Мятежница

Глава 15

Воздух становился все прохладнее. Особенно по утрам. И все же солнечные лучи еще ласкали обнаженную спину Йена, пилившего молодые сосны. Он счел полезным освободить берег бухты от деревьев — так, чтобы к дому никто не мог подобраться незамеченным с этой стороны. К такому решению его подтолкнули недавние трагические события.

После похорон Тедди прошло четыре дня. Джером и Джулиан еще не вернулись с военной базы. Йен ждал их с нетерпением, поскольку ему предстояло через две недели вернуться в полк. А если он возьмет с собой жену, для переезда понадобится еще больше времени.

Последние две ночи Йен подолгу беседовал с дядей и Лоуренсом, надеясь, что жена покрепче уснет и тогда он, не опасаясь разбудить ее, тихо разденется и ляжет рядом с ней.

Йен высоко взмахнул топором и одним ударом отрубил толстую ветвь от поваленной сосны. Он вовсе не собирался цепляться за Беламар, но не мог противиться Элайне, для которой эта бухта, роща и дом Тедди стали святынями.

Конечно, угодья Макманнов не представляли особой ценности, и Йен вряд ли выручил бы за них приличную сумму, если бы вознамерился продать. Большого количества претендентов ожидать не приходилось. Отчасти потому, что юг полуострова кишел бандитами, дезертирами и пиратами, облюбовавшими укромные бухты для стоянок своих кораблей. Там же жило много флоридских индейцев. Нашли себе приют и беженцы различных цветов кожи из всех штатов Федерации. А еще этот край почему-то притягивал к себе романтиков и вообще людей необычных. К последним принадлежал Тедди Макманн.

Возможно, и Маккензи тоже были людьми не совсем обычными. Ибо они облюбовали на полуострове место, которое никак нельзя было назвать ни райским, ни безопасным. Правда, дядя Джеймс неустанно внушал Йену, что со временем берега Флориды будут напоминать золото не только цветом песка. И оказался пророком…

Однако молодой Маккензи и прежде соглашался с ним, хотя про себя думал, что все это может произойти лишь в очень далеком будущем, когда его самого уже не будет на свете. Тем не менее даже Джаррет решил обосноваться на полуострове, купил землю, вырубил чащи и заросли, осушил болота и построил на их месте дом. Йен знал, что никогда не продаст собственность Маккензи. И даже сомневался в том, что сам когда-нибудь сбежит отсюда. Своими руками он посадил здесь десятки деревьев, осушил не одну топь, обустроил усадьбу. Кроме того, Йен привык любоваться здешними восходами и закатами, дышать свежим морским воздухом… Как сегодня утром…

Йен поставил ногу на ствол поваленного дерева, бросил топор на землю, оглянулся и увидел Элайну, спускавшуюся с крыльца. Он сразу же заметил, что жена очень бледна, только на щеках чуть проступал румянец.

Махнув мужу рукой, Элайна подошла к нему и грустно улыбнулась.

— Дом стал каким-то странным, совсем пустым и чужим. Ни в гостиной, ни в холле, ни даже в кухне я никого не встретила.

— Тетя и дядя уехали рано утром. Они не хотели тебя будить.

— А Дженифер и малыш?

— Вот она-то решила остаться. Сейчас распаковывает вещи у себя в комнате.

— А Лоуренс?

— Работает в море.

— А где же Белла, Лили и все работники моего отца?

— Белла и Лили помогают Дженифер, а работников Тедди Лоуренс учит нырять. Видимо, они хотят освоить профессию спасателей на воде.

Элайна тяжело вздохнула.

— Странно, да?

— Что?

— То, что только неделю назад в это же время вся бухта, золотые пески, роща и дом принадлежали Тедди… И вот его уже нет… Он так любил свою цитрусовую рощу, лимонные деревья… Теперь они зачахнут…

— Дженифер обещала позаботиться о них.

— Это та самая часть Беламара, которую и я больше всего любила. Посмотри, какой золотой песок у берега бухты! А вон за тем мысом чудесная мангрововая роща. И какой свежий морской воздух! У него какой-то особенный вкус…

Элайна сделала паузу и умоляюще посмотрела на мужа.

— Йен, а нельзя ли мне остаться здесь, локауты…

— Что это значит, Элайна? — оборвал ее Йен. — Вкрадчивый тон, очаровательная улыбка, восхищение красотами Беламара? Скажи откровенно, ты хочешь, чтобы я изменил решение, и пытаешься склонить меня к этому?

— Я просто размышляла вслух, Йен…

— А я все хочу понять, далеко ли ты готова зайти в своем упрямстве?

Йен пробормотал себе под нос ругательство и пошел через рощу к берегу. Он думал о том, что все эти дни старался облегчить Элайне ее невосполнимую потерю. Но теперь, видимо, настал предел, за который нельзя заходить. Подавляя нарастающее раздражение, Йен шел быстрым, ровным шагом, а затем бросился бежать к тому окаймленному золотой песчаной кромкой берегу, которым только что восхищалась его жена.

Он с разбега кинулся в воду, и его обожгло холодом. Йен изо всех сил заработал руками и ногами, чтобы поскорее согреться, глубоко нырнул, а потом, подняв голову над водой, увидел, что доплыл почти до середины бухты. На берегу у самой воды стояла Элайна и, прикрыв от солнца ладонью глаза, смотрела на него.

Йен поплыл назад, к отмели. Почувствовав под ногами песчаное дно, он встал и, сердито взглянув на жену, буркнул:

— Что?

— Ничего. Просто я начала беспокоиться.

— Почему?

— Меня встревожило твое поведение.

— И что в нем странного? Сегодня жарко. Мне захотелось искупаться, что я и сделал. Хотя вода очень холодная. Вот и все! Можешь присоединяться.

— О чем ты, Йен? Ты же знаешь, я ношу траур. Неужели…

— Ты считаешь, что Тедди было бы неприятно, если бы ты немного поплавала в его бухте?

— Как ты не понимаешь?

— Нет, Элайна, это ты ничего не хочешь понять. Но это уже ничего не изменит. По крайней мере сейчас. Иди домой! Я скоро вернусь.

Но Элайна не двинулась с места. Она стояла перед ним, высокая, статная, и смотрела на него золотистыми глазами. Белокурые густые волосы трепал морской бриз.

Элайна смотрела на мужа и спрашивала себя, зачем пришла на берег. Неужели для того, чтобы соблазнить Йена и убедить его оставить ее здесь? Йен же в этот момент еще не до конца осознавал, что делает и что должен делать. Он видел лишь, что горе жены неподдельно, а потому не хотел причинять ей боли. Однако, подойдя к жене, он уже принял решение. Видимо, глаза выдали его, потому что Элайна изумленно уставилась на мужа. Опомнившись, она закричала:

— Черт побери, Маккензи! Что ты…

И отпрянула от него, словно собираясь убежать. Но Йен крепко схватил ее за руку. Она неистово сопротивлялась, оглашая побережье истошным криком:

— Йен, прекрати сейчас же! Я же сказала, мне не до купания! Ведь только что умер Тедди…

— Нет! Мы с тобой сейчас поплаваем в бухте, которой ты только что восхищалась.

Он подхватил жену на руки и понес в море. Она продолжала сопротивляться, стараясь высвободиться, и уже не кричала, а пронзительно визжала. Йен сделал несколько шагов, поставил ее на ноги и повернул лицом к себе. Здесь было неглубоко. Вода едва закрывала грудь Элайны. Она шлепнула ладонью по поверхности воды и окатила Йена фонтаном брызг.

— Я же не хотела купаться!

— Не хотела? Что ж, тогда займемся чем-нибудь другим.

Элайна молча смотрела на него, не вполне понимая, о чем он говорит. Но, когда до нее дошло, она отступила, погрузилась в воду уже до подбородка и громко закричала:

— Ты думаешь, что несешь?! Неужели в тебе нет ни капли сострадания? Или хотя бы здравого смысла?

Нырнув, Элайна быстро поплыла от берега. Через несколько секунд она вынырнула так далеко, что Йен снова восхитился ее умением плавать. Посмотрев вслед жене, он даже подумал, что это вовсе не Элайна Макманн-Маккензи, а заплывшая в бухту нимфа. Элайна действительно двигалась в воде с невероятной быстротой. Ей не мешала даже легкая одежда, которую она не успела сбросить.

Йен, не выдержав, тоже нырнул и не без труда догнал жену. Но все попытки заставить ее вернуться к берегу оказались тщетными. Они заплыли уже далеко от песчаной косы, на большую глубину, где Элайна чувствовала себя в родной стихии, Она снова нырнула, и Йен последовал за ней, но Элайна увернулась и исчезла. Стремительно опустившись почти на самое дно, она с быстротой молнии понеслась в открытое море. Только через несколько секунд Йен разглядел ее сквозь толщу воды и бросился вслед. Но Элайна мгновенно повернула назад и, проскользнув у самых его ног, вынырнула уже на полпути к берегу. Оглядевшись, она увидела мужа, рассмеялась и помахала ему издали рукой.

Он тоже рассмеялся. Элайна, выскочив на берег, побежала к цитрусовой роще. Йен в несколько взмахов доплыл до песчаной отмели и устремился за женой. Элайна обернулась, увидела, что он вот-вот ее догонит, с тревогой посмотрела на раскрасневшегося мужа и, еще не разгадав его намерений, попыталась увернуться. Но Йен был уже в двух шагах от нее. Через секунду он нагнал беглянку, схватил за плечи, заключил в объятия и прильнул к теплым, зовущим губам…

Элайна почувствовала, как руки мужа, словно железные обручи, обхватывают ее и прижимают к его телу, к горящим и сильным бедрам. В нее упиралась его твердая плоть. Рука Йена скользнула по спине жены вниз и застыла на ягодицах. Глаза ее невольно закрылись, дыхание участилось, из груди вырвался страстный стон. Йен, наклонив голову, начал осыпать поцелуями лицо, шею, плечи, грудь Элайны, опускаясь все ниже и ниже…

…Они лежали на золотом песке. Легкий бриз играл их волосами, а волны прилива омывали босые ноги. Элайна смотрела на мужа своими бездонными, широко раскрытыми глазами. Он нежно провел ладонью по ее груди и выступавшим под тонкой мокрой тканью соскам. Твердым словно кораллы.

— О, Йен! — простонала Элайна.

— Что? — встревожился он. — Великий Боже! Что?! Неужели мы навредили малышу?! Это моя вина!

— Да нет же! Успокойся.

— Элайна, если ты не хочешь, чтобы я умер от разрыва сердца, то умоляю: не пугай меня так! Она смущенно улыбнулась.

— Йен! Ведь грешно наслаждаться жизнью, предаваться любви, когда…

— Что?

— Когда еще прошло совсем мало времени после той трагедии.

Он понял, что ее мучают угрызения совести из-за того, что позволила себе предаваться любви в дни траура. Йен вздохнул и провел пальцем по щеке жены.

— Дорогая, самый большой грех — это отказываться от жизни, дарованной нам Богом. Поверь мне! И Тедди сказал бы тебе то же самое.

— Ты в этом уверен?

— Уверен. Но ты меня так напугала! Чуть не до смерти!

Она улыбнулась, но теперь уже спокойной, счастливой улыбкой. И провела рукой по мокрым волосам мужа.

— Прости меня. С малышом все в порядке. Кстати, Дженифер сказала, что это очень даже хорошо, если мы…

— Значит, ты обсуждала ней наши интимные дела, — с неудовольствием заметил Йен.

— Нет! — Элайна залилась краской, — По-моему, да!

— Ошибаешься!

Он перевернулся на спину, стараясь подавить смех.

— Понятно. Ты спрашивала у Дженифер, не повредит ли нашему малышу твоя физическая близость с каким-нибудь мужчиной, пока меня не будет рядом. Интересно!

— Видишь ли, я надеялась, что когда-нибудь ты вернешься. Если не к жене, то к своим многочисленным родственникам. Хотя и понимала, что во время нашей четырехмесячной разлуки ты был волен вести себя, как тебе заблагорассудится. А вот я… Я несла свое бремя…

— Какое же?

— Боже, он еще спрашивает! Ты забыл, что я заботилась о здоровье нашего малыша? Или ты считаешь это бремя не очень тяжелым? Если так, то ты глубоко заблуждаешься!

Иен с укором посмотрел на жену.

— Элайна! Как ты можешь…

— Постой! — перебила она. — Скажи лучше, ты вернулся бы раньше, если бы знал о ребенке?

Йен не был готов к такому вопросу, а потому растерялся. Элайна же тотчас задала следующий:

— Признайся, кого ты хочешь взять с собой в Вашингтон: меня или нашего малыша?

— Дорогая!

Она медленно приподнялась, даже не взглянув на него. Это было уже слишком. Йен схватил жену за руки.

— Я хочу взять с собой в Вашингтон вас обоих — тебя и нашего младенца. Если же ты все еще не видишь, как нужна мне, то, значит, у тебя не в порядке зрение! А может, ты просто напрашиваешься на комплимент? Или ждешь от меня новых клятв в любви? Зачем? По-моему, ты и сама не сомневаешься в том, что красива, мила и интересна. В первую очередь, конечно, красива! Чертовски красива! В день свадьбы я обещал тебе, что наш брак будет настоящим. Именно так! Тедди хотел, чтобы ты какое-то время пожила с ним. Я не возражал, тем более что предполагал часто приезжать сюда и видеться с тобой. Но меня направили на Север. А теперь давай посмотрим, что из этого всего вышло. Ты решила остаться здесь. Причем категорически! Для чего постаралась использовать в борьбе со мной все свое очарование и… как бы это помягче сказать?.. А! Искушала меня! Словом, пустила в ход все, чтобы я снова позволил тебе остаться здесь. С этой целью ты и пришла сегодня на берег. Но скажу тебе откровенно: этого не будет!

Растерянная, Элайна посмотрела на мужа. Изумление сменилось негодованием.

— Йен Маккензи, — начала она глубоким низким голосом предвещавшим бурю.

Но Иен не дал ей закончить. Ветер донес до него чьи-то отдаленные голоса. Он вскочил и приложил палец к губам.

— Там кто-то есть! — прошептал он.

Элайна вопросительно посмотрела на него, ибо не слышала голосов. Йен же проклинал себя на чем свет стоит. Как он мог забыть, что именно здесь произошла трагедия с Тедди?! Как решился прийти в эту рощу безоружным! Из дома Йен вышел с шестизарядным «кольтом» в кармане. Но, бросившись в погоню за женой, он забыл его на стволе поваленного дерева, которое обрабатывал топором.

— Элайна, оставайся здесь, пока я не дам знать, что все в порядке, — тихо сказал он.

Глаза Элайны расширились от ужаса. Но прежде чем она успела что-то сказать, со стороны дома донеслось:

— Йен, Элайна! Где вы?

Йен с облегчением вздохнул:

— Слава Богу! Это мой братец и Джером.

— Но мы же мокрые и полуголые! Это совершенно неприлично!

— Прилично, — усмехнулся Йен. — Мы ведь муж и жена. Кроме того, нас разыскивают не враги, а очень близкие родственники. Мы всего-навсего купались. Но так или иначе, надо откликнуться. — И он закричал:

— Ау! Джулиан, Джером! Мы здесь!

Джером стоял у крыльца, а Джулиан уже бежал к роще, рассудив, что скорее всего молодую чету Маккензи следует искать именно там. Но услышав голос Йена, он остановился, круто повернулся и направился к дому.

Все четверо встретились под окнами. Бросив беглый взгляд на полуодетую пару, Джулиан усмехнулся:

— Прекрасное утро! Как раз для купания!

— Мы тоже так считаем. Но что случилось?

— Может, сначала войдем в дом? — предложил Джулиан.

— Тем более что Элайна дрожит от холода, — добавил Джером.

— Вовсе нет! — возразила Элайна. — Сегодня тепло!

Действительно, было тепло, и солнце стояло высоко. На небе ни облачка.

— Все же поднимись наверх, переоденься и выпей чашку кофе, — предложил жене Йен.

Взяв Элайну под руку, он проводил ее в холл и тут же вернулся на крыльцо.

— Ну а теперь рассказывайте. Что случилось? Какие вести с базы?

— Будут приняты дисциплинарные меры, — ответил Джером.

— Какие именно?

— Не знаю.

— Мы попытались дождаться результатов, — пояснил Джулиан. — Однако были вежливо, но настойчиво выдворены. Я начал возражать, оперировать именами — нашего отца, твоим, всякими другими, имеющими здесь вес, по моим представлениям. Даже назвал генерала Уинфилда Скотта. Но ничто не помогло. Нам вполне корректно сказали, что разбирательство дела потребует много времени, ибо ситуация весьма деликатная. Джером не выдержал и со своим индейским темпераментом начал грозить военным властям, что снимет с них скальпы. После чего нас просто выставили на улицу. Словом, поездка полетела ко всем чертям! А тех троих скорее всего ждет военный трибунал. Да! Чуть не забыл! Все просили передать самые глубокие соболезнования в связи с гибелью Тедди. Я привез с собой также письмо полковника Тэлбота для вас обоих.

Йен смотрел на брата и кузена, рассеянно почесывая подбородок. Он знал, что мало кто обладал такой способностью навязывать свою волю другим, как Джером. И никто из Маккензи не справился бы лучше с порученным ему делом. Но все же Йен понимал, что в форт следовало поехать ему самому. Потому что он военный, а в воздухе явно пахнет порохом. При такой ситуации его погоны могли бы стать веским аргументом.

— Значит, перспектива весьма неопределенная, — донесся до них насмешливый голос Элайны.

Йен обернулся и увидел жену. Она и не подумала идти переодеваться, а тихо вернулась сюда. И теперь не отрываясь смотрела на Джерома.

— Они не собираются ничего предпринимать, не так ли? А вас обоих просто спровадили, наговорив вдогонку миллион оправданий, извинений и обещаний.

Джером вздохнул и посмотрел на Йена, ожидая от него поддержки. Тот тут же вступился за кузена.

— Элайна, я же несколько раз говорил тебе, что те рекруты вовсе не собирались ни убивать Тедди, ни причинять ему вреда.

— А я и не ждала, что их непременно тут же повесят! — ответила Элайна. — И даже не хотела ничего подобного. Но все же ждала большего, чем письмо с соболезнованиями!

— Против рекрутов будут приняты жесткие дисциплинарные меры. Ты же слышала, Джером сказал об этом.

— Верно. Их будет судить военный трибунал! Боже мой, Йен, но ты-то понимаешь, что все это одни отговорки! Они просто хотят отделаться от семейства Маккензи, которое здесь слишком хорошо все знают! Никто ничего не сделает! Нас будут вежливо обманывать, пока черви не обгложут последнюю кость моего отца. Вот во что все это выльется!

— Элайна, для военных в этой стране грядут тяжелые времена, — мрачно заметил Джулиан. — И я допускаю, что при подобных обстоятельствах судебные дела рассматриваются медленно. Те же, которые напрямую не связаны с обеспечением безопасности, установлением порядка и пресечением разгула ненависти в стране, возможно, и вовсе отложат до лучших времен…

— О каком разгуле ненависти и угрозе безопасности ты говоришь? — встревожился Йен.

Джулиан и Джером удивленно переглянулись.

— Разве ты ничего не слышал?

— Чего именно? Я вас не понимаю. Джером глубоко вздохнул.

— Что ж, тогда тебе не понять, какой страшный хаос всех нас ожидает. Президентом страны избран Авраам Линкольн…

У Элайны перехватило дыхание. Она сжала кулаки с такой силой, что ногти глубоко вонзились в ладони. Нарушив воцарившееся молчание, она сказала:

— Линкольн стал президентом. Йен! Это позволит тебе немедленно подать в отставку и навсегда распрощаться с твоей омерзительной армией.

— Что?!

— Повторяю, ты можешь уйти в отставку. Очень удобный случай! Такого больше не представится!

— Скажи, ты хочешь наказать этим только меня или же всю федеральную армию? — В Йене нарастало раздражение.

Боже, если бы он все это предвидел! Впрочем, разве Йен не знал, что такое может произойти? Именно для того, чтобы принять участие в выборах в своем родном штате, Йен Маккензи вернулся во Флориду. И до этой минуты верил, что здравый смысл возобладает над безумием.

Но здравый смысл не возобладал. Взорвался Юг. Йен подумал о том, что теперь большая часть штатов — производителей хлопка будет добиваться отделения этих штатов от Федерации. И Флорида, бесспорно, будет в числе первых.

— Йен, я не понимаю твоего раздражения и столь непоколебимого упрямства.

Щеки Элайны залились румянцем, а глаза горели огнем. Она собрала волосы в пучок на затылке, и от этого черты ее лица казались классическими. Мокрое платье плотно облегало ее. За эти дни Элайна похудела, поэтому живот стал заметнее.

— Йен, — продолжала она, — то, что я предлагаю, вполне разумно. Флорида отделится от Федерации и создаст собственную армию. Тогда ты…

— Серьезно? — саркастически спросил Йен, догадываясь, к чему она клонит. — Скажи, пожалуйста, не намерена ли ты возглавить новое правительство? Или я не правильно понял Джерома? Что, разве Флорида уже вышла из Федерации?

Джером пожал плечами. Они оба отлично сознавали, что Флорида скорее всего отделится и первые шаги в этом направлении последуют в самое ближайшее время.

Но этого пока не произошло. И неизвестно, сколько еще пройдет месяцев или даже лет, пока их родной штат станет независимым. Йен, возможно, был среди тех немногих на Юге, кого не удивило избрание Авраама Линкольна президентом страны. Но тем не менее это событие вселило в него тревогу. Даже насмешки жены сейчас отошли на второй план.

— Мы уже отделились? — снова спросил он Джерома.

— Нет. Этого я еще не берусь утверждать. Результаты выборов только что опубликованы. А какие будут последствия, предсказать пока очень трудно.

— Но Линкольн избран! — воскликнула Элайна. — А это значит, что…

— Если Флорида выйдет из состава Федерации, — отрезал Йен, — то тогда я и приму решение, остаться мне в армии или уйти в отставку. Вот так-то, Элайна!

— Но ты должен уйти в отставку сейчас! Йен ожидал подобного разговора, но когда он произошел, в нем закипела злость. Тяжело вздохнув, Йен посмотрел в глаза жены.

— Ты не станешь отрицать, дорогая, что я по мере сил старался облегчить и разделить твое горе, когда здесь произошла трагедия. Теперь постарайся и ты понять меня. Но, черт возьми, не указывай при этом, что я должен делать!

Элайна побледнела, и румянец на ее щеках почти угас.

— Ах, вот ты как! Тогда катись сейчас же ко всем чертям!

Она попыталась проскользнуть мимо мужа в дверь, но он преградил ей дорогу.

— Не надо так, Элайна. — Крепко сжав ее плечи, Йен повернул жену к себе. — Черт побери, что с тобой? — Он ощутил, как горят плечи, спина, все тело Элайны. Возможно, это от ярости. Но…

Она открыла рот, словно желая что-то сказать. И тут глаза ее потемнели. — Йен, Йен… Будь… Будь же ты… проклят… — повторяла Элайна.

Внезапно голос ее сорвался, глаза закрылись, и она без чувств повисла на руках у мужа…