Муж бывшим не бывает. Предыстория

Глава 9. Мне это все не нужно

В прихожей повисла тишина, прерываемая исключительно тяжелым свистящим дыханием мальчика. Я онемела от услышанного и приросла к одной точке. Первым в себя пришел Вова:

— Егор, это что за слова! — возмутился муж.

— И ты тоже иди! — взорвался мальчик. — Все вы идите! Кто вы вообще такие? Я вас не знаю! Почему я должен с вами жить? Я не хочу! Откуда я знаю, что ты правда мой отец? Тебя не было никогда! Верни меня обратно домой! Я хочу к маме!

На последней фразе мальчик всхлипнул и начал плакать. Вова быстро стянул с себя шарф, который, видимо, слишком передавил горло.

— Егор… — опустил ребенку руку на плечо.

— Не трогай меня! — брезгливо ее сбросил и отошел на шаг. — Я тебя не знаю! У меня нет папы! Никогда не было! У меня только мама! Я хочу к своей маме!

Мальчик ревел и трясся в дрожи. Вова растерялся, опешил. А у меня глядя на рыдающего по умершей матери ребенка, зацарапали кошки в груди.

— Егор… — подала я голос.

— Заткнись! Ты какая-то чужая тетка! Я тебя не знаю! Я никого вас не знаю! Я не буду с вами жить! — топнул ногой. — Не буду! Я хочу жить со своей мамой! Где моя мама!?

Вова тяжело сглотнул, осунулся, растерянно глянул на меня. В его взгляде читалась мольба о помощи и поддержке. А как я могла ему помочь? Меня только что послал и заткнул восьмилетний ребенок, колотящийся в истерике по умершей матери. Что я могла сделать? Поняв, что от меня поддержки ждать не стоит, Вова набрал в грудь побольше воздуха и произнес тоном начальника:

— Егор, вот твоя комната, проходи туда, — указал на дверь гостевой.

Вова повернулся к входной двери и прокрутил ключ в замке, давая ребенку понять, что он отсюда не выйдет.

— Выпустите меня отсюда! Выпустите!

— Тебя никто отсюда не выпустит.

Вова схватил мальчика за рукав куртки и потащил в гостевую.

— Располагайся. Теперь ты будешь жить здесь. Выхода отсюда нет. У тебя будет все, что ты захочешь: любые игрушки, приставки, компьютеры, телефоны, дорогая одежда и все, что ты сам пожелаешь. Обижать тебя никто не будет. Главное — ты сам никого не обижай.

— Не надо мне от вас ничего! Я хочу к маме!

— Мамы больше нет, и тебе об этом известно. Теперь у тебя есть я — твой папа.

Муж, должно быть, немного перегнул. Мальчик зарыдал еще горше. Упал лицом в кровать и заколотил по ней кулаками. Вова закрыл в гостевую комнату дверь. Звук криков и плача стал чуть тише. Я опустилась лбом на дверной косяк и закрыла глаза.

— Ян, — Вова подошел ко мне и провел ладонью по голове. — Не обижайся на Егора, ладно? У него неделю назад умерла мама, единственные родственники, которых он знал, не захотели брать его к себе, а сегодня он впервые увидел своего отца. У него шок. Это нормальное состояние для восьмилетнего мальчика в такой ситуации. Не каждый взрослый бы такое вывез.

Последняя фраза Вовы в точку. Не каждый взрослый бы такое вывез. Я вот не вывожу.

— Ты сумасшедший, если всерьез собрался забирать ребенка к нам на постоянное проживание. Давай платить деньги родственникам его матери и пускай живет у них.

— Нет, Яна, — жестко ответил. — Это мой ребенок. Я не откажусь от него.

— С чего вдруг в тебе проснулись отцовские чувства? — горько хмыкнула.

— Они во мне и не засыпали. Я тоже хочу детей, как и ты. А если ты снова собираешься упрекнуть меня выкидышами, то я повторю: если я не рыдал сутками напролет, это не значит, что я не горевал о нашей общей потере.

Я понимала: говорить с Вовой дальше бессмысленно. У нас разговор глухого с немым. У меня не получится достучаться до него, а у него не получится достучаться до меня. Только зря ресурсы выжигаем.

— Мне это все не нужно, — устало вымолвила.

Эта простая короткая фраза стала отражением всего, что я в тот момент чувствовала. Я была выжата как лимон. Не только известием о наличии у Вовы ребенком. А всем тем, что творилось в нашем браке. Его попросту больше не было. Нас больше не было.

— Мне странно слышать от тебя такие слова, Яна. Мы муж и жена. Мы вместе, а не каждый сам по себе. И у нас с тобой все общее: радость, горе, счастье, проблемы и так далее.

— Еще скажи, что у нас дети общие, — хмыкнула.

А тем временем истерика в гостевой комнате не прекращалась. Вове бы следовало не на меня время тратить, а пойти успокоить ребенка.

— И дети у нас тоже общие, — муж не заметил иронии в моем голосе. — Я понимаю: появление Егора для тебя шок, но он будет жить с нами как наш общий ребенок и любить его нужно тоже как общего ребенка.

Я почувствовала, как внутри меня оборвалась ниточка, которая была натянута долгое время. Она держалась на последнем микроскопическом волоске. Она выдержала груз из боли, обид и разочарования весом в тонну. Казалось, ничто не могло оборвать ее окончательно. Но это случилось. Слова Вовы о том, что я должна любить его ребенка как своего, стали той самой последней каплей.

— Мне это все не нужно, — я повторила свои слова.

Вове они не понравились. Лицо мужа моментально приобрело строгие бескомпромиссные черты. Он не собирался уступать. Я тоже.

Не произнося больше ничего, я ушла в гостиную и плотно закрыла туда дверь, давая Вове понять, что вход воспрещен. Я не хотела принимать сгоряча поспешных решений. Мне требовалось хорошо подумать.