Муж бывшим не бывает. Предыстория

Глава 2. Если хочешь — возвращайся

Скрывшись в своем кабинете, начинаю жалеть, что протянула язык и вывалила Ане подробности своего развода с нашим новым начальником. Одно успокаивает: Аня не болтушка и не сплетница. А впрочем, какая мне разница? Я все равно увольняюсь.

Сажусь за компьютер, распечатываю из внутренней системы бланк заявления на увольнение, заполняю его и отношу в приемную генерального директора. Секретарь удивленно таращит глаза.

— Ты из-за нового гендира? — спрашивает шепотом.

За дверью в кабинет руководителя слышатся два громких голоса: старого начальника Максима Сергеевича и Вовы. Обсуждают дела.

— Нет, я давно собиралась уволиться. Просто так совпало.

Секретарша выглядит еще более удивленной.

— И куда ты?

— Хочу немного отдохнуть, заняться своими делами. Новую работу еще не искала.

Какая тебе, блин, разница? Почему секретарши все время такие любопытные? Вообще, я давно заметила: приемная руководства — это обитель сплетен.

— Поняяяятно, — тянет и кивает головой. — Ну я не уверена, что Максим Сергеевич будет подписывать сегодня документы. У него последний день и много других дел. Завтра тогда уже новый гендир вступит в должность и подпишет.

Я испытываю смешанные чувства. Хочу ли я, чтобы на моем заявлении на увольнение непременно стояла подпись Вовы? Не знаю. Но лучше бы старый гендир подписал. Ладно, не важно.

Разворачиваюсь, чтобы уйти, как дверь в кабинет начальника резко распахивается, и в приемную выходят Максим Сергеевич с Вовой. Увидев меня, резко замолкают. Я тоже прирастаю к одной точке, как вкопанная. Бывший муж снова впивается в меня взглядом. А я в него. Сглатываю. Вова не изменился. Вот вообще ни на каплю. И выглядит таким же родным и любимым, как до развода. Из-за этого где-то под ложечкой больно посасывает.

— Яночка Дмитриевна! — восклицает Максим Сергеевич. — Вы по делу?

Не успеваю раскрыть рот, как меня опережает секретарша:

— Яна Дмитриевна увольняется. Только что принесла заявление об уходе.

Ну вот что за длинный язык у человека, а? От злости плотно сжимаю зубы.

— Как увольняетесь? — удивляется Максим Сергеевич. — Почему? Все же было хорошо. Или вы из-за нового начальника? — с улыбкой глядит на Вову. — Ну что вы, Яночка, Владимир Александрович не кусается.

Более нелепой ситуации представить сложно. Конечно, Вова понял, что я ухожу из компании из-за него. Как и в прошлый раз. Бывший муж скептически ухмыляется и задумчиво трет подбородок.

— Яна Дмитриевна, верно? — обращается ко мне Вова, делая вид, что мы не знакомы. — Пройдемте в кабинет, поговорим? Максим Сергеевич, вы не против, если я побеседую с пиар-директором о причинах ее увольнения?

— Конечно-конечно.

Сердце летит куда-то в пропасть. Оказаться с Вовой наедине в закрытом пространстве? Что может быть хуже?

Бывший муж делает шаг в сторону кабинета и останавливается на пороге, вопросительно глядя на меня, мол, идешь? Приходится повиноваться. Не уходить же демонстративно при всех, чтобы секретарша разнесла это по секрету всей компании.

Громкий звук захлопнувшейся двери бьет меня, словно пощечина. Я стою ровно напротив Вовы — буквально в полуметре от него. Вова замирает на мгновение, рассматривая меня.

— Неожиданная встреча, Яна, — тихо говорит.

— Это уж точно.

Слегка улыбнувшись, бывший муж уверенно шагает к большому креслу гендиректора. Мне приходится проследовать за ним. Опускаюсь на стул для посетителей возле массивного стола из красного дерева. Вове не идет ни это старомодное кресло из коричневой кожи, ни этот стол, сделанный прежнему гендиру на заказ, ни многочисленные статуэтки на полках. Владимир слишком молодой, современный и прогрессивный для этого нафталинового кабинета.

— Как твои дела, Яна?

Вова разговаривает со мной мягко и даже с капелькой доброты. Немного неожиданно.

— Спасибо, Владимир Александрович, все хорошо.

— Не паясничай.

Бывший муж сидит в расслабленной позе, глядит на меня с полуулыбкой на лице. Я же натянута как струна и чувствую себя, словно на пороховой бочке.

— Я не паясничаю. Где вы увидели паясничество?

— Во Владимире Александровиче.

— Это ваше имя.

— Яна, хватит.

Мы замолкаем. Я медленно выдыхаю через нос. Получается очень громко.

— О чем ты хотел поговорить? — спрашиваю после паузы.

Да, не стоит ничего воображать. Мы бывшие муж и жена, которые когда-то любили друг друга, пока Вова не начал изменять мне со своей работой. А может, не только с работой. Где доказательства, что он до двенадцати ночи трудился над строительными проектами? Возможно, Вова трудился над чем-нибудь другим. Вернее над КЕМ-НИБУДЬ другим. Но этого я уже не узнаю.

— О твоем увольнении. Ты решила уйти из-за меня?

— Нет, — вру. — Я давно собиралась уволиться. Здесь тухлое болото. Ничего не происходит, нет интересных инфоповодов для СМИ. Да и с журналистами здесь никто не горит желанием общаться. Я вообще не понимаю, зачем этой компании пиар-служба.

— Как ты знаешь, у меня к прессе другое отношение. Теперь инфоповодов для журналистов будет много.

— Я рада за тебя и за будущего пиар-директора этой компании, — улыбаюсь.

— Почему ты не хочешь остаться, если «Олимп» станет более открытым для прессы?

— Мне кажется, или ты пытаешься меня удержать?

— Да, пытаюсь. Ты хороший пиарщик.

— Вау, какой комплимент!

Значит, как жену он меня удержать не пытался. А как пиарщика удерживает. Это что же, получается, я хреновая жена дома, но хороший специалист на работе?

— Не паясничай, — строго повторяет.

— Слушай, просто подпиши мое заявление и все, — устало прошу.

— Я не хочу подписывать его. И что-то мне подсказывает: ты увольняешься именно из-за меня. Если это так, то не следует.

Когда я подала на развод, Вова сухо ответил «Хорошо». Никаких подобных бесед он со мной не вел. Просто «Хорошо». Как будто ждал и сам хотел нашего развода. Я сначала даже растерялась. Не то что бы я жаждала, чтобы Вова меня удерживал, но, как минимум, ожидала серьезного разговора. Даже готовилась к нему. А получила бесцветное «Хорошо» и сиюминутное подтверждение моего заявления на госуслугах.

Это было оскорбительно. Да, блин, кого я обманываю? Конечно, меня задело до глубины души, что Вова так легко согласился на развод. Без попыток поговорить, без выяснения отношений. Как будто и правда тайно мечтал избавиться от меня.

— Да, Вова, я увольняюсь из-за тебя, — честно признаюсь. — Потому что знаю: мне будет тяжело с тобой работать. Мы развелись два года назад, моя жизнь и мое душевное спокойствие только наладились. Это ты забыл обо мне на следующий день, как я съехала из твоей квартиры. А я так не умею. Мне пришлось долго тебя забывать. И я просто не хочу возвращаться в начало.

Это признание тяжело мне далось. Даже слёзы на глазах немного проступили. Потому что вот он мой любимый муж, сидит ровно напротив меня. Кажется, я могу потянуться к нему рукой и погладить колючую щеку.

Но нет, не могу.

— Я не забыл тебя на следующий день после того, как ты съехала из моей квартиры.

— Ну через день забыл, какая разница?

— И через день тоже не забыл.

— Вов, хватит, — прошу.

— У нас были непримиримые разногласия, поэтому мы развелись. Но эти разногласия были дома. На работе их нет. Так что я не вижу причин для твоего увольнения.

«Непримиримые разногласия». Вот, значит, как это называется. Я бы назвала по-другому: мы развелись, потому что Вова неоднократно плевал мне в лицо. Такими большими жирными плевками неуважения и унижения меня. Я долго терпела. Но когда Володя привел домой восьмилетнего мальчика и объявил, что это его сын от какой-то бывшей девушки, и он теперь будет жить с нами, мое терпение лопнуло.

— Давай поступим следующим образом, — предлагает: — Возьми несколько дней на подумать. Если поймешь, что точно не можешь работать со мной, то я подпишу твое заявление. Если решишь остаться в «Олимпе», то я буду очень рад.

Какое благородство.

— Хорошо, я подумаю, — встаю со стула.

— А если все же решишь уйти — не страшно. Если потом захочешь, сможешь вернуться обратно.

Меня парализует. Потому что это был еще один плевок мне в лицо.

«Если хочешь — возвращайся». Так Вова сказал мне через два месяца после развода. Это был какой-то корпоратив в «Строймонтаже». На прежней работе Вова не был моим прямым руководителем, поэтому после развода я не стала сразу увольняться. Мы почти не пересекались в компании, так что у меня получалось работать. Но на корпоративе мы увиделись. Вова сдержанно со мной поздоровался и отвернулся к своим подчиненным. Весь вечер я глядела на бывшего мужа, еле сдерживая слезы. Он с кем угодно разговаривал, на кого угодно смотрел, но только не на меня.

В конце мероприятия я не выдержала и сама подошла к Вове. Это все три бокала шампанского виноваты.

— Я смотрю, ты не грустишь из-за нашего развода, — едко заметила.

— Жизнь продолжается, — спокойно ответил.

— Ну да, у тебя появился новый смысл жизни — сын! Наследник!

Вова ухмыльнулся.

— А я смотрю, ты, Ян, как раз грустишь из-за нашего развода. Ну если хочешь — возвращайся.

Это стало больше, чем плевок в лицо. Вова просто ведром помоев меня окатил. «Если хочешь — возвращайся». Что может быть унизительнее этой фразы из уст бывшего мужа, который охотно дал развод и даже не попытался поговорить, помириться и все исправить?

На следующий же день я написала заявление на увольнение и ушла из «Строймонтажа». Я даже в одном здании не хотела находиться вместе с Вовой, даже одним воздухом с ним дышать не хотела.

И сейчас он снова это говорит: «Если захочешь, сможешь вернуться обратно».

В венах медленно-медленно по одному градусу закипает кровь.

— Тебе бы следовало уяснить, что если я ухожу, то больше никогда не возвращаюсь, — чеканю.

Вова прекрасно понял, о чем я. Разворачиваюсь и с гордо поднятой головой шагаю на выход из кабинета, громко постукивая шпильками.