Мятежная леди

Глава 14

Керкхилл молча наблюдал за ней.

Наконец не выдержал и, положив обе руки ей на плечи, сказал:

— Я бы желал, чтобы вы доверились мне. Расскажите, что видели во сне. Но сейчас я не буду настаивать. Скоро придет Джошуа. Поэтому на сегодня я пожелаю вам спокойной ночи, а завтра вы мне все расскажете.

Фиона кивнула, глядя на него умоляюще, словно опасаясь того, что он скажет дальше.

— Завтра, Фиона. Мы поговорим на берегу реки или возьмем лошадей, как сегодня. Решайте сами, как вам будет удобней. Но мы обязательно поговорим и об Уилле, и о том, что вы видели во сне.

Она облизнула губы и, запинаясь, произнесла:

— Боюсь, со мной то же, что и с вашим другом… Вроде как вспоминаешь то, что вспоминать не хочется.

Керкхилл кивнул:

— Может, и так. А может, это просто плохой сон, навеянный всем тем, что вам наговорили люди или что само сложилось в вашем уме. Мы не узнаем, пока все не выяснили.

Фиона поморщилась, и он на миг крепче сжал ее плечи, прежде чем обнять и привлечь к себе.

Долгую минуту Керкхилл держал Фиону в объятиях, наслаждаясь ощущением близости. Она беспокойно шевельнулась, вздохнув и согрев теплым дыханием его щеку. Тогда он взял ее за подбородок и заглянул в лицо.

— Если мы хотим к чему-то прийти, вы должны мне помочь узнать, что случилось с Уиллом, — сказал он. — Пока мы не выясним его судьбу, нам придется и дальше скрывать наши чувства. К завтрашнему утру вам придется решить, так ли я вам нравлюсь, чтобы мне довериться. Иначе, если мы его не найдем и нас по-прежнему будет тянуть друг к другу, мое пребывание в Спедлинсе — а я вынужден здесь находиться — станет для нас обоих сущей пыткой.

— Мне нужно подумать. Я пойду…

Фиона торопливо прошла к себе в комнату. В ее душе царило смятение. Она все еще чувствовала тепло его тела, но с неудовольствием отметила, что Дикон не сделал ни малейшей попытки уверить ее, что она вовсе не начинает вспоминать то, что вспоминать не хочет. Просто согласился с ней — да, наверное, память возвращается!

На полпути к своей комнате она вспомнила, что успела дважды проехаться мимо кладбища до того, как ей приснился тот сон. Один раз с Нэн, второй раз в обществе Дикона. Может быть, ее кошмар — всего-навсего воплощение того ужаса, который она обычно испытывала при посещении кладбища?

Она питала отвращение ко всем без разбору кладбищам с того самого дня, как Уилл сообщил ей о смерти отца. Уилл сказал, что Данвити захлебнулся собственной злостью. Но Фиона думала по-другому: сбежав с сыном врага, она повела себя как предательница. Даже сейчас Фиона не сомневалась, что отца убило ее предательство.

А она даже не смогла как следует с ним попрощаться. Сознание вины мучило ее в кошмарах, навевая образы кладбищ и могил задолго до того, как ей приснилось, что она сталкивает Уилла в его собственную могилу.

Наконец Фиона почти убедила себя, что именно вид кладбища причудливо воплотился в ее уме в сон, где она сама хоронила Уилла.

Даже думать об этом было страшно. Фиона поежилась.

И она не собиралась об этом думать. И рассказывать Дикону об этом она не станет. В лучшем случае он сочтет ее сумасшедшей, а в худшем — поверит, что она и есть убийца!

На следующее утро Керкхилл встал пораньше, полный решимости завоевать доверие Фионы. Однако он уже успел покончить с завтраком, а она все еще не сошла вниз.

Он не стал ее дожидаться. Заметив за одним из нижних столов Дэви, он направился к нему.

— Сиди, парень, — сказал он, когда мальчик поспешно вскочил со своего стула. — Я хочу, чтобы ты подождал здесь леди Фиону. Когда спустится, беги и разыщи меня, чтобы я мог с ней повидаться.

— Конечно, милорд, — откликнулся Дэви. — Тогда надо сказать Джошуа, что я немного припозднюсь.

— Я ему передам, — обещал Керкхилл. — А днем, возможно, найду минутку и поучу тебя обращаться с кинжалом. Покажу пару приемов.

— Хорошо… — сказал Дэви, но лицо его, опечалилось. — Только ведь Ход сломал кинжал отца…

— Ну, может, я придумаю, как его починить, — сказал Керкхилл, ероша мягкие волосы мальчика. — Ты, главное, ешь побольше, чтобы нарастить мускулы.

— Так и сделаю! — воскликнул Дэви, снова улыбаясь.

Керкхилл взял из корзины два яблока — одно себе, другое Церберу — и пошел на конюшню. Там он обнаружил Джошуа, который чистил щеткой его боевого коня. Сообщив, что Дэви задержится, Дикон заметил как бы мимоходом:

— Может, попозже мы с миледи поедем кататься. В таком случае вы с Дэви будете нас сопровождать, как вчера.

— На сей раз с самого начала, но на приличном удалении. Я правильно понимаю? — спросил Джошуа.

— И то и другое верно, но, парень, мне не нравится твой дерзкий тон.

— Вы затеяли опасную игру, милорд.

— Может быть. Но нам предстоит многое узнать, Джошуа. Надеюсь, миледи сумеет мне помочь.

Тут Дэви прибежал к нему с сообщением, что леди Фиона спустилась к завтраку и что прибыл всадник из Данвити-Холла.

— Милорд, — обратился посланник к Керкхиллу, — баронесса Данвити, баронесса Исдейл и ее лорд супруг прибыли в Данвити-Холл вчера вечером. Они намерены приехать сюда, в Спедлинс, чтобы отобедать с вами и леди Фионой. Если вы не сможете их принять, то я немедленно поеду обратно и передам им ваши слова.

— Я с радостью их приму.

— Это хорошо, потому что они вот-вот должны выехать, — ответил тот. — Наша леди особенно наказывала передать вам, что она ужасно хочет видеть леди Фиону и увериться, что с ней все в порядке.

— Пойди выпей эля, парень, да поешь, если проголодался. Потом скачи обратно навстречу госпоже и скажи: пока я тут хозяин, и она, и все, кого ей захочется с собой взять, желанные гости в Спедлинсе.

— Благодарю вас, сэр. Был бы рад что-нибудь съесть и пропустить глоток-другой.

Соскочив с лошади, он направился в дом. Посланник снял шапку и уважительно поклонился.

Фиона взглянула на молодого человека и воскликнула:

— Экки, сын Джеррарда, это ты? — К ее радости примешивались тревога и неуверенность, но любопытство оказалось сильнее. — Ты приехал сюда из Аннан-Хауса или из Данвити-Холла?

— Из Данвити-Холла, миледи. Я теперь служу леди Данвити. Вот уж два года.

— Значит, Мейри в Данвити-Холле?

— Да, то есть она там была, когда я уезжал. Они едут сюда, чтобы пообедать у вас.

— Все? Значит, и леди Исдейл тоже?

— Да, и Максвелл.

— Вот как, — сказала Фиона, уловив движение позади слуги.

Подошел Дикон, и она представила ему посланника:

— Милорд, это Экки, сын Джеррарда, он в услужении у моей сестры. Его отец — капитан охраны в Аннан-Хаусе. Экки говорит, что у нас к обеду будут гости — целая толпа. Думаю, мне нужно хорошенько подготовиться. — Она взглянула на Керкхилла выжидательно, затем с надеждой.

Прекрасно зная, на что она надеется, Керкхилл отправил Экки на кухню «пропустить глоток-другой», и сам плеснул себя эля из кувшина на столе.

Затем обратился к Фионе:

— Слуги давно ожидали этого визита, с тех пор как мы узнали о скором возвращении вашей сестры. Признаюсь, не думал, что она так скоро соберется сюда. Но, разумеется, здесь ее ждет теплый прием.

— Однако я должна…

— Фиона, я отлично знаю, что вам хочется самой проследить, чтобы все было готово к приезду гостей. Но Экки сказал, что компания отправится в путь не раньше чем все успеют позавтракать.

— Может, они позавтракали еще на рассвете.

— Сомневаюсь. Видите ли, я ваших родственников, конечно, не знаю, однако чем больше компания, тем труднее всех собрать в условленное время.

— Помилуйте, миледи, — подала голос Флори. — Ваша матушка наверняка еще не встала с постели.

Фиона бросила на нее сердитый взгляд, но вмешался Керкхилл:

— Дорога займет у них никак не меньше двух часов. Поэтому у вас полно времени… А теперь, когда мы все решили, — он улыбнулся, — можем наконец поговорить. Не будем тянуть.

— Но…

— Мы можем поговорить на террасе. Я буду ждать вас там. Если хотите, возьмите с собой Флори.

Керкхилл встал из-за стола, бросив напоследок взгляд, который ясно сказал ей: не стоит и пытаться отложить этот разговор. Затем он направился на террасу.

Фиона смотрела ему вслед, чувствуя, как растет в ней раздражение. Она-то надеялась, что приезд толпы гостей поможет ей хотя бы ненадолго отложить тягостный разговор, но Керкхилл обратил ситуацию в свою пользу, не оставив ей даже маленькой лазейки. Ее так и подмывало взять и отправиться по своим делам. Однако брошенный Керкхиллом напоследок взгляд предупреждал ее, что лучше не своевольничать.

У Дикона был свой, особый способ повелевать. Как бы там ни было, Фионе не хотелось вызывать его недовольство.

— Мне пойти с вами, миледи? — осторожно спросила Флори.

— Не надо, — ответила Фиона неожиданно резко.

— Но я отлично знаю — ваша матушка сказала бы, что не следует оставаться с ним наедине.

— Может, и так. — Фиона напомнила самой себе, что она давала обещание не грубить. — Однако хозяйка здесь я, Флори, а не моя уважаемая матушка. Керкхилл несет ответственность за нас всех, поэтому не случится ничего страшного, если я время от времени буду видеться с ним наедине. Как раньше с отцом или… со старым Джардином.

— Да, но лэрд вам не отец и не свекор.

— Нет, разумеется, хотя иногда ведет себя так, будто он мне отец.

Больше она ничего не собиралась говорить, и Флори, послав ей задумчивый взгляд, сказала:

— Пойду велю, чтобы принесли воды и приготовили ванну. Ручаюсь, вам и волосы захочется вымыть, не так ли?

Фиона чуть не сказала, что на это у нее не останется времени, однако сдержалась. Флори и Дикон, в общем, были правы: Мейри и ее отряд отправятся в путь не так скоро, как им бы хотелось.

Поэтому она сказала только:

— Я не задержусь, Флори. Одна ногатам, другая здесь.

— А лэрд не рассердится? — поинтересовалась Флори.

Фиона взглянула на нее укоризненно. Напрасно — Флори так и смотрела на нее во все глаза.

— Он не сердится, Флори. Его просто разбирает любопытство насчет одного дела, и, по правде говоря, я его не виню. Однако мне ужасно не хочется с ним говорить.

— Что ж, тогда вам полегчает, как закончите разговор, — попыталась утешить ее Флори.

Фиона не ответила. Впрочем, и есть ей тоже расхотелось.

Она поднялась из-за стола. У нее было такое чувство, что ей снова предстоит тяжелый допрос отца. Пора идти на террасу.

Керкхилл почувствовал ее приближение еще раньше, чем услышал легкие шаги. В последний раз поворошив огонь в камине — пламя уже достаточно разгорелось, — он встал и повернулся, чтобы ее встретить.

Войдя, Фиона протянула руку, чтобы закрыть дверь.

— Оставьте ее открытой, — сказал он. — Мы будем разговаривать здесь, и нас никто не услышит. Думаю, именно здесь, на террасе, нам и следует встречаться для разговоров с глазу на глаз. Кто бы ни увидел нас, вряд ли подумает что-то дурное, поскольку дверь будет открыта. Садитесь же, — предложил Керкхилл, указывая на стул с высокой спинкой, стоявший в нише окна. — Как вам кажется, вы готовы рассказать, что видели в том сне?

— Вероятно. Но может быть, сначала поговорим о другом? — спросила Фиона, усаживаясь на предложенный Керкхиллом стул.

— Вы хотите обсудить со мной что-то еще?

— Нет, но… Я подумала, может быть, о Джардинах, о Спедлинсе или…

— Послушайте, Фиона, дело только осложнится, если мы станем ходить вокруг да около или вы попытаетесь сменить тему разговора. Единственный путь облегчить душу — это выговориться и выбросить из головы. Итак, что скажете?

Фиона молча смотрела в окно. Керкхилл начинал терять терпение. Наконец она взглянула на него и сказала:

— Мне снилось, как я хоронила Уилла.

В душе Фионы все сжалось, когда она услышала, как сама произносит вслух эту жуткую фразу. Однако слова были сказаны и повисли между ними в воздухе как паутина.

— Лучше начать с самого начала, — предложил Керкхилл. Он придвинул стул для себя, сел на него верхом лицом к Фионе и сложил руки поверх спинки. — Что было сначала, помните?

Фиона смотрела на руки, пытаясь вспомнить. Кое-что уже успело забыться, словно подернулось дымкой.

— Я была на холме, в лесу, — начала она. Правильно, так оно и было. — Сначала, кажется, был день, потому что я видела дикие цветы, яркие, разноцветные. Было очень красиво.

Она снова умолкла, вспоминая. Что же было дальше?

— Уилл тоже был там? — тихо спросил он.

— Нет. — Она взглянула на Керкхилла. — Помню, что мне было очень приятно. Будь со мной Уилл, я не чувствовала б себя такой счастливой. Еще там были птицы. Слышалась птичья трель.

— Значит, вы были одна.

Память вдруг прояснилась, и жаркий румянец залил щеки Фионы.

— Там был еще кто-то. Однако вдруг стемнело и взошла луна. Полная луна, — быстро продолжала она. — Потом все растаяло и сделалось что-то другое, как всегда бывает в снах. Вдруг оказалось, что я стою и озираюсь по сторонам, а вокруг непроглядный мрак. Уверена, что в тот момент я как раз была одна.

— А кто был с вами раньше?

— Я… Я не хочу говорить. — Она посмотрела ему в глаза, отчаянно надеясь, что он спросит ее о чем-нибудь другом. О чем угодно, только не об этом!

Он нахмурился и сказал, довольно резко:

— А вы уверены, что этот человек не причастен к исчезновению Уилла?

На этот вопрос она могла ответить честно.

— Да. Вполне уверена.

— И у него не было повода избавляться от вашего мужа? Этот вопрос был потруднее. Она колебалась, потом все-таки признала:

— Может быть, и был. Я не могу отвечать за других. Не могу читать их мысли. Но знаю, что он ничего не сделал Уиллу. Уверена.

Керкхилл кивнул:

— Что было дальше?

Фиона слышала, как дрожит ее голос. Предстояло описать тот жуткий предмет в мешке, который она толкала вверх и вниз по холму то в кромешной тьме, то в свете ускользающей луны. Не важно, что голос дрожит. Главное — вспомнить подробности, которые помогут ей решить, был ли ее сон воплощением страшных воспоминаний или обычным, бессмысленным ночным кошмаром.

Она рассказала ему о страшной боли, которую почувствовала там, куда ее ударил Уилл, и о том, что она помнила об этом и во сне. Дикон только кивнул.

Но она видела, как его правая рука сжалась в кулак.

Под ее взглядом Дикон разжал кулак и спокойно сказал:

— Продолжайте, Фиона. Что произошло дальше? Тяжело выдохнув — она и не знала, что почти перестала дышать, — Фиона сказала:

— Казалось, я знаю, куда иду. Что мне нужно взобраться на холм, а потом идти вниз. Мешок был длинный и ужасно тяжелый, но я знала — необходимо его спрятать. Это ощущение толкало меня вперед и не отпускало, пока он не свалился в яму.

— В какую яму?

— Ту, которая была в земле. Дожидалась его, — объяснила она.

— Значит, в мешке был Уилл, — сказал Керкхилл. Он снова хмурился.

— Да, но я не знала, пока не заглянула в яму. — Фиона содрогнулась. — Мешка уже не было, но в яме лежал Уилл и ухмылялся. Вот почему я проснулась от крика.

— Помилуйте, Фиона, кто угодно закричал бы, увидев во сне такую жуть. Но вы говорите, что знали, куда идти. Где же вы тогда стояли?

— Не знаю. Просто ноги сами несли. Когда я добралась до места, яма была уже там. Словно дожидалась.

— Как могила?

— Да. После нашего разговора я вспомнила, что в тот день мы с Нэн поехали кататься и проезжали мимо кладбища. На следующий день я ездила верхом уже с вами. Может быть, оттуда и пришла глупая фантазия, как я хоронила Уилла? Вы еще рассказали тогда про солдата, которого ударили дубинкой по голове. Позже к нему все-таки вернулась память. А ведь я тоже ударилась головой!

— Мне понятен ход вашей мысли, но сон — это всего лишь сон, ничего больше. Вы не смогли бы сделать этого сами. Уилл весил по крайней мере стоунов двенадцать-тринадцать. А в вас и восьми не будет.

— Тогда я весила гораздо больше, — напомнила она.

— Да, потому что носили ребенка, но это лишний раз доказывает мою правоту, Фиона, любовь моя. Сомневаюсь, что вам под силу было поднять мешок яблок весом хотя бы в четверть того, что тянул Уилл. Потому что вам почти подходил срок рожать!

Она уставилась на Дикона. Кошмарные образы из сна почти улетучились из ее головы. Как он только что ее назвал? Впрочем, Керкхилл по-прежнему хмурился, глядя куда-то в сторону двери. Фиона была уверена, что он и не заметил невольного проявления нежности.

Вероятно, он часто добавлял слова «любовь моя», обращаясь к женщинам по имени. Просто в знак дружбы, привязанности… Некоторые люди очень щедры на нежные слова.

Он взглянул ей в лицо, и она почувствовала, как вдруг запылали огнем щеки.

Керкхилл заметил, что она покраснела, но ему сейчас было не до того, особенно если учесть, какого труда стоило ему завоевать ее доверие и заставить признаться. Надеясь приободрить Фиону, он сказал:

— Послушайте, сейчас я не скажу, что в вашем сне не было ни грана реальности, потому что ни я, ни вы этого еще не знаем. Однако я уверен, что такого, как во сне, вы наяву не совершали. Нелепо и предполагать. Вы видели, как кто-то другой хоронил Уилла или каким-то образом способствовал его смерти или исчезновению. Или же все это игра воображения, которое подхлестнули гуляющие в округе слухи на ваш счет.

Керкхилл встал и протянул Фионе руку. Она порадовалась ее теплу.

— Вы уверены? — спросила она. — Разве можно исключить, что я кому-то помогала?

— Так вот что вас тревожит? Если так, тогда прошу вас, расскажите, кого вы покрываете. Кто вам настолько дорог, что вы готовы его защищать?

— Я никого не знаю! — Ее мысли путались. Фиона оттолкнула его руку, стараясь рассуждать здраво: — Может, это Мейри его убила? Но ее здесь не было. И не мама, потому что пока вы… Да не знаю я никого больше!

— Тогда ваш сон всего-навсего игра воображения, тем более что вы привыкли сочинять всякие истории, чтобы позабавить детей. Только эта вышла отнюдь не забавной.

— Нет, не забавной! Но вы были правы, сэр… Ричард.

— То есть?

— Мне действительно полегчало.

— Хорошо, — сказал он, надеясь, что голос звучит беззаботно. Снова дотронуться до Фионы он не решался. Иначе не выдержит. Схватит ее в охапку и будет держать крепко-крепко, пока воспоминания о кошмарном сне не исчезнут без следа.