Муж бывшим не бывает. Предыстория

Глава 10. Развод

Не знаю, как мне удалось в ту ночь заснуть под тихие завывания Егора через стенку. Мальчик так и не перестал плакать, хотя истерика стала значительно тише. Утром Вова попросил меня остаться с его сыном. От просьбы мужа я аж опешила.

— Вообще-то, мне тоже надо на работу. Не один ты работаешь.

— Я понимаю, но я прошу тебя, Ян. Пожалуйста, побудь сегодня с Егором. Завтра мои родители приедут.

— Ты так говоришь, как будто они живут в другом городе. Что им тут ехать? Пять остановок на метро.

— Они не могут сегодня. Пожалуйста, Ян, останься сегодня дома. Я скажу твоему начальнику.

Скрипя душой, я согласилась. У меня была и личная заинтересованность: я хотела получше рассмотреть Егора. Верхняя одежда у мальчика приличная: чистая куртка, нормальные ботинки. Не оборванец. На этом мое рассматривание закончилось, потому что Егор не выходил из комнаты, а сама я беспокоить его не решалась. В обед все же не выдержала и постучала к нему. Не дождавшись ответа, сама опустила дверную ручку и вошла. Ребенок лежал на кровати с красным и опухшим от слез лицом. Мое сердце больно сжалось. Но всего на мгновение. Потому что Егор глядел на меня так же враждебно, как вчера. Если не сильнее.

— Ты не голоден? — спросила. — Есть суп, котлеты, овощное рагу… — я растерянно замолчала.

Егор не отвечал. Не посылал меня больше, и на том спасибо. Хотя лучше бы послал. Потому что гнетущее молчание не предвещало ничего хорошего.

У Егора задрожала верхняя губа, а красные глаза налились новыми слезами. Мальчик подскочил с постели и с силой швырнул на пол подушку.

— Я не хочу здесь жить! — его голос охрип от вчерашних слез и крика. — Вы мне никто!

У меня не было ни малейшего желания наблюдать новую истерику, поэтому я просто закрыла дверь и ушла к себе. Наблюдать не наблюдала, но слышать слышала. Егор швырял предметы и мебель. Какое-то время я терпела, а потом позвонила Вове:

— Твой сын колотит нашу квартиру, — процедила.

— Я сейчас приеду.

В трубке послышались гудки, а я нервно засмеялась. Сейчас приедет! А как же важная неотложная работа? Вова и правда приехал довольно быстро, чем вызвал во мне еще больше раздражения и обиды. Когда я валялась в слезах после потери наших детей, Вова не мог бросить работу и примчаться. А к новоявленному сыну смог.

У мужа долго не получалось успокоить ребенка. Я не выходила из комнаты. Мне страшно было представить, сколько всего Егор перебил. А в голове у меня без перерыва крутилась одна и та же мысль — мне это все не нужно. Прошла ночь, прошел день, а эта мысль не покинула меня.

Значит, она верная?

Успокоив Егора, Вова снова уехал на работу, не удосужившись поговорить со мной. Торопился. Я уже даже не обижалась. Лимит обид иссяк. Вечером Вова вернулся рано — в семь. Может ведь, когда хочет. А когда я просила, значит, не хотел. Муж много времени провел с Егором. Судя по звукам, убирал погром, который устроил его сын. Потом вроде бы покормил ребенка. Слава Богу. А то я уже испугалась, что мальчик умрет от голода, а соцслужбы обвинят нас в том, что мы не давали ему еду.

Затем Вова скрылся в кабинете. Твёрдо убедившись в своем решении, я пошла к мужу. В глубине души теплилась надежда на то, что каким-то образом получится достучаться до Вовы. Ну не может же он в самом деле не понимать, что я не могу любить его ребенка как своего и стараться заменить ему мать.

— А ко мне ты принципиально не заходишь? — я закрыла за собой дверь и привалилась к ней спиной.

Муж выглядел так, будто разгрузил вагон. Даже когда Вова возвращался с работы глубокой ночью, он не был таким уставшим и измотанным, как сейчас. Мне стало жаль супруга. Так некстати в голову пришло понимание: несмотря ни на что, мои чувства к Вове живы. Как жаль, что обстоятельства оказались сильнее чувств.

— Ты закрылась от меня в гостиной. Очевидно, не хочешь видеть. Ну раз не хочешь — твое право. Спасибо, что посидела сегодня с Егором и извини за его новую истерику. Неделю назад у него умерла мама. Он еще не пришел в себя.

Вова говорил со мной сухо. Больше не было мольбы в его взгляде. Я сглотнула ком в горле.

— Я приняла решение развестись с тобой.

Мои слова прозвучали как гром среди ясного неба. Вова не ожидал услышать от меня такое, поэтому замер на секунду. Посмотрел на меня, не мигая.

— Мне это все не нужно, — повторила свои слова. — Правда, Вов. Я не готова взвалить на себя твоего ребенка. Мне это просто не нужно. Извини, что так. Я многое терпела в нашем браке, но это последняя капля. Я не могу любить твоего ребенка как своего собственного, и я не хочу пытаться заменить ему мать.

Мне едва удавалось сдерживать дрожь в голосе. Слезы так и рвались наружу. Я хотела, чтобы Вова поговорил со мной, попытался услышать мои доводы. Ну не можем же мы в самом деле взять к себе этого ребенка! Как я буду жить с ним в одной квартире, если он меня посылает? Я понимаю: у мальчика только что умерла мать, вдруг из ниоткуда появился отец, которого раньше не было, это большой стресс для ребенка, и так далее и тому подобное.

Но что в этой ситуации делать мне?

— Хорошо, — прозвучал ответ мужа через несколько мучительно долгих секунд.

— Что хорошо? — не сразу поняла.

— Ты сказала: приняла решение развестись со мной. Хорошо, Яна. Подай заявление на госуслугах, я подтвержу.

Ответ Вовы пригвоздил меня к месту. А муж тем временем опустился на компьютерное кресло и уставился в ноутбук, потеряв ко мне всякий интерес. Я стояла в замешательстве, не зная, что делать и как реагировать.

Вова согласился на развод? Так легко? И даже не хочет поговорить со мной? Не хочет отговорить меня от развода? Не хочет удержать меня?

Я тяжело сглотнула. Это был еще один плевок от Вовы мне в лицо. Миллион первый по счету за годы нашего брака. Но очень жирный и чувствительный.

Ладно… Я ведь и правда приняла решение развестись. Обдумывала его всю ночь и весь день. Какие сейчас могут быть сомнения?

Я пошла включать свой компьютер, чтобы подать на развод. Вова подтвердил мое заявление молниеносно. Я достала из кладовки чемоданы и принялась складывать вещи. Это когда я ругалась с Вовой и пыталась до него достучаться, я выставляла в коридор сумки с его одеждой. Потому что понимала: это все не по-настоящему. А сейчас по-настоящему. Так что уйти должна именно я. Ведь это квартира Вовы.