нашёл, — пожал плечами парень, — в первый же день, как только приехал сюда. Искал маршрут для бега, эта тропинка вполне подошла.

— Ты бегаешь? — удивлённо подняла глаза она, — ты же говорил, что бросил тренироваться много лет назад.

Стивен хитро улыбнулся и пожал плечами:

— Я говорил, что спрятал кимоно и с тех пор не заходил в спортзал, — увидел её озадаченный взгляд, улыбнулся и вздохнул: — Спорт не так-то легко бросить. Ты знаешь хоть одного завязавшего спортсмена?

— Да я вообще их почти не знаю, — пожала плечами Стеф.

— Бросить спорт очень сложно, поверь на слово, — он опять сунул руки в карманы и запрокинул голову к закатному небу. — Если ты бегаешь по утрам с тех пор, как научился ходить, то попытавшись перестать, будешь испытывать ломку почти наркотическую.

— Да ладно, — недоверчиво прищурилась она.

— Да, — он потянулся и вздохнул, — в строго определённое время вдруг начинает ускоряться сердцебиение, мышцы ломит и выкручивает, как… не знаю даже, с чем сравнить! — Он округлил глаза и кривляясь изобразил дрожащие руки, — и ты сидишь такой «боже, что со мной?!», а мышцы такие «ты охренел тут рассиживаться во время тренировки? Встал и побежал, мать твою, а то мы тебе и не такое устроим!».

— Стефани хихикнула, Стив развёл руками: — Встаёшь и бежишь. Да и вообще, мне нравится бегать. Но только если где-нибудь в парке или в лесу, беговые дорожки не люблю.

— И что ты, каждый день бегаешь? — изумилась она, — и никто не знает?

Он фыркнул:

— А ещё я частенько на рояле играю, тоже никто не знает, прикинь?

— Давно уже не играл, — изобразила надутые губы Стеф, — лентяй.

— Исправлюсь, — Стивен поднял ладони, — грешен, сам знаю.

«Кстати, про грехи…»

— А я сегодня в церковь ездила, — Стефани прикусила губу, вспомнив стыренную чашку и стараясь не улыбнуться. — Давай сегодня опять поэкспериментируем?

Он медленно вдохнул и провёл ладонью по лицу, тихо пробормотав:

— Ты ещё не наэкспериментировалась?

— Стивен, — она тихо выдохнула и помолчала. — Надо же разобраться… я же не буду постоянно у тебя спать, это не выход. И кстати, ты так и не рассказал, какие у тебя были гипотезы.

— И не расскажу, они всё равно не подтвердились, — он махнул рукой. — Слушай, давай о чём-нибудь другом, а? Такой классный вечер, такая погода, зачем портить настроение?

«А почему эта тема портит тебе настроение?»

Стефани на миг захотелось надавить на него и всё-таки расспросить, но потом она решила, что вечер действительно слишком хорош.

— Тогда расскажи мне, почему ты постоянно спишь с гитарой?

Парень с облегчением улыбнулся, расправил плечи:

— Старая привычка, не могу избавиться. — Стеф молчала и заинтересованно сверкала глазами, он скривил рожицу и стал рассказывать голосом сказочника: — Давным-давно, жил-был я, в семье потомственных бойцов. И однажды подарили мне гитару, которая очень быстро стала для меня бесценной, а для моей семьи — воплощением всемирного зла. — Он сделал нормальное лицо и пояснил: — Мы жили в одном доме с бабушкой и дедушкой, там ещё школа была отдельным зданием, в которой дед учеников тренировал. Так что бойцов вокруг было много, а я один, мы вместе ели, занимались домашними делами, — он скривился, — ну, ты поняла. И у деда дежурной шуткой было «переломлю твоё весло об колено — поумнеешь». — Стефани напряглась, парень заметил и развёл руками: — А он мог, он такой. Потом это стало любимой шуткой не только деда, но и всей семьи, каждый считал своим долгом хоть раз в день пошутить на тему «об колено моё весло», а я злился и страшно боялся, — он задумчиво помолчал, глядя в вершины деревьев, — везде таскал гитару с собой, даже в школу, прятал к себе под одеяло, чтобы никто не добрался до неё ночью. А потом, когда шлялся автостопом по стране, вообще привык всегда за неё крепко держаться, даже во сне — боялся, что украдут, она была единственным ценным, что с меня можно было взять, а я ещё и хранил в кофре деньги и документы. А так как ночевать частенько приходилось где придётся, вероятность был обворованным имелась. — Он фыркнул, — с меня раз ботинки сняли, я даже не проснулся. А гитару не смогли, только кофр порезали.

Стефани медленно качнула головой:

— Нифига себе у тебя жизнь.

Он пожал плечами и промолчал, вытащил мобильник, глянул на время:

— Как-то мы долго идём.

— Только не говори, что мы заблудились, — вытаращилась Стеф.

— Да нет, тут одна дорога, просто… я тут обычно бегу, а не иду.

— И?

— Тут, наверное, дольше, чем сорок минут. — Он виновато вжал голову в плечи и закрыл один глаз, — если устала, можем вернуться.

— А далеко ещё? — она качнулась с пятки на носок и осмотрелась, он пожал плечами:

— Процентов десять пути осталось.

— Тогда идём, зря, что ли, топали всё это время? — она решительно двинулась вперёд, он догнал и хмыкнул:

— Не устала?

— Нет, — Стефани широко улыбнулась и изобразила гордую позу, — я же танцовщица. Мы, конечно, не каратисты, но тоже не пальцем деланные.

Он рассмеялся и толкнул её локтем:

— Так может, пробежимся, а?

— Давай! — нахально ухмыльнулась Стеф и сорвалась с места, радуясь, что обула кроссовки. Дорожку было уже плоховато видно в сумерках, поэтому она внимательно смотрела под ноги, не забывая контролировать дыхание, и не сразу заметила догнавшего её Стива. Она бежала изо всех сил, а он откровенно развлекался, вприпрыжку подскакивая рядом, и казалось, не прикладывал совершенно никаких усилий.

— Как-то ты слабенько бегаешь, танцовщица, — он хихикнул, она стиснула зубы и поднажала, но парень продолжал смеяться, обогнал её и стал подпрыгивать перед ней спиной вперёд, не вынимая рук из карманов. — Капец, ты так смешно бежишь, я такого никогда не видел.

— Хватит ржать! — Стеф попыталась толкнуть его, но не достала, парень успел отпрыгнуть, а она чуть не рухнула, потеряв равновесие. Стивен тут же подскочил и придержал за локоть, изо всех сил пытаясь не смеяться, она сбросила его руку и надулась: — Ну тебя, легко носиться как олень, если у тебя ноги двухметровые! Не буду больше с тобой бегать…

Он всё-таки рассмеялся и потрепал её по плечу:

— Прости, я не могу… но это было так ржачно! Никто не бегает так смешно, как ты.

— Гад, — пробурчала она, тоже невольно начиная смеяться. — Сколько ещё до озера?

— Почти пришли, — он поднял руку, указывая на поворот, — оттуда уже будет видно.

Вторую руку он почему-то забыл убрать с её плеча и от неё по телу растекалось приятное тепло, заставляющее ноги заплетаться, а сердце ускорять ритм.

«Не убирай. Оставь там, держи всю дорогу, сожми пальцы сильнее! Пусть останется синяк, плевать, Бет закрасит… зато у меня что-то останется от этого вечера.»

Она так сосредоточилась на этой мысли, что не сразу заметила затянувшееся молчание, а когда поняла, что они уже несколько минут идут почти в обнимку, страшно смутилась и не смогла поднять на него глаза. Всё, на что её хватило, это смотреть прямо перед собой, краем глаза держа его лицо в поле зрения. Вроде бы, незаметно. Вроде бы.

Стивен чуть сжал пальцы и погладил её плечо, тихо спросив:

— Неприятно?

Она выдохнула и опустила голову, крепко зажмурившись и прикусывая губу.

«Зачем ты это спросил? Ты же мигом поймёшь, что я вру, а если скажу правду, это будет грех-измена-предательство! Ведь ничего такого нет в том, чтобы потрепать друга за плечо, но если я скажу, что мне это нравится…»

— Убрать? — спросил он, чуть насмешливо и при этом грустно. Стефани медленно вдохнула, собираясь с силами.

«Нет-нет-нет!»

— Да.

— Как хочешь, — он сунул руки в карманы с таким видом, как будто ничего и не случилось, кивнул на просвет между деревьями, — мы пришли.

Она оторвала взгляд от тропинки и распахнула глаза — здесь было очень красиво. Они стояли на холме, который резким откосом спускался к озеру, здесь точно нереально было бы купаться, но вид был просто обалденный.

— Круто, — выдохнула она, — а днём, наверное, вообще супер, да?

— Ага, — он сошёл с тропинки, поворачивающей вдоль озера, дошел до края обрыва и сел на траву, похлопав по земле рядом с собой, — иди сюда.

Стефани осторожно подошла и села рядом, посмотрела в потемневшее небо:

— Сколько времени?

— Много, дух еды уже не будет к нам благосклонен, — он вытянул ноги и опёрся на локти, тоже запрокидывая голову к облакам, догорающим красками заката. — А что, проголодалась всё-таки?

— Немного, — она пожала плечами. — Наконец-то тошнить перестало, таблетка, наверное, подействовала.

— Эх, что бы ты без меня делала, — с улыбкой вздохнул Стивен, роясь во внутреннем кармане куртки, протянул ей пакет, — на, наслаждайся.

— Бутер?! — восхищённо развернула пакет она, — мне? Правда? — Вгрызлась и кайфово пробормотала с набитым ртом: — Амиго, ты бесценен!

— А то, — самодовольно ухмыльнулся парень, — цени!

— Ценю, — кивнула она. — Только котлета недосолена.

— Это та котлета, что ты мне принесла, — фыркнул Стив, — так что все претензии к тёте Тили. — Они оба захихикали, парень в шутку прищурил один глаз: — А знаешь… остальные котлеты были нормальные, между прочим. Может, проблема не в них, а в тебе? На солёненькое тянет? Тошнота, голова кружится, еда недосолена…

— Всё у меня нормально, — рыкнула Стеф, — ты достал шутить по этому поводу, не смешно.

— Ладно, не буду, — уже серьёзно вздохнул он. — А у вас с Льюисом что, правда ничего не было?

Она запрокинула голову и прорычала:

— Боже, хватит! Почему это тебя так волнует?

— Просто интересно, — он пожал плечами, она скривилась:

— Тогда просто уйми своё любопытство, это неприлично.

— Значит, не было?

— Не было! — вызверилась она. — Хватит.

— И даже после концерта? — неверяще нахмурился он, — после такого охренительно- трешового рок-концерта? Вы вообще здоровы оба?

Стефани невольно фыркнула и хихикнула:

— Ой, не видел ты его после этого концерта… этот зелёный овощ было реально жалко.

Стивен расхохотался, колотя ладонью по земле, потом поморщился и потёр запястье. Стеф кивнула на пострадавшую ладонь:

— Ударился, что ли?

— Да нет, она и раньше болела, — он отмахнулся. — Это у меня наследственное. Не настолько проблема, чтобы обращаться к врачу, так что мы до сих пор не знаем, что это.

— Семейная болячка? — Она сунула в рот последний кусок бутерброда и спрятала пустой пакет в карман, тоже вытянула ноги и улеглась. Стивен сжал пальцы в кулак и показал ей небольшой бугорок с внешней стороны запястья:

— Вот такая фигня надувается и болит, где-то дня три-четыре, потом сама проходит. На руку больно опираться и сгибать тоже, так что я в эти дни не играю, — он чуть улыбнулся и двинул плечами, — это редко случается, раз или два в год. У бати и деда по батиной линии это дни без тренировок, а у меня — дни без музыки.

— Тяжелые серые дни? — поддразнила Стеф, парень улыбнулся и кивнул:

— Ага. Позволяет более остро почувствовать, насколько она мне нужна.

— Так ты не будешь играть ещё три дня?

— Два, это вчера утром началось.

«…а вчера вечером ты играл мне перед сном.»

Она прикусила губу, чтобы не спросить, зачем он это сделал. Почему-то казалось, что вопрос прозвучит глупо и неудобно, смутит, заставит краснеть и выкручиваться, придумывая отмазки.

«Как вопрос о том, приятно ли мне, когда он меня обнимает.»

Солнце село, вокруг стало темно и уже прохладно, лёгкий ветерок шелестел листьями. Далеко внизу хлюпала о берег вода, а совсем рядом лежал Стивен и внимательно смотрел на неё с какой-то странной задумчивой улыбкой.

— Стив…

— А?

Они почему-то перешли на шёпот, как будто отсекая в какую-то далёкую параллельную реальность весь мир, который их не слышит.

— Я тебе нравлюсь?

Он на миг замер, чуть расширив глаза, потом опустил взгляд и загадочно улыбнулся, двинув плечами:

— А что ты хочешь услышать?

«Правду! Хотя… если ты скажешь «да», возникнут проблемы с Крисом, если «нет» — мне будет очень хреново. Что же я хочу услышать? Зачем было вообще спрашивать…»

— Не знаю.

— Вот когда будешь знать, тогда и спросишь, — он весело улыбнулся и резко поднялся. — Пойдём, пока доберёмся, полночь будет.

— Подожди, сядь, — она тряхнула головой и сама села, вытирая вспотевшие ладони о джинсы.

— Зачем?

— Хочу кое-что попробовать. — Он пожал плечами и сел напротив, Стефани протянула ему ладонь, — дай руку. — Он удивлённо приподнял брови, но руку протянул, Стеф хихикнула: — Ту, которая болит!

— А, — он выдохнул и усмехнулся, протянул другую. — Опять эксперименты?

— Да, — она взяла его ладонь, накрыла второй рукой горячий напухший бугорок, закрыла глаза. — Вообще-то, ты не первый, на ком я это пробую, первой была Мари и с ней всё получилось. Так что должно сработать.

— Ну-ну, — он вздохнул и опять повисло молчание, она держала его руку, тщетно пытаясь сосредоточиться.

«Как же это здорово, просто прикасаться к твоим рукам… Они у тебя такие красивые и гармоничные. На гитарном грифе они смотрятся так, как будто там и родились, как же я хочу увидеть их на чёрно-белых клавишах! А самое главное, что это вполне по-дружески, я ведь тебя лечу. Да, для этого необходимо держаться за больное место, это ерунда, это ничего не значит…»

— Получается? — чуть насмешливо спросил Стивен, девушка фыркнула:

— Не мешай! — нежно погладила кончиками пальцев бугорок.

«Фиг кто докажет, что это было нежно! Я буду всё отрицать.

Так, расслабились, сосредоточились и лечимся… Будьте, пожалуйста, здоровы, гениальные руки. Я вас… я вас очень люблю.»

Это мысленное признание самой себе ударило изнутри в грудь как тараном, заставило сердце забиться часто и сильно, покачивая всё тело.

«Неужели я его правда люблю? Так же нельзя. Это плохо. Это…»

— Нифига себе, Стеф! — Стивен пошевелил пальцами, заставив её отпустить его ладонь. — Слушай, правда прошло! Да ты маг-целитель!

— Я разрушитель, — фыркнула она, открывая глаза. — Всё портить у меня выходит легко и просто, а лечить я только учусь. — Она поднялась, он рассматривал руку, шевелил пальцами и вращал кистью, всё больше округляя глаза. Она улыбнулась: — Помогло?

— Да! Я в шоке.

— Значит, ты сможешь сегодня сыграть мне что-нибудь перед сном?

Парень с широкой улыбкой сунул руки в карманы и пошёл к тропинке:

— Всё, что захочешь.

Она вприпрыжку догнала его и заглянула в глаза:

— На рояле?

— Запросто.

— Как только придём?

— Как скажешь, — он тихо рассмеялся, глядя на её довольную физиономию. — Благодаря тебе я смогу сегодня поработать, а у меня как раз появилась пара идей.

Стефани фыркнула:

— Испортила человеку выходной, а он радуется.

Парень опять сверкнул зубами и медленно произнёс:

— Не помню, кто сказал, но мне очень нравится эта фраза. Найди себе занятие по душе и тебе не придётся работать ни одного дня в жизни. Я из тех счастливчиков, кто нашёл.

— Это Конфуций сказал, — улыбнулась Стеф. — Я тебе завидую, счастливчик.

Они сидели на бортике фонтана, парк был почти пуст, только на самой тёмной «лавочке влюблённых» кто-то шуршал и хихикал. Окна школы были тёмными, светились только угловые комнаты царства звука и монтажа, ну да они всегда светились, Стефани вообще не могла понять, когда спят и где едят все эти люди.

— Я удивляюсь, как можно так работать? — она кивнула на окна работяг и развела руками, — я их вижу только за завтраком, и то они постоянно говорят о работе. Они вообще отдыхают когда-нибудь?

— Отдыхают, — хмыкнул Стивен, — и даже ходят играть в теннис и волейбол иногда. Ты их не видишь потому, что сама туда не ходишь.

— У нас такой рабочий день, что некогда на корт ходить, — нахмурилась Стеф. — Я один раз играла в волейбол, и то когда Сэм болел и мы у Мелани снимались, меня Ева пригласила.

— А чего сейчас не ходишь? — с какой-то странной улыбкой спросил Стив, она пожала плечами:

— Не зовут.

— Странно, из твоей группы человек пять ходит, — он сказал это с откровенным намёком, она непонимающе нахмурилась:

— И что?

Он фыркнул и отвернулся, как будто хотел сказать что-то нелестное, но сдержался. Потом покачал головой и потёр лоб:

— Ты вообще ничего вокруг себя не видишь, да?

Она округлила глаза, внутри сжалось напряжение плохого предчувствия:

— Ты о чём?

— Обо всём, Стеф! — он нервно развёл руками. — Ты так занята собой, что тебе вообще плевать на весь остальной мир. Ты тут больше месяца, а общаешься только с Мари.

— Ну почему только с Мари? — обиженно понизила голос Стефани, — ещё есть Ева, Крис и ты. Мне хватает.

— С Евой ты общалась один день, а потом она почему-то не горела желанием подходить, — скривился парень. — Не знаешь, почему?

— Почему? — напряглась она. — Я даже не думала как-то об этом, у нас теперь разные группы, может, времени нет…

— Конечно, ты не думала, — вздохнул Стив. — Тебе плевать на неё и её чувства, да и не только на неё.

— Что случилось? — округлила глаза Стефани.

— Ничего, — отмахнулся он. — Я не люблю разносить сплетни, если интересно, спроси у неё сама. Или сядь и подумай, тут всё просто и понятно, — он помолчал, потом насмешливо фыркнул, — а, как же ты подумаешь? Ты же ничего о её ситуации не знаешь. Ты говоришь, что общаешься с ней, но она тебя совершенно не интересует. Думаешь, что дружишь с Мари, но ничего о ней не знаешь. Говоришь, что любишь Криса, но понятия не имеешь, как он к тебе относится, — он замолчал так, как будто ему ещё было, что сказать, но он решил прикусить язык.

«Ты ничего не сказал о себе, друг мой… И не говори, мне страшно представить, что ты выдашь, если так отчитал меня за какую-то Еву.»

Он молчал с таким видом, как будто уже понял, что сболтнул лишнего, но извиняться не собирается, так как на правду не обижаются, и вообще, виноватым он себя не чувствует.

— Я тоже не люблю собирать сплетни, Стивен, — тихо проговорила она, — и не люблю навязываться, так что редко попадаю туда, куда меня не зовут. А ещё мне просто скучно общаться с тремя четвертями своих ровесников и половиной всех остальных. Потому что основные темы разговоров девочек — это телик, который я не смотрю, сериалы, которые мне не нравятся, шмотки и всякая прочая модная ерунда, которую я не ношу, ну и конечно сплетни, о которых уже было сказано не раз. Уж кому, как ни тебе, должно быть отлично известно, как глупо себя чувствуешь, когда разговариваешь с человеком и видишь в его глазах пустоту, ноль в бесконечной степени, ему не интересно, он тебя не понимает и считает странной.

— Он молчал и смотрел в сторону, она добавила почти шепотом: — Ты сам говорил, как сложно такому психу, как ты, найти человека, с которым можно поговорить… мне тоже сложно.

— А парни? — тихо спросил он.

— Что парни?

— Ты сказала о девочках, а парней почему игнорируешь?

— Ой, парни такие же, — отмахнулась она. — Только тут ещё добавляется то, что их нули во взгляде направлены не в глаза, а гораздо ниже. Их интересуют вопросы размножения и причём тут вообще разговоры. И даже те, с кем реально интересно общаться, мигом теряют интерес, как только узнают, что у меня есть парень. — Она вздохнула, — нет, есть, конечно, исключения, у меня есть друзья, ты не подумай. Просто, так получилось, что мы все разъехались и можем общаться только по интернету. — Она посмотрела на Стивена, но он молчал, рассматривая деревья, она тихо спросила: — Что ты имел в виду, когда сказал, что я не знаю, как ко мне относится Крис?

Стив замер, выдохнул и как бы между делом спросил:

— Где он сейчас?

— Уехал к родителям, — пожала плечами она. — А что?

— Ты уверена? — парень косо улыбнулся, Стеф похолодела, боясь спрашивать, но он не ждал её ответа. — Честно, я до последнего не хотел тебя расстраивать, надеясь, что ты или сама поймёшь, или тебе другие расскажут.

«Что? Гэвори, мать твою, я сейчас в обморок грохнусь!»

Парень молчал и смотрел на неё со смесью недоверия и жалости, Стефани кусала губы и молчала. Он наконец покачал головой и нехотя выдохнул:

— Он уехал утром с Эшли, не знаю куда, но точно не в город. А перед этим я видел их на озере, когда бегал, — он саркастично закатил глаза, — я не подходил поздороваться, но почему-то мне кажется, что они туда не рыбачить приехали.

— Он… опять с ней общается? — неверяще прошептала Стеф.

— Да он и не переставал! — запрокинул голову Стивен. — Ты что, слепая? Он ведёт себя, как вёл, просто стал чуть более осторожным, чтобы ты этого не видела! Он точно так же таскает по кустам массовку и возит девок на озеро, регулярно. — Он увидел её лицо и замолчал, положил ладонь ей на плечо, очень по-дружески, — прости, я не хотел, чтобы ты это услышала от меня… но больше, похоже, не от кого. Я не могу смотреть уже на это и устал ждать, когда ты сама заметишь. Он… тебя не стоит.

У неё внутри бушевал ураган, разрушающий хрупкие старые стены доверия и наивности, ревущий ветром, хлещущий грязными потоками воды и очень, очень холодный. Исчезнуть в этом холоде навсегда не давала только горячая ладонь Стивена на плече, Стеф благодарно накрыла её своей и тихо сказала:

— Спасибо, я… поговорю с ним.

— Что?! — он резко убрал руку, хлопнув ею себя по лбу. — Твою мать…

— Этому должно быть какое-то объяснение, — опустила голову она, Стив потёр лицо и выдохнул:

— Ладно, чёрт… это ваше дело. Говори, если хочешь, всё, я… не лезу. Разбирайтесь сами и давай сменим тему, а то я точно выскажусь так, что потом буду об этом жалеть.

— Ладно, — она попыталась абстрагироваться от урагана внутри, уговорив своё рвущееся сердце, что это только слова и что Крис точно всё объяснит. — Расскажи тогда, откуда ты всё про всех знаешь? Ты же тоже постоянно работаешь, когда ты успеваешь со всеми общаться?

— Да я не то чтобы со всеми общаюсь, — поморщился он, — я просто хорошо вижу людей, кто кого не любит, кто кому врёт. Да и вообще, когда ведёшь ночной образ жизни, замечаешь много чего, не предназначенного для твоих глаз… Рабочий день заканчивается, люди расслабляются, желают друг другу приятных снов и вроде как расходятся. Вот только день на этом не кончается, потому что когда с общественным наконец разобрались, все берутся за личное. Каждый начинает заниматься тем, что имеет значение только для него, что не хочется никому показывать.

Стефани молчала, пытаясь понять, к чему он клонит. Стивен вдруг посмотрел на неё и с подвохом спросил:

— Ты знаешь, что костюмерши Уэйны — лесбиянки?

— Что?! — округлила глаза Стеф. — С чего ты взял?

— Видел кое-что. А вообще, достаточно на них внимательно посмотреть, чтобы это понять, — усмехнулся он. — На то, как они ведут себя, как разговаривают, как смотрят друг на друга… и, знаешь, ты бы тоже это заметила, если бы не зацикливалась на себе.

Стеф обиженно открыла рот, пытаясь сказать что-то в своё оправдание, но он успел раньше:

— Ты знаешь, почему заболел ваш Сэм? Знаешь, почему старший хореограф постоянно грызётся с оператором? Почему твоя ненавистная Бетти так ярко красится и вечно виснет на Крисе? Почему Мари практически не спит? Что делает ночами Эшли? Почему Мелани так мало говорит? — он продолжал давить на неё взглядом, с каждым вопросом становясь всё жестче, — ты ничем, кроме себя, не интересуешься, Стефани, и что самое главное — ты этого даже не замечаешь.

Он отвернулся, она уязвлённо молчала, потом пробормотала:

— И почему Мари не спит?

Стивен фыркнул:

— Надо же, я думал, ты спросишь про Бетти, — он закатил глаза и перекривил непонятно кого, — ведь в одном предложении с ней я упомянул твоего ненаглядного Криса.

— Оставь в покое Криса, — поморщилась она, — я уверена, у него есть объяснение.

— Заметь, стоило тебе услышать про него, как ты мигом забыла о Мари.

Стефани опять нахмурилась:

— Так почему она не спит?

— Потому что у неё нет на это времени, — вздохнул Стивен. — Она играет студентку, которая учится пению, хорошо играет, это даже Мелани признаёт. Но петь Мари не умеет, а ей очень хочется. Поэтому она каждый день кроме танцев ещё и индивидуально занимается вокалом, несколько часов, пока хватает сил.

— Почему она мне не сказала? — задумчиво вздохнула Стеф. — Я бы могла ей помочь, она знает об этом!

— Потому что когда-то ты сказала ей, цитирую: «Да, поёшь ты слабовато. С твоими данными лучше учиться хорошо играть и прыгать на сцене под фанеру».

Он сложил на груди руки, глядя, как она лихорадочно роется в памяти, всё больше мрачнея:

— Да не говорила я такого… не может быть. Откуда ты это знаешь?

— Она мне сама сказала, — Стив пожал плечами в ответ на удивлённый взгляд Стеф.

— Да, ты не помнишь, а она запомнила. И просить тебя посчитала неудобным.

— И попросила тебя, да? — прищурилась Стефани, теперь пришла его очередь удивляться, она уверенно кивнула, — как видишь, я не настолько уж слепая.

— Как ты узнала? — чуть виновато улыбнулся он, она стала загибать пальцы:

— Вы почти не снимаетесь вместе, но она о тебе хорошо отзывается; ты слишком много о ней знаешь, а она совсем не болтлива — значит, считает тебя близким человеком; ты один из немногих здесь, кто действительно профессионально занимается музыкой, а абы кого она бы просить не стала; к тому же, если она хотела сохранить свои занятия в тайне, то о них знали бы только она сама и репетитор, — она довольно развела руками, — вуаля!

— Ладно, ладно, — он поднял ладони, — признаю, ты не такая уж и зацикленная.

— Я совсем не зацикленная, Стив, — помрачнела она, — просто меня правда сейчас волнует именно моя проблема. А лезть в душу к другим людям я считаю неуместной навязчивостью, это некрасиво, если захотят, сами расскажут.

— Тебя правда не цепляют выходки Криса? — наклонил голову он, Стефани натянуто улыбнулась и погрозила пальцем:

— Некрасиво лезть в душу к другим людям, — опустила руки и вздохнула, мигом помрачнев, — ты и так там неслабо натоптал, хватит. К тому же, слушая, как ты выбалтываешь мне чужие тайны, я с ужасом представляю, как ты точно так же раскрываешь кому-то мои.

— Неправда! — ощетинился он. — Я ничего тебе не выбалтывал, я умею держать язык за зубами. И о твоей проблеме я ни с кем не говорил, придумала! То, что я тебе сказал, все и так знают, только ты одна в упор не замечаешь очевидных вещей.

Она покачала головой и отвернулась, он тоже замолчал, стало слышно, как посвистывает в деревьях какая-то мелкая птица.

— Один-один? — примирительно толкнул её плечом он, протянул ладонь, она фыркнула и пожала:

— Мир, дружба, жвачка… и никаких обзорных экскурсий по чужим душам.

— Договорились. Что тебе сегодня сыграть?

Стефани подняла глаза к небу, в очередной раз утихомиривая бушующий внутри ураган, немного подумала и решилась:

— Слышал «Летнюю грозу» в интерпретации Ванессы Мэй и Стива Вая?

— Угу, — он хохотнул, — запросики у тебя, конечно…

— Как хочешь, — она пожала плечами. — Не надо было спрашивать тогда, играй что осилишь.

— А я не говорил, что не осилю, — вздёрнул подбородок парень, сцепил пальцы, похрустел и поднялся. — Поднимайся в музыкальный класс, я хочу, чтобы ты хорошо это слышала, — сложил руки на груди, изобразив гордую позу, — и запомнила, что я отвечаю за свои слова. Книг. олю.б. нэт

Она хихикнула, поднимаясь и застёгивая куртку, он развернулся и пошёл куда-то вдоль здания.

— Эй, ты куда?

Он остановился и пробормотал:

— Ноты распечатаю, — увидел улыбку на её лице и уязвлённо отвернулся, — я не обязан знать на память всего Вивальди, у него полтысячи концертов и сотня опер!

— Не знать «Грозу», Стивен, ай-яй-яй, — она издеваясь покачала головой, он фыркнул и развернулся, зашагал к своему фургону, тихо бормоча на ходу: «Гроза, гроза… не люблю я грозу!»

Стефани тихо рассмеялась и пошла ко входу в школу, поднялась по пустой лестнице в такой же пустой холл, открыла скрипучую дверь музыкального класса.

«Отличное место для медитации. Для того, чтобы закрыть в своей памяти сегодняшний разговор как ненужный файл, запечатать до понедельника, потому что обсуждать такие вещи по телефону нехорошо, придётся дождаться Криса от родителей… ну или оттуда, куда он укатил с Эшли.

А это с какой-то стороны даже неплохо — если он развлекается, значит, я тоже могу позволить себе немного лишнего? Фу, как это ужасно… Я всегда верила, что любить надо как собака, раз и на всю жизнь, без танцев вокруг верности и без мелких уступок собственной совести. Неужели так могут только они, а людям так не дано?

Ладно, всё. Сегодня отличный вечер и я проведу его с отличным человеком, со своим другом, он меня поддержит и не даст скатиться до саможаления. Аминь, расслабляемся и веселимся.»

В пустом зале было очень тихо, по полу перекатывались непонятно откуда взявшиеся тени, паркет под ногами в ответ на каждый шаг издавал оглушительный скрип. Рояль возвышался на небольшом подиуме, величественная тёмная громада, излучающая такую плотную, притягательную ауру, что к нему одновременно очень хотелось прикоснуться и было страшно подойти.

Девушка поднялась на возвышение, осторожно провела по полированной крышке кончиком пальца, открыла клавиши, села на скрипнувшую банкетку и почувствовала какое-то немотивированное волнение, как будто она выступает перед большой аудиторией. Стало почему-то стыдно, что она вот уже… сколько?., года два вообще не приближалась к старому пианино, используя его как подставку для книжек. Это ведь музыкальный инструмент, его предназначение — звучать. Не играет сама, отдала бы кому-нибудь, кто будет.

Какое-то время спустя по лестнице застучали частые шаги, Стив влетел в класс и щелкнул выключателем:

— Ты здесь? Фух, я думал, ты ушла! Почему свет не включила?

— Я не знаю, где он включается, — обернулась она, увидела в его руках пачку бумаги и поднялась на ноги. — Не передумал?

— Нисколько, — он стал выставлять на подставку ноты, Стефани заглянула в первый лист, пробежала глазами полстраницы и нахмурилась:

— Слушай, я как-то подзабыла, что эти двое сделали с «Грозой»… беру свои слова обратно, давай как-нибудь без неё, а?

— Нет уж, поздно, — он снял куртку, бросил на банкетку рядом с собой. — Хотела — терпи теперь. И не морщись, если буду лажать, я эту интерпретацию никогда не играл. — Он расстегнул пару кнопок на вороте пайты, стал закатывать рукава. Потом посмотрел, с каким вниманием Стефани вглядывается в листы и спросил: — Ты что, в нотах разбираешься?

— Я закончила музыкалку по классу фортепиано, — не отрываясь, ответила Стеф.

— Да? А чего сама тогда не играешь? — он отодвинулся, шутливо заглядывая в её лицо, — ходишь тут, эксплуатируешь всяких доверчивых музыкантов.

Она отвела глаза:

— Я больше люблю слушать других… к тому же, у меня не было особых успехов, — она положила ладонь на клавиши, поглядывая в ноты и растягивая пальцы в первое положение «Грозы». Её маленькой ладони на этот подвиг явно не хватало. Стивен фыркнул и положил сверху свою крупную руку с длинными музыкальными пальцами, легко доставшими на одну клавишу левее и одну правее. Стеф злобно засопела и убрала руку за спину, он рассмеялся:

— Вот поэтому я всегда говорил, что женщины не предназначены для музыки.

— Слышишь! — завопила она, — самая известная пианистка в мире — женщина!

— Ладно, ладно, спорить не буду, — он поднял ладони, сдаваясь, — я тоже её люблю. — Помолчал и тихо добавил: — А лучший дирижёр — мужчина, — за что сразу выхватил пачкой листов по голове и завопил: — Ладно, всё! Ты сюда слушать пришла или драться? — Она расправила ноты и вернула на место. — Вот и слушай. А ещё можешь менять мне листы, раз уж шаришь в этом. Фух, всё. Сейчас.

Стивен ещё раз похрустел пальцами, поправил рукава и выдохнул, у него было такое лицо, как будто он собирается впервые делать тройное сальто со склона водопада. Стефани замерла, переводя взгляд с его лица на руки и обратно, он поднял ладонь над клавишами, как волшебник, творящий колдовство…

Музыка сорвалась в галоп, вспоров тишину спящего здания, ударилась в стены и окна, пробежала по коже микроскопическими стальными иглами, заставила завибрировать пол под ногами и каждый нерв застывшего тела. Стефани не смела шевельнуться, казалось, что если она двинет хотя бы пальцем, с музыкой что-то случится, она уже не будет такой идеальной. Следя за тем, как парень колдует над роялем, она даже не заметила, когда он доиграл первую страницу, Стивен сам молниеносно убрал лист и бросил на пол, вписав это движение в бешеные скачки пальцев по клавишам. Музыка даже не дрогнула, продолжая взрывать пространство каскадами накладывающихся друг на друга волн, Стефани дышала так, как будто лёгкие могут сокращаться только в определённый момент короткой паузы, намертво застывая сразу после неё. На пол полетел следующий лист, потом ещё один, звуки выстраивались бесконечной волнующей чередой, наполняя собой вены, раскачивая тело, как будто пол под ногами был палубой корабля, находящего в эпицентре того самого шторма.

Стеф закрыла глаза, как наяву увидев гигантские волны, перехлёстывающие через борта, сплошную стену дождя, лупящего по доскам и парусам, клубящиеся над самой водой тяжёлые тучи и разламывающий небо грохот молнии…

И музыка закончилась.

Она открыла глаза, медленно приходя в себя, руки подрагивали, вокруг валялись листы бумаги, рядом сидел какой-то пришибленый, сгорбившийся Стивен, по его виску сползала капля пота. Он медленно разогнулся, встречаясь глазами со Стеф, нервно улыбнулся, прошептал:

— В этом зале точно какая-то магия.

Стефани улыбнулась и покачала головой, роясь в кармане:

— Это в музыке магия, Стивен… и в том, как ты её исполняешь. — Достала пачку бумажных платочков, вытащила один и протянула ему, — на, на тебя грозой накапало.

Он непонимающе нахмурился, она сняла кончиком ногтя с его лица каплю пота и показала. Он фыркнул и взял салфетку, уткнул в неё лицо, пробормотал:

— Ты довольна сегодняшним концертом?

— Более чем. Ты гений, Стив.

— Да ладно, — он махнул рукой, но по лицу было видно, насколько ему приятно это слышать. — А знаешь, я наверное её всё-таки выучу. Что-то в ней есть, такое, знаешь, — он двинул кистью, пытаясь обрисовать в пространстве что-то неосязаемое, — что-то есть, короче, я раньше не замечал.

— Спасибо, — Стеф сложила руки на крышке рояля и уложила сверху подбородок. — Это правда было очень круто. Если бы ты давал концерты в больших залах, я бы никаких денег не пожалела… правда спасибо.

Парень засиял, как новая монетка, сделал хитрое лицо:

— Одним «спасибом» сыт не будешь.

— Я тебе два сказала! — шутливо возмутилась Стефани, он покачал пальцем:

— Не отмажешься, не надейся! Ты моя должница.

— И что ты хочешь?

— Завтра твоя очередь меня впечатлять, — он потянулся и встал, похрустел спиной, начал собирать ноты. — Будешь демонстрировать все таланты, какие есть, пока я не решу, что ты расплатилась.

— Все таланты? — фыркнула Стеф, тоже наклоняясь за нотами, — на все ночи не хватит!

— У тебя их так много?

— Фортепиано, академический хор, сольное исполнение в десятке стилей, живопись, танцы классические, латино-американские, всякие разные, вплоть до танца живота,

— она поднялась, протягивая ему пачку листов, Стивен сделал преувеличенно заинтересованное лицо и промурлыкал, играя бровями:

— Оу, танцы живота… занимательно!

— Ну тебя, — она смутилась и отвернулась, он рассмеялся, подхватил куртку и потрепал её по голове:

— Пойдём, танцовщица, детям пора спать, а взрослым — работать. Отложим этот вопрос до завтра.

Она проснулась непонятно от чего, так бывает, когда разбудит громкий звук с улицы или дрожь пола, вдруг открываешь глаза совершенно бодрым, а через минуту опять спишь. Было ещё темно, в полумраке чернело квадратное пятно на стене, цокали часы…

«Какие часы? У Стивена на кухне нет часов.»

Стефани протёрла глаза и осмотрелась, чуть приподнимаясь на подушке… совсем не на той подушке, на которой засыпала. И одеяло другое. И…

«Где я?»

По солнечному сплетению плеснуло холодным страхом, она села на кровати и поняла, что её что-то держит за руку. Резко обернулась и увидела спящего к ней спиной Стива, крепко сжимающего её запястье.

«Так… Ну, хоть одеяла отдельные, и на том спасибо. Если бы он ещё своим укрылся, а не вниз стоптал.»

Она точно помнила, как они вернулись из парка, перекусили остатками ужина и она, как обычно, уснула на кухонном уголке, а Стивен сел работать за стол. А теперь он дрыхнет рядом с ней, на непонятно откуда взявшейся кровати, в одних трусах, на которых, кстати, диснэевский замок нарисован. Стефани присмотрелась, глаза более-менее привыкли к темноте и смогли различить надпись: «Если ты можешь об этом мечтать, значит, ты можешь это сделать!»

«Какая прелесть, святые слонята… И что теперь делать? Будить его бесчеловечно, самой вставать — а куда идти? Да и спать хочется…»

Стеф тихонько сползла назад под одеяло, попыталась высвободить руку, но он сжал пальцы сильнее и перевернулся на спину, что-то пробормотав сквозь сон. Она замерла, представив себе немую сцену, которая может случиться, если он сейчас проснётся.

«Нафиг-насриг, лучше спи.

Баю-баюшки-баю, что ж мне делать, блин…»

Стивен успокоился и опять задышал ровно, Стеф одной рукой поправила задравшуюся футболку и вздохнула, со жгучим стыдом и одновременно волнующим кайфом рассматривая его рельефное тело и расслабленное лицо.

«Господи, какой же ты красавчик, друг мой… Не такой смазливой и яркой красотой, как у Криса, а спокойной и гармоничной, очень взрослой. Ты и в пятьдесят будешь красивым, тебе пойдут морщины и седина, таких как ты возраст только красит.»

Его тело излучало магнетические волны, кружащие голову, уговаривающие лечь поближе, а то и положить голову на его плечо — какая разница, её тут вообще не должно быть, он ничего не поймёт. А она сделает вид, что ничего не помнит, и вообще такого не было, она всю ночь спала на кухне и ничего не знает.

«Может, мне это снится? Да ну, ерунда — я сроду не видела ярких и цветных снов. Моё подсознание ни за что не решилось бы на такую картинку.»

Она улыбнулась и всё-таки опустилась на подушку, чуть склонила голову, чтобы касаться щекой его плеча, потёрлась о него носом, медленно вдыхая полные лёгкие запаха свежего постельного, потёртой кожаной куртки и лёгкого парфюма или просто мыла, неузнаваемого, и от этого ещё более кайфового.

«Мне это снится. Этого не может быть, потому что просто не может. Потому что так нельзя. Потому что это слишком круто.»

Она лежала не двигаясь, слушая цокот часов и медленное дыхание Стивена, чувствуя щекой, как бьётся его сердце, и незаметно уснула.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
Загрузка...