Мужчины «пять звезд» – включены

Катрин кивнула. Сказать что-нибудь дельное в этой ситуации было выше ее сил.

– Может, пойдем, поищем бутылку?

Жан стряхнул с себя снег и улыбнулся.

Его ослепительно белые зубы сверкнули на фоне загорелого лица. Ничего не скажешь, он был очень симпатичный.

– Замечательная идея!

Папочка приблизился к ним. Прекрасная саксонка совсем не изменилась. Ни одна из прядей ее волос не выбилась, узкий кожаный костюм сидел как влитой. Когда она остановилась рядом с Катрин, та почувствовала, как в окружающем их пространстве возникло напряжение. Не осталось ни одного гостя в холле, который не повернул бы головы в их сторону. Мальчики должны при виде ее выпрыгивать из штанов, подумала Катрин, не чувствуя, впрочем, никакой зависти. Она находила происходящее скорее смешным.

Жан в своей амуниции inclusive уселся на один из стульев у стойки и заказал бутылку «своего вина». Точь-в-точь как в первый день пребывания Катрин. Работал тот же юноша с хвостиком на затылке. Он быстро расставил на столе четыре пузатых бокала и исчез на короткое время за маленькой дверцей.

– И где вы друг друга подцепили? – поинтересовалась Катрин.

– На промежуточной остановке, в баре «Хоспиц», – ответил Жан. – Путь из Санкт-Антона до Цюрса одним броском показался мне слишком долгим, а эти двое еще не ушли дальше!

Парень умел держать удар. Невероятно: промежуточная остановка в «Хоспиц». И ему еще мало.

– А как там погода? – спросила Катрин.

Красотка ничего не ответила, ее Папочка с интересом разглядывал проходившую в этот момент мимо даму, только Жан почувствовал, что вопрос адресован ему.

– После нас они должны были закрыть перевал.

– Все включено.

– Тогда можете считать, что вам повезло!

Он подмигнул ей:

– Самое большое счастье – встретить тебя здесь!

Катрин закашлялась.

– Ты сегодня после обеда остался вообще без друзей?

– Ох, – он бросил в рот оливку, которые уже появились на столике в маленьких вазочках вместе с орешками и солеными палочками, и пожал плечами. – Скорее это были знакомые!

Папочка повернулся к Катрин.

– Добрый вечер, – демонстративно обращаясь к нему, произнесла она, решив, что одного невоспитанного мужика в лице Элко на сегодняшний вечер более чем достаточно.

Тот кивнул.

«Какая утонченная беседа, – подумала Катрин. – Внимание, мои дорогие, сейчас будет последняя попытка, а за тем я оставлю вас наслаждаться своим счастьем здесь и отправлюсь на дискотеку».

– А вы? – Катрин прямо обратилась к Папочке, сейчас он уже не мог игнорировать вопрос. – Думаете, что сможете потом вместе с дочерью добраться до Леха?

Жан расхохотался, у Папочки нервно задергалось веко.

– Она не моя дочь, – произнес он недовольно.

– Ах! – Катрин высоко вздернула брови. – Нет?!

Услышав, как из бутылки вылетает пробка, она обернулась. Жан пробовал вино. Но прежде чем сделать глоток, он понюхал пробку и лишь затем отпил из бокала.

– Больше пробки, чем вина, – заключил он.

Молоденький официант застыл на какой-то момент с бутылкой в руке, затем сморщился:

– Куплено, значит, куплено!

– Ну хорошо, – отступил Жан. – Значит, мы все отравимся. Микки это необходимо после такого удара!

Четыре бокала были наполнены, и Катрин получила один из них. Она осторожно понюхала, но ничего не поняла. Да она и не знала, на что следует обратить внимание, просто повторяла то, что проделал перед этим Жан. Потом Катрин сделала осторожный глоток. Вино покатилось по горлу.

– Исключительно!

– Разве я не говорил, что девушка имеет вкус!

– А не позволить ли нам себе партию по забиванию гвоздей?

Жан шумно поднялся со своего кресла, фальшивый Папочка тоже сразу отставил бокал, только Катрин беспомощно смотрела на прекрасную саксонку. Та не изменила выражения лица. Катрин не могла себе представить, что это выражение могло означать здесь, в баре.

– Вы присоединитесь?

Катрин из предосторожности покачала головой. Красотка отказалась сразу.

– Сразимся на следующую бутылку!

Может, им пришло в голову еще и нечто иное, чем алкоголь? Катрин осталась сидеть, приникнув губами к своему бокалу. Бар медленно наполнялся народом, публика постепенно перекочевывала сюда из ресторана, стремясь к перемене места. При появлении многих Катрин сознавала, что видит их впервые, но когда появилась Бенита, Катрин почувствовала, что лучше бы ей исчезнуть отсюда. Впрочем, Бенита была в сопровождении какой-то дамы, примерно одного с ней возраста, поэтому Катрин решила остаться.

– Даю последний шанс!

Жан снова подошел к ней, протягивая одной рукой тяжелый молоток, другой – огромный гвоздь.

Итак, нечто ремесленное, не для белоручек, – это, наверное, он хотел сказать. Что ж, здесь она могла показать себя.

– Ну хорошо, – произнесла Катрин, соскальзывая со стула.

На ее взгляд, это не должно было оказаться чересчур сложно.

Возле отпиленного на уровне бедер специального чурбака уже образовался небольшой круг зрителей. Папочка, который был вообще-то лишним в этой игре, пристроил свой гвоздь между другими, во множестве забитыми в чурбак глубоко, по самые шляпки. Придерживая его большим и указательным пальцами левой руки, он размахнулся правой, прицелился и ударил. Катрин подумала о собственных пальцах и нашла, что подобная процедура будет довольно болезненной. Папочка попал, впрочем, несколько под углом. Теперь гвоздь стоял под наклоном. Катрин бросила на него взгляд. Папочка злился, это было заметно. По-крестьянски круглое лицо стало сосредоточенно-недовольным. А на этой короткой толстой шее, подумала Катрин, вообще не застегнешь ворот рубашки. В целом при ближайшем рассмотрении ничего сверхъестественного в этом человеке не было. Катрин посмотрела на Жана.

Тот, едва приняв молоток из рук Папочки, передал его Катрин.

– Ladyfirst,[11] – произнес он и ухмыльнулся.

Катрин почувствовала, как засосало под ложечкой. Она должна была показать, что настоящие дамы умеют забивать гвозди лучше, чем всякие жирные папики. Она пристроила гвоздь и задумалась. Наиболее продуктивный удар получается, если дать руке как можно больше свободного пространства. Она размахнулась и ударила. Попала. Гвоздь вошел в дерево вертикально, как свеча. Не особенно глубоко, но достаточно твердо.

– Женщина, которая пускает в ход все средства, – произнес Жан и прищелкнул языком; молоток со свистом опустился на гвоздь.

Гвоздь вошел в дерево ровно наполовину.

– Ну, Микки, покажи, что у тебя есть против нашей принцессы!

Тон явно не понравился Микки. Катрин осознала, что его достаточно легко завести. На лбу у дяденьки выступила вена, и Катрин была уверена, что руки у Микки в этот момент влажные от пота. Они играли против нее, это очевидно. Для Микки проиграть женщине в состязании по забиванию гвоздей – все равно, что потерять собственное лицо.

«Сделай его, Катрин, – подбодрила она себя и, как заклинание: – Чтоб ты промахнулся, старый гнилой мешок!».

Но заклинание не сработало, он попал. Гвоздь торчал все так же наискосок, но стал заметно короче.

Катрин почувствовала, как все взгляды устремились на нее. Ты, Катрин Хюбнер, – опытный плотник и всю свою жизнь не делала ничего другого, кроме забивания тысяч гвоздей одним-единственным ударом. Ты можешь это, Катрин, и при этом одной левой! Она подняла молоток и со вздохом нанесла удар. Мимо. Дерьмо!

– Ну, ну, принцесса, – осуждающе произнес Жан.

Микки ухмыльнулся. Округлившиеся глазки однозначно показывали, какое он испытал облегчение.

Жан ударил красиво. Он попал, и гвоздь почти сразу исчез в дереве.

Теперь дело было за ней и этим свиноподобным толстяком.

Катрин взяла в руки молоток и почувствовала, что все закончится быстро. Игра пошла, может, ей удастся удержаться.

«Соберись, сконцентрируйся, – заводила она себя. – Ты – Пиноккио, твоя твердая рука ничего другого не может, кроме как забивать эти ненавистные гвозди!».

Она подняла молоток, как и в первый раз, и ударила им, как ударяют в набат. Отменно! Попала, хотя и не особенно сильно. Но, так или иначе, гвоздь вошел еще глубже.

Катрин передала железяку обратно Микки, тот приподнял молоток в воздухе, словно шар для боулинга. Затем размахнулся и нанес удар. Попал по гвоздю, но снова как-то наискосок.

– Ну хорошо, пора с вами заканчивать.

Жан забрал молоток, покрутил им в воздухе – так в боевиках герой играет пистолетом – и уронил на свой гвоздь. Гвоздь ушел в дерево по самую шляпку. Жан победил.

– Так в чем, собственно, проблема? – произнес он и добавил: – Я уже начинаю радоваться, предвкушая новую бутылочку вина!

Катрин взяла молоток в свою руку.

«Так, моя дорогая, – подумала она, – в тебе сейчас сконцентрированы все силы эмансипации. Мы не можем уступить свиноподобному толстяку. Зададим ему жару!».

Она ударила и снова попала точно. Гвоздь вошел в дерево почти по шляпку. Лишь несколько миллиметров остались торчать сверху.

– Есть! – заорала Катрин и победно вскинула руки.

Пусть попробует повторить. С легким поклоном она передала молоток.

Папочка сжал губы и принялся изучать свой гвоздь. Тот торчал все еще достаточно неровно, чтобы можно было загнать его в дерево без, как минимум, одного корректирующего удара.

– Жюри решило, что он может его выровнять пальцами, – сказал Жан.

– Если ему это необходимо, – прозвучал где-то за спиной Катрин женский голос.

Но Катрин не стала оборачиваться, хотя ей очень хотелось. Она не могла теперь выпустить своего противника из виду. Папочка выровнял гвоздь насколько смог, прицелился, прицелился еще раз, приложил молоток к гвоздю, вновь поднял его, сделал маленький шажок назад и, придерживая гвоздь, нанес удар. Оглушительный вопль в одну секунду перекрыл шум, стоявший в зале. Он попал молотком по большому пальцу левой руки и, как сказочный гном, упал на колени перед деревянным чурбаком.

– Скорее ведро со льдом!

Жан подбежал к одному из столиков, вытащил из ведерка, стоявшего там, бутылку с шампанским, поставил его на чурбак и опустил внутрь руку Папочки. У толстяка на глазах выступили слезы. Катрин наблюдала за всем этим и была абсолютно уверена, что этот удар был разыгран специально. Лучше ударить себя молотком по пальцу, чем признать поражение.

Тупой мачо, подумала она, холодно глядя, как пришедший на крики Фреди организует оказание помощи пострадавшему. Слава Богу, ничего особенного не случилось. Палец немного опух и покраснел, а гвоздь, вероятно, погнулся еще больше, но ему, гвоздю, было невдомек, какую цену пришлось заплатить за этот удар его хозяину.

– Я ставлю бутылку, так или иначе, – услышала Катрин свой собственный голос.

Если у господина не хватает мужества признать свое поражение в честной борьбе, то и она не станет опускаться до того, чтобы мелочиться рядом с таким, как он. Папочка кивнул с лицом, искаженным от боли. Было очевидно, что это спектакль. Что ж, она не собиралась ему спускать этого.

Катрин вернулась на свое место. Красотка стояла все там же, где и перед началом игры.

– Ваш Папочка попал себе молотком по пальцу, – сообщила Катрин, вскарабкалась на свой стул и взяла в руки бокал с вином.

– Он мне не отец, – тихо поправила ее куколка, стараясь, чтобы их никто не слышал.

– Я знаю! – Катрин даже не пыталась говорить тише. – Я не сказала «отец», я сказала – Папочка. Как же прикажете мне его еще называть?

– Его зовут Микки!

– Ясно!

Шум в зале снова усилился. Катрин придвинулась чуть ближе к саксонке.

– А вы, кажется, не очень обеспокоены, – констатировала она.

– Он, бывает, орет и громче!

– Что? – Это было нечто. – Вы узнаете его по крику?

Может, она регулярно хлещет его плеткой у себя дома?

Выкручивание пальцев – визг, удар плеткой по заду – рев.

– А что вы делаете рядом с ним?

Катрин почувствовала, что сегодня ее день.

– Вы о чем?

– Ну, вы молоды и красивы, он – ни то ни другое.

– Он знает, как можно поправить дело.

Красотка продолжала стоять не двигаясь, словно ее пригвоздили к месту.

Удивительно, как мало может двигаться человек, если опасается, что малейшая перемена изменит или испортит его внешний вид.

– Ага! – Катрин сделала большой глоток и задумалась. – Гуччи, Прада, Шанель?

– И это тоже.

На этот раз и саксонка отпила из своего бокала. Даже не изменив выражения лица.

– Массажисты, спортивные автомобили, апартаменты во всех частях света?

Куколка кивнула, пожав плечами. И это все между делом. Бог мой, что же еще?

– Скачки, яхты, личный самолет?

На лице девушки скользнуло подобие улыбки – столь незначительное, что могло быть расценено просто как движение губ. Но Катрин было дано понять, что рассуждения ее были очень провинциальными.

– Что же еще? Кокаин?

Красотка притворно закатила глазки, делая вид, что не понимает, о чем речь. Но вне всяких сомнений, и кокаин можно было смело включить в этот список.

Катрин больше ничего не приходило в голову.

– Что-то не материальное? – продолжала она, внезапно почувствовав, что другими категориями мыслить не может.

Если упоминание личного самолета вызвало лишь пожимание плечами, и это в неполные двадцать лет, то о чем же еще могла идти речь? О какой-то секте? О чем-то эзотерическом? Ей вспомнилась Изабелла, и Катрин едва не засмеялась.

– Да нет, конечно, материальное, – произнесла красотка, к разочарованию Катрин. – Это главное правило игры, я руководствуюсь, прежде всего, материальными ценностями. Все, что я не могу сама себе купить. То есть очень многое.

Это Катрин могла себе представить.

– Хорошо. И как же называется наркотик, который круче всего перечисленного?

– Это главное!

Красотка сделала второй глоток. Катрин наблюдала. Кажется, глоток дался девушке не очень легко. Может, она двигается так мало, потому что страдает каким-то заболеванием? Любое движение причиняет ей боль? Может, свиноподобный толстяк оплачивает ей дорогих врачей?

– Я не понимаю!

– Тогда посмотри на меня внимательнее. Как я выгляжу?

– Как нарисованная!

Сравнение сорвалось у Катрин с языка помимо воли, но это было именно то, что она думала.

– У меня глаза Одри Хепберн, нос Николь Кидман, а рот Клаудии Шиффер.

Катрин едва не свалилась со стула.

– Что?

– Грудь я сделала себе в семнадцать лет, потому что именно тогда познакомилась с Микки и он нашел, что я слишком плоская. А попку он попросил меня слегка изменить в прошлом году, сейчас мне двадцать три. Затем пришлось отсосать лишний жир с бедер, чтобы поправить форму ноги. Если между бедрами есть маленький просвет и они не трутся друг о друга при ходьбе, – ты понимаешь, о чем я, – это выглядит более сексуально, – красотка на секунду прервала свое повествование, давая Катрин время захлопнуть отвисшую было челюсть. – Да и с ребрами пришлось поработать, чуть не забыла, это было года два назад. Пришлось удлинить дугу нижнего ребра, это создает эффект более тонкой талии. И, – она прикоснулась пальцами к своим высоким скулам, – это стало подарком ко дню Святого Николауса.

Катрин потеряла дар речи. Она лишь пристально смотрела на свою собеседницу.

– Но почему? – наконец выдавила она. – Это все серьезно, что ты только что сказала? Тебе двадцать три? Столько же, сколько и мне?

Красотка лишь слегка пожала плечами:

– Ну что ж, значит, и у тебя еще есть время, ты не находишь? Могу дать пару адресов, уверяю тебя, еще совсем не поздно. Хорошим хирургам это будет несложно. Но в первую очередь тебе следует заняться своими зубами. Я об этом подумала еще во время нашего первого разговора. Прекрасно отбеленные и довольно широкие зубы очень популярны в Америке. Здесь ты можешь или…

– Но я совсем не хочу в Америку!

– Да там все совершенно нормально, не бойся!

– Я не боюсь. Просто не желаю щеголять по улице с носом, как у Николь Кидман и как у всех! Тогда все будут выглядеть одинаково!

– Однако это и есть сегодняшний идеал красоты!

– А если завтра им станет Вуди Аллен?

– Кто?

– А, да не важно. Но если все будут выглядеть одинаково, это же будет сборище роботов, клонов! Не будет ни одного выделяющегося, необычного лица. – Саксонка легонько махнула рукой:

– Но уж об общем макияже ты не можешь не задуматься. О бровях, о губах. Это уж ни в коем случае не последнее дело. Заодно удлинить ногти и волосы, этим надо заняться срочно. И недорого…

Это замечание показалось Катрин не лишенным смысла. Такие простые вещи можно было позволить себе и без кошелька какого-нибудь Микки. На это женщина должна заработать себе сама! Ей вспомнился Руди. Бенита ведь сказала, что со всем не он, а его жена зарабатывает огромные деньги? Надо будет непременно разузнать, в какой сфере она трудится.

– Лили!

Голос, прозвучавший позади Катрин, был настолько зычный, что она невольно обернулась. Это оказался Микки. Итак, красотку зовут Лили.

Микки пробирался между посетителями к ним.

– Все еще болит? – спросила Катрин с наигранным сочувствием.

Ей так удалась театральная интонация, что Микки лишь бросил в ответ ядовитый взгляд:

– Нисколечко!

Палец, впрочем, был обмотан белой льняной салфеткой, с которой время от времени падали капельки воды.

– Ну, вино уже здесь? – подоспел Жан.

Широко улыбаясь, он сделал жест официанту. Катрин в оправдание указала на первую бутылку.

– Я не успела заказать, предыдущая бутылка еще не кончилась.

– Но это недолго поправить! Юлиус, подойди!

Официант с лошадиным хвостом на голове тут же подбежал, несмотря на то что работы за стойкой было невпроворот, и наполнил их бокалы.

– О'кей. – Жан поднял бокал. – А теперь принеси новую!

– За мой счет! – подчеркнула Катрин еще раз и заметила, как Жан уже отодвинул в сторону свой опустевший бокал.

Кажется, он большой любитель красного вина. Ничего удивительного, этот парень умеет пить. Катрин же снова почувствовала, как пьянеет. Бокалы надо считать, несмотря на то, что их «выпивание» и растягивается на весь день. И Ронни следовало позвонить срочно. Время близилось к полуночи. Хорошенькое дело. Такого отношения ее друг точно не заслужил.

Катрин краем глаза наблюдала, как им несут новую бутылку, как открывают ее и наливают в бокал для пробы. В этот раз пробный бокал взяла в руки она. Понюхала пробку, сделала маленький глоток.

– Отменно!

– Порядок!

Оставалось только надеяться, что все и в самом деле так. Разницу между запахом вина и пробки она совершенно не уловила.

Лили внимательно наблюдала за ней. И от этого Катрин стало почему-то хорошо. А когда Жан произнес в качестве тоста:

«Исключительно за твое здоровье, принцесса!», Катрин увидела, что в глазах Лили обозначились признаки жизни. Интересно, почему? Может, красотка сама положила на Жана глаз? Мысль ей понравилась.

Новая бутылка была уже почти допита, когда Катрин увидела входящего в зал Матиаса. Похоже, следовало на этом закончить вечер. Жан и Матиас, выступающие дуэтом, – для умеренно пьющего человека это уже слишком.

– Меняем место дислокации! – еще не дойдя до стойки, крикнул Матиас. – Слышал, что танцзал сейчас набит битком!

Сообщение, что зал дискотеки «набит», окончательно убедило Катрин в правильности ее решения удалиться. Следовало немедленно проститься, позвонить Ронни и спокойно отдохнуть ночью, чтобы во всеоружии встретить завтрашний лыжный день.

– Принесите мне, пожалуйста, счет! – крикнула она официанту.

– Может быть, в номер? – спросил он в ответ.

– Пожалуй, лучше сейчас!

Как глупо, такие вещи уже можно было бы и знать.

Чуть погодя официант вернулся и положил перед ней папочку с кассовым чеком.

«140 евро», – прочла Катрин итоговую цифру, и ей стало плохо.

Сколько же бутылок они выпили? Она посмотрела на чек внимательнее, что было совсем не просто в ее теперешнем состоянии. Однако все верно: одна бутылка «Орнелайа» 1995 года от Антинори – 140 евро. Ее недельное проживание в «Резиденции» было сопоставимо по стоимости с этим вином. А с учетом 288 евро, заплаченных ею в «Зеннхютте», можно было говорить о полном финансовом крахе! Жан, похоже, был не в своем уме, заказывая такое дорогое вино!

Уже минула полночь, когда Катрин оказалась у себя и набрала номер телефона Ронни. Он довольно долго не брал трубку, но когда ответил, Катрин слышала несколько секунд лишь громкую музыку. Затем обозначился голос Ронни, который определенно прикрывал микрофон рукой. С кем это он развлекается так мило и где вообще находится в такое время?

– О, это ты, мое сокровище! – услышала она его голос. – Как хорошо, что звонишь!

Катрин неуверенно ответила:

– У тебя все в порядке?

– Сказочно!

– Где ты? – Замечательный вопрос.

– В нашей пиццерии. У шефа день рождения. Очень весело!

Катрин ничего не сказала на это.

– Тебя нет…

Это прозвучало так, словно он только что вспомнил о ней.

– Я не хотела тебе мешать, – быстро проговорила Катрин. – Есть что рассказать: несколько забавных историй, но я смогу сделать это и позже.

– Да, хорошо, тогда пока!

Он отключился. Катрин еще долго держала аппарат возле уха, не веря своим ушам, но в трубке было тихо. Медленно она отложила телефон в сторону.

Был ли он, в самом деле, в пиццерии? Его шеф вообще-то никогда не отличался особым человеколюбием. Или Ронни развлекается где-то в другом месте?

В задумчивости Катрин встала с кровати и начала раздеваться.

Перед зеркалом в ванной принялась гримасничать, дразня себя.

– В конце концов, ты не единственная, кто имеет право развлекаться каждую ночь. Не будь же такой глупой, – наставительно сказала она. – Ведь это ты – сумасшедшая мотовка, не он!

Катрин почистила зубы как можно тщательнее, приняла душ и, на ходу надевая ночную рубашку, направилась в постель. В этот момент краем глаза она заметила что-то белое, лежащее на полу. Она остановилась и одним рывком натянула через голову рубашку.

Белый лист бумаги лежал перед дверью на ковре.

Снова!

Катрин помедлила, затем на цыпочках подкралась к двери и приоткрыла. В коридоре никого. Она в нерешительности стояла перед этим листочком. Его появление казалось дурным предзнаменованием, и Катрин с большей охотой выбросила бы послание не читая. Но с другой стороны, нельзя было закрывать глаза на то, что появился некто, положивший на нее глаз. Надо принять это как должное. Катрин нагнулась и подняла лист.

Девочка с горячими губами и прекрасной грудью, я страстно желаю тебя!

Это было просто смешно. Лишенная смысла фантазия. Жуткий почерк. «Писатель» либо вообще не думал о своем почерке, либо просто психопат. Эта мысль была довольно неприятна. Лучше уж какой-нибудь дурачок, который придумал себе развлечение.

Катрин положила листок рядом с первым и легла в постель. Мысли лезли в голову одна за другой. Она потрясла головой, натянула на голову одеяло, но тщетно. Сон не приходил.

Какая глупость. Катрин разозлилась, встала, взяла пульт от телевизора – впервые с тех пор, как оказалась в «Резиденции». Однако никак не удавалось найти сколько-нибудь успокаивающую программу. В какой-то момент Катрин задержалась на одном из каналов, но уже через десять минут поймала себя на мысли, что не может сконцентрироваться на происходящем на экране. Она даже не понимала, что смотрит.

Катрин выключила телевизор и взяла в руки оба листка. То, что писал их один и тот же человек, было очевидно. То, что адресатом была именно она, тоже не оставляло сомнений. Речь однозначно шла о ней. Чего добивается этот парень? Решил испугать ее? Прийти к ней ночью? Это он мог бы сделать сегодня, пока она была в ванной. Дверь не была заперта, а Катрин, ничего не подозревая, стояла под душем, Она положила письма рядом с собой на кровать и подошла к мини-бару, чтобы налить себе стакан минеральной воды.

«А почему, собственно, парень? – вдруг подумала она, откручивая с бутылки крышку. – Почему это не могла быть женщина?».

По почерку невозможно определить. И бумага не несла в себе никакой информации, листы были белые, абсолютно белые.

Катрин открыла бутылку, наполнила стакан и одним махом выпила. При этом ее взгляд упал на столик в углу. На нем стоял полный кувшин воды, рядом с ним – стакан. Какая нелепость открывать бутылку с минеральной водой. А все из-за того, что она все время где-то носилась и даже не успела, как следует осмотреться в номере.

Она налила себе второй стакан из кувшина и констатировала, что вкус совсем неплох. Определенно простая фильтрованная вода, но очень вкусная. Несмотря на то, что Катрин приказала себе не думать ни о последнем счете за вино, ни о письмах, она все же бросила взгляд на прайс-лист, лежавший сверху мини-бара. Конечно, целых три евро за простую минералку.

Все-таки она была очень неловкой для этого мира.

И вообще, что это Ронни делает посреди ночи? Он просто отшил ее – либо был погружен в какой-то разговор, либо в какое-то другое занятие и совершенно не хотел тратить на нее время. Катрин снова села на постель, взяла трубку и выбрала в записной книжке его имя.

«Нет, – сказала она себе в тот же момент, – эту слабость ты себе не позволишь. Не позвонишь ему сама. Если ему нравится развлекаться в пиццерии, это не должно стать твоей проблемой».

И снова легла.

В комнате было очень тепло, при такой жаре никакой нормальный человек не сможет уснуть. Катрин снова спрыгнула с кровати, открыла одну из форточек и подставила лицо воздуху, ворвавшемуся в комнату. Холод принес приятное облегчение, она глубоко вдохнула свежий воздух.

Окна номера выходили на главную улицу, которая выглядела совсем безжизненной. Катрин посмотрела на небо. Снежинки падали ей на лицо и таяли, лицо заблестело от капелек воды. Если утром снег не прекратится, от катания на лыжах не будет никакого удовольствия.

– Зато будут пушистые глубокие сугробы, – сказала она. – И когда-нибудь снова выглянет солнце, и будет сказочно красиво! А теперь иди-ка ты, наконец, в кровать, Катрин Хюбнер!

Едва она повернула ручку, закрывая форточку, как зазвонил ее телефон. Ронни! Все же! Она резко нажала клавишу ответа.

– Если ты так долго будешь высовывать свой носик в окно, то можешь простудиться!

Катрин замерла.

– Спускайся лучше, выпей с нами, принцесса, без нас ты все равно не сможешь заснуть!

Жан!

У Катрин перехватило дыхание.

– Я не могу больше пить при всем желании, Жан, я просто не привыкла к этому. Но за приглашение спасибо. Тем не менее, сейчас я с большей охотой пойду в постель…

– Должен ли кто-то из нас составить тебе компанию?

– Нет, спасибо, я уже прочитала на ночь молитву!

Она выключила свет и вернулась назад к окну. Но даже после того как ее глаза снова привыкли к темноте, она не смогла различить ничего, кроме пустынной улицы и падающего снега. А когда заставила себя, наконец, лечь в кровать, пришла в голову совершенно дикая мысль. А это вообще был он? Это был голос Жана?

Катрин никак не могла проснуться. Внутренний голос твердил, что уже давно пора. Но она словно вылезала из какой-то глубокой ямы. Добравшись до краев, проваливалась снова, перескакивая из одного сновидения в другое. Когда, наконец, ей удалось проснуться настолько, чтобы взглянуть на часы, было уже десять.

Сенсация! Внутренний будильник впервые оставил ее в покое! Она полусонным взглядом обвела комнату. Было довольно темно для этого времени. Один взгляд на маленькое окно позволил понять почему. Огромные снежные хлопья оформились в сплошную белую массу и залепили все окно с наружной стороны.

Это было потрясающее зрелище! Как в иглу или какой-нибудь яранге!

Катрин вылезла из-под одеяла и подошла к окну. Постучала по стеклу. Но этого было недостаточно, чтобы смахнуть всю массу. Она открыла окно. На голые ноги свалился целый сугроб.

– Ах ты!

Она принялась выбрасывать снег голыми руками на улицу. Там вообще творилось что-то невероятное. Где еще вчера стояли машины, высились огромные белые сугробы. Улица сузилась. Справа и слева от проезжей части все было занесено снегом. Катрин не услышала даже шума автомобилей. Снег заглушал все звуки. Как в сказке. Катрин не могла припомнить, приходилось ли ей хоть раз в жизни переживать нечто подобное. А снег все еще шел… Катрин посмотрела в сторону гор, затем на небо, но ничего не разглядела, кроме белоснежной пелены.

Она закрыла окно и задумалась. Не стоило надеяться, что в такую погоду работает хоть один подъемник. Она позвонила администратору. Линия постоянно была занята, и когда, наконец, удалось дозвониться, трубку поднял сам Тони. Ничего хорошего его тон не предвещал.

– Говорить не о чем, – произнес он. – Последние гости уехали сегодня утром в шесть часов, перевал закрыт!

С этими словами он положил трубку.

Последние гости? Она осталась в отеле одна? И ни души больше? Ерунда!

Однако сама мысль была жутковатой. – Одевайся и иди взгляни, что происходит на самом деле, сказала она себе. Может, там внизу суматоха из-за последних гостей?

Через десять минут Катрин уже приняла душ и облачилась в свитер и джинсы. Что это могло означать для нее самой? Катрин подумала: ничего. У нее не было запланировано никаких срочных встреч, неделя отпуска еще не закончилась. Единственное, что ее немного встревожило, было прозвучавшее однажды в новостях в Штутгарте сообщение о трагедии в Гальтюре. Совсем неподалеку отсюда. Но находился ли сам Цюрс в лавиноопасной зоне? Она до сих пор ничего об этом не слышала. Однако это был не со всем тот район планеты, чтобы о происходящем здесь регулярно сообщалось в новостях.

Теперь не хватало только ключа от комнаты. Катрин оглянулась – он лежал на ночном столике рядом с мобильным телефоном, дисплей которого сообщал ей, что аккумулятор за ночь полностью зарядился.

Она хотела уже вынуть провод зарядного устройства, как в глаза бросился значок, – за ночь голосовая почта пополнилась новым сообщением. Катрин помедлила. Собственно, она спешила, но любопытство взяло верх, она нажала кнопку. Ронни! В пятнадцать минут третьего! Радостным голосом он доложил, что именно в этот момент принял решение в шесть часов утра отправиться в направлении Арльберга. Его шеф был настолько любезен, что пожелал ему приятных минут на лыжных трассах, а курьерские услуги Ронни, так или иначе, потребуются лишь в начале следующей недели.

«Да здравствуют лыжи! – громко прокричал он. – Катрин, я еду к тебе!».

Она отключилась. Этого только не хватало! Ронни! Стартовав в шесть часов, он должен был бы уже приехать!

И всплеснула руками. Ронни в «Резиденции»! Перед ее глазами возникли лица Жанна, Матиаса и Оливера. Вот они разглядывают Ронни… И дамы! Они, конечно, не удосужатся даже одарить его взглядом, разве что ироническим. Если Ронни всплывет здесь, все станет ясно. Вот уж кто ничуть не похож на сказочного принца.

Медленно спускаясь вниз, Катрин чувствовала себя все более и более несчастной, убогой. Она не была сама собой. Она оказалась созданием еще более искусственным, чем даже Лили.

На последней ступени лестницы девушка столкнулась с Микки. Тот как раз руководил одним из коридорных отеля, вносившим огромные чемоданы в лифт.

– А я поднимусь пешком! – крикнул он и рванул по лестнице, едва не сбив Катрин с ног.

– Ах! – Катрин замерла от удивления. – Что вы здесь делаете?

– Живу! – произнес он, пробегая мимо, и понесся дальше.

Шутник, подумала Катрин и проводила Папочку взглядом. Он выглядел так, словно ни на секунду не ложился этой ночью в кровать. Удача для Лили, подумала Катрин. Красотка могла всю ночь провести без лишней суеты.

Возле стойки администратора толпились люди, и стало понятно, почему у Тони не было времени на пространные разъяснения.

– Я не могу ничего предсказать, – услышала Катрин его голос. – Снег все еще идет, и ситуация на данный момент совершенно не ясна. Как только снегопад закончится, будет видно!

– Потрясающая логика, – произнесла одна из женщин, стоявших рядом с Катрин. – Это же курам на смех! – Она поднялась на цыпочках. – А как насчет того, чтобы улететь?

– Во время снегопада, милая дама, никто не полетит, – произнес кто-то в толпе.

Ей стало весело. Катрин огляделась: столкнуться со всеми постояльцами отеля! Ей пришел в голову ночной сочинитель писем. Но теперешнее представление было в меньшей степени забавным, стоило вспомнить о том, что Ронни находится на пути сюда.

В толпе она заметила Оливера. Он держал возле уха сотовый и смотрел на экран телевизора, по которому титрами бежали данные нового прогноза погоды. Катрин отделилась от стены и направилась в его сторону.

– Эй!

Она остановилась недалеко от Оливера и кивнула. Он кивнул в ответ, продолжая говорить по телефону.

Катрин осталась стоять. Мужчина знаком дал ей понять, что разговор очень важный, и движением пальца тут же указал в направлении ресторана, видимо спрашивая, позавтракала ли она. Катрин отрицательно покачала головой, он поднял вверх пять пальцев. Через пять минут? Это ее устраивало: она могла быстро подняться в свою комнату и успеть позвонить Ронни. Катрин исходила из того, что тот вряд ли отправился в дорогу ровно в шесть часов утра и что при таком прогнозе, когда никто ничего не знает, ему не пробиться через Альпы.

Она стала подниматься по лестнице, потому что перед лифтом стояли несколько человек. На втором этаже ей вновь встретился Микки. Он ждал лифта. – Я думала, что вы живете в «Пост», – сказала Катрин, замедлив шаг.

Она не забыла интонацию, с которой Лили произнесла тогда эту фразу:

«Мы живем в "Пост"».

А в большей степени оценку «Резиденции»:

«Наверное, тоже ничего…».

– Мы посчитали более разумным перебраться сюда, чтобы не оказаться в снежном плену. А из-за отъезда большого количества людей для нас нашлось кое-что подходящее…

Катрин остановилась:

– Как же вам это удалось?

– Что? Вот и лифт.

– Так быстро переехать…

Микки уже вошел в кабину, но нашел время, чтобы обернуться и одарить ее сочувствующим взглядом.

– Да не нам! Зачем нам беспокоиться? Горничная и шофер…

И двери лифта закрылись.

Ясно, подумала Катрин, глупый вопрос. Лили, конечно, спокойно спит в своей постельке, укрывшись одеялом, с маской изо льда на своих кукольных глазках. Самой паковать чемоданы? Это для нее нечто неслыханное. Что она, интересно, станет делать, когда Микки найдет себе новую Барби?

Катрин быстро поднялась к себе. В номере хотела было сразу взяться за телефон, но какой-то внутренний импульс заставил ее остановиться и обернуться. Номер, в котором она жила, был маленький и, скорее всего, самый непрезентабельный в этом отеле. Но она чувствовала себя невероятно уютно в этой каморке. Катрин вообразила Лили в помпезной кровати и «котика» Микки, облизывающего ее наманикюренные пальчики.

Представляя себе эту картину, она медленно набрала номер Ронни. Но доступна была только его голосовая почта.

– Эй, сокровище мое, ты должен был бы быть уже здесь, если действительно выехал в шесть часов. Значит, ты, скорее всего, стоишь где-то перед перевалом, потому что его закрыли сразу после шести. На самом деле я не знаю, где ты. Просто сообщи мне, малыш! Твоя грешница.

Она отсоединилась и поняла, что было величайшей глупостью вот так закончить свое сообщение. Ронни мог подумать, что она либо совсем пьяная, либо глупа, как пробка.

Катрин снова спустилась в холл, включив вибровызов и захватив мобильный с собой. Если Ронни захочет с ней связаться, то, по меньшей мере, телефон не будет трезвонить на весь зал ресторана. Оливер все еще стоял на том же месте. Он сопровождал свой разговор довольно резкими, выразительными жестами. Катрин понаблюдала за ним не много с предпоследней ступеньки лестницы и нашла, что сейчас он ведет себя как типичный муж, пытающийся наврать своей жене, что из-за закрытого перевала вынужден продлить отпуск, а сам рассчитывает еще какое-то время провести в постели с любовницей.

«Что это такое я выдумываю? – спросила себя Катрин. – По-видимому, я заблуждаюсь».

Она кивнула Оливеру, тот не отреагировал. Вместо него ей кивнул другой мужчина, который стоял рядом с Оливером, но она его вообще никогда здесь не видела. И уж точно совершенно не знала. Незнакомец начал прокладывать себе дорогу среди гостей, которые все еще толпились перед стойкой администратора.

Катрин не знала, куда деваться, ей было неловко, что этот тип так откровенно ее разглядывает. Он был большой, неуклюжий, с вытянутым лицом и гладко зачесанными темными волосами. Катрин подумала, что ему около пятидесяти. Выглядит как швейцарский чиновник, решила она, хотя в жизни не имела дела ни с одним чиновником из Швейцарии.

– Вы абсолютно правы, – заговорил он, и Катрин рассмеялась.

Этот человек действительно оказался швейцарцем.

– Мы должны даже из такой ситуации извлечь максимум пользы. Позвольте пригласить вас на бокал шампанского?

Ее смех мужчина воспринял как согласие, потому что сразу подставил ей локоть.

– Мне очень жаль, – ответила Катрин, – но я уже договорилась позавтракать с господином, который стоял позади вас.

– О, как жаль!

Внезапно он развернулся, словно тренированный кокер-спаниель.

Оба посмотрели на то место, куда указывала Катрин. Оливера там не было.

– Господин, похоже, несколько изменил свои планы, – произнес швейцарец. – Совершенно неприемлемое поведение по отношению к такой даме, как вы.

Катрин почувствовала, как ее уши стали горячими. Еще не хватало покраснеть! В двадцать три года! Словно девочка-подросток!

– Должно быть, он уже прошел в зал.

– Но вы же не побежите следом?

Он произнес это таким тоном, словно она была наложницей в гареме. На десять шагов позади повелителя! Нет, сейчас ей не хотелось производить такое впечатление. Болван, мог бы и подождать ее или забрать отсюда с этой чертовой ступеньки, подумала она об Оливере.

– Где же мы будем пить шампанское? – спросила Катрин.

Господин поклонился и губами чуть коснулся ее руки.

– Меня зовут Бруно, и я восхищен! Пойдемте в бар!

Но и там они оказались не одни. Катрин была удивлена, как много постояльцев обитали в этом отеле. Сейчас, когда половина отдыхающих, которые постоянно проводили время на склонах или в горных ресторанчиках, а также бутиках, вынуждена остаться в отеле, бар был заполнен.

– Я вас никогда не видел в этом отеле, – начал беседу Бруно.

Катрин совершенно не собиралась подыгрывать ему и открывать свои карты.

– Я действительно здесь впервые, – сказала она и улыбнулась.

«А что я вообще делаю здесь?» – спросила она себя в тот же миг.

И решила: он тебя ни капли не интересует, ты лишь коротаешь время.

– Но я обратил на вас внимание в первый же день!

«А я на тебя – нет», – подумала она.

– Как и на то, – продолжал швейцарец, словно дозируя каждое слово, – что вы, по моему мнению, общаетесь не совсем с теми людьми, с которыми следует. Это могло создать у посетителей отеля «Резиденция» неправильное представление о вас.

– Вот как? – Катрин и вправду удивилась. – Мне так не показалось. Я довольно хорошо провела время!

– Только несколько на более низком уровне, чем вы достойны. Нет?

Катрин оторопела и, пока Бруно заказывал два бокала шампанского (два бокала, а не целую бутылку, как Матиас и Жан), обдумывала, как бы остроумно ответить на прозвучавшее замечание.

– Большое спасибо, Юлиус, – сказал Бруно официанту со стянутыми в конский хвост волосами и протянул Катрин один из принесенных бокалов.

Она подняла его и, чокаясь с Бруно, заметила входящего в бар Жана. Но против обыкновения он не подошел к ней сразу с развязным приветствием, а лишь бросил короткий взгляд и снова вышел.

Черт побери, подумала Катрин. Что же это? С кем она села рядом? Персона нон грата? Ужасная мысль, но если этот человек из тех, с кем тогда они сидели за одним столом в Альме, то речь могла идти только о мафиози. Катрин, отставляя свой бокал, бросила на него испытующий взгляд. Швейцарец так же не был похож на босса мафии, как ее учитель немецкого в выпускном классе школы. Довольно бледный, с одухотворенным лицом, озабоченный проблемами своего желудочно-кишечного тракта. Определенно он не годился для того, чтобы лезть под пули.

– Вам нравится Тессин?[12] – спросил он неожиданно.

Катрин никогда не бывала там, только слышала об этом месте. Боясь опозориться, она решила промолчать.

– Тессин – идеальный пандан[13] к здешним горам, – продолжал он. – То, что здесь является снегом, там становится водой. У меня вилла недалеко от Лугано, в стиле классицизма, еще не совсем готова, потому что архитекторы все время предлагают новые идеи, но, если вас это заинтересует, был бы очень рад видеть вас там в качестве своей гостьи.

– Но если помещения еще не совсем готовы… – попыталась повернуть разговор Катрин.

– Да, моя дорогая. – Он поднял свой бокал для нового тоста. – Вы правы. Но около четырех сотен квадратных метров уже обжиты, а оставшееся ведь не будет нас смущать, не правда ли?

Катрин плохо представляла себе, что такое четыреста квадратных метров. Ее квартирка у тети Рут имела площадь чуть меньше сорока. И когда она переехала туда жить, эти метры показались ей целым королевством.

– Да… – протянула Катрин, потому что никак не могла понять, что он вообще имел в виду.

Приглашал ее в дом, где жила его семья, или речь шла об ином?

В этот момент вошел Руди, рядом та самая симпатичная подружка, в честь которой устраивался «праздники интронизации», как выразилась Бенита. Он коротко кивнул Бруно, но не остановился, а прошел дальше. В самом деле, почему все его сторонятся? С кем, черт возьми, она проводит время?

– Вы знаете Руди? – спросила она, чтобы прощупать его.

– Шапочно, – ответил собеседник. – Человек, живущий на средства своей жены, – не мой случай!

– Ох… – Катрин пожала плечами. – Если она имеет больше, чем он, почему бы нет? Не вижу особой разницы, кто платит, если речь идет о прочности отношений!

– Ага, современная женщина? – Он протянул ей бокал. – А кто вы по профессии? Или еще учитесь?

Ох, все начиналось сначала.

– Сейчас я занята созданием материальной базы, что бы затем заняться изучением экономики, – отрапортовала Катрин, словно выстрелила из пистолета.

Они сделали по глотку.

«Почему я постоянно позволяю вовлекать себя в подобные разговоры?» – подумала она, а вслух спросила:

– А почему вас так волнует, что Руди живет на деньги своей жены?

– Ну, – он поморщил лоб, – Бенита…

– О, Бруно, как хорошо, что я тебя встретила!

Проклятие! Что он собирался сказать о Бените?

Роксана возникла у Катрин за спиной.

Дамы приветствовали друг друга короткими кивками. Как назло Роксана! На ней был светло-синий кашемировый пуловер, в дополнение к нему жемчужное ожерелье, черные волосы она собрала в высокую прическу.

– Мне нужно срочно с тобой поговорить. – Взгляд в сторону Катрин сказал значительно больше, чем любое слово. – С глазу на глаз!

– О, никаких проблем! – Катрин встала и сделала театральный жест рукой. – Пожалуйста!

Бруно переводил взгляд с одной на другую, а для Роксаны реакция Катрин была более чем неприятна.

– Спокойно, спокойно, – сказала она.

– Нет, все нормально, я хотела, так или иначе, идти завтракать, – Катрин кивнула Бруно. – Большое спасибо за приглашение. Увидимся, – и с этими словами выскользнула из бара.

Катрин рассчитывала увидеть убранный и закрытый буфет, но все необходимое еще стояло на месте. И повар так же возвышался позади огромной плиты.

– Это просто замечательно, – сказала Катрин, подходя к нему. – Значит, я смогу еще получить мой любимый омлет?

– Как обычно, из двух яиц? – отозвался он. – Где накрыть?

Ах вот оно что. Да, это была проблема. Она даже не огляделась вокруг. Может, Оливер еще не ушел? Поначалу Катрин не смогла высмотреть его в массе галдящего народа, но вскоре отыскала глазами. Тот тоже заметил ее и кивнул, но она отрицательно покачала головой: компания за столиком, где сидел Оливер, ее совсем не устраивала. Она хотела просто съесть свой омлет, не выслушивая при этом тирады о пользе вегетарианства.

– Присаживайтесь к нам…

Катрин обернулась. Бенита приглашала ее за свой столик движением руки. Вот это да. Бенита сидела вместе с дамой, в сопровождении которой Катрин уже видела ее вчера. Столик был на четыре персоны. Идеальный вариант.

– Большое спасибо. – Катрин протянула руку для приветствия поочередно обеим дамам. – Я только возьму что-нибудь в буфете, пока он не закрылся, – добавила она.

– Ох, да об этом можно сегодня не беспокоиться. Перевал закрыт, и думаю, это продлится еще не один час. Что можно еще здесь делать, кроме как есть, пить и мило болтать?

Наверное, заниматься любовью. У Катрин вертелась на языке эта фраза, но она не позволила ей сорваться. И в этот момент снова вспомнила о Ронни. Действительно ли он направился к ней и застрял где-нибудь на пути в пробке? И если да, то почему не дал о себе знать?

Она, как всегда, наполнила свою тарелку и подошла к плите, чтобы сказать повару, за каким столиком устроилась.

– Омлет из двух яиц с беконом, помидорами, грибами и сыром. Верно?

– Совершенно верно!

Было уже само по себе потрясающе, как она за такое короткое время освоилась здесь, словно была постоянным гостем отеля.

Бенита взглянула на тарелку Катрин.

– Можно позавидовать, – вздохнула она.

– Чему?

Катрин села на свое место.

– Тому, что вы можете кушать все, ни в чем себя не ограничивая!

Катрин оценивающе оглядела себя:

– Да, кажется, я прибавила в весе: дома-то я не ем так много, не позволяю себе. – И положила руку на живот. – Точно, граммов пятьсот. Может, даже килограмм!

– Граммов… – Бенита покачала головой. – Деточка! – Она рассмеялась. – Позвольте представить мою лучшую подругу. Сибилла Лембах, профессор молекулярной биологии.

– О! – Катрин бросила на даму благоговейный взгляд. – С биологией у меня всегда было неважно, – она помедлила. – Но ваша сфера имеет отношение к генетическому планированию, не так ли? И то, чем вы занимаетесь, позволяет по пробе слюны определить сексуального маньяка и тому подобное?

– Совершенно верно, – кивнула Сибилла и расколола стоявшее перед ней на подставочке яичко всмятку. – Мы занимаемся как раз этими вопросами. Это одна из отраслей молекулярной биологии.

Катрин сразу вспомнились оба письма, подсунутые под ее дверь. Если их сочинитель во время написания кашлянул или чихнул, то изобличить его не составило бы труда.

– Наверное, очень увлекательно, – заметила она.

Сибилла кивнула:

– Наши ученые – это мореплаватели сегодняшнего дня. Те когда-то уходили в неизведанные просторы, чтобы открывать новые страны и континенты, а мы открываем новые причинно-следственные связи. И тогда и сейчас – авантюра, риск.

Катрин представляла себе эту работу скорее как бестолковое переливание из одной пробирки в другую всяких растворов, но сегодня ей совсем не хотелось показывать свою ограниченность.

– Да, представляю себе, – кивнула она и тут же быстро спросила: – Вам доводилось хоть раз оказываться здесь в такую погоду?

Бенита взглянула на Сибиллу.

– Да, много лет назад, – ответила та. – Многие впадают в панику, непременно хотят выбраться прочь, и из-за этого все приходит в движение, начинается суета. Другие, наоборот, становятся апатичными. Третьи же ищут удовольствие и наслаждение в случившемся, потому что обретают на какое-то время покой, оказавшись отрезанными от внешнего мира. Работа, партнеры – да наплевать на все! Тогда на первое место выходят алкоголь и обжорство, потому что больше себя занять нечем. Но для этого необходимым условием становится хороший запас продовольствия.

– А как это было с вами?

– А я в результате развелась со своим мужем, – совсем просто и как-то обыденно произнесла Сибилла. – Он оказался совершенно неприспособленным к кризисным ситуациям.

Принесли заказанный Катрин омлет, и Бенита ободряюще кивнула:

– Приятного аппетита. Вполне возможно, что у вас еще не закончился рост организма.

– У меня? Да нет, мне уже двадцать три года, и я больше не могу расти, – Катрин засмеялась.

– О! – Бенита внимательно посмотрела на нее. – Вы выглядите моложе. Но путешествуете одна?

Ага, теперь, так или иначе, начнут расспрашивать о мужчинах.

– Да, мой друг не смог поехать, ему необходимо работать. – Катрин наколола на вилку кусок яичницы. – А ваш муж? – спросила она Бениту, как только прожевала.

После намеков, которые прозвучали незадолго до этого в разговоре с Бруно, Катрин терялась в догадках. Ведь, когда речь зашла о деньгах Руди, Бруно начал свое объяснение с имени Бенита. И она бы все узнала, если бы не Роксана, эта Проститутка! Это было бы вообще ядерным взрывом, если и Бенита охраняет своего свободно гуляющего муженька.

– Я не замужем, – сообщила Бенита. – И никогда не была!

Вот это современная женщина, подумала Катрин и еще раз внимательно пригляделась к своей собеседнице. Самостоятельная, дорого одетая, красноречивая, незамужняя. Что же общего у нее с Руди?

– А вы тоже занимаетесь биологией? – попыталась Катрин зайти с другой стороны.

– Нет, моя сфера – легкая промышленность, совсем другая материя. Индустрия переработки кожи.

– О!

Эта сфера деятельности совсем не интересовала Катрин. Но может быть, получится вывести Бениту на разговор об Изабелле? Вот это был бы диалог. Индустрия переработки кожи и воинствующая вегетарианка…

Кстати… Катрин повернулась в ту сторону, где сидел Оливер. Он устроился за столом вдвоем с Изабеллой, молодой супруг, очевидно, уже откушал. Оливер кивнул ей. Вид его не показался Катрин особенно довольным.

Бенита и Сибилла заговорили о чем-то между собой, и у Катрин появилось время понаблюдать за обеими. Дамы производили впечатление сестер – примерно одного возраста, одеты в одном стиле, даже прически были похожи.

Разговор шел о гольфе. В этой игре Катрин разбиралась так же хорошо, как и в микробиологии. От Бениты больше ни чего не удастся узнать о Руди, это было ясно. К тому же у Катрин все больше крепла уверенность, что, несмотря на любезное приглашение присесть за их столик, она здесь нужна как собаке пятая нога. Катрин доела завтрак, закончив его кусочком торта и кофе, и попрощалась.

Перед стойкой администратора стало намного свободнее. Лишь маленькая группа людей стояла перед телевизором в ожидании прогноза погоды. Среди них не было ни одного знакомого лица.

– Что нового? – спросила Катрин у Тони, который как раз вышел из комнаты администратора и подошел к стойке.

– Я весь взмок, – улыбнулся он и добавил: – Сегодня никаких перспектив. Но вы-то не собираетесь уезжать? Или?..

– Нет! – Катрин помотала головой. – Я лишь хотела узнать, не спрашивал ли кто-нибудь меня, звонил или еще что…

– Многие люди постоянно спрашивают о вас…

– Как?

Он сделал успокаивающее движение рукой:

– Если кто-то действительно захочет найти вас, то в вашей ячейке будет лежать записка. Я сейчас взгляну.

Он исчез в кабинете, но почти в тот же миг вынырнул оттуда:

– Ничего нет, должен вас разочаровать!

Катрин начала беспокоиться. Может быть, Ронни не получил ее послание? Иначе он точно позвонил бы. Лишь бы с ним ничего не случилось! Надо хотя бы послушать новости и периодически смотреть телетекст по телевизору.

Лифт был свободен, тем не менее, она поднялась по лестнице. Ей хотелось немного подвигаться. На втором этаже Катрин остановилась. Кто-то кричал изо всех сил, это было хорошо слышно. Наверное, следует бежать к администратору и просить о помощи, если на этаже никого нет.

Катрин выглянула с лестницы в коридор. Горничные и несколько гостей стояли неподалеку.

– Что-то случилось? – спросила Катрин.

– Мы не совсем уверены!

Одна из горничных пожала плечами.

– Но крики такие, словно кого-то убивают!

Рыжеволосый парень обернулся к ней:

– Но это, скорее всего совсем маленькая и приятная смерть!

Катрин вытаращила глаза. Какая нормальная женщина будет орать во время оргазма так, что слышит весь отель?

Она, во всяком случае, не будет!

– Может, все-таки стоило бы… – произнесла женщина, стоявшая впереди Катрин.

И эта, похоже, туда же. Типично человеческие представления о желаниях.

– Кто же живет в этом номере?

Это был довольно здравый, как показалось Катрин, вопрос. Пронзительный вопль заставил ее содрогнуться. А если тот парень, который пишет ей идиотские письма, решает там судьбу другой своей жертвы? А эти стоят здесь, как столбы, вместо того чтобы прийти на помощь!

Катрин решительно двинулась между собравшимися к двери номера и забарабанила. Мгновенно стало тихо. Все переглянулись. Катрин стукнула еще раз.

Почти сразу дверь открылась. Мужчина в белом купальном халате с растрепанными седыми волосами гневно уставился на нее. Вот это да! Напротив Катрин стоял Элко. Через секунду он резко захлопнул дверь.

Элко! А новобрачная вегетарианка Изабелла тем временем сидит за столиком в ресторане! Он, что ли, тем временем режет кого-то на куски, психопат? Но на халате не было пятен крови. Значит, привел любовницу. На виду у всех! Катрин медленно повернулась.

– И каждый день такое слышать… – сказала одна горничная другой.

– Да изо дня в день эти крики становятся все более дикими! – ответила вторая.

– Я же говорил! – заключил рыжеволосый с лицом триумфатора.

Бросив на Катрин многозначительный взгляд, он пошел прочь. Другие гости тоже разошлись. Лишь горничные нерешительно топтались на месте.

– Придется снова сегодня убираться, – сказала одна из них.

– А кто живет в этом номере? – спросила Катрин.

– Ну, вот этот господин и живет, – был ответ.

Катрин ничего больше не было надо. Девушка решила затаиться в засаде.

Она просто должна увидеть, что за женщина выйдет из комнаты Элко. Катрин присела на нижнюю ступеньку лестницы. Отсюда, если потребуется, можно быстро ускользнуть.

Некоторое время она сидела, чувствуя себя не слишком спокойно. В конце концов, следовало позвонить Ронни, но делать это на лестнице было не слишком удобно. Катрин совсем было решила оставить свой пост и направиться в комнату, как услышала лифт. Если он остановится на этом этаже, ей так или иначе придется исчезнуть. Катрин медленно встала, чтобы быть готовой убежать. В этот момент раздался хлопок закрывающейся двери. Катрин не спеша поднялась на один пролет, чтобы затаиться за углом. Внизу кто-то прошел по коридору мимо лифта и начал спускаться по лестнице. Это оказался Микки, какое разочарование! Значит, закрыли другую дверь!

Лифт остановился, из кабины выплыла Изабелла. Ну, теперь что-то будет! Катрин осторожно спустилась на несколько шагов. Одна из дверей хлопнула. Сейчас женушка поймает своего мясоеда на месте преступления. Но Изабелла с несессером в руках направилась прямо к лестнице, где затаилась Катрин. Девушка замерла, словно парализованная, потом стрелой бросилась вверх. Не поворачивая головы, Изабелла поднялась на один этаж выше. Катрин скользнула следом за ней. У Изабеллы в руке был ключ. Совершенно очевидно, она только что получила его у Тони, и ключ был от другого номера. Итак, о прелюбодеяниях Элко известно уже всему отелю – от администратора до последнего гостя, подумала Катрин, не в силах сдержать злорадную ухмылку.

«Кто высоко заносится, тому не миновать падения!» – любила повторять ее мать.

Но все-таки с кем же был Элко? Какой проститутке доверила Изабелла на пять секунд своего муженька? И почему не выбросила соперницу прочь, выдрав при этом ей волосы?

Катрин снова вспомнила о Ронни. Теперь уже ясно, что все сроки прошли! Почему же он не звонит? Историю с Элко можно пока оставить в покое. Если всем уже известно, что он в медовый месяц изменяет своей жене, то скоро станет известно с кем. Тем более что в отеле, попавшем в снежный капкан и отрезанном от мира, все события, так или иначе, происходят на виду у всех.

Катрин направилась в свой номер и с чувством удовлетворения уселась на кровати. Эти дни были действительно наполнены открытиями. Прорыв в совершенно иной мир. Содом и Гоморра! Она набрала номер Ронни, но по-прежнему работала только голосовая почта. Такого просто не могло быть! Катрин посмотрела на часы – полдень уже миновал. Она набрала номер его городского телефона в Штутгарте. Безуспешно. Затем попыталась дозвониться до пиццерии. А что, если они скажут ей, что ничего не знают? Ни о дне рождения шефа, ни о решении Ронни поехать к ней?

Нет, она не могла даже подумать так плохо о своем приятеле. Но почему не снимают трубку?

Наконец на другом конце ответили. Джованни, пекарь, сам подошел к телефону. Нет, нет, ничего нового пока не известно, Ронни ушел сегодня в пять утра вместе со всеми остальными и собирался лишь захватить кое-какую одежду и сноуборд. Неужели он до сих пор не добрался?

Катрин всхлипнула и объяснила Джованни, что в настоящее время творится в Альпах.

– Мадонна! – только и нашелся сказать он. – Здесь у нас идет сильный дождь – но снегопад? Будем надеяться, с ним ничего не случится…

– Джованни…

– Да… – Он помедлил. – Ну, в общем, он был немного нетрезв. Мы пытались убедить его не ехать, но он был так счастлив, что мы… О, Мадонна!

– Джованни! У вас есть номер моего мобильного? На случай, если вы что-то узнаете?

– Да, здесь у меня на дисплее!

– Позвоните мне сразу же?

– Обещаю!

– Хорошо, я вам тоже!

Катрин отключилась. Она здесь развлекается, наблюдая за похождениями какого-то идиота, а Ронни тем временем пропал. Что же делать?

В строках телетекста ничего не сообщалось о сходах лавин в Арльберге. Пробки, пробки, пробки. Кругом одни пробки. Мелькали сообщения об авариях на дорогах, но, естественно, подробности нигде не раскрывались. Не будет же она обзванивать каждый пост дорожной полиции между Линдау и Штутгартом и каждый участок жандармерии между Штубеном и Брегенцем? А если он поехал в объезд Боденского озера через Швейцарию? Или по дороге Штутгарт – Ульм – Линдау? Есть сотни способов добраться сюда, но Ронни у нее только один!

Катрин была близка к тому, чтобы заплакать. Может, позвонить его матери? Нет, это совсем глупо. Девушка почувствовала, что сходит с ума. Она подумала: с кем можно поговорить, кто мог бы утешить ее? Ей вспомнилась Эли. Она в первый день была так мила с ней, но в последнее время Роксана всегда была одна. Наверное, Эли уехала, как жаль.

Никому из мужчин она не доверит свои тревоги. Жана это вряд ли заинтересует. Матиаса тем более. Бруно был для нее совсем чужим человеком, Руди слишком тщеславен, Микки несимпатичен, Элко вообще противен, у Фреди, как у хозяина отеля, были совсем другие заботы. Может быть, Оливер? Да, Оливер. И от него она определенно могла услышать историю сенсационной измены Элко.

Через несколько минут Катрин снова была внизу. У стойки администратора никого не было, видимо, все осознали, что изменить ситуацию не в их силах и остается только ждать. Сквозь стеклянную входную дверь Катрин посмотрела на улицу. Снег шел не переставая.

Служащие отеля были заняты расчисткой, чтобы освободить подъезд к главному входу. В данный момент это была их единственная работа. Новых гостей не ожидалось. Наверное, хотя бы одну такую непогоду в жизни нужно пережить. Особенно это прекрасно в Рождество. Впрочем, когда Катрин вспоминала себя маленькой, ей казалось, что такие снегопады в ее детстве были совсем не редкостью. И огромные сугробы на улице она каждую зиму видела в детстве. Хотя они, должно быть, казались большими лишь от того, что она была совсем маленькая.

Катрин вышла на улицу и, отойдя несколько шагов от подъезда, огляделась. На крышах домов и на крыше отеля снег лежал огромными шапками. А вдруг от такой массы снега крыша рухнет? Катрин задумалась и скрестила при этом руки на груди: было холодно, а она выскочила в одном тонком свитере. Все-таки, решила она, обрушение крыши – дело маловероятное. Но ни в чем нельзя быть уверенной до конца.

Она как раз хотела вернуться в дом и поискать Оливера, как услышала свое имя. Откуда могли кричать? Катрин окинула взглядом фасад здания; все окна в номерах были закрыты.

– Да здесь, внизу, наклонись!

На уровне ее ног находилось зарешеченное окно, и оттуда Матиас кивал ей.

– Мы в камере хранения для лыж, спускайся!

– Что вы там делаете, в камере хранения? Ведь ни один подъемник не работает!

– Не болтай, спускайся!

Это было сказано таким тоном, от которого она обычно становилась упрямой. Но обычно Катрин не застревала в занесенном снегом горном пятизвездочном отеле, где делать совершенно нечего, кроме как болтать несколько часов в хорошей компании. Она надеялась, что время там, внизу, пройдет не без пользы, поэтому подошла к лифту и спустилась в камеру хранения лыж. В помещении было сумрачно, словно призраки, сдвинутые в углу, стояли скамейки и еще какая-то мебель. Когда Катрин в ожидании застыла у входа, рядом заиграли какую-то австрийскую песенку, да так громко, что стеллажи с лыжами задрожали. Катрин осторожно двинулась вперед, наткнулась на что-то и решила подождать, пока глаза не привыкнут к темноте. В этот момент чья-то рука ухватила ее запястье и потащила дальше, в глубь комнаты. Она даже представить не могла, кто это и куда ее ведут.

– Дегустация вина, принцесса, – услышала девушка.

Рука, сжимавшая ее руку, исчезла, а вместо нее между пальцами оказался бокал.

«Интересно, бокал оттуда же, откуда наливал мне Эвальд? – Катрин начала что-то подозревать. – И теперь я в застенках инквизиции?».

Она почувствовала мужскую руку на своем бедре.

– Ну?

Голос был настолько близок, что рот говорившего должен был находиться где-то у ее уха. Катрин быстро повернула голову, но увидела лишь тени.

– Кто хочет вступить в наше братство, должен испить нашей крови!

Катрин содрогнулась.

Остальные заржали, затем загорелось несколько ламп. Свет был приглушенный, но позволял увидеть, кто ее разыграл. Матиас был здесь, не обошлось без Жана, но тут же находились Микки, Лили, Оливер и кто-то еще, с кем она пока не познакомилась.

– Вообще сегодня должны были приехать русские, – произнес один из незнакомцев. – Но я, так или иначе, ни одной еще не видел!

– Дурень, – сказал другой, – они что, должны сами себя похоронить?

Все прыснули, и Катрин стало ясно, что весельчаки сидят здесь не первый час. Рядом возвышалась батарея пустых винных бутылок. Катрин узнала сорт вина: именно то, что она вчера проиграла Жану. Или оплатила, кому как нравится. Пустых бутылок было десять штук. Десять бутылок по 140 евро, сосчитала она, целое состояние. Она была для этого мира либо слишком трезвая, либо слишком бедная.

Жан наполнил бокал Катрин до краев и весело чокнулся с ней. Он был уже хорош, искрился энергией и каждого, кто попадался ему на пути, рассматривал как потенциального партнера для танца. Оливер устроился на краю одной из длинных скамеек и вел беседу с девушкой. Катрин видела лишь ее спину и длинные светлые волосы, но даже не имела представления, кто это. Лили восседала, как обычно не двигаясь, рядом с Микки, который весело трепался о чем-то с Матиасом. Матиас то и дело хихикал. Наверное, Микки рассказывал, что приключилось сегодня с Элко, – они жили по соседству. Катрин могла себе представить этот рассказ.

Сама Катрин была не в настроении участвовать в этом мероприятии. С другой стороны, проводить сумрачные послеобеденные часы у себя в номере в тревожных раздумьях тоже не хотелось. Может, немного поболтать с Лили? Только о чем?

Жан и второй, пока незнакомый Катрин тип громко пели песню, точнее, пытались перекричать друг друга. Чтобы понять, о чем римейк, необходим был переводчик.

Катрин сделала глоток. Может, она просто еще не вникла, чтобы воспринимать все происходящее должным образом?

– Ну, принцесса, что случилось?

Жан схватил ее и закружил в танце.

Катрин едва успела отставить бокал, как попала в руки следующего партнера. Было просто удивительно, сколько места освободилось в камере хранения, когда отодвинули скамейки. Правда, Катрин едва не ударилась о полку, на которой стояли лыжные ботинки, зато партнер был мастером рок-н-ролла. Танец доставил ей большое удовольствие, тем более что Ронни никогда не ходил с ней танцевать, считал это глупостью. При свете он вообще не мог делать этого. Катрин танцевала до тех пор, пока не обессилела. Затем последовала медленная мелодия. Катрин хотела отказаться, но партнер покачал головой.

– Это мои чаевые, музыку заказал я! – Он рассмеялся. – Кстати, меня зовут Герхард.

У него были голубые глаза и мужественное, волевое лицо. Очень симпатичный. Вполне достоин носить такое имя. Катрин представилась ему, и они начали танцевать, довольно плотно прижавшись друг к другу, пока со всех сторон не последовали комментарии.

– Ну, ну, – раздался голос Жана, – нам не очень нравится смотреть на это!

– Только не надо такой злобной зависти!

– Конечно! Прокрасться сюда и увести девушку – ты знаешь, как это карается! – Жан схватил лыжную палку и бросил Герхарду вторую. – Сразись со мной, если хочешь называться мужчиной!

Катрин, а следом за ней и другие отошли в сторону, потому что эти двое начали разыгрывать на скамейках и столиках сцену из фильма про Зорро. Два бокала полетели на пол, полупустая бутылка упала, и из нее потекло вино, но мужчины не обратили на это внимания, они с дикой страстью фехтовали на палках. Лили укрылась в самом дальнем углу, а незнакомая блондинка вместе с Оливером отскочили за один из стеллажей. Микки и Матиас подзадоривали сражавшихся. В диком азарте Герхард вскарабкался по одному из стеллажей с лыжными ботинками и повис под потолком, уцепившись рукой за ввинченный туда специальный уголок, поддерживавший стеллажи. Но уголок не выдержал его веса, Герхард с палкой в одной руке и уголком в другой рухнул на каменный пол. И остался лежать на спине, жадно хватая ртом воздух.

Жан с победным ревом подскочил к нему и приставил палку к груди.

– Все решилось! – прокричал он. – Она моя!

– Я, похоже, так или иначе, не смогу продолжать, – произнес сдавленным голосом Герхард и схватился рукой за грудную клетку.

– Самое большее – три сломанных ребра и сотрясение мозга, – выразительно бросил Оливер из своего укрытия. – Может отразиться на потенции, но никак не на плодовитости, так что не беспокойся!

Катрин встала на колени рядом с Герхардом. Загар словно сошел с его лица, оно было бледное, и дышал он с большим трудом.

– Можешь встать? – спросила она.

– Как всегда! В итоге побежденный оказывается победителем. Этот женский инстинкт заботиться обо всех когда-нибудь меня просто убьет!

Жан стоял, широко расставив ноги, рядом с Катрин и сверху вниз взирал на Герхарда.

– Заткнись и лучше помоги!

Жан уставился на нее, высоко подняв брови:

– Принцесса, принцесса!

Опустившись на колени, он смотрел на Герхарда, как на павшую в бою лошадь.

– Гм, – произнес он. – Не позвать ли нам живодера?

Герхард попытался стукнуть его кулаком в плечо, но уронил руку и застонал.

– Вот до чего доводят ваши детские игры! – Катрин бросила на Жана укоризненный взгляд. – Нам нужен врач!

– Оливер – врач!

– Он зубной врач! – заорала Катрин. – Здесь что, речь идет о паре выбитых зубов?!

– О-о-о! – Жан демонстративно отшатнулся от нее. – Дикая кошка!

Катрин вновь повернулась к Герхарду:

– Тебе еще хватает воздуха?

Он кивнул, но остался лежать.

Медленно подошли остальные. Оливер встал на колени с другой стороны.

– Так, дружище, давай показывай своему зубному врачу, где у тебя болит?

Герхард повел глазами.

Оливер начал медленно ощупывать его.

– Голова?

Он надавил пальцами на разные участки головы. Герхард отрицательно покачал головой.

Оливер ощупал все тело – от ключицы до бедра, затем поднялся с колен.

– Сможешь подняться сам?

Герхард попытался, но с тихим стоном снова опустился на пол.

– Типичные симптомы; ты сломал ребра, мой дорогой. Пять, шесть, семь или восемь – за отсутствием глубоких знаний в этой области медицины сказать не могу. Но одно как минимум!

– Очень благодарен, – прошептал Герхард.

– Может, это даже множественный перелом, из-за чего произошел разрыв плевры, тогда грудная область наполнится кровью и легкое, таким образом, тоже. Тебе очень трудно дышать?

Герхард плотно закрыл глаза.

– Если серьезно, старик, проблема в одном: не оказалось ли одно из легких поранено сломанным ребром. Вот это действительно принесет очень мало удовольствия. Итак, к Вильгельму Конраду!

– Это врач? Ты его знаешь? – спросила Катрин.

Оливер рассмеялся:

– К Вильгельму Конраду Рентгену. Так звали добродетеля, изобретение которого нам теперь потребуется. Ему срочно необходимо сделать снимок, твоему Адонису!

В то время как Герхарда везли в выделенном для него джипе в Цюрс, в местную больницу, Катрин добралась, наконец, до своего номера и без сил рухнула на кровать. Нужно было хоть час провести в покое и одиночестве. Это явно не ее день. Ронни пропал без вести, партнер по танцам пострадал – определенно ее карма сбилась сегодня. В этот момент ей вспомнилась Изабелла. Ее изотерическая линия жизни, похоже, сегодня тоже слегка искривилась. Скорее всего, Изабелла не представляла, что ее прозрение в отношении собственного супруга будет столь быстрым и наглядным.

Ладно, но почему до сих пор нет никаких вестей от Ронни? Катрин набирала его номер уже в который раз, но доступна по-прежнему была лишь голосовая почта. А в почтовом ящике Катрин не было ни единого сообщения, ни одно сообщение не пришло на ее номер. С ума сойти! И Оливер, отправившийся вместе с Герхардом в больницу, не давал о себе знать. Как же ненавистно это ожидание!

Девушка поднялась и подошла к окну. Она была в принципе довольно непоседливым человеком. Надо все-таки чем-то заняться, двигаться, пойти куда-нибудь. Хотя бы просто протоптать тропинку в глубоком снегу, отправиться в спорткомплекс, чтобы поплавать в бассейне. Наверняка что-то такое здесь должно быть. Во всяком случае, это нужно немедленно выяснить. Телефон она возьмет с собой, чтобы быть все время на связи.

Она побежала вниз по лестнице. Спорткомплекс находился в отдельном корпусе, Катрин уже успела отметить это для себя, когда смотрела рекламный проспект, но еще не была там. Наверняка полно народу.

Проходя мимо стойки администратора, она все-таки решила осведомиться о последних новостях.

– Милый Тони, есть что-нибудь новое?

– Надо взглянуть, столько событий произошло за последнее время, я мог не заметить!

Катрин ждала, пока он сходит в свой кабинет, и надеялась. Когда администратор появился с факсом в руках, сердце у Катрин замерло.

– О! – выговорила она. – Спасибо.

Но факс был не от Ронни, а от фотографа, который должен был снимать ее для спонсоров на горных склонах Арльберга. Господин фотограф подтверждал, что прибудет, как только позволит погода, на следующий же день. Если перевал останется закрытым, придется договориться снова.

На этот случай он любезно сообщал номер своего мобильного.

– От фотографа, – разочарованно вздохнула Катрин. – Ничего по-настоящему важного.

Тони с сожалением покачал головой:

– Мне жаль. Но я немедленно сообщу, если появится хоть какая-то новая информация для вас.

Фраза оборвалась на такой ноте, словно он хотел что-то добавить.

Катрин подождала, но Тони лишь кивнул и скрылся у себя в кабинете. Она направилась в спорткомплекс. Помещение находилось за большой стеклянной дверью. Катрин вошла внутрь. Необходимо было назвать для регистрации номер своей комнаты, затем ей предложили различные услуги. Плавание в бассейне, сауна, солярий, массаж, маникюр, зал для фитнеса, русская баня.

– А есть здесь во что переодеться? – спросила Катрин и указала на свою одежду.

– Приходите прямо в халате, а полотенца и простыни получите у нас.

Это было Катрин по душе.

– Сейчас буду, – улыбнулась она и побежала назад в номер.

Провести время здесь было замечательной альтернативой простому сидению у телефона. На этот раз она решила подняться на лифте. Нажала кнопку и стала ждать. Подошел лифт, двери открылись.

В кабине стоял Жан, лицо его расплылось в улыбке, едва он увидел ее.

– Ах, ты уже здесь, – сказал он. – Другие пытаются так или иначе найти тебя, но не знают твоего номера!

Катрин посмотрела на свой телефон.

– Другие хотят меня найти? Но зачем?

– Ну, Герхарду стало лучше, ребра, шестое и седьмое, он все-таки сломал, но там простой перелом. Он приглашает нас в «Отто».

– «Oтто»?

– Ресторан напротив, мы ходим туда довольно часто. Ты разве не знаешь? Тогда самое время отметиться! – Он отступил слегка в сторону. – Пойдем, я провожу тебя.

Катрин замерла.

– Куда?

– Ну, на твой этаж.

– Ах, какое внимание! Большое спасибо.

Она нажала на кнопку четвертого этажа, и лифт пришел в движение.

– Собственно, я собиралась пойти немного поплавать.

– И массаж… гм…

Он мягко провел своим указательным пальцем по ее руке от плеча до локтя.

Ей показалось или он, в самом деле, соблазняет ее?

– Нет, если совсем точно, то еще немного кикбоксинга.

Жан ухмыльнулся.

– Ты умеешь наносить меткие удары, чтобы сразу сломать ребра. – Он убрал палец с ее руки и указал на свою грудь. – Пожалуйста, если это будет входным билетом в рай.

Лифт мягко остановился.

– Секунду, – весело сказала Катрин. – Держи лифт.

Она вышла из кабины, Жан остался внутри. Что ж, если нельзя кататься на лыжах, тогда вперед – развлекаться! С этой мыслью она набросила куртку и вернулась к Жану.

– Ну, принцесса, изобрела новый способ обороны? – спросил он, закрывая двери и нажимая на кнопку первого этажа. – А что ты будешь делать, если я сейчас ненадолго остановлю лифт?

Он приблизил палец к красной кнопке на панели.

– Ты мог бы достичь этого намного проще, – сообщила Катрин, скроив сострадательную мину. – Просто последовал бы за мной в мой номер!

– Да? – Он бросил на нее разочарованный, полный недоверия взгляд. – Все так просто?

– Об этом я должна была спросить тебя. – Катрин нахмурилась. – Ты не такой легкий мальчик?

– Что?

Он рассмеялся. Лифт остановился, Катрин открыла двери.

– Как минимум сто килограммов, – произнес он, выходя из кабины.

– Ну, вперед!

На пороге отеля оба остановились.

– Как могущественна природа!

Катрин глубоко вздохнула.

Перед ними расстилался сплошной белый ковер, уходивший к подножиям гор и поднимавшийся до самых их вершин. А снег все продолжал лететь огромными белыми хлопьями.

– Будет настоящий праздник, когда снова откроют все трассы! – Жан потер руки. – Мы немедленно отправимся на самую высокую вершину.

– Да, это будет просто сказка!

Несмотря на то, что совсем недавно дорожку чистили, они сразу провалились по щиколотку в снег. Просто невероятно, какую массу снега хранили в себе небеса.

– Сразу вспоминается множество детских сказок, – произнесла Катрин, когда они двинулись вперед и пушистые хлопья облепили их лица, не успевая таять. – Фрау Холле… – вслух рассуждала Катрин, смахивая с лица снег. – Вот теперь видно, как она трудится там, наверху!

– В таком темпе, как фрау Холле, сегодня не работает ни один человек. Фрау Холле устарела!

– Зато она делает свою работу с удовольствием.

– Скажешь тоже!

– А ты разве нет?

Катрин подняла глаза, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Удовольствие? – С его губ слетела короткая усмешка. – Нет, вот уж нет. Моя работа – это лишь средство, позволяющее вести мне такую жизнь, – он сделал короткое движение рукой в направлении «Резиденции», – не более. Как проводник в горах я был бы не в пример счастливее!

Катрин поразилась тому, что он позволил себе так раскрыться перед ней. Ничего подобного именно от Жана она не ожидала.

– Значит, ты должен стать проводником, – посоветовала она. – Человек должен всегда следовать велению сердца, иначе он не может быть счастлив.

Он легонько щелкнул ее по носу:

– Так, фройляйн Мудрость, а как насчет тебя? Что тебе по сердцу?

Катрин задумалась.

– Я пока в поисках, – немного погодя произнесла она. – В данный момент, кажется, переживаю некое превращение. Окукливаюсь!

Он легонько подтолкнул ее:

– Так-так. Ну, тогда…

Какое-то время они шагали молча.

– Но у тебя такая великолепная специальность, – рассуждала она. – У прокурора всегда столько впечатлений, столько переживаний, он хорошо зарабатывает, знаком со множеством интересных людей – посмотреть только на тех мужчин, что сидели за нашим столиком в «Хоспицальме»!

Он в упор посмотрел на нее, наморщив лоб.

– Не стоит заблуждаться. Многое не так весело, как кажется на первый взгляд. А о чем-то лучше сразу забыть.

Его тон изменился, фраза прозвучала словно угроза. Катрин изумленно посмотрела на Жана. Это могло означать, что тогда в ресторане происходило что-то серьезное.

– Как-то ты не по-доброму это сказал, – заметила Катрин.

– Хорошо, что мы, наконец, дошли! – Голос Жана снова стал прежним, тон почти интимным. – И хорошо, что мы прямо сейчас получим что-нибудь вкусненькое!

Он подмигнул ей, и Катрин поняла, что тема исчерпана.

Перед дверью ресторана они долго сбивали с обуви снег, что есть сил топая по ступенькам. Жан отряхнул снег с куртки Катрин и открыл перед ней дверь.

– Ну? – спросил он девушку, когда та прошла внутрь. – Ты счастлива?

– Нет!

Это вырвалось так быстро, что она сама удивилась.

– А в чем причина?

Катрин остановилась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Не знаю, тут целая дилемма. Я застряла на какой-то фазе острой мировой скорби.

– Это чисто женское, в этом я совершенно не разбираюсь.

– Балда! – Катрин легонько стукнула его кулаком и ухмыльнулась. – Это нечто общечеловеческое, и ты совершенно точно знаешь, что я имею в виду.

Он перехватил ее кулак и крепко сжал.

– Настоящие парни никогда не зацикливаются на таких вещах!

– Настоящие парни никогда не стонут, если ломают себе ребра!

– Точно! – Катрин рывком высвободила свой кулак из его ладони. – Наверное, мне следует еще разок ударить как следует!

– Если это освободит меня от проблем мировой скорби, пожалуйста!

– Ну уж вряд ли!

Катрин двинулась вперед.

Ресторан был заполнен, но Жан, очевидно, знал, где устроилась вся компания. Он уверенно двигался мимо людей к той части зала, что находилась на небольшом возвышении. За круглым столом сидели все, кто был в камере хранения. Лишь светловолосой девушки, бывшей там с Оливером, Катрин не заметила. Зато появился друг Герхарда, которого Катрин еще не знала.

Герхард сидел прямой, словно свеча, на лице сияла дружелюбная улыбка, а в руке только что принесенная кружка пива.

– Уже думали, стоило ли посылать этого типа на разведку. Тот еще гусь, – приветствовал он их.

– Мне стоило очень большого труда отвергнуть соблазнительное предложение Катрин, – нахально огрызнулся в ответ Жан. – В конце концов, приз победителю все еще ожидается!

– Рад, что ожидается. А то я уж опасался худшего…

Герхард поднял свою кружку.

Жан подвинул Катрин стул.

– А вы можете говорить о чем-нибудь другом?

Катрин поморщилась.

– Может, о том, что в этом дурацком отеле даже шампанского не хватает, чтобы наполнить им простую ванну?

Микки указал забинтованным пальцем себе за спину.

Белоснежная повязка на пальце выглядела очень элегантно, но Катрин отчего-то была в полной уверенности, что под ней не на что смотреть.

– А для чего нужна целая ванна шампанского? Это же такая глупость, – съязвила она.

Этот человек вместе с его забинтованным пальцем и жеманством сильно действовал ей на нервы.

– Мне так нужна была сегодня утром полная ванна, – пролепетала с саксонским акцентом Лили.

– Это декадентство! – упрекнула ее Катрин.

– Из-за того, что закрыт перевал, шампанское подают в ограниченных количествах. Кто-нибудь слышал что-либо подобное? – пробубнил Микки.

И обратился к Катрин, которая сидела прямо напротив него:

– А тебе я покажу, пожалуй, что такое декадентство!

Катрин не стала отвечать, только наблюдала за ним, Слегка прищурив глаза. Толстяк был ей просто противен.

Подошла девушка-официантка. Герхард оглядел присутствующих.

– Я предлагаю для всех морские языки. Они здесь и в самом деле великолепны! К ним хорошего белого вина, да? Согласны?

– С одной оговоркой!

Микки ткнул в меню, лежавшее перед ним.

– Ты не переносишь рыбу? – уточнил Герхард.

– Напротив! Но я попрошу принести мне все горячие блюда. И морские языки тоже!

– Все? – ошеломленно переспросила официантка. – Но в сегодняшнем меню их восемь!

– Я заплачу сам, – успокоил он ее. – Если я сказал все, я имел в виду все. Все восемь!

Сидевшие за столом уставились на него, и каждый чувствовал, что здесь какой-то подвох.

– Хорошо, хорошо, пожалуйста.

Официантка не стала спорить, а направилась к стойке, чтобы выполнить заказ.

– Весы в твоей комнате врут? – не выдержал Жан. – Ты испытываешь дополнительные потребности?

– Речь не об обжорстве, речь идет об уроке, который я намерен преподать, – ответил Микки и бросил выразительный взгляд на Катрин.

Он четко дал понять, что нацелился именно на нее.

– Я вся трепещу, – ехидно отозвалась она и, не дав ему ни секунды на раздумье, тотчас повернулась к Герхарду: – Ну а ты, мой раненый герой, расскажи теперь, что же все-таки случилось.

Герхард довольно остроумно описал, что ему пришлось пережить, пока не выяснилось, что речь идет всего лишь о двух сломанных ребрах, а не о поврежденной плевре и раненом легком. Настроение слегка поднялось, маленькое представление, устроенное чуть раньше Микки, было забыто, но до тех пор, пока не принесли заказ.

Каждому подали по одной тарелке, лишь для Микки привезли целую тележку с яствами, каждое из которых было накрыто посеребренным колпаком для сохранения блюда горячим.

– Вот, господин, все ваши восемь горячих блюд, – сказала официантка и подняла по очереди каждую крышку.

Микки ничего не сказал, взял вилку, встал и подошел к тележке. Он попробовал из каждой тарелки и, наконец, заключил:

– Вот это я буду есть, остальное можете убрать!

И указав вилкой на тарелку с морскими языками, снова сел на свое место.

– У тебя ранение в голову? – поинтересовался Оливер.

– Всего лишь практический пример декадентства. Как было обещано. – Микки кивнул Катрин. – А еще большим декадентством будет, если за все это я попрошу заплатить Герхарда, потому что именно он пригласил нас сюда!

– Может, человек нуждается в подобных выходках, если имеет какие-то сексуальные проблемы? – ляпнула Катрин, и, пока она произносила эту фразу, ей стало ясно, что именно он был в комнате с Элко.

Да, она могла еще долго ждать грешницу, разрушившую тихое семейное счастье. Только грешницы не было. Соперницей Изабеллы был мужчина, а не женщина! Это Микки поставил своими криками на уши весь отель. И то, как он сейчас съежился и покраснел, подтвердило Катрин, что она не попала пальцем в небо.

Жан тихо хихикнул, Лили напряженно уставилась в свой стакан, Герхард морщился, всеми силами борясь с приступом хохота, который определенно причинил бы ему жуткую боль, а Оливер подмигнул Катрин. Только Матиас оставался серьезным и после небольшой паузы спросил:

– Откуда она знает?

После этого вопроса никто не мог больше сдерживаться. Все разразились диким хохотом.

Микки сидел, словно окаменев. Катрин видела, что толстяк обдумывает, как вести себя в данной ситуации. То, что он с большим удовольствием ринулся бы сейчас прочь, не было даже вопросом. Ясно было и то, что в этом случае в глазах собравшихся его репутация будет подорвана окончательно.

– Это было случайное свидание, – наконец сказал он и посмотрел на Катрин. – А сексуальные проблемы имеет, скорее всего, тот, кто вообще не знает, что такое секс!

Теперь все глаза устремились на нее.

– Но уж именно вам, господин, я не дам возможности увидеть меня занимающейся сексом, – нанесла Катрин ответный удар. – Я вступаю в связь с тем, кого хочу!

– Да, но уж если она захочет, то сделает это в следующие пять минут! – добавил Матиас, и все снова разразились хохотом.

Катрин раздумывала, стоит ли еще что-нибудь добавить, но нашла, что лучше в этой ситуации будет сменить тему. Остальные тоже пришли к такому мнению, потому что обратили взоры на свои тарелки и бокалы.

Когда через час они начали расходиться, погода не изменилась. Снег шел, уборочная техника продолжала работать, но это было похоже на борьбу Давида с Голиафом. Жан был первым, кто не выдержал. Оливер получил сзади огромный ком снега в спину. Вслед за этим разразилась не шуточная баталия. Лили и Микки быстро укрылись в отеле, Герхард, несмотря на сломанные ребра, тоже сделал попытку скатать снежок, а остальные забрасывали друг друга, отрываясь на всю катушку. Катрин вела бой с Матиасом, который хотел ее совсем завалить снегом. Она оборонялась руками и ногами, и в какой-то момент ей удалось подставить ему подножку и ухватить за рукав куртки. Матиас рухнул, не устояв на ногах, а Катрин набросилась на него сверху.

– Ну, и что теперь? – смеялась она, пока он делал безуспешные попытки подняться.

– Можешь продолжать, – сказал поверженный.

И она добавила ему еще снега за шиворот, потом еще, пока он не освободился, вывернувшись из-под нее сильным движением своего тренированного тела.

– Брр, – Матиас передернул плечами от холода, вставая.

С головы до ног он был в снегу, просто снежный человек какой-то. Катрин продолжала сидеть в сугробе и смеялась до тех пор, пока из глаз не потекли слезы. Остальные тоже решили сделать Матиаса козлом отпущения, снежки продолжали лететь в него со всех сторон.

– Теперь в сауну! А потом еще раз голышом в снег!

Жан выдал идею, и все поддержали его радостным «вау», только Катрин промолчала. Она тоже была бы не прочь прогреться в сауне, но в этой компании оказалась единственной женщиной. Настроения показываться всем этим мужчинам голышом у нее определенно не было.

– Договорились, через десять минут внизу!

Жан смахнул снег с волос, которые теперь торчали в разные стороны, словно растрепанный стог сена. Катрин рассмешил его вид, но в этот момент она вспомнила, что от снега, скорее всего, потекла ее тушь и вид у нее самой вряд ли лучше.

Тони лишь покачал головой, увидев ее, и протянул ключ. Поначалу Катрин приняла это качание головой как оценку своего внешнего вида и вдруг вспомнила про Ронни. Он не дал о себе знать за это время, это было ясно. У Катрин засосало под ложечкой. Не столько оттого, что ее друг до сих пор не объявился, сколько оттого, что за последние несколько часов она ни разу не вспомнила о нем. Как она могла забыть? Непостижимо. Ведь до недавнего времени они были единым целым, на свете не существовало ничего, что происходило бы с ней без его участия. А теперь только вид администратора напомнил ей о друге. Но это же несправедливо по отношению к человеку, который сейчас застрял где-то в снегах и не может подать о себе весточку! Она не могла считать себя такой же, как Микки или Руди.

Катрин казалось, что она хоть чуточку лучше их.

– Значит, до скорого!

Оливер вышел из лифта и закрыл за собой двери.

Катрин нажала на кнопку своего этажа. Она жила выше всех и была рада остаться в кабине одна. Мало-помалу становилось ясно, что круг людей рядом с ней становился все теснее. Маленькие авансы, те или иные двусмысленности, скрытое или явное сближение, но как-то сразу со всеми, не с одним. Лишь Бруно, с которым она до сих пор и не познакомилась-то толком, пригласил ее на свою виллу в Лугано.

Ради уютного ужина рядом с камином или для чего-то еще?

Но может быть, она просто выдумывает, и все они – милые парни, и ничего более.

В номере Катрин скинула с себя мокрую одежду, немного просушила волосы полотенцем и набрала номер Ронни. Ни чего не изменилось. Доступна была лишь голосовая почта.

– Я схожу с ума, волнуюсь, – сказала она в трубку. – Пожалуйста, дай о себе знать, как только сможешь. Я боюсь, как бы с тобой чего не случилось! Это не могла быть лавина, но на дороге много аварий, я слышала. Пожалуйста, сообщи мне, что происходит! Ты мне по-прежнему очень нужен!

С телефоном в руке Катрин подошла к окну и открыла его. На улице стемнело, и ей показалось, что снежные хлопья, падающие с неба, становятся меньше и легче. Она ловила их на ладонь и смотрела, как снег превращается в капельки воды. Катрин любила снег, каждая снежинка казалась ей произведением искусства. Каждая филигранно выточена, не похожа ни на одну другую, сложнейший образец, одна-единственная на миллионы и миллиарды. Она все подставляла и подставляла ладони, но снежинки таяли так быстро, что Катрин не успевала как следует разглядеть их. В конце концов, ей пришло в голову, что своими руками она сокращает время существования этих маленьких кусочков льда. Они должны иметь шанс соединиться со своими братьями и сестрами.

«Ты – сентиментальная корова, – подумала она и закрыла окно. – Изабелла права. Сама ешь яйца, лишая тем самым жизни бедных цыпляток, и не задумываешься, что кровь бычков, из которых приготовлен твой бифштекс, одного цвета с твоей. И в то же время беспокоишься о том, сколько просуществует какая-то снежинка, пока не растает! Совсем рехнулась!».

Катрин подошла к телевизору и включила его. Новостей в это время не было, поэтому она включила телетекст и поискала прогноз погоды. Для альпийских районов по-прежнему обещали снегопады, и сохранялась высокая опасность схода лавин.

Она села на кровать и задумалась. Если не повезет, такой прогноз означал, что еще целый день придется просидеть в отеле. Если совсем не повезет, то все последующие дни они вообще не смогут кататься на лыжах и ее горнолыжный отпуск превратится в диванный. И свои чеки она не сможет тогда использовать, потому что не доберется до заснеженных горных приютов. Можно ли продлить действие этих чеков? Жалко же просто выбросить 450 евро на помойку. Целое состояние! Лучше всего было бы получить их стоимость наличными. Ни один цент не был бы для нее лишним!

«Ты алчная и корыстолюбивая, и весь этот цирк вокруг испортил тебя окончательно».

Она бичевала себя и металась по комнате из угла в угол. Катрин все еще не решила, что ей делать. Массаж был бы очень кстати, но она не сможет его оплатить. Ей вспомнился Оливер, он предлагал массаж, но это не ее случай, было бы слишком интимно. Лишь мысль о том, что она лежит перед ним голышом и позволяет себя трогать, вгоняла ее в дрожь.

Можно пойти в тренажерный зал. Немножко покачать пресс и мышцы рук, покрутить педали велотренажера. Катрин натянула на себя тренировочный костюм – наконец нашелся повод распаковать его, – сунула в карман телефон на случай, если Ронни все-таки подаст признаки жизни, и направилась в спорткомплекс.

Тренажерный зал располагался за входом в спорткомплекс, чуть в стороне, в конце небольшого коридора. Хорошо продумано, сделала для себя вывод Катрин, – после тренировки можно направиться прямо в сауну или бассейн. На входной двери был вывешен телефонный номер, по которому занимающийся мог позвонить, если ему потребуется какое-то указание тренера или помощь. Катрин исходила из того, что сумеет разобраться сама. Она вошла.

Зал был не особенно велик, но с большими зеркалами, окрашенными в белый цвет стенами и светлым паркетом. Катрин тихо притворила за собой дверь и осмотрелась. Гребной тренажер, педальный тренажер, бегущая дорожка, шведская стенка, скамейка с гантелями разного веса, комплексный тренажер для качания мышц рук и ног. Вдобавок два велотренажера в одном углу. Там кто-то уже крутил педали, больше в зале не было ни души. Это несколько озадачило Катрин – она рассчитывала, что зал будет переполнен. Но может быть, большинство отдыхающих предпочли бассейн и сауну. С чего бы начать? Рядом с тренажерами на полу лежали разнообразные приставки, и она нажала несколько клавиш на электронном приборе с демонстрационными картинками. На трех страницах были представлены различные варианты упражнений и комбинаций нагрузок для тренажеров. Это слишком сложно, подумала Катрин, изучая многообразие дисплеев и сенсорных кнопок. Наверное, будет проще начать с восхождения по «лестнице» или с велотренажера. Внезапно она почувствовала на себе чей-то взгляд. Посмотрев в зеркало, Катрин встретилась глазами с особой, крутившей педали велотренажера. Женщины короткое время понаблюдали друг за другом, затем Катрин обернулась:

– Привет, Роксана!

Роксана с хвостом, завязанным на затылке широким черным бантом, продолжала крутить педали.

– Ты перестанешь, наконец, путаться у меня под ногами? – спросила она Катрин вместо приветствия.

Самое худшее времяпрепровождение, которое Катрин могла пожелать, – это, несомненно, дискуссия с Роксаной.

– Я? Я путаюсь?

«Бери быка за рога», – пришла Катрин на ум одна из глупых присказок ее матери.

Она подошла к Роксане и уселась на соседний тренажер. Должно быть, Роксана уже довольно давно крутила педали – лицо, шея, руки были влажными от пота. Она была одета в облегающее спортивное черное трико, черные шорты почти до колен для занятий аэробикой. Под шортами рельефно обозначились мускулы. Было очевидно: Роксана регулярно посещает тренажерный зал.

Катрин не чувствовала себя особенно модной в своем старом тренировочном костюме, но это не особенно смущало ее. Она начала крутить педали, однако тренажер, похоже, был настроен на самую тяжелую нагрузку. И здесь неудача! Все против нее!

– Почему ты решила, что я путаюсь у тебя под ногами? – повторила Катрин свой вопрос.

– Потому что ты, похоже, положила глаз на Жана!

– Жан? Чепуха. У меня есть парень, твой Жан мне совершенно не нужен!

Перед глазами Катрин находился своего рода пульт управления. Она попыталась нажать на один из сенсоров, чтобы сменить режим настройки тренажера, но это ей не удалось. Попыталась еще раз, но ничего не изменилось.

– На Жана многие клали глаз, ты не исключение!

– У тебя самой есть дружок!

Катрин начинала раздражаться, что этот идиотский велосипед никак не хотел ее слушаться.

– Это он тебе сказал? Он так всегда делает, это же простейший способ подъехать к неопытной девушке! – Роксана легко крутила педали рядом с Катрин. – А еще, – продолжала она, – типы вроде него рассказывают о фригидности своих жен или о том, что жены ходят налево. И то и другое прекрасно помогает уложить в постель потенциальную жертву!

– Что ты несешь? Потенциальная жертва? Ничего глупее ты не могла придумать! Это я-то потенциальная жертва?!

Катрин, взбешенная, продолжала давить на неподдающиеся педали.

– А кем же ты себя вообразила? Принцессой? Принцесса на горошине!

Роксана взяла свое полотенце со спинки седла велосипеда и слегка провела по лицу. Затем накинула полотенце на шею и соскользнула с тренажера.

– Кстати, – сказала Роксана, обращаясь не к Катрин, а к ее отражению в зеркале, – тренировка пойдет намного легче, если просто включить тренажер.

Пылая от гнева, Катрин смотрела на отражение Роксаны в зеркале, пока та шла к выходу. Наверное, надо немедленно догнать ее и сказать… сказать… Что за вздор! Сама Роксана на глазах у всего честного народа обнималась в Альме с каким-то парнем. А Жан сидел напротив – муж, которому на виду у всех наставляют рога. И еще это идиотское умозаключение. Потенциальная жертва, надо же! Эта дура просто не в своем уме!

Настроение крутить педали у Катрин пропало. Она не станет включать тренажер. Нет, нет и нет! После того, как эта глупая корова оскорбила ее.

Катрин почувствовала, что готова лопнуть от злости. Что Роксана о себе думает? Что она надсмотрщик?

Катрин подошла к лестничному тренажеру и ударила по дисплею в надежде найти правильный сенсор. Действительно, дисплей засветился. Она почувствовала, что этот тренажер настроен как раз под нее, видимо, тот, кто пользовался им, имел примерно такие же габариты. Хоть раз повезло! Маршируя по лестнице, уже хорошо нагрузив свои мышцы и изрядно вспотев, Катрин почувствовала, что успокаивается.

Часом позже ее гнев полностью развеялся. В конце концов, ей приходилось терпеть и более страшные унижения. Следовало просто посмеяться над этой историей. Чем по могла себе Роксана, нападая на Катрин? Вместо того чтобы просто поговорить и узнать мнение Катрин по поводу всего происходящего.

Напоследок Катрин еще как следует поработала со штангой и силовым тренажером. Мышцы ног и рук приятно гудели. Теперь время принять ванну, а там и ужин. Вспомнилось «ограниченное» шампанское для Лили. В той или иной степени все они здесь немного не в себе. Кстати, Катрин где-то слышала, что пары углекислоты могут закупорить человеческие поры. Лили может ведь и умереть ненароком в такой ванне. Уж не запланировал ли Микки в недалеком будущем погубить свою молоденькую пассию, чтобы воссоединиться с Элко?

«Какую чепуху ты придумала, – одернула себя Катрин. – В таких сложных комбинациях вообще не было необходимости. Микки не женат на Лили. Скорее, им необходимо избавиться от Изабеллы».

Картина получилась просто гениальная. Изабелла в ванне с шампанским! Очаровательно.

Думая о своих новых знакомых, уже в своем номере Катрин вылила из флакона в ванну немного геля и открыла воду. Присела на край ванны и, проверяя одной рукой температуру воды, другой начала набирать на телефоне номер своей голосовой почты. Ее мать беспокоилась, все ли в порядке, она слышала, что в Альпах какие-то проблемы, и даже тетя Рут проявила заботу. Катрин нашла это вполне нормальным и решила непременно позвонить тетке, когда ляжет в ванну. Потом повесила мокрый от пота тренировочный костюм на полотенцесушитель, бросила свое нижнее белье в тазик, что бы потом постирать, и медленно начала погружаться в воду. Уже сидя на корточках и предвкушая грядущее удовольствие, она услышала в коридоре подозрительный шорох. Он доносился как раз от входной двери ее номера. Сначала Катрин замерла и, прислушиваясь, осталась сидеть на корточках, затем резко поднялась и распахнула дверь в ванную. Под входную дверь был подсунут очередной белый листок. Не раздумывая, она рванула на себя входную дверь, предусмотрительно, впрочем, оставив ее на цепочке. В коридоре раздавались чьи-то шаги. С нарастающей яростью Катрин захлопнула дверь и принялась вынимать цепочку. Это удалось не сразу. Тем временем пена, оставшаяся на ее ногах, образовала маленькие островки вокруг коленей и на ступнях. Наконец, Катрин удалось откинуть цепочку. Совершенно голая, девушка выскочила в коридор. Он был пуст. Катрин добежала до лестницы и выглянула на площадку, чтобы осмотреть верхний и нижний пролеты. Никого! Глупость какая! Катрин вернулась в коридор, сделала несколько шагов и внезапно столкнулась с Бруно.

– Хоп-ля! – Он обнял ее обеими руками. – Кто тут у нас?

Катрин, совершенно сбитая с толку, осталась стоять в его объятиях.

– Вы собирались ко мне?

Только сейчас она поняла, что оказалась в коридоре абсолютно раздетая. То, что она краснеет, Катрин почувствовала немедленно, но смогла совладать с собой. Оставайся не зависимой, делай вид, что ничего особенного не случилось.

– Это не совсем то, чего я хочу!

Она сделала шаг в сторону.

– А что я мог бы сделать, чтобы вы все-таки этого захотели?

Бруно медленно переводил свой взгляд с ее лица на грудь, потом ниже, на лобок, и обратно.

Катрин скрестила на груди руки.

– Здесь не существует какого-то волшебного средства!

Она хотела уйти.

– Подождите же!

Невозмутимое лицо Бруно несколько изменилось, на нем появился отпечаток удивления.

Катрин уже направилась к номеру, когда в коридоре появилась пожилая пара. Делая вид, что не происходит ничего необычного, Катрин посторонилась, пропуская стариков на лестницу.

Пожилой господин, в костюме, при галстуке, и столь же солидная и пожилая дама в плиссированном платье несколько оторопели, очевидно не понимая, как следует реагировать на такую сцену.

– Пожалуйста, – насмешливо произнесла Катрин. – Проходите, места всем хватит!

– Чудовищно! – прошипела пожилая дама.

Ее супруг разразился более пространным комментарием, бросив уничтожающий взгляд на Бруно.

– Господин доктор Брюттли, я крайне удивлен. Для глубоко уважаемого банкира из Швейцарии, человека благородного происхождения…

– Вы храните деньги в нашем банке? – ледяным голосом осведомился Бруно.

– Нет, не в вашем. Слава Богу, потому что если бы это было так, то я бы сейчас, – тут старик кивнул в сторону Катрин, не удостоив, впрочем, ее взглядом, – немедленно закрыл все свои счета!

– Жаль, а они меня так интересовали! – произнес Бруно язвительно.

Катрин понравилось, как он это сказал. Она даже позволила себе ухмыльнуться.

– Что ж, Бруно, увидимся чуть позже, – промурлыкала она и, пританцовывая, направилась к своему номеру.

В номере она в первую очередь улеглась-таки в ванну. Тут же зазвонил телефон в комнате, и она подумала, что это Бруно, который хочет, чтобы «чуть позже» наступило прямо сейчас. Катрин засмеялась над собой.

«Нечему удивляться, моя дорогая Катрин Хюбнер, – сказала она себе, – скачешь голая, мокрая и в пене по отелю. Такая застенчивая, что тебе стыдно уже на вводном уроке анатомии в школе».

Да, за последнее время Катрин открыла в себе множество ранее неизвестных качеств!

Она отряхнула от пены одну руку и взяла свой сотовый, лежавший рядом с ванной. Успокоив мать и тетку и коротко рассказав им, какой сказочный отпуск здесь проводит, она отбросила телефон и попыталась полностью расслабиться в теплой воде. Никаких мыслей о Ронни, о Бруно, о Роксане, никаких мыслей об очередном дурацком письме от этого загадочного сочинителя. И вообще прочь все мысли, которые могли ее напрягать. Закрыть глаза и вытянуться в теплой, вкусно пахнущей воде.

Через полчаса Катрин чувствовала себя так, словно заново родилась. Она смыла пену, приняла душ, заботливо намазала свое тело кремом. И еще у нее осталось время на маникюр и педикюр. Лишь после этого, завернувшись в банный халат, она вышла из ванной и подняла с пола белый листок.

Девочка, тобой хочу я обладать, в страстных стонах твоих утопать, сюрприз случится сегодня ночью.

Я думаю о тебе!

Это была откровенная похабщина! Кто-то, очевидно, пытался напугать ее.

«Только приди, – рассердилась Катрин, – у меня уже есть одна идея, как тебя встретить!».

Она долго стояла перед платяным шкафом. Время еще оставалось. Катрин раздумывала, что из вещей уже надевала, что нет, что и как можно скомбинировать, но вечерний наряд никак не складывался. Она взяла косметичку и направилась к зеркалу.

– В этом ты права, Катрин, – громко сказала она себе, кивая своему голому отражению и подкрашивая ресницы. – Все люди похожи друг на друга, когда голые. Лишь стоя перед платяным шкафом того или иного, можно отделить зерна от плевел! Что же все-таки надеть?

Сделав макияж, она вернулась к шкафу.

«Плюнь, – сказала она себе и вытащила из шкафа черное платье, которое уже надевала в первый вечер. – Важна фигура, а не платье. К чему потрясающая дизайнерская одежда, если тело заплыло жиром? Деньги – еще далеко не все!».

Она натянула на себя в платье, впрыгнула в туфли и для контраста накрасила губы ярко-красной помадой. Выдавив на волосы огромную порцию геля, Катрин взбила их вверх. Теперь она выглядела очень сексуально.

Итак! Для своего ночного гостя из кухни она захватит большой разделочной нож или, еще лучше, меч из бара, которым они здесь так весело открывают бутылки с шампанским.

Вниз Катрин спустилась на лифте. Определенно вынужденная изоляция внесла существенные коррективы в программу отдыха каждого из постояльцев; группы стали образовываться по совершенно иным принципам, нежели в погоду, пригодную для катания на лыжах. Катрин вспомнила о сауне. Интересно, парни решили заночевать там? Или уже улизнули куда-нибудь? Эти ребята слишком непоседливы, чтобы долго оставаться на одном месте. Взгляд Катрин задержался на Лили. Саксонка сидела рядом с Микки, держа в руках какой-то дамский журнал. Ее дружок углубился в чтение экономического издания. Интересно, они были в сауне? Катрин даже не хотела представлять себе, каков Микки в голом виде, а вот на Лили, пожалуй, стоило посмотреть. Увеличенная грудь, приподнятая попа – было на что взглянуть!

Катрин еще осмотрелась. За другим столиком сидели Бенита и ее подруга. Катрин сразу вспомнила о Руди. Она так до сих пор и не узнала, что их связывает с Бенитой. Пожалуй, стоило посвятить свободное время некоторым изысканиям в этой области. Но, – Катрин взглянула на свои часы, – уже почти восемь, и она изрядно проголодалась. Изыскания можно отложить до утра, ибо, если завтра погода не изменится, все снова будут торчать здесь.

Тони как раз с кем-то беседовал по телефону, когда Катрин проходила мимо, и лишь с сожалением пожал плечами в ответ на ее немой вопрос. Это было действительно трогательно, какую заботу он проявлял о ней. Девушка улыбнулась ему.

– Бывают моменты, когда ничего нельзя изменить! – произнесла она и, в свою очередь, пожала плечами.

Тони улыбнулся в ответ, продолжая разговор.

«В принципе все служащие этого отеля – очень милые люди, – подумала Катрин. – Жаль, что мне никогда в жизни больше не придется пожить здесь».

Перед дверью в ресторан Катрин остановилась. У нее не было настроения проводить вечер в одиночестве. Но никого, с кем она могла бы сесть вместе, не попалось на глаза. Впрочем, в уголке устроились Элко и Изабелла, они о чем-то горячо спорили.

«Ладно, не смеши себя, – сказала Катрин, – это совсем не тот случай, о котором ты мечтала».

Она обрадовалась, когда увидела направлявшегося к ней Эвальда.

– Герхард заказал столик на восемь часов, я не знаю, придут ли все, но вы можете спокойно устроиться за этим столиком!

– Большое спасибо, – сказала Катрин с облегчением и пошла по залу, высоко подняв голову.

То, что многие смотрят ей вслед, Катрин чувствовала. Эти взгляды словно придавали какой-то живительный импульс. Когда она приходила в пиццерию к Ронни, многие парни так же засматривались на нее, но те взгляды были ей неприятны. Здесь же, при такой конкуренции, это была весьма высокая оценка ее достоинств.

Катрин села, посмотрела в меню. Пять перемен – со всем неплохо. Пять перемен за ужин, да еще утренний шведский стол, плюс ежедневный обед для желающих. Катрин задумалась. Накормить столько людей! Все это требует большого количества продуктов. Интересно, надолго ли хватит продовольствия, если чрезвычайная ситуация не разрешится в ближайшие день-два. Катрин не волновало, как долго будет ограничено потребление шампанского. Куда хуже, если проблемы начнутся с хлебом. Ну, впрочем, хлеб они могут печь сами. А пиво? Или овощи, фрукты… Она так углубилась в свои мысли, что заметила Герхарда, лишь, когда он уже стоял перед ней.

– О, как замечательно, что ты уже здесь, – улыбнулся он. – Можно?

– Но это же твой столик! Ты ведь его бронировал!

Он сел напротив.

– Как ты себя чувствуешь? Лучше? – Катрин, полная участия и сострадания, наклонилась к нему.

– К сожалению, я не способен смеяться, кашлять и заниматься любовью. Вынужден тебя разочаровать.

– Здесь все сексуально озабоченные?

Катрин покачала головой.

– А ты что теряешься?

Он, казалось, был несколько смущен прямотой ее вопроса.

– Не теряюсь. – Катрин усмехнулась. – Это и в самом деле не очень занимает меня. Не моя проблема. Да к тому же я-то здорова!

– А что ты делаешь, чтобы тебе было хорошо?

В этот момент подошел Эвальд и поинтересовался, что подавать.

– Для начала, пожалуйста, пиво, – попросила Катрин.

Герхард поддержал ее. Уж за пиво она сможет заплатить сама.

– Ты была в сауне? – возобновил Герхард прерванный разговор, когда Эвальд ушел.

Катрин покачала головой.

– Я была в тренажерном зале.

– О! Молодец!

– Ничего сверхъестественного. Зал был совсем пустой. Разве что Роксана была там некоторое время.

В этот момент Катрин подняла голову и увидела Жана и Роксану. Они прошли друг за другом и сели за отдельный столик. Жан коротко кивнул им, Герхард кивнул в ответ, сопроводив свой кивок характерным жестом: дескать, ничего не поделаешь!

– Да, она довольно спортивна, этого у нее не отнять, – сказал он. – Просто одержима кое в чем. Особенно ее занимают лошади. Впрочем, конный спорт привлекает всех женщин.

– Чепуха! – Катрин разозлилась. – Кто дал тебе право стричь всех под одну гребенку?

– Женщины, интересующиеся только лошадьми, очень подозрительны.

– А мужчины, интересующиеся лишь женщинами, подозрительны мне не меньше.

– Ага!

Они оба засмеялись.

– Так у нее есть дружок или у нее вообще никого? – спросила Катрин после паузы.

– Я думаю, она только завлекает.

– Оливер тоже высказал такое подозрение.

Катрин отломила кусочек от булочки, лежавшей в хлебнице, намазала тонким слоем креветочного масла, стоявшего в миниатюрной порционной вазочке рядом с ней.

– В конце концов, такая жизнь страшно утомительна.

– Как так? – Герхард уставился на нее. – Ты так хорошо знаешь Жана?

Катрин засмеялась.

– Может быть… – загадочно произнесла она.

Он озадаченно замолчал.

– Нет, конечно, нет! – Катрин замотала головой. – Я впервые в «Резиденции» и познакомилась со всеми только за эти дни. Как же я могу знать его хорошо?

Она выделила слово «знать».

– Ну, время для этого всегда найдется, – Герхард взглянул на Жана. – А он выглядит очень неплохо.

– Это не все, что меня интересует в человеке.

– Что же еще? – резко спросил Герхард.

– Сам человек.

– Ага, – недоверчиво промолвил он. – У Жана много денег, – после короткой паузы продолжил он. – Очень много.

– У меня тоже! – бойко соврала Катрин. – И мне это не нужно.

– То, что тебе это не нужно, – вопрос весьма спорный.

Катрин промолчала. Что он имел в виду, говоря сейчас все это? Прозвучало довольно двусмысленно.

– Именно в тебе – самое интересное, – продолжил он.

Катрин все еще молчала. О чем он?

– Что, прости? Что интереснее всего во мне? – не выдержала она.

– То, что ты никого не хочешь и ни в ком не нуждаешься. При этом столь молода, что в это просто не верится!

– Все равно я не понимаю тебя.

– Да, прости. Просто молоденьких девушек обычно легко соблазнить деньгами, титулом или еще чем-нибудь. Независимы они лишь тогда, когда сами чего-то достигли, но к женщинам это приходит, как правило, лишь с годами!