На краю любви

11

Джилл в тридцать пятый раз похвалила себя, за рубаху на флисовой подкладке и утепленные джинсы. Еще бы шапку меховую…

Миссис Джейкобс несколько опешила при виде потенциальной невестки, но быстро пришла в себя и провела Джилл в гостиную, где на подставке светилась огоньками крошечная синтетическая елочка, а по телевизору шла какая-то слезливая мыльная опера. А еще здесь было жутко холодно.

Выяснилось, что несколько дней назад Саймон ездил в Тиссулу, чтобы сделать маме подарок к Рождеству — и заодно усовершенствовать свой коттедж. Им была куплена новая, абсолютно революционная система обогрева жилых помещений, состоящая из плоских листов оргалита, в который были впаяны электрические провода. Рекламный проспект утверждал, что трех таких листов достаточно, чтобы отапливать деревянный дом площадью до двухсот квадратных метров.

Самый большой лист перегорел через пять минут после включения в розетку. Второй довольно неплохо подсушил воздух в спальне — теперь там было просто холодно, но уже не сыро. Третий лист в данный момент вовсю старался в гостиной, но это практически не чувствовалось. В щитовые стенки коттеджа задувал ветер, и фанерный домик постанывал под его ударами.

Джилл стало вдруг их жалко — Саймона и его мамашу. Они были не плохие и не жадные, просто какие-то чудные. Глупые, возможно…

— Саймон, а тебе не кажется, что дом надо утеплить?

— Дорогая, в тебе говорит привычка. Конечно, все эти бревенчатые уродцы на вид гораздо надежнее, но этот дом собран из сверхпрочных материалов, его гарантийный срок — сорок девять лет…

— Нашему дому уже сто десять. Папаня только фундамент переложил, а дед еще в войну перекрывал крышу, насколько я знаю, но в остальном…

Миссис Джейкобс неожиданно подалась вперед и схватила руку Джилл ледяными пальцами.

— Я так скучаю по нашему старому дому, милая! Ведь и он был ровесник вашему, его строил еще мой прадед… Мой мальчик старается изо всех сил, но он слишком далек от грубого физического труда… и хозяйственных навыков. Честно говоря, я ужасно на тебя рассчитываю, Джиллиан. Саймон может хорошо зарабатывать, приносить в семью деньги, но его нужно направлять. Подсказывать, учить, иногда настаивать на своем. Я слишком слаба духом. Не нужно было сносить старый дом. В конце концов, поставили бы этот в качестве летнего домика…

Саймон всплеснул руками и принялся с жаром доказывать матери, что прогресс нельзя остановить. Джилл украдкой зевнула и засунула кулаки в карманы — погреться.

Нужно было срочно сматываться, но для этого требовался приличный повод. Будь мать Саймона мегерой, Джилл бы не так терзалась, но…

— Миссис Джейкобс, ваш пирог просто потрясающий! У меня никогда не получались пироги…

Джек затормозил у дома Баллардов и резво взбежал на крыльцо. Волшебная ночь, она должна их помирить…

Дверь открыл раскрасневшийся и хмельной Джо Маккормик, старинный друг, папани Балларда. Появление Джека его совершенно не удивило.

— О! Молодой Браун! Заходи, не стой на холоде. Мальчишки! Стакан новому гостю! Мясо только что сняли с решетки, так что ты вовремя.

Джек шагнул в дом, замер на пороге гостиной, торопливо обежал комнату глазами. Джилл не было.

Папаня Баллард помахал ему здоровенной обглоданной костью.

— Садись, Джеки. У нас сегодня по-домашнему, уютно и тихо, без баб и детей. Дик дважды папаша, родил сына, мы его обмываем.

— А… Рождество?

— У Боженьки еще вон когда, а у моего внука — уже. Выпьем за самого младшего Балларда!

Могучий одобрительный рев сотряс стены. Джек наклонился к Джерри, сидевшему у самой двери на низенькой табуретке.

— Джер… а где Джилли?

— Ох, не спрашивай. Семейный позор. Она у Джейкобсов в гостях.

Джек скрипнул зубами. Праздничное настроение улетучилось. Но котенок все равно нужен.

— Где дом Джейкобса?

— На центральной улице, самый последний перед поворотом. Отбивать поедешь?

— Да нет… мне по делу.

Джилл доела третью порцию тыквенного пирога и откинулась на спинку стула, жестом отказавшись от ледяного шампанского. Пора!

— Миссис Джейкобс, я наелась, как слон, даже не знаю, как дойду до дома.

— Как? Уже?! Нет-нет, милая, еще совсем рано. Бубенцы Санты даже не прозвонили…

— Понимаете, Санту мы всегда встречаем в семейном кругу. Это традиция.

— Боже, как жаль… Саймон, ты отвезешь Джиллиан? Хотя, ты же выпил! Тебе нельзя за руль…

— Я отлично дойду сама, миссис Джейкобс. После такого сытного ужина просто необходимо… Аи!

Стук в дверь сотряс несчастный коттедж до самой крыши. Саймон кинулся открывать, Джилл воспользовалась моментом и тоже вышла в прихожую…

На пороге стоял злой, как тигр, Джек Браун.

Билли Осгуд и Эми Браун доели салат, допили детское шампанское, сходили пописать — и приступили к выполнению главного плана. Подарки бьши извлечены из-под елки и аккуратно вскрыты. Билли пришел в восторг и на некоторое время утратил дар речи, зато Эми едва взглянула на розовую коробку с прозрачной крышкой, сквозь которую глупо улыбалась белокурая Мисс Америка с устрашающим бюстом…

На глазах у девочки выступили злые слезы. Эми бросила коробку на пол.

— Я так и знала, Билли! Он все забыл. И я ему не нужна. Он просто отделался — купил мне эту глупую куклу…

— Эми, девчонки же любят кукол?

— У меня знаешь, сколько этих Барби? Тысяча! Мне мамочка их покупала просто так, без всякого праздника. Просто они все лежат в большом ящике, который никак сюда не доедет. Там и моя настоящая постель, и ковер на пол, и зеркало, и куклы, и кукольный дом — вот такой огромный!

— Ух ты! Везука тебе, Эми. А чего ты хотела на Рождество?

— Не скажу. Все равно мне его не подарят.

В груди Билли Осгуда возгорелось пламя любви. Ему предоставлялся шанс отличиться перед возлюбленной, а Осгуды таких шансов не упускают.

— Эми, скажи, что ты хочешь, и я тебе сам это подарю! Клянусь дохлой вороной и луной в четверг тринадцатого!

Эми инстинктивно поняла, что клятва слишком страшная, чтобы относиться к ней легкомысленно.

— Ну… вообще-то я хотела котеночка…

— Эми! Да я прям щас пойду и поймаю тебе лесного дикого котенка, хочешь? У него кисточки на ушах.

— Ой! Хочу! А ты сумеешь?

После таких слов, сами понимаете, любой пойдет, даже через силу. А Билли Осгуд леса нисколько не боялся.

Джек привалился к косяку и мрачно буркнул:

— Извините за вторжение… Мисс Баллард, мне дико неудобно, но… у вас ключи от школы с собой?

— Да, но что… Джек, что случилось? Где Эми?

— Дома. Мне надо срочно, поэтому я позволил себе…

Джилл порывисто шагнула вперед.

— Я как раз собиралась уходить. Подождешь меня одну секундочку?

Джилл бегом вернулась в комнату и торопливо выпалила:

— Миссис Джейкобс, все было ужасно вкусно, просто замечательно, и я обязательно загляну к вам как-нибудь за рецептом… но сейчас я должна идти. И еще: Саймон, ваш сын, очень хороший человек. И он обязательно найдет добрую и милую девушку, которая будет о нем заботиться и полюбит его по-настоящему. Вот. Это кольцо. Прости, Саймон, но я не могу его принять.

— Но… почему?

Джилл вернулась к двери и встала рядом с Джеком Брауном.

— Потому что я люблю другого человека, Саймон. Вот этого. Джека Брауна. И ничего не могу с этим поделать.

Они открыли школу, разбудили Мисс Мурри и аккуратно отобрали у нее самого светлого из котят. На белого он не тянул, но кремовым, пожалуй, был. Самое же главное — у него уже открылись глаза, и теперь он с интересом таращил их на людей, лежа в теплом коконе из шарфа Джилл и шапки Джека.

А Джилл и Джек целовались.

Они стояли посреди пустого коридора подготовительной школы Сайлент-Крик и целовались так, словно вокруг был лес, и цветущая липа, и звездопад над головой, и Джеку было всего двадцать пять, а Джилл очень скоро должно было исполниться двадцать один…

Они целовались, не сводя друг с друга глаз, смеясь и задыхаясь от счастья, потому что ничего не изменилось за эти десять лет, и кожа женщины была горячей и гладкой, а руки мужчины — крепкими и надежными.

Они сцеловывали с губ и глаз друг друга боль потерь, тоску одиноких ночей, неуверенность и опустошенность, ощущение свинцовой тоски.

Они могли бы целоваться целую вечность — но тут котенку надоело смотреть, и он энергично мяукнул.

Джек и Джилл опомнились и смущенно посмотрели друг на друга.

— Джилли… Как ты думаешь, Эми не расстроится? Не станет ревновать?

— Я буду очень тактична, Джек. Я дождусь, когда она сама позовет меня. Это ведь и ее дом.

— Джилл… Я так тебя люблю!

— Господи, как хорошо! Стоило ждать десять лет, чтобы услышать эти слова…

Эми шла за Билли и немножечко боялась. Потому что вокруг было все-таки темно и вообще ночь.

Билли топал уверенно и целеустремленно. Если честно, он скорее лопнул бы на месте, чем признался, что тоже боится темноты.

И еще — ночью и зимой лес выглядел совершенно не так, как днем и летом. Вообще-то Билли чувствовал, что идут они куда-то не туда…

Проще говоря, он заблудился.

Уж что-что, а оделись они хорошо. Этому их научили в школе, и, хотя дети собирались быстро вернуться — как только Билли поймает дикого котеночка с кисточками на ушах, — шапки были нахлобучены, куртки застегнуты и рукавицы натянуты.

Они шли уже с полчаса, и огоньки давно скрылись из глаз, так что теперь Билли даже примерно не знал, в какой стороне находится дом…

Билли остановился, подождал Эми и решительно взял девочку за руку. В любом случае мужчина здесь — он!

За деревьями промелькнула большая серая тень… К счастью, дети ее не видели.

Джек и Джилл вылезли из машины и поспешили к дому. На крыльце Джек вдруг замер и произнес каким-то чужим, хриплым голосом:

— Джилл… посмотри… Дверь! Она открыта…

Тонкая полоска света пробивалась сквозь щель. Эми предусмотрительно не стала захлопывать дверь, потому что не знала, где ключи.

Джек вихрем ворвался в комнату и остановился, бессильно уронив руки вдоль туловища.

Коробка с Барби валялась на полу.

— Она решила, что я забыл. Собственно, я же и забыл, только сегодня вспомнил…

— Она одна не могла уйти, она же боится леса!

— В том-то и дело. С ней Билли.

— О нет!

— Да. И он в нее влюблен…

— И вызвался помочь своей даме сердца сбежать от папы.

— Джилл, что делать?

— Прежде всего не паниковать. Когда они могли уйти? Сколько времени назад ты уехал из дома?

— Минут сорок… час… что-то около этого.

— Значит, самое большее — час. М-да… Билли за это время может дотопать до канадской границы…

— Джилл, я опять ее не уберег!

— Джек Браун! Прекрати ныть и действуй. У Совы на чердаке стоит прожектор. Он направлен на Чертово плато, она с его помощью связывалась с индейцами, когда они только вернулись.

— Бегу! А… что делать?

— И это говорит человек, в чьих жилах течет кровь сиу и шошонов! Разумеется, SOS, олух!

Эми всхлипнула.

— Билли, мы заблудились?

— Ну… немножечко. Просто очень много кустов, они меня сбивают с толку. Летом я тут все знаю, потому что летом все деревья разные…

— Билли, а вдруг тут волки есть?

— Ой! Эми, а где твой Волк?

— Он с бабушкой Совой ушел, к индейцам. А что?

— Жаль. Значит, вон в тех кустах, наверное, не он?

Придя в индейскую деревню, Волк поступил так, как поступал всегда: ушел в пролесок за вигвамы и завалился спать.

Жизнь среди людей нервировала Волка. Он любил Сову, он знал почти всех жителей городка, но если честно — на свободе он чувствовал себя гораздо лучше.

Волк спал, пока не стемнело, а потом вдруг проснулся и вскинул лобастую голову, чутко поводя острыми треугольными ушами…

Стерегущая Сова выглянула из хижины — и увидела, что Волк стрелой несется в сторону Сайлент-Крик…

Эми зажмурилась и изо всех сил вцепилась в руку Билли. Билли надул губы и крепко сжал в руке палку. Чужой волк должен понять, что с Билли Осгудом связываться — себе дороже.

Серая тень бесшумно двинулась к ним. Вот и все, подумал Билли. Эх, мама заругается…

Жесткий язык облизал сначала личико Эми, а потом — Билли. С невыразимым облегчением дети обхватили волка за шею и зарылись мордашками в густой и теплый мех на загривке.

Джилл доехала до города и подняла тревогу. Люди бросали праздничные столы, торопливо одевались и выбегали на улицу. Леса Монтаны очень мало напоминают городской парк, здесь можно сгинуть бесследно, особенно если тебе всего пять лет…

Через полчаса после того, как Джек Браун ворвался в свой опустевший дом, по дороге из Сайлент-Крик уже двигался сводный отряд спасателей. Во главе их шагали братья Баллард под предводительством папани Балларда, ругавшегося на Джека страшными словами и одновременно успокаивавшего — примерно теми же словами — рыдающих Сару и Мэри Осгуд.

Отряд вышел за пределы городка и двинулся по заснеженной, но вполне прилично укатанной дороге.

Билли и Эми шли с двух сторон от Волка, крепко держась за его шерсть. Минут пять назад громадный зверь вывел их на твердую дорогу и теперь вел туда, где, по его разумению, могли лучше всего позаботиться о детенышах.

На Чертово плато, к индейцам сиу. К Стерегущей Сове.

Стерегущая Сова увидела вспышки и хотела сама идти в городок — но тут ее впервые в жизни подвело сердце. Старуха ши-сон-кан тяжело опустилась на поваленное дерево и слабым голосом отдала приказание молодым охотникам племени.

Через пять минут небольшой отряд сиу стремительно направился к Сайлент-Крик.

Волк остановился внезапно, дети едва не упали. Волк зарычал — но не сердито, а как-то… удивленно, что ли?

Из-за поворота показалась громадная фигура. Это был рослый старик с длинной седой бородой, в меховой шапке, волчьей дохе, добротных унтах и с громадной палкой в руке. За могучим плечом старика висел туго набитый мешок. Иногда из него доносилось подозрительное позвякивание.

Эми и Билли вытаращили глаза и открыли рты, а потом дружно завопили:

— Санта-Клаус! Здравствуй, миленький Санта-Клаус!

— Ой! Напугали! Это что у нас здесь… А-а, собачка бабки Совы… это, насколько я понимаю, юный Осгуд… а ты кто, мелочь?

— Я девочка Эми Браун, и я вела себя хорошо, а тебя, Санта-Клаус, я прошу только об одном: чтоб ты вернул меня к папе, и чтоб папа женился на Джилл, и чтоб никто не ругался, что мы ушли, а котеночка мы с Билли потом поймаем, вот!

Старик наклонился и легко поднял обоих малышей. Усадив их себе на плечи, он кивнул Волку и сноровисто зашагал к Сайлент-Крик, на ходу продолжая интересную беседу.

— Значит, Эми Браун, говоришь? А папу твоего зовут… кулды-булды, эники-беники… Джек!

— Аи! Точно! Билли, он правда волшебник…

— Хо-хо, еще какой. Вот щас я вашим родителям подарочков-то раздам…

Спасательные экспедиции краснокожих и бледнолицых встретились на повороте дороги к трассе. Некоторое время все бурно обсуждали, куда идти дальше, а потом папаня Баллард вдруг вскинул руку.

— Ти-хо! Голоса! Чтоб мне провалиться, детские голоса! И они песню поют…

Через несколько секунд из темноты донесся ликующий вопль Билли Осгуда:

— Мам, пап, а мы с Эми вам Санта-Клауса привели! С подарками!

И густой бас:

— Здравствуйте, милые дети! Ну и как это называется?., а ноги вашу всеобщую мамашу? А я еще пер им через весь лес свое лучшее пойло!

Папаня Баллард медленно осел в ближайший сугроб и проблеял удивительно заискивающим голосом:

— Ой, так ведь это же папа! Здравствуй, папа! А мы вот тут вышли… вам навстречу…

И тогда Джилл села прямо на дорогу и начала хохотать.