Надменный любовник

Глава 21

Проснувшись, она поняла, что лежит одна. Она знала, что так будет. Сквозь окно пробивался солнечный луч, в камине уютно пылал огонь. Джесс догадалась, что уже позднее утро. Его одежды не было нигде видно, ее одежда тоже исчезла.

Джессамин села на кровати, кутаясь в плотную льняную простыню. Все тело ее ныло, даже в тех местах, где она не ожидала боли. Ее била лихорадка, она была истощена и ничего не чувствовала, кроме боли. И отчаянно желала чего-то.

Она слезла с кровати, завернувшись в простыню, словно в римскую тогу. В доме царила тишина: с улицы доносился обычный шум утреннего города, но внутри все было спокойно. Джессамин была уверена, что в здании никого нет.

Войдя в соседнюю комнату, она обнаружила, что для нее приготовлена горячая ванна. Рядом лежали чистая одежда и дорогое кружевное белье.

Настолько дорогое, что потраченных на него денег могло бы хватить ее семье на целую неделю. Розовое платье было так очаровательно, что Джессамин едва не вскрикнула от удовольствия, но сдержалась. Она бросила простыню на пол и ступила в ароматную, теплую, успокаивающую воду. Много лет назад Марилла рассказывала ей сказки о феях и волшебных существах, и она вспомнила историю про прекрасный замок и невидимых слуг, которые разводили огонь, наполняли ванны и готовили немыслимые блюда. Но эта сказка была не волшебной и, к сожалению, с несчастливым концом.

Она медленно оделась перед камином, желая, чтобы появился Алистэйр, и зная, что он не придет. Потрогав волосы, она почувствовала, что они еще влажные. Надев новые розовые туфельки, которые оказались ей как раз впору, она вышла на лестницу, чтобы найти свою настоящую любовь, чтобы найти еду, приготовленную волшебниками, чтобы найти ответы на все свои вопросы.

Нашла она Никодемуса Боттома.

— Нет, вы только посмотрите! — восторженно воскликнул он, выскакивая из-за стола. — Я просто превзошел самого себя. Милорд велел мне подобрать вам что-нибудь посимпатичнее, и, черт возьми, я неплохо справился! Вы просто созданы для того, чтобы вами любовались.

— Как я не догадалась, что это вы моя волшебная крестная, — сказала Джессамин. — Ведь это вы наполнили мне ванну?

— Я не прислуга! — запротестовал .Никодемус. — Есть предел тому, что может ожидать от меня его милость.

— А где же слуги?

— Еще не вернулись. И не вернутся, как сказал милорд. Он говорил, что не предполагает долго оставаться здесь.

— Ясно.

В кухне было темно и холодно. Так же, как и у нее на душе.

— Вы не знаете, где моя сестра?

— Видит Бог, мисс, она благополучно добралась домой. И вас я собираюсь отвезти туда же. Никаких возражений, — предупредил он ее. — Глэншил приказал мне доставить вас, и на этот раз я исполню то, что он мне велел. Он мне голову оторвет, если я не послушаюсь.

— А если я не хочу ехать? — тихо спросила Джессамин.

Лицо Никодемуса омрачилось.

— Ох, мисс, не говорите так. Он не желает, чтобы вы оставались здесь. Жестоко, но такова жизнь! Вы долго жили в Спиталфилдз и знаете это не хуже меня. Он переспал с вами, а теперь занялся другими, более интересными делами. Например, воровством. С таким мужчиной не будет счастья, вы сами понимаете это. Благодарите Бога, что он отпустил вас, не причинив еще больше вреда.

— Отпустил меня? — глухо откликнулась Джессамин. Зажмурившись, она пыталась воскресить перед глазами карты, чтобы они направили ее. Но встретила пустоту. Карты бесследно пропали, исчезли, так же, как и ее невинность.

Она открыла глаза.

— Я сама убью его, — спокойно произнесла она.

Никодемус беспокойно смотрел на Джессамин. При ее словах он просиял:

— Послушайте, дорогая! Он не стоит ваших слез. Бог с вами! Он просто мерзавец, который окончит свои дни на эшафоте. Лучше уходите.

— Конечно, Никодемус, — сказала она. — Отвезите меня домой, если можете. Там, вероятно, обо мне волнуются.

«Должно быть, упав, я повредил голову», — подумал Алистэйр, откинувшись на спинку кресла и прихлебывая густой кофе, который заботливо приготовил Фредди Арбатнот. Что-то случилось с его разумом, и он все еще не мог прийти в себя.

Он не должен был даже прикасаться к ней. Не должен был ложиться с ней в постель. Если уж на то пошло, не должен был и брать с собой на воровство. Но это произошло до того, как он упал, тут он уже не мог приписать все ушибу.

Взгляд на мисс Мэйтланд был в сотню раз опаснее падения с любого балкона, опаснее любой раны. А он был из тех, кто обожал опасность.

Интересно, что она сейчас делает? Может быть, Никодемус уже отвез ее домой? Или она отказалась ехать? Передал ли Никодемус ей старательно сочиненное им письмо, которое рассеяло бы даже самые нежные чувства?

Он так тщательно писал его, обдумывая каждое слово! Насмехаясь в меру, чтобы лишь взбесить ее, не ввергнув при этом в панику. Постарался посеять в ней ненависть к нему и настоять на том, чтобы она приняла бархатный мешочек с деньгами.

О, он был дьявольски умен! Похвалил ее за первые робкие шаги и успехи на любовном поприще. Заметил, что обязательно порекомендует ее своим друзьям в случае необходимости.

О, она больше никогда не заговорит с ним, не подойдет к нему! Это письмо уничтожит все ее чувства к нему, это просто необходимо было сделать.

Так почему же он испытывал такую острую боль, как будто отрезал себе руку?

Из спальни появился Фредди, только что помывшийся и свежевыбритый заботливым слугой. В его поведении читалась некоторая нерешительность.

— Алистэйр, твое нахальство не знает границ. — Он опустился в кресло. — Сначала ты исчез из Кента, не оставив мне ни цента на обратную дорогу, к тому же прихватил с собой девчонку Мэйтланд, так что переполошил весь дом, а затем вламываешься сюда ни свет ни заря, ничего не объясняя и даже не извинившись, и хочешь еще, чтобы я был тебе рад.

— Конечно, Фредди, — бодро заявил Алистэйр. — Во-первых, сейчас уже одиннадцать утра. Во-вторых, не знаю, что ты вообразил, но должен тебе заметить, что я был тяжело болен и приехал в Лондон, чтобы посоветоваться с врачом. В-третьих, в ту же ночь я отвез мисс Мэйтланд домой к маме. Кто сможет доказать, что все было по-другому?

— Зачем кому-нибудь это доказывать?.. — уныло пробормотал Фредди.

— Не знаю, — с ангельской улыбочкой произнес Алистэйр. — Садись завтракать. У нас сегодня важное дело.

Фредди вдруг оживился:

— Петушиные бои? Бокс? Аукцион лошадей? — засыпал он вопросами Алистэйра.

— Ни то, ни другое и ни третье. Мы отправляемся в Тауэр.

— Черт возьми! — выдохнул Фредди.

— Вот именно.

Спиталфилдз выглядел еще мрачнее, чем обычно, хотя Джессамин и не представляла, что это возможно. Был холодный, серый день, и внутри у Джессамин тоже похолодело, когда она ступила на лестницу. Она подняла голову и постаралась распрямить плечи. Позади остались Никодемус и золотые монеты, рассыпавшиеся по полу экипажа, когда она швырнула их ему.

В руке она до сих пор сжимала смятое письмо Алистэйра. Она еще не раз заглянет в него, чтобы напомнить себе о том, какой дурой она была в эту ночь. Как будто она могла когда-нибудь это забыть!

Флер уже подлетела к двери и, вся в слезах, стиснула сестренку в своих объятиях:

— Где ты пропадала, Джессамин? Я так волновалась!

Джессамин, не оглядываясь, прошла в дом и решительно закрыла за собой дверь, как бы вычеркивая из своей жизни прошлую ночь.

И тут от всей ее решительности не осталось и следа. Она закрыла глаза и прислонилась к стене. Ее трясло.

«Я не заплачу, — яростно твердила она себе, — Не заплачу».

Флер осторожно положила руку ей на плечо, увлекая за собой в гостиную. Она усадила ее перед камином, бормоча какую-то бессмысленную чепуху, накинула старенькую шаль поверх роскошного розо — вого платья Джессамин и исчезла. Джессамин уставилась невидящими глазами в камин.

Через какое-то время Флер вернулась с чашкой крепкого чая и печеньями. Джесс машинально жевала печенье, не чувствуя никакого вкуса.

— Джессамин, — тихо произнесла Флер, — что же он сделал с тобой?

Джессамин посмотрела на нее, стряхнув оцепенение. И улыбнулась через силу.

— Ничего особенного, — ответила она. — Извини, что я втянула тебя в это. Я должна была присматривать за тобой…

— Джессамин, я в состоянии сама за собой присмотреть. Я уже давно пытаюсь тебе это доказать. Не все же тебе делать в одиночку.

— Видишь, у меня это плохо получается, — сказала Джессамин. — Как мама?

— Убита горем.

— Что на этот раз?

— Две загубленные дочки.

— Нет, Флер, нет! — Джессамин выронила чашку, и она разбилась вдребезги. — Я не могла и тебя тоже погубить!

— Ну разумеется, не могла, — резко произнесла Флер. — Для этого нужен мужчина. Поздравь меня, Джесс: я выхожу замуж. Сегодня.

— Нет!

Флер изумленно посмотрела на нее:

— Что ты сказала?

— Я сказала «нет». Я не допущу, чтобы ты погубила себя из-за какого-нибудь богатого идиота, которого ты ненавидишь. Деньги ничего не значат, и нам удавалось как-то выкручиваться до сих пор. Я хочу, чтобы ты вышла замуж по любви.

— Я и не знала, что ты веришь в любовь, Джессамин.

— А я и не верю, — резко сказала Джессамин. — Это не для меня. Но ты, ты заслуживаешь любви. Ты заслуживаешь всего самого лучшего в этой жизни!

— А ты нет?

— Мы не обо мне говорим, правда ведь? Кто он? Я надеюсь, не этот идиот Фредди Арбатнот? И не этот отвратительный старый распутник лорд Эдисон? Ты ведь не позволила им прикоснуться к себе?

— Боюсь, что я выхожу замуж не по любви и не из-за денег. Мне придется венчаться с Робертом Бреннаном сегодня в полдень в церкви Святого Джайлса. И я очень рада, что ты успела вернуться и сможешь присутствовать на венчании. Если захочешь, конечно.

Случилось что-то страшное, непоправимое. Достаточно было одного взгляда на бледное, решительное лицо Флер, чтобы понять это. На мгновение Джесс забыла про свою беду.

— Ты выходишь замуж за полицейского! — сказала она. — И утверждаешь, что это не любовь.

— Я заставила его, Джесс. Я объявила всем, что провела с ним ночь в поместье Блэйнов, и у него не было другого выхода. Он ненавидит меня.

— Ты провела с ним ночь? — вскрикнула Джессамин, забыв о себе. .

— Нет. Просто я всем так сказала.

— Зачем? — спросила она.

— Потому что он был чересчур благороден. Потому что я разозлилась. Потому что я, дура, думала, что если бы он лишил меня невинности, то захотел бы жениться на мне.

— И он, конечно, хочет этого.

— Нет, не хочет. Он отказался. Это все по моей вине. Я люблю его!..

Она опустилась на пол и разрыдалась, уткнувшись головой в колени Джессамин. Джессамин смотрела на ее золотистую головку, поглаживая ее волосы.

— Мы обе запутались, — вздохнула она, теребя нежные локоны Флер. — Что же теперь нам делать?

— Я выхожу замуж за Роберта Бреннана. Пускай он возненавидит меня на всю оставшуюся жизнь, но он будет моим. Я буду ему хорошей женой, Джесс. Не такой, как если бы я вышла замуж за богатого дурака.

— Ты права, Флер. Я должна была все это понять раньше. — Она взяла Флер за плечи и подняла ее, глядя в заплаканные глаза своей младшей сестры. — Но, дорогая, ты не можешь так идти к алтарю — ты одета ужасно. Раз уж ты выходишь замуж, ты должна быть самой красивой невестой на свете! Пусть Бреннан оценит, что он получил. Так что мы наденем?

— Я еще не думала…

— Через два часа надо быть в церкви, а ты еще не думала, что ты наденешь? Стыдно! — Джессамин решительно поднялась на ноги. — Это последний раз, когда я могу о тебе позаботиться. Идем. Я все устрою.

— Мама отказывается ехать в церковь. — Флер всхлипнула. — Она говорит, что я погубила себя и разбила ей сердце.

— Ну что же, пусть будет так, — отрывисто произнесла Джесс. — Мы и без нее повеселимся. Идем, дорогая! У нас много дел.

Флер смутно помнила венчание. Сам сэр Джон прислал экипаж за невестой и женихом. Когда за Флер приехала карета, она была уже вымыта, причесана, надушена и наряжена в бледно-розовое шелковое платье. Джессамин добыла где-то прекрасные чайные розы для букета и, взяв несколько из них, украсила прическу. Флер терпеливо ждала, пока сестра наряжала ее.

В церкви она так нервничала, что чуть не лишилась чувств. Все будет просто, она всегда знала это. Она еще может отказаться выйти за Роберта Бреннана. Никто не сможет заставить ее венчаться насильно, а Роберт Бреннан будет только рад избавиться от бремени ответственности, которую она попыталась навязать ему.

Она была жестокой эгоисткой и знала это, и если у нее осталась хоть капля человеколюбия, она даст ему свободу. Она увидела его перед входом в церковь. Его лицо было холодно и угрюмо. Решительность Флер мгновенно исчезла.

Джессамин шла рядом, ведя Флер под руку. Пройдя уже почти весь проход между рядами, Флер внезапно остановилась в замешательстве. В церкви не было ни души за исключением почтенного господина с повязкой на глазах. Она еще могла легко убежать, прекратив весь этот фарс и освободив Бреннана. Но Джессамин крепко держала ее, как будто почувствовав ее испуг.

— Джесс, я боюсь, — прошептала она.

— Я знаю, — с горечью произнесла Джесс. — Ты любишь его?

— Видит Бог, да!.. — Флер смотрела на него, смахивая слезы с глаз. Она твердила себе, что самое лучшее, что она может сделать, это повернуться и убежать. Но Джессамин продолжала крепко держать сестру.

— Ты хочешь его?

— Да! — отчаянно сказала Флер.

— Тогда борись за него! Сегодня твоя свадьба. Завоюй его!

Когда Флер поравнялась с ним, она не отважилась посмотреть ему в глаза. Он взял ее маленькую-холодную дрожащую руку в лайковой перчатке в свои огромные руки. В первый раз эта разница между ними так бросалась в глаза. Он был простым фермером, с огромными сильными руками, которые привыкли к тяжелой работе. Ее хрупкие, нежные руки знали только акварель и вышивание.

Все закончилось очень быстро. Кто-то бормотал какие-то слова, она повторяла. Их имена записали, имя Бреннана — наспех, а ее имя — старательно, замысловатым почерком. А потом она очутилась на холодном осеннем вечернем воздухе, рука об руку с Робертом Бреннаном.

Она не помнила, куда пропала Джесс. Она вообще ничего не помнила, понимала лишь то, что они идут по темным улицам, он идет рядом с ней, заслоняя от ветра своим огромным телом.

Бреннан остановился перед шумной пивной, Флер испуганно взглянула на него, но не прочла ничего на его бесстрастном лице.

— Где мы? — прошептала она.

— Рядом с моим домом.

— Это же пивная!..

— Я живу над ней. Меня это устраивает — всегда есть где раздобыть еду, а на шум я просто не обращаю внимания. Девушка из этого трактира каждый день убирает мои комнаты. Если захочешь, она будет помогать тебе.

— Ты спишь с ней? — вопрос вылетел неожиданно. Флер была шокирована.

Она думала, что он рассердится. Но он просто загадочно посмотрел на нее:

— Нет.

Она не знала, чего ждать. Жилище Бреннана представляло собой три комнаты: спальню, гостиную и кухню. Кухней, казалось, не часто пользовались, Все сверкало чистотой, кто-то даже позаботился развести огонь в камине, так что было светло, тепло и уютно.

Но мужчина, который стоял рядом с ней, был не очень приветлив. Бреннан остановился в дверях, и, когда он посмотрел на нее, она постаралась взять себя в руки.

— Придется тебе заказать что-нибудь поесть. Тебе надо отдохнуть.

— Куда ты?

— Мне придется уйти. Меня ждет одно дело.

— Когда ты вернешься?

— Не знаю.

Он не мог сказать ей ничего определенного. Она насильно, против его воли вторглась в его жизнь, и он изо всех сил старался не глядеть на нее лишний раз.

— Я буду ждать тебя, — с последней надеждой произнесла она.

— Не беспокойся. Я отправляюсь искать Кота. Когда я получу вознаграждение за него, то смогу вернуться в Йоркшир.

— Ты не возьмешь меня с собой?

Казалось, он был удивлен ее вопросом.

— Ты же теперь моя жена, правда? Нравится это кому-то или нет, но ты принадлежишь мне. Ты поедешь со мной.

Она почувствовала облегчение. На мгновение ей показалось, что он задумал сбежать от нее этой ночью.

— Я люблю деревню, — попробовала она подойти с другой стороны.

Его лицо оставалось суровым.

— Мне нет никакого дела до этого. Как постелешь, так и поспишь.

— Одна? — Флер сама удивилась своей смелости.

В его взгляде что-то промелькнуло — Флер не смогла уловить, что именно.

— Нет, — ответил он.

И вышел, не сказав больше ни слова.

Флер осталась одна в теплой, чисто прибранной комнате. Ей предстояла одинокая первая брачная ночь.

«Я хотел наказать самого себя», — разъяренно думал Бреннан, сломя голову летя по лондонским улицам. Она осталась одна в его убогих комнатах. Она была прекрасна, словно сказочная принцесса, вся душа отражалась в ее глазах. Больше всего на свете он желал схватить ее на руки и отнести на кровать. Но он боялся прикоснуться к ней. Она была так прекрасна, так нежна, так изысканна по сравнению с ним, неуклюжим и глупым животным. Он просто неотесанный мужик, он родился простым фермером и умрет им. Он не знал, как вести себя с порядочными женщинами. Он не ожидал, что леди из-за прихоти захочет погубить свою жизнь. Когда она смотрела на него, казалось, он видел любовь и ненависть в ее глазах. Ведь именно он причинил ей боль!

Он мог бы найти выход из сложившегося положения, он прекрасно это знал. Можно было обратиться за помощью к сэру Джону, тот бы наверняка что-нибудь устроил. Но он считал своим долгом жениться на ней и сделал это со злостью, с отвращением, в то же время упиваясь от счастья, понимая, что им управляет судьба и что Флер отныне будет принадлежать ему.

Но Бреннан не мог решиться на это. Он бросил ее в странном месте, предоставляя ей коротать брачную ночь в одиночестве, возможно, потому что был слишком сердит и в то же время слишком горд.

И все-таки выходит, что он наказывает в первую очередь ее.

Они были законными мужем и женой, навсегда. Даже если узы, связывающие их, и можно разорвать, ничто не заставит его отступиться от своих клятв.

Он дал слово любить ее и заботиться о ней, дорожить ею и защищать ее до конца своих дней. А он был из тех, кто никогда не нарушал данного слова.

«Чертова напасть — любить ее», — говорил сам себе Бреннан. Он был так полон мыслью о том, что отныне должен почитать и оберегать ее, что ничего не видел вокруг.

Он думал о ее последнем взгляде. О ее волосах с запахом роз.

Бреннан мог бы потратить все свое состояние на эти розы и нисколько не пожалел бы. Он не мог покупать ей дорогие драгоценности и шелка, но он мог покупать ей красивые розы. Ему придется поступиться своей гордостью и удовольствоваться этим. Может быть, она сейчас плачет? Может быть, ей страшно? А может, она раскаивается в своем опрометчивом поступке, который навек связал их судьбы. Он не удивился бы, если бы она возненавидела его.

У него было серьезное, важное задание. Граф Глэншил был где-то в городе, Бреннан же хотел непременно застигнуть Кота врасплох. Конечно, надо проверить его дом на Кларджес-стрит.

Но именно в эту холодную ночь Бреннана ждала девушка. Девушка, которая любила его.

Бывают времена, когда обязанности отступают на второй план.

— Как тебе первая брачная ночь?

Бреннан в ужасе обернулся. Джоссайя Клэгг выплывал из темноты, держа в руке кинжал, слишком дорогой для простого полицейского.

— Сначала работа, — резко ответил он.

— Что-то я не заметил такого рвения в особняке Блэйнов. Подобные проступки не делают чести полицейскому. Интересно, что подумает сэр Джон о своем драгоценном протеже, когда узнает, что тот, находясь на службе, совратил невинную леди.

Бреннан выдавил из себя вежливую улыбку.

— Сэр Джон помог мне устроить свадьбу, — спокойно произнес-он.

Клэгг застыл на месте.

— Что ж, удобно, — проворчал он. — Тебе, конечно, сейчас интереснее залезть к ней под юбку, но у меня есть для тебя работа. Кот что-то задумал.

— Откуда ты знаешь?

— У меня свои источники, — надменно сказал он. — На самом деле Сэмюель Уэльш что-то пронюхал. Кое-что он мне успел рассказать, но потом исчез.

— Исчез? — удивился Бреннан.

— Боюсь, что Кот добрался до него.

— Зачем ты рассказываешь мне все это, Джоссайя? Неужели ты хочешь мне помочь? Ты ведь собираешься сам получить за него деньги.

— Половина награды лучше, чем ничего, — рассудительно заметил Клэгг. — Кот слишком хитер, чтобы я мог взять его в одиночку. Ты ведь знаешь, кто он, правда?

— А ты?

— Может быть — да, а может быть, нет. Боюсь, что он расправился с беднягой Сэмми. Не хочу, чтобы Кот вышел сухим из воды. Особенно если у тебя есть какие-то догадки насчет того, кто он.

— О чем это ты?

— Ты мне не поверишь, если я скажу. Я, собственно говоря, сам себе не верю, но факты не врут. Это событие, которое наделает шуму по всей стране. И я намерен остановить его, с твоей помощью или без нее.

Бреннан уставился на него, обдумывая скрытый смысл его слов. Джоссайя Клэгг обращался с ним как с игрушкой, но Бреннан не собирался сдаваться.

— Ты сам сделаешь это, Джоссайя, — спокойно сказал он. — Я уже подал прошение об отставке сэру Джону. Я больше не полицейский. Я уезжаю вместе с женой в Йоркшир.

— Ты говоришь, что оставишь свою работу? Притом, что Кот еще не пойман?..

— Ты проследишь за ним, Джоссайя. Я уверен, что могу спокойно передать в твои руки безопасность Лондона. А сейчас мне надо ехать домой.

— Обратно к своей шлюхе?

— К женщине, которую я люблю, Джоссайя. К моей жене.