На страже мира

Глава 2

У моих ног медленно раскручивался здоровенный рулон искусственного шелка, его конец исчезал в мраморном полу. Чудовище из принципа погавкала на него минут пять, пока ей не надоело, а затем отправилась исследовать просторы бальной комнаты. Обнюхав углы, она нашла себе уютное местечко и улеглась отдыхать.

Больше всего на свете я сейчас хотела бы составить ей компанию — не на полу, конечно, а в своей мягкой постели. Создание бальной залы вытянуло из меня все силы, и теперь я чувствовала себя как после пробежки в несколько миль. Будь у меня выбор, я бы вздремнула сразу же после ухода Арбитра, но времени до саммита оставалось в обрез. Джордж задумал начать его через 48 часов и поэтому, вместо сна, я стянула у Калдении баночку лимонада для поддержания бодрости, запрыгнула в машину и отправилась под дождем арендовать грузовик.

Потом я вела этот грузовик целых два часа до Остина, к самому крупному магазину тканей в штате. Там я купила огромный рулон искусственного шелка и еще один с хлопком. Это стоило мне трети моего денежного фонда на черный день. Потом я остановилась в ландшафтном центре и закупилась камнем. Мне помогли загрузить его, а когда я вернулась, то просто свалила его на заднем дворе, где отель быстро его поглотил.

Теперь я героически держалась на ногах, пока гостиница продолжала дюйм за дюймом поглощать шелк.

— Ну вот. Хоть какой-то прогресс.

Я повернулась к Калдении, стоящей в дверном проеме.

— Ваше Изящество.

Пожилая дама медленно прошла в комнату. Ее взгляд скользнул по мраморному полу, колоннам и парящему белому потолку с золотыми завитушками.

— По какому случаю?

— Мы принимаем дипломатический саммит.

Резко развернувшись, она полоснула меня взглядом.

— Дорогая, не дразни меня.

— Этот рулон искусственного шелка обошелся мне в шесть долларов за ярд, — пожаловалась я ей. — А после покупки еды, я и вовсе окажусь на мели.

Калдения моргнула.

— Кто в нем будет участвовать?

— Святая Анократия в лице Дома Крар, Сокрушительная Орда и Торговцы из Баха-чар. Они явятся сюда на арбитраж, и, вероятно, попытаются перебить друг друга, едва переступив порог.

Глаза Калдении распахнулись в изумлении.

— Ты, правда, так считаешь? Это просто восхитительно!

Как будто она могла считать иначе.

— Расскажи мне план.

Я вздохнула и указала на восточную стену. На ней, западной и южной стенах комнаты я сделала балконы. Каждый из них был расположен далеко от другого, слишком далеко для прыжков и слишком высоко, чтобы спрыгнуть без повреждений.

— Комнаты отрокаров будут там. Они возносят молитвы рассвету, поэтому им необходимо видеть утреннее солнце.

Я развернулась и указала на противоположную стену.

— Вампиры будут там. Их время молитв начинается после заката, так что они на западе.-

Затем я повернулась к северной стене. — Торговцы остановятся там. Они лесные создания, предпочитающие тенистые комнаты и приглушенный свет. У всех будут свои отдельные лестницы. Войти в чужие покои будет невозможно. Гостиница этого не позволит.

Я показала на юг, где длинные окна разделяли стену на секции.

— А здесь я планирую поставить стол для проведения переговоров.

— Отличное расположение, — похвалила Калдения, — но почему именно розовый мрамор? — Она указала на потолок. — Розовый мрамор, белый потолок, золотистые оттенки… При электрическом освещении все погрузится в отвратительный оранжевый свет.

— У меня был всего один шанс произвести впечатление на Арбитра. Пришлось импровизировать.

Калдения вскинула бровь.

— Я видела этот зал однажды в кино, — пояснила я. — Было легко его представить.

— Это был фильм для взрослых?

— Там был говорящий подсвечник, который дружил со сварливыми часами.

— Понятно. Как насчет бального зала в гостинице твоих родителей?

Я покачала головой. Я досконально помнила каждую деталь, но когда думала о воссоздании зала, мое сердце болезненно сжималось. Я вздохнула.

— Я могу сделать его абсолютно белым, если вам так покажется лучше.

Калдения сощурила глаза.

— Значит, цвет может быть другим?

— Конечно.

— В таком случае, никакого белого. Белый — самый безопасный выбор. Кроме того, если мне не изменяет память, Дом Крар строит свои замки из серого камня, а ты ведь не хочешь отдавать кому-то предпочтение.

— Отрокары любят сочные цвета и богатое убранство, — сказала я. — Обычно они предпочитают красный и зеленый.

— Так что надо найти баланс между этими двумя. Голубой — успокаивающий цвет, который большинство видов считают приемлемым для размышлений. Почему бы не использовать бирюзовый оттенок?

Я сконцентрировалась. Мраморные колонны послушно изменили оттенок,

— Чуть серее, чуть темнее, еще немного… Теперь можно сделать прожилки чуть более светлого оттенка? И окаймить золотым… Идеально.

Вынуждена признать, колонны и правда, выглядели безупречно.

— Давай-ка снимем сусальное золото, — сказала Калдения. — Элегантность не бывает напоказ, нет ничего более мещанского, чем покрыть все вокруг золотом. Это просто кричит о богатстве и отсутствии вкуса, что возмущает крестьян. Дворец должен излучать власть и великолепие. Вызывать изумление при входе. Я обнаружила, что восхищение снижает риск восстаний.

Я очень сомневаюсь, что возникнут какие-либо восстания, но если это предотвратит резню, то я двумя руками за.

— Все хорошо в меру, в том числе и золото, — продолжила Калдения. — Я не рассказывала тебе о Каи Па? Это водный мир. Вся планета покрыта океаном, а население живет на огромных искусственных плавучих островах. Просто поразительно, сколько людей может разместиться на нескольких квадратных милях. Каждая из них управляется вельможей, разбогатевшим на торговле медикаментами и добыче ископаемых под водой. Пространство — это роскошь, поэтому естественно, что эти идиоты строят себе вычурные дворцы. Мне надо было посетить мероприятие на одном из тех уродств. У них там подводные леса водорослей, вообще-то, очень красивые, если тебе нравятся такие вещи. Все стены дворца были покрыты позолоченными водорослями. Не было свободного места на стенах или потолке, где не было бы какого-нибудь завитка, позолоченного цветка или украшения другого безвкусного оттенка, типа алого. И между водорослями — портреты хозяина и его семьи, с драгоценными камнями вместо глаз.

— Драгоценными камнями?

Калдения замолчала и взглянула на меня.

— Драгоценными камнями, Дина. Выглядело это ужасающе. Уже после десяти минут там у меня создалось ощущение, что мои глаза атакует межгалактический дредноут. Мне было физически больно.

— Некоторые живут, просто чтобы доказывать другим, что они богаче.

— Верно. Я продержалась один день и, когда уезжала, хозяин посмел заявить, что я оскорбила его семью. Я бы отравила всех их, но не могла и секунды больше там оставаться.

Ее Изящество вскинула руки.

— Это твоя бальная зала, дорогая. Твое место. Сердце твоего дворца. Нет ничего невозможного, как говорится. Откинь условности. Забудь дворцы своего мира. Забудь отель родителей или любой другой. Используй свое воображение и сделай свой собственный. Сделай его великолепным.

Нет ничего невозможного… Я закрыла глаза и открыла душу. Отель задвигался вокруг меня, отвечая магией. Моя мощь заструилась из меня, и я дала ей расшириться, вырасти и распуститься как цветку.

— Дина… — ошеломленно пробормотала Калдения.

Я открыла глаза. Исчез розовый мрамор, исчезли сусальное золото и хрустальные люстры. Только три окна на северной стене остались. Великолепное ночное небо раскинулось по темным стенам и потолку, бесконечное и прекрасное, со светлым налетом лавандового, зеленого и синего цветов, создающих паутину туманностей, пестрящих мелкими искрами звезд. Это было небо, зовущее космических пиратов на их корабли.

Длинная лоза обвивала бирюзовые колонны, поддерживающие балконы, а изящные стеклянные цветы сияли белым и желтым светом. Пол из полированного белого мрамора был выложен искусной мозаикой двенадцати оттенков — от индиго и черного до неоново-голубого и золотистого, тянущихся к центру, где стилизованное изображение Гертруды Хант, окаймленное рисунком моей метлы, украшало пол.

Я посмотрела вверх. На потолке выросли три гигантских светильника, каждый из сложных созвездий сияющих сфер, которые заливали зал светом. Я улыбнулась.

— Вот это то, что внушает трепет, — спокойно заявила Калдения.

Магия зазвенела у меня в голове. Я открыла глаза. Десять минут первого. Немного рановато для саммита, который, предположительно, должен начаться завтра вечером.

Я спустила ноги с кровати. Я поспала всего час. Голова была слишком тяжелой, чтобы шея могла ее удержать. Не помню, когда в последний раз так упорно работала. Я все еще не была уверена в глубине ямы для отрокаров. Была своего рода священная пропорция между глубиной «ямы» и высотой круглых мягких диванов вокруг нее.

Я просмотрела свои справочники и сделала ямы по указанным размерам, но шестое чувство говорило мне, что высота была не та. Или они просто были не такими, как надо, так что я провела последние полчаса своего дня то поднимая, то опуская самодельные диваны, до того как заставить отель сделать их из камня. Это будет стоить того.

Еще один магический сигнал, похожий на водную рябь. Кто-то стоял у дороги, около территории гостиницы, вежливо ожидая приглашения войти.

Поднявшись, я облачилась в одежду владельца гостиницы. Простой серый балахон с капюшоном, который скрывал меня с головы до пят. Чудовище, которая лежала на своем месте около кровати, подняла голову и сонно залаяла. Я посмотрела в окно. Темная фигура стояла перед границей, сливаясь с темной тенью дуба. Он был слишком высок для человека. Возможно, даже на несколько дюймов выше, чем Шон.

Тьфу.

Я взяла метлу и вышла из спальни, зашагав по длинному коридору к главной лестнице. Чудовище потрусила следом за мной. За последние несколько часов архитектура гостиницы так сильно изменилась, что теперь мой путь к входной двери стал в два раза длиннее.

Пол холодил босые ноги. Продолжал идти дождь, и мы с гостиницей сошлись на комфортных двадцати градусах внутри, но, как и в любом доме, где-то было теплее, а где-то прохладнее, и я пожалела, что не надела носки.

С чего я вообще подумала о Шоне Эвансе?

Шон был альфа-оборотнем. Его родители сбежали с собственной разрушающейся планеты и прибыли на Землю, где, скрываясь, построили новую жизнь, родили и вырастили Шона. Земля служила пристанищем для многих путешественников из Великого Нечто. Вселенная, со всеми своими планетами, измерениями и временами нуждалась в центральном пункте и нейтральной территории для встреч, дел или просто для остановки по пути куда-либо еще.

Земля была таковым пунктом тысячи лет, в то время как ее местное население жило в неведении, не зная странных существ, которые иногда тайно посещали планету. Вот почему существовали отели и владельцы отелей, такие, как я. У нас было два дела: охранять своих гостей и скрывать их. Мы держали нейтралитет и ни во что не вмешивались. Шон Эванс вошел в мою жизнь тогда, когда я решила отбросить осторожность и вмешалась в очень опасную ситуацию.

Глядя назад, это, возможно, было глупо, но я ни о чем не жалела. Вместе с Шоном и Арландом, мы спасли мой городок от межгалактического убийцы. Арланду удалось отомстить за убийство в качестве бонуса, а Шон узнал всю правду: он был не земным мутантом, как говорили ему родители, а результатом военной генетической программы выведения вида с другой планеты.

Все оборотни были солдатами, созданными защищаться от вторжения на их планету превосходящих по численности сил, но Шон был особым вариантом альфа-самца. Больше, быстрее, сильнее, воин особого назначения. Генетическое программирование, должно быть, сыграло свою роль, потому что он и здесь, на Земле, стал солдатом, вот только никак не мог найти место, где бы он ощутил себя своим.

А потом мы встретились, и я подумала, что между нами что-то есть. Я лишь пыталась выдать желаемое за действительное. У нас что-то начиналось, но, как только он взглянул на вселенную вне этой планеты, все было кончено. Оборотни разрушили собственную планету, чтобы не сдать ее врагу, и он теперь не мог вернуться «домой», но звезды все же звали его.

Из-за меня он был должен старому оборотню услугу, и как только с опасностью здесь было покончено, Шон ушел, чтобы отплатить долг. Я знала, что такое притяжение звезд. Я сама была такой недолго. Когда он прошел сквозь портал на залитые солнцем улицы Баха-чар, какая-то часть меня поняла, что он не скоро вернется, но я все же надеялась, что, возможно, через месяц-два увижу его. Прошло почти полгода. Шон не вернулся.

Я решила выкинуть его из головы и, по большей части, у меня это получилось, но иногда он просто всплывал в моих мыслях. Я глядела на беседку, вспоминая, как он подпрыгнул на три фута вверх, когда я ее подвинула, и улыбалась. Или вспоминала его голос. Или то, что я чувствовала, когда он меня целовал.

— Я ничего не могу сделать, — я посмотрела на Чудовище, — это пройдет. Просто нужно время.

Если у нее и было какое-то мнение на счет моих невольных страданий, то она оставила его при себе.

Я открыла парадную дверь и прошлась по траве к темной фигуре, ждущей меня у дуба. Он стоял, завернутый в накидку. Сверху, когда я смотрела на него из дома, он казался высоким, но сейчас просто возвышался надо мной как башня, шесть футов пять дюймов минимум. Мне пришлось запрокинуть голову. Чудовище низко зарычала.

Темная фигура подняла левую руку, пальцами вверх.

— Зимнего солнца.

Его голос был жестким, но дикция безупречна. Какой бы переводчик он не использовал, работал тот идеально.

Отрокар.

— И вам зимнего солнца. — Зимнее солнце было мягким, ласковым светилом. — Добро пожаловать.

Мы прошли к входной двери, и я впустила его внутрь.

Он скинул плащ. Я уже видела отрокаров раньше. Они частенько наведывались к отцу в отель. Но вот этот, стоящий здесь в моем небольшом холле, ощущался совсем по-другому.

У него были широкие плечи и, несмотря на рост, беспечная поза. Темно-коричневая броня из сплетенных кожаных полосок покрывала все тело. Темные пластины с черными и красными рисунками-узорами, которые могли быть только животного происхождения, защищали его плечи, бедра и голени. Те же пластины были на груди — хитинные вкрапления на сложных завитушках золотистого металла выдавали присутствие высокотехнологичной электроники.

На его талии сидел пояс с карманами, на нем же висели мелкие металлические и костяные талисманы. Отрокары отлично чувствовали себя в космосе, и его броня была создана для идеальной защиты и, в то же время, движения и гибкости при борьбе внутри космического корабля. У него не было другого оружия, кроме короткого меча или длинного ножа, который висел в ножнах на правом бедре. Со спины он мог сойти за очень высокого индейца, но его лицо все выдавало — это был тот же первичный ген, который родил нас и вампиров, но он явно был выращен на другой планете. Отрокары развились в мире палящего солнца и бесконечных равнин. Они охотились стаями и загоняли свою жертву до смерти.

Черты его лица были острее, чем у землян, словно его вырезали ножом из куска глины; его темно-бронзовая кожа была груба, пропорции черт были слегка скошены, придавая ему опасный и хищный вид. Его челюсть была треугольной формы, а нос — узким; а когда он говорил, то мелькали острые зубы. Его короткие волосы были похожи на лошадиную гриву, и казались черными, пока не попадали на свет, от которого сияли темно-красным хищным оттенком, почти рубиново-кровавым. Его глаза под густыми бровями были поразительно прозрачного зеленого света…

Мы уставились друг на друга. У моих ног басом рычала Чудовище. Ей явно не нравился его запах. Отрокар взглянул на нее оценивающим взглядом. Он выглядел так, словно ожидал нападения в любой момент и хотел удостовериться, что успеет вытащить свой нож и разрезать врага на узкие полоски.

— Чем могу помочь? — Хватит пялиться на мою собаку, пожалуйста.

— Меня зовут Дагоркун. — Отрокар поднял руку. С нее на кожаном шнурке свисал золотой медальон, усеянный драгоценными камнями. Стилизованное солнце с острыми лучами, символ Хана, предводителя Орды.

Я уважительно кивнула.

— Мое почтение.

— Я здесь от моих людей для осмотра предоставленных комнат.

— Очень хорошо. Хотите чаю?

Он моргнул.

— Да.

— Одну минутку. — Я направилась на кухню. Некоторые вещи во вселенной были неизменны. Два плюс два не обязательно равнялось четырем, зато каждый основанный на воде вид в какой-то момент кипятил воду и бросал в нее какие-нибудь растения.

Дагоркун последовал за мной. Я достала две кружки из шкафчика, на одной из них была нарисована земляника, а на другой маленькая черная кошка, налила в них кипятка и положила по пакетику чая. Дагоркун наблюдал за мной, как ястреб. Видимо, он ожидал, что его отравят.

— Вы впервые на Земле?

Он молчал, очевидно, обдумывая, стоит ли отвечать правду.

— Да.

— Теперь вы являетесь моим гостем. Ваша безопасность — моя главная задача. — Я достала чайные пакетики, открыла сахарницу, сделанную из толстого синего стекла, и добавила ложку сахара в чай. — Ни моя собака, ни гостиница не причинят вам боли, если вы не попытаетесь навредить другому гостю.

— Вампиры хвалят вас, — сказал Дагоркун.

Я продолжала класть сахар в чашку. Одна, две…

— Да, но это не значит, что я буду относиться к ним иначе, чем к вам. Я — нейтральная сторона.

Три… Четыре должно хватить. Он выглядел как житель севера. У южных отрокаров кожа была чуть более зеленого оттенка. Я предложила ему кружку. Он взял ее с осторожностью.

— А что, если вы вдруг перестанете соблюдать нейтралитет?

— Рейтинг моей гостиницы будет снижен. Всем будет известно, что это место небезопасно для пребывания. Гости бы перестали посещать нас, а без посетителей сила гостиницы иссякнет, отель впадет в бездействие и умрет.

— А ведьма?

— Какая ведьма?

— Старая ведьма, которая живет с вами.

Большинство людей посчитало бы слово «ведьма» оскорблением, но для отрокаров ведьма была тем, кто обладал огромной темной властью. Он просто оказывал Ее Изяществу заслуженное почтение.

— Калдения не будет вмешиваться в мирные переговоры. Гостиница и я — единственная причина, по которой она еще жива. Она сделает все, чтобы не подвергать нас опасности.

Дагоркун задумался, поднес кружку к губам и отхлебнул. Его глаза загорелись.

— Вкусно.

— Посмотрим комнаты?

Он кивнул. Я провела его через гостиную к простому коридору. Он идеально сочетался с парадной дома: деревянные полы и простые бежевые стены. И портрет моих родителей прямо в центре, в небольшом углублении, прямо на пути от двери. Я перенесла его как раз на такой случай. Дагоркун глянул на них. Я изучала его лицо. Никакой реакции.

Однажды кто-нибудь пройдет сквозь эту дверь, увидит моих родителей и узнает их. И когда это случится, я буду готова. Мне просто нужен маленький след, крупица, хоть капелька информации, которая покажет мне, где их искать. И я не остановлюсь, пока не найду их.

Мы свернули направо, прошли несколько футов к другой обычной двери и вошли в нее. Дагоркун остановился. Изогнутая лестница из темного дерева вела наверх, ее перила были украшены резным животными: длинноногие трехрогие олени, каиры — волкообразные хищники, гигантский покрытый броней гаруз, похожий на трехрогого носорога на стероидах… Я прошлась прямо по геральдическому списку отрокаров в традиционном порядке. Легкие светильники, имитирующие факелы, сияли в своих подставках на темных стенах с прожилками красного и золотого. Цветные знамена Сокрушительной Орды висели между ними.

— Лестница соответствует вашим ожиданиям? — спросила я.

— Она сгодится, — осторожно ответил Дагоркун.

— Прошу, — я указала на лестницу.

Он начал подниматься по ступеням. Будем надеяться, что ямы все-таки достаточно глубоки для них.

Двадцать минут спустя мы убедились, что у ям идеальные пропорции, шелковые подушки нужной мягкости и правильных цветов, арочные окна должным образом украшены, а вид на сад (ухищрения с пространством которого заставили бы целый институт физиков-теоретиков молить о пощаде) был вполне приемлем. Сад виднелся из каждой гостевой комнаты, построенной к саммиту, что должно было быть невозможным, но я никогда не парилась насчет законов физики. Если они вздумают выпрыгнуть из окон, то приземлятся у меня в саду за домом, а не вблизи дороги на виду у всего района. Не то, чтобы я собиралась позволить кому-то покинуть гостиницу без моего ведома.

К концу осмотра комнаты Дагоркун окончательно расслабился и перестал проверять каждый угол на скрытых там убийц. Мы почти вернулись в зал, когда гостиница зазвенела. Я вовремя успела посмотреть в окно, чтобы мельком заметить красную вспышку. О, нет.

— Кажется, у нас гости, — сказала я, — прошу прощения.

Я прошла к парадной двери и открыла ее. Массивная фигура заполнила проем: широкоплечий и одетый в черную, с прожилками кроваво-красного, броню, он выглядел настоящим гигантом. Его светлые волосы были откинуты на спину, словно львиная грива. Его лицо, мужское, с огромной квадратной челюстью, было настолько красиво, что дух захватывало.

— Миледи Дина, — его голос был глубок и звучен, таким можно перекрыть рев битвы, ему это подходило, ведь он был Маршалом Дома Крар, которому частенько приходилось раздавать приказы в самом сердце боя.

— Лорд Арланд, — сказала я, — проходите.

Арланд прошел внутрь и увидел Дагоркуна. Оба застыли как вкопанные.

— Здравствуй, Арланд, — процедил Дагоркун. И никаких тебе солнечных приветствий.

— Здравствуй, Дагоркун, — ответил Арланд.

Вампир и отрокар впились взглядом друг в друга. Одна минута. Другая. Если они продолжат, то вскоре загорится пол.

Я вздохнула.

— Не хотите чаю?

Вампир с отрокаром сверлили друг друга взглядами поверх чайных чашек. Арланд был сложен, словно саблезубый тигр: огромный, могучий и сильный. Дагоркун был выше его на пару дюймов, и, хотя его телосложение не было таким же массивным, мышечной массы в нем тоже хватало. Ни один из них не выказывал озабоченности. Они просто сидели как порядочные, пили чай и пытались прикончить друг друга силой мысли.

— Как отец? — поинтересовался Арланд беспечным голосом.

— Хан — отлично, — ответил Дагоркун, — Как леди Илемина?

— И у нее все хорошо.

— Рад слышать. Она присоединится к нам?

Арланд приподнял густые брови.

— Нет, она решает другие вопросы. А что, Хан почтит нас своим присутствием?

— У Хана так же много обязанностей, — проговорил Дагоркун, — Он высылает Ханум вместо себя.

Выходит, мать Арланда не приедет, зато явится родительница Дагоркуна. Справочник Ведущих Держав, который обошелся мне этим летом в целое состояние, называл леди Илемину «Наставницей дома Крар», а на последующих двух страницах ее титулов и наград встречались слова вроде «Палача» и «Верховной хищницы». Перечень титулов Ханум был примерно того же объема, сверкая перлами типа «Хребтолом» и «Потрошитель». С таким раскладом, я была рада, что здесь будет лишь одна из них.

И их сыновья, сидящие сейчас друг напротив друга, попивающие чай, и желающие отбросить все условности и просто оторвать друг другу головы, уже сильно напрягали. Я наконец осознала полную мощь беспорядка, в который вляпалась. С каждой стороны будет еще по двенадцать персон, и сдерживать их агрессию будет почти невозможно. Вот почему Калдения так обрадовалась этим мирным переговорам. Мое воображение нарисовало огромную потасовку в бальной зале и Ее Изящество, тихо умыкающую чье-то кровавое тело.

— Ханум? — закашлялся Арланд. Должно быть, чай попал не в то горло.

— Тебе нездоровится? — поинтересовался Дагоркун.

— Здоров, как Крар, — отрезал Арланд.

— Какое облегчение. Было бы обидно, если бы из-за болезни было испорчено празднество, которое я запланировал после того, как отправлю тебя к праотцам.

— Неужели? — Арланд сузил глаза. — Я-то думал, моя слабость от болезни была бы благословением, ведь только так тебя хватило бы на подобный подвиг. Это должна быть очень тяжелая болезнь, но боюсь, даже так твои шансы на победу были бы весьма туманны.

Отрокар прищелкнул языком.

— Какая завышенная самооценка, Маршал.

— Терпеть не могу ложную скромность.

— Может быть, проверим эту теорию? — предложил Дагоркун.

Ладно, поболтали и хватит.

— Я рада, что комнаты пришлись вам по душе, Под — Хан. К сожалению, я должна попросить вас об отъезде, чтобы лорд Арланд мог осмотреть комнаты для своих людей.

Глаза Дагоркуна сузились.

— А если я настою на том, чтобы остаться?

Тонкие, ярко-голубые трещинки испещрили древко моей метлы. Пол перед Дагоркуном изменился, заволновавшись словно море.

— Тогда я запечатаю ваше тело в дерево, и вы сможете разве что дышать и украшать собой газон.

Дагоркун моргнул.

— Этот саммит для меня очень важен, — пояснила я.

Стена позади меня заскрипела, когда гостиница нависла над Дагоркуном, отзываясь на тон моего голоса. Рука отрокара потянулась к ножу.

Я махнула пальцами, и стена вернулась в свое нормальное состояние.

— Я никому и ничему не позволю помешать мирным переговорам в моих владениях.

Арланд поставил чашку на стол.

— Тебе стоит ее проверить, Дагоркун. Не может быть, чтобы она была такой могущественной.

Я ткнула в его сторону рукоятью метлы. Вампир усмехнулся, сверкнув клыками.

— Понятно, — Дагоркун поднялся, — Спасибо за чай, Хозяйка Гостиницы.

Укрепив пол, я провела его до двери, где он натянул свой балахон и вышел в ночь. Я подождала, пока гостиница не известила об его отбытии, и вернулась к Арланду.

— Между нами давнее соперничество, — произнес он. — Не стоит нас в этом винить. Отрокары — настоящие варвары. Знаешь, как у них становятся Ханом? Думаешь, в результате должного воспитания — сын правителя узнает у отца тонкости государственной политики, обучается у лучших учителей, набирается опыта у талантливых генералов на поле боя, строит союзы, пока, наконец, не занимает свое законное место, опираясь на свое могущество? Как бы не так. Они его выбирают. Вся армия собирается и голосует. — Вампир развел руками. — Это идиотизм.

Само собой, что может быть лучше потомственной аристократии. Она-то работает без сучка, без задоринки. Какая глупость с их стороны пытаться назвать это демократией. Интересно, что бы он сказал, если бы я напомнила ему, что США являются республикой?

— Осмотрим комнаты?

— С огромным удовольствием.

Арланд поднялся, и я повела его по коридору, свернув в этот раз налево. Холл привел нас к парадной лестнице из бледно-серого камня. Со стен свисали алые знамена Святой Космической Анократии, освещенные изящными стеклянными орнаментами, сияющими мягким, приглушенным светом.

Арланд вскинул брови.

— Совсем как дома.

Прекрасно. Мы направились к лестнице.

— Шесть месяцев назад Дом Крар желал войны, — сказала я. — Теперь вы состоите в Конфликте Нексуса? Что случилось?

Арланд поморщился.

— Дом Миир случился. Происходящее на Нексусе — это не война, это ад. Она длится почти десятилетие, а это слишком долго для любого Дома. После года в этой войне, Святая Анократия разделила Дома на семь Порядков, дабы разделить бремя конфликта. Каждый Порядок берет ответственность за Нексус на год. Дом Крар является Домом Первого Порядка. Мы уже воевали на Нексусе пять лет назад и не ожидали так скоро туда вернуться.

Каждый раз перед словом «Нексус» он делал паузу, словно хотел заменить его на «ад», в полном смысле этого слова. Пять стандартных лет назад он уже был опытным рыцарем. Там должен был быть настоящий ужас, если воспоминания о планете до сих пор его преследовали.

Лестница упиралась в каменную арку. Стены здесь поднимались на головокружительную высоту, а с потолка свисало кроваво-красное знамя Святой Анократии, украшенное Святыми Клыками и восьмиконечной серебряной звездой. Звезда, знаменующая собой успехи вампиров в покорении межзвездного пространства, была не ниже и не выше стилизованных клыков, а прямо между ними. Символизм был ясен: Святая Анократия укусит галактику своими клыками и проглотит ее. Не говоря ни слова, Арланд опустился на одно колено и склонил голову. Он прикрыл на секунду глаза, а затем встал, будто броня на нем была легкой, как шелк. Мы прошли сквозь арку.

— Два месяца назад настал черед Шестого Порядка, но два его главных Дома были уничтожены — один из-за войны, а второй — из-за природного катаклизма. У них не было ни средств, ни сил для организации достойного сопротивления наступлению отрокаров. Они желали бороться, но было ясно, что мы утратим наш контроль над Нексусом, если они возьмутся за это дело в одиночку. Долг должен был перейти к Седьмому Порядку. Седьмой Порядок состоит из четырех Домов с Домом Миир во главе. Дом Миир обесчестил себя и отказался сражаться. Учитывая, что три других дома в Порядке довольно малы, а два из них в данный момент воюют между собой, ответственность за Нексус перешла к нам.

Я нахмурилась.

— Дом Миир могли сделать это?

— Не без последствий. Анократия отлучит их от церкви и введет экономические санкции, но они готовы рискнуть. Они уже многие годы следят за нашими владениями. Когда мы вернемся с Нексуса, наш Дом будет истощен, и нам потребуются годы для восстановления. Дом Миир нападет на нас в момент нашей слабости, и те богатства, которые он снимет с нашего трупа, компенсируют любые экономические санкции. Анократия поощряет победы и сторонится поражений. Наставник Миира может пожертвовать своей вечной душой на алтаре измены, но его потомки будут приняты обратно в лоно Святой Церкви.

Да, они были бы слишком могущественны и слишком богаты, чтобы пребывать в изгнании.

— На Земле мы говорим, что историю пишут победители.

Арланд кивнул.

— Два последних месяца я провел на этой проклятой планете. Я потерял людей, я потерял семью, и я не намерен терять кого-либо еще. Если я должен заключить мир с Ордой, пусть будет так. Было бы намного проще, если бы вместо Ханум сюда приехал сам Хан. Хан — великий воин и великий предводитель; он понимает дипломатию и он тот, за кем Орда отправится в самое пекло. Ханум — отличная генеральша; она планирует их войны и битвы, которыми затем руководит Хан. Но я не горю желанием иметь дело с матерью Дагоркуна.

Он остановился. Перед нами предстали светлые комнаты из бледного камня, высеченного элегантными, уверенными линиями. С высоких карнизов свисали зеленые лозы, каскадом опуская на пол из полированного камня. Массивная мебель темного дерева, надежная и простая, с обивкой малинового и белого цветов, давала место для отдыха. Окна в пол выходили на узкие каменные балконы. Здесь было умиротворяющее место, утонченное и красивое, подобное созерцанию отточенного, элегантного кинжала.

Арланд повернулся с озадаченным видом.

— Это Замак, прибрежный замок нашего Дома.

— Это дубликат, — пояснила я. — К сожалению, я не смогла воспроизвести море, но мне говорили, что вид на сад тоже весьма умиротворяет. Соответствует вашим ожиданиям?

— Это прекрасно.

Да. Отлично. Волшебно. Фантастически.

— Как будет организовано питание?

Мой желудок ухнул вниз, и я с трудом заставила себя заговорить.

— Если кто-то из вашей делегации нуждается в особой диете, пожалуйста, извести меня об этом, и я сделаю для них все возможное.

— Как скажете.

Десять минут спустя я пронаблюдала, как Арланд ступил в ярко-красное сияние, превратился в звезду и стремительно скрылся в ночном небе. Гостиница прозвенела у меня в голове, сообщая о его отбытии, и я прислонилась к дверному косяку.

Еда. Я совсем забыла о еде.

Что же мне делать?