На краю любви

8

Окно — это не то, о чем вы подумали. Не совсем то.

Вообще, болота — это малоизученные места. Это вполне объяснимо — ведь, чтобы добраться до дна болота, нужно в нем утонуть. Именно поэтому никто толком и не знает — а есть ли вообще у болот дно?

Ну да, вода, грязь, трава… но почему вас так страшно и безвозвратно засасывает в трясину, стоит наступить не на ту кочку? И почему тонут в болоте дикие животные, способные ориентироваться на любой местности в любых условиях?

Индейцы объясняют болотные странности с присущим им фатализмом — в болоте сидит злой дух, он и утаскивает неосторожных в бездонные пропасти адских провалов.

Научный факт: в разных местах одного и того же болота вода зимой не замерзает. В одних замерзает, а в других нет. Причем каждую зиму в разных.

К чему мы это все рассказываем — да к тому, что всего за милю от Сайлент-Крик Джек Браун, лучше всех в округе знающий эти места, на ровном месте провалился по шею в водяное окно болота, которое даже в самые сильные дожди было, как говорится, кошке по колено.

Снег покрывал ту полянку абсолютно ровным слоем. Место, куда наступил Джек, ничем не отличалось от всех остальных.

Хорошо еще, что настоящие морозы были впереди. И совсем хорошо, что Фрэнк Мейнард пошел вместе со своим другом. Он и вытащил Джека, ругаясь последними словами, а потом гнал его, мокрого и медленно покрывающегося ледяной коркой, по накатанной дороге в Сайлент-Крик.

Дом Мейнардов был немного ближе, но Джек наотрез отказался заходить. Он впал в некое исступление, и Фрэнк благоразумно сдался. Единственное, что он успел, — содрать с Джека мокрую насквозь парку и напялить вместо нее собственную старую куртку. Мона выразительно покрутила пальцем у виска и сообщила, что Эми взяла к себе домой Джилл Баллард, так что все, что учудили мужики этой ночью, — глупая глупость и дурацкая дурь, но раз уж Боженька ума не дал…

Дальнейшее красноречие Моне пришлось растрачивать исключительно на мужа. Джек Браун ушел в ночь, роняя с себя по дороге льдинки и сосульки.

В здешних местах к обморожениям привыкли — не то что в остальной части Штатов. Там, на равнинах, минус пять по Цельсию уже считается лютым морозом, машины глохнут, люди замерзают насмерть.

В северной Монтане при такой погоде все еще ходят в легких куртках.

Дик Баллард действовал быстро и решительно. Вдвоем с Сэмом они в четыре руки содрали с Джека Брауна всю одежду и затолкали парня в ванную. В этот момент туда же сунулась Джилл — со снегом в тазике. При виде абсолютно голого Джека она ойкнула и залилась ярким румянцем, на что Джерри резонно заметил, что у Джека нет ничего такого, чего бы Джилл не видела, купая Джерри в детстве. Ну, возможно, несколько большего размера…

Джилл вылетела из ванной комнаты под дружный хохот братьев, взлетела вверх по лестнице, проверила, как там девочки, но малышки спали как убитые. Вероятно, им снилась Красная Шапочка…

Джилл вернулась в гостиную и от ощущения полного бессилия напустилась на папаню Балларда, который продолжал изображать патриарха семейства и сидел в кресле, невозмутимо потягивая виски.

— Вот ты говоришь — Саймон! Да вы же, все остальные, ненормальные! Вот куда его понесло, скажи? Через лес, ночью, пешком…

— Там идти-то — миль шесть, не больше. Напрямик же, не по дороге…

— Вот! И вы все так! Вы только о себе думаете, а на остальных вам наплевать. Хочу пойти ночью через лес — и пойду! Захочу — помру, захочу — не помру! А то, что тут люди с ума сходят, — это нам по барабану! Никакой ответственности!

Папаня покосился на бушующую дочь и кротко посоветовал:

— Прикрой поддувало, гланды простудишь.

— Чего?

— Я говорю, не ори, не в лесу. И постели ему в дедовой комнате.

— Кому?!

— Джеку Брауну, кому же еще? Или ты хочешь отправить его домой?

— Нет, я… ты хочешь сказать… то есть я думала… ты же на него…

— Это ты о том, что я поклялся выдернуть ему ноги из задницы?

— Да!

— Во-первых, это было десять лет назад. Ты очень плакала. Во-вторых, это фигура речи. Если бы твой дед каждый раз делал со мной то, что обещал, ты бы вообще не родилась. В-третьих, я не предлагаю ему переехать сюда навеки и услаждать мою старость. Я говорю: дочь моя, постели этому замерзшему придурку в дедовой комнате, чтобы он не откинул копыта и завтра с утра мог на своих двоих уйти из моего дома. Твое здоровье.

— Папа…

— Иди стели.

Когда Джилл вышла, папаня Баллард налил себе еще капельку и сурово пояснил чучелу тетерева, висящему на стене:

— Замуж ей надо, вот что! Замужней бабе думать некогда!

Джек был уверен, что воспаления легких не избежать, да и пальцы на ногах были подозрительно белыми и бесчувственными. Однако братья Баллард знали свое дело — уже через пару минут Джек Браун орал и ругался, тщетно пытаясь вырваться из железных рук, безжалостно растиравших его снегом.

Кровь разогналась, закипела в жилах, смуглая кожа потемнела, на висках выступил пот — и Дик Баллард с облегчением хлопнул Джека Брауна по плечу.

— Все! Лезь в воду. Любят тебя твои индейские боги, Браун.

— Спасибо, Дик.

— Не за что. Где ты нырнул?

— В низинке перед дорогой…

— Паршивое место. И к городу близко. Детишки могут влезть. Да, твоя в порядке. Спят с моей вместе. Папаня их уболтал.

— Она не плакала?

Дик вдруг улыбнулся — и суровое, темное лицо стадо юным и очень симпатичным.

— У нашей Джилл никто не плачет. Готовит она хреново, и за вышиванием ее не застать — но детенышей ей можно доверять без оглядки. Не всякая родная мать так присмотрит за своим ребенком, как Джилли за десятком чужих детей. Давай, мойся и приходи, хлопнем на ночь, чтобы утро настало.

Сэм Баллард заглянул в дверь, подмигнул Джеку и положил на табурет чистые футболку и шорты.

Джек с облегчением погрузился в горячую воду, прикрыл глаза. Где-то внутри еще дрожал холод, напоминал о жутком мгновении, когда нога ушла в ледяную бездонную пропасть и стало холодно, очень холодно…

Он сегодня вел себя, как мальчишка. Потащил за собой Фрэнки, чуть не погиб, потом мокрый бежал по морозу, с каждым вдохом зарабатывая все больше шансов на пневмонию…

И с самого начала знал, что делает это напрасно, потому что Джилл не оставит его дочь, не позволит ей испугаться, дождется его и передаст девочку с рук на руки…

Она стала королевой, Джилли Баллард. Высокая, статная, крупная… Кольца темных волос, серые лучистые глаза с золотистыми крапинками, веснушки на носу…

У нее гладкая горячая кожа, и мускулы под ней перекатываются, как стальные шарики. Джилли родилась в этих лесах и может целый день шагать по лесным тропам, не чувствуя усталости…

А готовить она никогда не умела, вернее, ничего, кроме мяса. Мясо у нее получалось шикарно — разные маринады и соусы она придумывала сама, отбивала жесткие куски, если надо, прожаривала всегда именно так, как просили. Чего ж вы хотите — внучка охотника, да еще и хозяйка в доме, где проживают пять мужиков! Вполне естественно, что рецепты супа из шпината или претаньер-де-крем ей просто ни к чему…

Дик был его ровесником, но из школы ушел рано, потому как надо было зарабатывать и помогать семью кормить, да и женился он аккурат в тот год, когда Джек уехал…

Сэм был единственным из Баллардов, кто учился в настоящем колледже. Папаня Баллард и Дик не вылезали с лесопилок, чтобы оплатить его учебу, и десять лет назад Сэм вернулся в Сайлент-Крик дипломированным инженером- строителем…

Джерри, младшего из Баллардов, Джек запомнил совсем пацаном, но Фрэнк успел рассказать, что учиться в колледже Джерри не захотел, а руки у него от природы золотые, и в автомастерской он помогал с малолетства, ну а сейчас у него уже имеется персональная клиентура из водителей большегрузных фур…

Джек резко открыл глаза. Вода остывала, но все же он вряд ли задремал надолго. Кряхтя, словно старик, Джек выбрался из ванны, насухо вытерся пушистым полотенцем, пахнущим лавандой, и натянул на горящее тело футболку и шорты Сэма.

Телосложением они были похожи, только Сэм, как и все Балларды, был гораздо шире в кости и потому казался массивнее. При этом Джек помнил, как в школе братья Баллард дрались — у них даже имя было одно на двоих, Танцующая Смерть… Легкие, пружинистые движения громадных тел, стремительные броски и перемещения выбивали противника из равновесия и внушали ужас даже больший, чем пудовые кулаки…

К чему он это вспомнил, интересно?

А, ну да. Десять лет назад, когда он размашисто шагал через Сайлент-Крик, вскинув рюкзак на плечо, ему повстречался папаня Баллард. Собственно, только ему Джек и сообщил, что уезжает навсегда. Папаня Баллард тогда скрипнул зубами так, что галка на ближайшем дереве заполошно взмахнула крыльями и улетела от греха подальше…

— Сбегаешь, значит? Ну и чеши! Только учти: вернешься — я тебе ноги из задницы выдерну и без штанов по улицам прогоню! Понял?

— Понял, мистер Баллард. Только я не вернусь.

— Ха!

Джек грустно улыбнулся своему отражению в зеркале. В молодости легко даются окончательные и бесповоротные решения. И только после тридцати понимаешь: самые беспощадные решения все равно принимает за тебя Жизнь.

В гостиной сидели только папаня Баллард, Джерри и Джилл. Дик и Сэм уже ушли спать — завтра обоим было рано вставать. Собственно, Джилл тоже, но она даже сонной не выглядела…

Она выглядела очень юной, пушистой и домашней, с голыми коленками, на правой — роскошный синяк. Высокие шерстяные носки, толстые, грубой вязки. Обрезанные джинсы, клетчатая рубашка с капюшоном. Так она всю жизнь ходила дома. Джек вздрогнул, сообразив, что просто стоит на пороге и пялится на Джилл, глупо улыбаясь и хлопая глазами.

Из кресла донеслось ехидное:

— Гляньте, что кот принес! Как здоровье, Джеки? Яйца не поморозил?

— Папа!

— Это важно, девочка моя, тебе не понять. Так как здоровье?

— Спасибо, мистер Баллард. Ваши сыновья меня спасли. Добрый вечер. Вернее… доброй ночи.

— Практически доброе утро. Садись, хлопнем. Джилли, налей ему чистого на четыре пальца.

— Вы уж простите меня за неудобства…

— Подумаю.

— И спасибо вам за Эми. Джилл, я тебе очень благодарен.

Она подала ему бокал с виски, и он на мгновение коснулся ее пальцев. Точно слабый, но ощутимый электрический разряд пробежал между ними. Даже в полумраке было видно, как вспыхнули ее щеки. Джерри насмешливо заметил:

— Джилл, ты стакан-то отпусти.

— Ах ты, паршивец…

Папаня Баллард ткнул кочергой в угли — и в комнате сразу стало светлее.

— Джерри, катись спать. Завтра я тебя припашу работать, так что твои стоны и зевки не сработают. Садись ближе, Джек.

— Спасибо.

— Девчонка у тебя смешная. Маленькая очень. Наша Сэл против нее слон.

— Она и родилась такая. Всего два с половиной кило. Ее мать… она тоже была невеличка.

— Хорошая девица. Только пугливая, как птичка. Ты с ней ладишь?

— Я… я учусь, мистер Баллард. Все произошло слишком неожиданно и стремительно. Эми была очень привязана к матери.

Папаня кивнул и чокнулся с Джеком.

— Верно говоришь. Когда такое случается… Помню, когда мать большинства моих детей погибла, я чуть на стенку не полез. Вроде она и дома-то бывала чуть не реже меня, и воспитанием их особо не занималась — только подзатыльники иной раз раздаст, всем по-честному, чтоб не обидно, — а только без нее я ничего не успевал и ни с чем не справлялся. А мои были постарше… Жениться не думаешь?

Джек едва не поперхнулся, Джерри хихикнул откуда-то из коридора, а Джилл возмущенно засопела, но папаню Балларда такими мелочами было не взять.

— Я почему спрашиваю — работы тут почти не стало, так что одна надежда на вас с Фрэнком и «Индейскую стоянку». А девочка еще мала, чтобы сидеть целыми днями в одиночестве.

— Сова обещала помогать…

— Старая ведьма, дай ей боги здоровья, храбрится, но вообще-то ей уже за девяносто, так что… И потом, твоя Эми заслуживает более развеселого детства, чем мрачные индейские легенды и пляски вокруг тотемного столба.

— Смешно. Сова тоже так считает.

— Что лишний раз доказывает наличие в ее черепушке мозгов. Джеки, я человек прямой и бесхитростный, навроде ратовища от вил, так что скажу без обиняков: что было, то прошло, мертвые лежат в земле, а живым еще корячиться и корячиться. Избавляйся поскорее от грустных воспоминаний и живи дальше. А насчет ног… считай, что я передумал их тебе выдергивать. Заходи в гости и приводи мелочь — мне нравится с ними возиться. Весной возьму их с Сэл к деду в лес… не боись, Джеки, твоя доча еще будет знать лес лучше тебя!

Джек почувствовал, как становится жарко глазам, сглотнул комок, вставший в горле.

И промелькнула в голове странная мысль: вот теперь я точно вернулся…

Джилл проводила его наверх, показала спящих девочек и шепотом предложила выспаться как следует, а Эми привести в школу к обеду. Джек так же шепотом горячо поблагодарил ее, а когдаДжилл уже направилась к двери, схватил ее за руку.

Это было инстинктивное движение. Он не знал толком, зачем останавливает ее. Может быть, просто хотел ощутить тепло ее руки? Вдохнуть аромат лилии и жасмина, знакомый с юности?

Оба замерли, смущенные и растерянные, но рук не разомкнули. Потом Джек тихо произнес:

— Прости меня, Джилли…

В ее глазах промелькнула боль, потом ярость, потом Джилл Баллард вскинула голову, готовая вступить в бой.

— Сожалеешь о прошлом? Мечтаешь искупить вину?

Джек грустно покачал головой.

— Нет.

— Как?!

— Не сожалею и не мечтаю. Сожалеть о прошлом глупо — оно же ПРОШЛОЕ. И оно мое — каким бы оно ни было. А что до искупления… Мечтают те, у кого недостает сил делать. Я прошу у тебя прощения за необдуманные и поспешные поступки, за злые слова, вырвавшиеся в раздражении, за мальчишество и неумение принимать на себя ответственность. Тогда, десять лет назад, я всем этим страдал — и не мог быть иным. Потребовалось десять лет, чтобы я понял, в чем именно состоит моя вина перед тобой. Теперь я другой. Я старше, грустнее и умнее, но еще и сильнее. Я не прошу тебя забыть и начать сначала. Я прошу дать мне время. Я хочу заслужить тебя, Джилл. Хочу заслужить счастье для Эми, для тебя, для себя. Будет ли это наше общее счастье — я не знаю. Я хочу попробовать.

Джек склонил голову и поднес к губам руку Джилл. Она ошеломленно молчала. Чего угодно ожидала она от Джека Брауна, но только не таких горьких, спокойных и мудрых слов.

В темноте ее другая рука осторожно прикоснулась к черным жестким волосам. Джилл нежно, почти невесомо погладила Джека и тихо прошептала:

— Попробуй. Пожалуйста, Джек. Потому что я…

Она не договорила, вырвала у него руку и опрометью бросилась из комнаты.

Заснуть ей удалось не сразу, но зато во сне на губах Джилл Баллард играла счастливая улыбка.

Ей снилось, что она все-таки договорила свою фразу.

«Я так люблю тебя, Джек! Я буду любить тебя вечно».

Утром Джилл наказала отцу и Джерри не будить ни Джека, ни девочек и отправилась в школу. Больше всего на свете ей хотелось скакать на одной ножке, но она сдерживалась. Ощущение счастья было почему-то совершенно огромным.

В школе стояла тишина. У Джилл упало сердце. Девять пятилеток просто НЕ МОГУТ вести себя до такой степени тихо. Это противоестественно. Джилл ворвалась в класс прямо в уличной обуви, уронив в коридоре куртку и шарф.

Мэри Осгуд, ее добровольная помощница и будущая сотрудница, вскинула на Джилл удивленные глаза. Девять подозрительно тихих ангелов уставились на Джилл из-за своих низеньких столиков. Джилл взялась за сердце и осторожно опустилась на стул.

— Господи… У меня все оторвалось… я думала, случилось что…

Мэри недоуменно пожала плечами:

— Да нет, все хорошо. Просто я привела Билли слишком рано, тебя еще не было, и я решила встретить детей и подождать тебя.

— А почему они такие тихие?! Я, собственно, именно этого и испугалась…

Мэри неожиданно посуровела и обвела грозным взглядом сборище молчаливых ангелов.

— Н-ну?! Кто начнет? Полагаю, среди вас должно быть полно смельчаков. Маленький Бизон! Племянничек милый! Или мне попросить Стерегущую Сову дать тебе другое имя? Описавшийся Барсучок, например?

Из-за стола Билли Осгуда донесся душераздирающий вздох. Билли поднялся и поплелся вперед. Джилл непонимающе посмотрела на Мэри. Та грозно сдвинула белесые брови и не сводила с любимого племянника глаз. Джилл знала, что Мэри души в Билли не чает… тем удивительнее был ее непритворный гнев.

Билли доплелся до стола и встал перед Джилл, надув губы и глядя в пол. Даже светлые вихры, казалось, горестно поникли.

— Билли, что произошло? Почему Мэри сердится?

— Понимаешь, Джилл… В общем… Короче…

— Очень хорошо, продолжай. Еще немного, и я пойму в чем дело, уверена в этом.

— Ну… мы с Фредди… я предложил… Запрячь Мисс Мурри в санки!!!

В голосе малыша зазвенели слезы. Джилл мысленно приказала себе не смеяться и похлопала Билли по плечу.

— Значит, ты опять подговорил ребят мучить кошку. Это плохо. Надеюсь, Мисс Мурри наказала вас за бестактность?

— Джилл… Она… Мисс Мурри… ОНА УМЕРЛА!!!

С этими словами Билли Осгуд разрыдался и кинулся в объятия потрясенной Джилл. Собственно, больше всего ее потрясло то обстоятельство, что Билли Осгуд, Божеское Наказание, Оболтус, Чума Египетская, Маленький Бизон — этот Билли рыдает так отчаянно и взахлеб. Потом пришла мысль о бедной Мисс Мурри — невероятно пушистой и невообразимо терпеливой кошечке, по доброй воле выбравшей подготовительную школу в качестве дома — но в этот момент открылись шлюзы, и весь подготовительный класс начал рыдать хором, заливаясь потоками слез и соплей. Джилл оторвала от промокшего насквозь джемпера безутешного Билли и рявкнула во всю мощь голосовых связок:

— Так, ти-хо!!! Быстро все замолчали и объяснили мне все до конца. Значит, вы запрягали Мисс Мурри в санки, а она — что? Упала и умерла? Вы на нее наступили? Где ее… тело?!

Джои старательно вытер нос и глаза рукавами и прогнусавил:

— Она замяукала таким… басом… а потом разодрала Билли руку до крови, он ее выпустил, но она не убежала, а села на снег, как будто писать, и у нее была кровь немножко… а потом она убежала в дырку под школу. Мы ее звали и мясо ей кидали, но она один раз застонала — и больше не вышла. Онаумерла-а-а!!!

Исполнив долг глашатая, Джои опять разревелся. Джилл топнула ногой от отчаяния.

— Да что ж это такое?! Прекратите реветь, паршивцы! Уморили животное — и меня хотите уморить?

В этот момент в дверях возникли удивленный Джек Браун, Эми и Сэл. Джилл кинулась к ним, словно утопающий — к спасательной шлюпке.

— Господи, какхорошо, что ты пришел, Джек! Понимаешь, они уморили Мисс Мурри…

К хору плакальщиков присоединились два свежих голоса. Джилл махнула рукой на педагогику и вцепилась в рукав Джека.

— Они ее запрягали в санки и придавили, наверное. Она залезла в отдушину в фундаменте… Джек, у нас нет нормального подвала и я не знаю, как ее достать!

— А лом есть? Или топор?

— Топор есть! Ой! А ты хочешь ломать?..

— Солнышко, раз нет подвала, придется отдирать доски, но я сделаю это аккуратно. Эй! Сопливый Осгуд! Покажи мне, где у вас трубы уходят в пол. Джози, как папа?

— Спи-и-и-ит! У-у-у!

— Не плачь. Ребята, пойдемте поможете мне. Джилл, захвати фонарь.

Внизу, в углу раздевалки, трубы скрывались под полом. Удивительно легко и аккуратно Джек приподнял линолеум, осторожно поддел доски у самой стены — и подготовительный класс как по команде перестал всхлипывать, потому как им стало интересно и немножко страшно…

Из дыры в полу тянуло холодом. Джек передал Джилл топор, взял у нее фонарь и уселся на край дыры, а потом и спрыгнул вниз. Ему, разумеется, пришлось пригнуться, чтобы пройти под полом… а через пару минут снизу донесся его негромкий и какой— то странный голос:

— Эй, Джилли… пусть натянут сапожки и прыгают сюда. Здесь сухо, но холодновато. Только пусть не шумят.

— Джек, что там?

— Ничего, что могло бы их огорчить. Давайте быстрее…

Через пять минут — абсолютный рекорд среди подготовительных групп — одиннадцать пятилеток, Джилл Баллард и Мэри Осгуд осторожно спустились под пол родной школы. Сначала в глаза им ударил луч света, а потом невидимый Джек Браун произнес мягким и на удивление нежным голосом:

— Только не шумите, не сопите, не верещите и не трогайте руками. Мы немного волнуемся, да, Мисс Мурри? Мы всех вас очень любим, но сейчас у нас есть дела поважнее.

Свет пополз по сухому песчаному полу… осветил какие-то тряпки… клочки шерсти… вату… нечто вроде гнезда крупной птицы…

Мисс Мурри жмурила янтарные глаза и делала вид, что совершенно не волнуется, хотя полосатый хвост так и метался из стороны в сторону. Кошечка лежала на боку, а возле ее пушистого живота…

Четыре крошечных комочка. Два темных, один рыжий, один светленький. Ритмичные тихие звуки, причмокивание, попискивание на пределе слышимости…

Мисс Мурри стала мамой.

Джилл почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она торопливо вытерла их рукой — и наткнулась на взгляд Джека. Ласковый, доброжелательный, растроганный взгляд. Потом Джек посмотрел на притихших ребят и негромко заявил:

— А теперь давайте все наверх. Мисс Мурри переживает за своих детей. Пусть отдыхает — у нее был трудный денек.

Потом Джек приладил на место оторванные доски и пообещал сделать нормальный люк в полу — на всякий случай. Возле отдушины для молодой матери положили разных вкусностей — и наконец все вернулись в класс. Джилл уселась за свой стол и обвела притихших ребятишек суровым взглядом.

— Скажите мне, сколько раз я просила вас не мучить кошку?

— Ми-ли-ен…

— Вот именно! Миллион, не меньше. Пусть сегодняшний день послужит вам уроком. И посмотрите-ка — Мисс Мурри с легкостью могла поцарапать и искусать вас всех, но терпела до самого конца, потому что она вас любит! А вот вы… кстати, Билли, иди, я посмотрю твою руку.

— Не надо. Мэри залила меня зеленкой, и я нисколечки не плакал. Джилл, я больше не буду, не сердись. Я уже понял, что нельзя мучить животных. Я их вообще-то люблю…

Джилл хлопнула в ладоши:

— Вот и хорошо! А теперь все рисуем! Тема — Мисс Мурри и ее детишки.

— А я забыла, скока их!

— А я не видел их носики! И глазики!

— У них нету глазиков, олух!

— Сам ты олух! Как это — нету глазиков?

— Потому что они рождаются без глазов, а потом они у них режутся!

— Это зубы режутся, а не глазы, во, видала? У меня уже три корневых… не… коренных зуба!

Джилл пресекла дискуссию и рассказала про то, как открываются глазки у котят и щенков, когда они немного вырастают. После этого наступило затишье, нарушаемое только шорохом фломастеров и карандашей, а также сопением Фредди Богарта, который рисовать не умел, но очень любил и потому всегда старался…

Оставив на страже Мэри, Джилл выскользнула в коридор. Джек уже собирался уходить.

— Джек… спасибо тебе.

— Не за что. Это тебе спасибо — за вчерашнее. И извини еще раз за беспокойство.

— Прекрати. Никакого беспокойства. Девочки подружились, им нравится играть друг с другом, а папа… знаешь, я и понятия не имела, что он так здорово обращается с малышами. На моей памяти, он всегда ходил либо с топором, либо с бензопилой…

Джек усмехнулся.

— Говорят, лучшие деды получаются из плохих отцов. У вас очень хорошо. Тепло. Передавай привет своим мужчинам. Сегодня я заберу Эми вовремя.

— Хорошо…

Она стояла у окна и смотрела, как Джек идет по дорожке между двух высоких сугробов, как спускается с холма, оборачивается и вскидывает в приветствии руку.