На Сумеречной Стороне. Часть 2

Глава 1. Возвращение

Рассеянный серый свет заполнил комнату. Незаметно наступили блеклые утренние сумерки, и на смену ночной прохладе пришла противная, стылая сырость. За окном моросил мелкий дождь.

Положив ладонь под голову, я разглядывала мокрые дорожки на стекле. Дождь барабанил всю ночь и затих только недавно, превратившись в эту мелкую, туманную морось, поглотившую все снаружи: озеро, деревья, горы. Ее унылая серость проникала внутрь, оседала на простынях, пропитавшихся ею и превратившихся в противно влажные. Она висела перед моим лицом, липла к коже и волосам, которые еще помнили его руки.

За всю ночь я не сомкнула глаз. Я могла поспорить, что и он тоже. Как мы до этого дошли? Можно было ли этого избежать? Виновато ли вино? Или это долгое уединение в этом месте? А, может быть, все началось намного раньше? Тогда у него в комнате… Или даже до этого? У меня не было ответов на эти вопросы. Я твердо знала одно: чтобы это ни было, о том, чтобы покинуть свою комнату, не могло быть и речи. При мысли о новой встрече внизу все внутри сжималось в тугой комок покалывающего страха.

Дом погрузился в мрачную тишину. Сколько бы я ни прислушивалась, я не могла уловить ни одного привычного звука: ни скрипа половиц, ни шума сковородок, ни запаха свежего кофе, под который я любила просыпаться по утрам… При мысли о кухне вновь нахлынули воспоминания, и я судорожно сжала пальцами край измятой подушки, чувствуя, как разбегаются по телу стремительные мурашки.

В этой угрюмой, мучительной пустоте время тянулось бесконечно. В комнате не было часов, поэтому я могла только догадываться, сколько я так пролежала. Унылая блеклость за окном не позволяла определить время даже приблизительно: могло быть пять, семь или, с равным успехом, одиннадцать утра.

Стылую тишину улицы вдруг разрезал звук мотора. Он приближался, и, приподнявшись на локте, я внимательно прислушалась.

Майк уезжал ночью и теперь вернулся?

На мгновение я зажмурилась и тряхнула головой, отгоняя от себя картины вчерашнего вечера, которые упрямо вспыхивали в голове при любой мысли о нем. Однако это объяснило бы повисшую здесь тягостную тишину.

Или, может, его странный, недружелюбный сосед Бен решил нанести еще один визит?

Но звук был слишком отрывистым и резким, не похожим на протяжное рычание пикапов, к которому я успела привыкнуть. Он очень сильно напоминал рокот спортивного мотора — тот, который я так часто слышала на…

"На стоянке красных" — вдруг огрело меня.

Мурашки были забыты, а сердце бешено колотилось в груди. Я свесила ногу, чтобы броситься к окну, но вспомнила, что мой балкон выходил на озеро. Каким бы красивым ни был простирающийся оттуда вид, сейчас я все бы отдала, чтобы получить хоть какое-то обозрение на узкую, неровную дорогу, которая серой лентой спускалась к дому с холма.

Внизу раздались быстрые шаги. "Значит, Майк никуда не уезжал", — от этой мысли мне почему-то полегчало. Затем распахнулась входная дверь — это он вышел на террасу.

На цыпочках подкравшись к двери, я затаила дыхание в надежде что-нибудь расслышать.

Но в этом не было надобности. Обладателя этого громкого, грудного, рассерженного голоса я узнала сразу же.

Мой пульс участился до барабанной дроби, а горло нервно перехватило. Поджав пальчики на ногах и замерев на месте, я прислушивалась.

— Как ты узнал, где мы? — ответил Майк вопросом на вопрос.

Мое тело мгновенно отреагировало, но в данный момент я была слишком взволнована, чтобы вспоминать о вчерашнем. Все мое внимание теперь сосредоточилось на неожиданном госте.

— Это не твое дело, — прорычал Джейк. И отрывисто повторил: — Где она?

— В безопасности. — последовал короткий ответ.

— Ты не должен был увозить ее, не сказав мне, где вы. Я думал, мы понимаем друг друга.

И хоть я не видела его лица, определить было не трудно: Джейк был в ярости. Даже больше, чем обычно.

— Мне не нужно твое разрешение, — колючим тоном отозвался на это Майк.

Я прислонилась лбом к шершавой поверхности двери. Та записка Рафаэля была лишь началом конца. А может, на самом деле она была всем? Как-то слишком быстро все закрутилось, стоило Совету прикоснуться к этому месту.

— Как ее состояние? — В этот раз голос Джейка звучал глуше и уже без прежнего гнева. Словно что-то в нем вдруг резко переменилось.

— Лучше.

Зато этот бесстрастный тон был мне хорошо знаком. За прошедшие несколько часов он превратился в прежнего Майка, не оставив и следа от того человека, который провел здесь со мной здесь целый месяц.

— Это они послали тебя? — холодно поинтересовался он в ответ.

— Нет.

Внизу повисла длинная пауза. Я тихо дышала, взволнованно водя подушечками пальцев по круглой бронзовой дверной ручке, немного отсыревшей за ночь.

— Кто еще знает, что ты тут? — первым нарушил молчание Майк.

Вспомнив его вчерашнюю реакцию на конверт, я подумала, что то, что его убежище нашли — сначала Совет, а теперь Джейк — должно быть, сводило его с ума.

— Никто. Я приехал один.

Наконец решившись, я слегка повернула прохладный шарик против часовой стрелки и босиком выскользнула в коридор, тонувший в такой же мутной, сырой мгле, которая наполняла и мою комнату. Спустившись на носочках с лестницы и подкравшись к стене, разделяющей коридор и кухню, я замерла.

— Совет согласился на еще одно слушание. — В отражении застекленной входной двери я видела его силуэт. Засунув руки в карманы брюк, Джейк обращался к тому, кто стоял напротив: там, где у нас была плита за центральным деревянным "островком".

При воспоминании о вчерашней сцене на нем у меня мучительно скрутило живот.

— Когда?

— Через три дня. Они гостят в городе уже неделю и выслушают нас. Уже назначено время.

— Ты можешь сделать это один. Райн и Крис тебя поддержат, — в голосе Майка впервые проклюнулась усталость.

Что ж, похоже, не одну меня вымотала бессонная ночь.

— Райн и Крис? — Джейк словно не поверил своим ушам.

— Я тебе для этого не нужен. — Майк зевнул и сложил руки на груди. — Мы останемся здесь.

Я прикрыла припухшие от бессонницы веки и прислонилась затылком к холодной стене. Еще вчера утром я бы все ради этого отдала…

По напрягшейся позе в отражении я поняла, что Джейк готовился возразить, но я его опередила.

— Нет, Джейк прав. — Я выступила из тени, стараясь говорить ровно, хоть все внутри в этот момент умирало от страха.

Краем глаза я заметила, что он тоже не переоделся со вчерашнего, но заставила себя не думать об этом.

— Вам обоим лучше там присутствовать, — продолжила я, избегая смотреть в ту сторону. — Патриция Джеймс слишком умна. Она будет использовать любой шанс, чтобы отменить это слушание. Нельзя ей его давать.

Перспектива, что она станет новой директрисой, выводила меня из себя. Но это была далеко не главная причина, из-за которой нужно было положить конец этим затянувшимся каникулам. Я почувствовала на себе его долгий взгляд, но по-прежнему старательно смотрела перед собой.

Скольких усилий мне это стоило.

Больше всего я боялась, что он снова возразит. Но в этот раз Майк промолчал.

Джейк скользнул взглядом по моему измятому сарафану, затем — по белоснежной рубашке моего кузена. Его потемневшее лицо напряглось, в зеленых глазах сверкнула беззвучная молния.

На долю секунды кухню будто пронзил обжигающий электрический разряд, когда эти двое смотрели друг на друга.

От этого невидимой, но вполне ощутимой вибрации у меня отчего-то начало зудеть в затылке.

Когда уже начало казаться, что что-то тут не выдержит и взорвется, Джейк резко выпрямился:

— Собирай вещи, — бросил он мне. — Мы возвращаемся.

Пока я торопливо кидала одежду в чемодан, я прислушивалась к гнетущему безмолвию внизу. Похоже, Майк ушел делать то же самое. Переодевшись для дороги в джинсы и майку, я на секунду задержала сарафан в руках, затем бросила его туда же, куда и остальные вещи. Застегнув боковую молнию, я вздохнула и окинула взглядом свою комнату, в которой провела самый незабываемый месяц в своей жизни и к которой успела привыкнуть. Я приехала сюда раздавленной и опустошенной, а уезжала загоревшей, набравшейся сил и… "Другой", — вдруг мелькнуло внутри. Что-то во мне изменилось, но я сама еще не могла дать этому точное определение.

Вернусь ли я сюда еще когда-нибудь? От этой мысли внутри защемило.

В аэропорт мы ехали в полном молчании. Спортивная машина мчала нас вперед по зигзагообразным, петляющим меж маленьких поселений и отдельных коттеджей дорогам, превышая все мыслимые ограничения скорости. Свой пикап Майк вместе с запиской и ключами оставил Бену. Пасторальные фермы и пастбища, поразившие меня в день нашего приезда, смешались в сплошное сверкание зеленого и золотистого за стеклом, а сладкий запах воздуха теперь заменял работающий в дорогом кожаном салоне кондиционер.

Смотреть в окно было бесполезно, и я молча теребила пальцами нитки на прорезях джинсов. Джейк явно стремился покинуть это место как можно быстрее: его нога вжимала педаль газа до упора, а прищуренные глаза сфокусировались на дороге. С того момента, как мы покинули дом, он пребывал в замкнутом настроении. По выражению Майка трудно было понять, о чем он сейчас думал: на его лице, обращенном в сторону от водителя, не было никаких эмоций.

Муравейник большого аэропорта оказался как нельзя кстати: он вернул мне хоть какое-то ощущение нормальности, которое я уже начала утрачивать. Шагая позади своих высоких спутников, я следила за мелькавшими вокруг лицами, слушала незнакомые языки, оборачивалась на детский плач и шум очередей, выстроившихся перед небольшими закусочными и застекленными магазинчиками сувениров. В отличие от них обоих, рассекающих этот людской поток с напряженными и неприветливыми лицами, мне эта суета нравилась. Она ненадолго перенесла меня в мой прежний мир, в котором не было ни красных, ни их хищников и ежегодных турниров, ни могущественного Совета, который на самом деле управлял всем.

— Я уже купил билеты, — процедил Джейк, когда Майк направился к стойке авиакомпании.

Оба с холодным видом кивнули поприветствовавшей нас сотруднице, которая проводила нас в особую VIР-зону, обслуживающую пассажиров первого класса.

Высокие, покрытые специальным матовым налетом двери бесшумно закрылись и, как по мановению волшебной палочки, отделили нас от мельтешения и звуков разнородной толпы. Мои спутники с облегчением выдохнули.

Пригласив нас садиться, она приняла у нас заказы на кофе и удалилась.

Я оглянулась. Здесь мы были одни.

— Я удивлен, что ты не прислал сюда частный самолет, — с намеком на холодный сарказм произнес Майк, занимая крайнее место на кожаном диване у стены.

— Была такая идея. Но я подумал, что ты не захочешь привлекать столько внимания, — таким же холодным тоном ответил ему Джейк, присаживаясь по другую сторону от него.

Оба разговаривали, даже не глядя друг на друга.

Взглянув на место посередине, я предпочла стул.

— Твоя машина совсем не привлекла внимания…

Вспомнив, как покосился на нее Майк, когда мы вышли на улицу, я бросила на него взгляд украдкой.

— В отличие от тебя, я не езжу на пикапах, — в откровенно насмешливой манере отозвался на это Джейк, по-прежнему рассматривая выстроившиеся за стеклом самолеты.

Окончательно накалиться ситуации помешала официантка.

— Спасибо, — с преувеличенным энтузиазмом поблагодарила я девушку, которая подошла к нам с подносом. На нем стояли три чашки: две — с двойным эспрессо, и одна — с карамельным латте. А также вазочка с печеньем.

Но терпеть это дальше было просто невыносимо.

— Хотите что-нибудь еще? — Она мило улыбнулась им двоим.

Ее большие карие глаза, в которых читалась явная заинтересованность, дольше задержались на Майке.

— Наверное, мы в порядке, — ответила я, потому что оба, скрестив руки на груди, смотрели в разные стороны.

— Хорошо. Если что-нибудь понадобится, дайте мне знать. — Не переставая улыбаться, она отошла от нашего столика.

В самолете ничего не изменилось. Оба больше не разговаривали. Хорошо, что в этой части салона мы были одни, и это не казалось странным. Наши кресла располагались напротив за разделяющим столиком из темного дерева. Майк, занявший место рядом со мной, листал что-то в телефоне, Джейк еще казался немного раздраженным — его пальцы то и дело пробегались по дорогой лакированной поверхности. Пару раз наши взгляды пересеклись, и я отвернулась к иллюминатору, наблюдая за проплывающими мимо облаками.

Миловидная стюардесса бегала вокруг нас, словно решила, что нам не обойтись без ее присутствия весь полет. Можно было бы предположить, что это из-за отсутствия у нее других пассажиров. Но на самом деле ее, как и официантку, привлекали мои спутники, и мне было забавно это наблюдать. К тому же это помогало отвлечься от этой повисшей в воздухе напряженности и особенно от воспоминаний о прошлой ночи, которые, находясь рядом с Майком, не так-то просто было отогнать.

— Что еще я могу сделать для вас? — проворковала она, придвинув ко мне стакан апельсинового сока со льдом, который я заказала только для того, чтобы дать ей причину лишний раз посуетиться рядом.

— Ничего, спасибо, — сухо ответил Джейк.

Майк даже не поднял голову.

— Может быть, желаете взглянуть на меню? — не отставала она, профессионально сверкая белоснежной улыбкой.

— Я сказал, что мы в порядке, — Джейк раздраженно вскинул голову.

Его глаза сверкнули, и улыбка стюардессы тут же погасла. Ее взгляд подернулся пеленой, словно она вдруг утратила нить происходящего.

— До самого конца полета больше не беспокойте нас.

Зеленые глаза Джейка слегка светились в тон ее светло-серых глаз.

— Да, хорошо, — механически отреагировала она.

И послушно скрылась за занавеской, оставив нас в одиночестве в салоне. Я почему-то могла поспорить, что сюда она больше не вернется.

— Когда она восстановилась? — Майк разом потерял интерес к телефону и выжидающе смотрел на Джейка.

— Где-то неделю назад, — отозвался тот, опуская глаза. Они больше не мерцали.

— И с тех пор были еще колебания? — нетерпеливо настаивал Майк. Похоже, желание знать все подробности оказалось даже сильнее его скрытой неприязни.

— Нет, — желваки на скулах Джейка перекатились под смуглой кожей. — Она снова стабильная.

Я придвинула к себе стакан и принялась распаковывать соломку из бумажной обертки. Превратившееся в покорную, неживую маску лицо стюардессы все еще стояло перед глазами.

— Как это произошло?

Наблюдая за моей возней, Джейк пожал плечами.

— Никто точно не знает. Она просто вернулась и все. Ты разве не почувствовал?

Майк, напряженно ожидавший ответа, нахмурился.

— Странно… но нет. — Он чуть склонил голову набок, словно прислушиваясь к каким-то внутренним ощущениям. — Только сейчас я вновь чувствую ее.

Однако это открытие почему-то его не обрадовало. Он посмотрел на дату и время на экране телефона.

— Когда именно неделю назад?

— В воскресенье, — ответил Джейк после небольшой паузы. И добавил: — Где-то незадолго до полуночи.

Прикинув в уме, я вдруг поняла, что это знаменательное для них событие совпадало с… "С моим купанием в озере" — беззвучно выдохнула я.

Конечно, не только моим… Я прикусила губу, но Майк рядом молчал. Возможно ли, что он тоже сейчас думал об этом?

Почувствовав, как начинают гореть щеки, я отвернула голову, рассматривая белоснежную вату облаков.

— Учителя взволнованы. Никто не понимает, что происходит. Несколько дней назад старый учитель географии заявил, что знает причину, а потом пропал. Поговаривают, что он уехал делать какие-то астрономические наблюдения, — продолжил Джейк. Сузив глаза, он следил за моим лицом, и, спохватившись, я придала себе прежнее небрежное выражение. — Занятий до сих пор нет: возобновятся только после весенних каникул, которые продлили еще на неделю. Это все, что я знаю. Все словно сошли с ума. — Поджав губы, он повернулся к Майку. — И только Совет гостит в городе и делает вид, что ничего не происходит.

— Возможно, учитель что-то знает, — Майк, до сих пор над чем-то напряженно раздумывающий, устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Под ними уже пролегли темные тени. — Я поеду к нему, как только мы приземлимся.

— Я с тобой.

Мне показалось, что такая перспектива не особо пришлась по душе моему кузену, но, видимо, он посчитал, что у Джейка было на это право.

Оба уже исчерпали видимый запас терпения, который они были готовы потратить на взаимное общение, но у меня еще остались вопросы.

— Есть новости с облавой? — Я подняла глаза на Джейка.

Он тоже выглядел изнуренным — сказывалась долгая ночная дорога, которую он проделал за нами. Однако в его лице что-то промелькнуло, когда наши взгляды встретились.

— Пока ничего. Им не удалось напасть на след, — тихо добавил он, заметив то, как я нервно сжала пальцами стакан. — Но лес регулярно прочесывают, вокруг города на несколько километров камеры наблюдения, датчики движения и электронные сетки на высоком напряжении. В окрестностях теперь не проскользнет незамеченной и муха.

Я слушала его, чувствуя, как сжимается сердце. Красные восприняли все серьезно. Оставалось только надеяться, что волк услышал меня и ушел подальше от этого места. Иначе… Альтернатива вызывала вибрирующий холодок в желудке.

Из динамиков раздался голос пилота, и на панели загорелись предупреждающие лампочки. Самолет влетел в зону турбулентности, и несколько минут нас потряхивало. Когда все смолкло и мы отстегнули ремни безопасности, Джейк вдруг слегка подался вперед.

— Как давно… — Он сделал паузу, осторожно подбирая слова. — Как давно ты знаешь о нем?

Майк, которого тряска, казалось, утомила еще больше, неспокойно поерзал в своем кресле. Я могла его понять: говорить об этом с Джейком было странно. Еще более странным было то, что он почему-то согласился хранить это в секрете.

— Почти с самого своего приезда, — тем не менее отозвалась я, ощущая рядом молчаливое недовольство Майка.

Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза, и я подумала, что это первый наш нормальный разговор за все время.

— Эрик? — Майк резко оторвался от спинки кресла и поднял голову.

От звука этого имени я вздрогнула.

— Его уже выписали из больницы, — Джейк все еще смотрел на меня, и я опустила глаза и отвернулась. — Его родители в бешенстве. Они не хотят мириться с тем, что никому ничего не сделали, и используют каждый шанс, чтобы добраться до Совета и потребовать справедливости.

Намек был на меня, и я невольно поежилась и поднесла стакан с соком к губам.

— Получается?

Устало взъерошив темные волосы, Джейк усмехнулся.

— Рафаэль велел запретить им вход на все банкеты в их честь. Более того, — он склонил голову набок, в его зеленых глазах сверкнули огоньки подозрительности, — Совет вышел с объявлением, что никакого волка там не было. Они назвали это "нападением неизвестной дикой собаки" и пообещали направить все силы на ее поимку. Охранники, которые были свидетелями происшествия, пропали, Эрик не высовывает нос из дома. Думаю, ему также запретили что-то говорить.

— Почему? — В этот раз я не могла скрыть своего удивления.

— Хороший вопрос, — ответил он, не отводя скептического взгляда от Майка. — Возможно, они не хотят, чтобы паника, которая уже охватила всех после последнего кризиса, вылилась в настоящую истерику. Очередное ослабление нашей силы и так многих встревожило. А если станет известно, что возле города завелся волк, это только добавит волнения. И тогда Совету придется дать ответы, которых, я полагаю, у них нет.

Он сделал выжидательную паузу. Но, откинувшись на спинку мягкого кожаного кресла, Майк прикрыл глаза, и остаток полета мы провели в полном молчании.

Окруженный черным лесом и неприветливыми, остроконечными холмами Блэкшир встретил нас привычным суровым холодом и колючими ветрами. По дороге к машине, подняв воротник куртки и прикрывая лицо от хлестающих ледяных порывов, я думала о том, как странно было возвращаться сюда. Словно и не было уже этого замечательного месяца на далеком теплом юге.

— Неплохая тачка, — снисходительно похвалил Джейк, осматривая изнутри новый джип Майка.

Теперь они поменялись местами, и он был в качестве пассажира. Небрежно закатав рукава шерстяного джемпера, он пробежался пальцами по отделке салона, оценивая ее качество и, кажется, не нашел, к чему придраться. Но хозяин машины никак не отреагировал на комплимент.

Меня они подбросили домой, а сами, даже не переодевшись, сразу же отправились к мистеру Честертону. Проводив умчавшуюся машину глазами, я вздохнула и повернулась к старому коттеджу, неприветливо чернеющему на фоне свинцовых Блэкшировских туч.

Внутри царила тягостная тишина. По пути наверх я не встретила ни одного его обитателя, только Марджи, кряхтя, тащила за мной сумку с вещами. Я бы справилась сама, но это был приказ Майка, прежде чем они уехали. А его она не смела ослушаться.

Переступив порог своей комнаты, которую не видела несколько недель, я впервые ощутила ужасную усталость. Она навалилась на меня разом, напоминая, что я провела без сна целые сутки. Наспех распаковав сумку и покидав вещи, которые еще пахли солнцем и озером, в сырой шкаф, я присела на край своей высокой деревянной кровати и огляделась вокруг.

Здесь ничего не изменилось за время моего отсутствия, и я вдруг отчетливо поняла, что совсем не соскучилась по этому месту. Оно никогда не было моим домом и уже никогда не станет. Но грустно от этой мысли мне почему-то не стало.

Потратив последние силы на то, чтобы стянуть с себя кеды, я завалилась на спину и завернула на себя край одеяла.

— Ну, как у нас дела? — энергично поинтересовался доктор, подправляя свои забавные круглые очки. — Подзагорела, я смотрю. И румянец вернулся. Очень хорошо.

Я поморщилась, когда он посветил мне маленьким фонариком в глаза.

— Как самочувствие? — спросил он, наклоняясь, чтобы вытащить из чемоданчика трубку.

Я вежливо улыбнулась.

— Нормально.

Надув пухлые щеки, он укоризненно покачал головой. Такой короткий ответ его не устраивал.

— Кажется, уже намного лучше, — покорно добавила я, пока он внимательно меня прослушивал. — Как вы и хотели, аппетит вернулся.

— Головокружение, слабость, провалы в памяти? — Положив одну руку на круглый живот, он пытливо всмотрелся мне в лицо.

Я помотала головой и подправила майку.

— Таблетки принимаем по расписанию?

— Конечно, — храбро солгала я.

— Ну, что ж, замечательно, — Он подтолкнул мизинцем оправу, которая сползла на переносицу, и сложил инструменты обратно в сумку. — Я вижу, что дела и вправду намного лучше. Рад сообщить, что скоро прием препаратов можно будет прекратить совсем.

Я благодарно кивнула. Я уже давно перестала принимать таблетки, но мне не хотелось его расстраивать и особенно подставлять под удар Майка.

— Однако, — он вдруг посерьезнел, — мне бы все-таки хотелось, чтобы вы пообщались с психотерапевтом, прежде чем это случится.

Я вздохнула. Придется это сделать, чтобы они наконец оставили меня в покое.

— Хорошо.

Казалось, доктор ожидал борьбу и не был готов к такой неожиданной капитуляции.

— О, — он откашлялся и снова нервно подправил очки. — Прекрасно. Я скажу, чтобы он заглянул… завтра?

— Да, спасибо.

Доктор в недоумении покачал лысой головой. Затем захлопнул крышку и защелкнул замок.

— Вижу, что смена обстановки пошла вам на пользу. Признаться, вначале я не был уверен, что это хорошая идея. Кхм, но рад, что в этот раз оказался не прав.

Когда он ушел, я подошла к окну и всмотрелась в угрюмую темноту за стеклом. Чернеющий в сумерках лес зловеще притих, только голые верхушки деревьев слегка покачивались на ветру. Где-то там развернулась целая охота, не имеющая никакого отношения к турниру. И где сейчас находилась главная цель — не знала даже я. За это время наша связь окончательно оборвалась.

Деловитый психотерапевт заявился с утра пораньше и в этот раз без ввергающего меня в загадочный ступор блокнота. Заложив руки в карманы солидного шерстяного пальто, он предложил перенести нашу встречу на свежий воздух, чем немало меня удивил. Но после наполненного солнцем деревянного дома у озера душная, сырая комната казалась темницей, поэтому я согласилась. Даже с радостью, чем вызвала его внимательный взгляд.

Землю еще покрывал толстый слой снега, а в холодном апрельском воздухе чувствовалась какая-то неестественность: все вокруг было пропитано напряжением, вызванным последними событиями. Мы вышли на расчищенную дорожку и неторопливо направились в сторону от старого коттеджа.

Его вопросы были стандартными. После многолетнего опыта со школьными психологами, отчаянно стремившимися найти причину моему отчуждению и агрессии, я уже знала все возможные трюки, которые должны были вытянуть из меня то, что они хотели услышать. Но сегодня мне не хотелось притворяться, поэтому я отвечала честно. И только один вопрос заставил меня задуматься: чувствую ли я раскаяние за то, что хотела сделать Эрику.

— А должна? — спросила я, глядя перед собой.

— Вы думаете, что поступили правильно? — ответил он вопросом на вопрос.

Откинув назад капюшон куртки, я вдохнула свежий, морозный воздух и повернула голову к деревьям, которые окружали нас черной зубчатой стеной. Где-то там за их остроконечными верхушками разносился громкий собачий лай и эхо людских голосов. Лес прочесывали вдоль и поперек.

— А им вы когда-нибудь задавали этот вопрос?

Вздохнув, он подправил стоячий воротничок пальто. Я почему-то отметила, что на его руке не было обручального кольца.

— Я здесь, чтобы помочь вам, Александра. — Он остановился и посмотрел на меня сверху вниз. У него были бесстрастные, немного холодные черты, которые вряд ли запомнишь, если случайно пересечешься с ним на улице. — Я знаю, что с самого начала наши отношения не заладились. Но сейчас у вас есть возможность вернуться к нормальной жизни: ходить в школу, общаться с друзьями, которые за вас переживают, наладить отношения со сверстниками. Больше всего на свете я хочу вернуть вас назад в вашу среду, но для этого вы должны доказать мне, что больше не представляете ни для кого опасность.

Опасность… Вспомнив руки Эрика, безжалостно вдавливающие снег в мое лицо, я беззвучно усмехнулась.

Но говорить ему об этом было бесполезно. Он только подумает, что я снова пытаюсь свалить с себя вину, а значит, провалю его тест. Не то чтобы мне хотелось возвращаться в школу, но сидеть взаперти в доме, в котором с нашим приездом сгустилась — а может, она так и не рассеялась — неотвязная, давящая атмосфера было еще хуже.

— Это нужно вам? Или это хотят знать они? — Я подняла на него глаза, но это было все равно что смотреть на стену.

— Это не имеет значения.

Где-то в глубине леса вдруг раздался отрывистый лай. Я вскинула голову и тревожно прислушалась. Глаза моего спутника проследили за направлением моего взгляда, и он прищурился.

— Наверное, вы правы, — наконец подтвердила я в сторону, когда пронзительные звуки за деревьями наконец-то утихли — похоже, всего лишь ложная тревога. — Это действительно не имеет никакого значения. А что касается вашего вопроса…

— Да, — он испытующе вгляделся в мое лицо, словно стремился раскусить любой признак обмана.

Но в этом не было необходимости. Я повернулась и твердо посмотрела ему в глаза.

— Да, я жалею, что отправилась тогда туда. Сейчас я бы этого не сделала.

Хорошо, что он не мог прочесть мои мысли и узнать, что я подразумевала вовсе не Эрика. Я раскаивалась только в том, что из-за меня они узнали о волке.

Под его маской притворной внимательности проскользнула тень облегчения, и я снова мысленно поблагодарила Карла фон Рихтера за тот совет, который я сейчас использовала во второй раз. И никто не мог бы назвать это ложью. Просто мы говорили о совершенно разных вещах.

Мы развернулись и направились назад к дому. Наша заключительная встреча подошла к концу.

— Я рад, что вы проявляете благоразумие, Александра, — мягко заметил мой спутник, когда мы остановились возле ворот. — Я передам доктору мое согласие на ваше возвращение в школу.

Я сдержанно поблагодарила его, и он сел в машину.

— Доктор Корнетт, можно мне навестить Лин? — Я ступила ближе, прежде чем он успел захлопнуть дверцу.

Помедлив, он нажал на кнопку зажигания своего роскошного Лексуса, и мотор бесшумно завелся. Он поднес замершие пальцы к радиатору, из которого сразу же повеяло приятным теплом.

— Что ж, не вижу причины, чтобы вам отказать. Я сообщу вашим родственникам, что не считаю нужным дальше ограничивать ваши передвижения. Не подведите меня, Александра, — коротко добавил он, прежде чем окончательно захлопнуть дверь.

Серебристая машина выехала на развилку и через несколько секунд скрылась за поворотом по направлению к главной дороге. А я направилась назад к дому, смакуя вновь обретенную свободу, которой мне так не хватало после нашего возвращения. Джейк сказал, что весенние каникулы продлили, поэтому о возвращении в школу можно было не думать еще несколько дней. Зато теперь я могла наконец-то увидеться с Лин, о которой думала постоянно.

— Это ты сказала ему? — Вопрос звучал как утверждение.

— Не знаю, о чем ты.

Приглушенные полуприкрытой дверью голоса доносились из кухни. В гостиной гудел телевизор, ему вторил раскатистый дядин храп. В комнате Николь наверху орали динамики с музыкой. Но даже это не помешало мне расслышать в голосе Майка нотки холодной ярости.

Бесшумно разувшись и повесив куртку на вешалку, я на цыпочках направилась к лестнице.

— Не лги мне, — процедил Майк. Краем глаза я уловила его фигуру, опиравшуюся на кухонную стойку напротив завернутой в шаль матери. — Ты — единственная, от кого он мог узнать. Я так и знал, что ты вскрыла тот счет, который я по неосторожности сюда отправил… Я идиот, что поверил тебе тогда.

— Я имею право знать, где находится мой сын, — порывисто взвилась тетя в ответ на его гневный тон. — И знаешь, что? Я не должна этого стыдиться. Да. Да. Это я. Это я сказала Джейку…

Уже достигнув последней ступеньки, я остановилась. Николь, скорее всего, сидела сейчас в чате или обсуждала с подружками планы на вечер под разрывающиеся колонки, а Марджи все еще разгребала снег во дворе, поэтому никто меня здесь не видел.

— Ты думаешь, я ничего не замечаю, — Позабыв обо всем, она сорвалась на крик. Дядя в кресле в гостиной смачно хрюкнул во сне. — Ты думаешь, я слепая? И ты возомнил, что я это позволю. Да. Да, я хотела, чтобы он поехал туда и прекратил эту мерзость. Этот разврат, которым ты себя позоришь.

Похоже, с состоянием холодной войны было покончено. На кухне разгоралось настоящее сражение.

— Ты не имела права лезть в мою жизнь, — сквозь зубы ответил ей Майк. — И ты последняя, от кого мне нужно разрешение.

— Ну уж нет. Ошибаешься. Я слишком много пожертвовала ради репутации своей семьи. Ради тебя. И я костьми лягу, но не позволю тебе путаться с этой…

— Как же ты мне противна.

Не закончив фразу, конец которой совсем не трудно было предугадать, тетя вдруг стремительно осеклась.

То хлесткое, нескрываемое, колючее презрение, которое прозвучало в его голосе, пробрало до мурашек даже меня. Будь я сейчас на ее месте, я бы умерла от ужаса: впервые Майк был так искренен в своих чувствах.

Он выпрямился перед сжавшейся в комок матерью.

— Благодари ее, что я еще здесь. Но придет тот день, когда я наконец-то не буду ничем связан. И клянусь, когда это случится, ты меня больше не увидишь.

На кухне повисла звенящая пауза. В гостиной что-то бормотал диктор, со стороны черного входа донеслось знакомое кряхтение — старая экономка закончила со снегом и возвращалась в дом.

— Майк… — жалобно, по-детски беспомощно протянула его мать.

Но удар был нанесен.

Снизу раздались раздраженные шаги, и, резко оторвавшись от деревянных перил, я стрелой метнулась в свою комнату. Через несколько секунд дверь в комнату Майка с грохотом захлопнулась — затряслись даже стены. Озадаченная Николь высунула нос в коридор, слегка приглушив орущую музыку, а с гостиной донеслось недовольное ворчание разбуженного шумом дяди. Но в этот раз никто не поспешил его успокаивать: ни из кухни, ни из комнаты Майка больше не донеслось ни звука. Только вернувшаяся со двора Марджи попала под раздачу: не обнаружив виновного в своем потревоженном покое, дядя сорвал всю злость на нее.

За окном медленно расползлись холодные, неприветливые сумерки, и я вздохнула. За прошедший месяц я привыкла проводить время за чтением, но здесь я была лишена даже этого. Вздохнув, я подошла к столу и, нагнувшись, отклеила фотографию. Затем взобралась на кровать и устроилась на подушках. Три лица завораживали меня, но мыслями я то и дело уносилась к дому у озера, пребывание в котором закончилось так же неожиданно, как началось. И особенно к нашему поцелую. И чем больше я пыталась разобраться в собственных чувствах, тем только больше запутывалась.

— Что мне теперь делать? — прошептала я.

Три пары устремленных на меня глаз, казалось, излучали сочувствие, но ничем не могли мне в этом помочь.

Кажется, я задремала, потому что отрывистый стук в дверь заставил меня подскочить. Вдруг осознав, что все еще держу в руках фотографию, я поспешно сунула ее под подушку. Затем пригладила волосы и натянула рукава толстовки, стараясь придать себе нейтральный вид. Однако мое сердце сейчас отбивало чечетку о ребра.

— Можно?

Не в силах унять предательское сердцебиение, я только молча кивнула. Майк зашел внутрь и прикрыл за собой дверь. Следы неприятного разговора с матерью уже растворились за обычной сдержанной маской. Только в его глазах еще тлели несколько раздраженных искр.

— Отдыхаешь?

Я снова утвердительно кивнула, потому что в этот момент не могла произнести ни звука. Впервые мы снова были наедине. И, несмотря на все мои попытки взять себя в руки, мой пульс серьезно зашкаливал.

Майк сунул руки в карманы и окинул взглядом комнату.

— Я подумал, что нам нужно поговорить.

Мое сердце окончательно ухнуло в пятки. Чувствуя, как начинают дрожать руки, я сцепила их на коленях, которые нервно подтянула к себе. К этому я была не готова. Конечно, я знала, что когда-нибудь это должно было произойти, но лучше бы не сейчас.

Откашлявшись, чтобы прочистить пересохшее от ужаса горло, я опустила глаза.

— Майк, я…

Он ждал, и я вдруг горько пожалела, что вызвалась говорить первая.

Грудь мучительно сжалась. Дрожащими пальцами я убрала прядку за ухо, подбирая слова, но они не находились. Как же все запуталось…

Пауза затянулась, и окончательно стало ясно, что ситуацию не спасти.

— В тот вечер мы слишком много выпили, — после нескольких секунд невыносимого молчания пришел он мне на помощь. В отличие от меня, его голос был ровным. — И это зашло слишком далеко.

Я подняла голову — и встретилась с ним взглядом. Его холодное лицо не отражало ровным счетом ничего. Пропали даже сердитые искры.

Он снова стал прежним. "И таким отчужденным", — промелькнуло внутри.

Осознание было болезненным.

— Просто оставим это в прошлом?

И все. Ни слова о моем побеге, ни о том, что он был у моей комнаты. Ни даже о том, что я использовала визит Джейка, чтобы сбежать оттуда. Ничего.

Я опустила глаза.

— Хорошо.

Снаружи вновь пошел снег. Не знаю, почему я вдруг отметила это событие.

— Когда у тебя встреча с психологом? — буднично поинтересовался он.

Похоже, под той ночью мы провели черту. "Точнее, он", — подумала я, глядя на сцепленные на коленях пальцы.

— Уже была.

Казалось, его это застало врасплох. Развернувшись, он подошел к окну и выглянул наружу.

— Как прошло?

Я растягивала пальцами рукав кофты, избегая смотреть в его сторону. Внутри отчего-то невыносимо щемило.

— Нормально. Он сказал, что я смогу вернуться в школу.

— Ты сказала ему про таблетки?

— Нет. Я подумала, что теперь это уже не важно. Все равно доктор сказал, что скоро они уже не понадобятся…

У меня возникло ощущение, что он совсем не слушал ответ на свой вопрос, который был задан чисто механически. В комнате вновь повисла пауза.

— Кстати, есть хорошая и плохая новость, — неожиданно промолвил он. — Какую ты хочешь услышать первой?

Я подняла на него глаза, но он не шелохнулся, по-прежнему наблюдая за тяжелыми хлопьями, которые поднявшийся снаружи ветер швырял в стекло.

— Хорошую, — наугад выбрала я.

На самом деле мне было все равно.

— Утром я был у Мэгги. — Он оторвался от окна и сделал шаг к креслу, в котором раньше проводил ночи. Но резко остановился, будто передумал. Вместо этого облокотился на спинку диванчика и скрестил руки на груди. — Им удалось получить страховку. Кафе отремонтировали, и дела понемногу начинают налаживаться.

Услышанное меня обрадовало. На миг я даже забыла про его холодность.

— Это замечательно. Как она? И как… — Я хотела сказать "Уилл", но не решилась.

Его заострившиеся скулы чуть заметно дрогнули.

— Насчет него я ничего не знаю, — бросил он немного колюче. — Но она выглядит в порядке. По крайней мере, энергии у нее снова хоть отбавляй, — усмехнулся он, и на короткий момент его лицо смягчилось.

Мне всегда казалось, что Мэгги была единственной, к кому Майк испытывал настоящую симпатию.

— Она передавала тебе привет и теплые пожелания, — добавил он, пристально глядя на меня.

— Она замечательная, — отозвалась я, кусая губы и стараясь не думать о том, что под его взглядом сердце вновь стремительно забилось.

Что ж, им удалось добиться хотя бы этого. Но вспомнив леденящую кровь перспективу, которая нависла над всеми нами, я подумала, что это далеко не конец. Если Патриции Джеймс удастся завладеть школой, она станет еще более влиятельной и опасной, чем прежде.

— А плохая новость?

Майк едва заметно напрягся. Прежнего проблеска благодушия в его позе как не бывало.

— В эту субботу в городе состоится большой прощальный бал по случаю отъезда членов Совета. Присутствовать будут очень многие, приглашения уже разосланы…

Я вспомнила радостные вопли внизу вчера вечером. Так вот, оказывается, что было тому причиной. После стольких лет бесплодных ожиданий Беатрис Бэкингем наконец-то получила свое приглашение.

— Обслуживать его будут многие, в том числе кафе Клиффордов…

Я вскинула бровь.

— Это же замечательно. У них наконец-то будет работа. К тому же это отличная реклама… — Я подумала о том, сколько там будет гостей. Да еще, таких гостей. — Она им точно не повредит.

Но в этот раз Майк почему-то не разделил мою радость.

— Рафаэль пожелал видеть там тебя.

По коже пробежал холодок. Перед глазами возникла его записка, а затем отрывистые слова Майка о том, что странный подарок главы Совета принадлежал нам обоим.

— Конечно. — Я отвела взгляд, чтобы он не заметил, о чем я сейчас думаю. — Я с удовольствием помогу Мэгги.

Но ему это почему-то не давало покоя.

— Ты понимаешь, что на тебя будут смотреть. Особенно сейчас, когда идет охота. Возможно, кто-то даже захочет задать вопросы.

Я вздохнула, наблюдая, как в горящем камине пляшут язычки пламени. Он прав: после всего, что произошло, я буду как магнит для косых взглядов. Впрочем, к этому мне было не привыкать.

— Совет сам заявил, что никакого волка не было. Не думаю, что они будут вот так вдруг поднимать эту тему, когда вокруг будет столько людей… — Я пожала плечами. — Да и я все равно не могу прятаться бесконечно.

— Ты не можешь знать наверняка, — Майк сузил глаза, отчего-то продолжая настаивать.

Я перевела взгляд на деревянную фигурку волка на прикроватной тумбочке. Где-то глубоко внутри шевельнулось беспокойство, но я тут же отмела его. Нужно надеяться на лучшее.

— Нет, не могу. Но ты сам понимаешь, что Совету не говорят "нет".

Его губы шевельнулись, но в последний момент он передумал. С этим доводом в самом деле было тяжело поспорить.

— Ладно, — сдался он с примесью странной подавленности в голосе. — Я позвоню Мэгги и предупрежу, что у нее будет еще один помощник.

Оторвавшись от диванчика, он пошел к двери.

— Почему ты сказал, что это плохая новость? — спросила я вдогонку. — Ничего же еще не случилось…

Взявшись за дверную ручку, Майк обернулся. Я ждала, но он повернул ее и молча вышел.