Надежда на счастье

Глава 30

Когда соседи, помогавшие тушить пожар, отправились по домам, Оливия едва не падала с ног от усталости. Последними уехали Орен с Кейти—уехали только после того, как Оливия раза три подтвердила, что с ней и с девочками все будет в порядке, что им нет необходимости оставаться. Да Оливии сейчас и не требовалась компания. Ей нужно было принять прохладную ванну и переодеться. И еще ей нужна была поддержка Конора.

Но Конора не было рядом, чтобы поддержать ее. Она знала, что муж взял лошадь у Орена и уехал в город. Орен не сказал ей, зачем он уехал, но она понимала, что пожар возник не случайно, и догадывалась, куда поехал Конор.

Прислонившись к стене сарая, Оливия смотрела на обуглившиеся доски амбара. При мысли о том, как муж сейчас встречается с Верноном, ей стало дурно от волнения. Возможно, Вернон действительно не сделает ничего дурного ей и девочкам, но Конор – дело другое. Она закрыла глаза и стала молиться о том, чтобы муж вернулся живым и здоровым. А если с ним случится что-нибудь из-за ее отказа продать.

– Мама!..

Оливия обернулась, услышав голос Бекки. Перед ней стояли дочери – грустные и заплаканные, со следами копоти на лицах. Честер, тоже весь в саже, стоял рядом с ними. Оливия, утирая слезы, подошла к ним и обняла всех троих.

– Все будет хорошо, – сказала она, пытаясь убедить в этом и себя. – Поверьте, все будет хорошо. А теперь… – Оливия отступила на несколько шагов. – Теперь, девочки, всем мыться.

Оливия направилась к дому, но стук копыт заставил ее остановиться. Обернувшись, она увидела Вернона, въезжающего во двор в сопровождении Джошуа и Эрла Харланов. Честер тут же громко залаял.

Взглянув на старшую дочь, Оливия проговорила:

– Бекки, немедленно уведи девочек отсюда. Отведи их к Джонсонам. И возьмите с собой Честера. Скажи Орену, что здесь Вернон и что мне нужна помощь.

– Мама, но что… – Тут Бекки увидела мужчин, въезжавших во двор, и вопросительно посмотрела на мать.

– Бекки, делай то, что тебе сказано. – Она подтолкнула дочь к дальним воротам. – Бегите как можно быстрее. Бегите же.

Бекки схватила сестер за руки.

– Пошли, Честер, – позвала она пса.

Девочки и собака побежали к ферме Орена Джонсона. Оливия ушла бы с ними, но ей нужно было выяснить, что с Конором. Дождавшись, когда дочери скроются за деревьями, она направилась к Вернону. Он привязал своего чалого жеребца к перилам веранды и ждал ее у ступенек. Харланы стояли с ним рядом.

Приблизившись к ним, Оливия почти физически ощутила исходившую от Вернона злобу. Выражение лица не предвещало ничего хорошего. Впервые в жизни Оливия испугалась Вернона. Но еще больше она боялась за Конора. Вернон с минуту молчал, пристально глядя на Оливию. Наконец спросил:

– Где Браниган? Он был у меня сегодня утром, но уехал, так и не закончив нашу беседу.

Оливия почувствовала необыкновенное облегчение. Значит, Вернон не знает, где Конор. Значит, он в безопасности.

Но чувство облегчения исчезло, как только Вернон распахнул пиджак, показывая револьвер за поясом. Он шагнул к Оливии и заявил:

– Я здесь, чтобы со всем этим покончить.

Она не отступила, скрывая страх. Взглянула на револьвер, потом подняла глаза на Вернона.

– Конора здесь нет. Я не знаю, где он.

– Значит, мы его подождем.

В следующее мгновение Верном схватил ее за руку и сжал будто тисками. Оливия поняла, что бороться не имело смысла. Вернон же потащил ее по лестнице в дом. Харланы последовали за ними в кухню.

– Эрл, наблюдай в переднее окно. Скажи мне, как только появится Браниган, – приказал Вернон. – Джошуа, ты иди во двор и наблюдай с задней стороны дома.

Эрл вышел из кухни, а Джошуа ушел на заднюю веранду, закрыв за собой дверь. Вернон толкнул Оливию на стул.

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

Он сел с ней рядом на другой стул.

– Я намерен получить его подпись на акте и на купчей.

– Почему ты думаешь, что он продаст тебе землю?

– Продаст. – Верном откинулся на спинку стула, вытащил из-за пояса револьвер и направил его на дверь.

Сомнений в его намерениях не оставалось. Оливия сцепила дрожащие руки и взглянула на кладовку, гадая, успеет ли она схватить свою винтовку.

– Раз уж мы будем дожидаться Конора, – сказала она, – я могла бы пока приготовить чай.

Она приподнялась, но Вернон заставил ее снова сесть.

– Нам чай не нужен, Лив. Просто сиди спокойно. Время шло, и каждая минута ожидания казалась Оливии вечностью.

Она молилась, чтобы Орену удалось что-нибудь сделать. Но до фермы Джонсонов – целых четыре мили. Значит, девочкам понадобится не меньше часа, чтобы туда добраться. Если за это время появится Конор, Вернон вполне может застрелить его. Да, он мог выстрелить в любой момент.

Оливия пристально посмотрела на него.

– Знаешь, Вернон, если тебе так уж нужна наша земля, то мы тебе ее продадим. Ничего такого не требуется.

Он злобно усмехнулся.

– Не требуется?! Этот сукин сын ворвался сегодня утром в мой дом! Он угрожал мне и моему тестю рассказом о том, как призовет на помощь своих дружков из Нью-Йорка. И Хирам на это купился! – Вернон стукнул кулаком по столу. – Никто не смеет угрожать мне! Никто! Тем более какой-то ирландский боксер, у которого ни цента за душой нет.

Вернон помолчал немного, потом вдруг заорал:

– А ты вышла за него замуж! Я для тебя был недостаточно хорош?! За меня ты замуж не захотела, а за него вышла.

Крепко сжимая в руке «кольт», Вернон наклонился над Оливией. И сейчас в глазах его было столько ненависти, что она в испуге отстранилась.

– Ты позволила ему прикасаться к тебе. Прикасаться своими грязными ирландскими руками. Господи, как ты мне отвратительна!

– Значит, все это теперь уже не из-за земли? – прошептала Оливия. – Все это из-за моего брака?

He успел Вернон ответить, как в кухню вошел Эрл.

– Браниган появился на дороге, хозяин.

Вернон выпрямился, с трудом овладев собой. Схватив Оливию за руку, он заставил ее подняться со стула.

– Пойдем, миссис Браниган. – Он потащил ее к черному ходу. – Пойдем поприветствуем твоего муженька.

Въехав во двор, Конор сразу заметил людей, ожидавших его на заднем крыльце. Увидел и револьвер в руке Вернона. Спешившись, он медленно направился к крыльцу, но остановился в нескольких шагах, раздумывая, как лучше поступить.

Вернон держал Оливию рядом с собой, но револьвер был направлен не на нее. Он был направлен на Конора.

– Приветствую, Браниган. А мы тебя дожидаемся.

Конор взглянул на жену:

– Где девочки?

– Они у Джонсонов.

Он кивнул и перевел взгляд на Вернона.

– Что ты теперь предлагаешь, Вернон? – спросил он, стараясь говорить как можно спокойнее. – Семь долларов за акр?

– Цена упала. Теперь – один доллар.

Конор гадал, станет ли Вернон использовать Оливию как козырь в игре. Покачав головой, он ответил:

– Нет, не договоримся.

– Я так и думал. – Вернон посмотрел на своих людей. – Джошуа, Эрл, мне кажется, мистера Бранигана нужно убедить.

Подручные Вернона молча кивнули.

– Конор, отдай им землю! – в отчаянии закричала Оливия. – Отдай!..

Он слышал мольбу в ее голосе, но не мог уступить. И дело было не в земле. Просто он должен был устоять, должен был бороться за то, во что верил. Возможно, Вернон запугал Оливию, но его, Конора, он не запугает.

Джошуа с Эрлом медленно приблизились к нему, и Конор отступил, оценивая возможности противника. Было ясно: с Джошуа он справится без труда. Но он помнил, с какой силой Эрл ударил его кулаком в тот вечер, почти три месяца назад. Да, с этим будет справиться труднее.

Сжав кулаки, Конор внимательно наблюдал за противниками, гадая, кто из них нападет первый. Очевидно, это будет Джошуа—у него свои обиды, а терпения очень мало.

Когда последовал первый удар, оказалось, что Конор был прав в своих расчетах. Он ловко уклонился от кулака Джошуа и в то же время локтем двинул в живот Эрла. Эрл со стоном согнулся, а Конор, размахнувшись, нанес сильный удар правой в челюсть Джошуа. И тут же нанес удар левой. Джошуа взмахнул руками и рухнул на землю.

Но у Конора не было времени насладиться своей победой. Он обернулся, но недостаточно быстро – кулак Эрла угодил ему прямо в скулу. Конор покачнулся от удара, но все же устоял на ногах. И уклонился от очередного удара Эрла – кулак даже не задел его.

А уже в следующее мгновение он ударил правой Эрла в бок и тут же – апперкотом в челюсть. Этот удар ошеломил противника, и тот рухнул на землю как подкошенный. Конор же резко обернулся, но Джошуа по-прежнему лежал на земле и даже не пытался подняться на ноги, чтобы продолжить бой. Перешагнув через обоих, Конор пошел к крыльцу, не сводя глаз с человека, стоявшего на верхней ступеньке.

– Им не удалось убедить меня, Вернон, – произнес он, с трудом переводя дыхание. – Теперь остались только мы с тобой. Впервые в твоей жалкой жизни тебе придется драться самому.

Вернон крепче ухватил Оливию, привлекая к себе, и направил револьвер Конору прямо в сердце.

– Слушай меня внимательно, парень. Отдай мне землю – или я стреляю.

– Нет! – всхлипнула Оливия. – Отдай ему землю, Конор. Отдай, она не стоит твоей жизни. Пожалуйста, отдай…

Конор внимательно наблюдал за Верноном. Он понимал, что Вернон все равно его убьет, даже если он подпишет купчую на землю.

– Хорошо, Тайлер, ты победил, – сказал он, поднимая вверх руки. – Хорошо, я продам тебе землю.

В следующую секунду – Оливия даже не успела сообразить, как ему удалось, – Конор оказался возле Вернона. Выбитый из его рук револьвер выстрелил в воздух, но пуля никого не задела. А оружие с глухим стуком упало на пол веранды. Ухватив Вернона за лацканы пиджака, Конор стащил его с лестницы. Потом оттолкнул от себя и процедил сквозь зубы:

– Что, парень, теперь посмотрим, какой ты храбрец. Оливия подняла револьвер и нацелила его на Вернона.

– Конор, револьвер у меня! – крикнула она мужу.

– Не стреляй пока, – ответил он. – Сначала мы с ним немножко займемся боксом.

Страх лишил Вернона его обычной надменности. Он осмотрелся, надеясь на помощь своих людей, но те по-прежнему лежали на земле и ничем не могли ему помочь. Более того, он понимал, что они не придут ему на помощь, даже если им удастся подняться.

Конор пристально посмотрел на него.

– В чем дело, Вернон? Некому делать за тебя грязную работу? – Он размахнулся, как бы намереваясь нанести удар кулаком.

Но Вернон громко закричал и отскочил назад, прикрывая лицо руками. Конор опустил руку и засмеялся.

– Ты трусливый ублюдок, – презрительно сказал он. – Ты даже не стоишь того, чтобы пачкать о тебя руки.

Но тут Конор все-таки не выдержал и с силой ударил Вернона в лицо. Тот вскрикнул и повалился на землю.

– Пришлось все же испачкаться, – пробормотал Конор, стирая кровь с руки.

В этот момент во двор въехал экипаж, почти сразу же остановившийся возле лежавших на земле мужчин. Оливия мельком взглянула на Алисию Тайлер и представительного джентльмена рядом с ней, потом снова обратила свое внимание на Конора и Вернона.

Конор же поставил ногу ему на горло.

– Если ты еще не понял, как обстоят дела, то слушай меня внимательно.

Он убрал ногу с горла Вернона. Тот отчаянно хватал ртом воздух.

Конор окинул взглядом двор и все земли вокруг, потом вновь заговорил:

– Все это принадлежит мне. Вся эта земля и все, что на ней находится. Это моя ферма и мой дом. Ты меня понимаешь?

Вернон кивнул и попытался подняться на ноги. Конор толкнул его ногой, и тот снова упал.

– Очень хорошо, если понял. Так вот, ты запугивал мою семью, и мне это совсем не нравится. Если ты когда-нибудь ступишь на мою землю, или хоть посмотришь на мою жену, или на милю приблизишься к моим дочерям, то, ничтожный ублюдок, я убью тебя.

Оливия опустила револьвер и спустилась с крыльца, прислушиваясь к словам Конора. Ей казалось раньше, что ему все это никогда не будет нужно. Слова «моя жена» и «моя семья» он произнес голосом собственника – и каждое слово вселяло в нее надежду.

Внезапно раздался стук колес, и во двор въехал фургон, остановившийся неподалеку от экипажа.

– Ваши девочки сказали, что у вас тут неприятности, – сказал Орен, соскакивая с козел. В руках он держал ружье. Посмотрев на троих мужчин, лежавших на земле, он с ухмылкой добавил: – Но, похоже, вы и сами справились.

Конор широко улыбнулся и указал на Харланов.

– Окажи мне услугу, выбрось это подобие мужчин на дорогу, когда поедешь обратно домой.

Под дулом ружья Орена братья поднялись на ноги. Конор взглянул на Оливию и увидел, что она все еще держит в руках револьвер. Он взял у нее оружие, открыл барабан и высыпал на землю пули. Потом поднял на ноги Вернона и подтолкнул его к экипажу.

– Убирайся с моей земли! – Конор швырнул к его ногам разряженный «кольт».

Вернон зажал рукой окровавленный нос и наклонился, чтобы поднять револьвер. У него за спиной открылась дверца экипажа, и из него вышла Алисия Тайлер. Она подошла к мужу и, достав из кармана изящный кружевной платочек, приложила к его носу.

– Я уезжаю, Вернон, – сказала Алисия, – Дилижанс в Монро отходит после обеда, и мы с папой уедем на нем. Ты можешь оставаться в Каллерсвилле, конечно, но тебе придется поискать место, где ты будешь жить. Потому что мы выставим дом на продажу. Тебе придется также поискать себе работу, потому что мы продадим лесопилку, и лавку, и все остальное.

– Алисия, ты не можешь…

– Если хочешь поехать с нами, – перебила она его, – то папа найдет для тебя место в какой-нибудь из своих компаний. Конечно, тебе придется начать с самой низкой должности. Возможно, клерка. Но я уверена, что ты сумеешь быстро подняться по служебной лестнице. Папа тебе поможет.

Она поправила галстук мужа, потом взяла его под руку и подвела к экипажу. У самой дверцы остановилась и, обернувшись, посмотрела на Оливию и Конора:

– Надеюсь, вы будете счастливы здесь. Увы, я не была. Алисия села в экипаж, и ее муж тотчас же уселся с ней рядом. Экипаж покатил по дорожке, завернул за угол дома и исчез из виду. Орен же вдруг рассмеялся, глядя на Харланов, садившихся на своих лошадей, чтобы последовать за экипажем Вернона. Посмотрев на Конора, он сказал:

– Эти двое – как пьяные. Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так бил кулаком, как ты, парень. Они, наверное, так и не поняли, что с ними произошло.

– Надеюсь, все-таки поняли, – ответил Конор. – И надеюсь, они запомнят этот урок надолго.

– Да, кстати… – Орен опустил ружье, поскольку Харланы уже удалились. – Кейти велела передать, что вы приглашены на ужин, когда приедете за девочками.

– Спасибо. Мы скоро будем, – с улыбкой сказал Конор.

Орен кивнул и, забравшись на козлы, щелкнул поводьями. Фургон тут же тронулся с места и вскоре тоже исчез из виду.

Оливия внимательно посмотрела на мужа. Она вспоминала его слова, вспоминала, как он сказал Вернону, что считает своей эту землю, считает своими девочек и ее, Оливию. Но ей хотелось услышать от него самое главное.

– Конор, ты меня любишь? – прошептала она. Неожиданный вопрос застал его врасплох. Немного подумав, он пробормотал:

– Оливия, ты упустила свой последний шанс избавиться от меня. Я остаюсь – со всеми моими недостатками и со всеми моими дурными привычками. Я не уеду.

Она покачала головой.

– Я спросила тебя не об этом.

– Я постараюсь не ругаться при девочках, но могу сорваться. Тебе придется просто привыкнуть к этому. А если у меня будут ночные кошмары, то не пытайся меня будить. Просто обещай держаться в стороне, пока все не пройдет.

– Да, конечно, но…

– И еще… – перебил он, глядя на нее с вызовом. – Я никогда не хожу в церковь, так что не надейся.

– Я и не говорила, что ты должен ходить в церковь. Но, Конор…

– И если я захочу, то буду курить сигары и не откажусь от виски. Если мне время от времени захочется выпить капельку, то я и выпью. И никаких нравоучений на следующее утро…

– Я не об этом, Конор! – воскликнула Оливия, потеряв терпение. – Скажи, ты любишь меня?

Он раскрыл рот, словно собирался что-то сказать, но так ничего и не сказал. Оливия внимательно смотрела на мужа, пытаясь понять, что означало странное выражение, появившееся у него на лице. Возможно, это был страх. А может – и любовь. Или и то и другое одновременно?

Внезапно Конор схватил ее за руку.

– Я хочу тебе кое-что показать. – Он потащил ее по двору, направляясь к старому сарайчику Нейта, где хранились инструменты.

У двери он остановился и выпустил ее руку.

– Там есть кое-что… – Он умолк, внезапно смутившись. – Видишь ли, я… Я сделал это для тебя.

Она посмотрела на него с удивлением:

– Конор, что же там?

Он не ответил, и Оливия, шагнув к двери, распахнула ее. В самом центре сарайчика стояла скамейка, выкрашенная в белый цвет, а по бокам ее были прикреплены цепи – как будто для того, чтобы можно было подвесить. Конечно же, это были качели для веранды.

Оливия смотрела на них, сдерживая внезапно подступившие слезы. Она медленно подошла к качелям и провела ладонью по гладкой белой поверхности.

– Ты сделал это для меня? – Она посмотрела на мужа, и снова ей не удалось прочесть выражение его лица. – Но зачем?

Он опустил голову, уставившись в землю. Последовало долгое молчание. Наконец он заговорил – говорил очень медленно, как бы обдумывая каждое слово:

– Оливия, я очень долго убегал от любви. Я убеждал себя: мне это не нужно, я этого не хочу, я больше не могу испытывать такие чувства. Но я просто боялся, вот в чем правда. Я потерял все, что когда-то любил, и не хотел больше полюбить кого-нибудь или что-нибудь. Я не хотел рисковать и снова испытать такую же боль.

Оливия слушала его сбивчивую речь, и с каждым словом в ней крепла надежда. Когда же он умолк, она шагнула к нему и прошептала:

– А теперь?

Оливия ждала ответа затаив дыхание. Посмотрев ей в глаза, Конор вновь заговорил:

– А теперь я понял: есть вещи, ради которых стоит рисковать, вещи, от которых невозможно отказаться, – они слишком ценные, чтобы их терять. Ты научила меня этому. Эти качели для веранды – мой свадебный подарок тебе. Я хочу сидеть на них с тобой все вечера своей жизни. Я люблю тебя.

Оливия потрясение молчала. Ей хотелось сказать ему, как он нужен ей, как она боялась, что он покинет ее, как сильно она его любит. Но она не могла найти слов – просто бросилась в его объятия со вздохом облегчения и со слезами радости.

У каждой из девочек было свое собственное мнение по поводу подарка для Оливии.

– Я считаю, они чудесные, папа, – сказала Бекки, целуя его на ночь. – Мы с Джеремайей сможем посидеть на них, когда он придет на воскресный обед в следующий раз.

– Только через мой труп, – пробормотал себе под нос Конор, когда Бекки отправилась в свою комнату.

Оливия издала какой-то странный звук, напоминавший смех. Конор вопросительно посмотрел на нее, но она тут же придала лицу серьезнейшее выражение. Затем, перешагнув через Честера, быстро пошла по коридору к комнате Бекки.

А вот Кэрри была не в таком восторге от качелей, как ее сестра.

– Да, они хорошие, – сказала она, зевая. – Но, папа, ты разве не мог сделать что-нибудь забавное вроде домика на дереве?

Конор наклонился и поцеловал девочку.

– Сделаю, милая. Сделаю непременно. Обещаю. А теперь засыпай.

Тут в комнату вошла Оливия. Поцеловав дочь, она сказала:

– Спокойной ночи, милая. Спи крепко.

Потом они пошли в комнату Миранды и уложили малышку в постель.

Забравшись под одеяло, Миранда спросила:

– Папа, ты сделал качели для мамы, да? А ты можешь построить мне кукольный домик?

У него перехватило горло, и он сказал:

– Могу, дорогая.

– Вот и хорошо, – побормотала Миранда, закрывая глаза. – Теперь у моих кукол будет свой дом.

Конор посмотрел на жену и прошептал:

– У каждого должен быть свой дом, не так ли?

Оливия улыбнулась ему, и Конор дал себе клятву: каждый день своей жизни он будет делать так, чтобы она почаще улыбалась. Он сделает все, что в его силах, – только бы она была счастливой. И любимой. Всегда.

Поцеловав Миранду, Оливия погасила лампу. Потом взяла Конора за руку, и они вместе вышли из комнаты. Спускаясь с женой по лестнице, он сказал:

– Никогда не думал, что мне понадобится семья, чтобы моя жизнь стала полной. Но теперь я не могу представить, как прежде жил без этого. Впрочем, кое-что чертовски пугает меня…

Оливия крепче сжала его руку.

– У тебя все получится, – заверила она. – Чтобы быть хорошим отцом, не нужно слишком много об этом думать.

Эти слова были ему знакомы. Он вспомнил тот день, когда впервые поцеловал ее на кухне, и лукаво улыбнулся:

– Давай посидим на качелях.

Они вышли во двор, и Конор ощутил в воздухе прохладу – первый признак осени. Он задумался обо всех делах, которые нужно успеть сделать до весны. Но это его не испугало – напротив, воодушевило.

Он сел на качели и усадил Оливию к себе на колени.

– Ну, миссис Браниган, – прошептал он ей на ухо, – расскажи мне еще раз, что делали твои мама и папа на этих качелях.

Оливия приблизила губы к его губам.

– Лучше я покажу, – шепнула она, крепко обнимая его за шею.

Она поцеловала его, и Конор сразу же понял, почему мужья вечерами сидят на качелях со своими женами. «Прекрасный способ провести время», – подумал он. Но сейчас у него на уме было кое-что другое.

Подхватив жену на руки, он поднялся. Оливия с удивлением проговорила:

– А я думала, ты хочешь посидеть на качелях.

– Хотел, но передумал, – прошептал Конор. Осыпая жену поцелуями, он направился к двери. – Мы завтра посидим на них.

Перешагнув порог, Конор понес Оливию вверх по лестнице, в их общую спальню. Распахнув дверь, он снова поцеловал жену и с улыбкой подумал: «Наконец-то ты, Конор Браниган, обрел свой дом».