На крыльях демона

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Остаток дня прошел вспышками. Меня накачали таблетками, и я помнила лишь периоды. Я просыпалась, билась в кровати, чуть не поднимаясь над ней, и только веревки удерживали меня на месте. Я не управляла собой, потом управляла. Мы с существом менялись местами, но я не успевала никого позвать. Я могла прогнать его или ее уйти, когда сильно сосредотачивалась. Но это истощало меня, и я снова засыпала.

Люди приходили и уходили. Время замедлилось. Мама пришла и посидела рядом со мной немного. Она не могла смотреть мне в глаза. Я не знала, был ли причиной стыд, страх или то, что мои глаза принадлежали кому-то другому. Она сказала:

— Проще не становится, — и похлопала мою руку.

И больше ничего. Папа был еще короче. Я видела по его лицу, что совесть грызла его. Я бы обрадовалась, но мне от этого было только печально.

Максимус предложил покормить меня с ложечки на ужин. Я сказала ему, что выплюну в него, как Линда Блэр в «Экзорцисте». Больше он про еду не говорил.

Но Ада, единственная, кого я хотела видеть, не приходила. Я знала, что ей больно, что я напала на нее и ранила. Я все еще не знала, что произошло, но это ужасно, когда тебя атакует твоя же сестра, даже непредсказуемая, как я. И я хотела, чтобы она пришла. Поддержала меня. Рассказала, как все исправит, как заберет меня отсюда, и мне не придется попадать в психбольницу (потому что туда я точно попаду в конце). Но это были бы только слова. Она не сможет помочь. Потому она была в стороне. Было больно видеть меня такой.

Но мне было бы легче, если бы я увидела ее.

Я вздохнула и закрыла глаза. Дождь шел даже ночью. Холод проникал из окон и задерживался в воздухе. Я слышала, как родители говорили, что в комнате холодно, что термостат сломан. Они ничего не понимали.

— Как ты? — спросил Максимус.

Он вернулся в комнату, сел у стола и использовал мой компьютер. Он повернулся на стуле и смотрел на меня.

— А ты как думаешь?

— Хочется кого-то убить?

— Кроме тебя?

Он встал и подошел ко мне, возвышаясь, его рыжий чуб почти задевал потолок.

— Боишься? — спросил я.

Я пронзила его взглядом.

— А ты как думаешь? Я прикована к чертовой кровати.

— Это для твоей безопасности. И для всех. Если мы отпустим тебя…

— Отпустим? Я не животное.

— Отчасти. Ты это знаешь.

Я знала. Я знала, почему прикована. Я знала и была почти благодарна, потому так я не могла ранить тех, кого любила. Я знала, что, как только освобожусь, именно это и сделаю.

— Потерпи ночь, — успокаивающе сказал он. — Завтра все изменится.

— Что будешь делать, когда меня будут уносить люди в белых халатах? Что скажешь? Будешь спрашивать, страшно ли мне? — мой голос задрожал. Я не сдержалась. Существо во мне ожидало момента, я ощущала это. Когда я была испуганна или расстроена, моя защита падала, и существо начинало охотиться. Я начала угадывать его действия. Я хотела предупредить Максимуса, сказать ему отойти от меня. Но часть меня хотела, чтобы он страдал, и я не знала, какая именно часть.

— Как бы ни получилось, Перри, это к лучшему, — сказал он, словно знал. — Тебя сделают новой. Доктора тебе помогут. Они позаботятся о тебе. Тебе будут давать лекарства, это тебя исправит. Да, у психбольниц плохая репутация. Но они скорее помогают, чем вредят, особенно, таким, как ты. Сначала будет страшно, но тебе помогут. Будешь как новенькая.

— Уверен, Макс? — сказал кто-то.

Голос поражал, ведь был знакомым. Волоски на моих руках встали дыбом. Он был низким, насыщенным, глубоким.

И недовольным.

Максимус вздрогнул и повернулся к двери. Он закрывал мне обзор, и я вытянула шею, чтобы увидеть, кто еще в комнате.

Я увидела, что Ада прошла к кровати, глядя на меня и о чем-то предупреждая. А потом Максимус потрясенно сказал:

— Что ты здесь забыл? — и он отодвинулся достаточно, чтобы я увидела Декса на пороге.

Комната медленно кружилась. Я не могла дышать. Глаза расширились и так застыли. Тело напряглось. Сердце сжималось от миллиона эмоций, которые я даже не могла назвать.

Декс. Мой Декс. Мой Декс, разбивший мне сердце. Он был в моей спальне.

Он выглядел старше. Мой разум все еще пытался осознать, но я отмечала детали. Время застыло.

Его плечи казались чуть шире, руки были крепче, это подчеркивала черная футболка, влажный плащ был перекинуть через руку. Я не знала, почему думала, что он похудеет от горя. Наивная. Его лицо тоже было другим. Кольцо в брови пропало, тонкий слой щетины показывал, что он брился каждые пару дней. Ему это шло. Глаза были теми же. Темно-карими, блестящими и невероятно напряженными.

Он не двигался, только стоял там. На лице его удивление сменилось возмущением, а потом гневом, пока он смотрел на меня, воспринимая печальный вид.

А потом он начал действовать. Он ворвался в комнату, дико размахивая руками, дошел до Максимуса и почти достал до его лица. Только Максимус был выше.

— Что это такое? — вопил Декс, дико размахивая руками. — Что ты с ней делаешь?

— А это что такое? Что ты такое? Зачем ты здесь? Тебя не должно быть! — сказал Максимус, не отпрянув.

— Радуйся, что я здесь, — парировал Декс и шагнул ближе.

— Парни! — закричала Ада, стоявшая недалеко от меня. — Все хорошо, я его позвала.

Я потрясенно посмотрела на нее. Она прошептала извинение.

— Зачем было поступать так глупо? — сказал ей Максимус.

— Глупо? — процедила она. — Я не буду сидеть и смотреть, как ты привязываешь мою сестру к кровати, притворяешься, что знаешь, что с ней, а сам собираешься отвезти ее завтра в больницу, откуда она, скорее всего, и не вернется!

Я была тронута верностью сестры и ее боевым духом. Я ощущала, как слезы выступают на глазах, всего было слишком много, а теперь еще и человек, сломавший мою душу, превративший последние несколько месяцев в живой ад, стоял в паре футов от меня.

А потом я ощутила перемену в мозге, словно жуки пролезали под дверь. Что-то решило выбраться сейчас. Я пыталась отогнать тьму, удушающий покров зла. Мои глаза закатились, веки трепетали, пока я собиралась с силами.

— Что с ней? — тихо и сдержанно спросил Декс. Он подошел ближе.

— Я бы держался подальше, сынок, — сказал Максимус, остановив его рукой.

Декс мрачно посмотрел на него и отбросил руку. Он остановился у кровати и присел, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с моим. Я хотела посмотреть на него, но не могла. Я должна была сражаться как можно сильнее, ведь я проигрывала.

— Ей плохо, — рассеянно сказал он.

— Логично, Шерлок, — сказал Максимус.

— Ты заметил, что ее глаза другого цвета?

— О чем ты? Нет, там просто расширены зрачки.

Декс покачал головой.

— Расширены, но цвет вокруг них сейчас карий. У Перри всегда были голубые глаза. Цвета океана в пасмурный день.

Ада охнула.

— Декс прав.

Я ощутила, как он начинает развязывать веревки на моих руках. Не сейчас!

— Декс, не надо, — сказал Максимус за меня. — Она не просто так привязана.

— Она не зверь, — прорычал он, продолжая развязывать их.

Я сдалась. Существо было слишком сильным. В этот раз мне не победить.

Я резко подняла голову.

— Я бы не делала этого на твоем месте.

Он поднял голову, когда развязал последний узел, наши взгляды пересеклись, прожигая друг друга.

— Это я, Перри. Декс.

Я страшно и ядовито улыбнулась.

— Вот именно.

Существо захватило все, было сильнее, чем раньше. Оно бросилось, схватило Декса за футболку и отбросило, как куклу, через всю комнату, и он упал на пол рядом с Адой. Она закричала и помогла Дексу встать на ноги.

Но существо не уходило. Мои ноги бились в веревках, и те порвались. Я вскочила с кровати и рухнула на Декса, когда он попытался встать. Ногти тянулись к его глазам, задели края, оставив кровавые следы. Они с Адой упали на пол, но убить я хотела только его. И никак иначе. Он нужен был существу. Нужна была его смерть. Где-то в глубине души я сама могла этого хотеть.

Я впилась пальцами в его горло и удерживала его, чувствуя, как просто было сжимать, пока не сломается. Его лицо побагровело, глаза были зажмурены, он пытался отцепить мои пальцы. Он не мог. Он быстро задыхался. Я делала это с ним. Я собиралась убить его, я не только увижу это, но мое тело убьет его.

Его глаза открылись, кровь текла из царапин, он посмотрел на меня. Я ощущала столько гнева существа и своего.

Но гнев был только от боли. От боли, которую он причинил, потому что я позволила себе влюбиться в него. Я любила его. Я не могла это отрицать.

Я изо всех сил билась с тьмой перед собой. Я не позволю этому произойти. Не при мне. Я толкалась. На миг ощутила облегчение, но тут Максимус схватил меня за запястье и оттащил от Декса.

Существо завопило, мои ноги отбивались, пока он держал меня над полом.

— Ада, веревку, — приказал он.

Она сидела на коленях рядом с Дексом.

— Оставь его. Веревку, живо!

Ада вскочила и схватила веревки с кровати.

Я пыталась ударить ее ногой по лицу. Я пыталась вырваться из хватки Максимуса, но он крепко, как тисками, сжимал мое корчащееся тело. Пока что. А что будет, если я вырвусь?

Я снова надавила из глубины разума, пытаясь занять свое место. Я представила, что я сильнее. Что я чиста. Что я хорошая. Я представила любовь. Большое сердце, бьющееся с любовью. С любовью к Аде. И она меня любила. Я бросила этим во врага изо всех сил.

И я перестала отбиваться. Я обмякла в руках Максимуса, и Ада быстро, но с опаской, словно я притворялась и хотела резко напасть, начала связывать мои ноги.

— Нет, к кровати, — сказал он и уложил меня там. Ада работала над моими ногами, пока Максимус привязывал руки.

Декс медленно поднялся на ноги, потирая горло и шатаясь. Он прислонился к столбику кровати и пытался перевести дыхание, громко хрипя. Его горло было розовым, можно было различить следы моих пальцев.

Он смотрел на меня, словно я предала его. Я не хотела так его ранить, но что он ожидал? Что я поприветствую его с распростертыми объятиями?

Я не извинялась. Даже во время одержимости я была упрямой.

Когда они закончили меня связывать, Ада нежно коснулась его руки и спросила, не нужен ли ему лед. Он покачал головой, все еще глядя на меня.

Максимус скрестил руки.

— Я тебе говорил. Теперь на твоем лице метка.

Декс скользнул взглядом по царапинам, что все еще были на лице Максимуса.

Он кашлянул.

— Твои тоже оттуда?

— Она напористая.

Декс проворчал.

— Теперь мы похожи.

Максимус рассмеялся. Мне не нравился этот звук. Он не был веселым.

— Не совсем, — он подмигнул Дексу.

Это мне тоже не понравилось. Ада замерла рядом со мной, ее ладонь лежала на моей руке, пока мы смотрели на них, ощущая, как усиливается напряжение в комнате.

— Что это должно означать? — с подозрением спросил Декс.

О нет. У меня было предчувствие. Это ловушка! Я хотела кричать.

Максимус пожал плечами и провел рукой по волосам.

— О, ничего, — сказал он, лениво растягивая слова.

Он прошел к концу кровати и склонился к другому столбику кровати, копируя позу Декса. Он медленно улыбнулся Дексу.

Я открыла рот, но Максимус заговорил быстрее.

— Я не знал, что она — дикая кошка в мешке. О, с тобой она была не такой, да?

Я услышала, как Ада охнула рядом со мной.

— Что? Максимус!

Декс молчал. Он словно не расслышал.

Он вскинул черную бровь.

— Что, прости?

Максимус улыбнулся шире. Его белые зубы вспыхнули на фоне загорелого лица.

— Ты меня слышал. Она бешеная. Хорошо, что я люблю, когда грубо.

И тут я поняла. Ночь с Максимусом была местью Декса и с моей стороны, и с его. Максимус все еще мстил за ситуацию с группой, за девушку, он не переставал думать об этом. Мы переспали, чтобы досадить Дексу.

И тогда Декс ударил Максимуса.

Его темные глаза яростно вспыхнули, когда он с силой ударил Максимуса по челюсти. От этого Максимус отшатнулся к моему столу и компьютеру, который разбился под его крупным телом.

Мы с Адой хором закричали. Декс не успокоился, бросился на него и продолжал бить везде, куда доставал. Он был быстрым и точным.

А потом мои родители оказались в комнате, потрясенно закричали при виде Декса, бьющего рыжеволосого великана, разрушая мою комнату в процессе. А их дочь-демон была прикована к кровати, иначе тоже веселилась бы.

Отец схватил Декса за руки, остановив его.

— Помоги ему! — прошептала я Аде.

Она подбежала к Дексу, влезла между ним и Максимусом, растолкала их руками.

— Хватит! — закричала она. — Это не помогает Перри! Вы не для того здесь. Вспомните.

Она повернулась к Дексу, заставила его перевести взгляд на нее, а не яростно сверлить им Максимуса. Он прикусил губу с силой и кивнул. Он закрыл глаза и расслабился, отец оттащил его в сторону, а мама помогла Максимусу подняться.

— Что вообще происходит? — голос папы загудел в комнате. Он включил злого преподавателя в смеси с итальянцем. Он посмотрел на Декса и ткнул его. — Почему он здесь?

— Пап! — закричала я на него. Я не могла поверить, что он толкнул Декса.

— Я вызвала его, — объяснила Ада, встав рядом с Дексом. — Я подумала, что он поможет.

— Ты вызвала его? — отец указал на него большим пальцем. Декс выпрямился и вскинул голову, но отец выдержал его взгляд. — После того, что ты сделал с моей дочерью, радуйся, что я просто выгоню тебя пинками из дома.

Декс склонил голову на бок.

— А что сделали вы? Ваша дочь привязана к кровати. Ей плохо и становится хуже с каждой минутой.

— Она отправится утром в больницу.

Декс был на дюйм выше моего отца, но казалось, что он стал еще выше, когда шагнул ближе, глядя на отца стальными глазами.

— Если она попадет туда, — убежденно сказал он, — вы ее убьете. Вы не знаете, что там делают.

Отец не двигался.

— О, прости, я не знал, что у тебя есть план.

Декс быстро посмотрел на меня, а потом на него, Аду и мою мать.

— У меня есть план.

— Жаль, что ты не сможешь остаться и рассказать нам о нем, — едко сказал папа. Он прижал ладони к плечам Декса и направил его к двери.

Я не могла дышать. Несмотря на гнев, причиненную им боль, он не мог меня оставить. Он не мог так меня оставить.

Декс остановился у двери, заставив отца резко замереть. Он посмотрел на Максимуса, держащегося за челюсть и зло глядящего на него. Он развернулся и сладко улыбнулся маме с папой.

— Забавно, что вы оба не помните меня, — сказал он с фальшивым удивлением.

Мои родители быстро растерянно переглянулись.

— Мы встречались раньше, — продолжил он, кивнув им. — В Нью-Йорке. Я был тогда юным. У меня была мать-алкоголичка и отличная няня. Она была немного не в себе…

— Мы не знаем, о чем ты, — сказал папа. Я тоже не понимала, о чем говорит Декс. Нью-Йорк? Мои родители там жили?

Но лицо мамы исказилось в ужасном осознании. Это длилось недолго, но я это уловила, и Декс тоже. Он прищурился и улыбнулся, склонившись ближе.

— В восемнадцать я сменил фамилию на мамину. В ее честь. Тогда я был сентиментален. До этого меня звали Деклан О’Ши.

Глаза отца расширились. Он подтолкнул Декса и сказал:

— Тебе нужно уйти отсюда. Сейчас.

— Такая спешка? — спросил Декс, но развернулся сам.

— Я могу вызвать копов, — ответил отец. Мы знали, что он хочет это сделать. Он бы и меня им отдал.

Он выгнал Декса за дверь, тот не успел даже взглянуть на меня. Мама с Максимусом с быстро отекающей челюстью вышли за ними.

Ада осталась в центре комнаты и смотрела туда, где они только что были. Наконец, она посмотрела на меня своими большими глазами. Черт. Что произошло?

— Прости, Перри, — сказала она. — Я не хотела тебе говорить. Я никому не говорила. Я не могла позволить им сделать это с тобой. Я подумала, что Декс поможет, даже если ты его ненавидишь.

— Он сказал, что у него есть план, — медленно сказала я. Было больно говорить, и я уставала с каждой секундой все больше.

— Я не знаю, какой. Но, когда я позвонила ему и объяснила, он сказал, что со всем разберется. Он приехал сюда. Но…

— Он — Деклан О’Ши, — тихо сказала я. Голова повернулась вправо, Ада подошла ближе. — Откуда его знают мама с папой?

— Они сказали, что не знают, — сказала она, глядя в окно. — Думаю, они врали.

— Он там? — спросила я, посмотреть я не могла.

— Ага. Папа дико машет. Похоже, кричит на него.

Она посмотрела на меня.

— Врут они или нет, но папа, конечно, ему не рад. После того, что он сделал с тобой.

— Ада. Я не хочу, чтобы он уезжал, — я невнятно произнесла конец. Я теряла сознание. Я не знала, было ли это от таблеток или последствия вспышки.

— Я тоже. Но он уезжает.

Я слышала, как зашумел снаружи его джип, звук утих. Моя надежда угасла с ним. Декс был здесь всего пару минут, и, несмотря на мои гнев, боль и унижение, его появление наполнило меня храбростью, которую я давно не ощущала. Словно у меня был шанс на борьбу.

Он уехал. Остались только вопросы.

— Когда мама с папой жили в Нью-Йорке? — спросила я из последних сил.

Ада села на кровать.

— Не знаю. Может, когда мама работала моделью? Тебе нужно поспать, Перри. Я буду рядом.

Я кивнула и уснула.