Мятежная леди

Глава 6

Керкхилл вовсе не был так уверен в своих познаниях, как полагала леди Фелина. Но по крайней мере удивление от встречи с матерью заставило Фиону забыть про боль.

Остальным женщинам он сказал:

— Флори, ты можешь остаться. А вы дождитесь, когда придет повивальная бабка, и можете идти по своим делам, если у нее не будет для вас поручений. Леди Данвити привезла с собой помощницу.

— Не хочу, чтобы здесь были чужие, — взмолилась Фиона, все еще задыхаясь после предыдущей схватки.

— Матушка Битон — повивальная бабка, которая помогала Мейри, — мягко заметила леди Фелина.

— Я послала вам весточку, — прошептала Фиона.

— Ну да, через Парленда Доу, — заметила Фелина. — И мы очень обрадовались. Но почему ты молчала раньше?

Фиона хотела ответить, но тут снова начались схватки. Она сжала руки Керкхилла так сильно, что они онемели.

— Постарайтесь дышать глубже, но помедленней, — сказал он. — Думайте о каждом вдохе, дышите как можно глубже. Потом медленно выдыхайте.

— Откуда вы знаете, что это поможет?

— Мне так советовали однажды, когда я был ранен. Мне помогло. Поэтому, думаю, поможет и вам.

— У вас есть дети?

— Вы же знаете, что нет.

— Не хотите ли сказать, что будете сами принимать моего малыша?

— Нет. Никогда не делал этого раньше, хотя помогал при родах и даже принял на свет целое стадо телят, жеребят и ягнят. Думаю, здесь примерно то же. Но ваша мать сказала мне, что эта ее матушка Битон очень ловко помогла родить сына вашей сестре.

Фиона стиснула зубы — начался новый приступ. На сей раз она не сдержала пронзительного крика, от которого у Керкхилла по спине поползли мурашки.

Снова обретя возможность говорить, Фиона сказала:

— Куда запропастилась эта мамаша Битон?

— Вероятно, легла поспать. Наверное, она спит, когда выдается минутка. Парень, который приехал за мной, не сказал, что схватки уже начались. Ваша мать просто подумала, что повитуха не помешает, когда придет время.

В дверь постучали, и Флори впустила дородную веселую женщину, которая обвела комнату изумленными глазами.

— Помилуй Боже! — певуче воскликнула она. — Роды — это вам не цирковое представление! И ты тут, Джейн? Это твой парень, Дэви, прибегал за мной?

— Да, матушка Битон, — ответила Джейн.

— Я отправила его на кухню сказать, что мне понадобится горячая вода. Не пойти ли тебе туда же, присмотреть, чтобы все было как я велела? Да прихвати с собой этих двух женщин. — Затем она обратилась к Флори: — Если ты горничная миледи, оставайся тут, поможешь мне, когда скажу. А вы, милорд, уходите. Комната роженицы не место для мужчины.

Фиона крепко сжала его руку.

Бросив ей ободряющий взгляд, он спокойно ответил:

— Теперь, когда вы с ней, матушка Битон, я могу уйти, но по закону я несу ответственность и за соблюдение прав леди Фионы, и за ее ребенка. Если родится мальчик, он унаследует все имущество своего деда за исключением средств, находящихся в опеке и предназначенных на содержание его матери. Как вы наверняка знаете, в таких случаях принято, чтобы назначенный ребенку опекун засвидетельствовал его рождение, на тот случай если ему когда-либо придется подтверждать законность наследственных притязаний.

Матушка Битон кивнула, а Фелина воскликнула:

— Значит, вы только сейчас сообщаете мне, что старый Джардин назначил вас опекуном моей Фионы? Опекуном моего внука?

— Да, мадам. Прошу меня извинить — следовало сказать вам раньше. Я также попечитель всех поместий Джардинов до тех пор, пока ребенку не исполнится двадцать пять.

— Боже правый! — сказала Фелина.

Фиона опять закричала.

— Уходите сейчас же, сэр, прошу вас, — мягко попросила матушка Битон. — Мне нужно взглянуть, не начались ли роды по-настоящему. Очень скоро вы узнаете, мальчик это или девочка.

— Я ухожу, но пошлите за мной, как только все закончится, — твердо заявил Керкхилл. — Я должен увидеть ребенка. Не думаю, что кто-нибудь здесь вынашивает план подменить одного младенца другим, но хотелось бы, чтобы в будущем никому не пришло в голову заподозрить, что такая подмена была.

Акушерка кивнула, и Керкхилл вышел. Она была права: комната роженицы — не место для мужчины, особенно если он не родственник молодой матери. Ее с ним связывает лишь распоряжение старого негодяя да несколько документов. Тем не менее, согласно этим документам, ребенок будет находиться на попечении Керкхилла, пока не достигнет двадцатипятилетнего возраста. Чувство ответственности, которое и без того легло ему на плечи, усиливалось от сознания того, что он сейчас в Спедлинсе и ребенок вот-вот должен появиться на свет.

Керкхилл направился в покои старого Джардина. Там он обнаружил его камердинера. Ход был занят тем, что набивал одеждой сундук. Рядом стояли другие сундуки — перетянутые ремнями и готовые к отправке.

Огромный стол возле стены был завален самыми разнообразными вещами: фонарь, несколько меховых шапок и теплых перчаток и прочая одежда.

Керкхилл обежал глазами комнату, в которой все было перевернуто вверх дном.

Возле потухшего камина свернулся клубком мастифф. При появлении Керкхилла он едва поднял голову. Но, встретившись с ним взглядом, пес оскалил зубы.

Ход угрюмо сказал:

— Вам наверняка захочется взять эту комнату себе.

— Сначала пусть ее как следует отмоют и проветрят, — ответил Керкхилл, морща нос. Он оглянулся на стол, взял перчатку и увидел, что в ней лежит медный ключ. — От какого он замка? — спросил Керкхилл, показывая ключ Ходу.

Ответа не последовало, и Керкхилл строго поглядел на слугу.

Тот пожал плечами и снова занялся сундуком.

— Не знаю, — сказал он себе под нос. — Я нашел его среди старых вещей.

— Тогда, полагаю, мне лучше оставить его у себя, пока не выясню, что он открывает, — сказал Керкхилл, засовывая ключ в кожаную сумку, свисавшую с ремня на поясе. — Послушай, Ход. Если я действительно решу пользоваться этой комнатой, пусть оставят здесь этот стол. Когда разберешься с вещами, проследи, чтобы их раздали тем, кто в них нуждается. Затем распорядись выбросить старую постель. Пусть отскребут пол, откроют все ставни на окнах, а в камине прожгут сосновые поленья. И пусть горят подольше, чтобы выветрились все запахи. Потом я решу, буду ли здесь спать.

Ход стоял неподвижно, и на его лице ясно читалось негодование.

— В чем дело? — поинтересовался Керкхилл.

— Мне отлично известно, что старый хозяин назначил вас главным в доме, но я привык выполнять только его указания, и ничьи больше.

— Тогда тебе придется выбирать, — спокойным тоном сообщил Керкхилл, — выполняешь ты мои приказы, как любой мужчина, любая женщина или ребенок в имении, или ищешь себе новое место.

— Ясно. Но вы один, а нас много, будь вы хоть трижды лэрд, — усмехнулся Ход.

— Один, но привел с собой еще сорок человек, и все отлично вооружены, — не повышая тона, сообщил Керкхилл. — И могу вызвать еще сотню, стоит только развести сигнальный костер. Если будет нужно, вызову на подмогу также лорда Галлоуэя и тысячи его воинов. Впрочем, мне не хотелось бы прибегать к подобным мерам, потому что для имений твоего хозяина лучше, если люди продолжат заниматься теми же привычными делами, что и прежде. Но, Ход, я не намерен также терпеть дерзость и неповиновение. Не терплю этого у себя дома, не потерплю и здесь.

Ход смотрел на него, не сводя глаз, очевидно, обдумывая услышанное.

Керкхилл сосчитал до десяти, прежде чем продолжил:

— Все очень просто. Или ты остаешься, или уходишь. Я бы предпочел, чтобы ты остался, так как готов спорить, что ты больше всех знаешь об этом месте и его обитателях. Но если ты не сможешь свыкнуться с мыслью, что хозяин здесь я, мне незачем держать на тебя зло. Я отлично знаю, что ты хорошо заботился о старом Джардине, и обещаю написать тебе хорошее рекомендательное письмо.

— А молодой хозяин?

— Ты знаешь, где он?

— Нет. Но даже если старый хозяин думал, что он погиб, он, может быть, еще жив!

— Что ж, я намерен выяснить, что с ним случилось, — сказал Керкхилл. — Если помнишь, он приводится мне двоюродным братом. Так что это мой долг как главы семьи.

— И вам достанется все, если хозяин Уилл погиб, если ребенок леди Фионы умрет при рождении или не проживет достаточно долго, чтобы унаследовать богатство прадедов.

— Это правда. Но — хочешь верь, хочешь нет — я не жажду заполучить богатства Эпплгарта или другого имущества. Я пришел сюда, потому что старый Джардин не оставил мне выбора. Ты, возможно, не веришь мне, и я знаю почему. Несомненно, ты очень любишь этот дом и предан Джардинам.

— Это так.

— Что ж, а я владею Керкхиллом в верхнем Аннандейле. Моей семье принадлежат также земли в Лотиане. Видишь, моя чаша была полна и до того, как твой хозяин призвал меня сюда. Я приму любую помощь, но именно я буду управлять Эпплгартом, его землями и арендаторами, пока не вернется хозяин Уилл или его ребенок не достигнет положенного возраста. Смирись с этим, Ход, потому что мне требуется послушание, когда я отдаю приказ. Любой, кто откажется повиноваться, очень быстро узнает силу моего характера. А теперь что скажешь?

— Я займусь вашей комнатой, сэр, и не стану делать ничего такого в ущерб вашей власти и достоинству, — ответил Ход. — Большего я обещать не могу, пока не узнаю вас получше.

— Справедливо, — согласился Керкхилл. Он повернулся, чтобы идти, но вспомнил кое-что еще. — Этому псу придется покинуть здешние места. Он опасен.

— Я о нем позабочусь, — поспешно сказал Ход.

— Не забудь. Я больше не желаю видеть его в башне.

— У вас чудесный сынок, миледи. Уж когда он решил явиться на свет, так и выскочил, легко и быстро, — весело сказала матушка Битон несколько часов спустя. Она подняла повыше крошечное сморщенное создание, вопящее благим матом, как и положено здоровому ребенку, чтобы Фиона могла им полюбоваться, затем окунула в таз с теплой водой, который принесла Джейн.

Малыш продолжал вопить, хотя и не так сильно.

Измученная Фиона взглянула на мать:

— Он красный и такой крошечный!

— Он подрастет — оглянуться не успеешь, моя дорогая! Подумать только, ты родила сына с первого раза. Должно быть, очень гордишься собой.

— Чем тут гордиться, — сказала Фиона. — Я просто устала.

— И это пройдет, — заверила ее Фелина. — Однако сейчас тебе следует отдохнуть, чтобы завтра чувствовать себя бодрее.

— Прошу прощения, миледи, но сначала следует покормить ребенка, — вмешалась матушка Битон. — На первый раз он съест совсем чуть-чуть, но им надо познакомиться. И лучше сделать это, пока она не заснула да пока не вернулся лорд Керкхилл.

Фиона вдруг ощутила прилив гнева.

— Нечего ему тут делать!

— Ах нет, дорогая! — воскликнула леди Фелина. — Он не только имеет на это право, это его долг — убедиться, что с ребенком все в порядке. Конечно, за дверью дежурит Джейн или крошка Дэви, ее сын. В любом случае я найду кого отправить за Керкхиллом.

— Мадам, я могу вынести ребенка и показать лэрду, — сказала матушка Битон.

— Нет, — резко заявила Фиона. — Вы не унесете ребенка без моего согласия. Слышите меня, вы все? Я не знаю Керкхилла. Но старый Джардин намекал, что убийцей Уилла вполне может оказаться Керкхилл. А еще он унаследует Эпплгарт, если… — Ей не хватало сил говорить. — Нельзя, чтобы он оставался один на один с моим сыном!

Флори нахмурилась. А леди Фелина и матушка Битон быстро переглянулись. Тогда Фиона сказала:

— Вы должны это обещать, вы все. Иначе, клянусь, не сомкну глаз!

Фелина открыла дверь, но вдруг обернулась к дочери:

— Мы не можем дать тебе такого обещания, Фиона. Отныне Керкхилл здесь хозяин. Если он захочет остаться наедине с ребенком, ему достаточно будет только приказать.

— Неужели он такой зверь, что отнимет у матери новорожденного! — крикнула Фиона. — Если ему так нужно видеть моего сына, пусть войдет.

— Спасибо, тогда я, пожалуй, войду. — Леди Фелина посторонилась, пропуская Керкхилла. — Крошка Дэви прибежал за мной, едва младенец заголосил.

Керкхилл увидел мальчика и встал как вкопанный на полпути к постели Фионы.

Матушка Битон как раз закончила купание и заворачивала его в одеяльце, которое протянула ей Флори.

— Мы как раз хотели посмотреть, узнает ли малыш свою маму, — сказала акушерка. — Это прекрасный здоровый паренек, сэр. Все пальчики на месте — на ручках, на ножках, и у него мамины темные волосики. Все мужские причиндалы тоже в порядке. Но если хотите сами убедиться… — Она протянула ему ребенка.

Краска гнева бросилась Фионе в лицо. Она попыталась возразить, однако когда увидела, что Керкхилл просто поражен благоговейным изумлением, промолчала.

Фелина поймала взгляд дочери и улыбнулась.

— Твой крошка сынок такой красавчик, — сказала она. — Намного больше похож на Данвити, чем на Джардина.

— Это хорошо, — прошептала Фиона.

Потом она снова взглянула на Керкхилла. Ей показалось, что он даже вздрогнул.

— Хотите подержать, милорд? — спросила матушка Битон.

Он молча кивнул, по-прежнему не сводя глаз с младенца.

Ребенок вдруг перестал плакать и, казалось, в свою очередь, уставился на Керкхилла.

Фиона даже не сознавала, что замерла, не дыша, наблюдая, как он принимает у акушерки крошечный сверток и прижимает к широкой груди. В комнате воцарилась тишина. Все молчали, пока Керкхилл пристально всматривался в крошечное личико.

Фиона затаила дыхание, но Керкхилл взглянул на нее, светясь восхищением, и что-то повернулось в ее душе. Ей стало тепло и покойно.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем матушка Битон напомнила:

— Теперь вы должны отдать ребенка матери, сэр. Ему нужно поесть.

Керкхилл кивнул, все еще ни слова не говоря. Но взгляд, который он послал Фионе, подходя к ее постели, был исполнен теплоты. Оказавшись подле нее, он нагнулся, подавая ей младенца.

— Сначала положите его сверху, так, чтобы ушко было возле сердца, сэр, — сказала акушерка. — Он услышит, как оно бьется, и поймет, что мама рядом.

Выполняя ее указание, Керкхилл наклонился к самому уху Фионы и шепнул:

— Я никогда не отниму дитя у матери, мадам, разве что в случае смертельной для него опасности. Я не причиню вреда этому малышу.

Значит, он слышал по крайней мере часть того, что она сказала перед тем, как ему войти, поняла Фиона. Ей стало неловко, почти стыдно. Взглянув ему прямо в глаза, она сказала:

— Я верю вам, милорд. Однако просила бы вас уйти — ведь не собираетесь же вы смотреть, как я буду кормить?

— С радостью бы остался, мадам, — прошептал он, по-прежнему тепло и радостно глядя на нее. — Но я прекрасно понимаю, что вам хотелось бы побыть наедине с ним в этот первый раз. Кроме того, вам нужно отдохнуть. — Он взглянул на Флори: — Кому-нибудь из вас пришло в голову найти кормилицу?

Флори не решалась ответить, глядя на Фиону, но потом заговорила:

— Элиза, сестра Джейн, говорит, что у нее полно молока и для собственного малыша, и для этого тоже, милорд, поэтому…

— Сэр, это мой сын, — вмешалась Фиона, бросая на него исключающий возражения взгляд. — Я сказала старому Джардину, когда он умирал, что дам моему ребенку все, что ему понадобится. Поэтому, если ему нужна кормилица, это моя забота ее искать. А пока я сама буду его кормить и нянчить.

— Но вам придется некоторое время пробыть в постели, восстановить силы, — напомнил он. — Разумеется, будет лучше, если кто-нибудь другой…

— Я встану завтра или на следующий день, — перебила она. — Я знаю, что многие женщины после родов не тратят на себя много времени.

Матушка Битон возразила:

— Так то простолюдинки, миледи. Благородным дамам требуется отдых, ведь они непривычны…

— И как долго, полагаете вы, мне придется лежать? — спросила Фиона, стараясь не повышать голоса, хотя ей казалось, что все собравшиеся в комнате сплотились против нее.

Фелина поспешно сказала:

— Моя дорогая, что тут плохого — отдохнуть как следует? Ты уже знаешь, как тяжело рожать детей. Это мучительно больно и отнимает все силы. Я, например, провела в постели почти месяц после того, как родилась ты.

— Глупости! Ни за что я не буду столько лежать, — заявила Фиона. — Целый месяц! Да я с ума сойду от скуки. Кроме того, кто, по-твоему, займется домашними делами, если я буду валяться в постели? Или ты намерена остаться в Спедлинсе, чтобы вести здесь хозяйство?

— Я обо всем позабочусь, — сказал Керкхилл, — хоть вы будете лежать, хоть нет.

— Вот как, сэр? — удивилась Фиона. — Вам когда-нибудь приходилось вести дом?

— Нет, но для этого мне потребуется лишь велеть экономке делать все так, как было заведено прежде.

— Разумеется, этого было бы достаточно. Но у нас нет экономки, поскольку муж и свекор решили, что ее обязанности должна исполнять я. Я вела дом все эти два года.

Поэтому, думаю, вам следует позволить мне продолжать заниматься своим делом.

— Ну, мне все-таки кажется…

— Более того, — продолжала Фиона, не обращая внимания на попытку Керкхилла ее перебить. — Думаю, вам хватит хлопот с поместьями. Ни к чему вам вникать, как идут дела на кухне и в пекарне да как часто в доме моют полы.

— Значит, вы можете отдать распоряжения мне, а я передам их слугам и прослежу, чтобы все было исполнено, — невозмутимо заявил Керкхилл. — Но вы будете лежать до тех пор, пока матушка Битон не посчитает, что вы достаточно окрепли и можете встать с постели.

Фиона открыла было рот, чтобы сообщить ему все, что думает о его манере отдавать ей приказания точно простой служанке, но Фелина поспешно сказала:

— Дорогая, сейчас ты должна думать только о кормлении. Уверена, что Керкхилл падает с ног от усталости, как и я. Надеюсь, милорд, нам приготовили комнаты. Не окажете ли такую любезность… — Она улыбнулась, сделав многозначительную паузу.

— Конечно, миледи, — ответил он. — Я спрошу, где вам приготовили постель. Полагаю, вы захотите погостить здесь до тех пор, пока леди Фиона не поправится.

Выражение лица леди Фелины свидетельствовало о том, что она вовсе не была столь уверена в своих намерениях, как Керкхилл. Но Фиона всерьез собиралась встать на ноги как можно быстрее, невзирая на мнение матушки Битон. И уж точно могла обойтись без советов человека, который наивно полагал, что сможет ею помыкать как вздумается.

Такой же мятежный огонек Керкхилл уже видел в глазах собственной сестры, так что мог не заблуждаться насчет Фионы. Но ему хватило ума воздержаться сейчас от комментариев. Еще ему хотелось спросить у нее о ключе, найденном на столе во внутренних покоях, но инстинкт подсказал, что не следует этого делать, пока в комнате есть посторонние. Объявив себя хозяйкой дома, Фиона, несомненно, захочет взять ключ себе. А Керкхилл считал, что ему следует держать его у себя. Поэтому, пожелав Фионе доброй ночи, он поблагодарил матушку Битон за столь своевременную помощь и, пообещав ей и леди Фелине, что их устроят на ночлег, зажег свечу и вышел.

Время уже перевалило за полночь, и за дверью спальни леди Фионы горело лишь несколько свечей. Но свечка Керкхилла давала огня достаточно, чтобы видеть ступеньки. По крайней мере так ему казалось до тех пор, пока, спускаясь вниз, он чуть не полетел кувырком, споткнувшись о маленького мальчика. Он сидел, обхватив руками колени, в глубокой тени на следующей лестничной площадке.

Керкхилл узнал его — это был мальчик, который так внимательно разглядывал его в самый первый визит.

— Что ты тут делаешь поздно ночью? — потребовал ответа Керкхилл.

— Подумал, не понадобится ли что вам или ребеночку, — осторожно начал мальчик. — Я не хотел ничего плохого, сэр. А еще мама…

— Кажется, ты Дэви, сын Джейн?

— Я Дэви, сын Джеба. Джейн — это моя мама.

— А кто из мужчин Джеб, твой отец?

— Мой отец умер.

— Мне жаль. Давно он умер?

В слабом свете свечи в глазах мальчика предательски заблестели внезапные слезы.

— Нет, совсем недавно, — прошептал он.

— Когда? — тихо спросил Керкхилл.

— Прям незадолго до того, как вам сюда приехать в первый раз.

— Ясно. А я потерял отца полтора года назад. Знаю, ты тоскуешь по отцу, точно так же как я тоскую по своему.

— Все равно тоскуете, даже, несмотря на то что прошло столько времени?

Ласково коснувшись плеча мальчика, Керкхилл сказал:

— Знаешь, парень, мне говорили — никогда не перестанешь тосковать по тем, кого ты любил и кого больше нет. Но, если хочешь, я скажу тебе одну вещь, которую понял сам.

— Что?

— Видишь ли, когда мне хочется спросить его о чем-нибудь или просто услышать его голос, мне почти всегда помогает память. Воспоминания делают его ближе — по крайней мере для меня. Не знаю, годится ли этот способ для других, но ты можешь попробовать. — Потом уже совсем другим, будничным тоном он добавил: — Кстати, надеюсь, твоя мама еще не отправилась спать. Ведь я не знаю, куда устроить на ночь леди Фелину и матушку Битон, да, кстати, куда отправиться на ночлег мне самому.

— Ох, чуть не забыл, — сказал Дэви. — Ход сказал, что комнату старого хозяина вымели, ставни открыли и устроили там настоящий сквозняк, а еще он развел большущий огонь, так что теперь там хорошо пахнет. Так он говорит — на тот случай если вам захочется там спать. И он велел убрать его собственную комнату для вашего слуги. А мама сказала, что леди Фелина может спать в комнате, что над спальней леди Фионы. Она там приготовила постель. А если леди нужна помощь, она может сказать мне, и я сбегаю за мамой.

— Тогда сейчас тебе, наверное, нужно привести маму и сказать ей, что леди Фелина была бы рада принять ее помощь, — распорядился Керкхилл. — Кроме того, пусть твоя мама позаботится также и о матушке Битон.

Кивнув, Дэви бросился вниз по лестнице.

А Керкхилл сошел вниз, в холл, где ему пришлось пробираться меж спящих людей, и направился во внутренние покои. Там он нашел Джошуа. Стоя на коленях, камердинер орудовал кочергой, помогая разгореться слабому огню в камине.

— Значит, ты решил, что я буду спать именно здесь? — спросил его Керкхилл. — Что ты сотворил с Ходом?

— Это Ход привел меня сюда, сэр, — сообщил Джошуа с кривой ухмылкой. — Сказал, что эта комната теперь ваша, а я должен занять маленькую спальню, что выходит на лестницу для слуг. Если вы не возражаете, сэр.

— Нет, если ее тоже хорошенько проветрили.

— Все сделано как надо. Ход сказал — они даже сняли все занавеси и вытрясли их во дворе, и перины тоже. Постелили свежее белье.

Перемена оказалась разительной, потому что Джошуа — или, скорее, сам Ход — зажег все свечи, какие нашлись в спальне, и теперь она выглядела уютно. Комната была просторной, а вычищенная до блеска и наполненная ароматом сосны, казалась еще больше. Приятное местечко, решил Керкхилл, при условии, что Джошуа будет следить за порядком.

— Мне будет здесь удобно, — сказал он. — Но что Ход? Он говорил что-нибудь про то, что уходит или, наоборот, остается?

— Ни слова, — ответил Джошуа. — Но он стал чуток гостеприимней, чем раньше. Впрочем, не знаю, что бы это означало.

— Я бы предпочел, чтобы Ход остался, хотя бы из-за того, что он отлично знал старого Джардина, да и Уилла тоже. Нам ведь предстоит разгадать загадку, и я намерен выяснить, что здесь стряслось.

— И как можно скорее, думается мне, — сказал Джошуа.

— Это почему же?

— Потому что мне говорили — по всей округе идут слухи. Многие верят, что не иначе как леди Фиона — а может, и вы сами — покончила с молодым Уиллом Джардином. «У кого еще была причина?» — говорят они. Ясно как день — все тут думают, что миледи очень даже хотела избавиться от мужа.

— Сомневаюсь, что он был ей хорошим мужем. Черт, я отлично знаю, что он был никудышный муж! Хватался за каждую юбку, что проходила мимо. Но почему местные сплетничают на ее счет? Женщины, кажется, ее любят — по крайней мере те, кого я тут видел.

— Конечно, они ее любят, но это не держит на привязи их языки. Раз люди решили, что у нее была причина, значит, она и прикончила беднягу.

Керкхилл возразил:

— Чепуха! Леди Фиона вполовину меньше Уилла ростом, да еще и в тягости. Она не могла этого сделать.

— Так, может быть, не одна, — заметил Джошуа. — Кто-то ей помог.

Керкхилл вдруг почувствовал озноб. Почему он сам не пришел к такому выводу? Учитывая, что он знал про нее и Уилла… кто-то другой вполне мог ей помочь — например кто-нибудь из слуг. Женщина красива, очень красива, пусть даже в положении. Она умна — а какой характер!

Что, если она решила: хватит с нее неверного взбалмошного супруга, — да и уговорила какого-нибудь влюбленного глупца пойти ради нее на убийство?