Начало

Глава 1

Итак, кто я — ясно. Но тогда где я? Почему не могу пошевелиться, открыть глаза, и почему все так болит? Голова — понятно, удар я помню, но все остальное? Если меня спасли, то я в больнице, тогда почему кажется, будто лежу я на голых камнях? И что за невнятный шум слышен вокруг? Казалось, кто-то что-то говорит, но я не могла разобрать ни слова.

Не знаю, долго ли я так лежала, не в состоянии шевельнуть даже веками, но в непонятном шуме вдруг начали возникать слова. Сначала отдельные, потом все больше и больше, и вдруг я осознала, что не просто слышу, но и понимаю сказанное. Хотя была готова поклясться, что никогда в жизни не слышала этого языка ранее. Попыталась вспомнить все хоть немного знакомые языки — знаю-то я только русский и английский, но польский, немецкий, французский и испанский точно бы узнала. Но нет, ничего похожего. Тогда откуда я его знаю? Где-то в душе начала нарастать паника: «только не говорите, что я ПОПАЛА! В книгах-то все прекрасно, а вот мне вряд ли повезёт! Так, спокойнее, сейчас я ничего сделать не смогу. Надо собраться и прислушаться».

Шаги, звук льющейся жидкости. Скрип, похожий на тот, который издает кресло, когда в него усаживаются. Звон чего-то металлического, и мужской голос, на редкость неприятный, прямо переполненный высокомерием и презрением ко всем вокруг:

— Ну что, тар Эрвейн? Как вам мое гостеприимство?

Снова металлический звон, молчание.

— Ай-яй-яй, как невежливо! Неужели в клане Шарэррах так плохо воспитывают молодежь? — тот же самый неприятный голос. — Неучтиво не отвечать хозяину дома.

— Я не гость, а пленник, на меня правила учтивости не распространяются, — другой голос, приятный баритон, но речь какая-то странная, как будто шею говорящего сдавливает чересчур тугой воротник. — Что тебе от меня надо, колдун?

Ну точно попала! И судя по тому, что не могу ни пошевелиться, ни открыть глаза — попала во всех смыслах. Ладно, не время рефлексировать, информации недостаточно для выводов, слушаем дальше.

— Что мне надо? — снова тот, первый, который колдун. — Мне нужен ты. В качестве верного и преданного слуги.

— Что?! Ты сошел с ума! Ты можешь убить меня, но служить тебе я не буду!

— О нет, ты ошибаешься. Правда, это будешь не совсем ты, но об этом будем знать только мы двое. Ритуал тарр-эррей, тебе говорит что-то это название?

Придушенный звук, и второй хрипит:

— Это невозможно! Тарр-эррей давным-давно никто не проводит! И описание ритуала человек достать просто не мог!

Интересно, значит этот Эрвейн — не человек? Или Эрвейн — это титул, а Тар — имя? Впрочем, не это сейчас важно, будем считать, что тар — обращение.

Голос колдуна переполнен ликованием:

— Да, ты прав, описание ритуала достать очень сложно, поэтому я нашел только часть. Но тут мне повезло — оказывается, в одном из ваших кланов его до сих пор практикуют! Так что всего-то и было нужно: найти того, над кем провели подготовку, выкрасть его и довести до состояния, в котором он бы желал смерти. И я сделал это! Душа ушла, осталось всего лишь найти другую, подходящую для моих целей душу и провести ритуал объединения — это несложно, ритуал-то известный. После этого память вернется, и я смогу узнать все о тарр-эррей!

— Ты лжешь! Этого не может быть! — судя по всему, пленник колдуна в шоке.

— Лгу? Обернись, видишь тело? Это и есть мой будущий первый слуга из вашего народа!

Это что, я? Как не повезло-то! Но стоп, он еще никого в тело не вселял? То есть я случайно заняла подготовленное тело без души? Так-так, интересно!

Молчание, и Эрвейн произносит практически мертвым голосом:

— Раз у тебя все готово, чего ты хочешь от меня?

— Ну, тарр-эррей потребует значительного расхода моих сил, а я предпочитаю без этого обойтись. Так что если ты дашь магическую клятву служить мне, твоя душа останется в теле. Подумай: это лучше, чем умереть, а врагом для своего народа ты станешь в любом случае. У тебя три дня на раздумья. Амулет на шее удушит тебя, если ты попробуешь обернуться или снять его самостоятельно. Не до конца, не надейся — он введет тебя в магический стазис, и я буду знать, что ритуал проводить все-таки придется. Останешься здесь, воду и еду тебе будут приносить. И да, оставляю тебе компанию, полюбуйся, на что ты будешь похож после ритуала!

— Зачем? Если там уже нет души, зачем мучить несчастного?

— Неуч! — восклицает колдун, — тарр-эррей вводит тело в стазис, из которого объект ритуала выходит только после объединения, так что ему все безразлично — а для тебя будет наглядным пособием. Ладно, увидимся через три дня. Рахх, сними с него цепи!

Чья-то тяжелая поступь, металлический звон — видимо, те самые цепи, скрип кресла, шаги. Затем, судя по всему, захлопнулась дверь и опустился засов, оставляя Эрвейна наедине с тем, что теперь являлось моим телом.

Время тянулось медленно. Я по-прежнему не могла пошевелиться, оставалось только анализировать услышанное. Итак, что мы имеем? Я попала в тело, которое было подготовлено для вселения души неким загадочным ритуалом. Все, что я могла ощущать — тело женское, это несомненный плюс, вряд ли я смогла бы вести себя адекватно в роли мужчины. Если тело и повреждено, то не фатально — колдуну оно нужно как сосуд для новой души. Судя по разговору, что вели здешний хозяин и его пленник, я тоже не человек, раз мы с Эрвейном из одного народа. Интересно… Похоже, у меня может появиться союзник!

Что еще? Язык я понимаю, следовательно, в теле сохранилась память, и не только телесная. Непонятно, как такое может быть? Ладно, спишем на ритуал. Странно, почему я больше ничего не помню о своем «реципиенте»? Или воспоминания придут потом? Скорее всего, да и колдун говорил о чем-то похожем.

Безумно хотелось двигаться, а еще меня начала мучить жажда. Это было жутко, ощущать себя слепой и безгласной пленницей в темнице тела. Боль постепенно стихала, хоть и оставалась сильной — не резкой, как будто рвутся все жилы, а тупой, словно на меня навалили кучу камней. Не знаю, сколько прошло времени, пока я вдруг не поняла, что могу открыть глаза.

Веки поднимались тяжело. Глаза болели, как будто в них насыпали песка, картинка плыла. Несколько раз моргнув, постаралась сфокусировать зрение. Наконец застилавшая его пелена рассеялась, и я принялась осматривать место своего заточения.

Откровенно говоря, я ожидала увидеть что-то вроде тюремной камеры, этакую небольшую каморку с решетками на окнах и соломой, брошенной на пол. Впрочем, тут я ошиблась — если бы не некоторые детали, это помещение вполне можно было бы принять за обычную комнату. Правда, комнату для аскета.

Окна, забранного решеткой, не было. Его вообще не было, никакого — видимо, мы либо находились под землей, либо пленникам окон здесь не положено. Довольно просторно, хотя и мрачно: темный камень стен, полов и потолка, тяжелый даже на вид грубо сколоченный деревянный стол, что-то вроде кресла из того же дерева. Лежанка у стены, похоже, была каменной. Судя по всему, я лежала на такой же — особо не было видно, повернуть голову я по-прежнему не могла. Чего-либо похожего на санузел я не увидела, хотя кто его знает, как у них тут все устроено. Мой сокамерник сидел в кресле, опустив голову на скрещенные на столе руки. Единственный источник света — тусклый шар на подставке — стоял на столе, не в состоянии разогнать тьму по углам комнаты. Словом, картина безысходности. На столе рядом с шаром увидела кувшин и поняла, что больше не выдержу — жажда уже мешала думать. Попыталась что-то произнести — безуспешно, губы все еще не слушались. Собрала все силы и застонала.

Никогда не видела, чтобы стон оказывал такое воздействие! Эрвейн очутился рядом со мной так быстро, словно телепортировался. Он склонился над моим — да, моим, плевать, чье оно было раньше — телом, и я увидела, как изумленно расширились его глаза:

— Эй, ты жив? Значит, колдун соврал? Или… Кто ты? Что ты помнишь?

Я пошевелила губами, но пересохшее горло не пропускало звуков. Мужчина оказался сообразительным — налил в стоявший на столе стакан жидкость из кувшина и попытался меня напоить. Наконец-то! Казалось, я никогда не пила ничего вкуснее. С каждым глотком я словно оживала.

— Ну что, лучше? — глаза сокамерника светились нетерпением. — Кто ты?

— Не знаю. Не мое тело, — с трудом прохрипела первые слова. Ура, я могу говорить на местном языке!

— Значит, мерзавец был прав. Хм, но он явно не планировал вселение твоей души в это тело! Значит, хоть в чем-то его планы поломаются! Хотя… Ты что-нибудь помнишь о жизни в другом теле? А о том, в чьем теле ты сейчас? — вопросы сыпались на мою гудящую голову, как град.

— Раньше помню. Другой мир, — я старалась говорить максимально кратко, медленно проговаривая слова, — сейчас только язык.

— Другой мир?! — мой коллега по несчастью был удивлен, но нельзя сказать, что слишком сильно, — и что последнее ты помнишь про другой мир?

— Смерть. Мою.

— Надо же! Я читал про что-то подобное в древнейших хрониках, но не думал, что могу столкнуться с этим в жизни! Давно ты пришёл в себя?

Непонятно. Я что, так мужеподобна?

— Пришла. Не знаю. Не могу двигаться, — с каждой минутой говорить становилось легче.

— Простите, тари, я не понял, кто вы, — мужчина явно смутился, — а двигаться вы скоро начнете, если я правильно помню ритуал объединения. Могу попробовать помочь, вы позволите?

С чего вдруг он стал таким церемонным? У них матриархат или это то воспитание, которого в нашем мире не хватает столь многим?

— Да, и не надо на «вы». Не время для церемоний, — последнее слово я выговорила с трудом.

— Что ж, тогда позволь представиться. Эрвейн эр Шарэррах. Свое имя, точнее имя той, в чьем теле ты сейчас находишься, ты вряд ли уже вспомнила, я прав? — он опустился на корточки рядом с лежанкой и принялся растирать мне руки.

— Верно, не помню. Как вообще можно помнить такое? — под его руками мое тело начало оживать.

— Ритуал, расскажу позже. Сейчас тебе надо прийти в себя.

Вдруг за дверью послышались тяжелые шаги. Эрвейн стремительно вернулся в кресло, шепнув мне: «закрой глаза и не шевелись». Загрохотал засов и, судя по звуку, открылась дверь.

— Еда. — Чей-то грубый голос, бряцанье посуды, дверь закрылась, снова раздался стук засова, а затем стихающий звук шагов.

Открыв глаза, увидела на столе другой кувшин и миску. Эрвейн снова подошел ко мне:

— Ну что, продолжим? — и возобновил массаж.

Похоже, для него это было не впервой, так что я чувствовала, как с каждой минутой ко мне возвращаются силы. Примерно через десять минут остановила его:

— Спасибо, мне намного лучше. Поможешь сесть?

Мужчина кивнул и помог мне. Наконец-то! Ходить еще не могу, но сидеть и поворачивать голову — уже достижение! Посмотрела на свои руки: худые, почти как у страдающих анорексией, грязные ногти обломаны, узор из синяков. Однако руки явно молодой девушки, уж женщину-то в этом не обмануть. Похоже, еще один плюс в ситуации. Потом, сейчас не время для этого.

— Как отсюда сбежать? — понимаю, если бы он знал, сам сбежал бы, но мозговой штурм еще никто не отменял, — ты об этом думал?

Горький смешок:

— Если бы не этот проклятый амулет! Сейчас, когда я в ясном сознании и без цепей — никто бы меня не удержал!

Я посмотрела на него: на шее цепочка, на которой висит странная загогулина из похожего на тусклое серебро металла.

— Это и есть тот самый амулет? — спросила, кивнув на загогулину.

— Да. И снять я его не могу, а в нем не обернусь.

— А если обернешься, сможешь выбраться? В кого ты оборачиваешься?

Эрвейн усмехнулся:

— Да, смогу. В дракона.

В дракона?! Здорово, такой союзник — это сила!

— А я смогу снять амулет? — требовательно посмотрела на Эрвейна. Глаза того расширились от осознания:

— Точно! Этот колдун сказал, что я не смогу его снять, значит, кто-то другой сможет! Отлично! Но… — он сник прямо на глазах.

— Что?

— А если тебе это повредит?

— А у нас есть выход? Если получится и я, к примеру, потеряю сознание, ты сможешь меня вытащить?

Взгляд моего собеседника посветлел:

— Конечно, я тебя вытащу!

— Тогда предлагаю съесть то, что нам принесли, и начнем.

Мы разделили скудную трапезу: кусок хлеба и жесткого словно подметка мяса, стакан воды, — после чего Эрвейн усадил меня в кресло. Благо, спинка у кресла была высокая, и я смогла опереться на нее. Вздохнула — руки дрожат, в животе все сжалось в комок — и попросила Эрвейна подойти поближе.

Стоило только дотронуться до амулета, как руки свело сумасшедшей болью. Казалось, каждая косточка, каждый сустав в них расщепляется на множество маленьких кусочков. Попробовала взяться за цепочку — то же самое. Я до крови закусила губу, слезы потекли по щекам. Превозмогая боль, дрожащими руками тянула амулет, стараясь держать его как можно дальше от тела Эрвейна и своего. Было ощущение, что эта проклятая штука живет своей жизнью, а силы пришлось прилагать, словно я пыталась разъединить магниты! Воздух словно стал тягучим, обрел вес…

Не знаю, сколько времени я снимала эту… мерзость. Наконец, стянула, и тут же из всех оставшихся сил швырнула его в угол. Слава Богу! Боль осталась, но скорее фантомная. Подняла полные слез глаза на мужчину — он выглядел так, как будто его пытали.

— Всё, всё, — он оторвал откуда-то кусок ткани, смочил его в воде и обернул им мои руки, — потерпи чуть-чуть! Прости, я не знал, что так получится!

— Ну и что теперь? — просипела я, — как мы выберемся отсюда?

Эрвейн хмыкнул:

— Теперь — выберемся! — он подошел к двери. — Смотри!

Его кисть покрылась чешуей, а ноготь на указательном пальце превратился в длинный, жутко острый даже на вид коготь, больше всего напоминающий обоюдоострый меч. Он бросил взгляд на мое удивленное лицо и пояснил: «Частичная трансформации, очень удобная штука. Потом вспомнишь». Коготь проник в тонкую щель между дверью и косяком, и Эрвейн резко провел рукой вниз. Раздался звук разрезаемого металла, а затем — падения чего-то металлического на каменный пол. Похоже, засов приказал долго жить. Эрвейн встряхнул рукой, которая тут же приобрела нормальный вид, толкнул открывшуюся — даже без скрипа, премию местным уборщикам — дверь и повернулся ко мне:

— Идти сможешь?

Я помотала головой, ноги меня всё ещё не держали.

— Ничего, я тебя понесу, не переживай, — и мужчина, подмигнув, легко взял меня на руки.

М-да, как же давно меня на руках не носили! Впрочем, ничего романтичного в моем положении не было, я чувствовала себя скорее грузом, нежели кем-то другим. Эрвейн стремительно шел по коридорам — уж не знаю, как он ориентировался, я бы уже сто раз заплутала — и, наконец, вышел на открытую площадку. Усадил меня на пол и произнес:

— Сейчас, уже почти всё! — и шагнул в воздух. Я чуть не завизжала, но не успела — он трансформировался, превратившись в черного дракона. Впрочем, рассмотреть мне его не удалось: через секунду меня подхватили огромные когти (странно, но они совсем не были острыми), и дракон устремился в небо. А я попросту отключилась, не успев даже бросить взгляд на замок…