Мужчина из мечты

Глава 13

Нину разбудил оглушительный шум мотора. Он ворвался в ее беспокойный сон, которым ей наконец удалось забыться после ухода Василия. И вот теперь его грубо нарушили треск и завывания мотора.

«Да блин, что же это такое! Даже поспать не дадут нормально. Из-за этой проклятой жары и так вставать приходится чуть свет, а тут еще эти гады последние часы сна отнимают».

После восьми часов утра в палатке становилось так жарко, что находиться в ней было невозможно. Приходилось вылезать, сидеть в надоевшем море или бродить без цели по городу, заходя в супермаркеты, чтобы подышать кондиционированным воздухом.

«В России мы зимой в мороз заходим в магазин погреться, а здесь, наоборот, охладиться», — невесело усмехалась Нина.

Она с недовольным видом вылезла из палатки. Пляж еще был пуст. Его сонный покой нарушал лишь забуксовавший в песке трактор. Возле оглушительно воющей машины суетились два мужика в оранжевых жилетах дорожных рабочих. Нина злобно посмотрела на них и пошла умываться к крану с пресной водой. Она не сразу отреагировала на русскую ругань. Живя среди постоянно матерящихся алкашей, она уже привыкла к их своеобразной лексике. Только через несколько минут до нее дошло, что ругаются мужики в оранжевых жилетах.

— Эй, вы что, из России? — крикнула им она.

— Привет, землячка! — откликнулся тот, кто помоложе. — Что грустишь? Работы нет? Хочешь устроим?

— Да! — подскочила к ним Нина.

— Улицы убирать не слабо?

— Да нет… — После вынужденного безделья и безденежья любая работа казалась Нине вершиной карьеры.

— Ну что, Семен, давай отвезем ее к Алексу в контору, там же нужны люди, он мне сам говорил.

— Давай, что мне, жалко, что ли, — отвечал невозмутимый Семен.

Мужикам удалось наконец откопать свое средство передвижения, и, усадив Нину между собой, они лихо рванули с места и помчались по просыпающемуся городу.

— Все, приехали, вылезай. — Трактор затормозил около белого многоэтажного здания, стены которого были завешаны вывесками разных фирм.

Нину подвели к стеклянной двери и оставили перед порогом какой-то конторы.

— Успеха! — крикнул ей веселый парень в оранжевом жилете, и трактор скрылся, отчаянно гудя.

Набрав в легкие побольше воздуха, как перед прыжком в воду, Нина шагнула внутрь. За огромным столом, заваленным бумагами, она увидела забавного человечка, со светлыми глазами навыкате и всклокоченными волосами.

— Здравствуйте, — робко начала Нина.

Человечек поднял голову и вытаращил на нее глаза. Нину так и подмывало расхохотаться, но она сдержала смех и начала свою речь на английском, которую она подготовила, пока трактор вез ее сюда.

— Мне нужна работа, мне сказали, что вы предлагаете работу туристам. Я готова убирать улицы, если надо… — Нина говорила долго, недоумевая в душе, почему этот тип за столом на нее так смотрит?

И только потом до нее дошло, что он не знает английского. К такому повороту событий она была не готова. Между тем ее работодатель не испытывал никакого смущения. Он весело наблюдал за Ниниными попытками объясниться. Нина уставилась ему прямо в глаза и прокричала:

— Работа, мне нужна работа! Понимаешь? Убирать улицы.

Совсем отчаявшись, Нина схватила в руки воображаемую метлу и сделала несколько подметательных движений по ковру офиса.

Теперь уже не выдержал мужик за столом. Он звонко расхохотался, вскочил и принес Нине стакан воды.

— Релекс, — посоветовал он ей с уморительным акцентом, — расслабься. Есть работа. Сегодня, сейчас? — Он выразительно посмотрел на Нину.

— Да, да, сейчас! — Нина обрадованно закивала головой. Их диалог походил на пантомиму, поставленную режиссером-недоучкой.

— О'кей! — Ее собеседник ослепительно улыбнулся и ткнул себя пальцем в грудь. — Алекс.

— Алекс, — машинально повторила Нина, — а, ты — Алекс? А я — Нина. Понимаешь?

— Да, да.

Алекс, кивая головой, куда-то ушел.

Оказывается, он удалился в кладовку. Вернувшись оттуда, он принес Нине огромную деревянную щетку с проволокой вместо щетины, холщовые перчатки и пачку пакетов для мусора. Вручив ей все это, он галантно распахнул перед ней дверь на улицу. Там он усадил Нину в помятый джип с открытым верхом и повез куда-то. Машина остановилась около грязно-серого дома, очень похожего на хрущобу. По крайней мере, вокруг дома было так же грязно, как в каком-нибудь московском дворе, где запил дворник. Знаками и несколькими английскими словами Алекс кое-как объяснил Нине, что она должна сделать, и, подмигнув ей на прощание, сел в джип и умчался.

Нина в растерянности стояла в обнимку со шваброй. Солнце уже становилось жестоким. Вокруг шуршали пакеты, шелестели бумажки, а мусор покрупнее валялся бесшумно.

«Это хана! — думала Нина в отчаянии. — Неужели я должна все это убрать? Да ведь тут полгода никто не убирался. Это же все и за месяц не разгребешь! Да еще на таком солнце. Это не город, это ад для дворников! Теперь я понимаю, почему они берут нелегалов на работу. Местные — не дураки так надрываться».

Нина горько вздохнула. Можно было, конечно, бросить тут щетку, перчатки и пакеты, как прощальный привет Алексу, и смотаться. Ну а что потом? А так она заработает десять шекелей в час. Нина подумала о тех благах жизни, которые можно получить только за деньги. Она сможет нормально питаться, снять себе жилье, пить кофе вечерами на набережной. А еще у нее была мечта. Нина хотела пролететь над морем на парашюте, привязанном к моторной лодке. Такой полет, правда, длится недолго и заканчивается в воде, но зато какой кайф — несколько минут парить в небесах над городом и морем.

Нина вздохнула и взмахнула щеткой. Через полчаса она вся была мокрая, красная и умирала от жажды. Уже несколько пакетов, которые она наполнила подметенной дрянью, полетели в мусорный контейнер, а работы не убавлялось. От бесконечных нагибаний за бумажками у Нины сильно кружилась голова, тем более что она с утра ничего не ела. Почувствовав, что она близка к обмороку, Нина плюнула на уборку и села на кучу пакетов в жалкой тени чахлого кустика.

Здесь-то, в таком плачевном состоянии ее и нашел Алекс. Он произнес только одно слово, но оно прозвучало волшебной музыкой:

— Вода! — И словно ангел-хранитель протянул Нине полную бутылку холодной кока-колы.

Нина пила и никак не могла напиться. Алекс с умилением глядел на нее. Дождавшись момента, когда она наконец оторвалась от пластикового горлышка, он царственным жестом протянул ей бутерброд с ветчиной и салатом. Проглотив его с жадностью, Нина с благодарностью взглянула на своего спасителя. Он же, посмотрев по сторонам, произнес только три слова: «Гуд, клин, ком!» — что означало: «хорошо, чисто, поехали».

Нина не сразу привыкла к своеобразию его английского. В джип она забралась с радостью. Но передышка оказалась кратковременной. Теперь Алекс вручил ей ведро, порошок и повез мыть подъезды. Правда, там не было солнца, и у Нины осталось еще полбутылки колы. К тому же она поняла, что для Алекса важно не качество, а сам факт работы. Похоже, он больше смотрел на то, как Нина перемазалась, а не на то, как очистился участок.

Нина мыла подъезды уже с меньшим рвением. Зато здесь ее начали допекать жильцы. Заслышав звон ведра, они высовывались из дверей квартир и давали ей советы, преимущественно на иврите. Нина мрачно отмалчивалась. Она закончила работу до приезда Алекса и полежала немножко на прохладных свежевымытых плитках подъезда.

«Все равно я уже грязнее, чем этот пол, — подумала Нина, с наслаждением вытягивая ноги. — Кошмар! Ну и видок у меня! Еще хорошо, что я надела шорты и майку похуже. — Нина разглядывала свои исцарапанные колючками ноги. Плечи у нее горели от предыдущей работы под палящим солнцем. — Ну, ничего, зато я получу сногсшибательный загар», — утешала она себя.

Снова появился Алекс на своем джипе и повез ее куда-то. Теперь они просто колесили по городу, разгребая то здесь, то там наваленный мусор.

«Я и не подозревала, что в городе столько грязи!» — думала Нина, помогая Алексу запихивать в пластиковые пакеты все эти бесконечные бумажки, банки, пластиковые бутылки и другую гадость.

— Финиш! — сказал наконец Алекс.

Нина поняла, что ее рабочий день закончен. Но Алекс пока не собирался с ней расставаться. Он что-то напряженно обдумывал, потом напрягся и спросил, отчаянно жестикулируя:

— Где ты спишь?

— Где я сплю? — Нина не поняла, что он хочет.

Алекс еще больше вытаращил глаза:

— Где дом, отель, понимаешь?

— А, где я живу? — наконец дошло до Нины. — Нигде, на пляже, в обществе кретинов, — добавила она по-русски.

— Вай бич? Почему пляж?

— Ноу мани. — Нина виновато улыбнулась.

Тогда Алекс сделал загадочное лицо и снова пригласил ее в машину. Они поехали куда-то в дальний район города. Джип остановился около невысокой стены. На ее белой поверхности был неумело, но ярко нарисован домик и красовалась надпись: «Приют».

— Твой дом! — заявил сияющий, как новенький доллар, Алекс.

Он помог Нине поселиться в этом хостеле. Так назывались дешевые молодежные гостиницы для туристов. Алекса здесь, видно, знали и его рекомендации оказалось достаточно, чтобы Нине разрешили здесь жить, не требуя пока денег. Целую неделю она могла жить в кредит, пока Алекс не выплатит ей первую зарплату. Условия в «Приюте» были очень скромными, но после пляжа они показались Нине царскими. Ей предоставили кровать в комнате для девушек. Сейчас тут никого не было, но на каждой кровати лежали вещи. Нина обнаружила душ, кондиционер, кухню с холодильником и бесплатным чаем и кофе.

«Все, больше мне ничего в жизни не нужно!» — подумала она и пошла в душ.

Она с наслаждением подставила свое тело тугим струям, потом долго и ожесточенно терла себя губкой. К ее удивлению, загар не смылся с ее потемневшей кожи.

«Здорово, а я-то думала, что это слой грязи, а оказывается, это я так классно загорела. Скорей надо идти на пляж забрать мои вещи. Как бы с Марком не было проблем. Но меня ничто уже больше не заставит там остаться. Я буду жить здесь и работать у Алекса, а что дальше, посмотрим».

С Марком действительно были проблемы. Он сидел возле палатки, неумытый, в рваной вылинявшей футболке, и тупо смотрел на песок у себя под ногами. Он не сразу увидел Нину, и она некоторое время молча наблюдала за ним. Казалось, все, даже самые ничтожные мысли покинули сознание этого человека. Нина почувствовала нечто похожее на отвращение, но постаралась преодолеть его.

— Привет!

Марк вздрогнул. Но, увидев Нину, не проявил никаких признаков удивления. Он ничуть не удивился отсутствию Нины. Он, кажется, даже не заметил, что ее не было почти целый день.

— Марик, — радостно начала Нина, — я нашла работу. Я уже работала сегодня, подметала улицы. Я даже переехала в хостель. А главное, ты тоже теперь сможешь там работать, и мы уберемся наконец с этого гнусного пляжа и заживем нормальной жизнью.

Не похоже было, чтобы Марк разделял ее энтузиазм. Он как-то уныло взглянул на Нину и нехотя сказал:

— С чего ты взяла, что жизнь здесь — ненормальная. Почему ты за меня решаешь, где мне жить и как работать?

Такой реакции Нина никак не ожидала.

— Но ведь это же действительно ненормальная жизнь. Ты только посмотри, какие люди тебя здесь окружают. И ты сам таким постепенно становишься. Что же ты, спиться хочешь и обезуметь окончательно? Если я пообещала не бросать тебя, то это не значит, что я буду вместе с тобой вязнуть в болоте. Короче, ты как хочешь, а я пошла. — Нина принялась с остервенением собирать вещи. — Захочешь найти меня, пожалуйста — хостель «Приют». Его тут все знают. Все, пока!

Добравшись до хостеля, Нина наконец переоделась во все чистое и, замирая от удовольствия, забралась в постель под чистую прохладную простыню.

«Боже, какой кайф!» — думала она, засыпая.

Разбудил ее шум женских голосов. В комнату вернулись девушки, целый день торчащие на пляже. К вечеру они пришли переодеться, чтобы продолжить свою развлекательную программу. Нина с радостью обнаружила, что русских среди ее соседок нет. Она уже боялась связываться со своими соотечественниками, чтобы не нарваться на проститутку или алкоголика. Против двух молоденьких англоязычных девушек она ничего не имела.

Одну из них, полную блондинку, звали Джейн, а другую, с ярко-рыжими жесткими волосами с ядовито-зеленой прядью — Аманда. Обе они приехали из Новой Зеландии. Там они вместе учились в университете, а сейчас отдыхали на каникулах. Нина с удивлением узнала, что ярко-рыжая Аманда изучает криминалистику.

«Ничего себе следователь! От зелени в ее волосах, наверное, любой бандит забалдеет», — усмехнулась про себя Нина.

Джейн тоже изучала нечто очень странное, а именно историю японского театрального искусства. Нине оставалось только пожать плечами. Но по жизни обе девушки оказались очень милыми. Они даже пригласили Нину попить с ними чаю. Уговаривать ее долго не пришлось, ведь Нина была такая голодная. Джейн долго и удивленно смотрела, как Нина поглощает одно за другим прозрачные печенья и наконец улыбнулась так, как будто решила трудную задачу.

— Ты хочешь есть, — не спросила, а заявила она.

— Да, — просто ответила Нина.

Чувствуя легкие угрызения совести, она ела сладкую кукурузу прямо из банки, салат из овощей и холодную курицу.

«Ничего, получу деньги, тоже угощу их чем-нибудь», — успокаивала себя Нина.

Девушки сидели во дворе хостеля за столиком под большой сосной, прикрывавшей его спасительной тенью. Темнело. Постепенно собирались постояльцы, в основном молодежь из разных стран мира, приехавшая сюда на каникулы. Многие здесь были уже не первый раз, многие знали друг друга, поэтому в хостеле царила атмосфера клуба, а жильцы напоминали завсегдатаев. Нина сразу же перезнакомилась с кучей народа, правда, у нее в голове моментально перепутались имена и страны. Она повторяла про себя: «Так, Гарри из Англии, Терри — тоже. Бекки из Австралии, Мартин из Норвегии, а эти двое с гитарами откуда? Забыла напрочь. Ладно, потом вспомню».

Между тем гитаристы заиграли веселую мелодию, и Нина узнала английскую народную песню. Они пели ее на институтских капустниках, причем Нина была единственной, кто знал весь текст до конца. Вот и сейчас, когда молодые люди запели, она неожиданно для себя взялась им подпевать. Их тут же окружили, стали приплясывать в такт, хлопать в ладоши. Нина перестала стесняться и запела громче. Радостные, доброжелательные лица вокруг вселяли в нее уверенность и желание не только петь, но и плясать. Песня закончилась бурными криками восторга. Нина сразу же оказалась в центре общего внимания.

Всем хотелось сказать ей что-нибудь приятное, многие расспрашивали ее о Москве, о том, где она научилась так хорошо говорить по-английски. Когда она сказала, что работает здесь дворником у Алекса, Терри, молодой долговязый англичанин, со смехом признался:

— Я тоже там пашу. Знаешь, что со мной было в первый день работы? Я заснул прямо на улице. Жара допекла. Я просто лег на эти чертовы пакеты и отрубился. Алекс меня обыскался, весь двор перерыл. Знаете, как он меня нашел? — Терри обвел всех смеющимися зелеными глазами. — Ни за что не догадаетесь. По щетке!

Давно Нина так не хохотала. Она вдруг поняла, что почти целый день не беспокоится, да и вообще не думает о Марке. Здесь, окруженная спокойными, веселыми, а главное, нормальными людьми, она чувствовала себя удивительно комфортно. Ей впервые с тех пор, как она встретила Марка, не хотелось его видеть. До этого в ней боролись два желания: одно — исчезнуть из поля зрения этого человека, и второе — как можно скорее оказаться в его обжигающих объятиях. Теперь же ей просто не было до него дела.

На следующее утро Нина встала в половине шестого. Еще хорошо, что Джейн дала ей свой будильник, а то Нина ни за что бы не проснулась. Накануне они договорились с Алексом, что он будет ждать ее в шесть утра у дверей хостеля. Едва Нина успела выпить чашку кофе, как услышала мотор его джипа. Наскоро сполоснув чашку, она выскочила на улицу.

Машина уже ждала ее. На потертых сиденьях тесно, чуть ли не друг на друге разместилась компания сонных молодых людей в потертых шортах и рваных майках. Это были Нинины коллеги — уборщики мусора. Туристы со всего света, вооруженные длинными щетками и шуршащими пакетами, каждое утро приводили в порядок раскаленные улицы города. Конечно, подметая щетками мягкий асфальт, они сатанели от жары, но зато потом им было чем похвастаться перед изумленными однокурсниками где-нибудь в Гарварде или Сорбонне.

Нина неплохо вписалась в их ряды. Ей нравилось чувствовать себя своей в этом пестром, разноязычном сообществе. Тем более что Аманда одолжила ей денег до получки. Теперь Нина могла проводить вечера так же, как и все. После работы уборщики отсыпались, а потом на полночи шли в какой-нибудь бар, или, как их здесь называли на английский лад, паб. Там подавали ледяное пиво, соленые орешки, звучала рок-музыка, на стене обязательно висела мишень для игры в дартс.

Второй день работы прошел для Нины менее мучительно, чем первый. Она уже не была голодна, при ней была бутылка замороженной воды, да и надрываться, как вчера, Нина не стала. Она выработала для себя определенный ритм уборки: пятнадцать минут подметания на жаре, полчаса отдыха в тени. Так, не особенно напрягаясь, Нина дотянула до часу дня, когда Алекс давал отбой.

Свобода! Теперь Нина могла распоряжаться своим временем как хотела. Она уже договорилась с Терри и его друзьями пойти вечером в паб «У льва». Там собирались любители стиля регги и фанаты ямайского певца Боба Марли. Вымывшись, Нина расслабленно сидела во дворе хостеля в плетеном кресле в тени сосны. Перед ней стоял стакан с холодной колой, в руке дымилась сигарета, из окна спальни для гостей доносилась музыка. Нина наслаждалась жизнью. Солнце, отдых, музыка, немного денег, вот, кажется, и все, что ей нужно было теперь если не для счастья, то для душевного покоя.

Вдруг что-то произошло. Словно легкое темное облачко пробежало по чистому небу. Нина увидела, как в ворота хостеля медленной вихляющей походкой входит Марк, и сразу же напряглась. Ее только что обретенное чувство свободы и покоя куда-то улетучилось. Как будто невидимые нити протянулись от него к ней, и чем ближе он подходил, тем сильнее эти нити опутывали ее. Нина вновь испытала жалость к Марку, стыд за то, что бросила его одного на пляже ради спокойной и радостной жизни. Какая-то мрачная сексуальность исходила от Марка и неудержимо влекла к нему Нину. Его фигура заслонила собой солнечный свет. Нина молчала, выжидая.

— Привет, малышка!

— Здравствуй, — осторожно ответила Нина.

— Ты совсем меня забыла. — Это был не вопрос, а убежденный укор.

— Я работала.

— Но сейчас же ты отдыхаешь.

— Я очень устала. Знаешь, как тяжело по жаре улицы мести. — Нина продолжала оправдываться, как будто она действительно была перед ним в чем-то виновата. — Садись. — Нина встала с кресла. — Возьми, попей. — Она протянула ему стакан. — А, может, ты голоден?

Марк, не меняя недовольного выражения лица, позволял Нине ухаживать за собой. После работы Нина заскочила в соседний мини-маркет, и теперь у нее были какие-то продукты. Она предложила Марку бутерброд с ветчиной и кофе с крекерами. После еды настроение Марка слегка улучшилось.

— Так что, тебе на работе неплохо платят? — как бы невзначай спросил он.

«Неужели он у меня потребует денег? — испугалась Нина. — Не дам ни за что! Не для того я вкалывала, чтобы содержать здорового мужика».

— Да, там неплохо платят, — уклончиво ответила она, — да ведь ты и сам должен знать, ты же работал здесь когда-то.

— Пойти, что ли, и мне в уборщики, — лениво протянул Марк.

— Конечно, давай! — обрадовалась Нина. — Будем вместе на работу ходить, у нас наконец деньги появятся. Ты сможешь поселиться здесь со мной. Тут разрешают жить в кредит, если кто-нибудь поручится за тебя. А я попрошу Алекса, это мой шеф, чтобы он поговорил с хозяином хостеля.

— Ну хорошо, работать я, пожалуй, согласен, а жить тут не буду.

— Почему?

— Здесь слишком тесно, на меня эти стены давят, я буду спать вон в том парке, — Марк показал рукой за ограду, — ты ведь сможешь по утрам меня будить.

— Хорошо, — удивилась Нина, — как ты скажешь. А сейчас что мы будем делать?

Она вдруг ощутила пустоту, возникшую в их отношениях. Когда у них не было общей цели, ей даже говорить с ним было не о чем. Они молча сидели, глядя друг на друга. Нина поняла, что хочет, чтобы Марк ушел. Но он тяжело посмотрел на нее и произнес:

— Я хочу тебя.

Нина против своей воли сразу же почувствовала сильнейшее желание, как будто в ней включился какой-то сексуальный механизм. Будто ее горячая кровь прилила к низу живота и пульсировала там в ритме, который становился все быстрей. Нина беспомощно взглянула на Марка.

— Но здесь же негде… — Она все еще пыталась сопротивляться.

— Что, все комнаты заняты?

— Конечно, и вообще, днем, у всех на виду… Разве ты не можешь потерпеть, пока стемнеет?

— Нет! — твердо ответил Марк, и Нина почувствовала, что тоже не может больше терпеть ни минуты.

— Хорошо, подожди здесь немного, я попробую что-нибудь придумать.

Опасливо озираясь, словно воровка, Нина прокралась в свою комнату. Там сейчас никого не было. Девушки валялись на пляже и, судя по всему, вернуться должны были не скоро. Но дверь в комнату не запиралась, зато запиралась душевая.

«Может быть, там? — лихорадочно соображала Нина. — А если нас застукают? Вот будет кошмар! Да нет, не должны. Надо только быстро. В такую жару даже во дворе пусто, Марка никто и не видел».

Нина выглянула наружу и подала Марку знак, чтобы он шел сюда. Он улыбнулся ей. Теперь они были словно два заговорщика, у них появилась общая цель, они действовали как один хорошо слаженный механизм. Легкой пружинистой походкой Марк подошел к двери и юркнул внутрь.

Нина молча указала ему на душевую. Он понял ее. И вот они, распаленные опасностью ситуации сильнее, чем возможностью близости, уже внутри душевой. Тяжело дыша, Марк прижал Нину к себе. Его горячие ладони забрались к ней под футболку и жадно трогали ее грудь, спину, плечи. Чувствуя, как у нее все поплыло перед глазами, Нина из последних сил заперла дверь и до упора открыла краны умывальника. Они, не раздеваясь, упали на голубой кафельный пол. Дрожа от нетерпения, Марк сорвал с нее шорты и задрал футболку почти на лицо. На поцелуи времени не было. Они любили друг друга лихорадочно и торопливо, молча и тяжело дыша, как два зверя, которых объединяет ненависть и невозможность обойтись друг без друга.

Нина почувствовала, как ее тело свела сладкая судорога. Затылку было больно от твердого пола. А еще какая-то часть ее сознания, которая не участвовала в этом исступленном безумии, все время прислушивалась, не войдет ли кто.

«Кажется, пронесло», — подумала Нина, когда они уже просто лежали, обессиленные, не в силах оторваться друг от друга.

И тут Нина услышала чьи-то шаги, и дверь душевой дернулась. Марк вздрогнул. Нина похолодела от страха и напряжения. Надо было что-то делать.

— Кто здесь? — крикнула она сквозь шум воды.

— Это я, Аманда.

— Привет, я моюсь, только начала. Я выйду через десять минут, подожди, пожалуйста! — крикнула Нина в надежде, что Аманда уйдет куда-нибудь в другое место.

К счастью, так и случилось. Сквозь шум льющейся воды Нина услышала, как девушка вышла из спальни. Она чуть ли не силой вытолкала за дверь Марка, который выскочил из комнаты, на ходу застегивая шорты. Нина осталась в душевой. Она для вида намочила голову, постояла под холодным душем, чтобы прийти в себя. Когда она вышла во двор, Марка нигде не было.

«Это какой-то бред! — думала она. — До чего я докатилась! Может быть, он колдун или экстрасенс; почему он так подавляет мою волю? Он, конечно, очень хорош в любви, но половым гигантом его не назовешь, так почему же стоит ему захотеть меня, как я уже готова срывать с себя одежду? Пора с этим завязывать, иначе я в такое болото попаду, что выбраться будет трудно».

Если бы Нина сама знала, чего она хочет на самом деле — быть с Марком или же прекратить с ним всякие отношения? А может, продолжать с ним роман, но держать ситуацию под контролем? Как быть?

«Так у меня скоро мозги от напряжения полопаются! — подумала Нина, сидя за деревянным столом, уставленным кружками с холодным пенистым пивом. — Все, хватит думать, все равно я сейчас ничего не решу! Пойду попробую сыграть в дартс».

Нина с завистью смотрела, как другие легко бросали дротики в разноцветную мишень и попадали в яблочко. Ей казалось, что стоит только прицелиться получше, и дротик полетит куда надо. Но, увы! В первый раз стрелка с разноцветным оперением даже не долетела до мишени. Во второй раз долетела, но не попала в круг, а, вяло ударившись о черное поле, беспомощно упала. В третий раз результат был не лучше.

Нина злилась на свое неумение, на то, что ее тщетные попытки попасть в цель сопровождались усмешками англичан, которые в дартс играли с детства. А кроме того, ее раздражал пристальный взгляд высокого русоволосого мужчины. Он сидел справа от их компании и, в отличие от остальных посетителей, потягивал не пиво, а белое вино из запотевшего бокала.

«Да что ему надо? — злясь, думала Нина. — Сколько можно таращиться? Тоже мне, нашел себе забаву!»

Наконец незнакомец не выдержал, медленно поднялся и с еле заметной улыбкой подошел к Нине.

— Привет. Как дела? — произнес он дежурное английское приветствие.

— Привет. Отвратительно! — нарушила традицию Нина.

— Не злись, ты просто не умеешь бросать дротик. Но ты в этом не виновата, ведь тебя никто не учил. Это легко исправить. Смотри… — И незнакомец показал Нине, как надо сгибать руку, как держать стрелу и как ее бросать.

Нина внимательно слушала. Объяснял он терпеливо и вполне понятно. Нина решила попробовать снова. А вдруг теперь у нее получится? И правда, получилось! Дротик попал, конечно, не в самую середину круга, но достаточно близко к ней. Нина запрыгала от радости, а те, кто насмешливо следил за ней, захлопали и закричали:

— Браво, поздравляем!

Нина шутливо раскланялась. Теперь мужчина, научивший ее бросать дротики, больше не раздражал Нину, а, наоборот, казался очень милым. Нина даже пригласила его к их столу, но тот отказался.

— У вас очень шумная компания, — улыбнулся он, — а мне слегка надоело общество. Лучше пойдем присядем за мой стол.

Нина с удовольствием приняла приглашение.

— А почему ты сидишь в таком шумном месте, если устал от общества?

— Я устал не от общества, а от общения. Мне нравится наблюдать за людьми, не принимая участия в их забавах.

— Так зачем же ты подошел и стал учить меня?

— Сам не знаю, — рассмеялся незнакомец, — ты так забавно злилась на дартс и на всех вокруг. Мне просто захотелось тебе помочь.

— Спасибо! — улыбнулась Нина, внимательно разглядывая собеседника.

Волнистые русые волосы, небрежно причесанные на косой пробор. Серо-зеленые внимательные глаза, обрамленные не длинными, но густыми ресницами. Нос с горбинкой. Пухлые губы, раздвигаясь в улыбке, обнажали очень белые, но не слишком ровные зубы. В общем-то в его внешности не было ничего особенного, но Нине он кого-то неуловимо напоминал, какой-то литературный персонаж, вот только какой?

«Шерлок Холмс! — осенило ее. — Он же вылитый Шерлок Холмс. Именно так я его себе представляю».

Действительно, в ее улыбчивом собеседнике воплотилось все английское: юмор, внешность, манера говорить и мягко улыбаться.

— Как тебя зовут? — спросила Нина.

— Джон, а тебя?

— А меня Нина.

— Нина, — задумчиво повторил Джон, словно пробуя ее имя на вкус. Имя понравилось. — Откуда ты?

— Из России, — ответила Нина, ожидая, что за этим, как всегда, последует всплеск бурного интереса.

Но нет, Джон оставался спокоен. Он улыбался чему-то про себя, будто вспоминая какую-то историю, связанную с этой далекой страной. Молчала и Нина. Она не чувствовала никакой неловкости, которая часто возникает, когда двум малознакомым людям не о чем говорить. Наверное, им с Джоном было о чем молчать. Они сидели, потягивая вино, почти не глядя друг на друга. Вокруг царило веселье, воздух сотрясался от музыки, взрывов смеха, приветственных возгласов. Вспотевший, несмотря на надрывающийся гудящий кондиционер, официант носился между столами, только успевая раздавать холодные стаканы. Джон первым нарушил молчание.

— Ты чем занимаешься?

— Я актриса.

— Вот как, — он ничуть не удивился, — играешь в театре.

— Нет… — И Нина, сама не зная почему, медленно подбирая слова на чужом языке, рассказала ему о своей несостоявшейся карьере.

Джон внимательно слушал ее, изредка кивая головой, как будто все это было ему известно заранее.

— У тебя все скоро наладится, все будет хорошо, вот увидишь. — Почему-то его слова не звучали дежурным утешением.

— Откуда ты знаешь? — с надеждой спросила Нина.

— Я такие вещи чувствую, у меня интуиция.

— Да? Значит, ты правда считаешь, что у меня еще все наладится и я буду играть на сцене?

— Ну конечно, я в этом уверен.

Почему-то Нина поверила ему. Было в его глазах, в ненавязчивой манере речи что-то такое, что внушало доверие. Нине стало интересно.

— А откуда у тебя такая интуиция? — спросила она, загораясь глазами от любопытства.

— Мои предки родом из Шотландии, и у нас в роду периодически появлялись колдуны, лучше сказать, знахари. Люди, которые лечили, помогали найти пропавшую корову или заблудившегося ребенка. Это знание передавалось обычно от бабки к внучке по женской линии. Но и мужчинам тоже иногда перепадало. Как мне, например. Но мы никогда не использовали свой дар во вред людям. Ни одна из моих бабок не варила приворотное зелье, не наводила порчу, только снимала.

— И ты тоже знахарь? — спросила Нина, вспомнив шарлатанку, к которой ходила за приворотным зельем для Андрея в Москве.

— Я? — усмехнулся Джон. — Нет, я просто учитель, учитель английского языка и литературы. Вдалбливаю в детские головы трагедии Шекспира.

— Ну и как, успешно?

— Да, честно говоря, не очень. Трудно что-то объяснить человеку, когда у него в ушах торчат наушники и он ничего не слышит, кроме лязга металла.

— А сглаз ты тоже можешь снимать?

— Смотря с кого.

— Ну, например, с меня? — Нина вдруг подумала, что ее безумное увлечение Марком и неспособность противостоять его ненасытным желаниям — это помрачение мозгов, порча, наведенная на нее.

Джон внимательно посмотрел на нее и произнес:

— На тебе нет порчи, просто ты сама не знаешь, что или кто тебе нужен. Отсюда все твои проблемы.

— Но что же мне делать?

— Решать их. Осознавать, что ты делаешь. Перестать быть щепкой, которую поток жизни швыряет из стороны в сторону. Научись наконец плавать, иначе так и утонуть недолго.

Нина сидела подавленная.

«Как странно, — думала она, — мы говорим всего полчаса, а он как будто в душу ко мне заглянул и все прочитал в ней. И как ему только удалось в нескольких словах выразить все, что происходит со мной?»

Ей даже стало страшно. Она исподлобья поглядывала на Джона, который как ни в чем не бывало пил черный кофе из чашки с отбитой ручкой. Он почувствовал состояние Нины и сказал:

— Не бойся, я никогда не причиню тебе вреда.

Почему-то Нина сразу же ему поверила. Она чувствовала, что с этой встречей в ее жизнь входит нечто значительное, но никак не могла понять что. Этот человек чем-то неуловимо отличался от тех, с кем она общалась до сих пор. Нина привыкла, что мужчины ведут себя агрессивно. Или агрессивно тянут ее к себе, как Марк, или агрессивно отталкивают, как Андрей. Тут же было что-то совсем другое.

Джон ничего не хотел от нее, но при этом не был к ней безразличен. Он не навязывал ей ни зло, ни добро, ни своего участия, ни требования заботиться о нем, а просто сидел рядом и излучал удивительное спокойствие, которого Нине так не хватало, что она, если бы могла, попросила бы Джона поделиться им с ней.

Наверное, Джон так и сделал, потому что Нина вдруг почувствовала, как спасительный покой окружил ее мягким плотным облаком, сквозь которое слабо доносилась музыка и шум голосов. Ей стало хорошо, как никогда. Как будто время замерло вокруг их стола.

«Вот так бы и просидела целую вечность, отключившись от всего…»

Вдруг чья-то рука, грубо встряхнув ее за плечо, вырвала Нину из мира безмятежных грез. Это был Марк. Нина даже не заметила, как он появился в пабе. А Марка, видно, взбесило такое невнимание к его персоне.

— Почему ты ушла без меня?! — почти кричал он, наклоняясь над Ниной так низко, что она видела пустоту его побелевших от ярости глаз. — Почему ты тут сидишь с каким-то мужчиной?

— Это не какой-то мужчина, это Джон.

— Ах Джон! Да вы сидели, словно вокруг вас никого не существует. И давно это вы так?

— Да как ты смеешь так говорить, — продолжала оправдываться Нина, — мы только что познакомились здесь в пабе. Джон просто учил меня играть в дартс. Что же, по-твоему, я не имею уже права поговорить с мужчиной?

— Не имеешь! — произнес Марк, сжав губы в одну тонкую линию. Он вцепился пальцами в край стола, и Нина увидела, как побелели его ногти. — Ты — моя женщина, и должна быть со мной.

— Не слишком ли? — Нет! — Марк казался абсолютно уверенным в своей правоте.

Нина искоса взглянула на Джона. Ей было нестерпимо стыдно за эту безобразную сцену. Она никогда не видела Марка таким. Как будто все сдерживающие барьеры рухнули в его сознании, теперь от него можно было ожидать чего угодно. Джон выглядел, как и раньше, спокойным. Даже теперь он не отказался от своего статуса молчаливого наблюдателя.

— Прекрати сейчас же, неужели тебе не стыдно?! Да ты только посмотри на себя со стороны. Ты же просто омерзителен!

— Замолчи, пошли со мной! Я хочу тебя! Мне нужно твое тело, прямо сейчас! — И Марк, схватив Нину за руку, грубо потащил ее из-за стола.

Нина задохнулась от стыда и возмущения. Она заметила десятки любопытных глаз, которые внимательно наблюдали за ними.

«Да, мы, пожалуй, устроили здесь бесплатное развлечение. Еще хорошо, что мы говорим по-русски, и нас никто не понимает», — подумала Нина, чувствуя, как холодная ярость заливает ее мозг.

— Пошел вон, скот!

Она попыталась вырвать руку, но Марк вцепился в ее запястье мертвой хваткой. Нине стало больно, она, молча и тяжело дыша, старалась разжать ненавистные пальцы. Безрезультатно.

— Сволочь! Гад! Ненавижу! — закричала Нина, не выдержав, и тут же почувствовала, как его ладонь обожгла ей щеку.

От боли и унижения слезы навернулись ей на глаза. И тут ситуация неуловимо изменилась. Не меняя спокойного выражения лица, Джон плавно, но стремительно поднялся, в воздухе мелькнула его рука, и Марк почему-то оказался распростертым на полу. Он удивленно смотрел на Нину, на Джона, который нависал над ним, подобно незаметной, но серьезной угрозе.

— Убирайся отсюда, — очень спокойно произнес он, и Марк сразу же послушался.

Ворча про себя, как злобная побитая собака, Марк убрался из паба.

— Спасибо! — Нина все еще тяжело дышала.

— Не за что. — По Джону даже не было заметно, что он только что защищал честь дамы. Его дыхание оставалось таким же ровным, только взгляд стал как-то жестче и направлен он был на Нину.

— Зачем тебе все это нужно? — спросил он без тени улыбки.

Нина молчала. Да и что она могла ему сказать?

— Извини, что мы втянули тебя в это безобразие. Я, наверное, пойду… — И она неуверенно поднялась.

— Ты же не хочешь уходить.

— Не хочу, — пришлось признаться Нине.

— Так зачем же ты это делаешь?

— Я подумала, что злоупотребляю твоим вниманием.

— Наверное, об этом лучше мне судить. Пойдем, нам лучше выйти на воздух. Почему бы нам не прогуляться вдоль моря?

Нина с радостью покинула прокуренное помещение, тем более, что неприятно быть объектом всеобщего внимания.

Море лежало спокойное и отстраненное от суеты человеческих страстей. Они молча шли вдоль самой воды, там, где твердый влажный песок отражал лунный свет. Нина молчала. Она хотела бы рассказать Джону очень о многом, но не знала, с чего начать. Тогда он опять пришел ей на помощь.

— Расскажи мне о себе. Меня не интересует что-то конкретное. Просто говори о своей жизни, и все. Вот увидишь, ты скоро сама проговоришься и скажешь мне о том, что тебя волнует на самом деле.

— Я попробую.

Нина начала рассказывать Джону обо всем сразу. О том, как в детстве родители часто отвозили ее к бабушке, а та водила ее с собой собирать и сдавать бутылки. О том, как она прогуливала школу, сидя на чердаке выселенного дома на Арбате. Постепенно в ее рассказе появилась тема любви, одиночества, горечи. Незаметно для себя Нина рассказала Джону о своей встрече с Андреем, о том, как они пытались жить вместе и чем это кончилось. — Вот и все. — Нина вздохнула. — Так я оказалась здесь. Ты, наверное, считаешь, что в той истории с Андреем я была не права.

— Да нет, и ты права, и Андрей прав. Просто у каждого из вас своя правота, а вы, если любили друг друга, должны были найти общую. Тогда бы у вас все наладилось. А так вы занимались перетягиванием каната, каждый тянул в свою сторону, вот канат и оборвался.

— Значит, поправить уже ничего нельзя?

— Ты очень забавный человек. Уехала на другой конец света, нашла там себе другого, полусумасшедшего и нищего, а все еще цепляешься за старую любовь. Наверное, надо сначала понять, где ты хочешь быть и с кем.

— Джон… — Нина подошла к одиноко растущей пальме и села на песок, прислонившись спиной к шершавому стволу. — Я что-то совсем запуталась. Марк, конечно, гад, но ведь мне и его жалко. Он же без меня совсем пропадет.

— Перестань, ты же умный человек и прекрасно знаешь, что это не так. Жил же он как-то до встречи с тобой, значит, и без тебя проживет. Если он нужен тебе — тогда другое дело, но только не надо свою тягу к нему путать с благотворительностью. Можешь быть уверена, таким, как он, трудно пропасть. Тем более в Израиле, здесь тепло, еды полно. Всегда найдется добрая душа, которая пожалеет, накормит и даже спать с собой положит. Извини, может, я излишне резок, ты ведь сама понимаешь, что я прав.

— Да, ты прав. — Нина вдруг почувствовала нечеловеческую усталость. — Пойду-ка я, пожалуй, спать, что-то меня уже ноги не держат. Нет, провожать меня не надо, я сама прекрасно дойду, мне хочется побыть одной.

Джон ласково дотронулся до ее плеча и направился в сторону своего отеля. Оглянувшись, Нина долго провожала взглядом его немного сутулую фигуру, которая выглядела такой одинокой на фоне ночного неба.

«Я действительно должна понять, чего хочу. А я просто не понимаю, что мне делать с Марком. Вот сейчас я думаю, что порвала с ним, и мне становится грустно. Неужели у нас все кончилось? А ведь все начиналась так радужно! — Нина вспомнила, как первый раз увидела его на трапезе в монастыре, как ее поразили тогда ярко-голубые глаза юноши, скромно сидящего за столом. — Нет, не может быть, чтобы все так кончилось, ведь я вложила в него столько сил, столько любви».

Нина шла через парк, за которым белела стена хостеля. Ей навстречу из-за розовых, пряно пахнущих кустов вышла темная фигура. Нина застыла. Она ничего не успела разглядеть, как кто-то опустился прямо перед ней на колени и прижался лицом к ее ногам.

«Марк, — поняла Нина, — опять в своем репертуаре, разыгрывает все ту же сцену вымаливания прощения».

Нине было неловко, как будто она играла в спектакле с бездарным партнером, который нещадно фальшивил. Марк целовал ей ноги. Ощущение было новым и, если преодолеть неловкость, довольно приятным. Его губы щекотали ей лодыжки, колени, он ласково гладил ладонями ее загорелую кожу, прижимался к ней лицом. Нина стояла и ждала, что же будет дальше. Почему-то она опять не могла пошевелиться. Какое-то странное оцепенение охватило ее. Она словно со стороны наблюдала, как чужие руки ласкают ее тело и оно постепенно поддается этим ласкам.

Марк осторожно целовал нежную кожу на внутренней поверхности ее ног. Губы его поднимались все выше. На этот раз Нина была не в шортах, как обычно, а в коротенькой шелковой юбочке, и это облегчало Марку путь к самым сокровенным местам ее тела. Марк уже прижимался лицом к ее трусикам. Он с шумом и наслаждением вдыхал воздух, как будто его опьянил пряный запах ее чресел. Его длинные пальцы уже забрались под трусики и искали там точки, прикосновение к которым обычно сводило Нину с ума.

А что же Нина? Желание зародилось в ней, но оно существовало отдельно от нее. А ведь раньше все было иначе, и душа ее, и тело сливались в едином горячем вихре с телом и душой Марка. А сейчас все было иначе. Тело Нины лежало распростертое на остро пахнущей траве, послушно сплетаясь и расплетаясь с телом Марка, а душа парила где-то так далеко, куда этому безумцу было не подняться.

«Свободна! — поняла Нина. — Я от него освободилась».