На крючке

13. ДЖЕЙМС

Я везу ее на пристань; к себе домой. Я думал о более публичном свидании, но решил отказаться от этой идею, не желая рисковать тем, что ее отец узнает об этом раньше, чем я буду готов.

Я бы хотел, чтобы он точно знал, кто я такой, прежде чем я выдерну ковер из-под его ног.

К счастью, Ру не стал задавать вопросов, скорее всего, решив, что она для меня что-то быстрое и приятное. Если бы он думал об этом достаточно долго, он бы понял, что у меня никогда не было случайной девушки в офисе, только Мойра, и только когда мне нужна разрядка. Но люди видят мир через свою личную призму, и иногда проще верить в то, что ты считаешь правдой, вместо того, чтобы разбираться в других. В общем, это работает в мою пользу.

Наша встреча с Питером состоится завтра, и у меня практически голова идет кругом от одной мысли о том, что я встречусь с ним лицом к лицу и увижу его взгляд, когда мы скажем ему нет. Он может быть грязным бизнесменом сколько угодно — я уверен, что он преуспел в этой роли за многие годы, — но он не придет на эту территорию и не станет владельцем. Он и так много у меня отнял, я не позволю ему получить и это.

В нос ударил запах ванили.

Венди.

Я заставляю себя усмехнуться, переключая внимание на нее, не желая показывать бурные мысли, проносящиеся в моей голове. Удивительно, но я не чувствую обиды, несмотря на то, что она — ребенок моего врага. На самом деле, если я думаю об этом достаточно долго, в моих внутренностях пробиваются нити чего-то болезненного и сладкого. Я сожалею о том, что ее используют таким образом — как пешку в достижении цели, которая намного больше, чем Венди когда-либо будет.

Но я никогда не упускаю золотую возможность, а она именно такова. Это способ поиграть с моей добычей, прежде чем я покончу с ней.

Питер Майклз не заслуживает быстрой смерти, он заслуживает расплаты.

Осознания того, что у него нет друзей. Нет семьи. Нет гордости. Что у него отняли всё, лишили выбора, а реальность превратили в кошмар.

И тогда я убью его.

Мы въезжаем на пристань, и не успеваю я вытащить ключ из замка зажигания, как Венди уже тянется к двери. Моя рука вырывается, обхватывая ее запястье.

— К чему такая спешка? Сиди спокойно.

Ее глаза расширяются, когда она делает паузу.

— О, я…

Отпустив ее, я выскальзываю из машины, обхожу вокруг и открываю пассажирскую дверь. Всплеск возбуждения вспыхивает во мне, когда я смотрю вниз, ее шоколадные глаза сверкают, когда она улыбается мне, ее лицо на одном уровне с моим пахом. Мы в таком красивом положении. Я протягиваю руку, и она кладет свою ладонь в мою, мои пальцы слегка сжимаются, когда я поднимаю ее с места. Как только она встает, я рывком подталкиваю ее вперед, ее дыхание сбивается, когда она упирается в мою грудь.

— Вы ведь позволите мужчине быть рыцарем, не так ли?

Ее голова слегка наклоняется и прижимается к моей груди, прежде чем она прочищает горло и отступает назад. Она оглядывается по сторонам.

— Мы идём на судно?

Я улыбаюсь.

— Всё ведь в порядке?

Кивнув, она крутит пальцами перед собой.

— Все в порядке, просто… я не очень хорошо себя чувствую на воде.

Моя рука лежит на ее пояснице, и я веду ее к дорожке, мимо других лодок, где у последнего причала стоит моя сорокатрехметровая парусная яхта. Тигровая лилия_{(персонаж из Питера Пэна)}.

— Мы никуда не поплывем на ней, я просто подумал, что мы могли бы поужинать где-нибудь в уединенном месте.

Обхватив ладонью ее талию, я помогаю ей сойти с дорожки на боковую палубу. Обычно я не привожу людей туда, где я живу, и уж точно никогда женщину, но я хочу, чтобы она почувствовала себя особенной. Другой.

— Она твоя? — спрашивает она.

Кивнув, я следую за ней, ощущая мягкость ее черного платья под своей рукой.

— Да.

Парусные яхты прекрасны по целому ряду причин. Роскошные, удобные, а главное — очень мобильные, что позволяет мне при необходимости сбежать на одной из моих многочисленных яхт по всему миру.

Она оглядывает гостиную, кремовая мебель прекрасно сочетается с полами из вишневого дерева.

— Ты здесь живешь?

У меня сжимается живот, когда я наблюдаю за тем, как она все это воспринимает.

— Да.

— Она прекрасна.

Тепло струится по моей груди. Я подхожу к ней сзади.

— Ты прекрасна.

Она кружится, и я подхожу ближе, наслаждаясь тем, как ее тело пунцово краснеет каждый раз, когда я это делаю.

— Ты хочешь экскурсию сейчас или позже?

— Хм, — она наклоняет голову в одну сторону, и я сопротивляюсь желанию наклониться и провести губами по ее коже. — Думаю, сначала ужин, а потом экскурсия.

Кивнув, я веду ее на солнечную палубу, где я попросил своего постоянного члена команды, Сми, накрыть на стол. Я улыбаюсь, довольный результатом его работы. Фонари на патио натянуты, создавая романтический свет, белая скатерть и тарелки расставлены на круглом столе, окруженном U-образными мягкими скамейками; шампанское охлаждается в центре.

— Ух ты, как здесь великолепно, — вздохнула она. — Это джакузи?

Я отодвигаю ее стул, чтобы она села, а после иду к моей стороне стола.

— Да. Мы можем залезть в нее, если хочешь.

Сев напротив нее, я откупориваю шампанское и наливаю нам обоим по бокалу, не обращая внимания на то, как тянет грудь при виде ее в окружении розовых и фиолетовых оттенков заката. Я не лгал, когда говорил ей, что она прекрасна. Она такая и есть.

До боли.

— Надеюсь, лосось подойдёт? — спрашиваю я.

Взглянув на еду, она кивает, поднимая вилку.

— Всё замечательно.

Она молчит, пока ест, и я разглядываю ее, мой член растет с каждым маленьким кусочком, который она кладет в рот, ее глаза закрываются, когда она стонет от вкуса. Мы оба доедаем свою еду, светская беседа и ветерок от воды — единственное, что составляет нам компанию.

Сми_{(персонаж из Питера Пэна, боцман капитана Крюка)} молча подходит, чтобы убрать наши тарелки, заставляя Венди подпрыгнуть на своем стуле.

— О Боже, я не знала, что здесь есть кто-то еще.

Я ухмыляюсь.

— Это Сми. Мой первый помощник, так скажем.

Он улыбается, его каштановые волосы подпрыгивают под его нелепой красной шапочкой, когда он наклоняет голову.

— Очень приятно, мисс.

— Первый помощник, — она хихикает. — Как пират? Это делает тебя капитаном?

Забава проникает в мою грудь, и я сажусь вперед.

— Вообще-то, да. Я управляю каждым судном, на котором нахожусь. Я буду более чем счастлив показать тебе.

Она опускает голову, ее щеки окрашиваются в розовый цвет.

Солнце уже давно село, луна отбрасывает призрачный отблеск на воду, и я жду, пока Сми уберет наши тарелки и уйдет внутрь, прежде чем заговорить.

— Ты прекрасно выглядишь в лунном свете, дорогая.

Сделав глоток своего напитка, она смеется.

— Ты действительно что-то совсем другое, ты знаешь это?

Я подношу фужер с шампанским к губам, позволяя немного шипучей жидкости поколоться на языке, прежде чем проглотить.

— По сравнению с чем?

Она наклоняет голову.

— Ну… я не уверена. Наверное, со всеми остальными мужчинами.

— И это плохо?

— Нет, совсем нет, — она улыбается.

Это великолепная улыбка, но она не озаряет ее лицо, и раздражение закрадывается в мои внутренности, когда я понимаю, что она внезапно разыгрывает спектакль. Возможно, я использую ее как реквизит — временную игрушку — но мне не нравится, когда о вещах, которые я считаю своими, не заботятся в моем присутствии. И именно такой она и является, пока я не решу иначе; моей.

— Не делай этого.

— Что не делать?

— Не устраивай шоу. Не здесь. Не со мной.

Она покачала головой, положив вилку на тарелку.

— Тогда могу я быть честной?

— Я надеюсь, что ты никогда не станешь вести себя иначе.

— Я не знаю, как вести себя рядом с тобой. Я не могу понять, действительно ли ты пытаешься узнать меня получше, или… пытаешься ли ты произвести на меня впечатление, или что-то в этом роде.

Мои брови поднимаются.

— А что, если я пытаюсь произвести на тебя впечатление?

Ее губы подергиваются.

— Тогда это не работает.

— То есть так? — мои брови поднимаются, и я опускаю фужер с шампанским, наклоняясь к ней. — Ну тогда, что могло бы произвести на тебя впечатление?

Она ухмыляется.

— Если я должна тебе рассказать, то это не очень впечатляет, не так ли?

Смех бурлит в моей груди, но я сдерживаю его, моя рука поднимается, чтобы потереть пушок на подбородке.

— Я хочу узнать о тебе, — говорит она.

Мой желудок переворачивается от ее слов. Я разжимаю руки и оглядываюсь по сторонам.

— Жаль разочаровывать, но это я, дорогая.

Она качает головой, кладет салфетку на стол, затем встает и подходит ко мне. А затем она опускается прямо мне на колени. Мои руки тут же опускаются на ее бедра, удивление мелькает во мне от ее смелости. Этого я не ожидал.

— Нет, — шепчет она, ее лицо в нескольких сантиметрах от моего. Мой живот напрягается, я впервые замечаю янтарные блики в темно-карих глазах. — Это то, что у тебя есть, — продолжает она. — Я хочу знать, что здесь.

Ее рука прижимается к моей груди.

Мое сердце бьется о грудную клетку, надеясь, что она не чувствует его через мою кожу — не желая признаваться даже себе, что то, что она делает, влияет на меня.

Но это так.

Перемещая руку к ее щеке, я прижимаю большой палец к ее нижней губе. Она тяжело дышит, ее грудь прижимается к моей с каждым выдохом. Мы смотрим друг другу в глаза, и в моем нутре зарождается тревожное чувство. Оно новое и нежеланное, и я не знаю, как его контролировать, поэтому я делаю единственное, что могу придумать, чтобы заглушить его.

Я наклоняюсь и целую ее.